CC BY
159
«Вестник хирургии»*2010
К 200-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ Н.И.ПИРОГОВА
© Ю.К. Абаев, 2010 УДК 13:617Пирогов
Ю.К. Абаев
ФИЛОСОФСКИЕ ВЗГЛЯДЫ Н.И.ПИРОГОВА
Кафедра детской хирургии (зав. — проф. В.И. Аверин) Белорусского государственного медицинского университета, г Минск
Ключевые слова: Н.И.Пирогов, философия, мировоззрение.
Великому русскому хирургу Н.И.Пирогову (1810-1881) посвящена обширная литература, однако его научная деятельность зачастую рассматривается в отрыве от важнейших гносеологических проблем. Суждения о мировоззрении ученого нередко основышаются на отдельных цитатах из «Дневника старого врача», написанного незадолго до смерти. Встречаются и односторонние оценки его философских взглядов. Существует мнение, согласно которому научное творчество ученого делится на два периода: в первый — до середины 50-х годов XIX в. — он, будто бы, стоял на позиции материализма, а во второй, после 50-х годов — склонялся к идеализму и теологии. Подобные взгляды не являются справедливыми. Научные и философские воззрения Н.И.Пирогова на протяжении всей его деятельности основывались на фундаменте стихийного естественно-научного материализма, однако ограниченность данного материализма нередко приводила его к гилозоистским1, а иногда и к идеалистическим вышодам [26].
История развития медицины — это непрерывное противостояние материалистического и идеалистического мировоззрений. Об этом свидетельствует борьба врачей-материалистов Х.Леруа, Ж.О.Ламетри, П.Ж.Кабаниса, К.Ф.Вольфа и др. против идеализма Г.Шталя, Ф.Гофмана, М.Ф.Биша и их последователей. Последние считали — ни физика, ни химия для медицины значения не имеют, а роль врача сводится лишь к наблюдению за спасительными движениями души в борьбе с болезнью. Материалисты конца XVIII — начала XIX столетий были метафизиками. Ведя борьбу против витализма, признающего наличие особой жизненной силы (vis vitalis) в животных и растениях, они не дошли до эволюционного понимания живого организма и не рассматривали его в единстве функционирования всех органов и систем [10, 13, 14, 25, 30].
Россия имела сильные материалистические традиции, восходящие к М.В.Ломоносову. Передовые русские врачи-мыслители — С.Г.Зыбелин, Е.О.Мухин, П.А.Загорский, М.Я.Мудров, И.Е.Дядьковский использовали для решения проблем теоретической и практической медицины элементы материалистической диалектики (целостность организма, взаимосвязь с окружающей средой). В отличие от Германии в России натурфилософия оказала меньшее влияние на естествознание. Тем не менее, в начале XIX в. натурфилософские идеи Ф. Шеллинга стали проникать в естествознание. Таким образом, в 30-40 годы XIX в., когда развернулась научная деятельность Н. И. Пирогова, актуальной задачей являлось
Гилозоизм — философское учение о всеобщей одушевленности материи.
преодоление шеллингианства и борьба против виталистических концепций в медицине [7, 8].
Московский университет быстро похоронил обрядовую религиозность, в которой воспитывался Николай Пирогов. Здесь будущий ученый узнал о Ф.Шеллинге, Г.Гегеле, Л.Окене. Знакомство с трудами Вольтера, Ж.-Ж.Руссо, И.В.Гете, А.Гумбольдта, материалистические тенденции в преподавании профессоров Е.О.Мухина, М.Я.Мудрова, Х.И.Лодера содействовали формированию мировоззрения студента Пирогова в духе естественно-научного материализма [11, 12, 19, 20]. Негативное отношение Н.И.Пирогова к натурфилософии Ф. Шеллинга еще более окрепло во время пребывания в Германии (1833-1835), где он завершал подготовку к профессорской деятельности. Здесь будущий ученый стал свидетелем развернувшейся в германской науке борьбы опытного естествознания с созерцательной натурфилософской метафизикой, с одной стороны, и проникновения в науку гегелевской идеалистической диалектики, утверждавшей идею развития — с другой.
Это был период, когда медицина только становилась на путь научного естествознания, преодолевая умозрительные системы. Н.И.Пирогов вспоминал: «Я застал еще в Берлине практическую медицину почти совершенно изолированную от главных реальных основ ее: анатомии и физиологии. Было так, что анатомия и физиология сами по себе, а медицина сама по себе». Научный эксперимент, начавший триумфальное шествие благодаря И.П.Мюллеру, Ф.Велеру, М.Я.Шлейдену и др., создавший основу дальнейшего развития медицины, еще не проник в клинику [1, 27, 29]. В этой обстановке борьбы нового со старым, где можно было легко подпасть под влияние гегелевского «абсолютного духа» и обывательского эмпиризма, господствовавшего в германской медицине, Н. И. Пирогов не только не растерялся, но и прекрасно ориентировался. Он сразу оценил значение работ И.П.Мюллера, И.Л.Шенлейна, братьев Вебер, Ф.Шлемма, имена которых были связаны с прогрессивными идеями в медицине [9, 16, 28].
Николай Иванович принадлежал к большинству естествоиспытателей с неосознанным убеждением в объективной реальности внешнего мира, отражаемой сознанием. Стихийность естественно-научного материализма подчеркивалась тем, что себя он не причислял к материалистам. В «Дневнике» имеется запись: «Я должен привести себя в ясность — насколько я материалист; эта кличка мне не по нутру... Но что за дело до клички? Главное сделать для себя ясным свое мировоззрение». При этом необходимо иметь в виду, что философский материализм отождествлялся им с вульгарным («чистокровным») материализмом Л.Бюхнера, К. Фогта и Я.Молешотта, который не мог удовлетворить его мировоззренческим запросам [5, 15, 26].
Для естествоиспытателей XIX в. характерным было отрицательное отношение к любым философским системам и попытки строить общие выводы на основе фактов и законов естественно-научных исследований. Это объяснялось, с одной стороны, ограниченностью и метафизичностью их стихийного материализма, а с другой — негативным отношением к вульгарному материализму. «Кто пережил уже кое-что на своем веку, — писал Н. И. Пирогов, — тот вспомнит, с каким пренебрежением относились в 20-30-х годах нашего столетия гегельянцы и натурфилософы к скромным и приниженным (в то время) эмпирикам, платящим теперь, в свою очередь прежним мудрецам той же монетой» [13, 18].
Николай Иванович с самого начала своей научной деятельности отмежевался от натурфилософской умозрительной трактовки проблем биологии и медицины и встал на путь опытного раскрытия сути явлений, происходящих в организме. Он ясно представлял, что развитие научного знания связано с выявлением сущности «того, что есть», как писал Ф.Мажанди, а не конструированием спекулятивных «теорий», лишенных фактического подтверждения [20].
Распространение эмпирических тенденций в медицине XIX в. являлось следствием конфликта между господствовавшей идеалистической философией, пытавшейся навязать естествознанию априорные «законы», и успехами экспериментальных исследований, опровергавших спекулятивные построения натурфилософии и других идеалистических систем. Н. И. Пирогов был свободен от односторонности эмпиризма, верно понимая соотношение фактических данных и логического мышления в процессе научного исследования.
Николай Иванович писал: «... самый отчаянный эмпиризм, не признающий, не желающий знать ничего, кроме фактов и чувственных впечатлений, в конце концов, руководится отвлечением, т.е. мыслью .одни чувственные впечатления без сознательной руководящей мысли пригодны разве для одного эмпирика-эпикурейца, но никак не эмпирика-наблюдателя». «Вообще, — писал он далее, — мне кажется слишком школьным и тот анализ нашего мышления, которым мы обыкновенно руководствуемся. без ощущения немыслимо мышление, без внимательности и без памяти ощущаемое было бы одним эфемерным и бесследным возбуждением и без фантазии не может обойтись и самый точный математический прием мышления» [18]. Как видно, Н.И.Пирогов не разграничивал идеалистический (Д.Беркли, Д.Юм и др.) и материалистический (Ф.Бэкон, Т.Гоббс и др.) эмпиризм и фактически исходил из материалистической диалектики, рассматривающей ощущение и мышление как две стороны единого процесса познания.
Характерным для Н.И.Пирогова было уважение к факту: «Факт, вовсе не так поворотлив, как язык, а дознанный факт так не поворотлив, что он всегда был камнем преткновения умозрений». Собранные факты требуют анализа и синтеза. Н. И. Пирогов анализирует факты и исполненный глубочайших сомнений ищет ответа в статистике: «В такой науке, как хирургия, нет более верного средства для суждения в значительности той или другой болезни и о пользе того или другого способа лечения, как статистика.. Она важна потому, что заменяя цифрою понятия о часто, редко, иногда, дает более точные понятия о натуре болезни и о действии употребленных им средств» [2, 21].
Точность наблюдения предполагает критическое отношение к результатам исследований. Это — еще одна особенность научного творчества Н.И.Пирогова. Начиная с «Анналов» Дерптской клиники, Николай Иванович выступает как наблюдатель исключительной силы: все описания симптомов, клинического течения болезней поразительно
точны и честны. Самокритика — замечательная особенность деятельности Пирогова-ученого и врача. Наиболее ярко об этом он выразился в «Анналах»: «... торопитесь открыто сознаться Вашим товарищам в ошибках и при всех обстоятельствах старайтесь понять механизм ошибок. Я сознаюсь, что это лабиринт, в котором предвзятость, тщеславие, невежество, закрывают путь» [17].
Наряду с признанием роли и значения фактов в науке, мы находим у Н. И. Пирогова указания на важность методологии в научных занятиях. Во втором «Письме из Гейдельберга» (1863) он писал по поводу занятий молодых русских ученых за границей: «... при специальных занятиях метод и направление вот главное. Не отыскав верного метода, не найдя направления, потеряешь множество времени и сам растеряешься» [20].
Но метод прилагается к фактам, а факты нужно наблюдать и наблюдать точно и правдиво. Если приложить эти требования к исследованиям Николая Ивановича, мы найдем яркие иллюстрации. Он ищет метод эффективной хирургической деятельности в изучении топографии органов и постоянно возвращается к важности метода — безопасно и уверенно оперировать может только тот, кто со скальпелем в руках тщательно изучил расположение и взаимную связь органов, сосудов, фасций [2].
Важной особенностью ученого Пирогова являлось исследование изучаемого процесса в эволюционном аспекте. Так, изучение перевязки брюшной аорты, патогенеза газовой эмболии, перерезки ахиллова сухожилия, контузионно-коммоционного синдрома, обезболивания он проводил на животных различного вида и возраста (кошки, собаки, телята, овцы, бараны), фактически являясь пионером эволюционного метода исследования в хирургии [28]. Обладая широким биологическим кругозором, Н.И.Пирогов стремился выяснить взаимосвязь и переход физиологического в патологическое, и наоборот. Например, травматический отек рассматривался им как нормальная местная реакция травмированной ткани, однако в зависимости от условий он может либо прекратиться, либо перерасти в патологический процесс. Изучая нагноение, ученый пришел к выводу, что, достигая определенного уровня, оно из физиологического процесса может превратиться в патологическое состояние [2, 26].
Главным в мировоззрении является решение основного вопроса философии: отношение мышления — к бытию, сознания — к материи. Говоря о природе мышления, ощущений, воображения, памяти и других актов психической деятельности, Н.И.Пирогов считал: «Всякий факт должен быть произведением внешних на нас действующих впечатлений и наших чувственных ощущений». Он подчеркивал особенность мышления, значение, которое играет речь, слово, оперирование общими понятиями. «Я полагаю, — отмечал он, — что мозг есть исключительный орган индивидуального сознания; мышление же наше зависит от мозга настолько, насколько он есть орган слова и ощущений, приносимых различными органами».
Признавая внешнюю среду первоисточником всех психических актов, Николай Иванович отмечал: «Все, обнаруживаемое в нас бытием, обнаруживается посредством ощущений, т. е. посредством связи с внешним миром, — и далее, — я узнаю каждый предмет только по произведенному на меня им впечатлению и ощущению. А ощущение без моего Я для меня немыслимо. Между тем для меня остается несомненным, что каждый исследованный мною предмет может и будет существовать и без меня» [18, 27].
При решении основного вопроса философии Н.И.Пирогов исходил из признания материального мира, существования его независимо от сознания, из первичности материи и вторичности сознания. Он различал два рода ощущений, поступающих в мозг как орган мышления. Одни — связывал с раздражениями, возникающими во внешней среде и воспринимаемых органами чувств, другие — с раздражениями, возникающими во внутренних органах. Отсюда видно, что он стоял на позиции материалистического сенсуализма и рассматривал ощущения как отражение объективной реальности.
В понимании процессов мышления Н.И.Пирогов значительно превосходил современных ему представителей вульгарного материализма. Он рассматривал организм в единстве физического и психического и выступал против попыток строгой локализации психических функций. «Самая способность ощущения, — отмечал ученый, — некоторыми физиологами посаженная в зрительные бугры мозга, еще подразделяется и локализуется на несколько других категорий; так, зрительное ощущение должно иметь отдельное место в мозгу от ощущения слухового и т.п., и, весьма вероятно, что различные ощущения, приносимые внешними чувствами, сосредоточиваются в различных порциях мозга. Но то, что в нас ощущает, то ощущающее начало есть нечто нераздельное целое». В другом месте он пишет, что мышление «...есть коллективная способность и поэтому должно быть функциею различных частей и различных гистологических элементов мозга» [8, 18, 26].
Николай Иванович рассматривал организм в единстве с условиями его существования и считал, что автоматическая деятельность нервных центров — есть деятельность рефлекторная, связанная с воздействием внешней среды. Он разделял концепцию И.М.Сеченова, который указывал, что «.и в категории "автоматической деятельности" центры действуют не иначе, как под воздействием извне.». Так же как и автор «Рефлексов головного мозга» он пытался «представить себе наш субъективный мир чисто физиологически», с позиции материалистического детерминизма.
Фактически еще в конце 70-х годов XIX в. Н.И.Пирогов ставил задачу объективного изучения процессов высшей нервной деятельности и был чужд всякого рода агностицизма. Он твердо верил в прогресс научного знания и это в то время, когда среди ученых Европы культивировалась идея предельности научного знания, конечным выражением которой было ignorabimus (мы не будем знать) Э. Дюбуа-Реймона [6, 22-24].
Рассматривая сознание как отражение объективной реальности, Николай Иванович с материалистических позиций решал и вторую сторону основного вопроса философии — возможность научного познания объективной действительности, в частности объективного познания процессов жизнедеятельности человека и закономерностей его мышления. Причем в основе процесса познания, по его мнению, должны лежать данные, полученные в эксперименте и при клиническом исследовании. Он полагал, что «.никакая философия не докажет так хорошо необходимой для всех наук связи, как специальная разработка одной части какой ни на есть науки» [18].
Научное творчество Н.И.Пирогова, развивавшееся на основе естественно-научного материализма, содержало элементы диалектики в сочетании с отдельными идеалистическими воззрениями. В экспериментальных исследованиях (диссертация, работы по обезболиванию, патологической анатомии и др.) им применялся эволюционный метод. Причинные связи процессов и явлений вскрывались в зависимости от
конкретных условий их возникновения и развития. Он выступал против мистики и интуитивизма за подлинно научное познание объективной действительности [26].
Важной особенностью естественно-научного материализма ученого был общебиологический подход к изучению патологических процессов и понимание организма человека как целостной системы, находящейся во взаимодействии с окружающей средой. Однако в материалистических воззрениях великого ученого были и существенные недостатки. Ограниченность естественно-научного материализма проявлялась в отрицании определенного философского метода в процессе исследования, а также в созерцательном подходе к процессу познания как результату одностороннего воздействия природы на познающий субъект. Поэтому он оказался не в состоянии правильно решить один из важнейших научных и мировоззренческих вопросов — о соотношении органической и неорганической материи. Он понимал — одно лишь механическое движение атомов не может породить ощущения и мыслительные способности человека. «Логика» механицизма и метафизичности «вынудила» его признать существование особого вида атомов (органических), якобы наделенных наивысшими проявлениями живых существ [27].
Оказавшись бессильным решить вопрос о происхождении сознания в рамках метафизического материализма и признав существование «особого» рода атомов, Николай Иванович делает шаг в сторону теологии — признает существование «вечного разума», якобы наделившего данные атомы мыслительными способностями. Однако даже здесь Пирогов-материалист не сдает полностью позиций Пирогову-теологу. В «Дневнике» он так описывает свою мировоззренческую борьбу: «Я все толкую о моем мировоззрении о мировом уме, о мировой мысли. Да где же головной мозг? Мысль без мозга, без слов! Разве это не абсурд в устах врача?» [18]. Кличка «материалиста» Н.И.Пирогову «не по нутру». Он не видел способа «. помирить чистый эмпиризм с существованием силы вне материи, мысли вне мозга, жизненного начала вне органических тел» — и раздраженно сетовал, что «. и до сих пор, на старости, ум разъедает по временам оплот веры». Как и большинство естествоиспытателей, он имел стихийное, неосознанное убеждение в объективной реальности внешнего мира, отражаемого сознанием [18, 26].
В «Дневнике», наряду с глубокими аналитическими суждениями о процессе мышления, подтвержденными в последующем исследованиями по физиологии высшей нервной деятельности человека, содержатся высказывания пантеистического характера, рассматривающие «... ум наш. как проявление высшего мирового ума». В связи с этим сделано немало упреков жене ученого — Александре Антоновне, она-де дурно влияла на мужа, и под ее влиянием он обратился к религии и мистицизму. Однако Н.И.Пирогов не принадлежал к людям, которые легко меняют мировоззрение под чьим бы то ни было влиянием. Вначале он интересовался только научными вопросами — в их решении был и до конца своих дней остался материалистом. Тут он доверял только опыту. Позже у него появился интерес к моральным и общественным проблемами. До их материалистического понимания Николай Иванович не дошел и его нельзя винить за это [15, 20].
Пирогов-хирург творил чудеса целебным ножом и при этом утверждал, что все предопределено заранее; «разнимал трупы», изучал механику человеческого бытия — и размышлял о бессмертии души; принял дарвинизм — и не расстался с мыслью о «разумном начале» жизни. Все вместе это и было мировоззрение ученого Пирогова, потому что он был не только сыном Ивана Ивановича и Елизаветы Ивановны
Пироговых, но и сыном своего времени. Мировоззрение, будучи отражением уровня научных знаний, достигнутых в определенный период времени, является категорией исторической [13, 25].
Автор «Дневника» писал, что не думает, «.что кому-нибудь из мыслящих людей удалось в течение целой жизни руководствоваться одним и тем же мировоззрением ... рассматривая мою жизнь, я опишу несколько мировоззрений, которым я следовал, останавливаясь на них более или менее продолжительное время». В годы расцвета научной деятельности он стоял на позиции естественно-научного материализма. В конце жизни у него появились высказывания идеалистического характера. Необоснованность и противоречивость идеалистических высказываний, содержащихся в «Дневнике» и соседствующих с материалистической трактовкой ряда научных проблем, Николай Иванович сам отчетливо понимал. Его мысли о загробной жизни и «верховной творческой воле» связаны с обстоятельствами последнего периода жизни. Было бы грубой ошибкой на основании отдельных высказываний, содержащихся в «Дневнике», написанном во время болезни, в период вынужденной изоляции от общественной деятельности, зачислять великого ученого в разряд идеалистов.
Эволюция мировоззрения Н. И. Пирогова — сложное явление, требующее специального рассмотрения. Изменение во взглядах ученых на вопросы теории познания в течение жизни не является исключительным явлением. Известны много примеров, когда миропонимание, разделяемое в молодости, менялось на противоположное в зрелом возрасте. При этом характерным является то, что трансформация происходит, как правило, от прогрессивного к регрессивному. В качестве примеров в естествознании можно сослаться на смену философских принципов у таких крупных ученых, как К.Бэр, Р.Вирхов, Э.Дюбуа-Реймон, Э.Геккель и др. Из области художественного творчества к этому перечню можно добавить Р.Вагнера, Н.В.Гоголя (от «Ревизора», «Тараса Бульбы» и «Мертвых душ» до «Выбранных мест из переписки с друзьями»), Ф.М.Достоевского, разделявшего в молодости революционные взгляды, но затем вставшего на позицию монархизма и «смирения», Л.Н.Толстого, пришедшего в конце творческого пути к «непротивлению злу насилием» и «любви к врагам» [23].
Биолог-эволюционист Э. Геккель так объясняет это явление: «В молодости все эти смелые и талантливые естествоиспытатели охватывали всю область биологического исследования с широкой точки зрения и ревностно стремились к единой естественной основе познания; на старости лет они убеждались в том, что эта единичная основа не вполне достижима и вследствие этого совершенно от нее отказывались. Опыт жизни часто приводит не к выяснению, а к затемнению точки зрения, а с глубокой старостью наступает постепенное вырождение, как мозга, так и других органов. Как бы то ни было, эта метаморфоза по отношению к вопросам теории познания представляет сама по себе поучительный психологический факт, который доказывает, как и многие другие формы изменения "образа мыслей", что высшие душевные функции также подлежат существенным индивидуальным изменениям в течение жизни индивидуума, как все другие жизненные функции» [3].
Однако такое объяснение «возрастного» изменения мировоззрения в сторону консерватизма и мистицизма не может удовлетворить хотя бы потому, что подобные смещения не являются правилом. В одно время с упомянутыми учеными и писателями жили и работали такие, кто с твердостью пронес свои принципы на протяжении всей жизни,
несмотря на болезни, старость и другие обстоятельства, отрицательно влияющие на творческую активность (А.И.Герцен, А.П.Чехов, К.А.Тимирязев, И.М.Сеченов, И.П.Павлов и др.). А.И.Герцен писал, что «.ничего не может быть более удалено от твердых и закостенелых истин, как действительное мировоззрение; оно текуче, тягуче, оно колеблется как вода в море, — но кто сдвинет подвижное море?» [4]. Подобные примеры свидетельствуют о том, что определяющим фактором стабильности мировоззрения являются, по-видимому, личные качества человека — твердость духа, непреклонная уверенность в правоте своих взглядов и решимость отстаивать их при любых обстоятельствах.
Судя по воспоминаниям Н.И.Пирогова, смена мировоззрения у него происходила от материалистического в молодости до признания на склоне лет мирового разума, воплощенного в мозге человека. Однако «Дневник» одинокого, тяжелобольного ученого, содержащий ряд противоречивых высказываний по основным вопросам теории познания, не может служить единственным критерием для суждения о его миропонимании. Если «Дневник» и содержит изложение философского credo Н.И.Пирогова, то лишь последнего периода жизни, и не дает исчерпывающего изложения его философских взглядов.
«Дневник старого врача» — это не дневник Пирого-ва — реформатора в науке, прогрессивного общественного деятеля. «Дневник» можно рассматривать только как документ, характеризующий сдвиги в мировоззрении ученого в последние годы его жизни, обреченного на прозябание в деревенской глуши, отстраненного от активной научной и общественной деятельности. Это исповедь человека, находившегося в мещанско-обывательском окружении своих близких, порвавшего не по своей вине связи с прогрессивными кругами русского общества, не чувствовавшего биения общественно-политического пульса эпохи и в силу этого не имевшего возможности правильно понимать и оценивать происходящие события.
Не отдельные идеалистические высказывания о «беспредельном и вечном разуме» и некоторые ошибочные размышления по вопросам гносеологии характеризуют мировоззрение великого ученого. Неправильной является точка зрения о том, что Н. И. Пирогов являлся законченным идеалистом. Наоборот, внимательное прочтение страниц «Дневника», посвященных миропониманию Николая Ивановича, анализу основных физиологических закономерностей жизненных процессов (для чего собственно и писался «Дневник»), показывает, что в решении проблем теоретической и клинической медицины он до конца своих дней стоял на позиции естественно-научного материализма.
Стихийность и ограниченность естественно-научного материализма Н.И.Пирогова, как и большинства естествоиспытателей XIX в., не позволили ему осознать значение определенного философского метода в познании действительности и явились причиной идеалистических высказываний в последние годы жизни. Однако, несмотря на ограниченность естественно-научного материализма, он, не дойдя до раскрытия диалектики общих закономерностей развития материи и сознания, стоял на голову выше современных ему представителей вульгарного материализма. Н.И.Пирогов — гордость мировой медицины, один из гениальных ее творцов и в то же время — крупнейший представитель материалистического направления в отечественной медицине.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 1. Бехтерев В.М. Н.И.Пирогов как научный и общественный дея-тель.-СПб., 1910.-128 с.
2. Бурденко Н.Н. К исторической характеристике академической деятельности Н.И.Пирогова (1836-1854) // Хирургия. — 1937.—№ 2.—С. 3-16.
3. Геккель Э. Мировые загадки: Пер. с нем.—М., 1902.—347 с.
4. Герцен А.И. Сочинения в 2 т. —М.: Мысль, 1985.—Т. II.—654 с.
5. Геселевич А.М. Научное, литературное и эпистолярное наследие Н.И.Пирогова.—М., 1956.—264 с.
6. Дю-Буа-Реймон Э. О границах познания природы. Семь мировых загадок: Пер. с франц.—М., 1901.—64 с.
7. Зубов В. П. Историография естественных наук в России. —М., 1956.—Т. 2.—С. 392.
8. Иванов С.Г., Малышев И.Ф., Петраков Б.Д. Русская философия и материалистические идеи в медицине.—Л., 1964.—56 с.
9. Иванов С.Г., Хромов Б.М. Мировоззрение и научные взгляды Н.И.Пирогова.—Л.: Медицина, 1964.—264 с.
10. История медицины / Под ред. Б.Д.Петрова. —М., 1954. — Т. 1.—С. 172.
11. Каменский З.А. Философские идеи русского Просвещения.—М., 1971.—С. 4, 17, 21.
12. Каптерев Н. Развитие мировоззрения Пирогова // Журн. мин-ва народ. просв. — 1915, ноябрь.—Ч. 9.—С. 51-101.
13. Козаченко В.И., Петленко В.П. История философии и медицина.—СПб., 1994.—296 с.
14. Менье Л. История медицины: Пер. с франц.—М.: ГИЗ, 1926.322 с.
15. Песковский Н. Пирогов как психолог, философ и богослов // Вопр. философии и психол. — 1893. —№ 16.—С. 1-24.
16. Петров Б.Д. Мемуары Н.И.Пирогова «Вопросы жизни. Дневник старого врача» // Н.И.Пирогов. Собр. соч. в 8 т.-М., 1962.— Т. 8.—С. 395-403.
17. Пирогов Н.И. Собр. соч. в 8 т. —М., 1959.—Т. 2.-623 с.
18. Пирогов Н.И. Собр. соч. в 8 т. —М., 1962.—Т. 8.—435 с.
19. Позняков Л.Н. Очерк философских взглядов Н.И.Пирогова // Сов. хир. — 1932.—Вып. 1-2.—С. 3-18.
20. Порудоминский В.И. Н.И.Пирогов. —М., 1965.—303 с.
21. Разумовский В.И. Н.И.Пирогов как научный деятель и профессор хирургии.—СПб., 1910. — 128 с.
22. Руфанов И.Г., Геселевич А.М. Н.И.Пирогов и С.П. Боткин // Клин. мед. — 1960.—№ 11.—С. 6-12.
23. Саркисов Д.С. Очерки истории общей патологии. —М.: Медицина, 1993.—512 с.
24. Сеченов И.М. Рефлексы головного мозга. —М., 1952.—С. 136.
25. Философский энциклопедический словарь. —М.: Сов. энцикл., 1983.—840 с.
26. Хазанов А.Н. Естественно научные взгляды Н.И.Пирогова.— Рига: Зинатне, 1986. — 159 с.
27. Царегородцев Г.И. Диалектический материализм и медицина.—М.: Медицина, 1966.—451 с.
28. Штрайх С.Я. Н.И.Пирогов.—М., 1949.—256 с.
29. Энгельгардт Н. Нравственно-философские идеи Пирогова // Новое время. — 1899.—№ 8529. [Газ.]
30. Энгельс Ф. Диалектика природы.—М., 1936.—308 с.
Поступила в редакцию 15.04.2010 г.
