CC BY
86
УДК 347.6
философские, моральные, религиозные и историко-правовые основы научного познания
семейного права
© Косенко Е. В., 2016
Саратовская государственная юридическая академия, г. Саратов
Исследуется вопрос первопричин возникновения и существования норм семейного права. Такими основаниями автор считает философские, моральные и религиозные воззрения, бытующие в обществе в разные исторические периоды. Вместе с указанными основаниями меняется и норма семейного права, метаморфозы которой обусловлены этапами развития человеческого общества. Выводы обоснованы историко-правовым анализом развития семейного права.
Ключевые слова: семейное право; философия; мораль; религия; экономика; общество.
Научное познание такой тонкой материи, как семейные правоотношения, немыслимо без осознания глубоких моральных, нравственных и философских начал, лежащих в основе их происхождения. Таково принципиальное отличие научного познания семейного права от всех других отраслей права, в которых эти начала, безусловно, присутствуют, однако не являются основной доминантой.
Именно в семейных правоотношениях, наиболее уязвимых с точки зрения нарушения общепризнанных устоев — моральных и нравственных, базирующихся в свою очередь на философских началах, указанные устои проявляются буквально в каждом правовом положении. Так, понятия «гуманность», «справедливость», «равенство», «свобода» и другие, получившие свое определение и обоснование прежде всего в философии, а затем в праве, являются важнейшими основаниями разработки норм семейного права и его применения.
Поэтому ученый-фамилиарист, исследуя ту или иную область семейных правоотношений, оценивает их с точки зрения соответствия философским воззрениям [1].
Как, например, исследователь определяет юридическую состоятельность нормы с точки зрения ее теоретической обоснованности и практической пригодности? Современный Семейный кодекс РФ изобилует нормами, определяющими права несовершеннолетних в семейных отношениях. Ребенок имеет права как имущественного, так и неимущественного характера, среди последних: право на воспитание и защиту,
право на общение с каждым из родителей и другими родственниками, право высказывать свое мнение по всем вопросам, касающимся непосредственно самого ребенка, и др. Таким образом, рассматривая ребенка как субъекта права, современное семейное законодательство РФ исходит из присущих правоотношениям между ребенком и другими лицами принципов справедливости (мы наблюдаем справедливое распределение прав и обязанностей, справедливое наделение «слабого» субъекта в правоотношении более значимым интересом); гуманности (семейное право рассматривает права ребенка как неотъемлемое право, данное ему с рождения, без учета каких-либо «признаков», будь то рождение в зарегистрированном между родителями браке, пол, состояние здоровья и т. п.); «равенства», под которым семейные нормы понимают равные возможности для всех несовершеннолетних, а в рамках одной семьи независимо от числа рождения (второй, третий ребенок и т. д.). Таким образом, семейное право пытается в рамках нормы воплотить те важнейшие принципиальные основы, которые заложены в современной философии, морали.
Именно в современной, поскольку философия как мировоззрение развивалась вместе с человечеством, проходя все этапы развития мышления и становления на основе повышения моральных и нравственных качеств человечества, придя на сегодняшний день к однозначному выводу о ценности жизни человека как одного из высших философских понятий.
Известные мыслители прошлого, будучи современниками своей эпохи, порой низводили отдельные права человека к категории необязательных, присущих лишь отдельным индивидам. Конечно, такое научное подразделение общества на касты, слои оправданно с точки зрения развития общества, в котором жил ученый. Приведем в качестве примера знаменитое произведение Аристотеля «Политика», в котором он рассуждает о государстве и о естественном назначении рабства для удовлетворения хозяйственных потребностей человека: «...если бы ткацкие челноки сами ткали. тогда. господам не нужны были бы рабы." Собственность" нужно понимать в том же смысле, что и "часть". Часть же есть не только часть чего-либо другого, но она вообще немыслима без этого другого. Это вполне приложимо и к собственности. Поэтому господин есть только господин раба, но не принадлежит ему; раб же не только раб господина, но и всецело принадлежит ему» [2].
Вслед за философией предлагаемые ею устои воспринимает мораль общества, а затем и право. Так, если философия утверждает, что женщина не является полноправным субъектом семейного правоотношения, а ребенок — всего лишь объект права, а не субъект, вслед за ней это будет повторять и общественная мораль. А приложением этих двух составляющих станет право, в котором отразится основная идея.
Приведем несколько историко-правовых примеров, обосновывающих наши суждения.
Право древнего Вавилона — один из древнейших источников права, закрепленный в Законах Хаммурапи. Предположительно оно было составлено в первой половине XVIII в. до н. э. и содержало указание на необходимость испрашивать согласие отца невесты на вступление ее в брак [3]. Характерным признаком здесь, как, впрочем, и для всего последующего права, будет главенствующее право одного родителя по сравнению с другим, а именно: превалирующая роль отца в семье по сравнению с ролью матери. Ни один источник права вплоть до наиболее поздних не содержит необходимости испрашивать согласие матери по каким-либо вопросам, касающимся дел семьи; более того, мужчина наделен и правом расторгать брак: так, в отличие от супруги, мужу разрешалось заключить новый брак в случае бесплодия жены, не расторгнув прежний [4].
Римское право, которое Ф. Энгельс назвал совершеннейшей, какую мы только знаем, формой права, безусловно, оказало важнейшее, правильнее было бы сказать определяющее, влияние на развитие права всех европейских стран [5]. Но заметим, что римское право в отношении правосубъектности отдельных лиц представляло собой довольно жесткую систему власти и подчинения, которую, по меткому выражению К. П. Победоносцева, можно было бы охарактеризовать следующим образом: «Устройство семьи в Древнем Риме имело ту особенность, что основанием ему была не столько кровная связь, сколько значение родительской власти и связанного с ней родового религиозного представления» [6]. Известный римский юрист Ульпиан по этому поводу пишет: «.внуки от сына подпадают после смерти деда под власть сына, т. е. своего отца; подобно этому и правнуки и т. д. подпадают под власть сына, если последний находится в живых и остается в составе семьи.» [7].
Тотальная власть отца распространялась не только на детей, но и на жену, которая не могла обрести полную дееспособность. Вступая в брак, женщина попадала под власть мужа. Свобода разводов не обеспечивала женщину самостоятельным набором прав, а возвращала ее под юрисдикцию отца. Более того, римские источники права вообще не содержат упоминаний о правах матери в отношении детей; римское право не знает и норм, содержащих правомочия ребенка. Следует полагать, что дети рассматриваются римским правом как некое имущественное дополнение к отцу, и примером здесь может быть замечание юриста II в. н. э. Помпония, включенное в «Дигесты Юстиниана»: «.в силу права отцу оказывается помощь таким образом, что утрата дочери уступает место утешению, так как ему возвращается данное им приданое, чтобы он не чувствовал ущерба и от утраты дочери, и от денег» [8].
Рецепции римского права подверглись в целом все правовые системы европейских государств, и в той или иной форме римские правовые нормы закрепились в соответствующих нормативных актах или судебной практике. Но право Руси подверглось серьезной рецепции византийского права. И это не случайно, хотя еще длительное время право сохраняло и местные обычаи. Б. В. Виленский по этому поводу
пишет: «...Первыми писаными памятниками древнерусского права, дошедшими до нас, были договоры Руси с Византией. Заключенные после успешных походов, эти договоры носили в основном международно-правовой характер, но в них было немало норм Закона русского, т. е. норм обычного права восточных славян» [9].
И хотя договоры Руси с Византией практически не содержат норм семейного права, влияние византийской культуры, религии и церковного права на все дальнейшее развитие нашей страны трудно переоценить. По этому поводу Я. Н. Щапов замечает: «.Правовое наследие Византии пользовалось большим влиянием в России, привлекалось, однако, не целиком в виде системы, а лишь в том объеме и в тех формах, которые были актуальны для Руси» [10].
Уже вполне оформленные нормы, связанные с семейными правоотношениями, а следовательно, и указывающие на определенную правосубъектность лиц, участвующих в них, мы встречаем в источниках российского права уже в XI—XV вв. Впрочем, эти источники не представляли собой единого кодифицированного акта, и лишь по мере объединения земель вокруг единого центра вошли в «Русскую правду» — свод отдельных княжеских и митрополичьих уставов (уставных грамот) [11].
При этом правосубъектность участников семейных правоотношений в Х1—ХП вв. носила «.следы патриархального строя, исходя из главенствующего положения мужа и отца в семье. После смерти отца руководила домом мать. Если же она выходила замуж, то детям назначался опекун из числа ближайших родственников умершего» [12].
Один из известных источников древнерусского права — Устав Ярослава — содержит ряд норм, позволяющих утверждать о превалирующей защите прав мужа по сравнению с женой. В своей Краткой редакции этот источник содержит указание на шесть случаев расторжения брака по вине жены, однако не содержит такой возможности для жены, из чего следует вывод о безусловно ограниченной правосубъектности женщины в семейных правоотношениях. Пространная редакция Устава Ярослава включает в себя статьи о расторжении брака по вине мужа. Но касались они случаев серьезного нарушения прав жены: сокрытия мужем принадлежности к
низшей социальной группе — холопам и покушения на жизнь супруги. Супруга по-прежнему рассматривается как субъект с усеченными правами, а порой и как субъект с большим набором обязанностей по отношению к супругу. Так, виновное поведение жены, дающее безусловное право для мужа на расторжение брака, заключается в таких действиях: измена, отлучка из дома и времяпрепровождение с употреблением спиртных напитков вне дома. Заметим, что такие нарушения не рассматриваются Уставом Ярослава как действия, нарушающие права жены, если они совершались супругом.
В дальнейшем, по мере усиления роли церковного права, представленные нормы еще больше упрочились, закрепив превалирующее положение не только мужа по отношению к жене, но и отца — к детям. Совершенно верно по этому поводу отмечает Т. Ю. Дементьева, что «.полнота власти мужа, утвержденная в языческом состоянии древнерусского общества практикой веков, сохранялась и после введения христианства на Руси, поэтому положение женщины в обществе зависело от социального положения ее отца или мужа. Христианство не только упрочило власть мужа над женой, придав этой власти юридический характер, но и наделило ее нравственно-божественным смыслом» [13].
Нормативные акты XVII — начала XX в. в целом не изменили традиционного для России подхода: правосубъектность мужа и отца была абсолютной, не ограниченной рамками каких-либо интересов других субъектов, участвующих в семейных правоотношениях. Примером здесь может быть и норма ст. 164 Свода законов, которая устанавливала родительскую власть бессрочно; при этом и достижение совершеннолетия не меняло положения ребенка (полная дееспособность наступала в 21 год). Родительская власть прекращалась только со смертью родителя или лишением его всех прав состояния. В свою очередь ст. 165 Свода законов устанавливала право родителя применять к ребенку меры физического наказания, которые именуются в законе «домашними исправительными мерами». Отдельно следует упомянуть и обязанность ребенка испрашивать согласия родителя на брак, при этом родитель — это именно отец, тогда как мать могла быть представителем ребенка только после смерти отца и при условии, что она владеет имением. Супруга обязана
была повиноваться воле супруга и следовать его месту жительства.
Можно смело утверждать, что равную правосубъектность субъекты семейных правоотношений в России приобрели только после Революции 1917 г. Одним из первых нормативных актов новая советская власть упразднила различия в правосубъектности таких лиц, уравняв правовой статус не только мужчины и женщины, но и детей, рожденных в браке и вне брака, а также предоставив последним права, которые были неизвестны праву других стран (на жизнь, здоровье, с одновременным упразднением физических наказаний, на образование и др.). По этому поводу В. И. Ленин говорил на I Всероссийском съезде работниц 19 ноября 1918 г.: «.ни в одном капиталистическом государстве. нет полного равноправия женщин. Мы издали декрет, который уничтожил разницу в положении брачного и внебрачного ребенка и целый ряд политических стеснений.» [14].
Неслучайно поэтому первый советский семейный кодекс — Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве от 22 октября 1918 г. [15] — содержал указание на равное с мужчиной положение женщины в семье и в отношении супружеского имущества, получения и уплаты алиментов, а также в отношении детей: мать теперь не зависела от воли отца, а становилась равным ему субъектом права. Более того, она имела возможность судебного установления отцовства.
В этой связи семейное законодательство, принятое после 1917 г., представляется нам поистине революционным. Мы солидарны с мнением Б. С. Эбзеева, который пишет: «.именно Советское государство первым конституционно провозгласило. экономические, социальные и культурные права. во многом благодаря позиции именно Советского государства социально-экономические права нашли отражение во Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г., были закреплены в Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах 1966 г. и ряде других документов, вошедших в международное право позднее» [16].
Однако и история Советского государства знает примеры кардинального изменения права в зависимости от моральных, религиозных и откровенно экономических при-
чин. Так, поскольку после Революции 1917 г. моральные устои общества пошатнулись, наблюдалось ослабление контроля за регистрацией брака, и поэтому вплоть до 40-х гг. XX в. (принятия нового семейного законодательства) сожительство приравнивалось к государственной регистрации брака. Далее свою позицию государство меняет, ведь в идеальном советском обществе не может быть места «неправильным отношениям»: признается только зарегистрированный брак, а развод всячески порицается обществом (вплоть до того, что информацию о супругах, начавших процесс развода, размещают в газетах, их поведение разбирается на комсомольских (партийных) собраниях и т. д.).
Другой пример: Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве в ст. 148 содержал указание на право родителей избирать вероисповедание для ребенка (необходимо было заключить между собой письменное соглашение, где оба родителя указывали на общую волю). Уже через восемь лет второй советский семейный кодекс, Кодекс законов о браке, семье и опеке РСФСР, вообще не содержал нормы о вероисповедании ребенка и уж тем более о праве родителя такое вероисповедание определять. Совершенно очевидно, что это было связано с ослаблением роли религии в обществе.
Наконец, нельзя не упомянуть и об экономических факторах, которые, безусловно, оказывают влияние на право. Однако мы считаем их менее значимыми по сравнению с философскими, религиозными и моральными устоями общества, поскольку экономические реалии меняются гораздо быстрее, чем указанные устои, и чаще всего не «задев» сложившийся в семейных отношениях порядок, экономический фактор утрачивает свое влияние.
Приведем лишь один пример, который, по нашему мнению, свидетельствует о влиянии исключительно экономических факторов на семейное право. Речь идет об Указе Президиума Верховного Совета СССР «Об увеличении государственной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, усилении охраны материнства и детства, об установлении почетного звания "Мать-героиня" и учреждении ордена "Материнская слава" и медали "Медаль материнства"», датируемым 1944 г. [17]. За столь пышным названием крылось доволь-
но сложное будущее семейных отношений, а именно: упразднялось прежнее равенство детей, рожденных в браке и вне брака, выраженное в утраченном праве матери требовать судебного установления отцовства, а следовательно, и взыскания алиментов с отца ребенка. Отец ребенка мог признать отцовство только по своему желанию, но и здесь была сложность: признать можно было только детей, рожденных официальной женой (напомним, что развод к этому времени уже перешел в разряд нежелательных действий, и суды, как впрочем, и само общество, всячески препятствовали разводу).
Таким образом, ребенок, рожденный женщиной, не состоящей в браке, фактически не мог получить возможность иметь отца, если последний находился в браке, а также в случае, если отец в принципе не желал быть отцом ребенка.
Такое юридическое попрание прав матери и ребенка, мы полагаем, вполне объяснимо: несмотря на откровенную направленность Указа на ограничение прав отдельных субъектов, следует признать его оправданным исключительно с экономической точки зрения. И вот почему.
Продолжительная и кровопролитная война 1941—1945 гг. повлекла помимо всех иных и серьезные демографические проблемы. Погибла огромная часть населения, которую нужно было восполнять. При этом целые поколения здоровых мужчин не вернулись с фронта, и в этой связи количество женщин детородного возраста значительно преобладало. Совершенно очевидной стала для государства возможность возникновения множества исков об установлении отцовства и взыскании алиментов. Чтобы избежать этого, государство фактически было вынуждено ограничить права таких женщин и детей на установление отцовства (этот несправедливый с моральной точки зрения, но справедливый с экономической точки зрения правовой шаг частично компенсировался небольшим пособием на ребенка для матери-одиночки, которое устанавливалось данным Указом). И только через четверть века (в 1968 г.) Советское государство смогло позволить себе отказаться от столь жестоких мер в урегулировании семейных правоотношений. Приведенный пример демонстрирует безусловное влияние исключительно экономических факторов на право, когда государство не преследует иной цели, кроме одной: восстановление экономики страны.
Таким образом, мы наблюдаем явное влияние именно философских, моральных и религиозных начал на семейные правоотношения. Эти своеобразные не зафиксированные в законе правила общежития оказывают столь серьезное влияние на сознание людей, что их значение трудно переоценить.
Современным примером, который отражает их влияние, может служить инициатива законодателя относительно запрета усыновлять несовершеннолетних граждан России, оставшихся без попечения родителей, гражданами государств, в которых разрешены однополые браки [18].
Совершенно очевидно здесь расхождение культурных традиций Российской Федерации и Европы как конгломерата нескольких государств, стремящихся объединить свои традиции (не только экономического развития, но, как мы видим, и культурного содержания). Именно непринятие, некий внутренний протест не позволяет РФ согласиться с таким подходом к определению семьи и счастливого детства. Полагаем, поэтому в РФ не поддержано на уровне государственной семейной политики и сожительство мужчины и женщины. В сознании россиянина прочным образом удерживается некая «модель правильной семьи», и это всегда союз моногамный, зарегистрированный в установленном порядке, союз лиц разного пола, предназначенный прежде всего для продолжения рода.
Современное российское семейное право базируется на таких моральных и нравственных началах, как недопустимость применения физической силы, психического давления на кого-либо из субъектов семейных правоотношений. Одновременно субъекты представлены в семейном праве как равноправные единицы правоотношения, без умаления права по возрасту, состоянию здоровья, происхождению и т. п.
Представленные исторические и современные примеры влияния философских, моральных и религиозных начал на семейное право свидетельствуют о необходимости привлечения пристального внимания исследователя-фамилиариста к таким началам всякий раз при рассмотрении того или иного научного вопроса. Поиск ответа на вопросы о том, почему отечественное или зарубежное семейное право строит свои нормы определенным образом, был бы невозможен, если не рас-
сматривать право сквозь призму указанных начал. Влияние их на семейное право, мы полагаем, не только безусловно, но и фундаментально. Ш
1. От лат. familiaris — семейный, домашний. В европейских странах ученых, занимающихся наукой семейного права, именуют фамилиаристами. См., напр.: Králícková, Lidskoprávní dimenze ceského rodinného práva // Zdeñka Vydavatel: Masarykova univerzita Brno, 2009. 1. vydání, (191 s.). Указанный термин, мы полагаем, может быть внедрен и в юридический словарь на русском языке. Далее по тексту мы будем придерживаться указанной терминологии применительно и к исследованиям в сфере семейного права.
2. Аристотель. Соч. : в 4 т. : пер. с древнегреч. / под общ. ред. А. И. Доватура. М., 1984. Т. 4. URL: http:// www.PlatonaNet.org.ua /html.
3. Борисевич М. М., Бельчук О. А., Евтушенко С. Г. История государства и права зарубежных стран : крат. учеб. курс / под ред. М. М. Борисевича. М., 2001. С. 16.
4. Представляет определенный исследовательский интерес и тот факт, что глиняные таблички содержат тексты брачных контрактов. Более подробно см.: Wunsch C. Urkunden zum Ehe-. Verm^ens — und Erbrecht aus verschiedenen neubabylonischen Archiven: Babylonischen Archiv. Bd. 2. Drezden, 2003; Roth M. T. «She will die by the Iron Dagger». Aldultery and Neo — Babylonian Marriage // Journal of Economic and Social History of the Orient. 1988. Vol. 31.
5. Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. : в 39 т. 2-е изд. М., 1961. Т. 20. С. 105.
6. Победоносцев К. П. Курс гражданского права. Ч. 2: Права семейные, наследственные и завещательные. М., 2003. С. 13.
7. Дигесты Юстиниана: Избранные фрагменты / пер. и замеч. И. С. Перетерского. М., 1984. С. 38.
8. Там же. С. 377.
9. Виленский Б. В. Лекции по истории государства и права СССР : в 2 ч. Саратов, 1985. Ч. 1. С. 36-37.
10. Щапов Я. Н. Византийское и южнославянское правовое влияние на Руси в XI-XII вв. М., 1978. С. 138.
11. Известный российский юрист Ф. Л. Морошкин в своих трудах предлагает рассматривать все источники русского права вплоть до Соборного Уложения 1649 г. как нормы, определяющие процесс проведения суда. А само право, по его мнению, было сосредоточено в обычаях данной местности, носителем которых являлись сами судьи. Более подробно см.: Морошкин Ф. Л. О постепенном образовании законодательств: Рассуждения кандидата Федора Морошкина для получения степени магистра этико-политиче-ских наук. М., 1832; Морошкин Ф. Л. Об Уложении и последующем его развитии. М., 1839.
12. Виленский Б. В. Указ соч. С. 41.
13. Дементьева Т. Ю. Семейное и наследственное право Киевской Руси: IX-XII вв. : дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2006. С. 6.
14. Ленин В. И. Полн. собр. соч. : в 55 т. М., 1969. Т. 37. С. 185.
15. Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве // СУ РСФСР. 1918. № 76-77. Ст. 818.
16. Эбзеев Б. С. Конституция. Демократия. Права человека. М., 1992. С. 153.
17. Об увеличении государственной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, усилении охраны материнства и детства, об установлении почетного звания «Мать-героиня» и учреждении ордена «Материнская слава» и медали «Медаль материнства» : указ Президиума Верхов. Совета СССР от 8 июля 1944 г. // Ведомости Верхов. Совета СССР. 1944. № 32.
18. О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и сво-
бод граждан Российской Федерации : федер. закон от 28 дек. 2012 г. № 272-ФЗ. URL: http:// www.consultant.ru/document/cons_ doc_LAW_113887/html.
список литературы
Аристотель. Соч. : в 4 т. : пер. с древнегреч. / Аристотель ; под общ. ред. А. И. Доватура. — М. : Мысль, 1984. — Т. 4. — 830 с.
Борисевич М. М. История государства и права зарубежных стран : крат. учеб. курс / М. М. Борисевич, О. А. Бельчук, С. Г. Евтушенко ; под ред. М. М. Борисевича. — М. : Юриспруденция, 2001. — 352 с.
Дементьева Т. Ю. Семейное и наследственное право Киевской Руси: IX—XII вв. : дис. ... канд. юрид. наук / Т. Ю. Дементьева. — Казань, 2006. — 163 с.
Маркс К. Собр. соч. : в 39 т. / К. Маркс, Ф. Энгельс. — 2-е изд. — М. : Госполитиздат, 1961. — Т. 20. — 205 с.
Морошкин Ф. Л. О постепенном образовании законодательств: рассуждения кандидата Федора Морошкина для получения степени магистра Этико-политических наук / Ф. Л. Морошкин. — М. : Университет. тип., 1832. — 160 с.
Морошкин Ф. Л. Об Уложении и последующем его развитии / Ф. Л. Морошкин. — М. : Университет. тип., 1839. — 90 с.
Победоносцев К. П. Курс гражданского права. Часть 2: Права семейные, наследственные и завещательные / К. П. Победоносцев. — М. : Статут, 2003. — 639 с.
Эбзеев Б. С. Конституция. Демократия. Права человека / Б. С. Эбзеев. — М. : АО «Пул», 1992. — 228 с.
Roth M. T. «She will die by the Iron Dagger». Aldultery and Neo — Babylonian Marriage // Journal of Economic and Social History of the Orient. — 1988. — Vol. 31. — Р. 70—79.
Wunsch C. Urkunden zum Ehe-. Vermngens — und Erbrecht aus verschiedenen neubabylonischen Archiven : Babylonischen Archiv. Bd. 2. — Drezden, 2003. — 402 р.
Philosophical, Moral, Religious and Other Fundamentals of Scientific Knowledge Family Law
© Kosenko E., 2016
In the scientific article the author proposes to address the root causes of the issue and the existence of family law. These bases author considers philosophical, moral and religious views prevalent in society in different historical periods. Along with the said base and the rate of change of family law, which is due to the metamorphosis of the stages of development of human society. Conclusions substantiated historical and legal analysis of family law.
Key words: family law; philosophy; ethics; religion; economy; society.
