CC BY
36
Вестник Челябинского государстеенногоуниеерситета. 2015. № 20 (375). Филология. Искусствоведение. Вып. 97. С. 41-45.
УДК 80
М. В. Загидуллина
ФОЛЬКЛОРНЫЕ ПРЕДАНИЯ, «ВИДИМЫЙ ТЕКСТ» И ЭПОХА «ЦИФРЫ»: К ВОПРОСУ О ФИЛОСОФСКИХ СМЫСЛАХ
РЕВИЗУАЛИЗАЦИИ ЯЗЫКА
Рассматриваются размышления Т. Бредехофта о визуализации текста и «электронном повороте» в письменности, а также теории коммуникации в аспекте философии культуры. На перекрестке этих трех основных тезисов возникает основная идея о реконфигурации культурного поля в связи с переходом к хранению языковой информации в новых типах архивов, возвращающих древнейшие практики коммуникационного обмена.
Ключевые слова: визуализация языка, цифровые формы культуры, цифровая революция, прагматика фольклора, письменность, хранение информации.
Томас А. Бредехофт, издавший в 2014 г. в серии «Оксфордские текстуальные перспективы» книгу «Видимый текст: текстуальное продуцирование и репродуцирование от "Беовуль-фа" до "Мауса"» [3], смело сополагает эпоху первых шагов письменности с современным «электронным поворотом». Однако это соположение лишь намечено в заключительных частях книги и явно провоцирует дискуссию, в рамках которой и написана настоящая статья.
Было бы логично указать на суть концепции Т. Бредехофта. По его мнению, раннепись-менные этапы культуры были тесно связаны с фольклорным сознанием, наделенным рядом значимых черт: вниманием к устному слову, разработкой различных мнемотехник для передачи значимой информации от поколения к поколению. Письменные знаки, позволяющие запечатлевать культурно-значимую информацию, неизбежно открыли перед человечеством новый виток развития, и фольклорные формы стали оттесняться на периферию культуры (общее движение письменности и текстуальной культуры подробно описывает К. Вандендроп [12]).
Однако в то же время этот раннеписьмен-ный период донес до нас образцы сакрализации письменности. Т. Бредехофт подробно останавливается на таком древнем артефакте, как «ларец Франка», хранящийся в Британском музее. Это шкатулка из китового уса, украшенная руническими надписями со всех сторон. По Бредехофту, резьба по китовому усу не является аналогом «письма по бумаге» - это поистине трудоемкий и творческий процесс, и материал (а также и его форма - ларец) является неотъемлемой частью текста. Будучи перенесенный на бумагу (для перевода), текст теряет свою
соотнесенность с расположением на ларце - а вместе с этим теряет и смыслы. Здесь текст не «читался», а именно «рассматривался». Это же касается и ряда других известных памятников англо-саксонской культуры. Чрезвычайно интересно следующее наблюдение Бредехофта: стела в виде каменного креста с нанесенным на него текстом представляла собой не просто «памятник вообще», а вполне конкретное, имеющее географическую привязку «послание»: такой крест создавался для определенного сообщества, возможно, воспринимающего текст на кресте в совершенно иных смыслах, чем сейчас воспринимаем мы [3].
Визуализация текста (текст для рассматривания) во многом может быть соотнесена с фольклорной эпохой, когда слагание песен об эпическом прошлом начинало соотноситься с потребностью поиска иного «хранилища» са-крализованного знания о предыстории народа, чем только мнемотехника и расчет на запоминание/выучивание следующим поколением, ведь такая технология оказывалась слишком уязвимой: выучивший текст исполнитель мог погибнуть, не передав «песни» своему преемнику. Запись текста становилась аналогом архива «на века»: оставалось позаботиться о качестве этой записи. Здесь мы видим иную репрезентацию прагматической функции фольклора, выявленной при взгляде сквозь теорию информационного обмена.
Манускрипты «Беовульфа» как раз и показывают, что запись была здесь не столько способом «тиражирования» («репродуцирования» в терминах Бредехофта), сколько решением задачи создания уникального артефакта, который будет священен потому, что на нем изо-
42
М.В. Загидуллина
бражены сказания, составляющие «Беофульф» [4; 5]. Здесь текст как таковой оказывался в ситуации добавочных смыслов: важно, как изображены буквы, как они расположены в пространстве текста. Чем качественнее и сложнее было исполнение рукописи, тем больше шансов у нее было выжить в борьбе со временем. Как полагает Т. Бредехофт, утилизация ждала любые артефакты, выполненные без внимания к этой «консервирующей» силе искусства (красота, впечатляющее исполнение оказывались «спасителями» от разрушения и гибели под ногами следующих цивилизаций).
Мы могли бы развить и продолжить мысли оксфордского профессора: в сфере информационного обмена каждый раз побеждает та система, которая наиболее приспособлена к консервации смыслов, их упаковке и спасению от утилизации.
При переходе ко времени печатного станка мы оказываемся в ситуации «репродуцирования» текста - язык «отвлекает» письменность от ее носителя, делая его качество и другие особенности неважными. Если в культуре наступает момент, когда один и тот же текст можно читать на разных «свитках» (во многих экземплярах), то, собственно, мастерство исполнения «артефакта» отступает на второй план. А уж когда начинается эра тиражирования, то текст и вовсе эмансипируется от своего носителя. Неслучайно Ж. Женнет вводит понятие «паратекста» - обрамляющей части книги, где фиксируется авторство [7], а М. Фуко указывает на фиктивность авторской фигуры [6].
Между тем суть книгопечатания - получение большого числа копий одного текста, «авторизованного» разными способами (либо самим автором, либо издающим его текст лицом - редактором). Эти копии уже нельзя «подправить», они расходятся среди читателей, а значит, возникает гарантия неизменности авторского слова. Фольклорная традиция лишь иногда требовала неизменности, но вариативность - такое же значимое основание фольклора, как и повторяемость. Книгопечатание преодолевало эту потребность, заменяя ее «однозначным» (и безвариантным) текстом.
Эра эмансипации текста от своего носителя немедленно привела и к росту рисков утилизации книг: они теряли свою значимость, переставали быть очень дорогим (и ценным в глазах человека) объектом. Если мы вернемся к принципу хранения информации, то логика дальнейшего развития была простой: «обязательный
экземпляр» надо было поместить в специальное место, где этот экземпляр будет спасен от разрушения - то есть утилизации. Так возникают национальные библиотеки и книгохранилища. Теперь они выполняют функции «ларца Франка»: так же как невозможно было разрушить или уничтожить ларец (даже при утрате понимания, что на нем написано) - и столетие за столетием поколения осознавали его ценность (а значит, текст продолжал свою жизнь в культурном пространстве), так теперь невозможно было «утилизировать» книги (вырывать из них листы для бытовых нужд, разжигать ими печь и т. п.) - то есть библиотека институционально оказывалась на страже книги.
Но при этом сакральность книги возрастала только тогда, когда она становилась «редкой» (даже независимо от ее содержания). Во всех остальных случаях «тиражность» девальвировала ценность отдельного экземпляра. Именно поэтому в начале 90-х гг. в России сжигались книги по марксизму-ленинизму: их совокупный тираж казался столь чудовищно большим, что никакое уничтожение не воспринималось как вандализм.
Все эти наблюдения приобретают совершенно иное значение, когда мы рассматриваем их сквозь современное состояние коммуникационного обмена. Цифровая эпоха открыла новый поворот в развитии коммуникаций, и принятые в разных странах концепции перехода к информационному обществу придали работе по «оцифровке действительности» поистине ускоренный характер. С точки зрения политиков, «информационные супермагистрали» должны были пронизать страны и открыть новые, фантастические возможности для населения: рассматривать мировые шедевры живописи, слушать великолепные оперы и читать потрясающие книги благодаря своему ПК. Задача «перевода в цифру» национальной библиотеки выглядит как совершенно логичная и единственно отвечающая вызовам момента. Именно поэтому в эту работу были вовлечены целые поколения специалистов.
Но - оцифровывая тексты - мы лишаем их последнего «приюта» - бумажной страницы, а заодно уж и крышки книги - их дома. Это одновременно абсолютно логично (так развивается техника) и социально небезопасно (до сих пор не существует четкого ответа на вопрос, как влияет восприятие оцифрованной информации на человека; не решен и вопрос о сохранности информации в цифровом виде).
Сегодня на страницах научных и научно-популярных журналов развернулась широкая дискуссия о судьбе чтения, о месте книги в культуре. Ответы на многие вопросы скрываются в самой логике трансформаций моделей культурного обмена. Если когда-то от фольклорной традиции был совершен переход к письменной фиксации информации; от фиксации в виде артефактов, подлежащих рассматриванию в той же мере, что и чтению, произошел переход к чтению без рассматривания, то далее неизбежно должен быть переход к иному способу передачи и фиксирования мыслей в принципе. В современной научной мысли размышления о «начале конца» (или о перевертышах в культуре) становятся все более частыми [9; 10; 11]. Отметим, что многие аргументы в споре о «цифре» и «книге» кажутся недостаточно серьезными: например, тезис о легкой уничтожимости электронной информации (вспомним Александрийскую библиотеку) или тезис о точном фиксировании мысли (воли) автора исключительно в печатном образце (отметим, что типографский способ издания не является гарантом сохранения этой воли, о чем неоднократно сожалел Дж. Толкиен [1]).
В связи с этим практики скорочтения, например, оказываются частью общей эмансипации текстов не только от своих носителей, но и от букв как таковых (чтение ведется не буквен-но-словным способом, но именно «абзацным», где отдельные слова «кидают» в мозг сигналы, достаточные для «схватывания» целого). Этот процесс (по контрасту с традиционным «вчитыванием») можно было бы назвать «считыванием». Практики скорочтения развивались в рамках книжной культуры под количественным напором книг: их становилось так много, что прочтение даже небольшой части книг «по вопросу» оказывалось проблематичным. Отсюда один шаг к новому уровню развития информационного обмена.
Если оцифровка дает нам возможность «прокрутки» текста перед глазами для скорейшего считывания, а «материальные свойства» книги отступают на самый последний план, то тогда неизбежно культура начинает переживать рождение нового базового способа обмена информацией.
Тот же Т. Бредехофт обращается к комиксам как к новому варианту чтения (рассматривание картинок становится, как он полагает, разновидностью чтения - перед глазами читателя формируются смыслы, последовательный
нарратив [3]). Однако чем тогда этот вариант отличается от видеоформата как такового? То есть нет сомнений, что визуальный поворот в культуре, относимый определенно к столетней давности событиям (упрочению фото и рождению ТВ), вполне может восприниматься как обретение (или чаяние) нового языка.
При этом мысль о том, что «письменное» слово останется главным фиксатором информации, многократно повторяется, но не находит убедительного обоснования. Письменность вполне может оказаться одним из культурных этапов в развитии человечества, а на смену ей может прийти иной способ фиксирования информации. Сама эта мысль не кажется «революционной», однако для культуры это, несомненно, переход на новый уровень, когда, возможно, грядет эпоха неофольклора - передачи наиболее ценой информации «устно» (а в еще более отдаленном будущем - «мысленно»). Здесь особого внимания заслуживают рассуждения о соотнесении устного и письменного в современной культуре, когда первое воспринимается как способ совершенствования и улучшения спонтанного устного потока. Произнесенный (или задуманный) текст записывается и правится, произнесение текста в ответственной ситуации зависит от того, «по писанному» или нет говорит автор.
«Электронный поворот» означает, что текст превращается в набор линейных символов, имеющих иную природу, чем буква, но, главное, «скрытых» от понимания того, кто передает или получает информацию. Кодирование текста в цифру формирует у человека доверие к такому способу хранения и передачи информации - в то время как электронный протокол вполне может нести свои ошибки и сбои конфигурации, не считываемые при восприятии декодированного текста - если получившийся вариант воспроизведения «похож» на осмысленный (а не превращает текст в груду нечитаемых символов).
Но по логике изобретение нового языка для передачи «старого» есть лишь переходный период [2]. Если человечеству окажется более удобным передавать информацию («тексты») с помощью иной конфигурации кодов, чем буквы, то почему, собственно, полагать, что это совершенно фантастично? Закон экономии трудовых усилий неизбежно будет вести к оптимизации процессов чтения и письма как процессов кодирования и декодирования информации. Два кода (алфавитно-буквенный, под которым понимаются любые символьные
44
M.B. Загидуллина
изображения звуков речи на письме, и двоичный программный код, под которым понимается оцифровка текста) неизбежно вступят в борьбу, и рано или поздно старое сдаст свои позиции. Уже сегодня нетрудно себе представить ситуацию, что человек вместо привычных букв использует некие двоичные комбинации (как в азбуке Морзе, скажем). Но в случае с будущим культуры, прочитанным сквозь логику ее развития, оказывается актуальной тема перехода к рассматриванию и слушанию - то есть подключению «отдыхавших» ранее органов чувств человека. Если эти действия начнут заменять чтение и письмо, то культурный ландшафт планеты изменится. И это не будет «оболванивание» или «новое варварство», напротив, в таком витке «назад» к синкретичным формам культуры фольклорных времен, можно увидеть огромный шаг вперед: от аналитических моделей, представленных письменностью, к синтетическим моделям создания, передачи и хранения информации в будущем.
Список литературы
1. Anderson, D. A. Note on the text / D. A. Anderson // Tolkien, J. R. R. The Lord of the Rings / J. R. R. Tolkien. - Houghton; Boston: Mifflin, 2004. - P. 11-17.
2. Bolter, J. D. Remediation: understanding new media / J. D. Bolter, R. Grusin. - Cambridge: MA, MITPress, 1999.
3. Bredehoft, T. A. The visible text: textual production and reproduction from Beowulf to
Maus / T. A. Bredehoft. - Oxford: Oxford UP, 2014,- 182 p.
4. Brown, M. P. The triumph of the codex: the manuscript book before 1100 / M. P. Brown // A companion to the history of the book. - Oxford: Blackwell, 2007. - P. 179-193.
5. Derolez, A. The palaeography of gothic manuscript books from the twelfth to the early sixteenth century / A. Derolez. - Cambridge: Cambridge University Press, 2003.
6. Foucault, M. What is an Author? / M. Foucault // The Foucault Reader. - New York: Pantheon, 1984.-P. 101-120.
7. Genette, G. Paratexts: thresholds of interpretation / G. Genette. - Cambridge: Cambridge University Press, 1987.
8. Harvey, R. C. Comedy at the juncture of word and image / R. C. Harvey // The language of comics: word and image. - Jackson, MS: University Press ofMississippi, 2001. - P. 75-96.
9. Hathaway, R. Reading Art Spiegelman's Maus as Postmodern Ethnography / R. Hathaway // Journal of folklore research. - 2011. - № 48.3. -P.249-267.
10.McCloud, S. Understanding Comics: The Invisible Art / S. McCloud. - New York: Harper-Perennial, 1994.
11.Raeburn, D. Building a Language / D. Raeburn. - New Haven: Yale University Press, 2004. - P. 6-26.
12.Vandendorpe, C. From papyrus to hypertext: towards the universal digital library / C. Vandendorpe. - Urbana: University of Illinois Press, 2009.
Сведения об авторе
Загидуллина Марина Викторовна - доктор филологических наук, профессор кафедры теории массовых коммуникаций Челябинского государственного университета. mzagidullina@gmail.com
Bulletin ofChelyabinskState University. 2015. No. 20 (375). Philology. Arts. Issue 97. Pp. 41-45.
FOLKLORE LEGENDS, "VISIBLE TEXT" AND THE DIGITAL ERA: THE QUESTION OF PHILOSOPHIC SENSE OF REVISUALIZATION OF
LANGUAGE
M.V.Zagidullina
Chelyabinsk State University, mzagidullina@gmail.com
In this paper, the author proceeds from thinking T. Bredehoft of text rendering and "electronic turn" in writing, and communication theory in terms of the philosophy of culture. The author opens and
discusses the idea of the reconfiguration of the cultural field because the transfer to the storage of verbal information in new types of reservoirs returning the ancient practice of communication exchange. The questions of writing as just a temporal sort of fixing of information is discussed. The author suggests that the folklore model of "sacralization" of the most significant information was changed by writing but the target of this function was kept as stable needs of mankind (to produce, to collect, to safe, to change the information). Now the writing as a cultural practice is in the same situation of marginalization as a folklore before. The theory of folklore, theory of mass communication and the phenomenon of the "visible text" cross in one point: how the new stage of civilization could be configured if the previous system of "writing" and "reading" will disappear gradually. The analyses of the current cultural landscape shows the opportunity of the serious shift in a global culture.
Keywords: visualization language, digital forms of culture, the digital revolution, pragmatics folklore, writing, information storage.
References
1. Anderson D.A. Note on the Text. Tolkien J.R.R. The Lord of the Rings. Boston, 2004. Pp. 11-17.
2. Bolter J.D., Grusin R. Remediation: UnderstandingNewMedia. Cambridge, 1999.
3. Bredehoft T.A. The visible text: textual production and reproduction from Beowulf to Maus. Oxford, 2014.182 p.
4. Brown M.P. The Triumph of the Codex: The Manuscript Book Before 1100. A Companion to the History ofthe Book. Oxford, Blackwell, 2007. Pp. 179-193.
5. Derolez A. The Palaeography of Gothic Manuscript Booksfrom the Twelfth to the Early Sixteenth Century. Cambridge, Cambridge University Press, 2003.
6. Foucault M. What is an Author? The Foucault Reader. New York, Pantheon, 1984. Pp. 101-120.
7. Genette G. Paratexts: Thresholds of Interpretation. Cambridge, Cambridge University Press, 1987.
8. Harvey R.C. Comedy at the Juncture of Word and Image. The Language of Comics: Word and Image. Jackson, MS, University Press ofMississippi, 2001. Pp. 75-96.
9. Hathaway R. Reading Art Spiegelman'sMaHS as Postmodern Ethnography. Journal of Folklore Research, 2011, no. 48.3, pp. 249-267.
10.McCloud S. UnderstandingComics: rfe/«v7S7'We^rt.NewYork,Harper-Perennial, 1994.
11.Raeburn D. BuildingaLanguage. New Haven, Yale University Press, 2004. Pp. 6-26.
12.Vandendorpe C. From Papyrus to Hypertext: Towards the Universal Digital Library. Urbana, University oflllinois Press, 2009.
