CC BY
214
ИЗВЕСТИЯ
ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 27 2012
IZVESTIA
PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES
№ 27 2012
УДК 93
ГОСУДАРСТВО и РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В РОССИИ. 1985 1990 гг.:
ЭВОЛЮЦИЯ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ
© о. В. МЕЛЬНИЧЕНКО Аппарат полномочного представителя Президента РФ в Приволжском федеральном округе
e-mail: dnskvale@rambler.ru
Мельниченко О. В. - Государство и Русская Православная церковь в России. 1985-1990 гг.: эволюция взаимоотношений // Известия ПГПУ им. В. Г. Белинского. 2012. № 27. С. 827-832. - В статье анализируются цели, формы, направления и эволюция государственно-конфессиональной политики в отношении Русской Православной церкви в СССР в 1985-1990 г.
Ключевые слова: СССР, государственно-конфессиональная политика, Русская Православная церковь.
Melnichenko O. V. - The state and the Russian Orthodox Church in Russia. 1985-1990: evolution of mutual relations // Izv. Penz. gos. pedagog. univ. im.i V.G. Belinskogo. 2012. № 27. P. 827-832. - The objectives, forms, directions and the evolution of the state-confessional policy concerning the Russian Orthodox Church in the USSR in 1985-1990 are analyzed in the article.
Keywords: USSR, state-confessional policy, Russian Orthodox Church.
Государственно-конфессиональная политика в отношении Русской Православной церкви (РПЦ) в 1985-1990 гг. прошла сложную и нелинейную эволюцию - от полного подавления до стремления наладить диалог с РПЦ в силу изменявшихся социально политических и экономических условий в СССР. Исследованию причин и изменений во взаимоотношениях власти и РПЦ посвящена данная статья.
Курс М. С. Горбачева на «перестройку» не означал отказа от фундаментальных принципов социализма, в том числе и по отношению к религии. Государственно-конфессиональная политика в основном продолжала тенденции периода Л. И. Брежнева и последующих руководителей СССР, и была ориентирована на тотальный контроль государственнопартийного аппарата за деятельностью конфессий.
Предпринимаемые со стороны Церкви попытки поставить вопрос о необходимости коренных изменений в сфере государственно-церковных отношений не находили понимания у руководителей государства. 17 декабря 1985 г. в адрес М. С. Горбачева было направлено письмо управляющего делами Московской Патриархии Таллинского митрополита Алексия (Ри-дигера, впоследствии патриарх Алексий II) с предложением о пересмотре устаревшего религиозного законодательства. В ответ на это обращение Совет по делам религий при Совете Министров СССР не рекомендовал затрагивать подобного рода вопросы. В феврале 1986 г. в записке председателя КГБ СССР В. М. Че-брикова в ЦК КПСС «О результатах проверки ано-
нимного письма в адрес ЦК КПСС о злоупотреблениях священника Боброва и других служителей церкви» предлагалось поручить Совету по делам религий при Совете Министров СССР совместно с Министерством финансов СССР разработать дополнительные меры по усилению контроля за финансово-хозяйственной деятельностью исполнительных органов религиозных общин [31. Л. 3].
Но отдельные сдвиги в сторону либерализации отношения к религии все же прослеживались. Политическое руководство страны в поисках новой идейной опоры обращается к традиционным духовным ценностям, в том числе и религиозным. После апрельского 1985 г. пленума ЦК КПСС был ускорен механизм регистрации религиозных объединений, религиозные общины получили право на строительство и приобретение зданий для своих нужд, снят запрет на церковный колокольный звон и т.д. В 1985 г. отменили обязательную регистрацию паспортных данных при крещении, погребении и церковном бракосочетании, хотя некоторые периферийные уполномоченные Совета по делам религии еще несколько лет требовали исполнения данных норм священнослужителями [24. С. 7].
В контексте ротации партийно-государственного аппарата на пост председателя Совета по делам религий назначают К. М. Харчева (1984 г.), сменившего на этом посту одиозного В. А. Куроедова. К. М. Харчев характеризовал сущность своей работы как «проведение в жизнь новой политики государства в отношении Церкви. Была «перестройка», и она заключалась
... в возрождении демократических принципов во всех сферах, в том числе в области отношений Церкви и государства» [34].
В 1986 г. Совет по делам религии при Совете Министров СССР подготовил записку совместно с Институтом научного атеизма Академии общественных наук при ЦК КПСС о проведенном общем совещании «Современные тенденции в идеологии и деятельности Русской Православной церкви. Проблемы контроля за соблюдением законодательства о культах». В итоговой записке содержался достаточно объективный анализ состояния РПЦ, были выявлены новые моменты в развитии религиозных православных объединений, давался прогноз развития ситуации: «В условиях дальнейшей демократизации жизни советского общества, повышения уровня политического сознания и культуры людей, в том числе и верующих, а также растущей активности религиозных сил в борьбе за разрешение актуальных проблем современности общественно-политическая активность РПЦ ... будет возрастать» [30. Л. 29]. Вывод делался вполне логичный и традиционный для того времени о «необходимости серьезного повышения идейно-теоретического уровня атеистической пропаганды с учетом отмеченных тенденций в идеологии и деятельности РПЦ» [30. Л. 29].
В 1986 г. в Совет министров СССР был направлен проект Указа Верховного Совета СССР «О религиозных организациях в СССР», подготовленный Советом по делам религий, союзными министерствами и ведомствами. Проект во многом повторял предыдущее законодательство, был возвращен на доработку в союзный Совет по делам религий в 1987 г. Сам факт появления данного документа и полярные отзывы о нем [16. С. 40-41] свидетельствовали о том, что у власти, с одной стороны, появилось осознание потребности каких-то шагов в сторону применения в соответствие с изменявшимися условиями законодательства о культах, но отсутствовало понимание содержания данного процесса, с другой стороны, доказывало наличие противодействовавших сил, стремившихся оставить все, как было.
Постепенно в официальных заявлениях стали звучать другие мотивы: верующие «правильно» понимают курс партии на ускорение социальноэкономического развития страны, объективных процессов - «придание социализму человеческого лица» [7. Л. 41].
Процесс деидеологизации в стране шел очень неровно, у советского руководства не было четкой программы демократизации страны. К. М. Харчев отмечал: «Все, что нам удалось сделать за достаточно короткий период,.. - все это невозможно было осуществить без соответствующих решений ЦК КПСС. Руководство политбюро в лице секретарей особой поддержки в этом деле нам не оказывало. но надо учитывать, что и в самом ЦК боролись два направления: перестроечное и консервативное. Большую помощь и поддержку нам оказывал Александр николаевич Яковлев... В период подготовки закона о свободе сове-
сти и религиозных организациях серьезную поддержку оказывал нам Валерий Легостаев. А вот, например, секретарь ЦК Вадим Медведев или заместитель заведующего отделом ЦК по идеологической работе Александр Дегтярев, наоборот, всячески препятствовали нашим идеям, были противниками. надо сказать, что это было вполне естественно. На атеистическую пропаганду тогда выделялись громадные государственные деньги, и эти деятели, если бы религию и атеизм уравняли, утратили бы не только идеологические позиции, но и материальное благополучие» [34].
В ноябре 1986 г. Советом Министров РСФСР был образован собственный орган за надзором в религиозной сфере во главе с Л. Ф. Колесниковым - Совет по делам религий РСФСР. Потребность в нем объяснялась «сложностью религиозной ситуации, многонациональным составом республики, многообразием действующих религиозных организаций, появлением так называемых новых культов и движений, потребностью профессионального анализа процессов, происходящих в религиозной сфере, и выработки практических предложений для центральных и местных органов власти в их вероисповедной политике» [5. Л. 3].
Совет по делам религий РСФСР во многом дублировал деятельность союзного Совета. Так, основная часть уполномоченных всех областей, краев и республик РСФСР подчинялись непосредственно республиканскому Совету, уполномоченные крупных городов (Москва, Ленинград, Краснодар и т.д.) имели двойное подчинение - двух Советов. уполномоченные с мест дублировали документы, отправляя одинаковые в союзный и российский Советы.
В феврале 1987 г. председатель Совета К. М. Харчев направил в ЦК КПСС аналитическую записку «О некоторых вопросах реализации политики партии в отношении религии и церкви на современном этапе», в которой он доказывал потребность отказа от воинствующей позиции в отношении конфессий, необходимость согласования своих действий с чаяниями верующих, актуальность демократизации религиозного законодательства. «Закономерно, что партийные органы остались глухи к озабоченностям и предложениям председателя союзного Совета. Это понятно, поскольку для них религиозные вопросы были вопросами идеологическими, а не правовыми, и решать их они намеревались административно-идеологическими мерами в целях достижения партийных установок на «искоренение религии» и недопущения какого-либо ее «оживления» в социалистическом обществе» [23. С. 142].
Советские модели оставались доминантными в государственно-конфессиональных отношениях. Так, на XXVII съезде КПСС была принята новая редакция программы Коммунистической партии, в которой подчеркивалась необходимость и значимость распространения научно-материалистического миропонимания, преодоления религиозных предрассудков. Согласно Уставу КПСС, каждый коммунист должен был решительно бороться с религиозными предрассудками как с «чуждыми социалистическому образу жизни»
[18. С. 165, 190]. ЦК партии в 1988 г. поручил соответствующим партийным и государственным органам подготовить «долговременную программу научноатеистического воспитания населения СССР» [20. С. 112]. В высших учебных заведениях продолжалось преподавание дисциплины «Научный коммунизм», одним из основных направлений воспитательной работы в образовательных учреждениях по-прежнему являлось атеистическое воспитание [9. Л. 24, 29].
28 января 1988 г. Советом по делам религий было принято постановление «О фактах нарушения установленного порядка рассмотрения заявлений о регистрации религиозных объединений». Анализ динамики подачи заявлений от религиозных групп на регистрацию показал, что хотя в целом претенденты на регистрацию признавали советские законодательные нормы о религиозных культах, значительная доля ходатайств необоснованно отклонялась на местах, зачастую при попустительстве уполномоченных Совета, при этом не соблюдались сроки рассмотрения заявлений, на ходатайства просто не отвечали и т.д.
В начале февраля 1988 г. Политбюро официально обратилось к Совету по делам религий с просьбой разработать проект союзного закона о свободе совести. В апреле 1988 г. был разработан первый вариант законопроекта «О свободе совести и религиозных организациях в СССР», а также проект Устава об управлении РПЦ, в который был внесен ряд поправок, отменяющих административно-финансовую изолированность священника от прихода. Но в конце года законопроект без объяснений вернули в Совет «на доработку», что «свидетельствовало об отсутствии у партии и государства четкого и научно обоснованного видения новой политики в сфере свободы совести» [22. С. 77].
В 1988 г. Совет по делам религий принял постановление «О приведении в соответствие с действующим законодательством ведомственных нормативных актов» и признал утратившими силу целый ряд своих нормативных актов [7. Л. 7-8; 3. Л. 210]. Из действовавших документов тезис о том, что культовое имущество является собственностью государства, был исключен [25. С. 176].
В сложившихся обстоятельствах руководство страны не могло уже игнорировать ситуацию, сложившуюся в духовно-религиозной сфере общества. В марте 1988 г. председатель Совета по делам религий в своем выступлении определил пути перехода от господствовавших ранее утверждений об «угасании религиозной жизни» к констатации того факта, что «в настоящее время в Советском Союзе тенденции к снижению религиозности нет» [34. С. 218]. Руководство страны в идеологии начинает отходить от классовых рамок социалистических ценностей и использовать новые мотивы - общечеловеческие ценности, определяя главную цель как «воспитание духовно богатой личности, ориентированной на общечеловеческие ценности, обладающей развитым чувством политической и нравственной ответственности» [10. Л. 43]. Как шаг к сотрудничеству можно расценивать разрешение властей (1988 г.) на ввоз из-за рубежа в качестве дара 150
тыс. экземпляров Толковой Библии, 100 тысяч Библий на украинском языке, 500 тысяч молитвословов и другой религиозной литературы [28. Л. 22].
Благотворным для РПЦ явился перенос наблюдения за ее деятельностью из идеологических структур ЦК КПСС исключительно в юридический отдел. Проблема правового регулирования государственноконфессиональных отношений приобретает все большую актуальность, о чем говорилось даже в «Правде»: «В СССР до сих пор практически нет закона, регулирующего отношения государства и церковных конфессий. Его функции выполняет Сборник материалов и документов «Законодательства о религиозных культах», изданный в 1971 г. для служебного пользования. Материалы и документы сборника устарели, совершенно не отражают особенностей нашей эпохи. К тому же основной его документ «О религиозных объединениях» принят в апреле 1929 г., т.е. в период крупных социальных деформаций» [26. С. 2].
Постепенно цементируется фундамент для принципиально новых государственно-конфессиональных отношений. Власти необходимо заручиться широкой поддержкой курса «перестройки» со стороны Русской Православной церкви и верующих. В 1988-1989 гг. властями было дано рекордное по сравнению с предыдущими годами «перестройки» количество разрешений на регистрацию религиозных обществ. Следует отметить, что «в этот период времени речь шла в основном о восстановлении исторической справедливости - регистрировались общества, большинство из которых было закрыто в административном порядке в 1930-1960 гг., зачастую без законных оснований и даже без соответствующего юридического оформления» [16. С. 34].
Переломным стал 1988 г., что было связано с празднованием тысячелетия крещения Руси, которое позиционировалось в контексте государственного реформирования не только, и, пожалуй, не столько, как церковное мероприятие, но серьезное общественногосударственное событие. Ситуация накануне празднования действительно складывалась весьма неоднозначно: с одной стороны, продолжались атеистические мероприятия, с другой - оказывались «реверансы» в сторону Церкви: «. В стране для празднования тысячелетия были образованы две комиссии: при Патриархии и идеологическом отделе ЦК. Первая - для торжеств, вторая - для их всемерного умаления и ограничения» [33. С. 203]. Задача атеистической пропаганды заключалась в минимизации значения РПЦ в российской истории и культуре. Наблюдение за подготовкой православных общин к празднованию юбилея было выделено в отдельное направление деятельности уполномоченных Совета в регионах [13. Л. 2; 12. Л. 19].
Подводя итог торжествам, председатель республиканского Совета отмечал, что священнослужители несколько преувеличивали роль православия в отечественной истории, стремились усилить идеологическое влияние православия, но в целом, «празднование церковного юбилея явилось наглядным свидетельством восстановления ленинских принципов государ-
ственной политики в отношении религии и церкви, новых подходов к ее реализации в условиях демократии и гласности во всех сферах обществ» [8. Л. 20, 22-23].
Определенным доказательством смены вектора в государственно-православных отношениях явилась встреча 29 апреля 1988 г. М. С. Горбачева с патриархом Московским и всея Руси Пименом и членами Синода РПЦ, на которой прозвучала новая концепция этих взаимоотношений: во-первых, отношение к церкви, к верующим должно определяться интересами укрепления единства всех трудящихся, всего народа; во-вторых, вместе с осознанием всей глубины мировоззренческих различий необходимо реалистически учитывать существующую ситуацию, поскольку верующие, которых не один десяток миллионов, - это советские люди, трудящиеся, патриоты, и они имеют полное право достойно выражать свои интересы; в-третьих, в таких сферах, как миротворчество, охрана памятников культуры, нравственное совершенствование общества и его членов, и марксисты, и верующие имеют точки для плодотворного диалога [21]. Руководитель СССР заявил о разработке нового закона о свободе совести, отражающего интересы и религиозных организаций.
Как продолжение, на XIX Всесоюзной конференции КПСС 28 июня 1988 г. от М. С. Горбачева последовали «реверансы» в адрес верующих - фактические это было официальное закрепление нового курса партии по отношению к религии: «Мы не скрываем своего отношения к религиозному мировоззрению как нематериалистическому, ненаучному. Но это не основание для неуважительного отношения к духовному миру верующих людей и тем более - применения какого бы то ни было административного давления для утверждения материалистических воззрений» [17. С. 41-42].
В ноябре 1988 г. в Академии общественных наук состоялся «круглый стол» на тему «Проблемы свободы совести в условиях демократизации советского общества» с целью «практической реализации идеи широкого общественного диалога, в том числе с представителями религиозных организаций» [30. Л. 8]. В ходе обсуждения участники подчеркивали узость законодательной базы о религии; предлагалось признать за религиозными объединениями статус общественных объединений граждан СССР с предоставлением всех соответствующих прав [30. Л. 10]. Но руководство не было готово зайти столь далеко в реализации диалога «власть - РПЦ». В записке заместителя заведующего идеологическим отделом ЦК КПСС А. я. дегтярева и заместителя заведующего отделом партийного строительства и кадровой работы ЦК КПСС Ю. А. Рыжова была дана следующая оценка данного мероприятия: «Однако содержание, место и организация проведения «круглого стола» оказались недостаточно продуманными. Ряд положений ... свидетельствует о нечеткости позиций организаторов встречи и дает основание думать о необоснованных уступках представителям церкви» [30. Л. 13].
«Зигзаги» в государственно-конфессиональной политике продолжались. В руководстве страны име-
лись различные, иногда противоречивые взгляды по поводу свободы, которую следовало предоставить религиозным объединениям: «Позиция Совета по делам религий часто вызывала противодействие у консервативной части центрального партийного аппарата и у местных руководителей, возмущенных «потворством церковникам» [27. С. 95-100]. Советская религиоведческая наука делала вывод, что «в мировоззрении и поведении верующих религия уже не является определяющим фактором, в их сознании все меньше и меньше остается места для таких ведущих религиозных идей, как идея бога, провиденциализм, эсхатология» [1. С. 198]. Республиканский Совет также отмечал, что «перестройка в подходах к решению вопросов, связанных с религиозной сферой, идет медленно» [8. Л. 16]. Уполномоченные Совета по делам религий сообщали с мест, в частности из Куйбышевской области, что хотя обстановка и изменилась, «вместе с тем, внутрицерковная жизнь продолжает оставаться мирком, который нельзя оставлять без соответствующего внимания. В то же время взаимоотношения между верующими, служителями культа и местными партийносоветскими органами становятся проще. Полнее стало выполняться законодательство о культах, проще решаются вопросы о регистрации новых религиозных объединений и передачи верующим бывших культовых зданий» [14. Л. 21; 15. Л. 18]. И вынуждены были при этом признать, что «партийно-советский актив и активисты атеистического воспитания . к такому заметному изменению в государственно-церковных отношениях ... не готовы» [15. Л. 18-19].
Анализируя деятельность уполномоченных за 1988 г., республиканский Совет констатировал, что они «не в состоянии отказаться от командноадминистративного стиля, продолжают цепляться за прежние методы руководства процессами в религиозной сфере» [3. Л. 73-74]. Отмечалось, что некоторые уполномоченные на местах продолжали практику администрирования, налагали штрафы, активизацию атеистической пропаганды расценивали как одно из главных направлений своей деятельности [7. Л. 45, 51, 52].
Тем не менее, на сентябрьском пленуме ЦК КПСС (1989 г.) из уст М. С. Горбачева прозвучало: «Сегодня церквам предоставляется возможность осуществлять свою деятельность в нормальных общественных условиях в полном соответствии с конституционными принципами» [5. Л. 135; 19. С. 39]. В контексте кампании в защиту прав человека и уже сложившейся практикой, которую требовалось легитимировать, в 1989 г. министром МВД СССР В. В. Бакатиным был подписан приказ № 250 «Об утверждении рекомендаций по взаимоотношениям исправительно-трудовых учреждений с религиозными организациями и служителями культов», по которому закреплялось официально, что каждый гражданин имеет право исповедовать любую религию и отправлять культ даже в местах лишения свободы. Позитивный опыт взаимоотношений ИТУ с религиозными организациями доказывал необходимость сотрудничества для «оказания нравственной
помощи осужденным, их социальной адаптации после освобождения» [11. Л. 6].
Между союзным и российским Советами развивались противоречия в понимании «религиозного вопроса». Председатель республиканского Совета Л. Ф. Колесников открыто заявлял, что в регионах рекомендации Совета не выполняются, предпочитая действовать по советскому шаблону. В 1989 г. он направил в Совет Министров СССР записку с рядом инициатив: «Ускорить разработку союзного и республиканского закона о свободе совести; предоставить религиозным организациям права юридического лица, разрешить проведение богослужений вне храма, заниматься благотворительной деятельностью, опекать больницы, детские дома, исправительно-трудовые учреждения» и т.п., наряду с такими своевременными предложениями, содержались и прежние, в духе советского формата: «Усилить воспитательную работу с иерархами Церкви, духовенством и верующими, усилить контроль за организацией и ходом учебного процесса в духовных учебных заведениях. Обеспечить цензуру над литературой, идеализирующей роль Церкви в отечественной истории, повысить научный и идейнотеоретический уровень атеистической литературы» [5. Л. 136-138].
В 1989 г. между республиканским и союзным Советами возник серьезный конфликт, спровоцированный внеплановой проверкой Совета РСФСР со стороны союзного. Л. Ф. Колесников расценил результаты проверки как «очернительство», причем, все было подготовлено, по его мнению, «независимо от результатов проверки» [4. Л. 125-128]. В свою очередь, К. М. Харчеву были предъявлены обвинения в том, что он занимает неправильную позицию в области законодательства о культах и дает «путаные» интервью с ложными и противоречивыми высказываниями, что союзный Совет не реагирует на требования сотрудников республиканского в плане формирования библиотеки религиозной литературы, отказывают в помощи по оформлению отчетности и т.д. [4. Л. 141, 150]. В конечном итоге, в 1989 г. должность председателя союзного Совета занял Ю. Н. Христораднов.
Но и реакция церковных кругов на деятельность республиканского Совета была не столь однозначно благожелательной. Так, митрополит Ростовский и Новочеркасский, управляющий делами Московской патриархии Владимир в 1990 г. заявил: «... Создали российский Совет. Еще больше проблем стало у Русской церкви и Синода. Мы не знаем, где и что согласовывать. А они ищут себе работу» [32. Л. 22].
Постановлением Совета Министров РСФСР от 24 августа 1990 г. № 322 Совет по делам религий при Совете Министров РСФСР был ликвидирован, полномочия по взаимодействию с конфессиями были делегированы Министерству юстиции РСФСР [6. Л. 13]. Вопросами вероисповедной политики в Верховном Совете РСФСР с 1990 г. занимался Комитет по вопросам свободы совести, вероисповеданиям, милосердию и благотворительности [2. Л. 14, 161, 162].
На встрече секретаря ЦК КПСС А. И. Лукьянова с постоянными членами Синода и иерархами РПЦ в феврале 1990 г. прозвучали довольно жесткие слова и в отношении союзного Совета. Филарет Киевский сказал: «Совет был назван . язвой на теле церкви и государства. Либо Совет не способен контролировать ситуацию - тогда возникает вопрос о том, зачем он нужен, либо Совет просто . ведет какую-то двойную бухгалтерию» [32. Л. 9].
Власть начинает уяснять все большую актуальность и необходимость принятия нового закона, поскольку религиозная практика и ожидания верующих в условиях демократизации общества уже опережали нормативно-правовую базу, с одной стороны, и, с другой, возникла опасность из-за несовершенства законодательства использования религиозных настроений экстремистски-национальными кругами.
Итак, в период «перестройки» были сформулированы новые приоритетные цели в сфере конфессиональной политики государства. На их основе планировалось заручиться широкой поддержкой курса на «перестройку» со стороны РПЦ и верующих. Но инерция и консерватизм, противоборство в самом государственно-партийном руководстве по поводу задач и способов реформирования, что задвигало религиозные проблемы на второй план, не позволили быстро и мобильно приступить к выработке принципиально новой платформы во взаимоотношениях между РПЦ, обществом и государством. Следует согласиться с М. И. Одинцовым, что «религиозный вопрос» везде стал заложником политических и идеологических столкновений властных элит, партийно-номенклатурных игрищ, решался зачастую в угоду «злобе дня» [22. С. 23].
Изменения в государственно-конфессиональной политике в первые годы «перестройки» многие верующие воспринимали с недоверием, расценивая эти «импровизации» власти в отношении РПЦ как временные послабления, обусловленные непрочностью положения нового партийно-государственного руководства и приближением юбилея 1000-летия Крещения Руси. Лишь к концу 1980-х гг., когда уже было открыто много новых храмов и духовных школ, воскресных школ, семинарий и академий, когда разногласия между РПЦ и властями на местах почти всегда стали разрешаться в пользу верующих, священнослужители стали действовать смелее, проводить стратегические преобразования.
Возрождение РПЦ в конце 1980-х - начале 1990-х гг. отличалось длительным и противоречивым характером, и не завершилось до настоящего времени. И обусловлено это не только кризисными явлениями в экономике, политике, культуре и других областях общественной жизни, но и с самой противоречивостью в отношениях между властью и церковью. Государству нужна послушная церковная структура, в свою очередь, церковная власть выступала за адекватную, в ее понимании, светскую власть.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бессонов М. Н. Православие в наши дни. М.: Политиздат, 1990. 303 с.
2. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. А-10026. Оп. 4. Д. 3124.
3. ГА РФ. Ф. А-661. Оп. 1. Д. 10.
4. ГА РФ. Ф. А-661. Оп. 1. Д. 12.
5. ГА РФ. Ф. А-661. Оп. 1. Д. 13.
6. ГА РФ. Ф. А-661. Оп. 1. Д. 23.
7. ГА РФ. Ф. А-661. Оп. 1. Д. 6.
8. ГА РФ. Ф. А-661. Оп. 1. Д. 7.
9. ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 6. Д. 4049.
10. ГА РФ. Ф. Р-9661. Оп. 1. Д. 70.
11. Государственный архив Пензенской области (ГАПО). Ф. 2392. Оп. 1. Д. 141.
12. ГАПО. Ф. 2392. Оп. 1. Д. 123.
13. ГАПО. Ф. 2392. Оп. 1. Д. 125.
14. Государственный архив Самарской области (ГАСО). Ф. 4089. Оп. 1. Д. 54.
15. ГАСО. Ф. 4089. Оп. 1. Д. 72.
16. История государственной политики СССР и России в отношении религиозных организаций в 1985-1999 гг. / Под общ. ред. А. П. Торшина: ОЛМА Медиа Групп, 2010. 288 с.
17. Материалы XIX Всесоюзной конференции Коммунистической партии Советского Союза, 28 июня - 1 июля 1988 года. М.: Политиздат, 1988. 160 с.
18. Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М.: Политиздат, 1986. 352 с.
19. Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 19-20 сентября 1989 г. М.: Политиздат, 1989. 255 с.
20. Набиев Р. А. Ислам и государство. Культурноисторическая эволюция мусульманской религии на
европейском Востоке. Казань: Изд-во Казанского университета, 2002. 244 с.
21. Огонек. 1988. № 21. С. 5.
22. Одинцов М. И. Вероисповедные реформы в Советском Союзе и в России. 1985-1997 гг. М.: Российское объединение исследователей религии, 2010. 444 с.
23. Одинцов М. И. На переломе эпох: государство и религиозные объединения в СССР. 1985-1990 гг. // Права человека в России и за рубежом: Материалы Второй Международной научно-практической конференции «Правовые средства обеспечения и защиты прав человека: российский и зарубежный опыт». М.: МНЭПУ, 2009. С. 139-184.
24. Определения Священного синода // Журнал Московской Патриархии. 1989. № 5. С. 7-8.
25. Потапова Н. В. Политика Советского государства в отношении церкви в 1940-1980 гг. (нормативноправовые основы регулирования) // Ленинградский юридический журнал. 2007. № 4 (10). С. 166-178.
26. Правда. 1988. 17 июня. С. 2.
27. Православная энциклопедия. М.: Церковно-научный центр «Православная Энциклопедия», 2000. Т. 12. 729 с.
28. Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 5. Оп. 101. Д. 302.
29. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 102. Д. 256.
30. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 99. Д. 162.
31. РГАНИ. Ф. 89. Пер. 18. Д. 97.
32. РГАНИ. Ф. 89. Пер. 8. Д. 41.
33. Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью / Составитель Штиккер Г. Т. 2. М.: Пропилеи, 1995. 462 с.
34. Смирнов М. Реформатор в кресле чиновника // НГ-религии. 2008. 09.17.
