CC BY
121
ИЗ ИСТОРИИ СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ И НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА
ГОСУДАРСТВЕННОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ РЫНОЧНЫХ ПРОЦЕССОВ: У ИСТОКОВ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ
К 120-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ Н.Д. КОНДРАТЬЕВА
Н.К. Фигуровская,
главный научный сотрудник Центра исследований методологии и истории экономики Института экономики РАН (Москва), доктор экономических наук, профессор nadya.sir@yandex.ru
И.А. Благих,
профессор кафедры истории экономики и экономической мысли Санкт-Петербургского государственного университета, доктор экономических наук, профессор ivan-blagkh@yandex.ru
В 2012 году исполнилось 120 лет со дня рождения выдающегося русского экономиста с трагической судьбой Н.Д. Кондратьева и 90 лет со дня выхода в свет его первой крупной работы «Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции», ставшей впоследствии классической. Данным трудом в конце ХХ века (1991 г.) была открыта академическая серия «Памятники экономической мысли». В книге показан процесс формирования и развития рынка хлебов в России, важнейшего для ее экономики и социальной жизни. Раскрыты предпосылки его возникновения, трудности создания, институциональное оформление, разработаны теоретические и практические проблемы его развертывания. Начальные главы были написаны по свежим следам непосредственно после падения Временного правительства. В целом работа над книгой быпа завершена к концу 1918 года.
Ключевые слова: Н.Д. Кондратьев, государственное регулирование, история экономической мысли
ББК У02(2)7-15я73
Изучение экономической политики прошлого не может не быть интересным для построения политики настоящего и будущего
Н.Д. Кондратьев
В современных исследованиях вполне справедливо подчеркивается, что «изучение системы продовольственного обеспечения России получило в конце XIX — начале ХХ вв. мощный толчок в связи с периодически повторяющимися продовольственными кризисами. Наибольший вклад в становление изучения проблемы внес Н.Д. Кондратьев» [1]. В основе книги Н.Д. Кондратьева «Рынок хлебов...» лежит огромный статистико-экономический материал. Немалую роль сыграл и практический опыт автора. Напомним, что Н.Д. Кондратьев после февраля 1917 г. становится секретарем А.Ф. Керенского по делам сельского хозяйства. В последнем, третьем коалиционном, кабинете Временного Правительства с 7(20) октября 1917 г. он занимал пост товарища министра продовольствия.
Начальные главы книги, посвященные рынку хлебов и его регулированию, должны были войти составной частью в несо-
стоявшийся коллективный труд «Материалы по регулированию народного хозяйства во время войны и революции», который предполагалось издать под редакцией министра продовольствия С.Н Прокоповича, известного экономиста и деятеля кооперации [2].
В то время проблемы регулирования народного хозяйства и отдельных отраслей еще не стали предметом анализа экономической науки. Поэтому весьма знаменательно, что Кондратьевым впервые была поставлена проблема экономической роли государства в условиях чрезвычайных обстоятельств. Это свидетельствует о том, что работа носила пионерный характер, и автор был вполне подготовлен к решению столь непростой задачи. О такой готовности свидетельствуют, в частности, его выступление с докладом по продовольственному вопросу на Всероссийском съезде крестьянских депутатов, ряд статей в газете « Дело народа», в которых он, в частности, утверждал, что свертывание рынка в годы войны поставило на повестку дня вопрос о введении государственной хлебной монополии. Но мера эта, по его мнению, могла дать положительный результат только в том случае, если одновременно будет введена государствен© ПСЭ, 2012
ная монополия на производство и распределение тех товаров, в которых нуждается деревня.
Он считал обязательным обеспечить заинтересованность крестьян в выполнении поставок по разверстке. Одновременно следовало, по его мнению, стабилизировать цены, оздоровить финансы, другими словами, «приступить к организации народного хозяйства как целого». Кондратьев полагал при этом, что такие меры «встретят противодействие капиталистической промышленности, но власть обязана во имя интересов народного хозяйства решительно устранить это классовое противодействие». Как видим, он отличался независимостью мышления и руководствовался собственным пониманием экономической ситуации, основанным на научном анализе хозяйственных процессов.
Большую роль в формировании его научного мышления сыграл юридический факультет Петербургского университета, который он окончил с дипломом первой степени (1915 г.) и был оставлен при кафедре политической экономии и статистики для подготовки к профессорскому званию. В этот период деятельность его была исключительно разносторонней. В это время вышла его первая монография «Развитие хозяйства Ки-нешемского земства Костромской губернии» (1915 г.), построенная целиком на материалах земской статистики и вызвавшая положительные отклики в печати. Он также начинает работать в Петроградском Земском союзе, где в 1915-1916 гг. выполняет обязанности заведующего статистико-экономическим отделом. Помимо исполнения указанных выше обязанностей Н.Д. Кондратьев принимает активное участие в работе Главного Земельного комитета, готовившего проект аграрной реформы, на заседании которого делает доклад о крупнокрестьянских хозяйствах. Следует особо отметить, что Кондратьев вошел в состав Лиги аграрных реформ — общественного научного объединения. Эта научная организация, созданная А.В. Чаяновым, объединяла всех крупных ученых — аграрников, занимавшихся исследованием и разработкой сельскохозяйственных проблем. В рамках этой организации Н.Д. Кондратьев издает работу, посвященную анализу эсеровской программы социализации земли: «Аграрный вопрос: о земле и земельных порядках» (1917 г.). В ней он подчеркивает место и роль крепкого крестьянского трудового хозяйства [3].
После Февральской революции (1917 г.) многогранная творческая и практическая деятельность Н.Д. Кондратьева в основном концентрируется вокруг решения продовольственной проблемы. Идея продразверстки введенной еще царским правительством в 1916 г. оказалась несостоятельной. На ее основе было получено лишь 20% предполагавшихся заготовок хлеба в государственный фонд, что означало нецелесообразность её использования в том виде, как она задумана и воплощена. Предпосылкой развития рынка хлебов, — считал Н.Д. Кондратьев, — является увеличение производства, которое конкретизируется в движении посевных площадей, урожайности и сборов зерновых культур. Статистические данные по этим позициям позволяют ему сделать вывод о том, что в начале ХХ века и перед Первой мировой войной Россия находилась в полосе высоких урожаев, при относительном падении цен на хлеб на мировом рынке. Неурожайными за этот период были лишь три года — 1901, 1906 и 1911. Ведущая тенденция роста производства продовольствия в России заключалась в повышении урожайности под воздействием естественно-климатических условий и других причин, что выражалось в возрастании валовых сборов сельскохозяйственных культур, которые достигли перед началом войны значительной величины 7 637 835 тыс. пудов хлеба, картофеля и кормов.
Для характеристики структуры рынка, его строения необходимо иметь ряд экономических показателей. В частности, нужно знать социально-экономические характеристики предприятий в сельскохозяйственной сфере, величину валовой продукции, объём товарной продукции и ее территориальное размещение, районы «хлебных избытков» и «недостатков», балансы производства и потребления. Общий баланс производства и потребления хлебов и картофеля (т.е. их избыток производства над потреблением) сводился в России перед войной в 656 022 тыс. пудов хлебов и 20 481 тыс. пудов картофеля [4]. Причем наибольшая доля избытка этого производства, подчеркивал Кондратьев, падала на кормовые и продовольственные хлеба. Однако в отношении продовольственных хлебов этот избыток
носил относительный характер, поскольку уровень потребления хлебов крестьянским населением был крайне низким. По данному показателю Россия занимала предпоследнее место среди европейских государств. Исходя из этого, делал вывод Н.Д. Кондратьев, избытки хлебов в России, товарность хлебов, развитие экспорта базируются на относительно низких нормах потребления широких масс населения. При этом он подчеркивал, что, тем не менее, производство хлебов в России перед войной с избытком перекрывало потребление. Другими словами, война, при которой вывоз хлеба за границу был прекращен, не могла вызвать голод в стране.
В свое время, анализируя экспорт хлеба из России, Ф. Энгельс писал в статье «О социальном вопросе в России» (1875 г.), что «большой вывоз русского хлеба основан ...прямо на голодании крестьянского населения» [5]. Это состояние дел подтверждал и известный тезис министра финансов И.А. Вышнеградского: «Не доедим, но вывезем». Выдающийся русский ученый Д.И. Менделеев в своем капитальном труде «Толковый тариф» также подчеркивал, что «Россия продает не избыток своего хлеба, а хлеб ей надобный и могущий в ней найти свое применение и свое потребление» [6].
Для научного анализа структуры хлебного рынка чрезвычайно важное значение имело выделение районов хлебных избытков и недостатков. Европейская Россия тех лет подразделялась на две географические зоны в сфере производства зерна и потребления зернопродуктов. Юго-Восток относился региону с относительным избытком продовольственного и фуражного зерна. Северо-Запад охватывал районы хлебных недостатков. К нему относились в основном губернии нечернозёмной полосы. Однако, деление районов по географическому фактору, далеко не совпадало с движением хлебов по рыночным законам спроса-предложения.
Этот фактор ранее учитывался в экономической политике государства. Для того, чтобы понять почему рынок хлебов нуждался в регулировании, нужно обратиться к особенностям проведенной в 1835-1845 гг. реформы системы «государственных заготовлений». В результате указанной реформы российские губернии резко разделились на «хлебопотребляющие» (название условное, поскольку в «потребление» входила и скупка на вывоз) и «хлебопроизводящие», которые вывозили хлеб в другие места. Поскольку помещики должны были теперь организовывать торги в своих имениях, вносить сумму оброка в денежной форме, а не сдавать его по оброчной ведомости в губернские «магазины», география ввоза и вывоза хлебов резко изменилась. При этом выяснилось, что откупщики закупали («откупали») оброчные продукты только в тех имениях, где это было им рентабельно по транспортным и иным расходам. В результате, районами вывоза хлебов («хлебопроизводящими» районами) оказались не только места перепроизводства хлеба, но и те районы, где вывоз хлеба на продажу осуществлялся под давлением податной системы [7].
Преобладающую роль на внутреннем рынке играли крестьянские хозяйства. Эта роль определялась не уровнем их товарности, а колоссальной численностью относительно других производителей хлебов. В связи с этой и другими особенностями, русский хлебный рынок характеризовался высокой инертностью. Всякое изменение условий, влекущее за собой рост потребления, вело к сокращению относительного и абсолютного объёма товарной продукции, к кризису хлебного рынка. В свете этого имела место сильная зависимость русского хлебного экспорта от состояния высокотоварных «владельческих» (помещичьих) хозяйств. Важнейшими или первостепенными вопросами при изучении хлеботоргового оборота являются относительные нормы товарности и абсолютное количество производимого товарного хлеба. Наиболее товарным видом хлебов является пшеница, наименее товарными — картофель и рожь. Такой вывод делает Кондратьев на основе анализа огромного количества статистических данных. В региональном плане наивысшей товарностью отличались районы максимальных избытков хлебной продукции или находящиеся вблизи торговых путей и потребительских рынков [8].
Н.Д. Кондратьев обратил внимание на относительное возрастание ёмкости внутреннего рынка и увеличение его значения для сбыта крестьянских хлебов. Экспорт хлеба в абсолютных величинах год от года возрастал. Относительная же доля экспорта в общем объёме хлебной торговли неуклонно снижалась.
Наибольший рост вывоза приходился на пшеницу и ячмень. Увеличивался экспорт и других хлебов, за исключением ржи. Примечательно, что импорт хлебов, что было бы естественным в условиях«вольного»рынка, был по существу ничтожным. При этом следовало бы учитывать и те особенности рынка в России, которые формировались за счет влияния на движение хлебов изменений в его транспортировке, смены дешевых водных путей, более удобными, но дорогими, железными дорогами.
Как известно, с 60-х годов Х1Х века начинается интенсивное строительство железнодорожных путей, которое выступает новым фактором структуризации рынка и снабжения внутренних потребительских центров. Кондратьев очень высоко оценивал влияние железных дорог на хлеботорговлю. «Проникая в глухие и девственные районы Юго-востока, Востока и Сибири, связывая их тесными нитями с внешними и внутренними рынками сбыта, они, — отмечал учёный, — резче дифференцируют хлебопроизводящие и хлебопотребляющие районы, расширяют поле товарного производства хлеба, форсируют их товарность, увеличивают размер хлеботоргового оборота» [9].
Как правильно заметил Кондратьев, железные дороги не только снизили прежнее значение водных и гужевых путей, но и подняли роль концентрирующих товарные потоки торговых центров. Они неудержимо стягивали «распыленный» крестьянский хлеб (в зависимости от расстояний) к железнодорожным станциям и доставляли его затем на потребительские и экспортные рынки. «Тем самым железные дороги, — подчеркивал Кондратьев, — усиливают органическую связь между территориальными единицами национального народного хозяйства, усиливают продовольственную зависимость хлебопотребляющих районов от районов хлебопроизводящих, усиливают связь национального хлебного рынка с рынком мировым» [10].
«Революционизирующему», по оценке Кондратьева, влиянию железных дорог на географию хлебной продукции и торговли, втягиванию ими в хлебный оборот отдаленных («не выпаханных») районов способствовала в значительной степени тарифная политика правительства России, окончательно сформировавшаяся в 1896/97-1901 гг. В основе тарификации железнодорожных перевозок, естественно, лежало дифференцирование ставок в зависимости от расстояния. Тем не менее, на железной дороге самые высокие затраты на перевозку хлебов, были многократно ниже, чем на гужевом транспорте, а скорости доставки несопоставимые. Всё это способствовало втягиванию в хлеботорговый оборот все более отдаленных районов и открывало перед русским хлебом дальних районов одинаково удобный торговый путь на внутренние и экспортные рынки. При этом различия в оплате на экспортном и внутреннем железнодорожном сообщении способствовали первоочередной ориентации на внутренний рынок [11].
В центре внимания исследования Н.Д. Кондратьева о предвоенном рынке хлебов в России стояли вопросы размещения, развития и регулирования сельскохозяйственного производства и торговли. Уже здесь Н.Д. Кондратьев рассматривает модель твердой цены на хлеб, при которой степень административного вмешательства оказывается наивысшей, модель косвенного ценового воздействия, суть которого сводилась к тому, чтобы предвидеть, научно «угадать», имитировать вольные цены. Его научный подход основывался на разработанных им методах анализа смешанного ценообразования, сочетающего в себе твердый базис цены с прогнозами ее возможных изменений. Анализируя соотношения порайонных цен, Кондратьев указывает на возрастание разрыва между ними и приходит к заключению, о необходимости и пределах государственного вмешательства на рынке хлебов. Ученый полагает, порайонные цены на рынке хлебов формировались не только под воздействием спроса-предложения, но и под влиянием налоговой системы, транспортных условий, и прямыми, и косвенным мерами государственной экономической политики.
Рассматривая с различных сторон состояние внутреннего российского рынка накануне войны и причины формирования механизма его государственного регулирования, Кондратьев приходит к выводу, важность которого не оценена до сих пор. Он не считал, что причина«голодного бунта» 1917 г. заключалась в«дефицитности»российского рынка на тот или иной продукт и что, якобы, война как таковая вызвала непредсказуемый рост цен на продовольствие. Проанализировав сокращение производства и предложения хлебов, вызванное различными «военными»
факторами: изъятием части работоспособного населения и лошадей из сельскохозяйственного производства на нужды фронта, потерей пахотных площадей на оккупированной территории, увеличением продовольственных запасов и ростом потребления хлебов многомиллионной армией и др., он заключает: «В России во время войны не было достаточных оснований для роста цен на хлеба, исключая, быть может, кормовые и крупяные» [12]. Однако катастрофический рост цен охватил все виды хлебов. В чем причина? Н.Д. Кондратьев видел их в особенностях российского рынка. Ход его рассуждений, исходил из анализа динамики роста цен во втянутых в войну европейских государствах и сравнения погодовых приростов цен на хлеб в Англии (стране «классического рынка») и России.
С началом войны продовольственные цены росли в России медленнее, чем в Англии. Россия продолжала вывозить хлеб на экспорт (в основном через Архангельск и Одессу). Из-за блокады черноморских портов и действий немецких подводных лодок в Атлантике экспорт хлебов приблизился в 1915 г. к нулевой отметке. Несмотря на то, что не вывезенный на экспорт хлеб остался на внутреннем рынке, цены сразу же начали быстро расти. К 1917 г. цены на хлеб выросли на 14 раз, хотя еще совсем недавно, в начале 1915 г., они были (как и в Англии) всего лишь в 1,5 раза выше довоенных. Для сравнения: в стране «классического рынка» цены на продовольствие росли так же, как и в начале войны, и к 1917 г. выросли всего лишь в 2,5 раза.
Рассматривая, выдвигавшиеся в экономической литературе причины объяснения этого «феномена» всероссийского рынка и соглашаясь с тем, что на рост цен могли повлиять:
— изменение посевных площадей, урожайности или же сборов хлебов;
— изменение товарности хлебов вследствие перераспределения посевных площадей и сборов хлебов между владельческими и крестьянскими хозяйствами;
— нарушение сложившегося народнохозяйственного баланса производства и потребления хлебов;
— недостаток товарных хлебов как таковых;
— слабость хлеботоргового аппарата;
— неразвитость транспорта и изменение направления движения товарных потоков;
— обособление («демократический сепаратизм») районов избытка хлебов от хлебопотребляющих районов и ряд других причин, Кондратьев, тем не менее, выдвигает в качестве главной причины беспрецедентного роста хлебных цен — •разрушение единства национального рынка, вследствие чего набрала обороты повышенная спекулятивная игра на разницу во времени и пространстве» [13].
На начальном этапе развала целостности национального рынка, как пишет Кондратьев, разрушительную роль сыграл банковско-биржевой спекулятивный ажиотаж, который сломал систему государственных финансов, лишив тем самым государство возможности регулировать рынок посредством «косвенных» рычагов, т. е. налоговыми, кредитными и другими ценообразующими факторами. Начались судорожные поиски методов «непосредственного», т. е. командно-административного воздействия на товарный обмен, поиски методов «собирания» национального рынка. Во время войны, подчеркивает он, организация распределения хлебов первоначально не преследовала задачи нормирования потребления. Однако она стала необходимой в условиях нарастающего продовольственного кризиса. Автор различает при этом уравнительную и уравнительно-ограничительную системы регулирования потребления. При этом регулирование распределения хлебных продуктов среди населения возникает ранее (в конце 1914 — начале 1915 г.), чем регулирование потребления.
Начало его было положено местными органами самоуправления и возникшими местными продовольственными организациями, которые преследовали цель борьбы со стремительным ростом цен, решая возникшую задачу распределения в различных районах различно, ощупью, эмпирически. К лету 1916 г. большинство этих местных органов опиралось на собственный и в значительной мере на кооперативный распределительный аппарат, в меньшей степени привлекая аппарат частноторговый. Автор особо раскрывает процесс формирования карточной системы, касается предпосылок осуществления планомерного регулирования потребления, подчеркивает эти действия как «реализацию права государс-
тва на монопольное определение правил распределения продукта» [14].
В своем исследовании Н.Д. Кондратьев теоретически обосновывает и иллюстрирует многочисленными статистическими данными, таблицами, материалами анкетных обследований, опросов и т.д. идею о глубокой органической связи между регулированием заготовок и регулированием цен. При этом составление Особым совещанием по продовольствию планов снабжения и планов перевозок, считает он, органически вытекало из углубления и расширения проводимой политики регулирования в области цен и заготовок. Таким образом, регулирование распределения и потребления рассматривается им как необходимое логическое завершение организации всех форм снабжения. Сеть государственных продовольственных организаций складывалась на основе функционирования всей системы регулирования. Последнее обстоятельство необычайно важно, так как зачастую органы управления формируются в экстремальных условиях не на основе хозяйственных процессов, которыми эти органы призваны управлять, а на основе «латания дыр», на принципах «ручного управления». Важно и положение автора о том, что соответственно с этой внутренней органической связью отдельных форм регулирования идет и их параллельное развитие.
В «Рынке хлебов...» Кондратьевым представлен весь набор средств воздействия государства на товарный обмен методами «непосредственного» регулирования — начиная от Особого совещания по продовольствию, образованного в 1915 г., и заканчивая «ЧеКа» — Чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией. Как известно, идея «общегражданственности» и «демократии», позволившая лидерам Февраля захватить власть, вскоре была нарушена: в марте 1917 г. был введен «классовый паек». Лицам, занятым тяжелым физическим трудом, выдавались дополнительные карточки на хлеб. Остальным категориям населения приходилось, естественно, прибегать к услугам «вольного» рынка, поддерживая тем самым постоянное превышение вольных нелегальных цен над монопольными, государственными ценами. Несмотря на двукратное повышение государственных твердых цен в 1917 г., троекратное в 1918 г. и пятикратное в 1919 г., «сбить» вольные цены ни разу не удалось.
Установленный после Февральской революции порядок нормирования потребления и регулирования распределения, считает автор, сохранился и после Октябрьской революции, но в июне-сентябре 1918 г. в него вносятся существенные изменения: хлеб был объявлен«достоянием Республики», что сыграло решающую роль в обеспечении продовольствием горожан и бедноты. Однако эта мера лишила крестьян стимулов к производству хлеба сверх своих собственных потребностей. Выдвижение в первую категорию по степени обеспечения продовольствием рабочего класса оценивается Кондратьевым как постановка его «в привилегированное классовое положение», нарушающее идею «общегражданственности». При этом, хотя дополнительный паек лицам, занятым тяжелым физическим трудом, выдавался еще с начала введения карточной системы на хлеб, рабочие, отмечает он, являлись именно той группой населения, которая в большей мере, чем другие категории населения, покупала хлеб на «вольном» рынке.
Автор отмечает, что монополия на хлеб и передача его в распоряжение государства (законы Временного правительства от 25 марта 1917 г.) позволила бы стабилизировать внутренний рынок. Но она не была осуществлена. Законы остались на бумаге. Мощи демократического государства явно не хватило для ее проведения. На местах шли свои, сложные и противоречивые организационные процессы, далеко не совпадающие с указаниями центра. Кондратьевым отмечается в этой связи роль Советов
— «мелкотерриториальных органов, наиболее близких к населению», которые оказались не в состоянии подняться до уровня понимания общегосударственных задач. На его взгляд, именно по причине не исполнения указаний Центра «монополии хлеба у нас проведено не было, а была лишь тенденция к ней, тенденция, которая реально вылилась в довольно неудачной форме государственной монополии хлебной торговли» [15].
Частновладельческая торговля «ушла в подполье» и развивалась по своим законам, породив параллельную товаропроводящую сеть — мешочничество. Возникшее весной 1917 г. и объективно выполнявшее функцию торгового посредника,
/
мешочничество автор расценивает как «высшую уродливую форму распыления хлеботоргового оборота», «явление дорогое и дезорганизующее». Подпитывала его множественность цен, устанавливаемая государством для закупок на армию, карточная система, введенная вначале для обеспечения продовольствием голодающих промышленных районов, отсутствие товаропроводящей сети, торгующей по твердым государственным таксам. Однако Кондратьевым отмечается и та, не оцененная в должной мере роль, которую сыграло мешочничество в питании населения (особенно в потребляющей полосе) [16].
Рассматривая соотношение твердых и вольных цен за весь исследуемый период (1914-1919 гг.), Кондратьев констатирует нарастающее их резкое расхождение, делает вывод, что «политика твердых цен была бессильна овладеть движением цен, устранить вольные нелегальные цены, дуализм цен вольных и нелегальных». Не следует, однако, из этой цитаты делать вывод, как иногда это встречается в современной литературе, что Кондратьев был сторонником нерегулируемой рыночной экономики и стихийных цен. Здесь он всего лишь констатирует, что идея замены «стихийных факторов хозяйственной жизни рациональными неизмеримо труднее при ее осуществлении, чем при ее теоретическом и идеологическом конструировании» [17].
Книга Н.Д. Кондратьева «Рынок хлебов и его регулирования во время войны и революции» была, как известно, впервые опубликована в 1922 г., т.е. при нэпе, а написана в годы «военного коммунизма». Почему Кондратьев считал злободневными вопросы государственного регулирования, возникшие в экстремальных условиях, для экономики мирного времени, функционирующей на рыночных основаниях? Потому что проблема регулирования хлебных цен в условиях рынка стала более сложной, чем их административное регулирование. Не будет преувеличением сказать, что в этом состояла ключевая проблема нэпа. Всякие попытки их регулирования рыночными механизмами (налоги, кредиты, преференции, дотации и т.д.), завершались неудачами. Буквально спустя полгода после издания книги Кондратьева в «нэповской» России были введены порайонные, централизованно-рассчитанные нормы заготовок продовольственных, сырьевых продуктов и технических культур, а также соответствующие им (по стоимости) нормы завоза промышленных изделий в районы заготовок.
Нормированное регулирование товарооборота, его планирование на продолжительный срок в условиях колебаний «крестьянских» сезонных цен (на амплитуду которых накладывались и рыночная конъюнктура, и налоговый пресс государства, и денежная инфляция, и другие непредсказуемые факторы), сводило на нет, все усилия планирующих органов. Через полгода нэп «регульнет» (выражение Л.Д. Троцкого) «советскую власть и все ее плановые установки» [18]. Над «нормами завоза» придется конструировать «нормы закупок», над нормами закупок — «нормы снабжения» и т.д.. Именно эти проблемы совмещения плана рынка имел ввиду Кондратьев, когда в порядке научного предвидения писал: «Углубление мер государственного регулирования в одной какой-либо области, рано или поздно приводит к соответствующим изменениям в других областях регулирования в силу органической связи их между собой» [19].
Действительно, нормирование завозо-заготовок промышленной и сельскохозяйственной продукции вскоре «потянуло» за собой еще две системы регулирования товарооборота. С 1925 г. в России был введен так называемый «бухаринский нэп». Закупочным органам стали выдаваться государственные кредиты для заключения с крестьянами договоров (контрактов) под будущий урожай и под будущий выращенный скот. Но полученные кредиты крестьяне расходовали не на покупку сортовых семян, породистого скота и сельхозорудий, а на личное потребление. Деревня, «пообносившаяся» за годы войны и революции, именно таким образом воплощала лозунг Н.И. Бухарина «обогащайся!». В 1926 г. в стране внедряется более жесткая система длительных генеральных договоров, по которой тресты и синдикаты, с одной стороны, а кооперация — с другой, обязывались заключать между собой соглашения о сбыте и продаже промышленных изделий. Для государственных заготовителей, производящих заготовку хлебов, свеклы, мяса, шерсти, хлопка, масла, щетины, сырьевых и технических продуктов, была внедрена контрактационная система, т. е. заготовители должны были обязать крестьян заключать с ними предварительные контракты на поставку сель-
44 1
хозпродуктов, которые, собственно, еще не были произведены. За невыполнение контрактов крестьян стали преследовать в уголовном порядке. Тем не менее, в 1927 г. власть вынуждена была ввести для рабочих так называемые «заборные книжки» (аналог карточной системы), а к крестьянам вновь применять методы продразверстки.
Таким образом, указанная тенденция развития плановорыночной экономики, Кондратьевым была предсказана еще, можно сказать, до введения самого нэпа. Он считал, что при государственном регулировании образуются институциональные структуры, пользующиеся монопольным положением на рынке. Если же государство вдруг покидает их,•уходит» с рынка, то эти освободившиеся ниши занимают негосударственные образования, •унаследовав» от государства его монопольное положение. Как правило, это структуры спекулятивно-посреднического типа. При попытках, например, повышения государственных закупочных цен для поддержания «смычки» города и деревни и установления «справедливой» для крестьянина цены, разница от их повышения достается не крестьянству, а «уходит» к перекупщику-нэпману [20]. Это очень тонкое замечание, которое не в полной мере осознано современными российскими экономистами и, в какой то мере, правительством. Положение фермерства на современном российском рынке с удивительной точностью соответствует тому, что было описано Кондратьевым 90 лет тому назад.
Кроме того, на основе проведенных исследований, Кондратьев был убежден, что падение хлебных цен, стабильно наблюдаемое в России с 1880-х гг., будет продолжаться и в условиях нэповского рынка:•мы обречены еще на длительный период низких хлебных цен». Будучи советником Госплана, он вынес этот вопрос на правительственный уровень еще в феврале 1923 г. Тогда им был прочитан на Президиуме Госплана доклад «О ценах на хлеб в связи с относительным падением их». В докладе отмечалось, что «низкие цены на хлеб оказывают неблагоприятное влияние их на промышленность, где они, сжимая рынок, создают угрозу понижения продукции, а также зарплаты. Далее, они угрожают и государственным финансам, ибо понижают платежеспособность населения и сжимают оборот промышленности и сельского хозяйства». Из-за низкой цены на хлеб обесценены и технические культуры — «были районы, где 15 пудов льна отдавались за 1 пуд хлеба».
Присутствующие на заседании работники Госплана не оценили в должной мере, представленные Н. Д. Кондратьевым выкладки и графики. Только что произошедшее резкое понижение цен на хлеб, несмотря на недавнюю засуху в Поволжье, они склонны были расценивать как нонсенс, нелепицу, которая пройдет сама по себе.
Докладчику пришлось напомнить, что падение хлебных цен случилось не само по себе, а вызвано в том числе, деятельностью «несостыкованных» между собой госорганов, и в частности налоговым управлением Наркомфина, которое принуждает крестьянство «выбрасывать хлеб на рынок и дезорганизует его» и политикой Госбанка, пытающегося «раскрутить» товарооборот кредитными вливаниями кооперативным и государственным закупочным органам. Поскольку эти «вливания», благодаря спекулятивному обороту остаются в городе, крестьянство их не получает, оно вынуждено (чтобы уплатить налоги) продавать хлеб «не гонясь за ценой». Кроме того, налоговое бремя на крестьян уже превысило дореволюционное, а товарооборот далеко еще не достиг того объема, что был до
революции. Следовательно, считал Кондратьев, в создавшейся ситуации, налоги и как рыночный регулятор, и как механизм формирования финансов вскоре исчерпают себя. В условиях •отмирания» рыночных регуляторов, государство вынуждено будет заменять их командно-административными [21]. Заметим, что эти пророческие слова Кондратьевым были произнесены в период «угара нэпа», когда казалось, что новая экономическая политика введена «всерьез и надолго», что Россия, наконец, обрела формулу построения стабильной экономики.
Кондратьев закончит свой «Рынок хлебов...» выводом о том, что перед Россией объективно назрела потребность в обобщении накопленного опыта государственного регулирования и выработки на его основе материального плана организации снабжения всей страны как «рационализированной формы хлеботоварного движения от района и стадии заготовок до района потребления и до стадии начала распределения продуктов между потребителями» [22].
Монография Н.Д. Кондратьева расширяет наши представления о хозяйственных процессах, происходивших в экономике России в период Первой мировой войны, в условиях коренных социально-экономических перемен в связи со свержением самодержавия, а затем — в связи с революционными процессами. Все хозяйственные явления он рассматривает в свете этих крупнейших событий, сконцентрированных в крайне узких исторических рамках. Перед нами исследование, воссоздающее картину сложных переплетений хозяйственных процессов, выработки экономической политики на каждом из исследуемых этапов развития страны, раскрывающее необходимость формирования системы централизованного регулирования народного хозяйства, системы хозяйственных планов, обусловленной экономическими процессами, составляющими предмет анализа.
Для изучения истории народного хозяйства России «Рынок хлебов...» представляет собой ценнейший источник, содержащий огромный аналитический и статистический материал, достоверно раскрывающий формы и методы государственного регулирования экономики в экстремальных условиях и в условиях «свободного» рынка. Монография имеет и огромное теоретическое значение, поскольку в ней показана динамика рыночных процессов, затрагиваются сложные проблемы овладения рыночным механизмом, попытки его планомерного использования. В работе Н.Д.Кондратьева показана возможность дезорганизации и быстрого разрушения сложнейшей системы рыночных отношений, и в то же время возможность замены этой сложнейшей системы народнохозяйственных связей другим экономическим механизмом, построенном на сознательном управлении хозяйственными процессами. Этот механизм может эффективно функционировать только при глубоком и всеохватывающем познании законов рынка, выделении блока хозяйственных процессов и установлении между ними связей и соотношений, учитывающих экономические законы их движения и народнохозяйственные задачи.
Монография Н.Д. Кондратьева «Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции» является не только первой отечественной работой о государственном регулировании экономики, но и ценным источником фактического материала, важным не только для историков, историков-эко-номистов, но и экономистов-теоретиков, посвящающих свои исследования особенностям и своеобразию экономического развития России.
Литература
1. Фигуровская Н.К., Симонов В.В., Н.Д. Кондратьев и российская экономика чрезвычайного времени // В кн.: Н.Д. Кондратьев. Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции. — М.: Наука, 1991. — С.30.
2. Благих И.А. Государственное регулирование всероссийского рынка, 30-е гг. XIX — 30-е гг. ХХ столетий: Дисс.... доктора экономических наук. — СПб., 2002. — С.308.
3.Кондратьев Н.Д. Аграрный вопрос: о земле и земельных порядках. — Пг, 1917. — С. 76.
4. Кондратьев Н.Д. Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции. — М.: Наука, 1991. — С.93-94.
5. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.18. — С.540.
6. Китанина Т.М. Хлебная торговля России в конце XIX — начале ХХ веков. Стратегия выживания, модернизационные процессы, правительственная политика. — СПб.: «Дмитрий Булавин», 2011. — С.11.
7. Благих И.А. К 100-летию со дня рождения Н.Д. Кондратьева // Российская история. — 1993. — №2. — С.112.
8. Корнилов Г.Е. Кризисы сельского хозяйства, голодовки и формирование системы продовольственной безопасности в России в первой половине ХХ века // В кн.: Актуальные проблемы аграрной истории Восточной Европы Х-ХХ1 вв.: Источники и методы исследования: Матер. 32 сессии симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. — Рязань, 2012. — С.405.
9. Кондратьев Н.Д. Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции. — М.: Наука, 1991. — С.103.
10. Там же. — С.104.
11. Благих И.А., Кобицкий Д.А. Роль предпринимательства в процессе модернизации российской экономики // Проблемы современной экономики. — 2011. — С.170.
12. Кондратьев Н.Д. Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции. — М.: Наука, 1991. — С.203.
13. Там же. — С.276.
14. Там же. — С.297.
15. Там же. — С.299.
16. Там же. — С.307-308.
17. Там же. — С.308.
18. Благих И.А., Кудинов И.А. Процессы огосударствления кооперации в России после февральской революции 1917 г. // Проблемы современной экономики. — 2011. — №1. — С.379.
19. Там же. — С.310.
20. Там же. — С.311.
21. Благих И.А. К 100-летию со дня рождения Н.Д. Кондратьева // Российская история. — 1993. — №2. — С.120.
22. Кондратьев Н.Д. Организация народного хозяйства // В кн.: Кондратьев Н.Д. Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции. — М.: Наука, 1991. — С.460.
РАЗВИТИЕ ТЕОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО КАПИТАЛА: ОБщЕСТВЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
О.В. Иконникова,
доцент кафедры бухгалтерского учета, анализа и аудита филиала Финансового университета при Правительстве РФ в г. Архангельск,
кандидат экономических наук skylark1@rambler.ru
Статья посвящена анализу теории человеческого капитала в ее становлении и развитии, обогащении содержания, адекватной исторической эпохи.
Ключевые слова: человеческий капитал, заработная плата, трудовые ресурсы.
УДК 331.101 ББК 65.02
Как отмечает Е.М. Самородова, важнейшая предпосылка исследований в интересующей нас научной сфере — это «тезис о том, что человек является одновременно и производителем, и потребителем материальных благ». [1, С. 7]
О роли человека в общественной жизни задумывались еще мыслители Античности. Платон (428 или 427 г. до н.э. — 348 или 347 г. до н.э.) в трактатах «О душе» и «Государство» исследовал место человека в системе социальных и экономических отношений, при этом подчеркивал важность процесса обучения человека — «ведь правильное воспитание и обучение пробуждает в человеке хорошие природные задатки, а у кого они уже были, те благодаря такому воспитанию становятся еще лучше — и вообще, и в смысле передачи их своему потомству, что наблюдается у всех живых существ». [2, С. 172]
Аристотель (384 г. до н.э. — 322 г. до н.э.) полагал, что человек стремится к личному счастью, а «счастье — это некая деятельность души в полноте добродетели». [3, С. 60] Он пришел к выводу, что добродетель бывает двух видов — мыслительная и нравственная; и если нравственная рождается привычкой, то «мыслительная возникает и возрастает преимущественно благодаря обучению». [Там же, С. 64]
Долгое время возможность придания человеку свойств капитала ограничивалась этическими нормами. Как отмечал Г. фон Тюнен (1783-1850), моральная скромность заставляла авторов научных исследований и просто людей воздерживаться от мыслей, сколько человек стоит и какова величина капитала, который может быть в него инвестирован; рассмотрение человека как одной из форм капитала казалось чем-то непристойным. Из нежелания оценивать человеческие существа в денежном
выражении «проистекает недостаток ясности и путаность понятий в одной из наиболее важных областей политической экономии», и «свобода и достоинство людей могли бы быть успешно обеспечены, если бы они были субъектами законов о капитале». [Цит. по: 4, С. 9]
Интересными представляются труды, посвященные исследованию человека, его потребностей и способностей, философов XVI-XIX веков. Т. Гоббс (1588-1679) в работе «Левиафан» подчеркивал, что стоимость или ценность человека составляет столько, сколько можно дать за пользование его силой, и поэтому является вещью не абсолютной, а зависящей от нужды в нём и оценки другого.
Дж. Локк (1632-1704) в работе «Два трактата об управлении государством» утверждал, что «каждый человек обладает некоторой собственностью, заключающейся в его собственной личности... Труд его тела и работа его рук ... принадлежат ему. Что бы тогда человек ни извлекал из того состояния, в котором природа этот предмет создала и сохранила, он сочетает его со своим трудом и присоединяет к нему нечто, принадлежащее лично ему, и тем самым делает его своей собственностью». [5, С. 277]
Появление теории человеческого капитала можно оправданно отнести к эпохе зарождения капитализма. Связана означенная теория, прежде всего, с именами Уильяма Петти, Адама Смита и Давида Рикардо.
Английский статистик и экономист Уильям Петти (16231687) первым из известных нам исследователей сделал попытку количественного измерения человеческого капитала, под которым он понимал как самого человека, так и его полезные свойства. Он включал в состав богатства не только землю и
