CC BY
83
Л.Д. Ибрагимова*
Генезис института предания суду в русском уголовном процессе**
Аннотация. В статье исследуется избранная законодателем на первоначальном этапе развития российского уголовно-процессуального права процессуальная форма предания суду. В рамках статьи рассмотрен генезис института и стадии подготовки уголовного дела к судебному разбирательству (предания суду) в русском уголовном процессе. Отмечается, что впервые институт предания суду оформился лишь в результате судебно-правовой реформы 1864 г. Автор резюмирует, что на данном этапе законодательно отдано предпочтение именно судебной форме предания суду. Вместе с тем отмечается, что на данном этапе предания суду стороны не имеют никаких процессуальных прав, отсутствует состязательное начало, что в совокупности с большой загруженностью обвинительных камер и, как следствие, замедлением предания суду, привело к расширению круга дел, по которым предание суду стала осуществлять прокуратура. На основе использования диалектического метода научного познания, а также исторического, логико-юридического, сравнительно-правового, системно-структурного методов раскрывается генезис формирования процессуальной формы предания суду. Теоретическая значимость результатов, изложенных в статье, заключается в комплексном исследовании института предания суду от его зарождения до советского периода, обобщается опыт дореволюционных исследователей. Выводы и предложения, сформулированные в рамках статьи, могут быть использованы при разработке нормативных оснований для современной модели российского уголовного судопроизводства.
Ключевые слова: судебная реформа, уголовный процесс, институт предания суду, судебная палата, Устав уголовного судопроизводства, возвращение уголовного дела, прокурор, порядок предания суду, подсудность, процессуальный порядок.
Первые упоминания о процедурах, так или иначе связанных с решением вопросов предания обвиняемого суду, удается обнаружить при анализе судебной реформы 1719 г. Как отмечается в литературе, в этот период рассмотрение политических и уголовных дел, гражданско-правовых споров в единой форме розыска приводило к злоупотреблениям судей. Поэтому Петр I Указом «О форме суда» (1723 г.)1 восстановил судебный процесс с его состязательностью, устностью и непосредственностью, хотя и с несколько большей ролью суда и некоторыми ограничениями прав сторон.
Регулируя вопросы подсудности вновь созданным надворным судам, законодатель указывал воеводам как высшим чинам администрации на местах, что более им «не надлежит ссор тяжебного дела между поданными чинить», а «смерт-
ные дела, каждое к своему надлежащему суду отсылать»2.
Однако в каком процессуальном порядке эти «тяжбы» принимались к производству самими надворными судами, была ли при этом предусмотрена предварительная подготовка дела к судебному разбирательству, каковы были реальные полномочия суда и сторон, на данном этапе не раскрывалось.
В период правления Елизаветы в Сенате, являвшемся высшей судебной инстанцией в системе судебных установлений Империи, вся работа по изучению и подготовке поступивших дел возлагалась не столько на судей, сколько на канцелярию Сената. Соответственно, исключительно от деятельности и компетентности последней в
1 См.: Титов Ю.П. Хрестоматия по истории государства и права России. М.: Проспект, 1997. С. 121.
2 Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права: очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. СПб.: Альфа: Равена, 1995. С. 702.
© Ибрагимова Л.Д., 2014
* Ибрагимова Людмила Дмитриевна — доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Восточно-Сибирского государственного университета технологий и управления. [tisakova@mail.ru]
670013, Россия, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Ключевская, д. 40 В, стр. 1.
** Материалы международной научно-практической конференции «Уголовное судопроизводство: история и современность», посвященной 150-летию Устава уголовного судопроизводства Российской империи.
конечном итоге зависел материал, представляемый на разрешение Сената. В этот исторический период говорить о независимом судебном контроле над законностью и обоснованностью внесения уголовных дел непосредственно на разрешение Сената, нам представляется, было бы преждевременным.
Институт предания суду не нашел своего должного нормативного закрепления и в период правления Екатерины II. В ноябре 1775 г. было издано «Учреждение для управления губерний Всероссийской империи»3, которое определило компетенцию (подсудность) отдельных судов Империи, не добавляя ничего к сути самого института предания суду, который и в этот период развития уголовно-процессуального права России практически не обозначает себя в качестве самостоятельного уголовно-процессуального порядка4.
В 1832 г. Николаем I был учрежден Свод законов Российской империи (16 томов), разработанный комиссией законодательных предложений под руководством М.М. Сперанского. Свод был введен в действие с 1 января 1835 г. XV том Свода составляли Законы уголовные. В него были включены две книги: 1) «О преступлениях и наказаниях вообще» — первый уголовный кодекс России и 2) «О судопроизводстве по преступлениям» — первый уголовно-процессуальный кодекс России. Это было знаменательное событие в истории развития русского права. Впервые законы уголовные были четко выделены из других законов, и более того, законы, регламентирующие порядок и процедуры привлечения к уголовной ответственности, суда и назначения наказания, были отделены от законов, предусматривающих ответственность за совершение преступных деяний. Именно данное обстоятельство позволило вести речь об отрасли уголовно-процессуального права, затем об уголовном процессе как учебной и научной дисциплине, а потом и о науке уголовного процесса. Иными словами, уголовно-процессуальное право приобрело все признаки самостоятельной отрасли российского права.
В Законе «О судопроизводстве по преступлениям» законодатель впервые производство по уголовным делам разделил на три части: следствие, суд и исполнение. Следствие и исполнение были в руках полиции, которая по делам о маловажных проступках производила также и судебное разбирательство; только с 1860 г. были учреждены особые судебные следователи. Следствие делилось на предварительное и формальное. Первое имело
3 Полное собрание законов Российской империи. СПб.: Тип. 2-го Отд. Собств. Е.И.В. канцелярии, 1830. Собр. 1. Т. XX. № 14392.С. 229-304.
4 См.: Законодательство Екатерины II: в 2 т. / под ред.
Д.Ю. Аракова. М.: Юрид. лит., 2000. Т. 2. С. 455-456.
целью установление события преступления; оно начиналось при наличности указанных в законе поводов. Формальное следствие должно было выяснить, «над каким лицом или имуществом преступление учинено, в каком действии состояло, каким способом или орудием, когда, где, с намерением или без намерения произведено». При производстве формального следствия требовалось присутствие депутатов от того сословия, к которому принадлежал обвиняемый. Прокуроры и стряпчие обязаны были наблюдать за ходом следствия, и в особенности за тем, чтобы обвиняемые могли воспользоваться всеми предоставленными законом способами к защите. Формальное следствие состояло в собрании и записи всех доказательств. По окончании следствия дело немедленно отсылалось в суд, который рассматривал, правильно ли произведено следствие, опрашивал обвиняемого, не было ли ему чинимо пристрастных допросов, и в случае надобности подвергал его вновь допросу, стараясь склонить его к признанию. С доказательствами суд знакомился исключительно по письменному следственному производству, на основании которого в канцелярии суда составлялась выписка, для доклада суду. Суд мог распорядиться производством дополнительного следствия, но сам производить осмотры или допросы свидетелей не имел права. Решение суда основывалось на установленных в законе правилах о силе доказательств. Таким образом, можно говорить о том, что впервые в структуре российского уголовного процесса были предусмотрены действия суда, прямо направленные к подготовке дела к судебному разбирательству.
Несмотря на то, что с материалами дела и доказательствами суд знакомился только по письменным материалам, фактически ознакомление членов суда с делом происходило путем изготовления так называемых выписок из дела, подготовить которые (для состава суда) поручалось одному из судей, входящих в судебный состав. Выписки при этом полагалось «составлять по пунктам или отделениями, не наполняя их излишними обстоятельствами и помещать в них только самые нужные предметы по материям, соединяя в них все течение и окончание происшествий; показания о летах подсудимых, также не имел ли кто из них прежде отличных заслуг или важных пороков... помещать в выписке на каждый пункт приличные законы и, ежели на что нет приличных законов, то это именно означить»5.
В названных процедурах предусматривались положения, аналогичные современному порядку подготовки дела к судебному разбирательству. В структуре процесса появляются нормы, непосредственно обязывающие суд предпринять подготовительные действия к судебному заседанию,
Чельцов-Бебутов М.А. Указ. соч. С. 739.
Л.Д. Ибрагимова
войти в изучение и оценку представленных органами уголовного преследования материалов, в том числе на предмет их достаточности для разрешения дела по существу. За судом также было оставлено право вернуть материалы дела органу предварительного расследования при обнаружении неполноты произведенного следствия. Тем самым законодатель указывал на предмет и пределы оценки и проверки суда на этом этапе и круг его полномочий.
В качестве самостоятельного элемента структуры уголовного судопроизводства России институт предания суду оформился в результате судебно-правовой реформы 1864 г. По Уставу уголовного судопроизводства (далее — УУС) институт предания суду уже включал в себя несколько процессуальных форм, основным назначением которых являлась проверка наличия оснований для внесения обвинения в суд с целью его разрешения по существу6.
В соответствии со ст. 510 УУС, прокурор окружного суда или его товарищ, получив материалы дела от судебного следователя, обязан был рассмотреть следующие вопросы: 1) подлежит ли дело ведению прокурорской власти; 2) произведено ли следствие с надлежащей полнотой; 3) следует ли обвиняемого предать суду или же дело о нем должно быть прекращено или приостановлено.
В случае очевидной неполноты произведенного следствия, не представляющей возможности составить правильное заключение о существе дела, прокурору предоставлялось право потребовать дополнительные сведения или обратить дело к доследованию (ст. 512 УУС). При этом прокурору воспрещалось, под опасением законной ответственности, останавливать течение дела для пополнения его сведениями несущественными (ст. 514 УУС). Данная мера была обусловлена тем, чтобы «предотвратить, по возможности, неправильное обращение дела к дополнению»7.
Право прокурору возвращать уголовное дело на доследование было предоставлено до тех пор, пока он не решит, что по этому делу суд может вынести определение. Согласно ст. 286 УУС, требование о дополнении следствия судебный следователь обязан был исполнить и не мог ставить вопрос об основательности или неосновательности требований прокурора. Как отмечал в свое время А. Мирлес, «требование прокурора о дополнении следствия для следователя обязательно: прокурор — государственный обвинитель; ему лучше знать, достаточно ли собранных
уже данных для обвинения и в чем следует обвинять привлеченное к ответственности лицо»8.
После ознакомления с материалами уголовного дела прокурор, если приходил к выводу о необходимости предать обвиняемого суду, составлял итоговый документ предварительного производства — обвинительный акт, форму которого устанавливал закон (ст. 520 УУС).
По делам о преступлениях, не связанных с лишением или ограничением прав состояния, прокурор окружного суда направлял материалы с обвинительным актом в окружной суд, в этом случае обвинительный акт являлся и актом о предании суду. Это значит, что на его основании суд, не проверяя, насколько предъявляемое прокурором обвинение является в действительности основательным, приступает после совершения известных приготовительных действий прямо «к разбору дела», что означало переход дела в следующую стадию уголовного процесса9.
По делам о преступлениях, связанных с лишением или ограничением прав состояния, предание суду осуществлялось по постановлению судебной палаты, действовавшей в качестве «обвинительной камеры»10, то есть уголовные дела «вносились прокурором Окружного суда через прокурора Судебной палаты в судебную палату»11.
В УУС не регламентировалось возвращение уголовного дела к доследованию прокурором судебных палат или его товарищем, однако на практике это имело место. Так, Н.В. Муравьев в наказе чинам прокурорского надзора судебных палат и окружных судов указывал, «что товарищи прокурора судебной палаты исполняют обязанности согласно установленному прокурором палаты распределению, возвращают от его имени прокурорам окружных судов, без внесения в судебную палату, те из дел, представленных на основании ст. 523 УУС, которые, по их мнению, требовали доследования»12.
Согласно ст. 529 УУС, прокурор судебной палаты или, по его поручению, его товарищ, по рассмотрении присланного местным прокурором обвинительного акта давали письменное предложение палате рассмотреть дело в качестве обвинительной камеры (ст. 529 УУС). С этим письменным предложением дело поступало в палату.
6 См.: Российское законодательство Х-ХХ вв.: в 9 т. / под общ. ред. О.И.Чистякова. М.: Юрид. лит., 1991. Т. 8: Судебная реформа С. 162-309.
7 Судебные уставы. 20 ноября 1864 г. с изложением рассуждений, на коих они основаны. СПб.: Изд-во Гос. канцелярии, 1866. Ч. 2: Устав уголовного судопроизводства. С. 185.
8 Мирлес А. Краткий курс русского уголовного процесса. Киев: Изд-во И.И. Самоненко, 1912. С. 153.
9 См.: Там же. С. 156.
10 Арсеньев К.К. Предание суду и дальнейший ход уголовного дела судебного следствия: сб. практ. заметок. СПб.: Тип. В. Демакова, 1870. С. 1.
11 Случевский В. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство — судопроизводство. СПб.: Тип. М.М. Ста-сюлевича, 1913. С. 535.
12 Кутафин О.Е. Судебная власть в России: история, до-
кументы. М.: Мысль, 2003. С. 162.
Последняя рассматривала дело по докладу одного из своих членов, член-докладчик излагал основания, по которому возбуждено дело, и все следственные действия, обращая внимание на соблюдение установленных форм и обрядов. Протоколы, имеющие существенное для дела значение, прочитывались в подлиннике. Затем прокурор палаты читал заключение местного прокурора и излагал свой взгляд на дело, при этом предлагая свои окончательные выводы (ст. 532 УУС).
После выслушивания докладов палата приступала к обсуждению дела в порядке, установленном для постановления судебных решений, прокурор палаты удалялся и при обсуждении дела не присутствовал (ст. 530—533 УУС). Признав следствие достаточно полным и произведенным без нарушения существенных форм и обрядов судопроизводства, палата постановляла окончательное определение о предании суду или о прекращении дела, а в противном случае обращала его к доследованию или законному направлению (ст. 534 УУС). Усмотрев нарушения существенных форм и обрядов судопроизводства в предварительном следствии, палата имела право потребовать от следователя исправления того, что им «учинено незаконно», или вовсе устранить из производства, если это возможно. Все «незаконно учиненное» не должно было переходить на судебное следствие13.
Если судебной палатой принималось решение о предании суду, то дело поступало в окружной суд, который был обязан обсудить в распорядительном заседании: «не требует ли дело каких-либо особенных с его стороны распоряжений, и определить порядок, в котором оно подлежало дальнейшему производству (ст. 547 УУС). При этом окружной суд не имел права направлять дело на доследование, а обязан был рассмотреть его по существу. В распорядительном заседании он мог обсудить лишь необходимость дополнения дела такими данными, отсутствие которых могло лишить его возможности постановить приговор. Согласно ст. 549 УУС, окружной суд не входил в рассмотрение подсудности и порядка производства дела, по которому состоялось определение судебной палаты о предании суду. Если же окружному суду открывались новые обстоятельства, не бывшие в виду палаты, но имеющие влияние на дальнейшее направление дела, то суд представлял о том судебной палате, а палата уже должна была решать вопрос о направлении дела на доследование. Однако суд должен был представлять палате не о всяком новом обстоятельстве, а лишь о таком, которое могло повлиять на дальнейшее направление дела.
Как отмечал В. Случевский, «ошибочно было бы думать, что всякое новое обстоятельство может оказать влияние на направление дела и должно служить основанием к такому представлению дела высшему суду». Обращение к палате необходимо, например, «в случаях обнаружившегося безвестно отсутствия подсудимого или не имевшихся прежде в виду признаков умственного расстройства преданного суду лица»14.
Отдельные авторы отмечали недостатки предания суду через судебную палату. Так, Н.Н. Ро-зин писал, что «наш процессуальный порядок, по отношению к преданию суду по определению судебной палаты, вызывает серьезные нарекания, он покоится на розыскной идее, создает важную презумпцию прав обвиняемого для присяжных заседателей, замедляет движение процесса, усиливает в нем элементы письменности, не давая в то же время надлежащих гарантий для своей внутренней основательности. Палата нередко относится поверхностно к необычному для нее делу, а прокуратура Окружных судов, рассчитывая на Палату, со своей стороны, не прилагает к делу достаточного внимания»15.
«Данный порядок предания суду, ставящий деятельность прокурора под контроль судебного Установления, — разъяснял В. Случевский, — может быть свойственен только процессу, в котором господствуют элементы следственного процесса над элементами процесса обвинительного»16.
При обнаружении в ходе судебного следствия деяния, не указанного в обвинительном акте, и если «оно по закону подвергается наказанию более строгому», суд «обращал дело к предварительному следствию» и к составлению обвинительного акта «по всем преступным действиям подсудимого» (ст. 752-753 УУС).
В Судебных уставах императора Александра II разъяснялось, что «о преступном деянии, не предусмотренном обвинительным актом и обнаруженным на судебном следствии, не могли быть поставлены вопросы присяжным и дело обращалось к предварительному следствию на основании ст. 752-753 УУС тогда, во-первых, когда изменение обвинения оказалось столь существенным, что привело к преступному деянию по свойствам и признакам совершенно иному, чем предусмотренное обвинительным актом, во-вторых, когда это новое преступное деяние может подвергнуть обвиняемого более строгому наказанию, то есть высшему роду или усиленному в степени одного и того же рода»17.
13 См.: Познышев С.В. Элементарный учебник русского уголовного процесса. М.: Типо-литография торг. дома «Я. Данкин и Я. Хомутов», 1913. С. 269.
14 Случевский В. Указ. соч. С. 548.
15 Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство: пособие к лекциям. СПб: Юрид. книжный склад «Право», 1914. С. 431.
16 Случевский В. Указ. соч. С. 526.
17 Судебные уставы императора Александра II с законодательными мотивами и разъяснениями. Устав уголовно-
Л.Д. Ибрагимова
Если данные обстоятельства были в виду судебной палаты, то суд не обязан был удовлетворять требования прокурора об обращении дела к доследованию, и отказ этот не мог служить поводом к отмене решения, если «протоколом не было удостоверено, что требование о направлении дела по ст. 723 основано на новых обстоятельствах»18.
Неправильное применение уголовного закона в качестве отдельного основания доследования в УУС не выделялось, хотя фактически в правоприменительной практике тех лет возвращение дел по такому основанию имело место. Отмечая это обстоятельство, В. Случевский писал, что если при решении вопроса о предании суду судебная палата будет не согласна со следствием в вопросах применения уголовного закона и сочтет необходимым предать суду лиц, которые не были привлечены по делу в качестве обвиняемых, то она не имеет права сделать это, не возвратив дело на доследование, так как передаваемые суду лица не должны иметь возможность при производстве предварительного следствия «выставлять доказательства своей невиновности»19.
Законодатель в отношении доследования был достаточно последовательным: судебный орган, рассматривавший дело по существу, не имел права решать, насколько обоснованным было предание суду, он должен был разрешить его по существу. Судья не имел возможности возвратить дело на доследование, когда не хотел брать на себя ответственность за вынесение приговора по делу, по которому оценка доказательства была затруднительна20. При этом если воз-
никали новые обстоятельства, имевшие влияние на дальнейшее направление дела и неизвестные ранее судебной палате, суд мог представить об этом палате.
В целом можно отметить, что установленный УУС порядок расследования и судебного разбирательства, в том числе и предания суду, носил прогрессивный характер и оказал существенное влияние на последующее развитие теории и практики уголовного процесса в России. Уместно в этой связи привести высказывание К.Анциферова, который считал, что «предание суду в значении судебной деятельности покоится на основаниях двоякого рода. С одной стороны, им ограждаются интересы общества, требующие, чтобы уголовному суду были предаваемы все того заслуживающие, независимо от личного усмотрения обвинителей. С другой стороны, предание суду направлено и к ограждению личности обвиняемого»21.
Дальнейшие изменения процессуальных форм предания суду связаны уже с деятельностью советского законодателя. «Революционные преобразования» первых советских декретов в области уголовного судопроизводства мало повлияли на сложившиеся к тому времени формы уголовного судопроизводства, в том числе и на формы предания суду. С приходом к власти большевиков, хотя и начались поиски новых форм судопроизводства, тем не менее, идеи, заложенные в фундаменте судебных уставов 1864 г., сказались на ряде положений первого советского Декрета «О суде», принятого 24 ноября 1917 г.22
Библиография:
1. Анциферов К. Закон и практика предания суду. М.: Тип. С.-Петерб. ун-та, 1877. 211 с.
2. Арсеньев К.К. Предание суду и дальнейший ход уголовного дела судебного следствия: Сб. практ. заметок. СПб.: Тип. В. Демакова, 1870. 132 с.
3. Воскресенский В.В. Соотношение оснований и порядка возвращения дела на доследование по дореволюционному и советскому уголовно-процессуальному законодательству // Совершенствование деятельности органов внутренних дел по борьбе с преступностью в свете решений XXVII съезда КПСС. М.: Юрид. лит., 1987. С. 19.
4. Законодательство Екатерины : в 2 т. / под ред. Д.Ю. Аракова. М.: Юрид. лит., 2000. Т.2 568 с.
5. Кутафин О.Е. Судебная власть в России: история, документы. М.: Мысль, 2003. 848с.
6. Мирлес А. Краткий курс русского уголовного процесса. Киев: Изд-во И.И. Самоненко, 1912. 234 с.
7. Познышев С.В. Элементарный учебник русского уголовного процесса. М.: Типо-литография торг. дома «Я. Данкин и Я. Хомутов», 1913. 337 с.
8. Полное собрание законов Российской империи. СПб.: Тип. 2-го Отд. Собств. Е.И.В. Канцелярии, 1830. Собр. 1. Т XX. № 14392. С. 229-304.
го судопроизводства / под ред. С.Г. Щегловитова. СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1910. С. 544.
18 Там же. С. 431.
19 Случевский В. Указ. соч. С. 628-629.
20 См.: Воскресенский В.В. Соотношение оснований и
порядка возвращения дела на доследование по дореволю-
ционному и советскому уголовно-процессуальному законодательству // Совершенствование деятельности органов внутренних дел по борьбе с преступностью в свете решений XXVII съезда КПСС. М.: Юрид. лит., 1987. С. 19.
21 Анциферов К. Закон и практика предания суду. М.: Тип. С.-Петерб. ун-та, 1877. С. 45.
22 Собрание узаконений РСФСР. 1917. № 4. Ст. 50.
Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство: Пособие к лекциям. СПб: Юрид. книжный склад «Право», 1914. 456 с. Российское законодательство Х—ХХ вв.: в 9 т. I под общ. ред. О.И. Чистякова. М.: Юрид.лит., 1991. Т 8: Судебная реформа 495 с.
Случевский В. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство — судопроизводство. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1913. 634 с.
Судебные уставы императора Александра II с законодательными мотивами и разъяснениями. Устав уголовного судопроизводства I под ред. С.Г. Щегловитова. СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1910. 949 с. Судебные уставы. 20 ноября 1864 г. с изложением рассуждений, на коих они основаны. СПб.: Изд-во Гос. канцелярии, 1866. Ч. 2: Устав уголовного судопроизводства. 504 с.
Титов Ю.П. Хрестоматия по истории государства и права России. М.: ПРОСПЕКТ 1997. 452 с. Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права: очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. СПб.: Альфа: Равена, 1995. 322 с.
References (transliteration):
1. Antsiferov K. Zakon i praktika predaniya sudu. M.: Tip. S.-Peterb. un-ta, 1877. 211 s.
2. Arsen'ev K.K. Predanie sudu i dal'neishii khod ugolovnogo dela sudebnogo sledstviya: sb. prakt. zametok. SPb.: Tip. V. Demakova, 1870. 132 s.
3. Voskresenskii V.V. Sootnoshenie osnovanii i poryadka vozvrashcheniya dela na dosledovanie po dorevolyutsionnomu i sovetskomu ugolovno-protsessual'nomu zakonodatel'stvu II Sovershenstvovanie deyatel'nosti organov vnutrennikh del po bor'be s prestupnost'yu v svete reshenii XXVII s''ezda KPSS. M.: Yurid. lit., 1987. S. 19.
4. Zakonodatel'stvo Ekateriny: v 2 t. I pod red. D.Yu. Arakova. M.: Yurid. lit., 2000. T.2 568 s.
5. Kutafin O.E. Sudebnaya vlast' v Rossii: istoriya, dokumenty. M.: Mysl', 2003. 848 s.
6. Mirles A. Kratkii kurs russkogo ugolovnogo protsessa. Kiev: Izd-vo I.I. Samonenko, 1912. 234 s.
7. Poznyshev S.V. Elementarnyi uchebnik russkogo ugolovnogo protsessa. M.: Tipo-litografiya torg. doma «Ya. Dankin i Ya. Khomutov», 1913. 337s.
S. Polnoe sobranie zakonov Rossiiskoi imperii. SPb.: Tip. 2-go Otd. Sobstv. E. I. V. Kantselyarii, 1830. Sobr. 1. T. XX. № 14392. S. 229 304.
9. Rozin N.N. Ugolovnoe sudoproizvodstvo: Posobie k lektsiyam. SPb: Yurid. knizhnyj sklad «Pravo», 1914. 456 s.
10. Rossiiskoe zakonodatel'stvo Kh-KhKh vekov: v 9 t. I pod obshch. red. O.I.Chistyakova. M.: Yurid.lit.,1991. T8.: Sudebnaya reforma 495 s.
11. Sluchevskii V. Uchebnik russkogo ugolovnogo protsessa. Sudoustroistvo — sudoproizvodstvo. SPb.: Tip. M.M. Stasyu-levicha, 1913. 634 s.
12. Sudebnye ustavy imperatora Aleksandra II s zakonodatel'nymi motivami i raz''yasneniyami. Ustav ugolovnogo sudo-proizvodstva I pod red. S.G. Shcheglovitova. SPb.: Tip. A.S. Suvorina, 1910. 949s.
13. Sudebnye ustavy. 20 noyabrya 1864 g. s izlozheniem rassuzhdenii, na koikh oni osnovany. SPb.: Izd-vo Gos. kantselyarii, 1866. Ch. 2: Ustav ugolovnogo sudoproizvodstva. 504 s.
14. Titov Yu. P. Khrestomatiya po istorii gosudarstva i prava Rossii. M.: PROSPEKT, 1997. 452 s.
15. Chel'tsov-Bebutov M.A. Kurs ugolovno-protsessual'nogo prava: ocherki po istorii suda i ugolovnogo protsessa v rabovladel'cheskikh, feodal'nykh i burzhuaznykh gosudarstvakh. SPb.: Al'fa: Ravena, 1995. 322 s.
Материал поступил в редакцию 21 февраля 2014 г.
