CC BY
293
ЕВРАЗИЙСКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ пЕРСпЕКтИВА: пРОБЛЕМЫ И РЕШЕНИЯ
евразийская экономика и идея многополярного мира
в контексте глобализации и регионализации*
Т.А. Селищева,
профессор кафедры экономической теории и истории экономической мысли Санкт-Петербургского государственного экономического университета,
доктор экономических наук, профессор selishcheva@list.ru
Чжоу Вэйди,
заместитель директора института экономики и деловой администрации Педагогического университета Центрального Китая (г. Ухань, Хубей, КНР),
доктор экономических наук, профессор zhouweidi@mail.ru
А.В. Потапенко,
доцент кафедры экономической теории Национального минерально-сырьевого университета «Горный»,
кандидат экономических наук, potapenkonastya@rambler.ru
А.А. Ананьев,
помощник ректора Санкт-Петербургского государственного экономического университета,
кандидат экономических наук ananev@finec.ru
В статье рассматривается развитие евразийской экономики сквозь призму соотношения процессов глобализации и регионализации. Глобализация трактуется как объективный процесс интернационализации мировой экономики, выявлены особенности вовлечения в нее экономик евразийских стран. Показана субъективная сторона глобализации как форма экономической политики развитых государств мира в собственных интересах и ее последствия. Выявлены тенденции регионализации в экономиках евразийских стран. Доказывается, что усиливающаяся регионализация объективно ведет к существенно иному мироустройству, чем глобализация — к многополярному миру.
Ключевые слова: глобализация, регионализация, евразийская экономика, биполяризация, однополярный мир, многополярный мир
УДК 339.94 ББК 65.5
Введение. Евразийская экономика привлекает все большее внимание исследователей, что объясняется наличием в ее составе таких динамично развивающихся стран, как Китай, Республика Корея, Индия и других. Евразийское социально-экономическое пространство традиционно характеризуется большой неоднородностью и неравномерностью развития, что оказывает огромное влияние на динамику евразийского рынка, степень интеграции национальных экономик, стратегию и тактику социально-экономической политики, институциональные преобразования в этих странах. Экономики евразийских стран активно вовлечены в объективный процесс глобализации, вместе с тем, в них усиливаются региональные интеграционные процессы. Здесь интенсивно идет регионализация в форме образования новых интеграционных объединений, что способствует, по мнению ученых и политиков, постепенному переходу от однополярного мира, сформировавшегося в ходе проводимой политики глобализации развитыми странами во главе с США, к многополярному. Эти явления требуют глубокого теоретического осмысления, что подтверждает актуальность темы данной статьи.
1. Объективная и субъективная стороны глобализации и евразийская экономика. В современной экономической литературе термин «глобализация» является одним из наиболее часто употребляемых и в то же время наиболее дискуссионным. Глобализация понимается как «объективный процесс, мало подверженный влиянию людей, социальных групп и даже целых народов» [1, с. 5]. Она охватывает все сферы современной общественной жизни: экономическую, политическую, социальную, технологическую, культурную, цивили-зационную, информационную, экологическую и др. Впервые в научный термин «глобализация» ввел американский ученый Т. Левит, обозначивший его как «феномен слияния рынков отдельных продуктов, производимых крупными многонациональными корпорациями» [2, с. 92-102]. Нобелевский лауреат Дж. Стиглиц определил ее как устранение барьеров на пути свободной торговли и более тесную интеграцию национальных экономик [3]. В трактовке мировых финансовых организаций, Всемирного банка и МВФ, глобализация — это стремительная интеграция богатых и бедных стран в плане торговли и инвестиций, усиливающая слияние рынков благодаря трансграничному
* Статья поддержана грантом РГНФ 16-02-0531а «Инновационно-синергийная концепция трансформации механизма регулирования российской экономической системы в условиях глобальной гиперконкуренции»
6
© ПСЭ, 2016
перемещению товаров, капитала, информации, технологий и людей [4, с. 131].
Существует трактовка глобализации как «планетарного господства рыночных принципов и информационно-коммуникационных технологий, составляющих мировое экономическое и информационное пространство» [5, с. 16]. Некоторыми авторами это явление понимается как «политико-экономическое оформление формирования целостной системы мировой экономики с ее собственными закономерностями и механизмом регулирования» [6, с. 5]. Европейская Комиссия определяет глобализацию как «процесс возрастающей взаимозависимости между рынками и производством различных стран под воздействием обмена товаров и услуг, а также финансовых и технологических потоков» [7, с. 51].
Американские ученые: И. Валерстайн [8], Дж. Стиглиц [3]; российские ученые: Асаул А.Н. и другие [9, с. 27-28], а также китайские экономисты: Лю Янань [10], Ян Цяньли [11], — рассматривают глобализацию как форму модернизации мировой экономики. Глобализация, по их мнению, выступает новым этапом интернационализации мировой экономики, являющимся результатом сдвигов в экономике в условиях НТР, благодаря которому все человечество втягивается в новую технологическую эру, связанную с последними достижениями науки и техники.
Из множества существующих определений глобализации можно вычленить нечто общее: трактовка этого явления как закономерного, объективно обусловленного движения к единой мировой экономической целостности; переход на качественно новую, более высокую стадию интернационализации экономической жизни.
Основным фактором ускорения интернационализации экономики, переросшей затем в глобализацию, стала научно-техническая революция (НТР), вызвавшая в мировой экономике в конце 1950-х — начале 1960-х гг. качественные сдвиги в структуре мировой экономики и появление большого количества новых производств, усложнение выпускаемой продукции. В результате стало неэффективно производить все виды продукции даже в пределах крупных промышленно развитых стран, что способствовало усилению внутриотраслевого международного разделения труда, росту специализации и кооперирования производства, которые охватывают все большее количество стран. Особенно быстро эти процессы развиваются в наукоемком (высокотехнологичном) секторе национальных экономик: автомобильной, авиационной, электронной промышленности; отраслях современной химии и других.
Развитие отдельных отраслей высокотехнологичного сектора в настоящее время вообще невозможно представить без международной специализации и кооперирования, поскольку в них существуют большие инвестиционные риски и потребность в огромных капиталовложениях (например, ракетно-космическая отрасль).
Толчок ускорению глобализации в конце 1970-х — начале 1980-х гг. дало появление новых отраслей экономики, связанных с развитием информационно-коммуникационных технологий (ИКТ), явившихся ядром 5-го технологического уклада. Особенно динамично шло формирование сектора информационно-коммуникационных технологий (ИКТ — сектора) [12]. Заметим, что при внедрении техники и технологий 5-го технологического уклада инвестиционный проект включал следующие параметры: капиталовложения свыше 1 млрд долл., трудоемкость 2 млн чел. — часов на проектирование, 15-25 млн чел. — часов на строительство и монтаж оборудования, длительность реализации 5-7 и более лет [13, с. 17]. Как показывает практика, технологии следующего уклада требуют инвестиций на порядок больше, т.е. создание техники и технологий 6-го технологического уклада возможно только при мощной интеграции международного капитала, т.е. усилении глобализации.
Интернационализация производства и капитала, как составляющие глобализации, — объективный и прогрессивный процесс, т.к. повышают эффективность производства, способствует ускоренному распространению в мире научно-тех-
нических достижений. Вместе с тем, степень положительного влияния интернационализации производства и капитала на экономику отдельных стран зависит от занимаемого ими места в иерархии мировой экономики. Наибольший выигрыш получают промышленно развитые страны, имеющие возможность снижения издержек производства путем сосредоточения на выпуске продукции отраслей наукоемкого сектора национальной экономики. Трудоемкие и экологически грязные производства эти страны переводят в развивающиеся страны.
В качестве положительного примера влияния глобализации на национальную экономику часто приводят такие евразийские страны, как Японию и четырех азиатских тигров: Южную Корею, Тайвань, Гонконг, Сингапур, — в которых развивается инновационная экономика, преобладает наукоемкий сектор и которые являются активными участниками международного разделения труда, получая колоссальные доходы от экспорта высокотехнологичной продукции и услуг. Китайские экономисты подчеркивают выгоды от глобализации для их национальной экономики, поскольку Китай является многие годы одним из крупнейших мировых экспортеров [14]. Глобализация, по мнению китайских ученых, содействует быстрому росту экономик стран, повышая политическое влияние в мире каждой из них [15]. Заметим, что во всех названных выше странах важную направляющую и координирующую роль играло и играет государство. В то же время такая евразийская страна, как Северная Корея, где велика роль государства, имеет недостаточно развитый наукоемкий сектор, в силу чего экономика страны слабо вовлечена в процессы глобализации.
Место России в мировой экономике после распада СССР сводилось в основном к роли поставщика сырьевой продукции (нефти, газа, металлов, лесоматериалов, минеральных удобрений и др.), хотя в советские времена наукоемкое производство занимало достаточно большой удельный вес в ВВП. Российские предприятия слабо участвуют в международной специализации и кооперировании. Американские экономисты объясняют это, так называемым, «эффектом Ванека — Райнерта», или эффектом «гибель лучших». Сущность этого эффекта сводится к тому, что если после периода относительной автократии внезапно начинается свободная торговля между относительно развитой и относительно отсталой странами, то наиболее продвинутый и наукоемкий сектор промышленности наименее развитой страны имеет тенденцию к вымиранию. Практика показывает, что симметричная свободная торговля, под которой подразумевается торговля между странами, находящимися примерно на одном уровне развития, идет на пользу обеим сторонам. Несимметричная свободная торговля приводит к тому, что «бедная страна специализируется на бедности, а богатая — на богатстве» [4, с. 149]. Это объясняется тем, что высокотехнологичным секторам экономики больше других отраслей свойственна возрастающая отдача от масштаба производства, следовательно, они больше других чувствительны к падению объема производства, которое неизбежно вызывает внезапное появление зарубежной конкуренции (как это было в России в период «шоковой терапии»). Согласно «эффекту Ванека-Райнерта» в стране может произойти деиндустриализация экономики.
Глобализация, с одной стороны, выступает как объективный процесс, фундамент которого закладывается на геоэкономическом сегменте мирового пространства; с другой стороны, глобализация — субъективный процесс. Субъективная сторона глобализации выступает в форме экономической политики, проводимой развитыми странами мира, мировыми финансовыми организациями и транснациональными корпорациями в своих интересах [3, с. 248]. Это дало основание некоторым ученым рассматривать глобализацию как эффективный инструмент установления «нового мирового порядка» высокоразвитыми странами [16], как естественно-насильственный процесс [17], [18]. При этом они акцентируют внимание на проблемах усиления социально-экономического неравенства между государствами в ходе глобализации в мировом масштабе [19, с. 46].
На современном этапе формируются новые глобальные (наднациональные) институты и центры управления, координа-
ции и контроля мировой экономики и мирового сообщества. Страны вынуждены придерживаться международного законодательства, а при реализации своей национальной стратегии — учитывать интересы ведущих участников мирохозяйственной деятельности. Высокоразвитые страны имеют возможность влиять на наднациональное законодательство в выгодном для себя направлении, укрепляя свои позиции, получая дополнительные преимущества. Это способствует увеличению разрыва между странами-лидерами и периферийными странами. Так, квинтильный коэффициент распределения по доходу — отношение среднего дохода 20% самых богатых жителей Земли к 20% самых бедных — вначале 1960-х гг. был равен 30, к началу XXI в. он составил 75 и продолжает расти, что подтверждает власть узкого слоя элиты. К примеру, в США 1% сверхбогатых людей владеет 35% совокупного богатства [19, с. 47]. 80% всех ресурсов планеты контролируют страны, так называемого, «золотого миллиарда», в которых проживает только одна пятая часть населения планеты (в том числе США и страны Западной Европы контролируют 70% мировых ресурсов). 20% высокоразвитых стран распоряжаются 84,7% мирового ВВП; на них приходится 84,2% мировой торговли и 85,5% сбережений граждан мира на внутренних счетах [20]. Сложившееся международное разделение труда делает развивающиеся страны скорее объектами, нежели субъектами глобализации. Их резкое отставание объясняется «утечкой мозгов» и множеством других факторов, ведущих к повышению конкурентоспособности одних за счет других; переходу контроля над экономикой ряда развивающихся стран от национальных правительств к наиболее сильным государствам, глобальным корпорациям и международным организациям. Более того, ряд экспертов считает, что к 2020 г. центр тяжести принятия стратегических решений сместится с государственного уровня на уровень транснациональных корпораций [21, с. 127-136], на долю 500 крупнейших из которых в конце 1990-х гг. приходилось более 25% мирового ВВП. Их доля в экспорте промышленной продукции составляла свыше 1/3, в торговле технологиями и управленческими услугами — свыше 4/5. При этом 407 ТНК являются выходцами из стран «Большой семерки» [19, с. 47].
Таким образом, глобализация проявляется в возрастающей самодостаточности промышленно развитых стран, между которыми в первую очередь и разворачиваются современные глобализационные процессы, и лишь во вторую очередь они охватывают развивающиеся страны.
Глобализация также предполагает передислокацию всего мирового хозяйства, т.е. перемещение производственной деятельности в те регионы, где для нее существуют «наиболее конкурентоспособные» условия (прежде всего — это наличие дешевой рабочей силы). «Промышленными рабочими» для всего мира стали, в первую очередь, народы Восточной Азии. Научные же исследования и разработки, дизайн, развитие методов менеджмента концентрируются в США и Западной Европе. Многие страны, даже с высоким уровнем промышленного развития, в ходе глобализации превращаются в объекты деиндустриализации. Подобный процесс в недалеком прошлом происходил, например, в России, на всем постсоветском пространстве и в бывших социалистических странах Центральной и Восточной Европы.
Существует парадокс глобализации, получивший название «парадокс Нейсбитта», смысл которого сводится к тому, что «чем выше уровень глобализации экономики, тем сильнее ее мельчайшие участники» [22, с. 11], которые, с одной стороны, стремятся к политической независимости и самоуправлению, а, с другой, — к формированию экономических союзов. Вместе с тем, говорить об интегрированной мировой экономике на фоне усиления одних государств за счет проигрыша других преждевременно.
2. Регионализация евразийской экономики и идея многополярного мира. Наряду с усиливающейся глобализацией в конце XX — начале XXI в. в мире интенсивно идут процессы регионализации. В научной литературе нет однозначного определения этой категории, что объясняется
неустоявшимся характером самого изучаемого явления. Одни ученые определяют регионализацию как «форму межгосударственного интегрирования в ответ на усиление конкурентной борьбы и неравномерности экономического развития стран и континентов» [5, с. 79]. Другие доказывают, что «регионализация мировой экономики — это глобализация мировой экономики в ограниченных масштабах до регионального уровня, охватывающая группу суверенных государств, формирующих интеграционное сообщество, где происходит определенная либерализация» [23, с. 79]. Третьи полагают, что «регионализация — промежуточный этап глобализации... Регионализация проявляется как «противоречивый и разнонаправленный процесс фрагментации и интеграции» [9, с. 43, 84].
Из всего многообразия существующих трактовок регионализации можно сделать вывод, что она представляет собой интеграционное сообщество соседних государств в единый региональный хозяйственный комплекс на основе тесных и стабильных экономических связей между их хозяйствующими субъектами путем образования региональных объединений, призванных регулировать интеграционные процессы между странами-членами в определенном регионе мира.
В глобальном аспекте регион представляет собой группу соседних стран, которые находятся в отдельном экономико-географическом районе мира и близки по национальному составу и культуре, однотипны по общественно-политическому строю и объединены транспортной, электронной и информационной инфраструктурами.
Процесс регионализации происходит не только в экономической области, но также и в политической, военной, культурной и цивилизационной областях. Институциональными формами регионализации являются соглашения о свободной торговле, таможенных и экономических союзах.
Закономерно возникает вопрос о причинах усиления процессов регионализации на современном этапе. На него не существует однозначного ответа. Одной из причин усиления регионализации является попытка периферийных стран совместно противостоять рискам и неопределенностям, сопряженным с глобализацией [5, с. 31]. Некоторые исследователи, определяя сущность регионализации как «тенденцию к формированию устойчивых региональных объединений», рассматривают ее как «ответ на насильственную глобализацию» [18].
Процессы регионализации особенно усилились после финансово-экономического кризиса 2007-2009 гг., который показал, что финансовая глобализация в большей степени способствует нестабильности, чем высокому уровню инвестиций и ускоренному росту [24, с. 25]. Принцип финансовой и экономической открытости в условиях глобализации больше выгоден развитым странам и поддерживается всей их мощью. Открытость периферийных экономик, значительно более слабых по сравнению с развитыми странами, делает их беззащитными перед непредсказуемыми колебаниями конъюнктуры на товарных и финансовых рынках. Эти колебания часто вызываются изменениями геополитических условий и порой непредсказуемыми переменами в политике западного Центра, а также спекулятивными стратегиями финансово-политических групп. В ответ на это периферийные страны начинают проводить политику «разумной автаркии», которую невозможно обеспечить в рамках малой или средней страны [19, с. 8-9]. Считается, что при среднем уровне обеспеченности природными ресурсами самодостаточным является экономическое пространство с емкостью рынка от 300 млн потребителей, что позволяет создавать жизнеспособные структуры, отвечающие глобальным критериям. Этим критериям соответствуют экономики США, Китая и Индии, а среди интеграционных объединений в Евразийском экономическом пространстве, например, ЕАЭС, АСЕАН, БРИКС, ШОС, ЕврАзЭС, СНГ и другие. Регионализация позволяет странам-участницам расширить рынки сбыта продукции, сократить транзакционные издержки, получить дополнительные конкурентные преимущества по отношению к продукции третьих стран.
Глобализация и регионализация находятся в определенном соотношении. Одни исследователи полагают, что эти явления
взаимосвязаны и взаимодополняют друг друга [25, с. 11], другие доказывают, что глобализация и регионализация находятся в состоянии противоречия. По нашему мнению, глобализация и регионализация являются звеньями интернационализации хозяйственной жизни и тесно взаимопереплетаются. Мировые процессы регионализации представляют собой неразрывную часть глобализации и взаимно дополняют друг друга.
Регионализация усиливает обособленность межгосударственных интеграционных союзов и является, по нашему мнению, своеобразным типом «коллективного протекционизма», что замедляет процессы глобализации. Регионализация в отличие от глобализации максимально учитывает национальные, этнические, культурно-исторические, религиозные и другие особенности; содействует формированию системы национальных институтов, обеспечивающих согласование интересов стран в рамках межгосударственных объединений [25, с. 28]. Регионализация является своеобразным инструментом поддержания относительного равноправия в условиях существующего неравенства в мировой экономике экономических потенциалов различных стран. При этом регионализация не препятствует развитию положительных сторон глобализации, но является своеобразным инструментом противодействия ее негативным последствиям.
Регионализация объективно ведет к равноправному взаимодействию и конкуренции интеграционных союзов, способствуя формированию полицентричной мировой системы, способствуя переходу от мира однополярного, предполагаемого современной глобализацией, к многополярному.
Идеология глобализма основывается на явной недооценке роли и значения неевропейских народов. Современный европейский миропорядок определяется преимущественно геостратегическим партнерством Евросоюза и США, Евросоюза и России. Эти взаимосвязанные геополитические полюса характеризуются асимметричностью. Россия остается второй ядерной державой мира, тогда как ЕС находится под ядерным зонтиком США, на которые приходится 90% военного потенциала НАТО [26]. Европейский Союз в экономическом отношении значительно опережает Россию, но зависит от поставок энергетического сырья. Геостратегическое сотрудничество ЕС и России кроме энергетического партнерства включает в себя также трансконтинентальные транспортные коридоры (ЕС — Транссиб, Север — Юг).
В настоящее время деление мира на капиталистические, социалистические и развивающиеся страны сменилось поиском новой пространственной конфигурации: геополитические и геоэкономические оси Запад — Восток и Север — Юг. Индустриальный Север представлен высокоразвитыми странами-лидерами, которые задают тенденции мирового развития и получают специфическую мировую ренту. Бывшие социалистические государства представлены разнонаправленными странами с переходной экономикой. Возникает вопрос о том, куда в конечном итоге войдут эти страны — к лидирующим государствам или к периферии. На этот вопрос нет однозначного ответа: Монголия опирается на Россию и Китай; Камбоджа, Лаос, Малайзия, Таиланд сближаются с Китаем; Мьянма и Северная Корея, наоборот, отдаляются от него, но не примкнули к США; Филиппины, Сингапур, Южная Корея и Вьетнам опираются на США; Индонезия и Бруней заняли выжидательную позицию. Биполярное устройство Восточной Азии может распространиться на весь Азиатско-Тихоокеанский регион; Австралия выбрала стратегическое сотрудничество с США и Японией, Бразилия — с Китаем.
На Западе США остаются неоспоримым мировым лидером и наиболее привлекательной страной для мировых финансовых потоков, однако их влияние, как экономического гегемона в мире, снижается, в то время как постепенно растет влияние новых развивающихся стран. По мнению китайских экономистов Инь Цэндэ, Ця Линь и Юань Фэнчже, быстрое развитие ряда экономик евразийских стран в 1990-е годы способствовало эволюции к многополярному миру [27], [28]. Кроме того, массовое производство постепенно перемещается из Североатлантического в Азиатско-Тихоокеанский регион, который становится важным двигателем мирового экономического развития.
Одновременно формируется глубокая периферия (Центральная Африка, Индоокеанская дуга, некоторые постсоветские государства, например, Таджикистан и Украина, исламские страны).
Развитие процессов регионализации сопровождается усилением биполяризации двух доминирующих сверхдержав. Первой по-прежнему остаются США. В качестве новой сверхдержавы выступает Китай, экономика которого быстро растет в последние 30 с лишним лет и который в октябре 2014 г., по расчетам Всемирного Банка, обогнал США и занял первое место в мире по объему ВВП по паритету покупательной способности. Усиливается влияние Китая и на мировой политической арене.
Эпоха однополярного мира подходит к концу. Наиболее наглядные и бесспорные признаки этого наблюдаются в геополитике и геоэкономике. За последнее десятилетие XXI в. показатель ВВП на душу населения западных стран-лидеров возрос на 8-10%; у лидеров незападных «цивилизационных полюсов» (Индии, России, Ирана) увеличился за тот же период на 60-80%, а в Китае — в 2,5 раза [19, с. 7]. Ослабление Запада порождает у региональных элит стремление к суверенитету и независимости от мирового Центра, что способствует тенденциям формирования многополярного мира. Вместе с тем, многополярность, идущая на смену однополярному мироустройству, воспринимается Соединенными Штатами как угроза демократии во всем мире, хотя США постоянно вмешиваются в дела суверенных государств, преследуя свои интересы, например, Сербия, Ирак, Афганистан, Ливия, Сирия, Украина и другие [29].
В 2011 г. ярко проявились признаки биполяризации вследствие возникшей конфронтации между Китаем и Россией, с одной стороны, и западными державами, с другой, из-за сирийского кризиса. В 2012 г. возникли разногласия между Китаем и Японией из-за островов Дяоюйдао, что привело к стратегическому конфликту, в котором Россия и Китай противостояли США и Японии. Украинский кризис 2013 г. способствовал укреплению стратегического сотрудничества между Китаем и Россией, с одной стороны, и США и Европой — с другой. В настоящее время биполяризация в Восточной Азии налицо. Россия и Китай в сфере безопасности противостоят США и Японии. В сфере торговли США и Япония продвигают ТрансТихоокеанское партнерство (ТПП), Китай — Всеобъемлющее региональное экономическое партнерство (ВРЭП) на базе АСЕАН, Россия реализует интеграционный проект — Евразийский Экономический Союз (ЕАЭС).
В Транс-Тихоокеанское партнерство вошли 12 стран: Австралия, Бруней, Вьетнам, Канада, Малайзия, Мексика, Новая Зеландия, Перу, Сингапур, США, Чили и Япония, — на которые приходится 40% мировой экономики и 30% мировой торговли. В рамках ТТП предполагается создание зоны свободной торговли в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР), что, по плану США, должно замкнуть вокруг кольцо стран, которые будут зависеть от них: ориентироваться на американский рынок и беспрекословно подчиняться требованиям Вашингтона. Отсутствие Китая и России, крупнейших стран АТР, в составе Транс-Тихоокеанского партнерства не позволит США выстроить эффективное торгово-экономическое взаимодействие в этом торговом союзе, поскольку необходимо учитывать интересы других государств евразийского региона.
Китай для США — это один из самых серьезных конкурентов в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР), который реально может стать центром интеграции всех экономик этого региона и объединить страны на своем рынке.
Другим серьезным конкурентом для США в АТР является Россия, которая, как и Китай, также не вошла в ТТП и которая имеет тесные торгово-экономические связи со странами АТР. Например, более 22% российского экспорта идет в страны АТЭС, а оттуда в нашу страну поступает более 37% российского импорта [30]. По нашему мнению, усиление позиций России в мировой экономике и международной торговле будет зависеть не столько от ее участия в процессах регионализации, сколько от решения внутренних социально-экономических
проблем. Есть все основания полагать, что, проведя инновационную реиндустриализацию народного хозяйства, расширив наукоемкий сектор экономики, трансформировав предприятия в современные корпорации и опираясь на богатую минерально-сырьевую базу, существующий высокоэффективный человеческий капитал, Россия усилит свои позиции как одна из мировых держав.
Существующая биполяризация мира не означает, что его ждет новая холодная война. В прошлом веке для нее существовали три необходимых условия: основой противостояния служили взаимное ядерное сдерживание и идеологические конфликты, а главным инструментом соперничества были «опосредованные» войны. В настоящее время ядерное сдерживание по-прежнему в силе, но основные противоречия в рамках китайско-американской биполяризации связаны не с идеологией, а с международными нормами; при этом инструментами соперничества являются научно-технические инновации и установление дружеских связей с другими государствами.
Американо-китайская биполяризация вносит изменения в международный порядок. Общемировой центр тяжести постепенно перемещается из Европы в Восточную Азию. Мировая гегемония США постепенно ослабевает, а в международных нормах на смену европоцентричным будут все больше приходить плюралистические стандарты. Происходит одновременное ослабление всемирных организаций и усиление региональных. Взаимозависимость, свойственная мировому развитию в начале XX в., сменяется односторонней зависимостью «третьего мира» от «первого» (супердержав). Среди китайских экономистов есть мнение, что в настоящее время формируется «мировая структура, в которой наряду с супердержавами будут существовать другие сильные полюса и наступит, так называемая, «эпоха квазимногополярности» [14].
В интересах максимального достижения эгоистичных интересов в условиях экономической глобализации, супердержавы могут препятствовать развитию многополярного мира, но нарастающая регионализация мировой экономики объективно ведет к многополярному миру. Однополярность и биполяр-ность сдерживают развитие глобализации. Для обеспечения эффективного экономического роста глобальный мир должен быть многополярным. По мере изменения геополитики и развития глобализации становится более очевидной тенденция формирования многополярной мировой структуры, которая, по мнению китайских экономистов, реализуется через конку-
ренцию и взаимокомпромисс между странами, а глобализация, по их мнению, содействует быстрому росту экономик этих стран, повышая политическое влияние в мире каждой из них [31]. Китайский ученый Цэнь Яаотин провел анализ существующих экономических объединений в регионах мира и показал тенденцию формирования многополярного мира на основе международных экономических группировок государств [32]. Многополярность мира и экономические союзы способствуют процессу глобализации мировой экономики, но в то же время интеграционные объединения государств и их совокупная экономическая мощь являются основой многополярного мира [11]. Многополярность становится тенденцией развития мировой структуры в условиях глобализации [10]. Сформировавшийся после крушения СССР однополярный мир с политикой глобализации постепенно теряет свое монопольное положение. Запад уступает свои позиции незападным «полюсам» силы и влияния [19, с. 39].
Вывод. Глобализация является объективным процессом, вызванным развитием научно-технической революции, которая стимулировала международное разделение труда, способствовала росту специализации и кооперирования производства между странами. Информационная революция содействовала усилению процессов глобализации. Экономики евразийских государств неоднородны по уровню социально-экономического развития, поэтому последствия глобализации для них неоднозначны. Промышленно-развитые страны проводят политику глобализации в свих интересах, следствием чего является усиление дифференциации в социально-экономическом развитии между высокоразвитыми и периферийными странами; установление однополярного мира. Регионализация является попыткой периферийных стран совместно противостоять рискам и неопределенностям, которые несет глобализация. Углубление процессов регионализации в евразийском регионе проявляется в усилении биполяризации двух доминирующих сверхдержав США и Китая. Евразийские государства образуют интеграционные союзы, представляющие собой новые полюса роста, которые формируют возможности перехода от однополярного мира к многополярному. На смену биполярному миру идет полицентрическая система международных отношений, в которой народы разных стран вынуждены будут жить, исходя из принципа единой ответственности за судьбы мира, диктуемой обострением планетарных проблем, но с учетом региональной специфики.
Литература
1. Иноземцев В.Л. Мифы политиков и реализм экономиста: предисл. // Бхагвати Дж. В защиту глобализации. — М., 2005.
2. Levitt T. The globalozationof Markets / T. Levitt — Harvard Businass Review. May — June 1983.
3. Joseph E. Stiglitz. Globalization and its Discontents. — New York — London: W.W. Norton & Company, 2002.
4. Райнерт Эрик С. Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными / Пер. с англ. Н. Автоно-мовой; под ред. В. Автономова. — М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2014.
5. Дендак Г.М. Регионализация в условиях глобализации мировой экономики. — Курск, 2011.
6. Новокшонова Л.В., Шмелева Н.В. Глобализация и регионализация в валютной сфере экономики. — Нижний Новгород: Изд-во Нижегородского ун-та, 2014.
7. Commission Europeenne. Rapport Economique Annuel pour 1997. In: Economie Europeenne. — Bruxelles. CE., 1997. № 63.
8. Wallerstein. World-Systems Analysis // Social Theory Today / Ed.by A.Giddens & J.H.Turner. — Cambridge: Polity Press, 1987.
9. Асаул А.Н.,Джаман М.А.,, Пасяда Н.И., Шуканов П.В. Глобализация и регионализация мира. — СПб.: Изд-во СПбГАСУ, 2010.
10. ЭДЖШ: З'КЖЖ. 2000. №4. — Лю Янань. Тенденция многополярности мира и стратегия безопасности Китая // Экономика в Азиатско-Тихоокеанском регионе. — 2004. — №4)
11. ШШ&: ïèMW^MItfâMtàfMM, ШЖиМк^^^Ш, 2004. №1 (Ян Цяньли. Анализ формирования многополярности мира и ее развития // Вестник Хэлунцянской академии образования. — 2004. — №1).
12. Селищева Т.А. Информационно-коммуникационный сектор как важный сегмент инновационной экономики России // Человеческий капитал в инновационной экономике. Колл. моногр. / Под ред. Л.Г. Симкиной. — СПб.: Изд-во СПбГИЭУ, 2007.
13. Москвин В. На пути к шестому технологическому укладу // Инвестиции в России. — 2003. — № 1.
14. Ш " ЯШ.ЩЩ. — 2015. — №1 (Ли Уэй. Геостратегия на суше и на море в эпоху квазимногополярности // Национальный научный центр. — 2015. — №1.)
15. ШШ : ШШШ--— 2007. — №1 (Линь Щинь, Пу Липин. Многополярный мир — Эволюция структуры мира после 80-х гг. XX века // Изучение истории. — 2007. — №1.).
16. Иноземцев В.Л. Расколотая цивилизация. Науч. изд. — М.: «Academia» — «Наука», 1999; Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование. — М.: Алгоритм, 2002.
17. Делягин М.Г. Мировой кризис: Общая Теория Глобализации. Изд. 2-е, перераб. и доп. — М., 2003; Розов Н.С. Положение и перспективы России в контексте геополитики Евразии. — М.: Директ-Медиа, 2014.
1 0
18. Розов Н.С. Положение и перспективы России в контексте геополитики Евразии. — М.: Директ-Медиа, 2014.
19. Волконский В. Многополярный мир. Идеология и экономика. Конец доминирования западной цивилизации. Что дальше готовит нам история? («Коллекция Изборского клуба») — М.: Книжный мир, 2015.
20. Байкова И.А. Экономические противоречия глобализации // [Электронный ресурс].URL: http://viperson.ru/articles/ ekonomicheskie-protivorechiya-globalizatsii (дата обращения: 5.12.2015)
21. Дятлов С.А., Селищева Т.А. Новая роль и функции глобальных инновационных гиперконкурентных компаний в современной экономике // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер. Экономика. — М.: Изд-во РУДН, 2014. — С. 127-136.
22. Naisbitt J. Global paradox: the bigger the world economy the more powerful its smallest players. — N.Y., William Morrow & Co., 1994.
23. Регионализация мировой экономики / Под ред. Ф.Р. Миришли. — М.: Известия, 2014.
24. Родрик Д. Парадокс глобализации: демократия и будущее мировой экономики. — М.: Изд-во института Гайдара, 2014.
25. Глобализация и интеграционные процессы в Азиатско-Тихоокеанском регионе (правовое и экономическое исследование): монография / И.И. Шувалов, Т.Я. Хабриева, А.Я. Капустин и др.; под ред. академика РАН Т.Я. Хабриевой. — М.: Инфра-М, 2014.
26. Дергачев В. Роковые рубежи Европы // Newsland. — 11.07.2010. — Электронный ресурс: http://newsland.com/news/detail/ id/531195/ (Дата обращения 01.06.2015)
27. F/ЖШ: З^ЖЖИМЙЙ^И^^МЖЙ. 2009. №1 (Инь Цэндэ. Появление новых развивающихся держав и реконструкция международного порядка // Вестник Нанкинской политической академии. — 2009. — №1).
28. ЖМё: — 2003. — №6 (Ця Линь, Юань Фэнчже. Структура мира, которая ведет к его многополярности // Вестник Пекинской инженерно-строительной академии. Дополнительный. — 2003. — №6).
29. Горгола Е.В. Экономика, научно-технический прогресс и война: результаты глобализации. — М.: «Эко-планет», 2015.
30. Внешняя торговля России по основным странам за январь-декабрь 2014 г. [Russian Foreign Trade with the Leading Countries during January-December of the Year of 2014 (In Russ.) Available at:www.customs.ru (дата обращения: 19.03.2015).
31. i^*: --ii^ÄMÄo 1995. № 5 (Ван Чунцэй. Тенденция многополярность мира: история, нынешнее положение и перспективы // Современный мир. — 1995. — №5).
32. ШШШ: Ш.Щ-ШШ, 1996. №4 (Цэнь Яаотин. Анализ экономических группировок в регионах и АРЕС // Мировая экономика. — 1996. — №4.
цифрофикация экономики стран евразийского союза как стратегический императив xxi века
Г.И. Мойсейчик,
главный экономист Национального банка Республики Беларусь,
кандидат экономических наук д.тю]зе]сЫк@пЬгЬ.Ьу
В статье дан анализ опыта осуществления мировой стратегии цифрофикации экономики в условиях четвертой промышленной революции. Обоснована необходимость разработки аналогичной стратегии в Беларуси, России и ЕАЭС. Предложен ряд мероприятий для достижения этой цели.
Ключевые слова: цифровая трансформация промышленности, цифрофикация экономики, индустрия-4, четвертая промышленная революция, финансово-технологический суверенитет, государственно-частное партнерство.
УДК 339.94 ББК 65.5
Мир стоит на пороге новой промышленной революции. Четвертой — по силе воздействия на мир и человека, превышающей прежние, вместе взятые. Первая ознаменовалась механизацией, вторая — электрификацией, третья — автоматизацией производства, а четвертая — цифровизацией.
Три первых революции не меняли способы взаимодействия реального и виртуального миров. Четвертая — меняет. Суть этой промышленной революции заключается в переходе к цифровой промышленности и кибер-физическим производствам.
Ядро четвертой промышленной революции составляет цифрофикация и киберофикация промышленности, промышленный интернет, роботизация, 3^ проектирование, печать и дизайн. Цифровые технологии рассматриваются как могучий ускоритель роста производительности мировой промышленности. Структурные задачи реиндустриализации в глобальном мире странами-технологическими лидерами поставлены действительно масштабные. Так, доля промышленности в ВВП в странах ОЭСР должна к 2025 году составить 20% ВВП (против нынешних 15% (Евросоюз) и 12% (США)) [1, рр. 2, 3, 19].
Причем — подчеркнем — понятие четвертой промышленной революции включает в себя не только сегмент индустрии-4, но и финансы как индустрию производства цифровых денег. Данная индустрия, также, как и цифровая промышленная индустрия, становится объектом мировой финансово-промышленной интеллектуальной собственности. Именно в этой сфере закладывается фундамент финансово-технологических суверенитетов
стран и объединений. Мировая собственность на технологии получила институциональное оформление в виде мировых стандартов интеллектуальной собственности и высоких технологий, прежде всего информационных технологий и программного обеспечения, которые в настоящее время сформировали платформу «индустрии-4», а также воплотились в виде системы собственности на производство этих стандартов. Здесь бесспорным лидером являются США. О характере и масштабах их технологического лидерства говорят следующие данные.
Первый параметр — результирующий вектор внешнеэкономической экспансии и ее характеризует такой показатель, как чистые прямые иностранные инвестиции. В этой области сферы влияния распределены следующим образом. На долю США приходится 19 %, Евросоюза (ЕС-14) и — 30%, Юго-Восточной Азии (ЮВА) — 18% [2].
Второй параметр охватывает сферу более узкого радиуса действия. Она очерчена областью мирового распределения высоких технологий. Здесь доля США составляет уже 27%, тогда как доля ЕС — 17%, ЮВА — 43% [3].
И наконец — третий параметр сосредоточен на еще более узкой сфере — ядре системы мировой конкуренции — распределении рынка прав интеллектуальной собственности. Здесь монополия США проступает еще более отчетливо: на их долю приходится 51% мирового экспорта прав интеллектуальной собственности и лишь 15% стоимости мирового импорта прав интеллектуальной собственности [4].
