CC BY
36
УДК 811112
ФЕНОМЕН ЯЗЫКОВОЙ ПРЕЦЕДЕНТНОСТИ В СВЕТЕ ТРАДИЦИИ РУССКОЙ ОНТОЛИНГВИСТИКИ
© В. Р. Тимирханов
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел.: +7 (347) 273 67 81.
E-mail: srya409@mail.ru
Природа феномена прецедентности не получила должного осмысления в рамках лингвистического концептуализма. В статье предпринимается попытка представить данное языковое явление с позиций русской реалистической лингвофилософии (имяславия). В этом случае модель языковой прецедентности рассматривается как когнитивно-синергийный феномен, свидетельствующий о конструирующей себя в языке личности в ее динамических связях с эйдосами бытия, а также коллективными и индивидуальными образами.
Ключевые слова: прецедентность, лингвофилософия, имяславие, эйдос, мифологема имени, языковая синергия.
Явление языковой прецедентности весьма активно обсуждается сегодня лингвистическим сообществом. Термин «прецедентность» и его производные в последнее все более часто употребляются в теоретической и прикладной русистике. Одним из первых обратил внимание на проблему прецедентности Ю. Н. Караулов; прецедентными он считает тексты «1) значимые для той или иной личности в познавательном или эмоциональном отношении, 2) имеющие сверхличностный характер, т.е. хорошо известные широкому окружению данной личности, включая ее предшественников и современников, и, наконец, такие, 3) обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности» [1, с. 216]. Вслед за понятием прецедентного текста в лингвистическую теорию были введены понятия прецедентного высказывания [2], прецедентного прагморефлекса [3], прецедентного имени [4], прецедентного феномена и прецедентной ситуации [5]. В современной когнитивистике термин «прецедентность» стал едва ли не одним из самых частотных, конкурируя с самыми заметными единицами ее метаязыка. Однако до настоящего времени природа феномена прецедентности не получила должного осмысления в рамках лингвистического концептуализма; об этом высказываются самые разные мнения. Очевидно, подходы к пониманию прецедентности во многом определяются методологической позицией, мировоззренческой интенцией лингвистов. Вот почему статус этого сложного явления, как нам представляется, должен получить прежде всего лингвофилософское обоснование.
Следует ли передать теоретическую разработку проблем прецедентности в монопольное использование когнитивной лингвистике или имеет смысл установить и представить иные, альтернативные философско-теоретические основы для выявления более полной картины языковых смыслов, стоящих за функционированием в речи прецедентных структур? Считаем, что обращение к реалистической философии языка позволяет установить мощный
эидетическии ресурс, скрывающийся в природе языковой прецедентности как явлении онтологического порядка.
Если отталкиваться от понимания языка как динамического и синергийного феномена, признавая также вслед за сторонниками имяславской лингвофилософии (С. Н. Булгаковым, П. А. Флоренским, А. Ф. Лосевым) «сплошность» и «непрерывность» языкового континуума, необходимо увязывать факты конструирующей себя в языке личности, личности, обеспечивающей вместе с тем процесс своего понимания и со-понимания другими языковыми со-знаниями, с явлениями человеческого духа, с архетипическими представлениями и базовым фондом идей, возводимых к эйдосам Богочеловеческого общения в языке. Для имяславской лингвофилософии принципиально, что языковые смыслы не могут возникать вне связи с доминирующим в сознании эйдетическим слоем, формирующим синергийную основу языка, тогда как «аналитические концепции предпочитают обходиться без третьего, наряду с логикой и языком, уровня чистого смысла..., постулируя прямую (без посредующего звена в виде эйдо-сов) корреляцию логического смысла и внеположной действительности» [6, с. 292].
К. Касьянова выдвигает гипотезу о том, что «... в основе этнического характера. лежит некоторый набор предметов или идей, которые в сознании каждого носителя определенной культуры связаны с интенсивно окрашенной гаммой чувств или эмоций. Появление в сознании любого из этих предметов приводит в движение всю связанную с ним гамму чувств, что, в свою очередь, является импульсом к более или менее типичному действию» [7, с. 32]. Такие единицы «принципиального знаменателя личности» К. Касьянова называет социальными архетипами, существующими в его сознании на «невербальном, чаще всего на нереф-лексируемом уровне.» [7, с. 32]. Набор «культурных предметов», отраженных в сознании феноменов материального или духовного мира, отражает и
определяет специфику национального характера, этнического и языкового сознания. Подобные «предметы» называются прецедентами. В этой концепции обращают на себя внимание две принципиальные позиции: невербально-когнитивная
природа идей-архетипов и динамика активного взаимодействия таких идей с ценностными структурами сознания и языка.
Однако имеет ли феномен прецедентности, помимо очевидно когнитивных черт, еще и синер-гийные проявления?
Оговоримся, что категорию синергии мы понимаем не столько в рамках активно развиваемой ныне парадигмы языка как самоорганизующейся системы, сколько в смысле онтологическом, сим-волико-ономатологическом (в свете реалистической лингвофилософии имяславия). В смысле соприкосновения активной семантики языка с творческой интенцией говорящего и миром внетекстового, внеязыкового бытия [8, с. 57, 60-62, 89]. Такой контакт, по нашему мнению, обязательно имеет место, ибо каждое новое употребление прецедентного имени, равно как и его модификация, связаны с переосмыслением и рождением новой интерпретации идеи вещи как денотата и предмета речи. Прецедентное имя выступает в речи как своеобразная мифологема, призванная динамично соединить, «столкнуть» в одном слове, ноэматически интерпретировать в языковом сознании смысловые пласты, восходящие к разным типам образов: эйдетическим (архетипическим, некогнитивным, непсихологическим), образам коллективного сознания (формам общекультурного и общеязыкового знания), а также индивидуально-личностным образам. Содержание прецедентного имени мифологично, многослойно, а его употребление динамично, оценочно и непременно выразительно. В транскрипции онтологического учения о языке это означает, что природа словесной мифо-поэтической выразительности принципиально синергийна: «Выражение всегда динамично и подвижно... Выражение -арена встречи двух энергий, из глубины и извне, и их взаимообщение в некоем цельном и неделимом образе, который сразу есть и то и другое, так что нельзя решить, где тут «внутреннее» и где тут «внешнее». Слово - всегда выразительно. Оно всегда есть выражение, понимание, а не просто вещь или смысл сами по себе. Слово всегда глубинно-перспективно, а не плоскостно. Таков же и миф. Миф или прямо словесен, или словесность его скрытая, но он всегда выразителен; всегда видно, что в нем два или больше слоев и что эти слои тем отождествляются друг с другом, что по одному из них всегда можно узнать другой» [9, с. 58].
Использование прецедентного феномена - обращение к культурным фоновым знаниям - осуществляется в современной речи в разных текстовых объемах, жанрах и формах. Особенно популярным приемом в последнее время можно считать созда-
ние газетных заголовков и подзаголовков, часто обыгрывающих известные пословицы, поговорки, идиомы, отрывки из песен, цитаты, а также имена широко известных в медийном пространстве персонажей. Принято считать, что прецедентные феномены, в число которых входят прецедентное высказывание, прецедентное имя, прецедентная ситуация и прецедентный текст, относятся к когнитивному пространству носителей данной лингвокультурной общности. Использование прецедентных феноменов в языке современных масс-медиа, несомненно, делает изложение не только национально маркированным, но и общественно обусловленным, а потому окрашенным актуальными морально-этическими смыслами.
При использовании прецедентных единиц языка интеллектуальная, эмоциональная и морально-этическая перекодировка исходной когнитивной базы стандартного (словарного) значения или пред-текста позволяет широко использовать аллюзии и реминисценции, в том числе предельно минимизируя используемые языковые средства. Апелляция к читателю в этом случае не ограничивается исключительно обращением к семантике языковой единицы с набором ее заданных, известных когниций. Автор текста приводит в динамику стабильные, находящиеся в состоянии системного равновесия компоненты значения, переформатирует их, обеспечивает индивидуально-личностное и «реальножизненное» понимание исходного значения. Таким образом, автор подчиняет активно-смысловое начало своей интенции синергийному потенциалу языка.
Обратимся к иллюстрациям, материалом для которых послужили заголовки статей в «Новой газете». «Чу Гевара». Подзаголовок: Покушение на Чубайса. Зачем из полковника ГРУ лепят народного героя. От: Че Гевара. Автор статьи говорит о появлении нового «Че Гевары», т.е. своеобразного народного мстителя, борца за «справедливость», который покушался на Чубайса. Ноэматическая интерпретация междометия чу, выражающего призыв отозваться, отыскаться и одновременно намекающего на потерпевшего. «Кандолиза-прайс». Подзаголовок: У Америки свой счет с Лукашенко. От: Кандолиза Райс.
Контекстное значение слова ‘прайс’ дается в подзаголовке, при этом происходит ноэматическое совмещение семантики: «прайс» - перечень
товаров и услуг и цен на них, иными словами, счет; и устойчивое словосочетание сводить счеты. «Фантом-ас». Подзаголовок: Виртуальный персонаж блестяще закрепился на самой вершине. От: Фантомас. В статье речь идет о Путине и искусственно культивируемой любви к нему. Ноэматиче-ски интерпретируется семантика идеи прецедентного имени киногероя Фантомас в свете контекстной семантики существительных фантом и ас: фантом, ибо - виртуален, ас - блестяще умеет управлять общественным сознанием).
Ср. также другие примеры: «Рядом с нашими Барби-Яга» (от: Баба-Яга). «Алиса Длинныйчулок» (от: Пеппи Длинныйчулок). «Мини Пожарский» (от: Минин и Пожарский). Или заголовочные структуры, возникающие на основе окказионального словообразования в результате смысловой контаминации двух лексем. При этом образуемое слово, ноэматически интерпретируя новую идею в свете исходных когниций, семантически «преломляет» значения соотносимых языковых репрезентантов, сохраняя ссылку на обе мотивирующие основы. «Дегенерал» (от: дегенерат (дегенерация) + генерал). «Думопомрачение» (от: Дума + умопомрачение). «Пой-мальчики». Подзаголовок: Корпоративные гимны. От: пай-мальчики. «Бомжемета-тели». Подзаголовок: Рецепт раскрытия терактов: поймать психически больных бомжей и научить их собирать взрывные устройства. От: Бомбометатели.
В имяславской традиции (лингвистика А. Ф. Лосева, С. Н. Булгакова, П. А. Флоренского) синергийная природа признается в качестве онтологического основания, присущего любым фактам словесной выразительности, будь то «сказавшее себя» имя собственное (в контексте этой статьи -прецедентное имя) или же другие языковые единицы, связанные с сознательным конструированием словесной образности. Подтверждение данного положения находим в анализируемом заголовочном материале.
«Про зрение». Подзаголовок: В Москве завершился Второй международный кинофестиваль по проблемам инвалидов. От: Прозрение. Существительное прозрение со значением ‘внезапное просветление мысли’ переходит в предложнопадежную конструкцию с последующей семантической трансформацией. На первый план в семантике выходит изъяснительный аспект, при этом связь с прецедентной базой сохраняется как указание на отнесенность обсуждаемой проблемы к одной социальной группе (инвалиды по зрению). «Крово-обращение». Подзаголовок: Донорская
кровь всегда кончается в праздники. От: Кровообращение. Ноэматическое переосмысление идеи транслируется графическим разрывом слова дефисом, что приводит к конситуативной трансформации семантики, на первое место выступает речевой смысл, связанный с возможностью сообщить об идее дефицита крови и тем самым воздействовать на интернет-аудиторию.
Способы трансформации заголовков, как оказалось, определяются такими авторскими стратегиями (намерениями), которые, с одной стороны, призваны обеспечить узнавание (ноэматическое отождествление) читателем исходного прецедента и лежащего в его основе архетипа, а с другой - четко зафиксировать позицию языковой личности автора статьи в отношении к общественнополитической, культурной, этической, правовой
сфере, событиям отечественной истории. Фактически все представленные прецедентные заголовки «Новой газеты» представляют собой модифицированные структуры пропозиционального типа. Чем более самостоятельным и творческим является печатное издание, тем реже его авторы используют в качестве заголовков такие, которые бы точно копировали исходный прецедентный текст. Как правило, журналист стремится к созданию заголовочной аллюзии, которая бы содержала отсылку к исходному прецеденту, но одновременно с этим представляла бы собой ту или иную модификацию исходного прецедента. Характер замены, способ модификации по сути является не просто фактом структурного преобразования языковой единицы, но прежде всего свидетельствует о приращении / подавлении отдельных семантических компонентов языкового значения в речевом смысле заголовка. Кроме того, новый, актуальный речевой смысл каждый раз и в каждой конкретной текстовой позиции позволяет автору статьи добиться от получателя текста нужной идеологической установки при восприятии всей статьи, лучше понять авторскую оценку, осознать характер и направление заложенной автором трансформации исходного прецедента.
Базой таких модифицированных заголовочных структур является своеобразное языковое соглашение автора и читателя, основанное на 1) особенно -стях ноэматической интерпретации архетипических символов, 2) коллективном языковом знании прецедентов, общей когнитивной базе и 3) синергий-ных условиях организации смысловых реминисценций.
Синергийный механизм формирования преце-дентности может рассматриваться как процесс активно-смыслового установления аксиологического (онтологического, сущностного) контакта прежде всего на уровне эйдосов, идеальных предметностей, априорного смысла, самоданных этических истин, которые не извлекаются из фактов языка или языкового знания. Установление связи между некогнитивными и когнитивными объектами происходит на ноэматическом уровне, при этом соположенные эй-досы (разные стороны одного эйдоса) интерпретируются в свете каких-либо определенных культурных, этических идей и соотносимой с ними наличной языковой семантики. Так на уровне реального текстопорождения осуществляется корреляция эйдо-сов с символами архетипического сознания и его когнитивно-языковыми репрезентантами, в результате чего возникает ноэматическое отождествление, перекодировка и трансформация стабильной когнитивной базы языковых значений, а сами они как отстоящие друг от друга, но неизолированные семантические единицы (точки открытого и подвижного смыслового множества) языка получают актуальное понимание и реально-жизненное, личностное обоснование в пределах новой смысловой конфигурации (семантического интервала), что имеет для комму-
никантов конситуативную социальную, культурную, этическую ценность. Замечания о синергийных основаниях языковой прецедентности подчеркивают важную мысль «Диалектики мифа» А. Ф. Лосева о том, что «слово есть заново сконструированная и понятая личность» [9, с. 193].
Необходимо заметить также, что принципы реалистического лингвофилософского осмысления языковой прецедентности конкурентноспособны в сфере актуальных задач коммуникативистики. Так, в лингвистически ориентированных версиях теории коммуникации (см., например, [10, с. 18]) принято противопоставлять линейную, статическую парадигму транслируемой языком информации, изолированной от влияний извне, равной себе как «на выходе», так и «на входе» (Ф. де Соссюр, В. Брен-даль, Л. Ельмслев, Р. О. Якобсон) и «романтическую» парадигму В. фон Гумбольдта, А. А. Потеб-ни, К. Фосслера, Л. Шпитцера, которые отстаивали творческий характер действующей в языке энергии говорящих. Карл Фосслер в этой связи весьма категорично, твердо, но с полным на то основанием замечал: «Для нас автономным является не язык с его звуками, а дух, который создает его, формирует, двигает и обусловливает в мельчайших частностях. Поэтому языкознание не может иметь никакой иной задачи, кроме постулирования духа, как единственно действующей причины всех языковых форм» [11, с. 331] (курсив наш - В. Т.). Демонстрация возможностей языка как онтологического феномена, определяющая мировоззренческое и научно-аналитическое пространство русской реалистической философии слова (С. Н. Булгаков, П. А. Флоренский, А. Ф. Лосев), позволяет надежно и абсолютно корректно вписать лингвофилософские идеи об эйдетике словесного творчества личности и этноса в активно разрабатываемую современной лингвистикой теорию языковой прецедент-ности, учитывая при этом активно-синергийный, архетипический характер языковой метафизики. В соответствии с обозначенным подходом одной из форм нелинейной, в известной степени «ритуальной» коммуникации диалогического типа (в смысле взаимодействия «говорящих сознаний», по
М. М. Бахтину), несомненно, следует считать прецедентную модель языкового общения.
Отмеченные особенности природы и функционирования прецедентных феноменов в пространстве медийной коммуникации позволяют с известной долей уверенности предполагать, что такие языковые модели обладают вполне определенным статусом интегративных синергийно-когнитивных объектов. При этом онтологическая философия языка имеет достаточно серьезную методологическую базу для их перспективного исследования. Поворот к ней лингвистического сообщества, по нашему глубокому убеждению, именно сегодня имеет все необходимые условия: критическое ощущение научной неудовлетворенности уровнем верифицируемости языковой теории и языковых фактов; наличие надежной и плодотворной традиции реалистического подхода к языку и ее укорененность в отечественном лингвофилософском сознании; растущее понимание мощного познавательного ресурса ключевых научно-методологических категорий имяславия; привлекательная альтернативность принципов теоретической интерпретации объекта при сохранении возможности стыковки, согласования аналитических процедур в двух и более системах научных координат.
ЛИТЕРАТУРА
1. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука,1987. 261 с.
2. Костомаров В. Г., Бурвикова Н. Д. Как тексты становятся прецедентными // Русский язык за рубежом. 1994. №1. С. 73-76.
3. Прохоров Ю. Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль в обучении русскому языку иностранцев. М.: Педагогика-Пресс, 1996. 224 с.
4. Г удков Д. Б. Прецедентное имя и проблемы прецедентно-сти. М.: изд-во Московского университета, 1999. 152 с.
5. Красных В. В. Этнопсихолингвистика и лингвокультуро-логия. М.: Гнозис, 2002. 284 с.
6. Гоготишвили Л. А. Непрямое говорение. М.: Языки славянских культур, 2006. 720 с.
7. Касьянова К. О русском национальном характере. М.: Институт национальной модели экономики, 1994. 267 с.
8. Тимирханов В. Р. Имяславие и лингвистика корня. М.: МАКС Пресс, 2007. 248 с.
9. Лосев А. Ф. Миф - Число - Сущность. М.: Мысль, 1994. 919 с.
10. Гудков Д. Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. М.: Гнозис, 2003. 288 с.
11. Фосслер К. Позитивизм и идеализм в языкознании // Зве-гинцев В. А. История языкознания Х1Х-ХХ вв. в очерках и извлечениях. М.: Просвещение, 1964. С. 324-335.
Поступила в редакцию 11.04.2012 г.
