CC BY
64
ГОРИЗОНТАЛЬНЫЙ СРЕЗ ВЕРТИКАЛИ ВЛАСТИ: ЭПИТАФИЯ ФИЛЬМУ «ЦАРЬ»
Анонс фильма располагал к позитивному настрою. В самом деле: режиссер, сценарист и продюссер - П. Лунгин - автор немногих, но весьма нашумевших фильмов («Такси-блюз», «Свадьба», «Остров»). Имя оператора из Голливуда Т. Стерна гарантировало высокий уровень зрелищности. За качество костюмов, декораций и общего исторического антуража можно было не волноваться: финансовую поддержку оказал солидный спонсор - «Банк Москвы». В титрах коллектив выразил свою искреннюю благодарность и банку, и лично его председателю А. Бородину.
Многообещающим выглядел сюжет, построенный на драматических событиях того во многом неясного периода, когда в стране была введена опричнина, и Россия покатилась в бездну террора. Контраст двух центральных фигур - Ивана Грозного (П. Мамонов) и митрополита Филиппа Колычова (О. Янковский) - предполагал накал страстей и завораживающие образы героев. Один - символ тьмы, второй - символ света. Первый -утопил страну в крови, второй - бесстрашно обличал с амвона злодейства помазанника Божьего. Как полагают, митрополит Филипп скончался в темнице «нужною смертью». Уже к концу XVI в. он был причислен к лику святых. Его гонитель вошел в историю и литературу как злодей, тиран и убийца. Только в самом начале XX в. профессор П.И. Ковалевский, автор труда по психологии русской нации, нашел в действиях государя патологические отклонения.
Заявленная П. Лунгиным тема извечной борьбы добра и зла обещала интересную трактовку еще и тем, что в середине 1990-х гг. вопрос о канонизации первого царя всея Руси расколол православную Россию на два лагеря и продолжает «мутить воду» до сих пор. Сторонники причисления Ивана Грозного к лику святых в качестве одного из основных аргументов приводят изображение Ивана IV с нимбом на фреске Архангельского собора Московского кремля. На это их оппоненты возражают, что наличие нимба лишь отражает византийскую традицию отмечать таким образом царствующую особу. На фресках Архангельского собора все погребенные в нем до 1508 г. великие князья изображены с нимбами.
У истоков движения за канонизацию Ивана Грозного стоял митрополит Иоанн (Снычев). В 1994 г, когда эйфорическое головокружение от победы ельцинских сил у дверей Белого дома сменилось симптомами наркотической ломки, а к экономическим проблемам прибавилась ужасающая непредсказуемость терактов чеченских боевиков, в с.-петербургском частном издательстве вышла книга под названием «Самодержавие духа» (СПб., 1994). Отвергнув свидетельства иностранцев-современников о «тиране на троне» как лживые измышления, митрополит Иоанн объявил
Ивана Грозного жертвой «четырехвекового заговора». Уподобив царя хирургу, который «отсекал от тела России гниющие, бесполезные члены», владыка признал опричные порядки необходимым добром, способствовавшим излечению «боярства от сословной спеси».
Чутко уловив направление политического ветра в атмосфере приближающихся президентских выборов, митрополит Иоанн поднял вопрос о форме власти в «разложившейся “совдепии”». Действительно, полный развал страны требовал вмешательства жесткой руки. Портреты усатого джигита в военном френче снова появились на ветровых стеклах грузовиков. Старшее поколение ностальгически вздыхало: «Вот Сталин бы порядок навел...» Народ качнуло вправо. Рейтинг партии Зюганова уверенно полез вверх, и не только за счет голосов бабушек с авоськами, несгибаемых партаппаратчиков и экстремистов правого толка. Устав от кровавых репортажей в ежевечерних новостях, многие готовы были отдать страну в руки «хирурга»: пусть отсечет все лишнее, все гниющее. Частые визиты в Россию в 1990-х гг. юного потомка дома Романовых - великого князя Георгия Михайловича - способствовали укреплению монархических взглядов. Возможный «хирург», проживавший в цивилизованной Европе, выглядел милым, умным, интеллигентным, немного склонным к полноте отроком.
Но тут общественное мнение всколыхнуло облетевшее газеты фото солдата срочной службы - вчерашнего школьника, умершего голодной смертью на острове Русском. Обтянутый кожей скелет до боли напоминал кадр из хроники блокадного Ленинграда. В печати заговорили о цене победы во Второй мировой войне, 50-ю годовщину которой страна торжественно отметила в мае 1995 г. В тот год во многих семьях вспомнили, как выглядит похоронка. В скорбном паломничестве потянулись солдатские матери на линию фронта «контртеррористической операции», в Грозный. От того, что они там увидели, народ содрогнулся и отпрянул влево. Ряд популистских актов, принятых правительством перед выборами, в том числе об отмене с 2000 г. призыва в армию, резко поднял авторитет президента Ельцина.
Развернувшаяся в печати полемика о канонизации Ивана Грозного, ввергнувшего страну в четвертьвековую войну, также сыграла свою роль в предвыборной кампании 1996 г. Партия сторонников твердой руки проиграла, Ельцин остался на второй срок.
Идея причисления царя Ивана IV к лику святых оказалась на удивление живуча. Несмотря на неоднократные официальные заявления патриарха Алексия II и других представителей духовенства, в октябре 2002 г. участники московского Международного форума славянской письменности и культуры направили патриарху коллективное письмо с просьбой о канонизации Ивана Грозного. Скандал не состоялся: его затмил теракт с чеченским лицом на Дубровке - печально известный «Норд-Ост». Но споры вокруг нимба первого русского царя не утихли. Время от времени в печати появляются статьи, то раздувающие огонек раздора, то призывающие к здравому смыслу. В зависимости от атмосферного давления.
И вот - «Царь» П. Лунгина. Свежий взгляд на проблему исторического, политического, религиозного, общечеловеческого характера со стороны Парижа, где уже столько лет живет режиссер. Анонс обещал историческую драму, год 1565-й.
Первые кадры киноленты я смотрела с величайшим удовольствием. Очень верно выбрано цветовое решение фильма - пепел на углях. Великолепно обыгран образ «хирурга»: государь стремительно идет по коридорам белокаменного дворца, за каждым поворотом кто-то из свиты облекает его в кафтан, набрасывает на плечи бармы, водружает на голову шапку Мономаха, поправляет на груди наперсный крест и панагию. Царь стоит, держа перед собой руки, согнутые в локтях, пальцы растопырены, готовы к стерильным перчаткам, скальпелю и зажиму. Его взгляд, напряженный и мудрый, направлен куда-то вверх и вдаль, за спиной - плечом к плечу -«консилиум» из бояр... и на музыкальные пальцы «хирурга» нанизывают стеганые рукавицы. Браво!
Совсем недурно выглядит народ. Серая людская масса правдиво бухнулась на колени и поползла, алкая чуда, вслед за царем, которого опричники деловито понесли на персидском ковре. Глаз камеры выхватывает то разодетую в меха боярыню, то нищего в живописных лохмотьях. Безумство «ведомой толпы», по классификации основоположника психологии народов и народных масс Г. Лебона, психологически верно контрастирует с отрешенным спокойствием игумена Соловецкого монастыря Филиппа Колычова.
Но тут мой слух резануло слово «батя» - при обращении одного опричника к другому, пусть и к отцу по фильму. Дальше - больше: царица Мария Темрюковна, гарцующая в доспехах орлеанской девы; митрополит, не ведающий, как складывать персты в крестном знамении; царь, подозревающий каждого в измене и доверчиво купившийся на неясно для какой цели сказанную ложь о сдаче Полоцка (кстати, безуспешная осада Полоцка литовцами состоялась годом раньше)... Да и царь ли это? Вот этот параноик, в страхе отмахивающийся от ночных кошмаров, я не ошиблась - это он, недавний покоритель Казанского и Астраханского ханств?
В 1566 г. (1565 г. - ошибка создателей фильма) Ивану Грозному исполнилось 36 лет. Мужчина в расцвете сил. Да, накануне введения опричнины он вернулся в столицу из Александровской слободы, по свидетельству современников, совершенно облысев, потеряв волосы на голове и в бороде. Но не это ли признак действия яда, добавленного в царский кубок рукой коварного злодея? В официальных документах от имени государя и духовенства не раз упоминалось, что царицы Анастасия Романовна и Мария Темрюковна скончались от отравы. Исследования современных криминалистов подтвердили факт отравления членов царской семьи, включая дочерей, умерших в младенчестве. Содержание мышьяка, ртути, свинца, цинка, меди и бария в останках царя, цариц, царевен и царевича Ивана Ивановича в десятки и сотни раз превышало нормы.
Значит, были у государя причины для опасения за жизнь супруги и наследников, для введения особой охраны и удаления в загородный дворец, более похожий на бункер? Кстати, о наследниках... В фильме я не приметила царевича Ивана, подростка 11 -ти лет, и царевича Федора - 8 -летнего мальчика, «простого умом». По воле режиссера оба они перевоплотились в юродивую девочку Машу... Ну, хорошо, допустим, полом ребенка можно пренебречь ради пронзительной сцены трагической смерти невинного дитя от лапы русского медведя с ласковым именем Степа (так в титрах)... Но как быть с Россией? Границы государства съежились до размеров подворья барина средней руки. Но и здесь, на этом пятачке, царь как бы и не царь. Не Самодержец, в руках которого сосредоточены все нити государственной власти.
Рефлексирующий неврастеник, слепо доверяющий наветам и не знающий, что происходит в стране и за ее пределами, был бы свергнут к рассвету: Старицкие, Шуйские и Романовы уже выстроились в очередь за шапкой Мономаха и царским посохом. Власть - что породистая лошадь с гонором, ее земными поклонами не укротить. А ведь Иван Грозный держал ее в узде еще добрых 20 лет. И было покорение Сибири, и победа на Молодях, и фортуна Ливонской войны не раз поворачивалась к нему лицом. И подданные не смели ослушаться царской воли и принимали без ропота любую смерть: ибо власть царская - она от Бога. Кто против царя, тот против Бога, и гореть тому в геенне огненной веки вечные. По сравнению с вечными муками смерть на плахе - это милость Божья. Кого Бог любит - тому посылает страдания. Прошедшего через страдания ожидает Царство Божие. Три века понадобилось утопистам, чтобы убедить народ отдельно взятой страны, что всеобщее равенство при жизни значительно лучше индивидуального блаженства после смерти.
Трудно представить, чтобы такие ляпы не заметил консилиум консультантов, упомянутых в титрах. Может быть, исторические неточности введены с умыслом, и зрителю следует считать ключевым словом в анонсе не «историческая», а - «драма»?
В 1987 г во время присуждения Нобелевской премии Иосиф Бродский произнес такую фразу: «В настоящей трагедии гибнет не герой, гибнет - хор». Эта мысль настолько поразила меня в свое время, что сподвиг-ла на сочинение следующих строк:
Я и не спорю: он был гениален.
Он мимоходом вывел формулу Христа.
Он нам сказал: «Герой экзистеален,
Нет для него Голгофы и креста».
Он доказал, что в настоящей драме
В финале погибает певчий хор.
Вопрос: что будет с тем - в суфлерской яме?
И почему так бледен дирижер?
Прошу все ж уточнить: что будет с хором?
Погибнут все? А что - кордебалет?
Вы можете назвать все это вздором,
Но жаль же умирать во цвете лет!
Хотелось бы сидеть за пультом Режиссера,
И наблюдать за Пьесой из заоблачной дали:
Как сухо щелкнет механизм затвора,
И эхом прогремит команда: «Пли!».
В фильме П. Лунгина вопреки историческим фактам, но в полном соответствии с «формулой Бродского» немой хор насельников Тверского Отроча монастыря гибнет в огне. Кинематографические опричники предали натуралистически жестокой смерти монахов за то, что те тайно, нарушив царский приказ, погребли за алтарем опального митрополита. От проникновенной игры актеров, от психологически верной постановки кадра и мастерской работы оператора сжималось горло и слезы подступали к глазам. Драма? Драма.
Однако финальная сцена вновь посеяла сомнения. Пресытившись кровавыми забавами, государь вознамерился обласкать свой народ и угостить на славу. Столы, уставленные явствами, государь в полном царском облачении - в ожидании толпы благодарных за милось подданных. Время идет, уж ночь подступает, опричники нервно бьют в набат, созывая народ, а в кадре - пустые улицы, наглухо запертые ворота, и только бездомный пес с опаской принюхивается к пустой посуде. Растерянный царь вопрошает самого себя: «Где мой народ?» По замыслу режиссера, уставшие от юродивого царя люди недвусмысленно высказывают свое неповиновение.
Какая же это драма из жизни? История России таких примеров не знает. И в этом - самый вопиющий абсурд фильма, претендующего на историческую правдивость. Православный народ, самовольно не явившийся на стогны по зову помазанника Божьего? Не верю.
Увы, при всех очевидных достоинствах, фильм «Царь» - это мертворожденное дитя отечественного кинематографа.
