Футурология аутсорсинга Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

К.Г. Фрумкин

Футурология аутсорсинга Futurology of outsourcing

Аннотация, abstract: Крупные корпорации устарели. Их заменят временные комбинации мелких производственных единиц. Сегодня предвестником важнейших производственных отношений будущего является аутсорсинг. Развитие аутсорсинга изменит тип господствующей в мире элиты.

Large corporations have become obsolete. Be replaced by temporary combinations of small production units. Today the most important harbinger of the future relations of production is outsourcing. Development of outsourcing will change the type of dominating the world's elite.

Автор, author: Фрумкин Константин Григорьевич - Российский институт культурологии, кандидат культурологии, редактор журнала «Финанс», координатор Ассоциации футурологов, ariel2@mail.ru

Frumkin, K.G. - Russian Institute for Cultural Science, candidate of cultural studies, editor of “Finans", Association of Futurologists Coordinator, ariel2@mail.ru

Ключевые слова, keywords: сетевые структуры, иерархия, элита, аутсорсинг, мобильность

network structure, hierarchy, the elite, outsourcing, mobility

УДК: 330.341.4; 330.342; 338.33

Структуры мировой экономики вынуждены постоянно меняться, причем изменчивость экономики - то есть средняя скорость изменений - постоянно увеличивается. Распределение ресурсов и конфигурация производства должны изменяться, оперативно реагируя на все изменения обстоятельств и факторов, влияющих на условия производства.

Идеальным могло бы быть признано состояние, при которой ресурсы распределяются между структурными сегментами предельно быстро и совершенно беспрепятственно в масштабах всей планеты. Такое состояние мировой экономики можно было назвать «идеальным рынком». Идеальный рынок позволяет добиться такого распределения ресурсов, которое обеспечивает максимальной эффективности производства для данного уровня научно-технического развития, данного населения и данного состава изученных естественных производительных сил (под эффективностью в данном случае модно пони-

INETERNUM. 2011. Ni.

ШЕТЕтиМ. 2011. N1.

мать как прибыльность, так и удельную величину конечного эффекта на единицу затрат). Иными словами, движение к идеальному рынку направлено к глобальной оптимизации распределения ресурсов - а, значит, и производительных сил.

Но препятствием для перелива ресурсов служат не только национальные законодательства, и соответственно, перестройка экономики во имя возможности ускорения перераспределения ресурсов должно происходить на всех уровнях, включая и предприятия, и даже ниже - вплоть до индивидуальной психологии. Как сказал о современном состоянии западного общества английский социолог Зигмунт Бауман «Самым ценным качеством становится гибкость: все компоненты должны быть легкими и мобильными, так что их можно было мгновенно перегруппировывать; необходимо избегать улиц с односторонним движением, не следует допускать слишком прочных связей между компонентами. Прочность - это опасность, как и постоянство в целом, теперь считающееся опасным признаком плохой приспособляемости к быстро и непредсказуемо меняющемуся миру, к удивительным возможностями, которые он в себе несет, и той скорости, с которой он превращает вчерашние активы в сегодняшние обязательства»6.

На уровне предприятия возможность быстрого перелива ресурсов должна означать возможность быстрого и как можно менее затратного сворачивания производственных программ, направлений работы - и даже ликвидации целых подразделений, с тем, чтобы вложенные в них средства перенаправлять в новые программы, направления и подразделения. Делать это далеко не всегда легко -

6 Бауман З. Индивидуализированное общество. М., 2005. С.290 - 291

например, быстрому и беспрепятственному (для компании) увольнению человека может мешать трудовое законодательство. Но даже если с увольнением человека нет проблем, остается оснащение рабочего места, в которое были вложены средства и которое теперь оказалось не нужным. В современном западном бизнесе решение этой проблемы происходит через феномен, который получил название аутсорсинга, то есть выполнение всех или части функций по управлению организацией сторонними специалистами, переход от собственного производства к договорным отношения с подрядчиками и поставщиками.

Если умозрительно предположить, что перестройка бизнеса на началах аутсорсинга в некотором предприятии или компании дойдет до своего логического предела, то это будет означать, что компания практически исчезает как сколько-нибудь стабильная производственная структура, превращаясь в структуру исключительно штабную, задача которой -только комбинировать и сводить между собой многочисленных поставщиков, подрядчиков и субподрядчиков. По сути, предприятие превращается в структуру «проектного менеджмента». Производственная деятельность компании постепенно размывается в системе подрядчиков и поставщиков, а сама компания, выполняет минимальные собственно производственные функции, в основном же координируя сеть внешних подрядчиков для выполнения своей производственной программы.

Разумеется, представить себе, что у всех без исключения предприятий в мире пропадают производственные функции было бы абсурдно - ведь тогда не понятно, откуда бы взялись приглашаемые руководством предприятий поставщики и подрядчики. Но тенденция заключается в том, чтобы минимизировать про-

изводственные функции в каждой структуре, обладающей высокой степень организационной самостоятельности. О том, что тенденция развития производства идет именно в этом направлении свидетельствуют все более частые случаи производственного аутсорсинга

- когда корпорации- владельцы всемирно зарекомендованных товарных марок функцию по изготовлению своих хорошо известных на рынке фирменных товаров сторонним производителем. Это явление часто сопровождается тем, что корпорация-владелец брэнда вообще избавляется от своего производственного подразделения.

Разумеется, минимизация производственных функций компании имеет ограничения, и, прежде всего ограничения технического характера - не совсем ясно, можно ли раздробить на самостоятельные предприятия единый технологический комплекс, скажем химический или металлургический комбинат. И, тем не менее, процесс минимизации производства на одном предприятии должен дойти до своего технического предела - а этот предел воплощается фигурой человека - одиночки, ведущего свой бизнес самостоятельно. Во многих отраслях деятельности индивидуум-одиночка, оснащенный персональным компьютером или другими минимальным оборудованием, причем не обязательно собственным - представляет собой вполне дееспособную единицу. К тому же и крупный технологический комплекс не обязательно должен представлять собой единое юридическое лицо под единым управлением.

Минимизация производственных единиц нужна не сама по себе, но для того, чтоб сделать процесс перестройки крупных производственных структур предельно гибким, оперативным и влекущим наименьшие из-

держки. Именно все более возрастающие требования гибкости и оперативности изменений меняют на наших глазах весь облик мировой экономики. Вместо компаний, обладающих стабильной производственной структурой экономика будущего требует гибких и эфемерных сетей мелких производственных единиц, которые мгновенно создаются для решения конкретных задач, но которые также мгновенно распадаются или перестраиваются по мере появления новых задач, проектов и программ.

Традиционная крупная компания представляет собой «империю» с жесткой структурой, включающей большое число предприятий и других подразделений, причем ситуация в ней такова, что в течение достаточно долгого времени одно и тоже предприятие принадлежит одной и той же компании. На смену таким жестко организованным «империям» идет - а частично уже пришло - внешне бесструктурное «марево» предельно мелких производственных единиц, вступающих друг с другом исключительно во временные взаимодействия, и благодаря этому образующие временные, быстро распадающиеся и перестраивающиеся производственные сети.

Разумеется, это не означает, что в будущем исчезнут крупные компании - но величина компаний не означает большое количество реальных факторов производства, работающих по единому плану, обладающих организационной зависимостью от единого центра и находящихся в достаточно стабильных отношениях между собой. Иными словами, большая компания будущего совсем не обязательно будет означать большую и стабильную производственную организацию. Для капитализма (а капитализм в ближайшем будущем никуда не денется) компания - это прежде всего соб-

ШЕТЕтиМ. 2011. N1.

ШЕТЕМиМ. 2011. N1.

ственник капитала, а этот капитал может воплощаться в самые разные производственные реальности. Тенденция, которую мы сегодня наблюдаем, заключается в том, что «инкарнации» капитала в производственные структуры следуют друг за другом все быстрее, перевоплощения капитала ускоряются , так что стабильные структуры вообще исчезают. За изменением производственной и организационной конфигурации крупных корпораций будущего придется следить в ежедневном режиме, как сегодня следят за биржевым курсом. Следует заметить, что структура собственности в корпорациях, чьи акции торгуются на бирже также изменяется ежедневно. Состав владельцев компании может меняться мгновенно. Но в будущем также мгновенно может меняться и состав работающих на компанию работников, коллективов и производственных подразделений. Островком стабильности в этом море всеобщей изменчивости остается только менеджмент корпорации, ее штабная структура, служащая точкой связи между эфемерным и все время меняющимся составом собственников и эфемерными и все время меняющимися производственными сетями. Впрочем, штаб, оторвавшийся от подчиненных ему производственных подразделений перестает быть штабом в собственном смысле слова. Все субъекты экономической деятельности, пользуясь удачным выражением М.Кастельса «будут связаны друг с другом в многосторонних сетях с изменчивой геометрией обязательств, ответственности, союзов и субординаций».7

Страх перед гигантскими корпорациями, которые будут управлять, могут управлять или уже управляют миром, страх который проявляется в идеологии антиглобалистов, в футу-

7 Кастельс М. Информационная эпоха: Экономика, общества и культура. М., 2002. С. 508

рологических сценариях (вроде сценария замены государства корпорациями, описанного в книге Бернарда Лиетара «Будущее денег»), а также в фантастике (примером чего может служить роман Кирилла Бенедиктова «Война за Асгард») представляет собой типичную экстраполяцию современных проблем, над которой наши потомки будут смеяться, поскольку столкнуться с не менее серьезными, но совсем другими проблемами. На фоне новейших и наиболее важных тенденций в развитии цивилизации гигантские концерны уже выглядят как доисторические монстры, мамонты или динозавры - слишком неуклюжие для наших времен, становящихся все более динамичными. Для того, чтобы монстры-корпорациями выглядели грозными, они должны как минимум существовать в течение достаточно длительного времени, между тем, образ будущей экономики представляется скорее как игра постоянно возникающих и исчезающих структур, как постоянные и мгновенные изменения комбинаций производственных единиц, соединяющихся для выполнения определенных проектов или производственных программ, и тут же разъединяющихся чтобы участвовать в иных комбинациях.

При этом координационные и руководящие штабы будут также участвовать в этой игре. Будущее управление производством, как это можно представить исходя из нынешних тенденций, ассоциируется не столько с штаб-квартирой крупной корпорации, сколько с консалтинговой компанией, предлагающей свои услуги по управлению проектами.

При анализе проблемы корпорации может иметь различие «структуры» и «инфраструктуры». В понятии «инфраструктура» структура - хотя это часто не замечают - содержится момент ценностной вторичности;

«Инфраструктура» - буквально «подструктура». Существует некая «основная» структура, решающая важные задачи, удовлетворяющая потребности заказчика - и есть «подструктура», обеспечивающая работу основной структуры. В том нарастании динамизма, которое мы можем провидеть в будущем, различие между структурой и инфраструктурой будет еще предполагать немаловажное различие степени изменчивости. Экономика будущего - это «пляска» постоянно меняющих свои конфигурации структур, происходящая на базе несколько более постоянной (хотя разумеется тоже быстро меняющейся) инфраструктуры. Инфраструктура должна будет позволять структурам быстро перестраивать свою конфигурацию. Классический концерн, которого мы все привыкли бояться, предполагает единство структуры и инфраструктуры, что достаточно бессмысленно, поскольку их различие как раз и базируется на том, что инфраструктура всегда долговечнее структуры. Образ прошлого - это офис корпорации, находящейся в собственном здании. Образ настоящего и будущего - здания офисных центров, предоставляющие в аренду офисы для постоянно меняющегося набора структур, а также виртуальные и дистанционно-распределенные офисы.

Как известно, самым популярным прилагательным, которым и в народной и в профессиональной (якобы) футурологии характеризуют социальные отношения ближайших десятилетий является эпитет «сетевой» - слово, знаменующее и поклонение Интернету, и всеобщую уверенность, что компьютерная сеть служит моделью для всех наиболее перспективных социальных взаимодействий. Между тем, как всякая метафора, слово «сеть» обладает недостатками: оно хорошо подчеркивает «распределенный» характер выполняемых

функций и отсутствие четко выраженной иерархии, но оно не делает акцента на подвижность и изменчивость социальных структур. Сеть может быть и застывшей, между тем, как ускорение исторического развития, рыночная конкуренция и нарастающий технических прогресс требуют от социальных структур предельной гибкости. Если в недавнем прошлом (да, в сущности, и в настоящем), идеалом производства являлась стационарная структура, постоянно выполняющая одни и те же функции - либо даже изменяющая свои функции, но остающаяся в целом все той же, то ожидающая нас эпоха тотальной мобильности требует режима постоянного возникновения и исчезновения различных структур. Каждая новая производственная программа, каждый новый проект предполагает возникновение под него особой комбинации производственных агентов, распадающейся сразу после того, как проект оказывается выполнен, или после того, как требуется его прекращения из-за морального устаревания. Такое общество стоит скорее назвать не сетевым, а комбинаторным - или, скажем, комбинаторно-сетевым, подчеркивая, что его институциональная структура постоянно изменяется, образуя все новые и новые комбинации сетевого типа. Можно также вспомнить введенный Элвином Тоффлером термин «адхократия» -под ним сегодня понимают создание внутри компаний временных подразделений для решения новых задач и реализации отдельных проектов. Комбинаторно-сетевое общество возникает из превращения «адкхократии» в доминирующую форму менеджмента - и производственных отношений вообще.

Комбинаторное общество требует предельной, насколько возможно миниатюризации экономических агентов - поскольку, чем мельче агент, тем легче он выходит из данной

ШЕТЕМиМ. 2011. N1.

ШЕТЕМиМ. 2011. N1.

структуры и входит в новую, тем большего разнообразия могут достигать образующиеся сети, комбинируя агентов. Этот процесс вполне можно сопоставить с тенденцией миниатюризации техники, которая, согласно пророчеству Станислава Лема, должна превратить техносферу в некое марево микроскопических техно-вирусов, способных в любой момент создать любую комбинацию, необходимую человеку.

В социальной сфере естественным пределом дробление является человек, индивид - таким образом, «идеальное» кобинаторно-сетевое общество вообще не должно знать постоянных коллективных структур - ни концернов, ни учреждений, ни даже народов, только «марево» индивидов, вступающих друг с другом во временные кооперативные комбинации для выполнения тех или иных задач. Индивидуализм, процессы атомизации индивида, определяющие эволюцию западной цивилизации на протяжении самого малого двух последних веков, теперь, задним числом могут рассматриваться как средства подготовки гибкости производственных структур - гибкости, обеспечиваемой автономностью их базового «атома», «кирпичика», не впаивающегося «насмерть» в сообщества, к которым принадлежит, и потому легко их меняющего.

В сущности, речь идет о прекращении капитализма, если под последним понимать систему организации хозяйства, базирующуюся -согласно указаниям Маркса, - на частной собственности на средства производства и наемном труде. Образу субъекту классического капитализма - владельцу капитала и нанимателю трудящихся - противостоит субъект постидустриального общества, индивидуальный труженик, сидящий за компьютером или пользующийся другими сугубо индивидуа-

лизированными средствами производства, и вступающими в сложные комбинации, сетевые взаимодействия и «временные альянсы» для выполнение сколь угодно сложных производственных программ.

Разумеется такой труженик-единоличник не нуждается ни в нанимателе, ни в наемной рабочей силы. Но он в принципе будет не нуждаться и в собственности на средства производство. В условиях постоянного обновления оборудования, будет достаточно брать его в лизинг, в аренду, в кредит ит.д. Даже собственность на финансовый капитал не будет обязательным условием участие в сетевом производстве, поскольку наличие достаточной компетентности, опыта и хорошей предыстории всегда позволят привлечь заемные средства для получения временно понадобившегося оборудования.

В этих постоянно меняющихся сетях и альянсах позиции лидера будут занимать не владельцы капитала, и не обладатели административной власти, а те, кому в силу знаний, опыта, удачи, предприимчивости и неизвестно еще каких качеств удается занимать позиции организаторов и координаторов создающихся для достижения тех или иных целей альянсов и консорциумов. Лидеры постиндустриального обществ - те, кто могут организовать множество индивидуализированных, атомизированных тружеников во временную сеть, это если угодно сетевые антрепренеры.

Впрочем, Интернет, служащий сегодня важнейшей моделью комбинаторно-сетевых отношений показывает, что и человек не является пределом дробления - ведь в Интернете один индивид может носить несколько виртуальных масок. Таким образом, комбинаторное общество скорее будет представлять собою «марево» вступающих друг с другом во временные

комбинации «виртуальных» юридических лиц, чье соотношение с реальными людьми так же может быть сколь угодно прихотливо и изменчиво. Та роль, которую играют в современной экономике виртуальные оффшорные компании и «подставные» фирмы дает некоторое представление о мире экономических агентов в комбинаторном социуме.

Эфемерность юридических лиц, сегодня являющаяся признаком скорее маргинальных, и полукриминальных зон экономики, вполне возможно станет нормой. К экономике, и, говоря шире, к сфере институциональных отношений становится все более и более применимым представления буддизма, отрицающего реальность человеческой личности

- согласно буддийской философии, личность является случайной комбинацией «дхарм», завтра распадающихся и вступающих в новое взаимодействие, образуя новую личность. Вообще, такая философия достаточно правильно описывает сферу любых материальных явлений - но в комбинаторной экономике релевантность таких взглядов станет особенно наглядной, что, возможно, добавит буддизму популярности - вследствие его по новому осознанной актуальности.

Важнейшим типом конфликтов в эпоху начинающейся на наших глазах комбинаторносетевой революции станут противостояния, связанные с желанием всевозможных структур сохранять свою стабильность вопреки требованию времени. Речь идет о самых разных структурах, начиная от крупных компаний, за спасение которых на наших глаза борются правительства многих стран, и заканчивая этническими структурами, то есть народами, разнонаправленное изменение параметров которых создает серьезные опасности для национальной идентичности. Структуры

не желают «растворяться» в хаосе постоянно меняющихся комбинаций - что, в частности, может принять форму нежелания «умирать» под влиянием рыночной конкуренции.

Но у этого конфликта есть и милый сердцу левых и левацких сил политический аспект

- поскольку, наряду с другими стабильными структурами, доминирование «комбинаторных» отношений должно привести к размыванию истеблишмента - переменчивое море находящихся в свободной конкуренции эфемеров не терпит стабильного правящего класса. Для нарастающей «комбинаторности» общественных отношений «истеблишмент», «элита», есть прежде всего попытка с помощью политических и надконституционных средств зафиксировать определенные производственные отношения. Это, если угодно, определение истеблишмента - не исчерпывающее, но актуальное для рассматриваемой нами проблематики. Для самой элиты такая «фиксация» происходит с целью обеспечения господствующих позиций определенным группировкам и кланам. Но для сил, формирующих облик будущего, как раз цели не имею большого значение, а важна сама принцип «фиксации». В комбинаторном обществе ничего не должно быть зафиксировано, и именно претензия элиты на несменяемость и занятие вполне определенных позиций в обществе и предопределяет революционную ситуацию - ею, быть может, человечество будет занято еще ближайшие век или два.

Радикальность этой революции трудно переоценить: все, что в нашем обществе отписывается словом «высокий», любы проявления аристократизма и иерархичности подлежат беспощадному растворению. Высившиеся над социумом как горы фигуры глав государств, правительств, правящих кланов подменяется

ШЕТЕМиМ. 2011. N1.

тЕТЕР^иМ. 2011. N1.

хаосом взаимодействующих со страшной скоростью микроскопических, и недолго существующих временных структур. Перед нами вырисовывается картина общества, о котором только могли мечтать сторонники равенства, общество действительно победившего эгалитаризма, общества, где нет «сильных» и « высоких», где над морем экономических агентов никто не высится, где вместо царского указа, обрушивающегося на подданных с небес, мы имеем взаимодействие с не выделенными никакой харизмой небольшими компаниями, чья деятельность некоторым образам связана с системой регулирования экономики или разработки каких-то стандартов.

Разумеется, победой радикального эгалитаризма комбинаторное общество может предстать только с нашей сегодняшней точки зрения. Люди не могут не придавать большого значении социальным различиям, и чем менее броскими становятся это различия, тем острее развивается подмечающее их зрение, тем зорче и неразборчивее становится человеческая зависть. Комбинаторное общество не отрицает ни различий в доходах, ни того, что нахождение в разных частях всемирной сети может престижно - или нет. Но как можно предположить, экстраполируя все происходящее в западной цивилизации, во-первых, ротация лиц, занимающих наиболее престижные места в мировой сети, будет проходить все быстрее, а во-вторых, и сам круг мест, считающихся престижными будет постоянно меняться.

Любые надконституционные образования типа правящих кланов, ельцинской «семьи», или «мафии» с точки зрения наступающей «комбинаторности» означают не более и не менее, как попытки некими искусственными, нерыночными, насильственными средствами затормозить процесс ротации - револю-

ционная борьба ближайших веков будет направлена именно на расчистку общества от всех тормозящих моментов такого рода - но не во имя по левацки понимаемой справедливости, а во имя окончательного торжества рыночной стихии.

Всевозможные попытки защищать интересы труда - с помощью профсоюзов или трудового законодательства являются такими же инструментами торможения, отторгаемых обществом комбинаторности. Поэтому тут мы видим уникальный, еще не виданный в историю ситуацию, когда богатые и бедные, пролетарии и капиталисты, профсоюзы и топ-менеджеры корпораций окажутся по одну сторону баррикад.

В условиях доминирования комбинаторно-сетевых отношений, быть «на коне», занимать господствующее положение означает прежде всего быть востребованным сетью, быть «в моде» - но как мы знаем, судьба профессионалов, зависящих от моды, скажем парижских художников, весьма превратна. Череда «модных» артистов, сначала носимых публикой на руках, а затем в большинстве своем забываемых или отступающих на вторые роли дает наглядную модель отношений элитарности и господства в комбинаторном социуме.

Процесс размывания элиты начинается (уже начался) с изменения преставлений об элитарности: быть достойным звания «элита-рииями» в течение сколько-то продолжительного времени будут люди, не занимающие определенные позиции в глобальных корпорациях, а эффективно лавирующие в море постоянно возникающих и исчезающих временных структур. Соответственно, глобальная стратификация - разделение на классы - будет происходить прежде всего в зависимости

от навыков такого лавирования. Умение перестроиться, изменить выставляемые на рынок способности и навыки в соответствие с изменяющимися «требованиями времени», умение вовремя выйти из гибнущей «производственной комбинации» и нащупать новую станут главными критериями, в зависимости от которых «агент» сможет сохранять свою

востребованность - а значит престиж, доходы и «силу» своей социальной позиции.

Литература Бауман З. Индивидуализированное общество. М., 2005.

Кастельс М. Информационная эпоха: Экономика, общества и культура. М., 2002.

тЕТЕР^иМ. 2011. N1.