CC BY
29
одно не вызывает, с моей точки зрения, сомнения: Россия в последние годы постепенно обретает не только напускную, но и осознанную уверенность в своих силах. И стоит надеяться на то, что по мере того, как эта уверенность будет расти, Россия избавится как от комплекса неполноценности или недооценки своих сил, так и от комплекса превосходства или переоценки своих сил.
Эти два комплекса - двуликий Янус духовной и мировоззренческой дезориентации, которую россияне пережили после 1991 г. И как мне кажется, и тот, и другой губительны для духовной жизни, для успешного развития нашей страны. Недооценка сил после развала СССР выражалась в том, что многие в России были готовы отказаться от собственной идентичности и влиться в некую западную идентичность. А переоценка сил - это другая крайность, когда российская идентичность не только вновь признается и утверждается, но представляется некой вещью в себе. Этот путь, на мой взгляд, может привести либо к почиванию на лаврах и самоуспокоенности, либо оказаться орудием в руках сторонников кон-фронтационной парадигмы, которые стремятся противопоставить Россию остальному миру.
«Стратегия России», М., 2009, № 7, с. 34-39.
Рафаэль Хакимов,
кандидат философских наук,
директор Института истории АН Татарстана
(Казань)
ЕВРАЗИЯ КАК КОНФЕДЕРАЦИЯ СТРАН И НАРОДОВ
Для России как Восток, так и Запад являются естественным пространством, а потому в научных и политических дискуссиях тема Евразии неизменно будет обсуждаться в самых различных аспектах. Российская Федерация со времен перестройки прошла путь идеологической борьбы «демократов» с «партноменклатурой», коммунистов с либералами, националистов с шовинистами, сепаратистов с унитаристами и т.д. Поиск собственной национальной идеи сводился к державности, различным теориям с приставкой «русский», противостоянию с Западом. Но если отвлечься от крайностей, неизбежных в эпоху перемен, то мы из оригинальных собственно российских идей обнаружим одну-единственную тео-
рию «евразийской цивилизации». Россия в ней предстает как самостоятельная культура, находящаяся где-то посередине между Европой и Азией. На первый взгляд, срединное положение выглядит весьма естественным и привлекательным, однако здесь есть и подводные камни.
Родоначальники евразийства во главе с Н.С. Трубецким, П.Н. Савицким, Г.В. Вернадским считали территорию России самодостаточным пространством, где проживает многонародная евразийская нация. Эта идеология направлена не на соединение Востока и Запада, а, напротив, на противостояние как тому, так и другому. «Мы должны привыкнуть к мысли, - писал Н.С. Трубецкой, - что романо-германский мир со своей культурой - наш злейший враг». Конечно, на мнение основателей евразийства оказало влияние появление фашизма в Германии и Италии. Нынешняя ситуация кардинально отличается от той, тем не менее современные последователи евразийства высказываются в том же духе. «Надо быть готовым к борьбе на два фронта», - пишет В. Ильин. Если первая угроза идет якобы от Западной Европы, то вторая - от Китая. А. Дугин главным врагом Евразии считает «атлантистов», и прежде всего США. «Логика истории, - пишет он, - постоянно на самых различных уровнях навязчиво высвечивает основополагающий дуализм - США и СССР, Запад и Восток, Америка и Россия. В экономике, политике, геополитике, богословии, культуре ясная, пугающе ясная антитеза - как наглядно развернутый перед нами промысел о драме мира, о двух полюсах континентальной дуэли, о великой войне континентов, физических и духовных».
Срединное, межконтинентальное положение России, смешение кровей, культура, густо сдобренная восточными (в основном тюрко-татарскими) элементами в языке, традициях, психологии вроде бы позволяют говорить о собственно российской цивилизации, не только отличной от европейской и азиатской, но и имеющей внутреннюю сцепку. Но так кажется лишь при поверхностном подходе. Более глубокий анализ вскрывает неразрешимые противоречия в теории евразийства. Сердце евразийской идеологии -православие, которое якобы определяет весь строй духовной жизни. «Евразия понимается нами, как особая симфонически-личная индивидуализация Православной Церкви и культуры», - пишут евразийцы. Неправославная часть - всего лишь «потенциально православный мир». Как бы предполагается, что нерусские должны тянуться сами по себе к православию как к особой ценности.
История же говорит о другом. Христианизация не заставила татар отказаться от веры, и тем более этого невозможно добиться в условиях демократии. Следовательно, вопрос взаимодействия православия и ислама в России евразийцами не решен, но тогда основной их тезис о наличии российской цивилизации оказывается под вопросом. Бесспорным является существование русской православной цивилизации, доминирующей в России, но весьма спорен тезис о российской цивилизации, якобы соединяющей славян и тюрков, христиан и мусульман. Их удерживает вместе государство, а не цивилизация. Некоторые идеологи в поиске общих черт славян и тюрков обращаются к нравственным и социальным ценностям. И. Василенко пишет: «Для славян и тюркоязычных народов характерен приоритет коллективистских начал над индивидуалистскими. Ценность человека определялась здесь в первую очередь исполнением его долга перед общиной. Такой подход весьма далек от установок европейского менталитета, где во главу угла ставилась ценность человека, прежде всего как индивидуальной личности» Когда-то это действительно было так, но вряд ли оно в то время объединяло славян и тюрок, ибо общины были разные и, соответственно, долг понимался различно. Сегодня же по иронии судьбы как у русских, так и у татар развивается индивидуализм, что их сближает гораздо больше. XX век многое изменил в обществе. Крестьянство как потенциальный носитель общинных идей невлиятельно. В противовес ему развилась городская культура с откровенным индивидуализмом и предпринимательством. Уровень образования повысил роль отдельной личности. Собственно, одна из причин «перестройки» заключается в том, что коллективизм как элемент коммунистической идеологии начал размываться новыми общественными тенденциями, выдвигающими на первый план личность и ее права.
Очевидно, что общественные ценности, выдвигаемые евразийцами, должны быть приемлемы для других народов России. Борьбу «на два фронта» и, следовательно, изоляцию от мира в самодостаточном пространстве народам Российской Федерации трудно будет воспринять. В самом деле, в мире существует тюркская цивилизация. Татары, башкиры, якуты, чуваши и другие народы являются ее неотъемлемой частью. Существует мусульманская цивилизация. Татары не только часть этого огромного мира и не просто исповедуют эту религию, они - самый северный форпост ислама. Для многих народов принципиально важна открытость
общественной системы, прямые связи с различными странами мира, прямой выход как на Восток, так и на Запад, распространение таких ценностей, как права человека, демократические принципы управления страной, признание ненасильственного мира и т.д.
За долгие годы у народов России накопилось недоверие к Москве как центру. Было бы неверно идеализировать прошлое и впадать в эйфорию по поводу «взаимопонимания народов» за века совместного проживания, как это иногда любят представлять публицисты. Эти отношения были далеко не безоблачными. История свидетельствует о непрерывных восстаниях, о разных формах сопротивления русской колонизации и христианизации. Конечно, для некоторых народов присоединение к России было благом, и они не воспринимали ее как «тюрьму народов». Как пишет Чингиз Айтматов, «спасибо судьбе, что мы живем вместе с русским народом, рядом с Россией, разделяем общую судьбу, общую историю. Не будь этого, можно представить себе, в каком состоянии находилась бы сейчас Центральная Азия, Средняя Азия. С моей точки зрения, колониализм, который всегда воспринимается как негативное историческое явление, должен оцениваться не так однозначно. Давайте назовем вещи своими именами. Колониализм означает, что наиболее развитая часть человеческого общества привлекает к себе (извлекая, безусловно, необходимые выгоды) и поднимает на современный уровень окраины цивилизации. Именно это произошло с Киргизией». В Центральной Азии колонизация шла довольно мирно, с учетом интересов местного населения. В то же время многие народы были присоединены силой, и порой они оказывались на грани физического выживания.
Простые люди умели ладить друг с другом и находили общий язык. Но было еще государство, которое зачастую и к русским относилось не лучше, чем к инородцам, тем не менее действовало от их имени. Каким же образом можно создать взаимопонимание между народами как основу «цивилизационного синтеза»? Вместо принципа единой судьбы было бы разумнее провозгласить принципы равенства народов и культур, отказа от применения насилия при решении межэтнических и других внутриполитических проблем. Наивно думать, что как-то иначе можно сформировать «союз народов».
С точки зрения С. Хантингтона, православие, ислам и буддизм - разные цивилизации, сосуществующие, но не сливающиеся миры. Поэтому, если следовать его логике, русские, татары, буря-
ты, финноугры, кавказские народы живут в одном государстве, но в разных цивилизационных мирах. «Столкновение цивилизаций» не обязательно должно завершаться войной или конфликтом. Народы вполне могут договориться о мирном сосуществовании. Вспомним, сколь кровавыми были отношения между католиками и протестантами в прошлом. Сегодня они составляют основу единой европейской цивилизации на базе либеральных идей. В то же время даже принадлежность к одной религии не гарантирует их от внутренних войн. Цивилизационный подход не объясняет всего многообразия отношений между народами, но он заставляет задуматься о некоторых фундаментальных основах общества, игнорировать которые небезопасно.
Н. Бердяев писал: «В евразийстве есть... элементы зловредные и ядовитые, которым необходимо противодействовать. Многие старые русские грехи перешли в евразийство в утрированной форме. Евразийцы чувствуют мировой кризис. Но они не понимают, что окончание новой истории, при котором мы присутствуем, есть вместе с тем возникновение новой универсалистской эпохи, подобной эпохе эллинистической. Ныне кончаются времена замкнутых национальных существований. Все национальные организмы ввергнуты в мировой круговорот и в мировую ширь. Происходит взаимопроникновение культурных типов Востока и Запада. Прекращается автаркия Запада, как прекращается и автаркия Востока». То, что было справедливо в 20-е годы, тем более актуально сегодня - в эпоху развитых коммуникаций, открытых границ и глобализации. Евразийство в классической интерпретации или по концепции А. Дугина не может стать объединительной идеей, оно нуждается в совершенно иной трактовке с учетом универсалистского характера эпохи.
Классические евразийцы дали изложение истории России, отличное от официальной. Они открыли глубинные пласты российской государственности. В то же время сомнителен их вывод о самодостаточности пространства Турана. Как раз дух Чингизхана, о чем они много и проникновенно писали, чужд какой-либо изоляции, он не противопоставляет, а соединяет Восток и Запад. Эту особенность современной эпохи хорошо уловил Н. Бердяев, писавший пророчески: «Тот духовный поворот, который я характеризую как переход от социалистического мироощущения к мироощущению космическому, будет иметь и чисто политические последствия и выражения. Будет преодолен социально-политический
провинциализм. Перед социальным и политическим сознанием станет мировая ширь, проблема овладения и управления всей поверхностью земного шара, проблема сближения Востока и Запада, встреч всех типов и культур, объединения человечества через борьбу, взаимодействие и общение всех рас. Жизненная постановка всех этих проблем делает политику более космической, менее замкнутой, напоминает о космической шири самого исторического процесса». Н. Бердяев уловил процессы глобализации задолго до их появления.
Идеология противопоставления себя Западу и Востоку загоняет Россию в исторический тупик. Многим представляется, что Россия соединяет в себе Запад и Восток, поскольку страна одновременно находится и в Европе, и в Азии. Но эта география обманчива. Культура не тождественна географии. Евразию определенно можно толковать как территорию славяно-тюркского симбиоза. В этом случае в ее ареал надо включить Турцию, что не входило в предмет исследования классических евразийцев, которые рассматривали только территорию бывшей Монгольской империи. И сегодняшние евразийцы готовы на включение в Евразию Монголии, хотя она не является частью тюркской цивилизации, но ни в коем случае не имеют в виду Турцию. Логика культурных факторов не срабатывает в существующих определениях Евразии.
Территория современной России испытала огромное влияние иранской культуры, причем с древнейших времен. Во время Петра персидские войны были ключевыми в восточной политике. Исключить ираноязычные страны было бы странно и противоестественно, но евразийцы Таджикистан включают в понятие Турана, а Иран и Афганистан исключают. А ведь Иран и Афганистан при хулагуи-дах являлись частью Монгольской империи. Можно попытаться определить территорию Евразии путем исключения каких-то стран. Например, Китай во все века боролся со Степью и в этом смысле противостоял Евразии. Индия находилась далеко территориально и ее контакты были минимальны, хотя Великие Моголы там правили; арабские страны были отделены от Степи и лесостепи иранскими и тюркскими странами, хотя ислам оказал сильное влияние на облик всей Евразии. Если исключить Китай, Индию, Пакистан и арабские страны, то появляется некий ареал, который в истории находился в тесном взаимном контакте. Исключение, конечно, не есть позитивное определение, но хоть какая-то определенность.
С выяснением восточных и южных границ Евразии вопрос до конца не проясняется, так как нет ясности с западной границей. Классические евразийцы строили теорию на противостоянии с германо-романским миром, нынешние включают еще и атлантистов, то есть всех, кто входит, говоря обобщенно, в НАТО. Границы Европы были определенными, когда существовал СССР и не было Европейского союза. В последние годы Европа показала свою динамичность, в ЕС стали входить все новые и новые страны и его границы стремительно сдвигаются на восток. Европа на некоторое время приостановилась у границ исламского мира - Турции, как бы размышляя над своей природой, но главное в Европе не религиозные, а либеральные ценности, поэтому она неизбежно двинется на Восток. Турция - явно прозападная страна и совершенно не ощущает себя частью евразийского континента. Поэтому определение территории Евразии остается весьма субъективным делом. В данном случае лучше поможет прагматический подход, исходящий из реального складывания экономических и политических отношений, сохранения влияния русской культуры в Азии.
Ядром Евразии, безусловно, остается Россия, о чем можно говорить вполне определенно. Политическим механизмом конструирования евразийского пространства выступает СНГ, на чье состояние влияют экономические интересы центральноазиатских стран и обеспечение безопасности в Азии. Остальные постсоветские государства оказались в сложных отношениях с Россией и ведут политику в двустороннем порядке. В экономических вопросах стран СНГ приоритетными являются энергетические потребности и поддержание общего рынка в секторах, не занятых европейскими и азиатскими предпринимателями. Существенный фактор для Центральной Азии - соседство с Китаем. Эта страна - потребитель энергоресурсов, производитель продукции и держава, способная влиять на большую политику. Реальной угрозой в Центральной Азии продолжает выступать Афганистан, где сконцентрировались исламские экстремисты и производятся наркотики. Все эти вопросы создают вокруг России зону взаимных интересов.
Последние годы СНГ представлял из себя конфедеративный союз, который не проявил положительной динамики в своем развитии. Обострение отношений с Грузией и Украиной, азербайджано-армянский конфликт угрожают самому существованию СНГ. Из истории известно, что конфедерация - неустойчивая форма союза, которая или превращается в федерацию (так было с США и Швей-
царией), или же распадается. Европейский союз показывает пример интеграции независимых государств в сложную федеративную форму. ЕС уже прошел этап конфедерации и с каждым годом делает шаг в сторону федерализации, чего нельзя сказать об СНГ.
Россия как ядро Евразии должна осознавать главный стержень своей истории, а именно тюрко-славянский симбиоз. Причем под «осознанием» надо иметь в виду не только политическую составляющую, но и научный аспект. Олжас Сулейменов предложил создать дисциплину под названием «тюркославистика» для более углубленного изучения славянских и тюркских языков. «Тюркские и славянские словари и грамматики, если поместить их в единое поле зрения, взаимно дополняют друг друга, - пишет он. - Должна появиться новая дисциплина - тюркославистика, которая поможет устранить противоречия раздельного изучения. И главным ее итогом может стать усовершенствование общего языкознания, на достижения которого, как на фундамент, опираются все общественные науки». Имеет смысл тюркославистику рассматривать более широко, как охватывающую не только лингвистику, но и историю. Стремление изучать тюркские народы отдельно от славян трансформирует историю в этногенез, а отвлечение истории российской государственности от тюркского фактора лишает ее одного из базовых элементов.
« Ученые записки Казанского государственного университета», Казань, 2009, т. 150, кн. 2, ч.1, с. 248-254.
В. Зорин, А. Рудаков,
политологи
МУСУЛЬМАНСКОЕ СООБЩЕСТВО РОССИИ И ИСЛАМСКИЙ ЭКСТРЕМИЗМ
Особенностью исламского фактора в России, как части религиозного фактора, является достаточно жесткая регионализация проживания мусульман в составе Российской Федерации. Выделим три региона проживания мусульман: Поволжье, Северный Кавказ, центрально-европейская часть России. Хотя надо отметить, что мусульмане проживают и распространяются в настоящее время в Сибири, на Дальнем Востоке, в Мордовии, Калининградской области, Санкт-Петербурге и т.д. Но пока в этих регионах они не прожива-
