CC BY
108
АСТРАХАНСКИЙ ВЕСТНИК ЭКОЛОГИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
№ 3 (21) 2012. с. 54-63.
ФЕНОМЕН ГЕШТАЛЬТА В ПАРАДИГМЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ
ГЕОГРАФИИ
Владимир Николаевич Бочарников Тихоокеанский институт географии ДВО РАН, г. Владивосток
vbocharnikov@mail .ru
гештальт, человек, информационное общество, социально-экономическая география
Социально-экономическая география в России принадлежит к наукам, сформировавшим свою основную теоретическую базу под влиянием структурализма в 70-х годах прошлого столетия. Процесс последовательной гуманизации последних десятилетий предопределил необходимость глубоких перемен в теории и методологии общественных наук, усиливающийся необходимостью междисциплинарного взаимодействия в решении сложных проблем взаимоотношений человека, общества и природы. Обсуждаются общеметодологические вопросы развития парадигм общественной географии, привлекается внимание к развитию использования концепта гештальта в географии.
GESTALT PHENOMENON IN THE PARADIGM OF HUMAN GEOGRAPHY
Vladimir Bocharnikov
Pacific Institute of Geography Far Eastern Branch of the Russian Academy of Sciences,
Vladivostok, Russia
gestalt, person, information society, social-economic geography
Social and economic geography in Russia belongs to the sciences that formed its main theoretical basis for the influence of structuralism in the 70's of last century. Process consistent humanization decades predetermined need for profound changes in the theory and methodology of the social sciences, and the increasing need for interdisciplinary collaboration in solving complex problems of relationship between man, society and nature. Discusses the general methodological issues of development paradigms human geography, drawing attention to the development of the use of the concept of gestalt in geography.
Научное мировоззрение — это взгляд на мир (Вселенную), на природу и общество, на все то, что нас окружает, и что происходит в нас самих. Таковое ныне всецело основано на достижениях современных наук, оно характерно своим особым «духом» и формируется особым методом научного познания. Известно, что самые разнообразные научные основания определяют стратегию научного поиска; вполне очевидно таковые опосредуют включение полученных результатов в культуру соответствующей исторической эпохи.
Исходная формула науки состоит в том, чтобы знать, следовательно - предвидеть; предвидеть так, чтобы действовать со знанием дела. Сам научный предмет гуманитарного знания образует широкий спектр феноменов, обобщенных в единый концепт - «мир человека». Принимая тезис, что целью любой науки является описание, объяснение и предсказание
процессов и явлений действительности, следует отметить, что из всех наук география отличается особенной широтой своего объекта исследований [1 -3].
На рубеже ХХ и XXI веков на Западе начался своеобразный ренессанс традиций «гуманистической географии», первый расцвет которой пришелся на 1970 -е - начало 1980-х годов. Хотя с начала 1990-х гг. она на Западе больше уже не позиционируется как самостоятельно научное направление, традиции «гуманистической географии» нашли очень широкое применение в современных культурно-географических исследованиях. В рамках развития современной науки отчетливо прослеживается приоритетность социокультурной размерности, что позволяет задуматься о новых тенденциях, которые появились на стыке естественного и гуманитарного познания [4].
В последние десятилетия предметная организация науки все больше вытесняется проблемной, ключевым понятием этой науки обозначается - «географическое пространство». География, ее методология и теория, со всей системой своего понятийного аппарата, исторически сформировалась в условиях значительного взаимодействия разных сфер научного познания, а географическое знание не только связано с истинностными оценками, таковое способно воздействовать на человека через особую этику своего территориального присутствия. В такой принципиальной методологической позиции, следует констатировать, что осваивая природу, отдельный человек обобщает, сохраняет, накапливает, вбираемый всем социумом опыт, сохраняющийся в традиции многие тысячелетия. Его выражением служат интерпретации, а любое создание естественнонаучной картины мира невозможным будет без привлечения философских категорий.
Текущие приоритеты развития географической науки и географического образования, выраженные в социологизации, гуманизации ее знаний и усилении комплексного цивилизационного подхода, актуализирует ее роль в поликультурном тренде постнеклассического развития при одновременном формировании особых основ гуманитарной географии [5-6]. М.А. Розов, в контексте взаимодействия философии и географии, огласил выдающийся тезис французского лингвиста Гюстава Гийома: «Наука основана на интуитивном понимании того, что видимый мир говорит о скрытых вещах, которые он отражает, но на которые не похож. Поставив вопрос о том, что мы еще не знаем, мы способны хорошо узнать, что именно следует искать, исследовать, какой подход, научный метод, дисциплину следует выбрать...» [7].
Современное понимание гуманизма базируется на привязке объектов мира человеческого бытия к общественному целому, на фоне которого развертывается действительность индивида. Географы, философы, политологи, социологи, культурологи, также как физики, математики, биологи и др., каждый с позиции собственного дисциплинарного взгляда осознают, что человечество вступило в новую стадию своего развития, когда, по словам, высказанным ещё В.И. Вернадским, «мы присутствуем и жизненно участвуем в создании в биосфере нового геологического фактора, небывалого ещё в ней по мощности и по общности» [8]. Общество - это конструированный (идеальный) тип социального, в рамках цивилизации таковой оформляется государством, а коллективная деятельность направляется как на удовлетворение потребностей «действующего человека», его окружения, так и самого общества в целом.
В географии знания организуются на стыке социального, природного и экзистенциального секторов познания. Главный объект географии гуманитарного характера -корреляционные отношения (связи, взаимодействия, циркуляция, кругообороты, потоки, системы), приуроченные к конкретной пространственной арене, имеющие, как правило, сложный, интердисциплинарный характер, и способные описывать «междисциплинарную» реальность социума. Философский подход, основанный на идее структуры - структурализм, -возник во Франции ХХ в. во многом как альтернатива немецкому научному направлению Рене Декарта, придающему особое значение такой категории как субъект применительно к человеку.
Слово «структура» переводится с латинского языка как «строение, порядок, упорядоченное расположение, относительно устойчивый способ организации системы, ее внутренних отношений». Категория «современный человек» - это аналитическая конструкция, отражающая основные характеристики социального бытия множества отдельно взятых индивидов, возникает явление системности - структура. Во второй половине ХХ в. парадигма структурализма в философии уступила место постструктурализму и постмодернизму. Мишелем Фуко было введено понятие дискурса - речи погруженной в жизнь, или называемого текстом, рассматриваемым в единстве с психологическими, прагматическими, социальными и культурными факторами его создания и функционирования.
Человек, по Фуко, не является сам источником дискурса, он только группирует уже существующие и изменчивые дискурсивные сети реальности и становится источником их смысла и значений [9]. Дискурс как речь, погруженная в жизнь, существует виде истории, и каждый человек рождается в историях. Совокупности историй формируют мировоззрение человека, а восприимчивость обеспечивает возникновение новой истории и соответственное расширение дискурсивного поля. С момента его появления на свет вокруг него происходит неисчислимое множество событий, однако, окружающий его исторический, социальный или семейный контекст располагает к тому, чтобы помнить и рассказывать истории одних событий, тем самым - вносить их в область сказанного, а другие оставлять без ответа, то есть не -сказанными или не-дискурсивными. Так очевидно, мир не был создан однажды, он творится каждый раз, когда рождается новая история, возникает новый текст.
Человечество стало успешно обживать новое пространство, создавая информационное общество, в котором влияние его технологий изменило прежнюю природу и статус знания, прежде всего в смысле появления недоверия к прежнему знанию, функционирующему в форме «больших историй». В современных условиях, с помощью информационной составляющей «стираются» пространственные барьеры; в политике и экономике, разница в возможностях оперативной обработки и использования информации обеспечивает исключительность конкурентных преимуществ. Ныне конкретная личность управляет информационными потоками в ресурсном поле, сознательно выбирает и осваивает новые каналы пополнения информации, используя при этом личностный опыт формирования уже сложившихся ресурсных полей [10]. Гуманизм третьего тысячелетия снимает с человека ограничения его индивидуально-определенного бытия и предлагает ему бытие универсума, границы которого трудно вообразить, в этом и проявляется уникальность непредсказуемости в развитии информационной среды.
Смирновым М.А. обсуждается понятие информационной среды (информационного пространства) рассматриваемого как отражение географической среды, и утверждается о ее важнейшей роли в историческом формировании социумов на планете [11]. Это понимание актуальности научно-когнитивного присутствия должно базироваться на привязке объектов мира человеческого бытия к общественному целому, на фоне которого развертывается действительность индивида. Впрочем, для создания целостного образа требуется определённая гипотеза, позволяющая как увидеть имеющиеся достижения, так и определить те ситуации и места, где не достает сведений для достижения целостности. Концепция холизма, тем самым получает свою полноту и определенность в когерентном взаимодействии с общенаучными концепциями универсального эволюционизма и синергетической самоорганизации, создавая в свою очередь в географии, голографический эффект объемного, целостного видения мира.
Отметим, что в самом общем смысле информация - это сведения о чем-то; это процесс, в котором человек (или прибор) считывает и переводит в удобный для понимания и трансляции «текст», заложенный в самом объекте, его структуре, свойствах, функциональных результатах проявлений самого наблюдаемого объекта. Чем точнее (понятнее) получаемый текст сообщения, тем в большей степени таковой снимает неопределенность познаваемого объекта, и, следовательно, тем в большей степени, можно продвинуться в получении нового знания. В
термодинамике понятие «информация» связывается с определенностью состояния системы, в противоположность энтропии, которая характеризует максимальную системную неопределенность, выравненность энергетических потенциалов и максимальную хаотичность элементов системы.
Современные ученые-физики своими работами полностью изменили наши обычные представления о материи, пространстве, времени, причинно-следственных связях и т. д., придя к традиционному образу мышления восточных мистиков, которые никогда не разделяли материю и дух и всегда воспринимали все объекты и явления этого мира как разные, но глубоко взаимозависимые аспекты одной и той же «вечно движущейся, живой, органической, духовноматериальной» реальности [12]. Иерархия структур информационных профилей показывает, что информационная среда отдельной территории представляет собой «слоеный пирог», каждый из слоев которого и они вместе оказывают определенное влияние на эволюцию территории, территориальные хозяйственные и общественные структуры. В такой констатации взамен бесстрастного ценностно-нейтрального логико-понятийного изучения законов природы мы получаем новую постнеклассическую парадигму как результат бифуркационного развития естественных наук. При этом высокие коммуникационные технологии создают возможности ускорения действий в информационном пространстве, что требует все большего превращения современного общества в «общество мечты».
Человек как биосоциальное существо для полноценной жизнедеятельности и развития нуждается не только в качественной социальной среде, но может еще в большей степени зависит от высокого качества окружающей его природной среды. При этом человеческое мировоззрение заключает в себе противоречивое единство различных аспектов бытия, где основным способом взаимодействия человека с миром является его деятельность. Трофимов А.М. и Красовская Т.М. пишут: «Исходные философские идеи новой науки: единство мира -это действие на всех уровнях организации общих законов; системное видение в противовес механистическому; синтез детерминизма, многовариантности и случайности; отказ от концепции редукционизма; нахождение изоморфных законов в различных областях» [13].
Социально-экономическое крыло географии гораздо ближе, естественнее подходит к постнеклассической схеме развития, ибо именно это крыло испытало на себе воздействие количественной и философской революций, значительно видоизменяясь под воздействием их, что привело к появлению школы теоретической и количественной географии. Но в постнеклассической науке любая естественнонаучная модель, игнорирующая факт присутствия человека в мире, трактуется ныне как заведомо недостоверная. Культурологическое осмысление Э. Соколова принципиально дополняет известные «три мира» Карла Поппера (мир идей, мир природы, мир человеческий) - новым четвертым виденьем - мир культуры [14].
Культуролог П.Ю. Черносвитов доказывает тезис о том, что эволюция жизни и культуры также убедительно подтверждает существование закона сохранения информации [15]. В интеграционном модусе географии значимость информации заключается в ее организующем аспекте, когда она становится ресурсом, активно влияющим на развитие общества, отдельных его групп, и в совокупности с действием других факторов (ресурсов) она приводит к пониманию определенной территориальной дифференциации общества и производительных сил [16]. Как системное действие, формирование и удовлетворение потребностей человеком, предопределяет и рационализирует некое поведение, что входит уже в сферу деятельности поведенческой географии. Потребности человека происходят из его биосоциальной структуры, что представляется зачастую весьма противоречивым образом разными типами познания.
В современном обществе очевидна все более явно проявляющаяся зависимость, материального производства и жизни общества от продуктов и услуг естественной природы, что, несомненно, накладывает определенные ограничения на деятельность человека в условиях все более интенсифицирующегося процесса антропогизации. Тем самым, «разжигается» особый конфликт, возникает проблема несоответствия между реальным человеческим (многомерным)
пространством и таковым, определяемых в узко ориентированном, часто предельно абстрагированном научном познании. Каждый человек выступает как единство трех своих ипостасей (организма, личности и души), специфические потенциалы которых реализуются в его мироотношении.
Человек - творец, а его творение - следствие постоянно происходящих информационных процессов, хотя сама ценность информации определяется как вероятность достижения некой поставленной цели с ее помощью [17]. Современный «срез» к исследованию диктуется скорее потребностями общественного развития - сменой цели развития общества (переход от удовлетворения основных потребностей людей к удовлетворению индивидуальных), а, следовательно, бывает, опосредован обязательной разработкой эффективных методов управления таким индивидуальным человеком, хотя и при необходимом учете территориально-общественных интересов. Совершенно неслучайно, что в уже миновавшую эпоху постмодернизма в зарубежной теории появились такие направления как география восприятия. вкусов. потребления. Данный вектор вводит совершенно иные ценностные ориентации и новые гуманитарные идеалы в наиболее обширные блоки научного познания - естествознание и обществознание.
Современная теория социально-экономической географии представляет собой многослойную, многоаспектную и фрагментарную совокупность учений, концепций, парадигм. В ней превалируют частные теории (экономического районирования, ТПК, систем расселения населения, геоурбанистики, полюсов роста и т. д.), но отсутствуют базисные, интегрирующие и синтезирующие теории, включающие непосредственно отдельного человека. Можно отметить, что в системной концепции организации человеческой психики, которую начали разрабатывать с 1960-х годов, работы отечественных психологов (Б.Г. Ананьев, Л.М. Веккер и др.) было успешно показано, что познание природы психического требует учитывать не только собственно психологические закономерности, но и определяющие их биологические, а также более общие, кибернетические и математические законы и принципы, что позволяет находить общие позиции с представителями других наук, использующих системный подход. Несомненно, что структурированность и сложность психологических феноменов не менее выразительны и многовариантны, чем в территориальной организации геопространства, рассматриваемой в социально-экономической географии (СЭГ) [18-19]. Впрочем здесь можно найти креативные факторы регионального развития и конструктивистский синтез российской СЭГ в связке с российскими когнитивными науками (школа Н. Бехтеревой в психологии и физиологии мозга) и учение о ландшафтной экономики (роль ландшафтных факторов в процессах рождения и миграции талантов), что вводит новый взгляд на интенциональность человеческого.
Общественная (гуманитарная) география, социальная и гуманитарная география, также как и обозначения ее другими синонимами (география общества и человека, география человека.), представляют собой обширную группу социально -экономических географических дисциплин, в рамках которых географы стараются собрать-объединить очень разносторонние, многоуровневые и многообразные исследования, связанные с человеческим обществом и деятельностью в единый комплекс [20-21]. В отечественной практике СЭГ занимается изучением закономерностей пространственной организации географических явлений и естественно-социальных феноменов различной природы и разного генезиса. В последние десятилетия внимание ученых привлекают процессы, происходящие в так называемых неравновесных диссипативных структурах, или структурах, далеких от равновесия [22].
Современный аппарат социально- и экономико-географических исследований необходимо дополнить понятиями, принципами, терминами «нелинейной» географии, что может обеспечить выявление новых закономерностей, например, при разработке теоретических основ неравновесности и самоорганизации территориально-производственных систем как упорядоченных целостностей. В этом направлении теории регионального развития
представляют особый научный интерес в зависимости от того, в какой степени ими «осваивается» категория географического пространства. Если принять, что разрабатываемая на этой основе теория, или парадигма, позволяет дать объективное объяснение процессам, определяющим материальную действительность, то можно выделить и развивать новый для географии - социально-психологический уровень человека.
Изучение психики сейчас не только прерогатива психологической и биологической науки, но и через ее гуманитарную составляющую очень важна ныне для географии. Человек -это система, и способности и потребности его будут свойствами ее в процессе достижения нужных условий человеческой жизнедеятельности. Как и в любой системе, многообразие, устойчивость и теснота связей в человеке позволяет формировать уникальные для каждого человека комплексы способностей и потребностей, и его специфика структурно -функционального устройства отражает каким образом некий индивид через свои проявления актуализируется в природном, социальном и духовном. Но особая часть этого связана с сознанием и когнитивными аспектами, и здесь требуются новые форматы в разработке принципов схем районирования (социально-экономические, эколого-экономические и социально-экологические и др.) как переосмысление новой «рамки», в которую природу обрамляет социум, состоящий из индивидов и социальных институтов. Поэтому в добавление к обычно упрощаемой схеме географами или экономистами территориальных зависимостей следует добавить тезис, состоящий в препозиции того, что у человека наличествует рефлексия -как особая направленность познавательной деятельности на свои собственные акты, и как следствие, у каждого человека формируется сой «образ мира» (А.Н. Леонтьев).
Во многих современных работах, психологи успешно находят параллели, существующие между областями физического и психического, те, что подчиняются объясняются аналогичными закономерностями. Кристиан фон Эренфельс (1859—1932), психолог, один из предшественников Гештальта, еще в начале нашего века подчеркивал, что «целое — это некая реальность, отличная от суммы его частей». Форме присуща завершенность, структурированность. И внешнему наблюдателю кажется, что именно ей и принадлежит контур. Но фигуру можно выделить только на некоем фоне; поэтому как особый концепт такого восприятия был выбран и назван особым термином - гештальт. Тем самым, подтверждается хорошо известные философские основания: не предмет имеет форму, он сам есть форма — Гештальт, специфическое, ограниченное, структурированное, значимое целое [23 -24].
«Гештальт», с нем. - форма, вид, фигура, и в соответствии с этим обозначается действие по принятию формы или созданию структуры. Но это еще и непрерывный процесс, в результате которого происходит выделение (смена) основной фигуры из фона, так в психологии под гештальтом понимают специфическую организацию частей, которая составляет единое целое. В современных словарях (например, Oxford Dictionary of Geography) обычно указывается только одно, первое по времени значение Гештальта, связанное с гештальт-психологией — теорией, согласно которой наше перцептивное поле (и, кроме того, интеллектуальное и аффективное поля) спонтанно организуется как совокупность структурированных и значимых систем («правильных форм» или сильных и полновесных Гештальтов). Итак, почти столетие назад эксперименты гештальт-психологов наглядно показали, что человеческое восприятие не детерминировано механическим суммированием внешних раздражителей, а обладает своей собственной организацией. Само восприятие зависит одновременно как от объективных, так и от субъективных факторов, относительное влияние которых может меняться: любое
перцептивное поле разделяется на фон и форму, или иначе говоря, фигуру. Таковые представляют субъективную картину человека, формирующуюся от обработки сигналов сенсорных субъективных шкал до формирования смыслового пространства личности и ментальных карт.
Психолог Курт Левин разрабатывал теорию психологического поля, он экстраполирует принципы Гештальт-теории на общую теорию психического поля, тем самым глубоко соединяя
взаимозависимость человека и окружающей его социальной среды. Суть его работы в том, что поведение определяется целостной конфигурацией жизненного пространства человека, балансом между потребностями организма и объектами внешней среды [25]. Здесь определимся на очень простом допущении, что в своем восприятии организм выбирает то, что ему важно и интересно. И здесь поле - именно близко к географическому смыслу термина, это - территория. Согласно разработанной гештальт-психологами теории психологического поля, состояние и поведение человека принципиально не могут быть исследованы вне контекста ситуации -других объектов поля и их взаимоотношений. Следовательно, гештальт — целостный подход к человеческому существу, одновременно охватывающий его сенсорную, аффективную, интеллектуальную, духовную составляющие и способствующий осуществлению «глобального переживания, при котором тело смогло бы заговорить, а слово — воплотиться» (Анн Розье). Таким образом, наблюдаемые объекты оказываются организованными в модели, и само поведение человека основывается на предполагаемой, а не фактической окружающей среде. Сама среда может быть очень различна в зависимости от индивидуальной культурной основы каждого индивида. Но никакой наблюдаемый феномен сам по себе не является объективной реальностью [26].
Гештальт — это ответственность человека за собственные выборы и избегания. Каждый работает в своем ритме и решает свои задачи, отталкиваясь от всплывающего непосредственно в данный момент ощущения, эмоции или актуальных потребностей. Повторное переживание «незавершенной» или не до конца разрешенной ситуации из прошлого, а также неуверенность в будущем могут служить отправной точкой для терапевтической сессии, если это относится к индивиду, но мы - люди по-разному, отдельно, и все вместе, должны заниматься терапией наших отношений с природой. В терапевтической практике, гештальт-подход благоприятствует установлению подлинного контакта между людьми, развитию творческого приспособления организма к окружающей его среде, а также осознаванию тех внутренних механизмов, которые слишком часто толкают людей на повторение избитых стереотипов в поведении.
И здесь ситуация с человеком, очень похожа на то, что происходит с каждым из нас в отношении окружающей природной среды. И если для гештальт-психологов важно то, что происходит у отдельного человека, конкретной личности на границе контакта человека как целостного биосоциального существа с окружающей средой, то для географии еще добавляется природный и социальный стороны, поскольку все это входит в ее область изучения. Географы способны более активно работать в направлении разработки теории и методики изучения потребительского спроса как проекции образа жизни и достоинства человека, которая уникальным образом формируется в специфической социально-культурной, духовной и природной среде, что необходимо учитывать, представлять и рассматривать для обеспечения синтеза многих научных направлений, сосуществующих на стыке географии, биологии, экологии, и целого «клона» социальных наук.
Гештальт помогает успешно выявлять человеческие процессы блокировки или обрывы в нормальном протекании цикла удовлетворения потребностей, снимает человеческие маски с избеганий страхов, запретов и иллюзий. Здесь психологические функции человека -совокупность событий между человеком и его окружением, и в этом смысле они являются частью его физиологии, животных функций организма - в той же мере, как и частью среды -окружающей физической и социальной ситуации, и в связи с этим необособимы от обоих контекстов. Принимая, что гештальт-подход стремится не просто к объяснению причин трудностей человека, а к исследованию новых путей их разрешения, а навязчивому стремлению «узнать почему» гештальтистское понимание предпочитает организовать мобилизующий импульс изменения «почувствовать как». Именно поэтому гештальттерапия как производное от одноименной психологической теории получает все большую склонность - рассматривать большие коллективы людей как единую систему, холистическая концепция «единого
организма» лежит в основе применения современного гештальт-подхода в работе с организациями [27].
Доказано, что в мире живого вообще, и в психике, в особенности, проявляется особое свойство самоорганизующихся систем - нелинейность, что значит, живые системы развиваются необратимо, детерминируются неоднозначно, и из предыдущего состояния системы нельзя вывести точно текущее, а тем более, будущее состояние. Но и о прошлом, можно заметить, что оно также имеет вероятностный или многовариантный характер, и это очень верно для СЭГ. Так современная работа Уильяма Кирка по поведенческой модели окружающей среды использует понятие гештальта в широкой области географии человека, и особенно в части объяснения взаимоотношений его с окружающей средой, который впрочем успешно сочетается с широкой проблематикой рассматриваемой в экологической психологии [28 -30].
В области применения гештальт-теории в зарубежной географии активный импульс ее развития основываются на положении, что у человека между стимулом и реакцией лежит восприятие, которое соединяет их в представлениях современных когнитивных и визуальных научных направлений. Здесь проявляется задача понять «побудительные силы процессов» через свойства размытости. В работах Э. Тоффлера, Д. Белла, М. Кастельса, и как особый вариант, от традиционной французской школы географии человека есть необходимость согласования интересов общества, корпорации и личности, стимулирование творческих видов деятельности, так чтобы осуществить некий вход к закономерностям пространственной организации хозяйства в различных предметных рамках на стыке социологии, культурной антропологии, гуманитарных дисциплин. Что само по себе может быть осуществимо лишь при условии действия ключевых факторов развития знания и информации (обеспечение баланса между энергией и информацией).
Кардинальные сдвиги в стране и обществе на рубеже XX и XXI вв., демонтаж плановой системы экономики, отказ от идеологического монизма, соответствующие изменения в смежных социальных и гуманитарных науках уже повлекли за собой переосмысление ряда теоретических постулатов, на которых зиждилась советская экономическая география. Успехи некоторых новых, формирующихся исследовательских направлений отечественной географии (имажинальной, когнитивной географии и др.) ныне напрямую будут зависеть от того, произойдут ли в соответствующих областях знания методологические «прорывы». Самые большие неожиданности в развитии мировой экономической географии в последнее десятилетие происходили на стыках с другими науками - социологией, экономикой, демографией. Известно, что в условиях глобализации необходимо предпринять особые усилия для обеспечения реального представления о положении собственной страны в современном мире, концепт гештальта позволяет более четко формулировать, рассматривать и представлять в научном выражении ее истинные национальные интересы.
Научное пространство экономической географии устраняет четкие границы, более того следует поощрять междисциплинарный подход для модернизации теоретико-методологических и концептуальных представлений. Выявление и изучение пространственных особенностей, новых элементов территориальных структур, появившихся в новых «рыночных» отношениях (например, география маркетинга, анализ потребительской среды региона и др.) в нашей стране все еще пока производится только на базе использования традиционных методов экономикогеографического анализа, хотя имеются и многочисленные варианты привлечения инструментария других наук - экономики, социологии). Сейчас как никогда требуется системное изучение закономерностей пространственной организации географических явлений и понимания многообразных проявлений естественно-социальных феноменов различной природы и разного генезиса. Думается впрочем, что эта ситуация скоро должна измениться, и будет верным предположение Арманда А.Д. о том, что районирование земной поверхности будет проводиться по основаниям, о которых мы сейчас даже не имеем представления. Очевидно, что ныне в географической науке достаточно хорошо очерчены многие вызовы
науке, в каждом из которых остро востребовано новое видение информационной составляющей как основного средства для снятия неопределенности.
Дихотомия «сциентизм - феноменология» характеризует отчетливо теперь ситуацию в российской общественной географии, и как следствие дает новый способ ухода от методологического редукционизма, что и позволяет комплексно обратиться к сложнейшей области знания, касающегося взаимоотношения человека и природы. Выбирая как основу СЭГ, мы основываемся на том, то именно в ее рамках, и намного ранее, чем в других географических дисциплинах, (по мнению В.Н. Стрелецкого) произошел отказ от экономического детерминизма. Так в целом, mainstream развития современной гуманитарной географии связывается нами с исследованием взаимодействия природы и общества как качественно особого процесса, возникающего на стыке социокультурных, экономических, природных, политических и иных явлений, в специфическом сегменте объективного мира - очеловеченной природе; с анализом эволюции этого процесса во времени и пространстве; с выяснением механизма возникновения и причины существования тех или иных корреляционных связей между данными явлениями в рамках «социально-экономических территориальных систем» или целостной системы «природа-общество».
Пока использующая гештальтистские принципы, «феноменологическая география» человека и общества, по большому счету у нас делает лишь первые шаги, осваивая, тем не менее, удачно в отдельных работах, интерпретирует богатый зарубежный опыт их применения, хотя отличается в целом невысокой собственной методологической (и методической) креативностью. Но если ранее в данной парадигмальной системе люди рассматривались в первую очередь, как производительная сила, трудовой ресурс, и советская экономическая география старалась «обходить стороной» большие человековедческие темы, исключались из рассмотрения явные культурно-географические различия, или иногда хотя и признавались, но трактовались как вторичные, «надстроечные», то ныне В. Л. Бабурин отмечает, что главная проблема отечественного теоретического исследовательского направления СЭГ состоит в том, что объект исследования становится все более сложным, а методологические возможности по -прежнему ограничены. Без прорыва в методологии, вряд ли стоит ожидать создания полномасштабной и жизнеспособной теории, а тем более рассчитывать на формирование новой парадигмы, это соображение и приводит к необходимости введения концепта гештальта в широкий круг задач гуманитарной географии.
Литература
1. Преображенский В.С., Александрова Т.Д., Максимова Л.В. География в меняющемся мире. Век ХХ. Побуждение к размышлению. М.: ИГ РАН, 1997. 273 с.
2. Анимица Е.Г., Шарыгин М.Д. Пространственно-временная парадигма в географии // Географический вестник. 2005. № 1-2, С. 11.
3. Беляев Д.О., П. Мойсбургер. География знания как одно из передовых направлений современной географической науки. Известия РАН. Сер. Геогр., № 2, 2011. С. 7.
4. Степин В.С. Основания науки и их социокультурная размерность // http://philosophY.ru/iphras/librarv/ruspaper/STIOPIN 1.htm Дата обращения 15 сентября 2012 г.
5. Шупер В. А. Теоретическая география постиндустриального общества // Теория социальноэкономической географии: свременное состояние и перспективы развития. Под ред. А.Г. Дружинина, В.Е. Шувалова. Мат. Межд. научной конф (Ростов-на-Дону, 4-8 мая 2010 г.). Ростов-на-Доу: Изд-во ЮФУ, 2010. С. 155 - 159.
6. Сухинин С.А. Интеграционный потенциал социально-экономической географии как фактор гуманизации науки и образования // там же С. 311-312.
7. М.А. Розов. Потенциал развития науки / Географическое пространство: соотношение знания и незнания. Первые сократические чтения по географии. Отв. ред. Г.А. Приваловская. М.: Изд-во Рос. Открытого унта, 1993. С. 7-10.
8. Вернадский В.И. Научная мысль как планетное явление. М.: Наука. 1991. С. 27.
9. Уиллер Г. Гештальттерапия постмодерна: за пределами индивидуализма. М.: Смысл, 2011. С. 6-18.
10. Рыбалка Е.А. Ресурсное пространство личности // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2006. № 7. С. С.6.
11. Смирнов М.А. Информационная среда и развитие общества
http://emag.iis.ru/arc/infosoc/emag.nsf/BPA/ed5b20026789b14ac3256d0600676a7f. Дата обращения 17 сентября 2012 г.
12. Капра Ф. Дао физики: Общие корни современной физики и восточного истицизма. Пер. с англ. М.: ООО Изд-во «София», 2008. 416 с.
13. Трофимов А.М., Красовская Т.М. Постнеклассическая наука: есть ли место социальноэкономической географии? // Теория социально-экономической географии: современное состояние и перспективы развития. Под ред. А.Г. Дружинина, В.Е. Шувалова. Мат. Межд. научной конф. (Ростов-на-Дону, 4-8 мая 2010 г.). Ростов-на-Дону: Изд-во ЮФУ, 2010. С. 365.
14. Соколов Э.В. Четыре «науки» XXI века // Человек, № 1., 2002. С. 8-9.
15. Черносвитов П.Ю. Эволюция жизни как информационный процесс || Человек, № 3, 2006. С. 5-7.
16. Смирнов М.А. Информационная среда как объект географического исследования // Известия АН.
Сер. Геогр., 2002, № 1. С. 15, 18.
17. Мелик - Г айказян И.В. Воздействие меняющегося мира как информационный процесс // Человек, №
3, 2007. С. 32-33.
18. Шарыгин В.Д. Оновные направления фундаментализации социально-экономической географии // Теория социально-экономической географии: свременное состояние и перспективы развития. Под ред. А.Г. Дружинина, В.Е. Шувалова. Мат. Межд. научной конф. (Ростов-на-Дону, 4-8 мая 2010 г.). Ростов-на-Дону: Изд-во ЮФУ, 2010. С. 145-147.
19. Преображенский В.С., Александрова Т.Д., Максимова Л.В. География в меняющемся мире. Век ХХ. Побуждение к размышлению. М: ИГ РАН, 1997. 273 с.
20. Максаковский В.П. Географическая культура. Учебное пособие для студентов вузов. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1998. 416 с.
21. Гладкий Ю.Н. Гуманитарная география в начале XXI в.: к методологии научного познания. Изв. РГО, 2007. Вып. 4. С. 1-18.
22. Мошков А.В. Циклическое развитие территориально-производственных систем // Теория социально-экономической географии: современное состояние и перспективы развития. Под ред. А.Г. Дружинина,
B.Е. Шувалова. Мат. Межд. научной конф. (Ростов-на-Дону, 4-8 мая 2010 г.). Ростов-на-Дону: Изд-во ЮФУ, 2010.
C. 390-391.
23. Гингер С., Гингер А. Гештальт-терапия контакта. СПб.: Специальная литература, 1999. С. 25-28.
24. Ф. Перлз. Теория гештальт-терапии. М.: Институт Общегуманитарных Исследований, 2008. С. 2023.
25. Левин К. Теория поля в социальных науках. Пер с англ. СПб.: Сенсор, 2000. С. 56-58.
26. Desolneux A., Moisan L., Morel J.-M. From Gestalt Theory to Image Analysis. A Probabilistic Approach. Intedisciplinary Applied Mathematics. Vol. 34. Springer, 2008. P. 13-21.
27. Лебедева Н.М., Лебедева А.А. Организационное консультирование: гештальт-подход. СПб.: Речь, 2009. С. 25-27.
28. Boal, F.W. & D.N.Livingstone. The Behavioural Environment: Essays in reflection, application, and reevaluation. New York, NY: Routledge. 1989ю P. 7-10.
29. Zheng Chum-yan, Hu Hua-ke. Geshtalt Psychology in the Geographic Information Science // Journal of Jiaying University, 2008-06/ P. 33.
30. G.Von Laszewski, G. Pieper and P.Wagstrom “Gestalt of the Grid” // Performance Evaluation and Characterization of Parallel and Distributed Computing Tools, ser. Series on Parallel and Distributed Computing. 2003. P.67.
