CC BY
338
УДК 323
Мамчуева Фатима Юсуфовна
аспирантка кафедры политологии и истории Северо-Кавказской государственной гуманитарно-технологической академии [email protected]
ФОРМАЛЬНЫЕ И НЕФОРМАЛЬНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРАКТИКИ СОВРЕМЕННОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА
Исследована категория «политический процесс», которая может складываться из суммы сознательных намерений политических субъектов и многообразных стихийных воздействий. Рассмотрено влияние политических объектов, когда политический процесс исключает какую-либо заданность или предопределенность в развитии событий и акцент делается на практических видоизменениях явлений. Проведен анализ политического процесса через движение, динамику, эволюцию политических явлений, конкретное изменение их состояний во времени и пространстве.
Ключевые слова: политический процесс, формальные и неформальные практики субъектов политического процесса, институированность политического процесса, государство, гражданское общество, политические партии.
Mamchueva Fatima Yusufovna
Postgraduate Student of the Department of Political Science and History of the North Caucasian State Humanitarian and Technological Academy [email protected]
FORMAL AND INFORMAL POLITICAL PRACTICES OF THE MODERN POLITICAL PROCESS
The article studies the category of «political process» which can be formed by the summed up conscious intentions of political entities and diverse natural impacts. The impact of political subjects, when the political process eliminates any specified or predetermined character in the development of events and the emphasis is made on the practical modifications of the phenomena, is considered. The analysis of political process through the movement, dynamics, evolution of the political phenomena, specific change of their status in time and space is carried out.
Key words: political process, formal and informal practices of the subjects of the political process, institutional character of the political process, state, civil society, political parties.
Актуальность темы вызвана тем, что виды неформальных практик субъектов политического процесса имеют широкую амплитуду. Разброс возможен с патрон-клиентарных отношений, лоббирования интересов корпоративного бизнеса, до крайних форм неформальных политических практик, которые выражаются в нелегитимных политических действиях, таких, как запрещенные митинги, революция, бунт, сепаратизм, экстремизм, терроризм.
Цель статьи - определить центральную характеристику политического процесса, которая вбирает в себя деятельностное участие, что означает любые модификации со стороны субъектов политического процесса как структуры и функций, институтов и форм, так и постоянных и переменных черт, темпов эволюции и других параметров политических явлений.
Степень научной разработанности проблемы противоречива: термин «политический процесс» давно и широко используется в социально-философской и политологической литературе, в публицистике. Однако пока за ним не стоит строго определенного и общепринятого понятия. Оно отсутствует не случайно: на сегодня явно недостаточен объем знаний о самом политическом процессе: о его содержании, роли, нет исторической типологии, не обозначены контуры его внешних формы и т.д.
Специфика политического процесса всегда охватывала и охватывает совокупность действий различных акторов, поэтому политический процесс нельзя обозначить как нечто единое, целое, неизменное, хотя это конкретно определенный, с конечным результатом процесс определенного масштаба (например, формирование партии, проведение выборов и т.д.).
Изменения означают как трансформацию свойств, которые не затрагивают основных структур и механизмов власти (например, могут меняться лидеры, правительства, отдельные институты, но ведущие ценности, нормы, способы отправления власти сохраняются в прежнем качестве), так и модификацию несущих, базовых элементов, которые в совокупности способствуют достижению системой нового качественного состояния. Поэтому, анализируя проблему, связанную со спецификой и векторами развертывания современного политического процесса, необходимо подчеркнуть, что невозможно говорить о нем как о монолитном, устойчивом секторе политической реальности.
Некоторые исследователи полагают, что политический процесс - стихийное явление, имеющее иррациональный характер, зависящее от воли и характера людей, прежде всего политических лидеров. Значимость случайных явлений и событий особенно заметна на микроуровне. Однако общий характер политической деятельности как целедостижения, а также институциональный и прочие контексты данной деятельности (правила, определенные формы и способы поведения, традиции, господствующие ценности и т.п.) делают политический процесс
в целом упорядоченным и осмысленным. Он представляет собой логически разворачиваемую последовательность взаимодействий между акторами [1].
Н.А. Баранов правомерно отмечает, что структура политического процесса может быть описана с помощью анализа взаимодействия между различными политическими акторами, а также посредством выявления динамики (основных фаз политического процесса, смены этих фаз и т.п.) этого явления. Большое значение имеет также выяснение факторов, влияющих на политический процесс [2].
На наш взгляд, по своей структуре политический процесс целесообразно подразделить на следующие элементы:
- субъекта, носителя власти;
- объекта, который должен быть создан или достигнут как цель процесса;
- средств, методов, ресурсов, исполнителей процесса.
Ресурсами могут служить знание, наука, технические и финансовые средства, настроения масс, идеология, общественное мнение и другие факторы.
Основными акторами политического процесса являются политические системы, политические институты (государство, гражданское общество, политические партии и т.д.), организованные и неорганизованные группы людей, а также индивиды.
Конечно, по сравнению с государством менее масштабными акторами политического процесса являются партии, группы интересов, а также индивиды и группы людей. Но для достижения групповых целей индивиды могут создавать специальные группы, отличающиеся различной степенью институционализации - от случайной группы, образованной на митинге, до высокоорганизованной, носящей постоянный характер и действующей по строгим правилам группы интересов. Индивиды и группы могут участвовать в политике не только в формальной форме, например, голосуя на выборах, но и в неформальных формах, в форме как стихийных массовых выступлений, так и в форме нелегальных преступных организаций, таких, как экстремистские или террористические.
От степени институционализации политической деятельности зависит не только достижение конкретных целей (оно, как правило, тем эффективнее, чем выше степень институционализации), но и воспроизводимость, повторяемость, регулярность каких-либо политических отношений, их закрепление в правилах и нормах. Поэтому в целях данного исследования необходимо остановиться на таких важных составляющих политического процесса, как формальные и неформальные политические практики.
Формальные политические практики - практики, при которых интересы групп и граждан выявляются в программах партий и движений, в голосовании на выборах, через обсуждение проблем в средствах массовой информации, через контакты граждан с институтами власти, через учет общественного мнения. Такая форма политических практик сложилась в демократических государствах.
Неформальные политические практики М.В. Подхомутникова определяет как постоянно воспроизводимые стереотипные правила взаимодействия субъектов политики, установленные и поддерживаемые посредством социокультурных регуляторов: ценностей, политических ориентаций, установок деятельности, а не формально-правовых норм. Цели неформальных политических практик - получение публичной власти и (или) увеличение ресурсов власти субъекта политики. Атрибутивными качествами неформальных политических практик выступают: типичность, интерсубъективность, прогнозируемость поведенческих актов и взаимодействий субъектов политики. Функции неформальных практик в политическом пространстве состоят в том, что они конструируют и воспроизводят основные способы существования субъектов политики, обеспечивают удовлетворение их потребностей и достижение целей. Они восполняют неэффективность формальных институтов и практик общества, интегрируют согласованное коммуникативное пространство. В условиях современного российского общества политика органов государственной власти порождает существование особого поля взаимодействия акторов, регулируемого как формальными нормами, так и неформальными правилами [3, с. 12].
Современный политический процесс переживает экстенсивный характер, характеризуется ростом вовлечения в политическую жизнь различных, в том числе и нелегитимных субъектов политики - неконвенциональных творцов настоящего на уровне как национального, так и глобального воздействия на всеобщее благосостояние. Такая многофакторная обусловленность политического процесса определяет характер его субъектов и исполнителей, прямые и обратные связи между ними и окружением, выбор целей и средств, места и времени его осуществления, а также неформальность политических практик, в которых участвуют, в частности, радикальные организации.
Неформальная составляющая институционального процесса усилилась, о чем свиде-
тельствуют многочисленные социальные, политические и экономические индикаторы. Важнейшее звено этих тенденций заключается не только в том, что неформальная сторона политических отношений, функционировавшая и в предыдущие эпохи, вышла из своей ниши и стала претендовать на особый статус и место за пределами определенных морально-этических и правовых норм. Вызывают глубокую озабоченность всего мирового сообщества потрясения последних десятилетий, вызванные всплеском неформальных политических практик радикального ислама, который тяготеет к политическому насилию и выражается в практике сепаратизма, экстремизма и терроризма.
Радикальные религиозные организации уже не в состоянии контролировать свою паству, которая требует незамедлительных перемен. Особенно это заметно на примере мусульманского мира, где ислам является не только религиозной системой, сводящейся к догматике и культу, но и представляет собой комплекс принципов и норм, лежащих в основе организации и деятельности власти, а также регулирующих поведение мусульман.
Сторонники крайних политических практик радикального ислама стремятся определять социально-политические идеи и действия, направленные на наиболее кардинальное, решительное изменение существующих политических и социальных институтов. Как следствие, видоизменена роль религиозного фактора в политическом процессе в сторону глобальных вызовов спокойствию и стабильности любого общества, столкнувшегося с этими проблемами. Многие регионы мира, в том числе и северокавказский регион России, стали территорией приложения особо опасной политической практики радикального ислама - терроризма, деструктивно влияющего на социально-политическую ситуацию в районе распространения [4, с. 276].
Следовательно, можно смело предположить, что от культурно-цивилизационных параметров политического процесса, от его институированности или неинститурированности, зависят взаимодействие и безопасность обществ и государств. Например, западная церковь превратилась в некую ассоциацию, частную организацию, с правовой точки зрения не отличающуюся от других ассоциаций и клубов, объединяющих людей по их увлечениям [5]. Соответственно, можно сказать, что она вписывается в институированный политический процесс: усилилась роль государств в организации и управлении религиозными организациями и общинами.
Как указывает Ю. Хабермас, в ходе функциональной дифференциации социальных систем церкви и религиозные сообщества все в большей мере ограничивали себя основной функцией окормления своей паствы и были вынуждены отказаться от притязаний на активное участие в других сферах общественной жизни. В соответствии с этой тенденцией религиозные практики «переместились» в более персональные, или субъективные, сферы жизни [6, с. 36].
По С. Хантингтону, возрождение религии усиливает культурные различия; природа влияния религии на политические процессы дифферентна в разные исторические периоды времени. Учитывая вовлеченность религии в политику как стандартную комбинацию средств, мотивов и возможностей, западные ученые полагают возможным и необходимым исследовать феномен религиозной активности с использованием обычного инструментария политологических штудий
- тех, что используются для изучения секулярной политической жизни [7, с. 36].
Однако такой подход представляется неверным, т.к. в данном случае не принимаются во внимание особенности религиозного сознания и поведения, имеющие иную амплитуду и парадигму проявления, нежели реакцию индивида в определенной политической ситуации. Соотнося религиозную активность и политическую деятельность, западные ученые, как нам представляется, путают инструментарий, приложимый к западному обществу, с инструментарием, необходимым для изучения сообществ Востока (хотя, безусловно, евро-американское общество в значительной степени этнически и культурно стало иным за последние два-три десятилетия).
Современные концепции развития политических процессов и роли цивилизаций обусловлены целым рядом событий, случившихся в мировой истории с начала 1970-х гг.: нефтяной кризис 1973 г., революционные события на Среднем Востоке (Афганистан и Иран), подъем «азиатских тигров», усиление противостояния двух основных блоков и многое другое.
Проблемы политической модернизации, развития и распространения политических практик радикального ислама приводят нас к пониманию немаловажной роли идеолого-духовных явлений и процессов. Начавшееся в политологии в тот период изучение новых трендов в политических процессах, параллельно выработке альтернативных решений, с начала 1990-х гг. все более акцентировало конфессионально-цивилизационные аспекты этих процессов.
Методологическая новизна подхода, разработанного в конструктивизме, в изучении роли цивилизационных паттернов сделала возможным формирование таких эвристических концепций и теорий, которые позволили не только структурировать глубинные факторы событий и явлений, но и предвидеть содержание и направленность политических процессов [8].
Можно сказать, что существует достаточно очевидная корреляция между функциональ-
ной спецификацией религиозной системы и формами политических практик. Более того, в политической реальности часто даже в единой системе возможно действие каких-то менее значимых процессов, систем и механизмов, в действительности сориентированных на внесение дисгармонии, дигрессии, поддержку перманентного дистурбанса.
Данное положение отметим как ключевое для нашего исследования, так как с конца ХХ в. в мире, как мы уже отмечали, усилилась роль исламского фактора в политике, проявилось стремление отдельных субъектов экстремистского или террористического насилия под религиозными лозунгами ислама решать свои политические и иные задачи. Религиозные отношения в политическом процессе стали обладать большей возможностью проявить свою креативность и многофакторность, в том числе и посредством формальных и неформальных политических практик. В результате стало невозможно установить единые параметры политических практик радикального ислама.
Между тем сегодня неформальные политические практики не просто широко распространены: идет активный процесс их институционализации, т.е. превращения в устойчивый, постоянно воспроизводящийся феномен, который, интегрируясь в формирующуюся систему политических и иных общественных отношений, становится привычным образцом поведения социальных акторов и постепенно интернализуется ими.
Неформальные политические практики объединяет одно важное свойство: их распространение и институционализация не являются результатами относительно автономных факторов, замыкающихся на сфере политики. В действительности неформальные политические практики находятся в органической связи и тесной взаимозависимости с такими же практиками как в легальных (экономической, правоведческой, управленческой) сферах, так и в нелегальных (криминальная) сфера.
В итоге исследования можно сделать следующие выводы: неформальные практики наиболее характерны для обществ незападного типа. Они становятся востребованным политическим инструментом на стадии институциональной трансформации, во время кризиса и разрушения прежних институтов. Наличие в обществе неформальных политических практик свидетельствует о наличии определенных противоречий в обществе, при этом субъекты политического процесса не могут в силу объективных причин или не желают идти демократическим путем. Причины нестабильности могут быть самые разные: спад производства, социальные конфликты, дискриминация тех или иных социальных групп, их неудовлетворенность своим общественным статусом и т.д.
Субъекты неформальных политических практик: это могут быть индивид, группа, организации, которые имеют политически значимые интересы. На наш взгляд, круг неформальных политических практик не ограничивается рекрутированием элит и патрон-клиентскими отношениями.
В заключение приведем авторское понимание неформальных политических практик в политологическом аспекте - это постоянно воспроизводимые действия субъектов политики, тесно обусловленные их социокультурным своеобразием, зависящее от менталитета и уровня политической культуры. Цель: получение власти, увеличение ресурсов власти, максимизация влияния на власть.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Баранов Н.А., Пикалов Г.А. Теория политики. URL: http://politlogia.narod.rU/b/BARANOV_POLITICA/index.htm (дата обращения: 24.07.2013)
2. Там же.
3. Подхомутникова М.В. Неформальные политические практики в современной России: субъекты институционализации: автореф. дис. ... канд. полит. наук. Краснодар, 2010.
4. Боташева А.К. Терроризм как фактор современных политических процессов: детерминация, формы проявления, стратегия противодействия: дисс... д-ра полит. наук. Ставрополь, 2009.
5. Китинов Б.У. Политические процессы и концепт цивилизации // Мир и политика. 2011. № 7. URL:: http://mir-politika.ru/1326-politicheskie-processy-i-koncept-civilizacii-perspektivy-razvitiya.html (дата обращения: 24.09.2013)
6. ХабермасЮ. Политические работы. М.: Праксис, 2005.
7. Там же.
8. Китинов Б.У. Указ. соч.
