CC BY
96
Хаимова В.М.
УДК 82.092
ГИПЕРБОЛА В ПОЭТИЧЕСКОМ ЯЗЫКЕ В. МАЯКОВСКОГО И М. ЦВЕТАЕВОЙ
(НА МАТЕРИАЛЕ ЛИРИЧЕСКИХ ПОЭМ)
В статье на материале лирических поэм В. Маяковского и М. Цветаевой исследуются способы создания гиперболы в поэтическом языке поэтов, которая являет собой не просто «выразительный приём», а самое существо мирочувствования. Вместе с тем в статье выявляются различия в способах образования гиперболы.
Ключевые слова: лирическая поэма, поэтический язык, гипербола.
Khaimova V.M.
HYPERBOLE IN THE POETIC LANGUAGE OF VLADIMIR MAYAKOVSKY AND MARINA TSVETAEVA (ON THE MATERIAL OF THEIR LYRIC POEMS)
This article explores the methods used by V. Mayakovsky and M. Tsvetaeva to create hyperbole in their lyric poems. It is stated to be involved in the poetic language of these authors not just as "expressive means", but as the very essence of "world-perception". The article also shows different ways of hyperbole creation.
Key words: lyric poem, poetic language, hyperbole.
М атериалом для исследования послужили лирические поэмы В.Маяковского и М.Цветаевой, типологическая общность лирической выраженности в которых позволяет сравнить их, с тем чтобы выявить индивидуальные различия на каждом из уровней реализации содержания. В данном сообщении - некоторый итог наблюдений над гиперболой в поэтическом языке лирических поэм двух поэтов.
Подавляющее большинство выразительных средств Маяковского основано на гиперболе. При создании окказионализмов он часто использует приставки: вы-, из-, об-, которые подчеркивают некую степень предельности качества (выстонать, выплясать, вылюбить, изыздеваться, изругаться, обжиреть, огромить и др.). Гиперболизм лежит в основе создания эпитетов (истрепанные, залежанные, засаленная, выжи-ревший) («Облако в штанах»). «Гипербола была доминантой его стиля. Таково было его зрение романтика» [Полонский 1988: 204].
Гиперболы Маяковского часто основаны на умножении количественного признака: «Нам, здоровенным, с шагом са-женьим», «с губами, обвисшими как люстра», «Миров приводные ремни» («Облако в штанах»). Маяковский воплощает свою мысль, используя множественное число слова «мир» - «миров», что в сочетании с «приводные ремни» конкретизирует отвлеченное понятие. Гипербола, лежащая в основе метафоры «горы времени», также основана на умножении признака. При этом метафора, основанная на абстрактном понятии, становится конкретной и зримой.
Много гипербол Маяковского основано на числительных (наиболее простой способ образования). У Маяковского яркость и своеобразие таким гиперболам придает образный контекст: например, образование гиперболы от отвлеченного понятия («миллионы огромных чистых любовей»); включение евангельского мифа в метафору, основанную на гиперболе («Тысячу раз опляшет Иродиадой солнце - землю -
голову Крестителя». Гиперболизм несут и образы солнца, земли, которыми свободно оперирует лирический герой («Уйду я, солнце моноклем вставлю в широко растопыренный глаз», «вся земля поляжет женщиной...») («Облако в штанах»). Мироощущение лирического героя глобально и всеохватно. Гипербола дает возможность выразить этот мир, построенный преимущественно на количественном умножении признака, что делает его громадным, ярким, необычным, но одномерным.
Символический смысл поэмы «Человек» меняет и характер гиперболы. Символическая надмирность героя, вписанность его в жизнь Вселенной сообщает и гиперболе некоторые особенности. Чаще всего она образуется не по принципу умножения количественного признака, а по принципу включения в гиперболу неисчислимых понятий («океан любви», «кузни времен», «вечности моря». Несвобода земного существования реализуется в гиперболах «Заприте небо в провода, скрутите землю в улицы». Ощущение неустранимой косности бытия и трагическое отчаяние поэта воплощается Маяковским в гиперболическом образе Повелителя Всего. Завершающим является гиперболический образ «несгорающего костра немыслимой любви», передающего экзистенциальную сущность поэмы. Погибнет все. Сойдет на нет. И тот,
кто жизнью движет
последний луч
над тьмой планет
из солнц последних выжжет.
И только
боль моя
острей -
стою,
огнем обвит, на несгорающем костре немыслимой любви («Человек»).
Цветаева также использует разнообразные способы образования гипербол: с
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
помощью сравнения, числительных, с помощью использования образов таких природных явлений, как заря, радуга; пространственных обозначений («небо»), глобально расширяющих художественное пространство; включения в поэтический сюжет образов божеств (Зевес).
Гиперболы, основанные на числительных («Трещи, тысячелетний ларь»!) («На Красном Коне»), в результате метафорического переосмысления обогащаются семантикой символа: дом как «тысячелетний ларь» передает ярко индивидуальный взгляд героини на приверженность к материальному.
Особенностью гиперболы Цветаевой является то, что она редко создается только умножением количественного признака, такое умножение ведет к качественному изменению образа: «рать ветров», «огромною битвой радуг - / Разлет лампад», «шатай вековые сосны» («На Красном Коне»).
Гиперболы Цветаевой часто строятся на корневом повторе: «Но прядает конь - и громом / Взгремел в алтарь». Некоторые гиперболы, построенные на сочетании однокоренных слов, например, «Крик - и перекричавший всех / Крик» «...по существу основаны на отрицании мотивирующего признака, полученном в результате доведения его до предела и превышения этого предела» [Зубова 1989: 20-21].
Яркость гиперболам сообщают сравнения, которые становятся основой их создания: «Как зарево широкий - крик», «У каждого - заместо глаз - / Два зарева!» («На Красном Коне»).
Тропеические преобразования слова часто строятся у Цветаевой с привлечением образа-лейтмотива данного произведения. Так, в основу гипербол и других выразительных средств в поэме «На Красном Коне» положен образ Пожара, в «Поэме Горы» - образ Горы.
У Маяковского и Цветаевой есть сходные образы-гиперболы. У Маяковского метафорическая гипербола «горы времени» («Облако в штанах»), взятая в конексте: «...
вижу идущего через горы времени, которого не видит никто», передает способность героя к пророческому дару. Предметность метафоре-гиперболе сообщает предлог «через». У Маяковского эта гипербола-метафора стоит в ряду других, не менее ярких, и характеризует громадность героя.
У Цветаевой метафора-гипербола «горы времени» («Поэма Горы») семантически осложнена. Она читается в контексте смыслов, порождаемых полисемантическим образом горы. В данной метафорической гиперболе присутствует и олицетворение, которое привносится и контекстом поэмы, и контекстом строфы: «Есть беспутные, нет беспамятных: / Горы времени - у горы!» Гора наделяется свойством памяти. Акцент в метафорической гиперболе Цветаевой ставится на «времени», у Маяковского
- на «гОры». У Маяковского абстрактное -опредмечивается, у Цветаевой конкретное приобретает черты абстрактного.
«Поэма Конца» насквозь проникнута гиперболизмом: лейтмотив 1-ой главки
- «преувеличенность жизни / В смертный час» подспудно присутствует в большинстве образов поэмы. Способы образования гипербол - самые разнообразные: предельность переживания выражается в столь же предельных образах: «Жест, делающий вам честь, / а мне разводящий мясо / от кости»; «Прогал глубок: / Последнею кровью грею»; «Точно высохший водоем / Воздух»; «Как будто бы душу сдернули / С кожей».
Гиперболизм лежит в основе образов-представлений героини о любви. По замечанию Л.В. Зубовой, «...характерно, что в художественном мире Цветаевой гипербола почти всегда связана именно с миром героини в противоположность миру героя
- миру недостаточности, ущербности...» [Зубова 1989: 27]: « - уедем. - А я умрем, / Надеялась»; «Любовь, это значит: жизнь. / - Смерть - и никаких устройств». Гипербола создается и градационными рядами -яркой стилистической приметой Цветаевой: «Леплюсь, самоедом к меху / Теснюсь, леплюсь, / Мощусь»; «Пойми! Сжились! /
58 Вестник МИЛ
Сбылись!»; «И жмусь, / И жмусь... И неотторжима»; «Плющом впилась, / Клещом - вырывайте с корнем!» Расставание - один из ключевых образов - осмысляется через ряд гипербол: - Сверхъестественнейшая дичь!» «Звук, от коего уши рвутся, / Тянутся за предел тоски...»; «Расставаться -ведь это гром / На голову...Океан в каюту! / Океании крайний мыс!» Гиперболичен и образ отказа от жизни: «Жизнь - это место, где жить нельзя: / Ев-рейский квартал...»; «Право-на-жительственный свой лист / Но-гами топчу! / Втаптываю!»
Метафизичность переживаний героини «Новогоднего» также передана через гиперболу. В основе многих гипербол - не количественное умножение признака с переходом в его качественность, а абсолютность признака, которая в сознании героини лежит за пределами земной данности. Способы создания такой гиперболы также различны: это и актуализация, вследствие их резкого противопоставления, антонимич-ных приставок: «...тот свет, / Наш, - тринадцати, в Новодевичьем / поняла: не без - а все-язычен»; это и создание градационного ряда: «...пусть русского родней немецкий / Мне, всех ангельский родней!»; и «контекстуальное соположение родственных, но деэтимологизированных слов» [Зубова 1989: 31], которое оживляет внутреннюю форму слова «любой», и образ «Любимый - Ты»» становится гиперболой; это и гипербола, в основе которой - предельность признака:
«Бесконечной ибо безначальной / Высоты над уровнем хрустальным / Средиземного...»; «Через стол, необозримый оком»; «Поверх Роны и поверх Rarogn'a / Поверх явной и сплошной разлуки...»; гипербола, связанная с идеей целостности, довоплоще-ния: «Впрочем есть ты - есть стих: сам и есть ты - / Стих!»; «Свидимся - не знаю, но - споемся. / С мне-самой неведомой землею - / С целым морем, Райнер, с целой мною!»
Итак, гипербола в лирических поэмах Маяковского и Цветаевой - не просто «выразительный прием», а самое существо ми-рочувствования. Она пронизывает всю их художественную ткань. Но у Маяковского гиперболизм чувств и страстей, исторгнутый из лирического «я», сообщается всем явлениям окружающего мира. Это обусловливает некую чудовищную проекцию лирического переживания на внешний мир. И способы образования гиперболы - чаще всего - лежат в русле данного художественного принципа: они более традиционны, что не лишает образы яркости и оригинальности. Способы образования цветаевской гиперболы необычайно разнообразны. Она использует внутренние потенции языка, слова. Предельность лирического переживания своей героини Цветаева передает не только формой слова, не только с помощью привлечения различных образов, гиперболичность образа-переживания рождается из смысла, обусловленнного контекстом.
Литература
Зубова, Л.В. Поэзия М.Цветаевой. Лингвистический аспект.- Л.: ЛГУ, 1989. -264 с. Полонский, В. О литературе: избранные работы. - М.,1988.
