CC BY
384
УДК 94(470)
Кочешков Геннадий Николаевич
доктор исторических наук, профессор Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского
kocheshg@mail.ru
ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И АГРАРНЫЙ ВОПРОС В РОССИИ: НЕУДАВШИЙСЯ ЛИБЕРАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ
Земельная реформа являлась одной из труднейших и сложнейших социально-экономических проблем, которые когда-либо ставила перед человечеством история. В России первоочередной задачей было не регулирование арендных отношений, а отчуждение частновладельческой земли, площадь которой более чем в десять раз превышала земельную площадь английских ленд-лордов. Проработка аграрного вопроса предполагалась на основе гражданского согласия различных общественно-политических сил. Для этого была создана система государственно-общественных органов в лице Главного и местных земельных комитетов. На Главный земельный комитет возлагалась функция общего руководства сбором, разработкой необходимых для земельной реформы сведений, а также составлением проекта земельной реформы на основе всех соображений, какие будут представлены местными земельными комитетами. За период своего существования Главный земельный комитет провел четыре сессии, обсудив следующие вопросы: о проекте выкупа и частичной ликвидации крупного землевладения; о сохранении и укреплении культурных владельческих имений; о расчете норм и очередности наделения землей; об организации территории для развития фермерского хозяйства. Наряду с Главным земельным комитетом и одновременно с ним в разработку аграрной реформы включилась другая, неофициальная, но влиятельная научно-общественная организация - Лига аграрных реформ.
Ключевые слова: Временное правительство, Главный земельный комитет, Лига аграрных реформ, Министерство земледелия, социализация
Земельная реформа являлась одной из труднейших и сложнейших социально-экономических проблем, которые когда-либо ставила перед человечеством история. Все то, что приходилось делать в области земельных отношений в других странах, даже самым отдаленным образом не могло идти в сравнение с тем, что предстояло осуществить в России. Например, английскому законодательству потребовалось свыше 30 лет, чтобы урегулировать земельные отношения и добиться определенных и окончательных результатов. Речь шла всего о 3-4 млн десятин помещичьей земли, арендуемых крестьянами. В России первоочередной задачей было не регулирование арендных отношений, а отчуждение частновладельческой земли, площадь которой более чем в десять раз превышала земельную площадь английских ленд-лордов.
16 марта 1917 г. Временное правительство приняло постановление «О национализации земельных и других имуществ удельного ведомства и о порядке управления ими» [25, ч. 3, с. 207]. 27 марта был принят еще один документ - «О национализации земельных и других имуществ Кабинета бывшего императора» [25, ч. 3, с. 210-211]. Некоторые авторы упоминают об этих актах мимоходом, отмечая, что крестьянам эти меры ничего не дали, поскольку, мол, крестьянству нужны были земли помещиков [21]. Более того, предпринимались попытки прямого передергивания фактов. Так, Д. Лутохин заявлял, что передача удельных и кабинетских земель в заведование и управление министерства земледелия не могла рассматриваться как акт национализации [18, с. 347]. Однако если внимательно прочитать постановления, то становится ясным, что речь шла именно о национализации земель: «Признать все удельные и находящиеся в заведы-
вании удельного имущества предприятия и капиталы государственной (национальной) собственностью» [25, ч. 1, с. 207]. Национализация удельных и кабинетских земель - это ни много ни мало 47 млн десятин земли [23, с. 12], т.е. больше, чем все частновладельческие земли России.
Проработка аграрного вопроса предполагалась на основе гражданского согласия различных общественно-политических сил. Для этого была создана система государственно-общественных органов в лице Главного и местных земельных комитетов. На Главный земельный комитет возлагалась функция общего руководства сбором, разработкой необходимых для земельной реформы сведений, а также составлением проекта земельной реформы на основе всех соображений, какие будут представлены местными земельными комитетами.
Председателем Совета являлся член Государственной Думы профессор А.С. Посников, состоявший номинально в партии прогрессистов, однако по земельному вопросу он имел серьезные расхождения со своими коллегами. В своих воспоминаниях С.И. Шидловский так охарактеризовал эти разногласия: «В аграрном вопросе мы с ним стояли на совершенно противоположных полюсах. Он был ярым поклонником общины, насколько я был и остаюсь ее противником» [24, с. 138]. Товарищами председателя были избраны эсер С.Л. Маслов, позже сменивший В.М. Чернова на посту министра земледелия, и энес В.И. Анисимов. Активную роль в Совете играли эсер Н.Я. Быховский, энес Н.П. Огановский, кадет А.А. Кауфман, радикал-демократ Б.Д. Бруцкус, А.Н. Челинцев, Н.П. Макаров (организационно-производственная группа экономистов-аграрников) и др.
Главный земельный комитет не обладал законодательными правами, тем не менее полномочия
30
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова .¿j. № 2, 2015
© Кочешков Г.Н., 2015
этого земельного органа были достаточно широкими: он мог влиять на деятельность и характер принимаемых указов, постановлений министерства земледелия.
За период своего существования Главный земельный комитет провел четыре сессии, обсудив следующие вопросы: о проекте выкупа и частичной ликвидации крупного землевладения; о сохранении и укреплении культурных владельческих имений; о расчете норм и очередности наделения землей; об организации территории для развития фермерского хозяйства.
На первой учредительной сессии Главного земельного комитета (19-20 мая) присутствовали 70 делегатов, имевших 55 решающих и 15 совещательных голосов [4].
Открыл заседание А.С. Посников. В своей речи он определил основные принципы будущей земельной реформы: «Земли сельскохозяйственного назначения должны принадлежать земледельческому населению». Будучи защитником коллективной формы землевладения, Посников высказался против насильственных способов земельной реформы, хотя и признавал, что «частные интересы, несмотря ни на какие слезоточивые речи, должны подчиниться общегосударственным интересам». До сессии и во время сессии в комиссиях Главного земельного комитета среди различных общественных и политических организаций шли споры о мерах отчуждения частновладельческих земель.
A.С. Посников свое отношение к этой проблеме высказал прямо: безвозмездного отчуждения частновладельческих земель допустить нельзя, так как это могло бы «в подавляющем большинстве случаев быть поражением интересов не тех, кого хотят поразить: огромнейшая масса имений заложена в большинстве случаев почти до крайних пределов, до которых может зайти залог... Безвозмездный захват земли поразил бы тех, кто владеет закладными листами - в значительном числе людей маленьких, вложивших в них свои сбережения» [11, с. 9]. Посников предупреждал, что это могло бы привести к великим экономическим потрясениям.
В возникших прениях представитель трудовой группы М.Е. Березин считал необходимым национализировать все земли в стране. Ему возражали С.И. Шидловский и Н.Н. Черненков. Еще дальше пошел представитель большевиков И.Т. Смилга, который высказал убеждение, что только организованный захват частновладельческой земли крестьянами устранит разруху в стране. В ответ
B.М. Чернов заявил, что само понятие «организованный захват» заключает в себе отсутствие всякой логики; захват противоречит организации, таит опасность для революции и может привести к полной дезорганизации [2]. Товаризщ министра земледелия А.Г. Хрущов прочел ряд сообщений с мест, письменных и телеграфных, с жалобами от част-
ных владельцев на захватные действия крестьян. Выступающий указал на необходимость принятия всех доступных мер к обеспечению законности и порядка в деревне. Сессия приняла две резолюции: первая - «Об аграрных волнениях» - считала неотложной задачей создание местных земельных комитетов с учреждением при них посреднических и примирительных камер. На Главный земельный комитет возлагалась задача издания указов, способствующих урегулированию взаимоотношений между землевладельцами и крестьянами [16, с. 1415]. Вторая резолюция, принятая 20 мая, определяла общие направления будущей земельной реформы: «В соответствии с основными потребностями нашего народного хозяйства, с неоднократно выражавшимися пожеланиями крестьянства и с провозглашенными всеми демократическими партиями страны программами в основу будущей земельной реформы должна быть положена та мысль, что все земли сельскохозяйственного назначения должны перейти в пользование трудового земледельческого населения... До созыва Учредительного собрания окончательное разрешение земельного вопроса не может быть никем принято и тем более осуществляемо. Правильное решение земельного вопроса возможно только в том случае, если в основу его будет положен общегосударственный план поземельного устройства, имеющий в виду интересы всего народа (подчеркнуто мною. - Г.К.), а не интересы и желания отдельных групп населения или отдельных местностей. Попытки самочинного удовлетворения населением своих земельных нужд путем захвата чужих земель представляют серьезную опасность для государства и вместо ожидаемого разрешения земельного вопроса создадут множество новых вопросов, которые нельзя уже будет потом разрешить без сильнейших потрясений всей народной жизни» [7, с. 3].
В результате отсутствия законодательных распоряжений министерства земледелия и четких инструкций Главного земельного комитета местные земельные органы начали издавать обязательные постановления, приведшие к серьезным земельным правонарушениям, от которых в первую очередь пострадали частные владельцы. Такие постановления были приняты Казанским, Минским, Могилевским, Пензенским и др. губернскими земельными комитетами [6]. В документах отмечалось, что «все земли без исключения должны перейти в ведение земельного комитета. все сельскохозяйственные машины и орудия, а равно и лошади, находящиеся в частновладельческих имениях и признанные земельными комитетами излишними для хозяйства данного имения, поступают в распоряжение волостного земельного комитета» [5]. Встревоженный массовыми нарушениями земельных прав частных владельцев, волной протестов хлеборобов-землевладельцев Главный
земельный комитет вынужден был рассылать на места телеграммы с разъяснениями о превышении губернскими земельными комитетами своих полномочий. Вот лишь один образчик такого документа. В начале октября 1917 г. Управление делами Главного земельного комитета послало телеграмму Херсонскому губернскому земельному комитету в связи с опубликованием вышеназванным комитетом обязательного постановления. Текст очень характерен и показателен для позиции Главного земельного комитета: «Обязательное постановление должно быть составлено в соответствии с действующими законами и не должно преступать пределов полномочий, предоставленных комитетам специальными узаконениями... При рассмотрении пунктов обязательного постановления, связанных с пользованием частновладельческих земель, Управление делами обращает внимание Комитета, что в этом вопросе ему надлежало руководствоваться законом 11 апреля 1917 г. об охране посевов и инструкцией министра земледелия земельным комитетам 16 июля 1917 г. Основным принципом как названного закона, так и инструкции является стремление законодателя взять на учет всю землю, которую владелец ее окажется не в состоянии обработать и засеять. Такая земля, по соглашению с продовольственными комитетами, берется на учет земельными комитетами и поступает в распоряжение волостных земельных комитетов для ведения общественного хозяйства или для распределения между крестьянами для обработки посева. Поэтому губернский комитет не мог... объявлять о переходе всех земель арендного сельскохозяйственного пользования в земельный фонд на праве распоряжения уездных земельных комитетов.» [3, л. 147-149].
С целью разрешения споров между частными земельными собственниками и крестьянами Главный земельный комитет рекомендовал местным земельным органам создавать примирительные камеры.
Как правило, примирительная камера должна была играть роль арбитра, объективно оценивающего ситуацию. Главная слабость этого органа заключалась в том, что обе противоборствующие стороны должны были согласиться на то, чтобы камера вынесла решение, удовлетворяющее всех, что было крайне затруднительно сделать. Кроме того, примирительные камеры не имели реальной власти для проведения своих решений в жизнь.
С 1 по 6 июля в Петрограде состоялась вторая сессия Главного земельного комитета. На ней присутствовали 106 делегатов, из них 82 с решающим и 24 с совещательным голосами [12, с. 10-11]. Сессия подвергла резкой критике аграрную политику Временного правительства, констатировав, что происходящая на местах ломка земельного уклада выявляет стремление крестьян к новым зе-
мельным «правоотношениям». Наблюдаемые при этом осложнения являются следствием отсутствия соответствующих норм и указаний со стороны центральной власти. Правительственная власть совершенно «отстала от жизни, не снабдив до настоящего времени комитеты ни одной общей мерой, не издав ни одного общего закона» [3, л. 35]. Сессия потребовала издания правительственного распоряжения о передаче всех земель в ведение земельных комитетов с одновременным расширением прав последних [3, л. 35].
За несколько дней до открытия второй сессии Совет Главного земельного комитета утвердил проект правил об упорядочении земельных отношений. Проект давал земельным комитетам право определять, в каких размерах, кому и на каких условиях должны быть предоставлены в возмездное пользование и обработку следующие категории земель: 1) отдававшиеся или отдаваемые владельцами в аренду; 2) земли из состава сельскохозяйственных имений, фактически поступившие в пользование местного населения; 3) земли, которые не будут в ближайшее время надлежащим образом обработаны [25, ч. 3, с. 229-231]. На II сессии Главного земельного комитета проект подвергся резкой критике со стороны провинциальных делегатов. Сессия пошла дальше и постановила дополнить постановление Временного правительства от 21 апреля следующим пунктом: «В ведение земельных комитетов впредь до разрешения Учредительным собранием земельного вопроса поступают все земли сельскохозяйственного пользования. Комитетам предоставляется право устанавливать и регулировать порядок хозяйственного пользования названными угодьями». Сессия уточнила, что «комитеты не должны, однако, принимать таких мер, которые могли бы воспрепятствовать как распределению земель между трудовым населением на основаниях, которые будут установлены Учредительным собранием, так и сохранению хозяйств, представляющих экономическую и культурную ценность» [12, с. 12].
Временное правительство проект отклонило, предложив министру земледелия представить его в переработанном виде. Проект министерства земледелия, как и проект Главного земельного комитета, исходил из тех же принципов образования арендного фонда и определения условий пользования землями. Вместе с тем проект В.М. Чернова предусматривал сокращение земель арендного фонда. 9 августа Временное правительство назначило специальное заседание по аграрному вопросу. Заслушав доклад В.М. Чернова, правительство никакого решения не приняло. 20 октября Временное правительство вновь вернулось к рассмотрению законопроекта об упорядочении земельных отношений, подготовленного новым министром земледелия С.Л. Масловым. Главной целью проекта, как
отмечал С.Л. Маслов в беседе с представителями печати, являлось наделение местного крестьянского населения землей за счет арендного фонда. В состав фонда подлежали зачислению частновладельческие земли, находившиеся в арендном пользовании, а также земли, оставшиеся незасеянными. К землям арендного фонда, по законопроекту, могли причисляться также частные сельскохозяйственные имения, обрабатываемые местными владельцами, если земельные комитеты предварительно установят крайнюю земельную нужду крестьян при наличии у последних рабочих сил и трудового характера их хозяйств [10]. Осуществление мероприятий, намеченных законопроектом, возлагалось на земельные комитеты. В заседании 24 октября рассмотрение аграрного законопроекта было возобновлено, но было уже поздно: местные земельные комитеты, не дождавшись документа, по-своему, стихийным путем приступили к захвату частновладельческих земель.
В подготовке земельной реформы особое место занимал вопрос о крупнокрестьянских хозяйствах. Эсеры, которые имели большинство мест в Главном земельном комитете, не включали крестьянские хозяйства посевной площадью свыше 50 десятин в число частновладельческих производств. Главный земельный комитет характеризовал такие хозяйства как хозяйства «полутрудовые» или «полукапиталистические». Характерным признаком социальной сущности такого типа хозяйств считалось то, что все члены его принимали участие в производстве и произведенный продукт шел на удовлетворение потребностей семьи. Использование наемного труда в этих хозяйствах, по мнению сторонников трудовых крестьянских хозяйств, не противоречило «природе трудового хозяйства» [8, с. 41]. Комиссия заслушала доклады Н.Д. Кондратьева и Н.П. Макарова. Различия двух экономистов в оценке «полутрудового» хозяйства носили принципиальный характер. Если Н.Д. Кондратьев высказывал сомнения в целесообразности сохранения такого типа хозяйств, то Н.П. Макаров, напротив, предостерегал правительство от опасности полного уничтожения «полутрудовых крестьянских хозяйств, которые имели большое значение в народнохозяйственной жизни страны» [9, с. 69]. Комиссией было установлено, что частичное отчуждение земли у крупнокрестьянских хозяйств могло быть произведено только при наличии купленной земли, обрабатываемой с наймом более одного постоянного работника, и если посевная площадь всей земли превышала двойную норму «потребительно-трудового хозяйства» [9, с. 6970]. Полностью сохранялись «полутрудовые» крестьянские хозяйства на надельных общинных землях, даже если бы крестьяне нанимали рабочих. Такие хозяйства получали возможность расширять свое производство за счет аренды земли, обрабаты-
вая ее наемным трудом. Комиссия предостерегала против немедленных и прямолинейных действий в отношении крупнокрестьянских хозяйств.
Наряду с Главным земельным комитетом и одновременно с ним в разработку аграрной реформы включилась другая, неофициальная, но влиятельная научно-общественная организация - Лига аграрных реформ.
В конце марта 1917 г. на первом собрании учредителей был избран организационный комитет Лиги в составе Н.П. Макарова, П.П. Маслова, С.Л. Маслова, К.А. Мацкевича, Н.П. Огановско-го, А.В. Пешехонова, М.И. Туган-Барановского и А.В. Чаянова.
16-18 апреля состоялся учредительный съезд Лиги, в котором приняло участие 130 человек из 20 губерний России. Президиум съезда был избран в составе председателя съезда А.И. Стебута и товарищей председателя: А.П. Левицкого, П.П. Мас-лова, С.Л. Маслова и А.Н. Челинцева. С докладом «О возникновении и ближайших задачах Лиги» от Организационного комитета выступил А.В. Чаянов. Он отметил, что различные партии стремятся сблизиться друг с другом, а не отгородиться, как это было десять лет назад. Все это заставило группу экономистов пересмотреть партийные программы, составить новый план аграрной реформы и учредить межпартийную Лигу аграрных реформ, в которой обсуждение аграрного вопроса с разных точек зрения при столкновении мнений могло привести к единому решению.
Внушителен размах деятельности Лиги. Лига имела 52 филиала, созданных преимущественно в губернских городах. На протяжении 1917 г. Лига провела три съезда - в апреле, июне и в ноябре, предприняла 12 собственных изданий.
Деятельность Лиги позволяет говорить о том, что она была своего рода «согласительным комитетом» [22, с. 91] между различными политическим партиями, представители которых участвовали в этой общественной организации, и Главным земельным комитетом. Лига являлась чем-то вроде «экспериментальной площадки», где проигрывались различные варианты решения аграрного вопроса. Ученые-аграрники «подпитывали» земельный комитет апробированными идеями. После обсуждения тех или иных идей, концепций, теоретических построений, получаемых из Лиги аграрных реформ, Главный земельный комитет вырабатывал законопроекты, которые он передавал Временному правительству. Такова цепочка действий, которая, казалось бы, не должна была порваться. Однако очень сложными были взаимоотношения между Главным земельным комитетом и министерством земледелия. Стремление Главного земельного комитета к законотворческой деятельности не нравилось Центральному земельному ведомству, в результате нередки были конфликты,
приводившие к тому, что единства действий не получалось: министерство земледелия ревниво оберегало свою независимость от каких бы то ни было общественно-политических организаций или комитетов.
Программа работы Лиги была чрезвычайно обширной. Предполагалось провести сельскохозяйственную перепись населения по категориям хозяйств частновладельческих и крестьянских по наиболее значимым показателям, намечен перечень работ, которые должны были осуществить местные комитеты Лиги: характеристика различных форм землевладения и землепользования на местах; характеристика капиталистического и помещичьего хозяйств; группировка крестьянского хозяйства по размерам землевладения и пользования; выходы из общины на хутора и отруба; доходность одной десятины земли как у крестьян, так и у частных владельцев; цены на землю как покупные, так и арендные; задолженность частного землевладения различным банкам и др. [16, с. 38-41]. Лига собиралась решить вопросы о нормах наделения землей (трудовой, потребительской), выяснить вопрос о том, как представляют себе реформу в различных местностях России. Все эти вопросы были рассмотрены на втором съезде Лиги аграрных реформ, который открылся 23 июня. Председателем съезда был избран А.С. Посников.
В докладах и выступлениях на съезде прозвучали три основные точки зрения. Эсеры отстаивали свои традиционные убеждения о необходимости социализации земли на основе уравнительного землепользования, ссылаясь на исконные чаяния широких масс крестьянства: «...Всякая собственность на землю должна быть уничтожена и земля должна перейти в общенародное достояние без выкупа для уравнительного трудового пользования» [20, с. 30-31]. Эсеры считали также необходимым сохранить общинное землевладение. В своем выступлении на II съезде Лиги аграрных реформ Н.Я. Быховский заметил, что «доминирующей формой землевладения у нас является землевладение общинное. Кроме общинного землевладения, преобладающего во всех великорусских губерниях, на юге России хотя и нет общины, имеется форма семейного землевладения, которая в отношении наследования и некоторых других правовых норм глубоко отличается от формы единоличного владения, существующего в Западной Европе» [17, с. 7]. Эсеры предлагали всем крестьянам, вышедшим из общины, добровольно в нее возвратиться или организовать общины из отрубников и хуторян, причем излишки земли должны быть возвращены общине [20, с. 33].
Энесы выдвинули проект национализации земли, но не всей, а только крупных земельных владений, предлагая сохранить мелкое частное землевладение. Докладчик В.И. Анисимов считал, что
земля «должна быть передана из собственности и распоряжения отдельных лиц в распоряжение государственной и общественной власти, и эта земля передается во временное пользование свободным товариществам землевладельцев» [17, с. 30]. Свои доводы против крупного землевладения он аргументировал следующим образом: «В значительной своей части крупное землевладение у нас использовалось как источник дохода, не путем ведения хозяйства на нем, а путем сдачи в аренду. Можно утверждать, что крупное частное землевладение не служило точкой опоры для развития высших форм сельскохозяйственной культуры. Мы знаем отдельные культурные хозяйства, которые могут быть ценимы нами очень высоко с общественно-хозяйственной точки зрения, но в массе своей крупные наши хозяйства отличаются своей малой культурностью... Чтобы устранить те чрезвычайно уродливые явления, которыми характеризуются у нас отношения землепользования, те уродливые формы арендных отношений, которые у нас создались, мы должны ликвидировать крупное землевладение и передать его в государственный фонд» [17, с. 30]. На мелкую собственность, как считали энесы, посягать нельзя. Не потому, что институт частной собственности является для них неприкосновенным, а потому что «такая постановка. вопроса. представляется серьезной тактической ошибкой, которая подвергла бы весьма серьезной опасности судьбу предстоящей реформы», ибо «взгляд на землю как на частную собственность укрепился и пустил глубокие корни среди крестьян» [17, с. 30]. Проблема заключалась, по мнению энесов, лишь в том, чтобы определить трудовую норму для частных крестьянских хозяйств.
Социал-демократ (меньшевик) Н.А. Рожков также выступал с позиции национализации крупных и средних владений, а также земель монастырских, церковных, удельных и кабинетских [17, с. 25].
Кадеты и ученые-аграрники защищали право частной собственности на землю и минимального вмешательства государства в поземельные отношения. И те и другие резко выступали против национализации земли. В докладе «Аграрный вопрос» Н.Н. Черненков, отвечая оппонентам из лагеря социал-демократии, отмечал: «Необходимо строго установить, что именно разумеется под понятием «огосударствления» земель, находящихся в эксплуатации трудовых хозяйств: имеется ли в виду предоставление государственным органам сколько-нибудь широких функций распоряжения этими землями или же только функций законодательного регулирования» [15, с. 38]. В подкреплении формулы «Вся земля всему народу» эсеры ссылались на то, что в сотнях и тысячах приговоров, постановлений, резолюций крестьяне требуют «национализации» или «социализации» земли. Но
какой действительный смысл всех этих резолюций и постановлений? Разве крестьянин в самом деле требует «всей земли всему народу?» Конечно, нет - он требует земли трудовому крестьянству, то есть самому себе. Он думает не о «социализации» или «национализации». Он даже не понимает смысла этих слов. Он просто хочет и требует себе нарезки из казенных, удельных, помещичьих земель. «Заурядный, массовый крестьянин думает не о социальной справедливости, а о себе и о своих интересах, всякий крестьянин держится за свою землю. Крестьянин подписывается под каким угодно лозунгом, лишь бы этот лозунг обещал ему земли. Но ни за какие «национализации» и «социализации» он добровольно не отдаст ни пяди своей земли» [13, с. 244].
Экономист Б.Д. Бруцкус, выступая за сохранение частной собственности, отмечал преимущества как мелких, так и крупных хозяйств: «Трудовое хозяйство повсюду в современных условиях оказалось формой хозяйства жизнеспособной и с народнохозяйственной точки зрения целесообразной... Основное достоинство мелкого хозяйства состоит в том, что оно имеет тенденцию к поднятию производительности земли» [16, с. 40]. Характеризуя крупное землевладение, Б.Д. Бруцкус советовал различать две категории земли в этом земельном фонде: «Одна часть, и притом весьма значительная, фактически используется в крестьянских хозяйствах и служит только землевладельцам фондом для эксплуатации народного труда без того, чтобы землевладелец вносил какой-либо творческий элемент в производство» [16, с. 41]. Эту землю необходимо передать в руки трудящихся. Осторожнее надо относиться к другой части земельного фонда крупного землевладения - к той, на которой ведется интенсивное хозяйство. Как ученый Б.Д. Бруцкус видел опасность немедленного отчуждения земель крупных владельцев, советуя тщательно продумать аграрную политику по отношению к таким хозяйствам: «Даже когда мы подходим к организованным крупным хозяйствам, хотя бы и не удовлетворяющим указанным требованиям высокой интенсивности, то все же мы должны разрушать их по мере того, как мы можем использовать сейчас же их земли путем передачи тем, кто эти земли может обработать. Это процесс не простой, ибо крестьянство должно иметь орудия производства для использования отчуждаемой земли» [16, с. 42].
После обсуждения проблемы общей постановки аграрного вопроса съезд принял предварительные наметки будущих мероприятий: 1) земля должна быть изъята из торгового оборота; 2) земля окладывается прогрессивным дифференцированным налогом - тем большим, чем больше размеры хозяйства превышают трудовую норму; 3) крупные хозяйства подлежат принудительному отчужде-
нию; 4) леса и специальные виды хозяйств (племенные, селекционные, технические и пр.) национализируются и находятся в кооперативном или земском пользовании или во временном условном пользовании частных лиц.
Съезд отверг идею безвозмездного отчуждения (или конфискации. - Г.К.) крупных частных владений, которую пропагандировали эсеры. В этой связи Б.Д. Бруцкус предложил: «Пусть они не в народных аудиториях среди серых шинелей, а здесь, с кафедры ученого общества объяснят, как они без всякого вознаграждения сумеют взять землю» [17, с. 43]. Конфискация частных земель расстроила бы не только всю финансовую систему государства (так и случилось в результате реализации мероприятий в аграрной сфере, проведенных Советской властью), но и разорила бы обладателей закладных листов на заложенную в банках землю частных собственников, среди владельцев которых находились и крестьяне. Безвозмездная конфискация привела бы и к смуте среди части крестьян -покупателей помещичьей земли. «Увидев, что теперь помещичьи земли берутся даром, они могут потребовать, чтобы и им вернули заплаченные ими деньги... если взять помещичьи земли даром, то будет совершена несправедливость: у части богатых людей, именно у тех, которые владеют землей, их достояние будет отобрано, а у людей богатых капиталами ничего взято не будет» [19, с. 8]. Предполагалось заплатить за отчуждаемые латифундии столько, чтобы народное хозяйство от этого акта не пострадало.
Возражая своим оппонентам, требовавшим безвозмездного отчуждения земли во имя блага всего народа, Бруцкус заметил: «.у нас часто говорят: мы решаем дело в пользу большинства, меньшинство должно страдать. Но так можно только сорганизовать контрреволюцию Таких лозунгов бросать в массы не следует» [17, с. 43]. Ученые предупреждали, что раздел землевладельческих земель среди крестьян не устранит малоземелье. Все, что могут получить крестьяне в результате этой меры - это прибавку в одну десятину земли [13]. Таким образом, это не приведет к коренному разрешению аграрного вопроса, малоземелье только смягчится, но не устранится. «Расширить крестьянское землевладение надо, но одного расширения крестьянского землевладения мало; самое важное - это улучшение крестьянского хозяйства и повышение производительности труда» [13, с. 244], - неоднократно отмечал А.А. Кауфман.
Рассматривался и вопрос об условиях передачи земли крестьянам. Представители социалистических партий выступали за бесплатную передачу, в то время как кадеты и ученые-аграрники, тяготевшие к позиции этой партии, были против бесплатной раздачи земли крестьянам, обосновывая свою позицию тем, что «крестьянство должно
определенно ощущать, что оно получает важную народнохозяйственную ценность. Всякий, получающий землю, должен сознавать, что он берет на себя обязательство перед народным хозяйством, выражающееся в платеже за землю» [17, с. 43]. Однако государство может предоставить известные льготы тем, кто пользуется землей в пределах потребительской нормы [17, с. 43], но пользование землей сверх нормы должно быть оплачено, «ибо никто не вправе пользоваться национальным достоянием, не используя своих обязанностей перед государством» [17, с. 43]. Не следует забывать, что «если в демократии народу принадлежит вся власть, то на него же падает великая ответственность, и если народу передаются в распоряжение важнейшие орудия производства, то не мешает сказать ему и о падающих на него перед государством обязанностях» [17, с. 44].
Исключительная важность земельных отношений для России диктовала крайне осторожный подход к ним. Ситуация усугублялась тем, что коренная ломка земельных отношений могла бы вызвать резкое понижение эффективности сельскохозяйственного производства, что в условиях войны означало подрыв продовольственного обеспечения фронта и тыла.
Февральская концепция аграрной реформы имела мало шансов на успех, так как реалистические планы соседствовали в ней с популистскими лозунгами и утопическими рекомендациями, принятыми под воздействием радикализованных масс, втянутых в политическую жизнь страны. «Революции, - отмечал П.В. Волобуев, - отличаются от обычных периодов истории тем, что порождают в массах огромные, нередко несбыточные ожидания. И горе революционным правителям, если они обманывают эти ожидания - последние тогда действуют по закону бумеранга. Так произошло и в России в восьмимесячный период правления Временного правительства» [1, с. 11-12].
Библиографический список
1. Волобуев П.В. Историческое место Февральской революции // 1917 год в исторических судьбах России. Научная конференция. Проблемы истории Февральской революции. Материалы первой сессии. Февраль 1992 года / под ред. проф. В.А. Корнилова. - М., 1992. - С. 3-16.
2. Воля народа. - Пг. - 1917. - 20 мая.
3. ГАРФ. - Ф. 1796. Главный земельный комитет. - Оп. I. - Д. 2. - Л. 35, Л. 147-149.
4. ГАРФ. - Ф. 1796. Главный земельный комитет. - Оп. I. - Д. 10. - Л. 1-3.
5. ГАРФ. - Ф. 1796. Главный земельный комитет. - Оп. I. - Д. 109. - Л. 16.
6. ГАРФ. - Ф. 4100. Министерство труда Временного правительства. - Оп. 3. - Д. 30. - Л. 7; Ф. 1788. Министерство внутренних дел Времен-
ного правительства. 2 марта - 26 октября 1917 г. -Оп. 1. - Д. 35. - Л. 12.
7. Главный земельный комитет. Труды комиссий по подготовке земельной реформы. Вып. 1-2. О крупном землевладении. - Пг., 1917. - 121 с.
8. Главный земельный комитет. Труды комиссий по подготовке земельной реформы. Вып. 2. Нормы земельного обеспечения. - Пг., 1917. - 135 с.
9. Главный земельный комитет. Труды комиссий по подготовке земельной реформы. Вып. 3. О крупнокрестьянских хозяйствах. - М., 1917 г. - 130 с.
10. День. - Пг. - 1917.
11. Известия Главного земельного комитета. -М., 1917. - № 1. - С. 9; Власть народу. - Пг., 1917. -20 мая.
12. Известия Главного земельного комитета. -М., 1917. - № 2-3.
13. Кауфман А.А. Аграрный вопрос в России. -2-е изд., доп. - М., 1918. - 267 с.
14. Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте. Мемуары / пер. с англ. - М.: Республика, 1993. - 384 с.
15. Лига аграрных реформ. Основные вопросы агарной реформы на 2-м Всероссийском съезде Лиги аграрных реформ. - М.: Универс. б-ка, 1917. - 44 с.
16. Лига аграрных реформ. Органы земельной реформы: земельные комитеты и Лига аграрных реформ. - М.: Универс. б-ка, 1917. - 48 с.
17. Лига аграрных реформ. Труды II Всероссийского съезда Лиги аграрных реформ. - М., 1918. -Вып. I.
18. Лутохин Д. Земельный вопрос в деятельности Временного правительства // Записки института изучения России. - Прага, 1925. - С. 346-369.
19. Рожков Н. Как должно распорядиться землей Учредительное собрание. - М., 1917.
20. Великая революция и аграрный вопрос. Материалы и документы / собрал В.Л. Львов-Рогачевский; с предисл. Н.В. Валентинова и би-блиогр. лит. по аграр. вопросу И.В. Владиславле-ва. - М., 1917. - Вып. I. - 66 с.
21. Спирин Л.М. Крушение помещичьих и буржуазных партий в России (начало ХХ в. - 1920 г.). -М.: Мысль, 1977. - 366 с.
22. Першин П.Н. Аграрная революция в России: историко-экономическое исследование. Кн. I. От реформ к революции. - М.: Наука, 1966. - 490 с.
23. Цифры о России. Землевладение. -3-е изд.-Пг., 1917. - 19 с.
24. Шидловский С.И. Воспоминания // Страна гибнет сегодня. Воспоминания о Февральской революции 1917 г. - М.: Книга, 1991. - С. 120-153.
25. Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции. Документы и материалы. - М.; Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1957. - Ч. 1. Март-октябрь 1917 г. - 692 с.; Ч. 2. - 703 с.; Ч. 3. - 702 с.
