CC BY
94УДК 398.88
Н.С. Мурашова
ФОРМИРОВАНИЕ И РАЗВИТИЕ ТЕРМИНА «ДУХОВНЫЙ СТИХ»
В ИСПОЛНИТЕЛЬСКОМ ОБИХОДЕ И ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ СРЕДЕ
В целях определенш содержания термина «духовный стих» автор обратился к истории его возникновения и развития. Систематизированы понятийные категории, применяемые в исполнительской среде для стихов фольклорного и книжного происхождения. Выявлена система обозначений образцов духовного песнетворчества в научном обиходе начиная с XIX века. На основе анализа народной и исследовательской терминологии определен жанровый состав духовного стиха, включающий произведения фольклорного происхождения ранней эпической и поздней лирической традиций, покаянные стихи, псальмы. Установлено понимание термина «духовный стих» в качестве суммирующей дефиниции, объединяющей типологически близкие явления русской духовной культуры.
Ключевые слова: духовный стих, стих, покаянный стих, псальма,
исполнительская и исследовательская терминологш, типология внебогослужебного духовного пенш.
То define the term «spiritual verse» the author studies its origin and development. Conceptual categories used in the performing environment for the folkloric and book verses are systematized. The system of the spiritual singing denomination in the scientific use from the beginning of the 19th century is determined. As a result of the outliturgic spiritual singing analysis, consisted in the vernacular and scientific terminology study, the genre structure of the spiritual verse was determined. It contains the folkloric verses of the early epic and the late lyric traditions, penitential verses and the «psalmy». The spiritual verse as a definition combined the typologically close phenomena of the Russian spiritual culture was determined.
Keywords: spiritual verse, verse, penitential verse, psalma, performing and research terminology, outliturgic spiritual singing typology.
Одна из проблем, с которой сталкивается исследователь внебогослужебного духовного пения, - отсутствие четких границ понятия «духовный стих», что вызывает некоторые затруднения в его применении в качестве термина. Попытаемся охарактеризовать подходы к трактовке интересующей нас дефиниции.
Можно выделить широкое (контекстное) толкование, обретающее реальность на уровне отдельных явлений, порожденных определенными историческими периодами, стилями и прочими факторами. Сторонники такого отношения к духовному стиху рассматривают его как открытую систему, пополняемую новыми произведениями, возникающими под влиянием меняющегося культурного
170
фона. В этом случае понятие «духовный стих» объединяет народные эпические и лирические стихи, покаянную лирику, религиозные канты и псальмы, старообрядческие памятники, сектантские роспевцы, классическую духовную поэзию книжного происхождения, современное авторское духовное песнетворчество, а также рождественские колядки, христославия, волочебные песни. Интеграция столь разных по происхождению, бытованию и стилистике жанровых единиц в одно целое, терминологическим обозначением которого служит понятие «духовный стих», обосновывается их религиозным содержанием, функционированием за пределами церковного обряда и, нередко, присутствием в репертуаре одних и тех же исполнителей.
Противоположная точка зрения базируется на отношении к духовному стиху как к замкнутой системе, закончившей период своего активного развития и переживающей этап естественного угасания. Согласно такому подходу духовными стихами следует считать лишь образцы фольклорного происхождения, сформировавшиеся под влиянием эпической стилистики, получившие благодаря П.А. Безсонову обозначение «старшие стихи».
Существуют компромиссные мнения. В этом случае духовный стих как категория объединяет фольклорные по происхождению произведения и старшей, эпической, и поздней, лирической, традиций. Большинство исследователей склонны относить к духовным стихам сложившиеся в период древнерусского Предвозрождения в монастырской среде покаянны, являющиеся памятниками книжной ветви духовного песнетворчества. Здесь определяющим фактором стало время формирования и расцвета внебогослужебного духовного пения -русское средневековье. Включение покаянных в круг духовных стихов дает возможность присоединить к последним канты и псальмы, представляющие следующий этап развития книжных внелитургических традиций духовного творчества.
Противоречивость взглядов во многом базируется на разном отношении к духовному стиху: либо как к не развивающейся ныне системе, сформировавшейся и функционирующей в пределах уже ушедшей культурной эпохи; либо, наоборот, обогащающейся новыми образцами за счет адаптации к реалиям времени, благо, что содержательное наполнение памятников духовного песнетворчества связано с надобыденными идеалами, не поддающимися трансформирующимся ценностям профанного мира. Именно соотнесенность с религией актуализирует духовный стих во все времена. В этом отношении его можно поставить в один ряд с молитвой, иконой и другими явлениями религиозной культуры.
Сложность в определении границ понятия «духовный стих» усугубляется терминологической вариативностью, существующей среди создателей и исполнителей духовного песнетворчества. Причем данная тенденция характерна и для фольклорной, и для книжной традиций внебогослужебного духовного пения.
В народной среде гораздо чаще, чем «духовные стихи», фигурирует лексема «стихи». Эту особенность подметил еще П.В. Киреевский: «...в народе песни духовного содержания называются «стихами» [12, с. VII]. А.В. Марков и
171
A. Л. Маслов во время экспедиции в Архангельской губернии в 1901 г. обратили внимание, что «на Терском берегу собственно былины, исторические песни и духовные стихи одинаково называются «стихами», изредка лишь различаются «божественные стихи» от старин» [16, с. 5]. Современный исследователь
B. П. Кузнецова указывает, что народное название - стихи (ударение на первый слог) - употребляется в Карелии [15, с. 241]. Таким образом, самоназвание «стихи», характерное для прошлого и настоящего времени, является исконным обозначением внебогослужебного духовного пения в народном словоупотреблении.
Знатокам традиции важно подчеркнуть, что это не песня, рожденная мирской культурой, а иной вид художественного творчества. Стих выражает высшие духовные ценности, инициированные религиозными представлениями. Его функционирование зачастую обусловлено сакральными событиями (церковными праздниками, постами, погребально-поминальными обрядами и т. п.). Обозначение «стих» подчеркивает первенствующее значение поэтического, а не мелодического текста. Главное в стихе - содержание, смысл, тогда как в целом ряде песен мелодика выступает не менее, а то и более важным маркером в определении их жанровой специфики. Так что песни и стихи в народной среде выступают как культурные оппозиции, одна из которых репрезентирует мир профанный, а другая - сакральный.
В целом ряде фольклорных текстов упоминается исполнение стихов. Например, в известном по многим источникам памятнике «Егорий Храбрый» герой во время телесных испытаний поет стихи. Их исполнение придает ему духовные силы и помогает остаться невредимым:
Стал Егорья во котле варить, -Егорий стоймя стоит, стихи поет,
Стойком он стоит да стихи поет,
Он стихи поет да херувимския... [26, с. 137].
В связи с приведенным фрагментом процитирую П.А. Безсонова: «...стихи, по народным воззрениям, бывают «ангельские», «херувимские», «серафимские», то есть их влагает народ в уста Силам Высшим» [1, с. 79].
В народный лексикон слово «стих» попало извне. Оно восходит к античной культуре, по мнению П. А. Безсонова, «истекает из Древней Греции и Византии, из первых воззрений Православия» [1 с. 79]. В русском языке данная лексема получила распространение в связи с развитием христианства и литургических текстов, в частности богослужебной книги Стихирарь, в состав которой входили стихиры - жанр богослужебного пения, сложившийся в византийской гимногра-фии и получивший распространение в древнерусском певческом искусстве. В этимологическом словаре М. Фасмера указывается, что церковно-славянское слово «стихира» происходит от старославянского «стихера», восходящего, в свою очередь, к греческому <хиі%г|р6ѵ (многостишие), а в народной среде слово это бытовало как стихер [32, с. 761]. В настоящее время в некоторых регионах
172
стихером называют образцы внебогослужебного духовного песнетворчества. В «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля стихе(и)рник -«слепой нищий, или вообще старик, знающий много народных стихеров или дум» [31, с. 535]. Именование нищих певцов «стихерниками» (или «стихирни-ками») характерно для Русского Севера.
Рукописные собрания духовных стихов фигурируют в народной среде под названием стихари (у староверов-филипповцев Удмуртии), стихарники (у алтайских кержаков) и стиховники (повсеместно распространенный вариант для обозначения таких сборников). Слова «стихарь», «стихарник» имеют явную близость со словом «стихирарь». Кстати, в состав богослужебного Стихираря иногда включались внебогослужебные тексты - покаянные (прибыльные) стихи. Слово «стиховник» напоминает об одном из видов стихир - стихиры на стиховне (или стиховны), исполняющиеся на стихи псалмов, приуроченных к определенному дню или празднику. Судя по лексике, носители внебогослужебного духовного пения ощущают гораздо большую связь духовных стихов с богослужебными певческими традициями, нежели с мирской народно-песенной культурой.
Итак, будучи в своем генезисе связанным с литургической практикой, слово «стих» поначалу использовалось в качестве антитезы слову «песня». С ХѴІІ-ХѴІІІ вв. стих стал восприниматься как оппозиция прозе.
Наименование образцов внебогослужебного духовного пения «стихами» характерно именно для русского художественного творчества. В других славянских традициях такие произведения нередко обозначались «песнями». Например, аналог русского духовного стиха у сербов - «побожни теме» (благочестивые песни). В Польше образцы духовного песнетворчества называются piesni religijne (религиозные песни). Собрания чешских духовных песен содержатся в Зпевниках - сборниках песен. К. Михайлова указывает, что религиозные песни в исполнении нищей братии у болгар именовались просечки, божий или молебни песнщ у сербов - слепачке, преткуйнице или клатъалице\ у словаков -pitacky; у поляков -dziadowskie (т. е. странствующие) песни; у украинцев нищие исполняли жеб-рачку или запрос, заплачку, запросницъки жаль, причим [19, с. 148]. В Белоруссии духовные стихи могут называться «песнями старёцкими».
В русской народной терминологии встречается целый ряд лексем, дифференцирующих определение образцов духовного песнетворчества. Так, Ф.М. Истомин отмечает, что в Вятской губернии «этот род песнопений <...> называется пропевами» [9, с. XII]. С.Е. Никитина указывает, что «в старообрядческих селах Верхокамья противопоставляются «старые духовные стихи» из традиционных рукописных сборников и «новые московские» - из печатных сборников начала века <...> Один и тот же стих <...> в одном регионе называется псальмой, а в другом стихом. Группа стихов, включаемая в похоронный обряд, в Белоруссии называется псальмами, а на Смоленщине поминальными стихами» [20, с. 39]. Также С.Е. Никитина отмечает, что в Бессарабии старообрядцы делят стихи на постовые и монастырские; в Полесье псальмы полешуков противопоставляются стихам старообрядцев; обозначения могут быть связаны с наличием письменной
173
традиции (псальмы - в тетрадках, стихи - в памяти) [20]. По свидетельству Ю.А. Новикова, в Литве старообрядцы могут называть стихи «постовыми», «подгрешными», «жалостными» песнями [21]. Среди русских переселенцев Алтая встречаются следующие обозначения: старины, псальмы, стихиры [34, с. 81]. В Череповецком районе Вологодской области было зафиксировано народное название «божественные стихи» для образцов, имеющих обрядовую приуроченность [23]. Разница лексем обусловлена регионом, средой бытования, субконфессиональной принадлежностью исполнителей, происхождением и «возрастом» памятников, рукописной или устной формой передачи информации, особенностями функционирования, включающими ситуативную приуроченность конкретных произведений.
Еще одно наблюдение позволило заметить, что в фольклорной среде лексемы «стих» и «духовный стих» могут распространяться на иные жанры. Е.Е. Елеонская отмечает, что «в просторечии встречается термин “стих” применительно к заговору» [8, с. 622]. Аналогичные сведения приводит современный исследователь Ю.А. Новиков: «...заговоры на Псковщине, как и в Литве, повсеместно называют стишками» [21]. Данный факт подчеркивает связь понятия «стих» с сакральной ситуацией. Здесь вступают в силу механизмы ситуативного интегрирования художественных текстов.
Но особенно часто терминологическое пересечение встречается в отношении духовного стиха, баллады, былины и исторической песни, то есть жанров эпического и лиро-эпического склада. Основанием их интеграции выступает стилистическая близость мелодики и поэтики. В этой связи М.В. Медведева отмечает, что на Русском Севере стихами нередко называют баллады, имеющие напевы декламационного характера [18, с. 4]. С.В. Федорова подтверждает ту же мысль: «духовные стихи и баллады объединялись исполнителями под названием «стихов» и практически не различались ими» [35]. С.Е. Никитина уточняет, что стихами на Севере называют баллады (например, о братьях-разбойниках и сестре или о Василии и Софье), которые пелись во время постов [20]. В этом случае уже важен функциональный статус произведений.
Иногда образцы духовного песнетворчества, будучи соотнесенными с другими жанрами, получают их видовое обозначение. Довольно часто происходило смешение терминов «духовный стих» (в народной терминологии «стих»), «былина» и «историческая песня» (в народной терминологии «старины»). «Встречаются исторические песни, которые поются на мотивы былин, и былины, поющиеся на мотивы духовных стихов и обратно, в зависимости от того, к какому роду поющий причисляет данный текст - к “старине” или “стиху”», - пишут в «Материалах, собранных в Архангельской губернии», А.В. Марков, А.Л. Маслов и Б.А. Богословский [16, с. 7]. Б. Соколов по этому поводу указывает, что «в живом устном бытовании духовные стихи эпического склада (например, о Еолуби-ной книге, об Егории Храбром, о Федоре Тироне, об Анике воине и др.) не отделяются от былин, идут под общим названием “старин”» [28, с. 607].
174
Таким образом, объединение иных жанров фольклора с духовными стихами может быть обусловлено функционированием последних: стихи нередко исполняются в различных обрядовых ситуациях, в качестве заговоров, они заменяют лирические досуговые песни. Причиной объединения может выступать стилистика (эпическая и лиро-эпическая), характерная для духовных стихов и соединяемых с ними жанров. Наконец, слияние может быть обусловлено особенностями реального бытования духовных стихов в исполнительской среде. Вот почему в некоторых изданиях духовные стихи помещаются вместе с былинами, историческими песнями, балладами, легендами, которые присутствовали в записываемом исполнительском репертуаре.
В книжной ветви духовного песнетворчества также отсутствует понятийное единство. Исторически наиболее ранние формы, сложившиеся в период русского средневековья в монастырской среде, получили названия покаянные (покаянны), прибыльные, слезные, умильные (умилительные), реже - заповедные, переходные, обычные стихи. Неизменной в них остается лексема «стих», тогда как предваряющие ее обозначения отражают различные нюансы, связанные с содержательным наполнением и особенностями бытования и фиксации.
С.В. Фролов считает, что появление заголовка «Стихи покаянные, слезны и умиленны, чтоб душа пришла к покаянию избыти муки вечныя и внити в царство небесное» относится к 10-40-м гг. XVI в. [36, с. 167]. Другие исследователи указывают более поздние сроки: конец XVI - начало XVII вв. [24].
Т.В. Кожевникова, анализируя смысл данного заголовка, пришла к выводу: «самоназвания «слезны и умиленны» раскрывают их практическое предназначение - «чтоб душа пришла к покаянию»« [13]. Л.А. Петрова и Н.С. Серегина отмечают, что «содержание терминов «покаяние», «слезы» и «умиление» <...> восходит к двум семантическим сферам: личное раскаяние, исповедание, обдумывание и осуждение своих поступков, с одной стороны, и сопереживание, участие и умиление картиной окружающего мира, выраженной в слове и образе, - с другой. <...> Слова «умиление», «слезы», «покаяние» для древнерусского читателя несли в себе образ духовного очищения» [24, с. 11]. Обозначения «покаянный», «слезный», «умильный» или «умилительный» характеризуют содержание распеваемого текста. Основные сюжетные мотивы таких стихов - покаяние души, сокрушение о своих грехах в ожидании смерти, слезное моление перед Богом о прощении, умиление Божественной красотой окружающего мира - подчеркивают личностные эмоциональные переживания. Не случайно покаянные стихи считаются образцами ранней русской лирики.
Т.В. Кожевникова замечает, что «в XVII веке в списках и подборках можно обнаружить <...> обозначение отдельных стихов или целой группы - «прибавочные, коих нет в покаянных» или просто «стихи прибыльные»« [13]. Обозначение «прибыльные», «прибавочные» указывает на дополнительное положение таких текстов, размещаемых в конце богослужебных книг после песнопений, включенных в церковный обряд. А.В. Позднеев называет их «посторонними» - не имеющими отношения к богослужебному канону [22]; Н.С. Серегина и
175
С.Е. Никитина - «маргинальными», не относящимися к уставной последовательности текстов [27].
В источниках чаще всего в качестве самоназвания встречается обозначение «покаянные стихи». С богослужебными песнопениями их объединяет приуроченность к системе осмогласия, фиксация знаменной нотацией, стилистическая близость к литургической гимнографии. В народном словоупотреблении лексема «покаянный стих» встречается главным образом у старообрядцев применительно к зафиксированным в сборниках письменным текстам.
Дальнейшее развитие книжной ветви духовного песнетворчества связано с жанром псальмы. Слово «псальма» иногда встречается в фольклорном лексиконе для обозначения духовных стихов. Изначально же псальмами именовались многоголосные песни духовного содержания, попавшие в Россию из Европы в XVII в. в контексте распространения партесного стиля. Как замечает П.А. Безсонов, «произведения Малой и Белой Руси ХѴТ и XVII веков, а потом и позднее, носят <...> имя <...>, взятое с латинского через посредство Польши: это 1) Псальма, псальмы; то есть латинское псальмус (psalmus), <...>, польское псальм, псальмы, чешское жальм, жальма (отлично от великорусского псалом, псалмы); 2) Канта, канты; то есть латинское кантус (cantus), польское кантычки. <...> все это - произведения не народного творчества, а слагателей, возвышавшихся над массою образованием, писателей, их сочинявших на письме и печатавших, почти исключительно лиц духовных» [1, с. 96],
В отличие от псалмов, певшихся во время церковных служб, псальмы предназначались для бытового исполнения. Отход от литургической практики привел к искажению лексемы. С одной стороны, наименование «псальма» свидетельствует о происхождении данного жанра от богослужебного пения, ведь поначалу псальмами обозначали только переложения текстов из Псалтири; с другой стороны, фонетическое переиначивание, по всей видимости, должно было продемонстрировать иную предназначенность возникших в пределах церковной традиции художественных текстов.
Хотя в своем генезисе псальмы были отличны и от фольклорных стихов, и от покаянных, со временем они вошли в общерусский репертуар внебогослужеб-ного духовного пения. Распространялись псальмы через рукописные сборники, а также благодаря бродячим певцам, каликам перехожим, которые стали исполнять их вместе с фольклорными стихами. П.А. Безсонов, считая псальмы достоянием «высших слоев, письменности и печатной литературы», все же замечает, что они «не могли <.. .> не проникать к народу: они случайно слышались, иногда даже намеренно читались или пелись перед народом и для народа, попадались ему в рукописях, в печатной книжке. По случайности и частности сих явлений во всеобщее употребление народа они не проникли; при резком различии своем не вытеснили у народа подлинных его стихов <...>, они остались для народа «особою статьею». Но «по самой религиозности своего содержания <...> они привлекли внимание народа, затронули его любопытство, <...> исподволь проникали и в употребление» [1, с. 96-97].
176
Типологическая связь псальм с покаянными стихами отмечается Н.С. Серегиной и С.Е. Никитиной, считающих псальмы одной «из стилистических разновидностей покаянных стихов», синтезирующих «национальные и западные традиции» [27]. Постепенно покаянные и псальмы - жанры книжного духовного песнетворчества - стали проникать в народную среду. Соединение книжной и фольклорной ветвей наиболее заметно проявилось в старообрядческом репертуаре. Староверы, глубоко чтившие книжную культуру, имели особую расположенность к высокому поэтическому стилю. В XIX в. тенденция интеграции фольклорных и книжных стихов получает распространение и среди испол-нителей-нестарообрядцев. Многие покаянные и псальмы, утратив письменный способ фиксации, подверглись фольклоризации, сохранив при этом близость с книжным первоисточником. Обобщающим обозначением произведений внебого-служебного духовного пения в исполнительском обиходе стали понятия «стих» и иногда «духовный стих».
Термины «стих» и «духовный стих» имеют свою историю не только в исполнительском, но и в научном обиходе. Первоначальным обозначением произведений внебогослужебного духовного пения стала лексема «стихотворение». Известна рукопись 1790 г. «Собраніе стихотвореній, воспѣваемыхъ слѣпцами на торжищахъ», откопированная для П.В. Киреевского А.Х. Востоковым, составлявшим в 1842 г. Описание рукописей Румянцевского музея; позднее «Собрание» вошло в сборник «Калики перехожие» П.А. Безсонова [29, с. XLVII]. Кстати заметить, исторические песни и былины, не получившие еще своих укоренившихся в науке жанровых обозначений, также именовались «повестями», либо «стихотворениями» (сборник середины ХѴТІІ в. «Древние российские стихотворения» Кирши Данилова). Применение в отношении фольклорных текстов обозначений книжных жанров было характерной приметой времени. В России не была сформирована фольклористическая наука и проблема типологии народного творчества не получила осмысления, как следствие - фольклорные жанры не обрели устойчивых определений.
В литературных и исследовательских кругах первой половины XIX в. для произведений народного духовного песнетворчества нередко применялись обозначения какого-либо нарративного прозаического жанра: народная легенда (А.С. Пушкин), народная сказка (П.В. Киреевский; Н.М. Языков), простонародный рассказ (именно так был обозначен стих «Аника-воин» при публикации его текста в журнале «Современник» в 1840 г.), сказание, легенда (И.П. Сахаров). В диссертации Н.И. Костомарова 1843 г. используются такие видовые определения памятников внебогослужебного духовного пения, как религиозная легенда, притча, духовная лирическая песня. И.П. Сахаров иногда употреблял обозначение «стихира». Как видим, лексемы «стих» и тем более «духовный стих» у авторов этого времени не встречаются.
Понятие «стих», издревле бытовавшее в исполнительской среде, в исследовательский обиход начинает проникать в 1830-е гг. благодаря П.В. Киреевскому и Н.М. Языкову, которые непосредственно контактировали с
177
народными исполнителями и слышали от них подобное обозначение образцов духовного песнетворчества. В посланиях П.В. Киреевского Н.М. Языкову за 1832 г. читаем: «собрал около 70 песен и <...> 14 Стихов, которыми смело могу похвастаться». «Эти Стихи, которые поют старики, старухи, а особенно нищие, и между ними особенно слепые, - вещь неоценимая!» [цит. по: 11, с. 303-306].
Термин «духовный стих» в печатных работах стал использоваться со второй половины 1850-х гг. Нами было замечено его применение в исследовании Ф.И. Буслаева «Повесть о Горе и Злосчастии, как Горе-Злосчастие довело молодца во иноческий чин», явившемся откликом на обнаруженный А.Н. Пыпиным памятник второй половины XVII в. Статья была опубликована в IV томе журнала «Русский вестник» за 1856 г. Ф.И. Буслаев относит Повесть о Горе и Злосчастии «к разряду духовных стихов, воспеваемых слепыми нищими-старцами» [2, с. 212] и причисляет духовный стих, или старческую песню (также термин Ф.И. Буслаева), наряду со сказкой, к главнейшим формам, в которых «наша народная поэзия нашла себе дальнейшее развитие» [2, с. 212].
Следующей по времени публикацией, в которой замечено использование лексемы «духовный стих», стала статья Н.А. Добролюбова «О степени участия народности в развитии русской литературы», написанная в качестве рецензии на «Очерк истории русской поэзии» А. Милюкова и изданная в журнале «Современник» в 1858 г. В этом году вышло второе издание книги А. Милюкова (первый раз «Очерк» увидел свет еще в 1847 г.). У самого А. Милюкова для обозначения произведений духовного содержания, исполняемых нищими странниками, как синонимичные, применяются лексемы «духовные песни», «духовные легенды», «легенды», наконец «стихи» (последняя в тексте выделена курсивом). Словосочетание «духовный стих» автором не используется. Н.А. Добролюбов же применяет его дважды, когда соглашается с А. Милюковым в том, что духовные стихи «носят на себе самые яркие следы книжного влияния» и что «размножение у нас духовных стихов не было случайным явлением, равно как не могло оно быть и явлением, естественно возникшим вследствие потребности самого народа» [5, с. 133].
В 1859-1860 гг. в 14 номерах «Олонецких губернских ведомостей» публикуются тексты, собранные П.Н. Рыбниковым, представленные под заголовком «Былины, песни и духовные стихи». Для жанрового обозначения соответствующих фольклорных записей П.Н. Рыбников последовательно использовал словосочетание «духовные стихи». В письме 11 апреля 1861 г. к П.А. Безсонову он пишет: «В первые два путешествия выдалось у меня пять свободных дней; в это время я записал бытовые песни, заплачки, свадебные песни и духовные стихи, собрал разные рукописные материалы» (январь и март 1860 г.) [цит. по: 37].
Однако публикации П.Н. Рыбникова были известны ограниченному кругу читателей местной газеты, письмо предназначалось частному лицу, а в упомянутых выше статьях Ф.И. Буслаева и Н.А. Добролюбова словесный оборот «духовный стих» использовался вскользь. Выход же в свет «Сборника духовных стихов» В.Г. Варенцова в 1860 г. в Санкт-Петербурге, в котором интересующая нас
178
лексема помещена в заглавие, в большой степени способствовал ее проникновению в научные круги [3]. До В.Г. Варенцова составители сборников внебогослу-жебного духовного пения обходились другими обозначениями. На Украине своды духовных песен, издававшиеся с XVIII в., именовались Богогласниками. Яков Добрынин назвал свой сборник 1799 г. «Духовные и торжественные псальмы» [6]. Издание П.В. Киреевского 1848 г. было озаглавлено «Русские народные стихи» [12].
Но и после сборника В.Г. Варенцова словосочетание «духовный стих» в исследовательском лексиконе утвердилось не сразу. Во многих работах предпочтение отдавалось самоназваниям, распространившимся в речевой практике носителей духовного песнетворчества, либо авторским терминам. Так, в «Русских песнях, собранных Петром Якушкиным», изданных в 1860 г., применяется словосочетание «стихи духовного содержания», а открывающий сборник раздел называется «Стихи» [38]. В «Толковом словаре живого великорусского языка», над которым В.И. Даль трудился более полувека с 1819 г. до смерти в 1872 г. и который впервые был издан в 1863 г., не используется лексема «духовный стих». В словарной статье «Калька» упоминается калика перехожий, «распевающий стихи, псалмы, духовные песни» [10, с. 190]. В словарной статье «Стих» читаем: «Стих, стихер, народная легенда, сказание, предание в стихах, иногда рифмованных, о предметах духовных, о вере, чтимых ею святых и пр. Стихер о Лазаре, о Иосифе прекрасном, об Алексее Божьем человеке и пр.» [31, с. 537].
Внедрению термина «духовный стих» в научный лексикон, помимо В.Г. Варенцова, немало способствовал Ф.И. Буслаев, уделивший внимание духовному песнетворчеству в очерках «О народной поэзии в древней русской литературе» (написан на основе Речи, произнесенной в Московском университете в 1859 г.), «О народности в древнерусской литературе и искусстве», «Памятники древнерусской духовной письменности» и «Изображение страшного суда по русским подлинникам», изданным в 1861 г. В этих трудах словосочетание «духовный стих» используется Ф.И. Буслаевым наряду с лексемами «народные стихи» и «народные стихи духовного содержания» [2]. Последовательно применять термин «духовный стих» Ф.И. Буслаев начинает в своих отзывах: в рецензиях на сборники «Русские народные песни» П.В. Киреевского и «Русские духовные стихи» В.Г. Варенцова, вышедших в «Отечественных записках (1860. Том 133) [7, с. 39, 44-45] и в рецензии на сборники В.Г. Варенцова и П.А. Безсонова, опубликованной в журнале «Русская речь» в 1861 г. [2, с. 294-349]. После работ Ф.И. Буслаева исследователи стали гораздо чаще применять словосочетание «духовный стих» в качестве жанрового определения, однако в 1860-е гг. еще нередко прибегали и к другим обозначениям.
Показательным для того времени явилось отношение к термину «духовный стих» со стороны П.А. Безсонова. Его труд «Калики перехожие» имеет уточняющее название «сборник стихов и исследование». Автор явно отдает предпочтение терминам «стихи», «народные стихи», «старшие и младшие стихи» и редко использует формулировку «духовные стихи». Мотивирует он это тем, что «древ-
179
няя Великая Русь не знала другого имени сим произведениям творчества, как стих, стихи, строжайше отличаемые от “песен”» [1, с. 78].
Обратимся к другим авторам 1860-х гг. Так, П.Н. Рыбников в «Заметке собирателя» 1864 г. употребляет словосочетание «стихи духовные» [25]. Стабильно применяют лексему «духовные стихи» Н.С. Тихонравов в рецензии на сборник П.А. Безсонова «Калики перехожие» [33] и И.И. Срезневский в работе, посвященной Алексею человеку Божию [30]. В трудах 1870-х гг. данный термин встречается уже чаще: у Н.И. Барсова, А.Н. Веселовского, А.Ф. Гильфердинга, М. Гурьева, А.И. Кирпичникова, И.Ю. Некрасова, И .Я. Порфирьева. В 1880-е гг. активно используют понятие «духовный стих» В.И. Благовещенский, Е.Ф. Будде, Я.К. Генерозов, В.А. Сахаров. Словосочетание «духовный стих» к этому времени уже прочно закрепилось в научном лексиконе для обозначения образцов внебо-гослужебного духовного пения.
В то же время по-прежнему применялись и другие дефиниции: духовные псальмы (Киевские Богогласники), стихи духовного содержания (В.Н. Серебренников, В.З. Яксанов), песни духовные (Е.Р. Романов), духовные песни (И.М. Добротворский, В.А. Мошков), религиозные роспевцы (И.М. Доб-ротворский). Заметной стала тенденция к применению термина «духовный стих» с дополняющим уточнением: духовные народные стихи (И.Ю. Некрасов), народные каличьи духовные стихи (А.И. Пономарев).
Подобная терминологическая ситуация свидетельствует о вариативности лексемы «духовный стих» в период ее внедрения в научно-исследовательский обиход. Авторы того времени не ставили перед собой задачи дать определение интересующему нас понятию. Попытка его толкования замечена лишь у Ф.И. Буслаева: «духовные стихи, то есть песни, имеющие религиозное содержание, заимствованное из Библии, Житий святых и других церковных источников, с примесью разных посторонних элементов» [2, с. 306].
В содержательном наполнении термина «духовный стих» уже в XIX в. заметны две тенденции: применение данного понятия для обозначения образцов народного духовного песнетворчества, главными носителями которых были калики перехожие и нищенствующие странники (А.Н. Афанасьев, П.Н. Рыбников), и распространение этой дефиниции не только на народные, но и на книжные внецерковные духовные произведения (П.А. Безсонов, Ф.И. Буслаев, В.Г. Варенцов). По мере накопления материалов последняя тенденция начинает приобретать больше сторонников. Ученые второй половины XIX в. в полной мере осознавали двойственность духовного стиха, понимая, что народные произведения этого рода возникали под влиянием книжной культуры. К XVII в. - времени расцвета внебогослужебного духовного пения - в устных стихах заметно усиливаются книжные элементы. Поэтому провести разделительную грань между фольклорным и книжным духовным песнетворчеством не всегда представляется возможным. Это осознавали исследователи рубежа ХІХ-ХХ вв.
А.И. Кирпичников, А.Л. Маслов, С.К. Шамбинаго. Например, А.Л. Маслов различал духовные стихи «чисто народного характера, сложившиеся только под
180
влиянием книжной словесности» и существующие «в литературе под названием псалмов и кант исключительно книжного происхождения» [17, с. 283]. В то же время были авторы, которые придерживались понимания духовных стихов исключительно как народных музыкально-поэтических произведений, не смешивая их с книжными памятниками. К их числу относились С.В. Смоленский, Ю.М. Соколов.
Среди современных ученых трактовка духовных стихов как явления устного народного творчества характерна для А.В. Коробовой, В.П. Кузнецовой, Г.В. Лобковой, М.В. Медведевой, В.А. Михнюкевича, А.С. Мутиной; как явления, включающего фольклорные и книжные образцы - для Е.Е. Васильевой, С.Е. Никитиной, Ф.М. Селиванова, Н.С. Серегиной, Н.А. Федоровской.
На основании анализа исследовательских мнений можно сделать следующие выводы. Поначалу под духовными стихами понимались исключительно народные произведения, основными создателями и распространителями которых были калики и слепые нищие. Однако довольно быстро произошло расширение границ данного понятия, включение в него произведений книжного происхождения. Во второй половине XIX в. обозначение «духовный стих» не только применялось к произведениям фольклорным, но и использовалось в отношении кантов, псальм, старообрядческих и сектантских образцов, созданных в традициях профессионального музыкально-поэтического творчества. Поводом к их объединению послужила религиозная тематика и лирическая форма творческого самовыражения. Е.Е. Васильева по этому поводу пишет: «Духовная лирика в пространстве традиционной культуры являет единство. Оно реализуется в многообразии форм, складывавшихся не одновременно <...>. При этом возникновение новых форм не отменяло предшествующих. Это было обусловлено разветвленной системой традиционной культуры, сопряженные сферы которой - церковное предание, церковно-певческое искусство (литургические формы) и устные песенные традиции - существовали параллельно. Не нуждаясь в заимствовании или переводе, они переживали сходные процессы» [4, с. 113].
Таким образом, духовный стих представляет совокупность разножанровых и разностилевых музыкально-поэтических произведений религиозного содержания, исполняемых за пределами богослужения. Поскольку термин «духовный стих» возник не в народной среде, а в исследовательской, вполне допустимо его расширительное использование. Попытка конкретизировать исследуемое понятие привела к появлению многочисленных определений. Приведем некоторые из них:
«Духовные стихи - это часть «храмовой культуры» <...> Под «храмовой культурой» мы понимаем совокупность явлений <...>, связанных с ортодоксальным культом, но не входящих в него» [14].
«Духовные стихи относятся к области эпической поэзии русского фольклора <...> отражают представления, в которых сложным образом переплелись знания, почерпнутые из Священного Писания, житий святых и апокрифов, и на-
181
родное религиозное мировоззрение, не всегда совпадающее с православным церковным вероучением» [15].
«Духовные стихи являются фольклорными лиропоэтическими произведениями религиозного характера и выступают специфической формой творчества, отражающей духовную сущность народного самосознания» [18, с. 4].
«Духовные стихи - эпические, лирико-эпические или чисто лирические песни религиозного содержания. <...> представляют в полном смысле религиозный эпос и лирику русского средневековья» [28, с.607, 609].
«Духовные стихи - народные религиозные песни, исполнявшиеся в домашней, бытовой обстановке. Этот термин не укладывается в рамки одного фольклорного жанра, ибо объединяет и эпические, повествовательные по характеру сюжеты, и лироэпические, и лирические песнопения религиозно-дидактического содержания» [21].
«Духовные стихи <...> - совокупность музыкально-поэтических текстов, объединенных христианской тематикой. <...> служат своеобразным учебником народной этики и источником христианского знания, «народной Библией». <...> К духовным стихам примыкают псальмы и канты, пришедшие в Россию с Запада в ХѴІІ-ХѴІІІ вв.» [27].
Как видим, определения различных авторов, с одной стороны, имеют общие точки пересечения, которые выявляют типологические основы духовного стиха; с другой стороны, существенны и отличия. Последние, главным образом, связаны с неоднозначным отношением исследователей к составу духовных стихов. На наш взгляд, духовный стих - это музыкально-поэтическая жанровая система, сформировавшаяся под влиянием книжных и устных традиций. Именно это обстоятельство и должно быть положено в основу понимания духовного стиха как явления русской художественной культуры. На протяжении своего развития духовный стих обогащался новыми разновидностями, репрезентирующими как авторское, так и фольклорное творчество, которые оказывали друг на друга постоянное влияние. В результате категория «духовный стих» объединяет:
1) эпические стихи, возникшие в народной среде в процессе освоения Русью Православия, отражающие как мифологические дохристианские представления о мироустройстве, так и представления, связанные с апокрифической, в меньшей степени канонической, христианской традицией, стилистически близкие былине (такие памятники П.А. Безсоновым были названы старшими стихами);
2) фольклорные стихи позднего происхождения, стилистически смыкающиеся с традициями лирической песни, восходящие к библейским, житийным, апокрифическим сюжетам, обработанным «народным православием» (такие памятники П.А. Безсонов назвал младшими стихами);
3) покаянные (умиленные, слезные, прибыльные) стихи, сложившиеся к XV в. в монастырской среде на основе традиций церковной гимнографии, фиксируемые крюковой нотацией;
182
4) духовные канты и псальмы, получившие развитие в книжной культуре XVII в. и оказавшие затем влияние на фольклорное духовное песнетворчество, о чем, в частности, свидетельствует широкое бытование в народной среде термина «псальма» для обозначения произведений внебогослужебного духовного пения.
Духовный стих, по меткому выражению Ф.И. Буслаева, есть «примирение просвещенной христианством мысли с народным поэтическим творчеством» [2, с. 216]. Средством осуществления этого примирения было синтезирование фольклорных и книжных традиций. В отношении духовного стиха правильнее говорить о синкретизме устно-письменных традиций. Ведь духовный стих никогда не был абсолютно фольклорным явлением. Он возник на основе книжных знаний и уже потом, когда книжная информация укоренилась в народном сознании, он стал распространяться фольклорным способом, нередко адаптируя книжное содержание под привычные для народной среды формы. В культуре гораздо чаще встречается обратный процесс проникновения фольклорной информации в книжную среду, когда тексты устной традиции начинают воздействовать на литературу и композиторскую музыку. Духовный стих демонстрирует как раз обратное: влияние книжных традиций на фольклор, их приспособление к бытованию в народной среде. Духовный стих обязан своим происхождением книжной христианской культуре. Его сюжеты и образы не существовали ранее в устной практике, подобно сказкам, обрядовым текстам, былинам и прочим фольклорным жанрам. В этом, прежде всего, и состоит своеобразие духовного стиха.
Лексему «духовный стих» следует рассматривать как попытку обобщенного обозначения образцов внебогослужебного духовного пения. Уже в генезисе это понятие было некой суммирующей дефиницией, объединяющей типологически близкие явления русской духовной культуры, которые возникали самостоятельно, параллельно развиваясь, со временем пересекаясь и вступая во взаимодействие друг с другом. Стих как элемент литургической практики - стих как образец внецерковного духовного творчества, противоположный мирской песне - стих как жанровое обозначение сакральных художественных текстов - духовный стих как религиозное по тематике произведение, противоположное прозе: таков был путь формирования содержательного наполнения лексемы «духовный стих» как компонента внебогослужебного духовного пения.
***
1. Безсонов П.А. Русский народ и его творческое слово. М.: Институт русской цивилизации, 2010.
2. Буслаев Ф.И. О литературе : исследования; статьи. М.: Художественная литература, 1990.
3. Варенцов В.Г. Сборник русских духовных стихов. СПб.: Общественная польза, 1860.
4. Васильева Е.Е. Никоновская (Новоиерусалимская) школа в контексте русской культуры XVII века // Человек верующий в культуре Древней Руси. СПб.: Лемма, 2005. С. 107-127.
183
5. Добролюбов Н.А. О степени участия народности в развитии русской литературы // Современник. 1858. Кн. II, отдел II. С. 113-167.
6. Добрынин Я. Духовные и торжественные псальмы, собранные в пользу
любителей оных московским купцом Яковом Добрыниным. М.: Иждивением
московскаго купца Тимофея Полежаева, 1799.
7. Древняя русская поэзия: 1) Песни, собранные П.В. Киреевским. Вып. 1. 2) Сборник русских духовных стихов, сост. В. Варенцовым. Изд. Д. Кожанчикова // Отечественные записки. 1860. Т. СХХХШ. С. 37-50.
8. Елеонская Е.Е. Заговор и колдовство на Руси в XVII и XVIII столетиях // Русский архив. 1912. Т. 50. № 4. С. 611-624.
9. Истомин Ф.М., Ляпунов С. М. Песни русского народа. Собраны в губерниях Вологодской, Вятской и Костромской в 1893 г. СПб.: ИРЕО, 1899.
10. Калика // Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля. СПб.; М.: Товарищество М.О. Вольфа, 1905. Т. II. С. 190.
11. Калугин В.И. Струны рокотаху... : Очерки о русском фольклоре. М.: Современник, 1989.
12. Киреевский П.В. Русские народные песни, собранные Петром Киреевским. Ч. 1: Русские народные стихи // Чтения в Императорском Обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1848. Вып. 9. С. І-ѴІІ, 145-228.
13. Кожевникова Т.В. Особенности поэтики русских покаянных духовных стихов ХѴІ-ХѴІІ вв. : автореф. дис. ... канд. филол. наук. Самара: [б. и.], 2005.
14. Коробова А.В. Храмовая культура и фольклор // Славянская традиционная культура и современный мир. М.: ЕРЦРФ, 1999. Вып. 3. С. 142-148.
15. Кузнецова В.П. Старообрядческие духовные стихи Карелии // «Калевала» в контексте региональной и мировой культуры. Петрозаводск: Карельский научный центр РАН, 2010. С. 241-248.
16. Марков А.В., Маслов А.Л., Богословский Б.А. Материалы, собранные в Архангельской губернии летом 1901 г. // Труды музыкально-этнографической комиссии. М., 1911. Т. 2. С. 1-116.
17. Маслов А.Л. Калики перехожие на Руси и их напевы: историческая справка и мелодико-технический анализ // Русская мысль о музыкальном фольклоре: материалы и документы. М.: Музыка, 1979. С. 279-290.
18. Медведева М.В. Духовные стихи русского народа. М.: Русская песня, 1998.
19. Михайлова К. О семантике странствующего певца-нищего в славянской народной культуре // Язык культуры: семантика и грамматика. М., 2004. С. 138-156.
20. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое самосознание. М.: Наука,
1993.
21. Новиков Ю.А., Живое Слово: фольклор русских старообрядцев Литвы. Вильнюс, 1999.
22. Позднеев А.В. Стихи прибыльные в списке XVI в. // Труды отдела древнерусской литературы. М.; Л., 1962. Т. 18. С. 309-310.
23. Праздники и обряды Череповецкого района в записях 1999 года: календарные праздники и обряды. Похоронно-поминальные обряды. Вологда: Областной научно-методический центр культуры, 2000.
24. Ранняя русская лирика. Репертуарный справочник музыкально-поэтических текстов ХѴ-ХѴІІ вв. / сост. Л.А. Петрова и Н.С. Серегина. Л., 1988.
184
25. Рыбников П.Н. Заметка собирателя // Песни, собранные П.Н. Рыбниковым. М, 1909. Т. 1. С. LX-CII.
26. Селиванов Ф.М. Народные духовные стихи. М. : Русская книга, 2004.
27. Серегина Н.С., Никитина С.Е. Духовные стихи // Православная энциклопедия. М.: Церковно-научный центр РПЦ, 2008. Т. 16. С. 424-428.
28. Соколов Б.М. Духовные стихи // Литературная энциклопедия. М., 1930. Т. 3. С. 607-613.
29. Сперанский М.Н. П.В. Киреевский и его собрание песен // Песни, собранные П.В. Киреевским. М: Печатня А.И. Снегиревой, 1911. С. XLIII-LXXIII.
30. Срезневский И.И. Древнее житие Алексея человека Божия сравнительно с духовным стихом об Алексее Божьем человеке // Записки Императорской Академии наук. СПб., 1867. Т. 1. Кн. 1. С. 1-19.
31. Стих // Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля. СПб. -М.: Товарищество М.О. Вольфа, 1909. Т. 4. С. 535.
32. Стихира // Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М. : Прогресс, 1986. Т.ІІІ. С. 761.
33. Тихонравов Н.С. Разбор книги «Калики перехожие», сборник стихов и исследование П. Бессонова. СПб., 1864.
34. Традиционная культура русских на Алтае (материалы фольклорных экспедиций 1982-2007 гг.) : Усть-Коксинский район / сост. О. А. Абрамова, И.А. Сазонтов. Барнаул: Фольклорный центр «Песнохорки», 2011.
35. Федорова С.В. Женские образы в духовном стихе о Егории Храбром (на материале северно-русских записей XIX - XX вв.). URL: http://www.rutlienia.ru/folklore/folklorelaboratory/Fedorova.litm/
36. Фролов С.В. Из истории древнерусской музыки (Ранний список стихов покаянных) // Культурное наследие Древней Руси. М., 1976. С. 162-171.
37. Яковлев Н. Рыбников Павел Николаевич // Большая биографическая энциклопедия. URL: http://dic.academic.rn > dic.nsEenc biography...Рыбников
38. Якушкин П.И. Русские песни, собранные Павлом Якушкиным. СПб.: В тип. И.И. Глазунова и комп., 1860.
185
