CC BY
124
Международный научный журнал «Инновационная наука»
ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
УДК 7.011
Г.С.Трифонова
К. ист. н.,доцент Исторический факультет Южно-Уральский государственный университет, Г. Челябинск, Российская Федерация
ФИЛОСОФИЯ ТВОРЧЕСТВА В СОВРЕМЕННОМ ХУДОЖЕСТВЕННОМ
ПРОСТРАНСТВЕ РОССИИ:
Н.А.БЕРДЯЕВ «СМЫСЛ ТВОРЧЕСТВА» и «БЕРДЯЕВСКИЙ ЦИКЛ»
Е.А.ЩЕТИНКИНОЙ
Аннотация
В статье анализируется феномен современной творческой практики - опыт прочтения философского труда Н.А. Бердяева художником и возникновения произведения, практически не имеющего аналогов в истории искусства. «Бердяевский цикл» Е.Щетинкиной состоит из графических листов и декоративно-символических скульптур, исполненных в фарфоре, объединенных единством смысла и формы, в которой отражены глубокие пересечения и соприкосновения размышлений философа и художника, разошедшихся во времени, но объединившихся духовно. Автор раскрывает духовно-творческий потенциал цикла и его значение в современном искусстве.
Ключевые слова
Визуально-изобразительная интерпретация текста, импровизация как метод рисования, графика, декоративная скульптура, керамика, фарфор, художественный язык, творческая
свобода.
Если попытаться определить наше время типологически, то его можно оценить как период затянувшейся переходности. С 2014 года приходят в действие новые исторические часы - отчетливы параллели протяженности в столетие. 1914 год - не только начало первой мировой войны, которую Европа перенесла как огромное потрясение, а Россия, как показало время, - как самое начало последовавших страшных и глобальных потрясений ее основ бытия. С 1914, по провидению А.А. Ахматовой, собственно, начался новый век, и не только событийно, но и с точки зрения отсчета другого периода духовной жизни русского общества.
В 1914 году русский философ Николай Бердяев опубликовал свой труд «Смысл творчества»[5]. После были не менее, а может быть, и более значимые произведения, посвященные России: «Русская идея» [1, 2], «Судьба России» [6], «Смысл истории» [4], опыт философской автобиографии «Самопознание» [3] и множество разного объема текстов о русском духе в преломлении творчества Достоевского, взаимосвязях России и Европы. В этих трудах раскрывается философия Н.А.Бердяева - философия свободного духа, смысл жизни которого - творчество. Во введении к книге «Смысл творчества» Н.А.Бердяев кратко формулирует ее цель как оправдание человека: «Книга моя и есть опыт антроподицеи через творчество» [5, с.24].
Всесторонний анализ творчества философа Н.А.Бердяева не входит в задачи данного текста. Объектом пилотного исследования в статье стало, по сути, феноменальное в контексте
259
№ 1 - 2/ 2015
нашей духовной жизни самого конца ХХ - начала XXI века явление, результатом которого стал артефакт - книга, которую мы можем расценивать как редкий и ценнейший документ не только духовного соударения двух творческих личностей - знаменитого русского опального философа и талантливой художницы, живущей и работающей на Южном Урале, в Челябинске, к сожалению, по сложившимся обстоятельствам нашего современного бытия, известной лишь избранному кругу подлинных ценителей искусства. Это книга как опыт прочтения и визуально-изобразительной интерпретации в потоке чтения философского труда является самостоятельным артефактом, свидетельствующим о духовных исканиях с акцентом на наше время, запечатлевающим вневременной характер сущностной составляющей духовной жизни человека.
Для того чтобы «духи» философа, уже ушедшего с земного плана, и находящейся ныне в расцвете творческих сил художницы, родившейся спустя два года после смерти философа, встретились, нужны были сойтись соответствующие обстоятельства, и они сошлись. В период перестройки, сначала в журнальной и газетной периодике, а затем и отдельными изданиями стали публиковаться (сначала репринтно) труды философа, разделившего судьбы пассажиров знаменитого «русского философского парохода» 1922 года и высланного на Запад. Они дали именно ту духовную пищу, в которой нуждалась вся мыслящая Россия на перепутье 1990 -х годов. Елена Щетинкина, несомненно, может быть причислена к этой категории наших сограждан. Ее творческий дух большого напряжения и накала был (и есть) в поиске и готов был к открытию подлинных духовных источников.
Елена Александровна Щетинкина - феноменальный пример художника целеустремленного творческого движения. Она получила великолепное художественное образование, не пропустив ни единого звена: детская художественная школа в Казани, Казанское художественное училище (знаменитое как Фешинское, которое играло роль своего рода Академии для всех регионов России в сторону Востока) окончила с отличием как живописец, затем брала уроки в ленинградских художественных учебных заведениях и окончила полный курс по классу декоративной керамики Московского художественнопромышленного училища (бывш. Строгановского) [8, с. 194]. Внутри школы всегда ясно осознавала необходимость своего пути в творчестве, искала выхода после прохождения школы на самостоятельный творческий путь, ощущала потребность поиска своего художественного языка.
Формирование художницы шло одновременно и в сгущенной атмосфере поиска путей нового этапа отечественного искусства семидесятых годов и одновременно - самоопределения себя в российской культуре, смысла собственного творчества в русском искусстве, с жаждой увидеть мир, Европу и Азию, примерить и испытать, что стоит ее творчество в таком глобальном масштабе. Этим объясняется желание уехать из Москвы после окончания Строгановского училища вглубь России: для испытания и самоопределения себя. И она приехала в Челябинскую область на Южноуральский фарфоровый завод, несмотря на то, что ей предрекали «гибель таланта в глубинке». Творческая стойкость, сила характера и стремление к смыслу духовной жизни - к творчеству, помогли Елене Щетинкиной не только не потеряться, но и обрести себя, встать на подлинно творческий путь. Этапы ее творчества отмечены достижениями в произведениях, исполненных в фарфоре (белом царственном, по словам художницы), в керамике, в рисунке и акварели. Анализируя путь художницы, проходивший по верховно значимым темам: мастерства; творческого гения России всех времен А.С.Пушкина; Евангельского цикла; Востока и даосской философии; античного цикла; парижских циклов, первого и второго; Уральского меридиана; древностей уральских степей
260
Международный научный журнал «Инновационная наука»
эпохи Аркаима (XVII-XIV вв. до н. э.) на Южном Урале, исполненного одновременно в графике и в фарфоре, керамике с росписью и глазурью, где основополагающее значение имеет скульптурная форма предмета, и это тоже не каноничное и ортодоксальное понимание формы, а в противоборстве традиции и творческой смелой идеи, образа, символа, - становится понятно, что движение это от этапа к этапу, от темы к теме, от цикла к циклу, решаемых как цельный комплекс, в том числе и с привлечением самых современных форм творческого высказывания в виде артобъектов - инсталляций. И происходит оно из внутреннего устремления и творческого горения, поиска смысла человеческой жизни и жизни художника. Становится понятно, почему «заискрило» в мировоззренческо-творческой системе художника Щетинкиной при встрече с трудом Н.А.Бердяева «Смысл творчества».
Так или иначе, сегодня мы имеем уникальный артефакт: 1-й том из двухтомника Н.А.Бердяева «Философия творчества, культуры и искусства» [7] 1994 года издания, прочитанный художником Еленой Щетинкиной не только как текст, но и визуальноизобразительно прокомментированный. Чтобы тщательно рассмотреть и проследить пространство взаимодействия философской мысли, слова и визуально-изобразительного образа, рождающегося и фиксирующегося графически тут же по тексту книги, нужно написать том самостоятельного исследования. Это работа, уверена, будет со временем осуществлена. Здесь мы ограничимся обозначением специфических средств языка в выявлении смысловых и визуальных связей текста и графики. Для этого надо определиться понятийно, с чем мы имеем дело относительно стиля рисования Елены Щетинкиной.
Назвать комментариями созданное быстрой стремительной рукой художника, еле поспевающего за полетом мысли, можно лишь с большой долей относительности, т.к. листы и развороты книги от форзаца до нахзаца покрыты рисунками движущихся, летящих и завивающихся линий, фигур, растущих гор, выстраивающихся геометрических форм, среди которых мы натыкается вдруг на пышный цветущий букет в вазе, которая не приспособлена стоять на твердой поверхности, а лишь парить в воздухе, напоминая мягкие чувственные очертания женской фигуры; здесь мы встретим огромное всевидящее око, наблюдающее за всем происходящим, старца, юношу, красавиц в экстазе и горькой печали, угнетенных и сраженно никнущих долу; амуров и ветхозаветных когтистых зверей с развернутой пастью и органический рост устремлений к свету, мудрую женщину - олицетворенную Философию, в роскошных полях шляпы которой гнездятся птицы и соприкасаются облака; слоноподобную барочную старуху в виде Метафизики и суровую иссохшую Науку, полет творческой Мысли, Ангела и Свободы в виде птиц... Мысленное пространство философии узрено и многообразно зафиксировано художником, сначала более скромно и робко на полях, где вместо отметок-галочек - птицы, а подчеркивание текста легким и тончайшим пером находит продолжение то в большеглазой голове улитки с торчащими рожками, то в голове и крыле птицы, выплывающей на поля напротив значимого текста как маргиналии. Почти сразу на первых страницах появляется ладонь человеческой руки с указательным пальцем. Рука - достаточно часто рисуемый образ на страницах бердяевского труда: то мелко, то развернуто крупно, то с кусочком рисующего материала в готовности работать. Руки - живые, органические инструменты, они выразительны не меньше, чем фигуры и формы. Очень скоро именно они, фигуры и формы начинают разбегаться по всей полосе, не ограничиваясь указующими маргиналиями, дальше - больше, в движение и полет вовлечены развороты, движение идет от листа к листу, поле текста более насыщается этими легкими линейными изображениями, ложащимися на лист точно, без единой поправки. Текст и изображения то сплетаются, то расходятся более отдаленно, и требуется труд, чтобы догадаться и восстановить, о чем в это
261
№ 1 - 2/ 2015
время думал художник, когда читал ту или иную страницу и строки, отмеченные тонким подчеркиванием. Темы авторских импровизаций художника, разбуженных накалом и живым пульсом философской мысли Бердяева, кратко поддаются обозначению названиями глав труда: «Творчество и бытие», «Творчество и свобода», «Творчество и аскетизм», «Гениальность и святость», «Творчество и мужское и женское, любовь и эрос», «Творчество и искусство, теургия и магия», «Творчество, культура, христианство и церковь». Читая Бердяева, Елена Щетинкина как бы вопрошает перед лицом судьбы и Бога от лица всей своей прожитой духовно-творческой жизни о смыслах, но делает это творчески жизнелюбиво, в пространстве эстетического, не впадая в надрывный трагизм и пессимизм, хотя в данном контексте и времени, когда создавались рисунки, его трудно было избежать. Солнечный гений Пушкина, воплощенный во многих ее произведениях, стал для художницы хорошей школой умения встать на крыло, взлетать от тягостного бытия и устремляться к солнцу. Образ Феникса часто встречается в разных циклах ее творчества - прекрасный сущностный образ русской культуры и искусства!
Как-то очень естественно чтение-размышление-рисование внутри философии Бердяева и собственного творчества художницы переросло в новую форму высказывания - в станковые листы и скульптуру в фарфоре. Все это составило «Бердяевский цикл». Каждый лист исполнен пером с легкой подцветкой цветным карандашами или в авторской технике многослойной акварели, фарфор белый, слегка тронутый золотой росписью («Прорыв»), редко - инкрустацией драгоценным камнем («Русская идея») или золотом («Андрогин»). Отточенная, вместе с тем импровизационно и свободно рождающаяся пластика линии, лаконичная чистота формы, легкий неплотно ложащийся цвет - язык, найденный художницей для передачи пространств и образов сферы духа, противопоставленных тяжелой материи, которая воплощена также символически как тьма, дряхлая цивилизация, грубая агрессивная материальность. Пластика фарфора телесна и органична, резко сопоставима с кубистическими структурами пространственных форм, внутри которых страстно, лирично и драматически трагедийно звучит порыв человека освободиться от надвигающихся внешних форм. «Бердяевский цикл» Елены Щетинкиной - бурный, напряженный, страстный монолог, лирический и символический характер и смысл которого дает представление о той высокой стадии творческого полета, который не просто пережит, но и запечатлен художницей в абсолютно творческом и духовном высказывании. Это своего рода философская пластика языка, формы и смысла одновременно нуждается в серьезном глубоком смотрении, вчитывании и исследовании. «Бердяевский цикл» составляет единое целое со всем творчеством Елены Щетинкиной, и все-таки он стоит несколько особняком, ибо мироздание и созидание как единый принцип космоса, бытия, Божественного творения и человеческого бытия и творчества здесь решается особенно погруженно в сферы духа. Творческое познание и самопознание художником как художественно-мировоззренческий акт и процесс запечатлен убедительно в символической пластике, в структуре которой отчетливы ассоциации с языком модерна и русского классического авангарда; современником этой эпохи как раз и был философ Н.А. Бердяев. И в этом также заключается интереснейшая тема для скрупулезного и очень интересного исследования и анализа.
Размышляя о своем цикле, художница пишет: «В Бердяеве меня привлекает то, что его философия не столько наука, сколько искусство. И именно то, за что так преследовали его современники и последующие критики - его творческий метод: ослепительная вспышка - и никаких доказательств, только пристальность любви!». Сама работа над циклом приводила художника Елену Щетинкину в подлинный творческий экстаз: «.. .В абсолютном упоении
262
Международный научный журнал «Инновационная наука»
качаться на волнах философской мысли в ослепительном свете идеального сияющего христианства, - то падая в мрачную бездну, то отчаянно взмывая в манящий золотой космос; из прошлого - в будущее...» [9, с. 5].
Показанный во второй раз за свою историю в феврале-марте 2015 года в Зале искусств Южно-Уральского государственного университета, «Бердяевский цикл» как явление современного искусства подтверждает единство духовно-творческой глубины и современного взгляда на искусство, его высокий смысл и предназначение в России. Сквозь образы цикла отчетливо прорастает образ автора - художника Елены Щетинкиной, обладающей редким в современной художественной среде даром глубоко мыслить и творить в стихии творческой импровизации, в пространстве вечных и живых духовно-творческих ценностей - отточенным языком пластики, одновременно и в равной степени художественности - в рисунке, акварели, в различных техниках декоративно-скульптурной керамики, и, прежде всего, в великолепном фарфоре.
Список использованной литературы:
1. Бердяев Н. Русская идея [Н. Бердяев] // Вопросы философии. - 1990. - № 1. - С.77- 144.
2. Бердяев Н. Русская идея [Н. Бердяев] // Вопросы философии. - 1990. - № 2. - С.87- 154.
3. Бердяев Н.А. Самопознание (Опыт философской автобиографии) [Н.А.Бердяев]. - М.: «Книга», 1991. -446 с.
4. Бердяев Н. Смысл истории. [Н.Бердяев]. - М.: «Мысль, 1990. -176 с.
5. Бердяев. Н. Смысл творчества [Н.Бердяев]. - Харьков «Фолио»; Москва «АСТ», 2002. -
С.15-333.
6. Бердяев Н.А. Судьба России. [Н.А.Бердяев]. - М.: Изд-во МГУ, 1990. - 256 с. [Репринтное воспроизведение издания: Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности. -Издание Г.А.Лемана и С.И. Сахарова: Москва, 1918. - 240 с.].
7. Бердяев Н. Философия творчества, культуры и искусства в двух томах. Т. I. - М. : Изд-во «Искусство»: ИЧП «ЛИГА», 1994. - С.37- 342.
8. Елена Щетинкина. Керамика. Графика. : Альбом / Составитель и авт. вст. ст. С. Шляпникова/ Автор текстов Е. Щетинкина. - STUDIODIVAN, 2009. - 200 с.
9. Елена Щетинкина. Философия творчества по Н.А.Бердяеву. Рисунок, акварель/ фарфор, роспись: каталог выставки / О Бердяевском цикл. Слово автора Е.Щетинкиной /Авт. вст. статьи и сост. каталога Г.С. Трифонова/ Эссе Е. Шерстобитовой. - Издательский центр ЮУрГУ, Челябинск, 2015. - 36 с.
©Г.С.Трифонова
263
