CC BY
36
В.М. Хаимова
функция контрастного соположения лексических пластов в лирической поэме в.маяковского и м.цветаевой
Аннотация: в статье исследуется функция контрастного соположения лексических пластов в лирической поэме в.Маяковского и М.Цветаевой.
Ключевые слова: фамильярная лексика, просторечная лексика, высокая лексика, славянизмы, архаизмы, метафорический образ, стилистический контраст, стилистическая функция.
V.M. Khaimova
the function of contrast juxtaposition of lexical layers
in the lyric poetry of v. mayakovsky and m. tsvetaeva
Abstract: This report explores the function of contrast juxtaposition of lexical layers in the lyric poetry of V. Mayakovsky and M. Tsvetaeva.
Key words: familiar vocabulary, colloquial vocabulary, elevated vocabulary, Slavonicisms, archaisms, metaphoric image, stylistic contrast, stylistic function.
^Лирическая поэма обрела свою жанровую определенность в творчестве таких крупнейших лирических поэтов, как В. Маяковский и М. Цветаева. Для поэтического языка ХХ в. характерны некоторые общие процессы. Появление общих тенденций в индивидуальной форме ярко выразилось в поэзии как в. Маяковского, так и М. Цветаевой. в данном сообщении мы остановимся на функции контрастного соположения лексических пластов в лирической поэме поэтов.
Исследователи творчества Маяковского обращали внимание на функции фамильярной лексики в его творчестве. в частности, Г. Винокур писал о том, что в языке Маяковского фамильярная лексика используется «не только в специализированных жанрах, но и в мотивах, исполненных самой глубокой серьезности», возводится им в «особый художественный принцип», что фамильярной речи «бывает свойственно повышенное, интенсивное переживание самой языковой формы», в фамильярном слове «живет повышенное чувство материи языка», «...всякое новшество имеет у него один и тот же результат - преодоление автоматического характера языковых связей, воскрешение единства формы и содержания в слове, устранение "пустой формы"» (Винокур 1991: 398, 399, 400, 402).
Предельное состояние переживания, которое испытывает лирический герой, отражается на всяком избранном поэтом слове: просторечное слово становится вульгаризмом, разговорное - просторечным: просторечное «переть» («улица ...муку перла...»), «орать», «жрать», «глотка», «выхаркнуть», «ржать» и другие воспринимаются как вульгаризмы. Широко используется просторечная и разговорная лексика особенно в «Облаке в штанах». Просторечные «плевать», «морда», «обсосала», «космы», разговорные «пиликать», «заерзает», «засюсюкает», «тащу», «прохвосты», и др. моделируют «языковой образ героя» (Гаспаров 1995: 365), но ему не чужда и высокая лексика,
она также органично вписывается в этот языковой образ. Более того, уже отмечалось, что образ, построенный на вульгаризмах, благодаря переключению его в космический план, не снижает своего звучания, а, наоборот, становится монументальным. Глубина и яркость переживания соединяет несоединимое в одно целое. Подлинность лирического переживания облагораживает сниженную лексику: она как бы получает право на существование в поэтическом тексте. Все в окружающем лирического героя мире вовлекается в действие. Мир дается ущербным в своей изломанности. Мир этот - отраженный, он отражен, преломлен в возмущенном сознании героя. Мир - антиэстетичен, лишен гармонии. и он отвергается как дисгармоничный.
Для большинства славянизмов «Облака в штанах» характерно то, что они образуют метафорический образ соотнесенностью лирической ситуации «Облака» с евангельским мифом о страдании, распятии и новом вероучении («Голгофы аудиторий Петербурга, Москвы, Одессы, Киева»; «в терновом венце революций грядет шестнадцатый год, / А я у вас его предтеча»). М. Гаспаров отмечает, что почти все примеры высокой лексики в «Облаке в штанах» «контрастно оттенены разговорным стилем: "легко разжал уста"; рядом с "петь" стоит "выпеть"; "всемогущий, ты выдумал..."» и т.д., что «стилистика "Облака в штанах" строится на резком контрасте грубых вульгаризмов и высоких поэтизмов» (Гаспаров 1995: 336-367). И это верно. М. Гаспаров делает вывод: «...высокая лексика у Маяковского - выразительное средство не основное, а вспомогательное, осложняющее, но не отменяющее основной слой вульгарно-разговорной лексики и общий образ автора
- глашатая улицы» (Там же: 367). Но, думается, что стилистика «Облака в штанах»
- контрастное соположение лексических пластов - ярко передает видение мира героя. Функции употребления высокой лексики в поэмах Маяковского - различны: это и словоупотребление, соответствующее своему
лингвистические исследования
стилистическому «заданию»: «Любовь мою, / как апостол во время оно, / по тысяче тысяч разнесу дорог». Здесь использование славянизмов не только делает интонацию пророческой, библейской, но и вводит второй план - мифологический, возводящий любовь в необходимость новой веры. Отсюда - пространственная и временная перспектива образа («по тысяче тысяч разнесу дорог»...). Это и ироничное употребление славянизма: «легко разжал уста...». Функция такого словоупотребления - в снижении традиционно высокой темы поэзии. Двоякую функцию несет слово «грядет» из высокого лексического пласта, где, в одном случае («грядет шестнадцатый год»), оно передает возвышенность образа, соответствует пророческой интонации, а в другом («грядет генерал Галифе») - выражает повышенную эмоцию, сарказм. Нейтральное слово «идет» не соответствовало бы стилистике строфы: воображаемое небесное действо передает крайнюю степень отчаяния героя, здесь нужно слово весомое, имеющее временную перспективу. На фоне высокой лексики часто контрастнее выделяется сниженная лексика: «чудотворцу» и «грохнусь», «вымозжу».
Обилие славянизмов в Прологе поэмы «Человек» также несет множество функций: здесь славянизмы становятся библеизмами: они несут функцию создания библейского стиля - значительного, монументального, торжественного, повествующего о сущностных основах бытия. Метафорическое употребление библеизмов: ковчег, глашатай, волхвы, Голгофа, Вифлеем, кроме этого, рождает соотнесенность лирической ситуации с ветхозаветными и новозаветными мифами, что расширяет пространственный и временной планы, возводит событие к вневременному и внепространственному плану.
Славянизмы, архаизмы в поэмах Цветаевой также привлекаются ею для создания символического плана, например, поэмы «На Красном Коне», которая пронизана высокой лексикой (уста, прах дольний, древо, чрево, внемлют, венец, рать, престол, сонм, длань, бренные узы, огнь, муза, дух,
восхитил, подъемля, алтарь), так как «языковая ценностная шкала переводит описываемый предмет не только в иную ценность, но и в иной онтологический статус, в иное измерение; предмет становится не тождественным самому себе» ^агупо 1978 (2): 117). При этом свободное соединение славянизмов и высокой лексики с прозаизмами не создает здесь резкого стилистического контраста, так как часто звуковое сближение слов влечет за собой сближение семантическое: слова обмениваются семантическими признаками («косматых воскрылий»), либо такое соположение обнажает внутреннюю форму прозаизма: благодаря необычной форме словоупотребления оно становится более осязаемым и ярким («прах дольний гложа», «Шатается купол. - / Рухай, сонм сил и слав!»). Функция прозаизмов в таком соположении (люлька, вихор, заместо, глодать (гложа), - создать некую двумерность представлений: обыденности и причастности к творческому началу. Употребление славянизмов в других лирических поэмах называет «"высшую" реальность в поэтическом мире Цветаевой» (Ревзина 1989: 207). Драматические переживания любви осмысливаются ею через архаическую лексику: «Вздрогнешь - и горы с плеч, И душа - горе»; «Черной ни днесь, ни впредь...» («Поэма Горы»), «Перстов барабанный бой»; «слезам твоим - перлам / в короне моей» («Поэма Конца»); земное существование героини оценивается ею как «щепоть праха» («с Моря»); метафизический разговор героини с умершим Рильке пронизан славянизмами: «Через стол, необозримый оком, Буду чокаться с тобою тихим чоком / сткла о сткло?...», «Не поэта с прахом, духа с телом...».
Маяковский не заботится о «чистоте» стиля. Сопрягая различные, даже противоположные стилистические пласты, он создает яркий, необычный, парадоксальный в своей неожиданности лирический мир. Употребление высокой лексики в лирических поэмах Цветаевой в целом носит более сущностный характер.
120 Вестник МиЛ
Литература
Винокур Г.О. Маяковский - новатор языка // Винокур Г.О. О языке художественной литературы. - М., 1991. - С. 317- 407.
Гаспаров М.Л. Владимир Маяковский // Очерки истории языка русской поэзии ХХ века. Опыты описания идиостилей. - М., 1995. - С. 363 -395.
Faryno J. Введение в литературоведение. Часть II.- Katowice, 1978(2).
