CC BY
332
УДК 316.334.56 ББК С55.661
Е.Н. Заборова
ФЕНОМЕН ГОРОДА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ТЕОРИИ СОЦИАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА
О социальном пространстве как научной категории. Термин «социальное пространство» употребляется в научной литературе достаточно часто, но полной ясности и единодушия в трактовке этого понятия не наблюдается. Нет единого мнения и в понимании инструментальной ценности категории «социальное пространство», в представлениях о том, какой методологический смысл и практическую значимость имеет данная категория.
В российской социологической науке достаточно ясно прослеживается историческая тенденция модификации содержания термина «социальное пространство»: от марксистского материалистического представления о социальном пространстве как «социально освоенной части природного пространства», «пространственно-территориального аспекта жизнедеятельности общества и предметного мира человека» [1, с. 259], до субъективной трактовки социального пространства как «представлений индивида или группы о своем месте в обществе» [2, с. 273].
Прежде чем присоединиться к той или иной точке зрения или высказать свои соображения, следует точно определить те базовые посыпки, аксиомы, допущения на которые опирается исследователь. На наш взгляд, в качестве такой базовой посылки должна выступает исторически проверенное и широко принятое в философии и физике понимание пространства, которые отражено в следующей формуле — «пространство и время — формы существования материи». Для выяснения сущности социального пространства здесь важны два момента. Во-первых, указание на неразрывность, парность про-странственно-временных характеристик. Во-вторых, указание на атрибутивность пространства по отношению к материи.
Неразрывность пространства и времени означает, что эти категории отражают различные по содержанию аспекты в изучаемом объекте, имеют самостоятельный смысловой контекст. Если время отражает длительность процессов и явлений, то пространство — характеристика метрико-морфологи-ческих свойств объекта. Метрические характеристики — это протяженность, величина, объем, пропорции; морфологические (структурные) — расположение, плотность, соподчиненность.
Термин «социальное пространство», таким образом, имеет вполне конкретный (и по этой причине ограниченный) смысл ■— это метрико-морфоло-гическая характеристики социальных явлений. Понятно, что при таком подходе социальное пространство не тождественно и не подменяет собой понятие «социум» или общество.
В физическом мире метрико-морфологические параметры объектов достаточно очевидны и фиксируются в метрах, сантиметрах, объемах и пр. Но какое конкретное наполнение получают метрикоморфологические характеристики в их применимости к социальной форме движения материи?
Вопрос о природе социальной формы движения материи требует обращения к фундаментальным философским и физическим знаниям и является предметом самостоятельного изучения специалистов. В самых общих чертах можно сказать, что к социальным феноменам относится все, что связано с функционированием и развитием человека как существа коллективного. Как и всякая другая форма движения, социальная форма проявляет себя в отношениях и связях, в наличии структур, в движении и развитии. При этом в структуре социальной формы движения присутствуют (будучи преобразованными) материальные физические и биологические, а также и духовные (сознательные, интеллектуальные) компоненты.
Достаточно легко выделить метрико-морфоло-гические характеристики (то есть применить социально-пространственный подход как методологический) к материально-вещной, материализованной компоненте социальной формы движения материи. Наиболее ярким и успешным примером этого является использование социально-пространственного подхода в градостроительстве, архитектуре, социологии города. Расселение людей на территории, образование типов поселений (деревень, поселков, городов, мегаполисов) — пространства окультуренных мест проживания, овеществленных форм социальных отношений — одно из наиболее ярких проявлений цивилизации. При изучении поселений ученые активно измеряют такие параметры, как «скученность», «плотность», «протяженность», «соподчиненность», «компактность» и пр., открывая при этом противоречия, проблемы, закономерности, важные для познания тенденций и перспектив развития общества, для управления социумом. Городское социальное пространство в этом случае рассматривается как объективированная в физическую форму система социальных отношений.
Более сложным является использование социально-пространственного подхода при изучении иных проявлений социальной формы движения материи.
Начиная с работ П. Сорокина и П. Бурдье, термин «социальное пространство» активно применяется при изучении социально-стратификационной структуры общества, для которой проблема неравенства, соподчиненности, социальной дистанции,
иерархичности групп всегда была центральной проблемой. П. Бурдье в своей «Социологии политики» отмечает, что построение теории социального пространства предполагает серию разрывов с марксисткой (материалистической) теорией. «Первый разрыв — с тенденцией акцентировать субстанцию, то есть реальные группы, в попытке определить их по численности, членам, границам и т.п. в ущерб отношениям...» [3, с. 55]. На наш взгляд, существенным в данном изречении является не акцент на «разрыв», то есть указание на отказ, неприемлемость, но акцент на «в ущерб отношениям». «Следует утверждать существование объективного пространства, выражающегося в мере близости или дистанции, соответствия или несоответствия...» [3, с. 59]. Но «Социальное пространство... вписано одновременно в объективные пространственные структуры и в субъективные структуры, которые являются отчасти продуктом инкопорации объективированных структур» [3, с. 38]. Иными словами, теория социального пространства не должна отрицать субстанциональные, материально-объективированные проявления социальности, но должна быть дополнена аналогичным изучением системы социальных отношений. По П. Бурдье, социальное пространство — это многомерное пространство, в котором на основе принципов дифференциации и распределения разнообразных свойств (качеств, признаков) возникает система социальных позиций, определяющих силу и власть агентов и групп в социальном универсуме. Однотипные свойства приводят к группировке агентов и групп в определенные классы и их размещению в определенной области социального пространства.
Существуют различные принципы построения социального пространства. Для П. Бурдье основой построения социального пространства является «капитал» (в его материальном плане и духовном) и «власть». Существуют экономический, культурный, социальный капитал, а также символический капитал (престиж, репутация, имя). В каждом поле действует свой вид капитала, который определяет совокупные шансы того или иного агента или группы на выигрыш.
Социальное пространство — не просто положение отдельных групп, но и «поле сил»: оно само является некой силой, действующей как в отношении других сил, так и навязывается всем, входящим в данное поле. Социальное пространство представляет собой новое качественное образование, несводимое к намерениям индивидуальных агентов или же к их непосредственным взаимодействиям. П. Бурдье считает, что социальное поле можно описать как многомерное пространство позиций, в котором любая существующая позиция может быть определена исходя из многомерной системы координат.
Итак, социальное пространство, наряду с мет-рико-морфологической характеристикой материаль-
но-вещной среды, следует понимать и как пространство социальных диспозиций, к которым приложимы понятия расположения, соподчиненности и пр.
При всей ясности сформулированной концепции, все же возникает ряд весьма серьезных вопросов. Так, нужно уточнить, каким образом возможно эмпирически зафиксировать и измерить «социальную дистанцию», разделяющую одну социальную страту от другой? Как измерить и в каких показателях выразить «социальную позицию» той или иной группы? Если в случае с материально-вещными формами проявления социальной формы движения материи показатели достаточно объективны, то в случае с социально-стратификационной компонентой требуется создание многомерной системы показателей. И «капитал» и «власть» можно зафиксировать объективно, установить систему иерархии. Но метрико-морфологические показатели, «работающие» в отношении материализованных элементов, здесь нередко уже не приемлемы. Например, каким образом можно замерить в метрико-морфологичес-ких параметрах культурный потенциал? Следовательно, можно сделать вывод, что концепция социального пространства применительно к такой компоненте социальной формы движения, как социальная структура, приложима с учетом определенных оговорок. Сказанное не означает, что социальной дистанции или социальной позиции не существует реально на практике. Они, несомненно, существуют. Но для анализа этих явлений не достаточно только теории социального пространства (или, по-другому, теория социального пространства не описывает все характеристики этих явлений достаточно всеобъемлюще, полно).
Еще больше вопросов возникает, когда термин «социальное пространство» в качестве методологического пытаются применить к духовной компоненте социальной формы существования материи, когда под социальным пространством понимаются «представления индивида или группы о своем месте в обществе». Если пространство — это метрикоморфологическая характеристика материи, то является ли материей «представления людей», сознание? Если наш ответ «нет», тогда категория «социальное пространство» не работает в поле сознания, если «да», то есть ли у этого вида материи метрикоморфологические параметры и каковы они?
Сегодня данные вопросы не имеют достаточно аргументированных ответов, поскольку остается до конца неизученным сам феномен сознания человека, что выражается в многообразии различных, нередко противоречащих друг другу точек зрения, теоретических гипотез. Сошлемся в качестве иллюстрации на мнение доктора физико-математических наук, профессора, действительного члена Международной академии информатизации и Академии им. К.Э. Циолковского, Л.В. ЛесковаВ опубликованной в интернете статье «На пути к новой
картине мира» [4], автор предлагает концепцию мэонической вселенной, в основе которой лежат две гипотезы о свойствах известного науке объекта — физического вакуума: 1) существует мэон — разновидность физического вакуума, отличительным свойством которого является способность хранить неограниченно большой объем информации. 2) существуют механизмы информационного обмена между семантическим потенциалом мэона и материальными объектами, например, с человеческим мозгом. Каноническое определение физического, или квантового, вакуума гласит: это есть низшее энергетическое состояние квантованных полей, характеризующееся полным отсутствием реальных материальных частиц. В силу этого в физическом вакууме все квантовые числа, относящиеся к таким частицам (масса, импульс, электрический заряд и др.), равны нулю. На этих масштабах происходят и еще более удивительные вещи: пространство перестает быть трехмерным, а время — однонаправленным.
Не пытаясь оценивать сказанное Л.В. Лесковым, констатируем: возможно, у сознания вполне материальная природа, но к этой природе не приложимы никакие известные нам метрико-морфологичес-кие параметры.
Неопределенность в понимании феномена сознания непосредственно отражается и в общественных науках. П. Бурдье, характеризуя природу социального пространства, пишет о важности восприятия «социального мира». Он отмечает, что власть проявляет себя как власть представлять и отстаивать свою позицию, защищая свою социальную идентичность. Делается это при помощи разных социальных формул: хороших или плохих заявлений, благослав-лений или проклятий, злословий или оскорблений, похвал, поздравлений, упреков, критики, обвинений, клеветы.... Боле того, П. Бурьде осторожно заявляет, что возможно в обществе существуют перцептивные конфигурации — социальные гештальты. «Если верно, что перцептивные кофигурации — социальные гештальты — действительно существуют, .. .то, тем не менее, социально познанные и признанные различия существуют лишь для субъекта, способного не только ощущать различия, но и признавать их как значимые» [3, с. 68].
На наш взгляд, духовный компонент в той или иной степени выраженности неотъемлемо присущ любой деятельности социального агента, однако описывать его следует в иной концептуальной парадигме, нежели парадигма «социальное пространство», поскольку у этой компоненты невозможно зафиксировать метрико-морфологические характеристики — главный отличительный признак феномена пространства.
В противном случае следует пересмотреть базовую аксиому, принципиальное допущение, согласно которому пространство — это атрибут материи,
отражающий ее метрико-морфологические характеристики.
Общественные науки сегодня не обладают доказательством того, что феномены сознания можно оценивать с точки зрения их протяженности, или соподчиненности. Феномены сознания сами по себе не могут быть рассмотрены в русле теории социального пространства. Они могут стать предметом изучения в том случае, когда проявляются в деятельности человека и его результатах или анализироваться в иной научной парадигме.
Подведем итоги. Термин «социальное пространство» отражает попытку исследовать пространственные параметры социальных явлений. Его методологическое предназначение — выявить метрико-морфологические параметры социальных феноменов. В поле социальной формы существования материи пространственный фактор не только имеет специфические формы воплощения, но и ограничения: поскольку метрико-морфологические характеристики не присущи сознанию, постольку духовная компонента, взятая сама по себе, не может быть изучена в парадигме социального пространства.
Город с позиции теории социального пространства. Теория социального пространства активно и достаточно эффективно используется в градостроительстве, архитектуре, региональной экономике, социологии города и др. науках. Использование теории социального пространства в качестве методологической позволяет вывить в социуме существенные процессы и тенденции, важные как в теоретическом, так и практическом аспектах.
Город относится к числу тех многофакторных явлений, в описании которых с неизбежностью обнаруживается многообразие подходов, отражающихся в многочисленных попытках дать определение феномена «город».
В парадигме социального пространства город описывается с двух наиболее ярко выраженных позиций: как специфический предметный мир (материально-вещная компонента, овеществленная часть социального пространства) и как форма организации социума (личностная компонента) [5]. В первом случае город — это материализованная форма жизнедеятельности людей, во втором — специфическая социальная общность.
Как материализованная форма развития человеческой цивилизации город представляет собой особый тип поселения, территориально-пространственное образование. Это поселение людей в рамках относительно ограниченного пространства, отличающееся пространственной концентрацией, скоплением людей, жилищ, вещей, отношений. Город как пространственная организация характеризуется длительностью, долговременностью существования, особой пространственной организацией, проявляющейся в ее архитектурном облике. Город выделяется численностью его жителей (заметим, что для предания по-
селению статуса города значение имеет не некоторое абсолютное число жителей (12 тыс. или 250 человек), но факт численного преобладания населения на данной территории по отношению к окружению). Город имеет особое место в системе расселения: чем более крупным является город, тем более центральную позицию он занимает, являясь узлом связи, коммуникации, власти и пр. Город представляет собой искусственно созданную человеком среду обитания, систему, в которой происходит взаимодействие различных сред (социальных — экономических, политических, национальных, культурных и природных, экологических и пр.).
Как социально-территориальная общность город отличается тем, что в нем образуется особый социотип личности — горожанин, имеющий специфические психологические реакции, ценности и установки, поведенческие стереотипы. Своеобразие типа жизнедеятельности горожан фиксируется категорией «городской образ жизни». Городская социальнотерриториальная общность отличается спецификой выполняемых работ, деятельностью, которая определяется либо путем перечисления ее видов (городская деятельность — это в основном не сельскохозяйственная, но промышленная, производственная, торговая, научная и т. д.), либо через подчеркивание ее качественного своеобразия — это интенсивная, разнообразная, концентрированная, интегрированная, дифференцированная деятельность. Типичные для городской общности виды деятельности часто обозначаются как функции города.
Городская социально-территориальная общность существует в виде социально-стратификационной системы, в том числе по собственно социально-пространственному признаку выделяются городские социально-пространственные группы: политические (например, территориальныые общественные самоупраления), экономические (товарищества жильцов, потребителей), социально-территориальные (толпа) [6].
Материально-вещная и личностная компонента города существуют в неразрывной связи. В контексте исторического подхода наибольшее значение имеет личностный элемент — город порожден трудом человека и в этом смысле как материально-вещное территориально-пространственное образование город вторичен. Город «умрет» в том случае, если его покинут люди. В то же время, будучи созданным, в процессе своего функционирования город как материализованная, овеществленная среда жизнедеятельности оказывает определяющее влияние на развитие социума: каждое новое поколение вступает в жизнь, социализируюясь в рамках уже существующей, в том числе материально-вещной, среды. Именно в этом смысле можно оценить то огромное значение, которое имеет город для человека и человечества.
Сегодня в городах проживает чуть больше половины населения планеты, но место городов в зем-
ной цивилизации можно расценивать как доминантное. Города являются центрами земной цивилизации. Ни в одном другом типе поселений нет такой концентрации промышленности, науки, культуры — всего того, что создало человечество. Города—первоисточники всех социальных инноваций: открытия науки, достижения культуры, развитие техники, информация, политические решения, мода проистекают из города, а не из деревни. Попадание человека в город предполагает лучшие условия его социализации. Город создает более комфортные условия для учебы, труда, быта, отдыха людей. Здесь у человека больше шансов получить хорошее образование, найти работу, развлечься. Многочисленность населения, мобильность жизни порождает особую атмосферу, которая отличается от атмосферы малых поселений.
Вместе с тем как пространственная целостность город достаточно противоречив. Большие размеры городов, большая протяженность поселения и высокая плотность концентрации населения — все это не только создает преимущества города, но и его недостатки. Так, в экономическом плане огромный город порождает массу проблем: большая протяженность коммуникаций приводит к их дороговизне, огромные усилия необходимы для бесперебойного и качественного обеспечения населения жильем, электроэнергией, пищей, теплом, одеждой. Одной из самых актуальных проблем города продолжает оставаться транспортная проблема. Многомиллионные скопления населения в рамках ограниченной территории — благоприятный фактор для распространения болезней, эпидемий. В большинстве городов мира продолжает оставаться острой экологические проблемы городов. К этому списку можно добавить обширный список социокультурных проблем—преступность, наркомания, проституция, бездомность, безработица.
Несомненно, каждая из перечисленных проблем порождается не только социально-пространственным фактором городской среды, но следует заметить, что этот фактор является обязательным компонентом, участвующим в ее возникновении, а в некоторых случаях этот фактор является решающим.
Как социально-пространственная целостность город образует «пространство мест» и «пространство сил». Пространство мест — оценка городской среды с точки зрения ее насыщенности различными элементами (например, промышленными предприятиями, культурными заведениями, местами отдыха и развлечений, торговыми или транспортными точками, концентрацией тех или иных национальных групп, бедных и богатых слоев населения и пр.). Пространство сил — оценка городской среды с точки зрения системы отношений и взаимосвязей — выявление интенсивности контактов, их характера (конфликты, разногласия, консенсус), степени влияния на ближайшие и отдаленные пространственные места.
Производимые человеком изменения в матери-ально-вещной компоненте городского социального пространства влекут за собой и изменения в городской социально-территориальной общности. Так, например, в прошлом на Урале строительство на территории города крупных промышленных предприятий означало образование относительно независимых поселенческих микрорайонов, микрогородков внутри города, так как промышленные предприятия брали на себя не только производственные функции, но и функции социальные — строили заводские школы, больницы, имели свой жилищный фонд и пр. Эта тенденция, хотя и в другой форме, продолжает действовать и сегодня. Так, появление в городах огромных торговых супермаркетов, в которых населению предлагается комплекс самых разнообразных услуг (промышленные и производственные товары, кафе, рестораны, парикмахерские, кинозалы и пр.) изменило поведение жителей — целью посещения таких комплексов стала непросто покупка, но и общение, развлечение, познание, отдых. Когда прибывающие в город эмигранты получают возможность компактно поселиться на территории города, они приобретают необходимое условие для образование своей национально-культурной общности.
Попадание человека в то или иное социальнопространственное место — будь то город в целом или отдельный район (гетто, элитный район, центр и пр.) — означает попадание в силовое поле, которое навязывает человеку определенные виды активности, стереотипы поведения и мышления. Глубокие социально-пространственные различия могут послужить одним из существенных факторов социальной напряженности и даже привести к конфликтам (например, конфликтам молодежных территориальных группировок).
В крупном городе социально освоенное пространство имеет большую ценность, чем просто территория (земля, участок) в черте города. Место в центре города или территория с хорошими коммуникациями, транспортными каналами стоит существенно дороже места на периферии города. Нередко городская территория становится предметом раздоров, конфликтов между разными социальными субъектами. При этом предметом спора может быть как количественный фактор (например, борьба собственников за размеры территории, за тот или иной участок земли), так и качественные факторы, определяющие ценность того или иного пространства (например, столкновения между жильцами, борющимися за чистоту и тишину в местах своего проживания, и автомобилистами, паркующими свои автомобили во дворах на газонах).
Обладание тем или иным местом в социальном пространстве является фактором престижа. Во многих российских, в том числе уральских городах проживание в центре города до сих пор считается бо-
лее престижным, нежели проживание на окраине. В каждом крупном городе есть «золотое гетто» — места проживания элиты, людей богатых, и своеобразные «черные гетто» — места проживания менее обеспеченных горожан.
Приведенные примеры показывают, что использование теории социального пространства применительно к феномену города позволяют выявить существенные факторы функционирования и развития города как средовой целостности. Знание противоречий и тенденций развития городского социального пространства может стать важным инструментом в управлении городом.
Изменения в городском социальном пространстве происходя как в результате внутренних процессов, так и под влиянием общемировых тенденций.
Города в глобальном социальном пространстве. Реальностью конца XX века стала глобализация. Глобализация — современный этап в развитии мировых интеграционных процессов. Это тенденция к образованию всемирной, единой сети отношений во всех сферах жизни общества — в экономике, политике, культуре и т. д. Сегодня глобализация — одна из наиболее актуальных исследовательских тем, волнующих мировое научное сообщество. Исследованию глобализационных процессов на уровне городов посвящены работы большего числа ученых. Теория социального пространства оказывается актуальной и эффективно работающей и при изучении глобализационных процессов на уровне городов.
Глобализация выражается в ряде новых явлений (форм), возникающих в разных видах социальной активности человека. В сфере экономической активности глобализация выражается в возрастании международных транспортных потоков, потоков товаров, услуг, капиталов, технологий. Усилились мировые инвестиционные процессы, всеобщее признание получила единая валюта (сначала доллар, а затем евро), возросла численность и усилилось влияние транснациональных корпораций (в настоящее время их насчитывается около 40 тыс.). В результате экономика отдельных государств и городов стала более зависимой от экономических процессов в других странах, во всем мире. В информационнокоммуникационной сфере глобализация проявляется в широком распространении новых средств связи, прежде всего компьютерных технологий, в создании сети Интернет. Благодаря Интернет стал более оперативным доступ к информации, люди в разных уголках планеты получили эффективный способ общения. В сфере политики усилились межгосударственные, межправительственные контакты, возросла роль международных организаций в решении актуальных проблем, затрагивающих разные страны. Сегодня все чаще процессы, происходящие внутри той или иной страны, становятся предметом пристального внимания со стороны мирового сообщества, вызывают реакцию в виде международной
помощи (или осуждения). В сфере кулыуры активно развивается межкультурная коммуникация, в том числе языковая. В сфере территориально-пространственного взаимодействия наблюдается усиление миграционных потоков. Причины этих потоков многообразны: поиск работы, нового места жительства, туристические поездки и пр. По оценке ООН сегодня примерно 50—80 млн. человек живут в странах, где они не родились.
Глобализация представляет собой новый этап в развитии цивилизации, возникновение единого социального пространства, усиление всемирных связей, контактов, отношений.
Развертывание глобализационных процессов сопровождается изменениями, происходящими как на уровне всей мировой урабанизационной системы в целом, так и на уровне внутригородских процессов.
Реальным проявлением глобализационных процессов на уровне городов является образование мегаполисов, агломераций и конурбаций—превращение городского социального пространства территорий в сгустки населения, огромные социально-экономические, политические и культурные центры. Мегаполисы представляют собой очень большие агломерации людей. Сегодняшние мегаполисы—13 по классификации ООН — имеют население свыше 10 млн человек. Они служат узлами глобальной экономики, концентрирующими административные, производственные и менеджерские высшие функции на всей планете, контролируют средства массовой информации, «реальную политику силы и символическую способность создавать и распространять сообщения» [7, с. 378]. Предполагается, что вскоре в мире будет порядка тридцати мегаполисов с населением до 25 млн человек каждый, связанных между собой плотной паутиной электронных сетей, цифровыми спутниковыми телефонами, аэропортами с высокой пропускной способностью, особыми зонами торговли. К ним относятся Токио и Осака (Япония), Сан-Паула, Рио-де-Жанейро (Бразилия), Нью-Йорк, Лос-Анджелес (США), Сьюдад де Мехико (Мексика), Шанхай, Пекин (Китай), Бомбей, Калькутта (Индия), Буэнос-Айрес (Аргентина) Сеул (КНДР), Москва (Россия), Джакарта, Каир, Нью-Дели, Лондон, Париж, Лагос, Дакка, Карачи, Тяньцзинь. В стадии активного формирования находятся огромные китайские мегаполисы Гонконг, Шен-чжень, Гуанчжоу, Макао, Чжухай.
Глобализационные процессы порождают новые учреждения, организации и отношения внутри городов. Они приводят к структурным сдвигам и возникновению новых тенденций в городском социальном пространстве. Главная отличительная черта этих процессов—нарастание интеграционных процессов в одних участках социального пространства сопровождается усилением процесса дифференциации в других участках. Образующееся новое социальное пространство иерархично, но его нельзя
представить как доминирование нескольких городов: различные процессы (финансовые, торговые, консалтинговые, информационные и пр.) идут с разной интенсивностью в разных участках этой сети.
Исследование глобального города, проведенное Саскией Сассен, [8] показало совместное господство Нью-Йорка, Токио и Лондона в международных финансовых и в большинстве консалтинговых и деловых услугах международного масштаба. Эти три центра, вместе взятые, охватывают в мировом финансовом обороте все часовые пояса и работают в системе бесконечных сделок как единое целое. При этом в некоторых специфических операциях важную роль играют и другие центры: Чикаго и Сингапур, Гонког, Осака, Франкфурт, Цюрих, Париж, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Амстердам и Милан, Мадрид, Сан-Паулу, Буэнос-Айрес, Мехико, Москва, Будапешт.
Глобализационные процессы проявляются в изменении всей, в том числе и периферийной, системы мирового городского социального пространства. М. Кастельс отмечает, что в процессе разворачивания глобализационных процессов те виды деятельности и услуг, которые не требуют высокой квалификации, постепенно рассеиваются на периферию мегаполисов, на менее развитые регионы. При этом во всех случаях децентрализация конторской работы затрагивает второстепенные функции, а стратегия разрабатывается в крупных офисных корпорациях в центрах [7, с. 362].
Возникает многоэтажная система социально-экономического расслоения городского социального пространства. Научно-исследовательская, опытно-конструкторская работа, инновации и изготовление прототипов сконцентрированы в индустриальных центрах, с высоким уровнем жизни; квалифицированное изготовление деталей производится на отдельных заводах обычно во вновь индустриализированных областях на родине; полуквалифицированная массовая сборка и проверка в значительной части сконцентрирована на оффшорных предприятиях; приспособление электронных устройств к нуждам заказчика, послепродажное обслуживание и техническая под держка организованы в региональных центрах и разбросаны по всему земному шару.
Глобализационные процессы, сближая города, в то же время ведут к еще большему обогащению богатых и обнищанию бедных, углублению пропасти и противоречий между центром и периферией, к разделению стран не включенные в современный мир и исключенных из него, к напряжению стратификационного поля городского социального пространства. Так, по мнению Кастельса, в разворачивающихся глобализационных процессах отмечается тенденция, при которой размещение полуквалифицированных рабочих на тех же территориях, на которых живут ученые и инженеры, «в господствующем социальном контексте экономически не выгодно и социально неуместно» [7, с. 364].
Возникают новые проблемы и в сфере занятости. С одной стороны, современное глобальное общество является обществом безграничных возможностей, обеспечивающим высочайшую производительность труда на базе новейших технологий. С другой, по мнению специалистов, для обеспечения эффективного функционирования индустриальноинформационного общества достаточно 20 % наиболее квалифицированных работников, ученых и специалистов планеты. Сегодня они в подавляющей части уже интегрированы в эту систему. В связи с этим возникает проблема занятости остальных 80 % населения. Для поддержания на современном уровне мировых технологий в сельском хозяйстве на планете нужно 2—8 млн чел. А сейчас в нем занято 25—30 млн человек. Джон Гейдж, главный управляющий корпорации Sin Microsystems отмечает, что хотя у них работает 16 тыс. человек, им реально нужно всего 6—8 человек (!) [9].
Если мировое сообщество не найдет выхода из нарождающейся тенденции, то в будущем социальная структура поляризуется в отношении 20 : 80. При этом 20 % населения будут «иметь все», а остальные 80 %, лишенные полноценной работы, опустятся на социальное дно. В богатых странах уже не будет среднего класса. Обострится проблема взаимоотношений между группами, станет весьма вероятным всемирный социальный конфликт.
Сочетание пространственного рассеивания и глобальной интеграции дало новые стратегические направления развития крупных городов. М. Кас-тельс отмечает, что исторически долгое время города имели значение в качестве центров международной торговли и банковских операций. Теперь в новых условиях, города функционируют в четырех новых направлениях; во-первых, как командные пункты организации мировой экономики, отличающиеся высокой концентрацией хозяйственной деятельности; во-вторых, как основные резиденции финансистов и специализированных в сфере услуг фирм; в-третьих, как места размещения производства, включая производство инноваций в ведущих отраслях; в-четвертых, как рынки для производственных продуктов и инноваций [7, с. 360]. Иными словами, управление — финансы — услуги — производство — рынок — таково направление изменений в иерархии функций городов, включенных в глобальную систему городского социального пространства.
Как отмечалось выше, городское социальное пространство можно представить как «пространство мест» и «пространство сил». М. Кастельс считает, что «глобальный город — это не место, а процесс. Процесс, посредством которого центры производства и потребления развитых услуг и местные сообщества, играющие при них вспомогательную роль, связываются в глобальные сети на основе информационных потоков...» [7, с. 363], что истори-
чески укоренившаяся логика пространства мест дополняется сегодня новой логикой — логикой пространства потоков. Разделение труда по функциям, выполняемым по разным территориям важно, но не являются сутью новой пространственной логики. Возникает новая городская форма — информационный город. Это процесс, в котором структурно доминирует пространство потоков.
На наш взгляд, крупный город всегда был не только «местом», но и «потоком» — системой связей и отношений, связывающей его с другими городами и поселениями. В современных условиях было бы точнее говорить о значительном усилении этих процессов и большей, иногда доминантной роли в функционировании и развитии городского социального пространства. При этом следует согласиться с тем, что в отдельных случаях пространственная локализация может быть менее существенной, чем информационная.
В настоящее время глобализационные процессы в мире только начинают набирать силу, их будущее суммарное воздействие на цивилизацию вариативно, оно более четко проявится со временем.
Глобализация — явление противоречивое, в нем есть как положительные, так и отрицательные моменты, они могут быть стихийными и сознательными, являться как результатом естественного и постепенного развития мировых интеграционных процессов в сфере экономики, техники, культуры, так и представлять собой продуманную политику, которая учитывает (или не учитывает) интересы всех участников интеграционных процессов.
Глобализационные процессы пока не доминируют над внутригородским процессами, они находятся в стадии развертывания. Так, наряду с усилением международных экономических отношений, экономика большинства стран и городов в значительной степени продолжает оставаться «закрытой экономикой». В настоящее время 72 % мировых иностранных инвестиций приходится на капиталовложение США, ЕС и Японии друг в друга [9, с. 62]. Не столь грандиозны и темпы распространения Интернет. К середине 2000 г. число пользователей Интернет на планете было близко к 304 млн. При этом 88 % пользователей жили в странах, численность населения которых составляет менее 15 % жителей планеты. В США и Канаде, где живет менее 5 % мирового населения, сосредоточено более 50 % пользователей Интернет. Да и там типичными пользователямми сети являются не все социальные группы, а в основном мужчины моложе 35 лет, с высшим образованием и высоким уровнем доходов. Таким образом, современный пользователь всемирной информационной паутины — англоговорящий городской житель. В России число пользователей Интернет в настоящее время по некоторым оценкам составляет около 20 % населения страны, хотя темпы его распространения возрастают. При этом
доступ во «всемирную сеть» имеют в основном жители крупных городов (с численностью более
1 млн жителей), учащиеся и сотрудники вузов, НИИ, крупных государственных учреждений, промышленных и финансовых организаций. Большинство населения городов и сами города как целостности продолжают жить в логике пространства мест, воспринимая свою территорию как социально освоенное физическое пространство.
Сегодня, благодаря глобализационным процессам в городском социальном пространстве, мы становимся свидетелями возникновения единого, взаимосвязанного и взаимопроникающего мира. Издержки и выгоды процесса глобализации распространяются между участниками крайне неравномерно. Понимание глобализационных тенденций дает знание новых моделей развития мирового сообщества, позволяет человеку лучше ориентироваться в современную эпоху и более эффективно влиять на городское социальное пространство.
Литература
1. Краткий словарь по социологии.—М.: Политиздат, 1989. — 477 с.
2. Социологический энциклопедический словарь. На русском, английском, немецком, французском и чешском языках. / Ред.-коор. Осипов Г.В. — М. : М-НОРМА, 1998. — 480 с.
3. Бурдье, П. Социология политики. Пер. с фр. / сост. общ. ред. и предисл. Н.А. Шматко / — М. : Socio-Logos. 1993. — 333 с.
4. http://www.roerich.com/zip/nauka_3l.zip.
5. Заборова, Е.Н. Социологический анализ городского социального пространства. Автореферат дисс. ... докт. соц. наук. — Екатеринбург, 1997.
6. Заборова Е.Н. Социология города: горожанин в системе городских групп. — Екатеринбург, 2001.
7. Кастельс М. Информационная эпоха. Экономика. Общество, культура. — М. : ГУ ВШЭ, 2000. — 606 с.
8. Sassen, Saskia( 1991) The Global City: New York, London, Tokyo, Princeton, NJ: Princeton University Press.
9. Ганс-Петер Мартин, Харальд Шульманн. Западная глобализация. Атака на процветании и демократию: Пер. с нем. — М., 2001.
10. Ракитянский, Н.М. Россия и вызовы глобализации // Социологические исследования. 2002. №4.
