CC BY
159
ЭТНОЯЗЫКОВАЯ СИТУАЦИЯ НА КАМЧАТКЕ: ГЕНЕЗИС, СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ, ОСОБЕННОСТИ КАМЧАТСКОГО НАРЕЧИЯ
Глущенко О.А.
I. Общая характеристика современной этноязыковой ситуации на Камчатке
В настоящее время на территории Камчатки сосуществует множество этноязыковых групп (русские, украинцы, коряки, армяне, чеченцы, белорусы и др.), представители которых свободно владеют русским языком. В то же время русский язык является вторым языком или родным и для коренного населения
— коряков и ительменов. В целом языковая ситуация на Камчатке может быть охарактеризована как
многокомпонентная трёхъязычная:
языковое разнообразие полуострова представлено русским, ительменским и корякским языками с учётом их диалектной неоднородности.
Ительмены живут на западе полуострова Камчатка, в Тигильском районе Корякского автономного округа. Они относятся к арктической расе большой монголоидной расы. Будучи основным населением Камчатки, к приходу русских на Камчатку ительмены распадались на 5 племенных групп: бурил, суаччю-ай, кых-черен, личнурин и кулес, у каждой из которых было своё наречие. Ительменский язык в настоящее время представлен северным
(седанкинским) и южным диалектами. С начала XVIII века численность этого этноса существенно уменьшилась: с 12 — 15 тысяч до 2,5 тысяч человек [6, с. 53]. По другим сведениям, численность ительменов изначально определялась от 10 до 20 тысяч человек в XVIII веке и только к началу XIX века в силу объективных причин природного и социального характера стала резко сокращаться: в 30-е годы XVIII века ительменов насчитывалось
приблизительно 7,5 — 7,8 тысяч человек, но уже по данным переписи 1837 года — 1800 — 1900 человек [4, с. 6].
Показателем общего этнического неблагополучия может служить отношение ительменов к своему языку.
А.П.Володин приводит такие данные: перепись 1897 года фиксирует 2779 человек, из которых только 1175 назвали
своим родным языком ительменский. «К концу XIX века, по показаниям различных авторов, в долине реки Камчатки остались отдельные старики, которые ещё помнили по-ительменски. Ительменский язык как средство общения исчез на восточном побережье во второй половине XIX века» [4, с. 8]. Негативные тенденции в этноязыковой ситуации в ХХ веке нарастали: перепись 1959 года показала, что в СССР осталось 1100 ительменов, среди которых только 396 свободно владели родным языком. В 70-х годах ХХ века А.П.Володин писал, что последнюю цифру необходимо уменьшить за счёт естественной убыли носителей языка. Ительменский язык не воспроизводится, то есть не передаётся от родителей к детям, уже около 40 лет. Люди 30-40 лет и моложе, как правило, обладают пассивным знанием языка (понимают ительменскую речь),
активный же их запас не превышает нескольких десятков обиходных
выражений при крайне бедном словаре. Подростки и дети не знают и этого; в лучшем случае они способны понять обращённый к ним вопрос на
ительменском языке [4, с. 5].
Коряки — это коренное население Корякского автономного округа (КАО), они проживают собственно в КАО. Коряков гораздо больше, чем
ительменов, — около 7 — 9 тысяч человек. Как и ительмены, они относятся к арктической расе большой монголоидной расы. Различаются несколько групп коряков, однако среди исследователей этого этноса нет единого мнения относительно точного количества подразделений коряков. Так, И.С.Вдовин утверждает, что следует выделять следующие этнические образования: коряки-оленеводы (чавчувены),
алюторцы, апукинцы, карагинцы, паланцы, каменцы, паренцы, итканцы, коряки побережья Охотского моря [3, с.
4]. С другой стороны, высказывается мнение, что в настоящее время есть только 4 группы коряков: оседлые
(ньшыланы), оленные, береговые и кочевые (чавчувены) [6, с. 68]. Проблема
осложняется тем, что у каждой из названных групп коряков существует свой диалект, с учётом которого можно идентифицировать этнические группы, однако вопрос о диалектном членении корякского языка остаётся спорным [3, с. 11-17]. Вероятно, следует согласиться с утверждением И.С.Вдовина: «наиболее обоснованным, а отсюда и наиболее убедительным представляется деление корякских диалектов на две ветви: чавчувенскую (северо-западную) и алюторскую (юго-восточную),
предложенное В.Г.Богоразом, а затем уточнённое С.Н.Стебницким» [3, с. 17].
С генетической точки зрения русский, корякский и ительменский языки не являются родственными. Русский язык относится к восточнославянским языкам славянской группы индоевропейской языковой семьи. Корякский язык — это представитель чукотско-корякской
языковой семьи. Генетическое родство ительменского языка достоверно не установлено. В науке существует несколько гипотез происхождения ительменского языка. Согласно самым известным из них ительменский язык может быть дальним родственником чукотско-корякских языков (такого традиционного мнения придерживались
В.Г.Богораз, В.И. Йохельсон, С.Н. Стебницкий, П.Я. Скорик), либо изолированных юкагирского и нивхского языков, бытующих на северо-востоке России [12, с. 189]. Нельзя отрицать, что сегодня есть много общего у ительменского и корякского языков — это обусловлено многовековым сосуществованием и взаимодействием на ограниченной территории. Однако «особенности языка и культуры ительменов свидетельствуют об ином, отличительном генетическом исходе их этнической истории, нежели истоки языка и культуры коряков и чукчей. Вместе с тем эти же материалы подтверждают и другую сторону данной проблемы, а именно: имеющиеся в
настоящее время значительные элементы общности ительменов с коряками и
чукчами как в языке, так и в культуре есть следствие контактов исторического порядка. Выявленные материалы по языку и культуре ительменов уже сейчас дают необходимые основания считать их особой народностью, генетически
непричастной к так называемым северовосточным палеоазиатам (чукчи,
коряки)» [2; 3, с. 271]. Известный
исследователь ительменского языка
А.П.Володин установил ряд различий между ительменским и чукотско-камчатскими языками: в ительменском языке специфическим образом
распределяются гласные и согласные в потоке речи, различаются в
содержательном плане глагольные категории вида и времени, а наиболее показательны различия в синтаксисе — в ительменском языке отсутствует эргативный падеж и признаки
инкорпорации, характерные для языков других северо-восточных палеоазиатов. С выводами А.П.Володина нельзя не согласиться: ительменский и чукотско-камчатские языки генетически не связаны, но типологически очень близки. «Современные чукотско-камчатские языки являются результатом
дивергентной эволюции, ительменский же — наоборот, результатом
конвергентной эволюции по отношению к другим чукотско-камчатским языкам» [5, с. 38]. По мнению исследователя, «поиски связей ительменского с языками других групп -- дело будущего, и, разумеется, нельзя сказать заранее, дадут ли эти поиски какой-либо
положительный результат. Следует думать, однако, что такие поиски должны быть предприняты, и наиболее перспективным полем изысканий представляются американо-индейские языки» [5, с. 38].
Демографический вес русского, корякского и ительменского языков различен: на русском языке говорят все жители Камчатки — около 250 тысяч человек, на корякском языке — от 8 до 6 тысяч человек в Камчатской области и КАО, на ительменском языке — меньше 1 тысячи человек в центральной и южной
Камчатке.
В коммуникативном отношении несбалансированная языковая ситуация для юридически нетождественных языков: русский язык на территории Камчатки как неотъемлемой части
Российской Федерации имеет статус государственного языка, корякский и ительменский языки являются языками коренных национальностей, кроме того, корякский язык — это язык национального округа (Корякский автономный округ). В настоящее время ительменский и корякский языки имеют письменность на русской основе: корякский — с 30-х годов, а
ительменский — с 80-х годов XX века, однако коммуникативная мощность русского языка и языков коренных
народов различна: в устной и письменной формах бытования русский язык вне конкуренции.
Известно, что в своё время
возникли большие проблемы при выборе диалектной основы письменного корякского языка. Первоначально
букварь был составлен на основе каменского диалекта, «однако он
оказался трудным для детей, говорящих на других диалектах. Было решено
создавать письменность на чавчувенском диалекте, на котором говорили оленеводы, составляющие почти 50% всех коряков» [3, с. 290]. Тернист был путь и ительменской письменности: в 1932 — 1933 годах на базе Единого северного алфавита (ЕСА) группа студентов под руководством
Е.П. Орловой составила алфавит для ительменского языка, однако, как и в случае с корякской письменностью, письмо не стало популярным. Новая и более удачная попытка создания ительменского письма на кириллической основе была предпринята почти через 50 лет.
Современные коряки и ительмены хорошо владеют русским литературным языком и до недавнего времени отдавали предпочтение именно ему как более престижному языку. В настоящее время корякский язык укрепляет свои позиции
как местный язык КАО. Положение ительменского языка называют двойственным: «с одной стороны, это язык живой, поскольку есть люди, умеющие говорить на этом языке, и количество таких людей исчисляется ещё сотнями. С другой стороны, это язык мёртвый, поскольку он не развивается, не передаётся от родителей к детям, следовательно, лишён перспективы. ... В качестве живого разговорного языка ительменский сохраняется в некоторых семьях как необязательное средство общения старших родителей (так как последние могут свободно объясниться и по-русски). Их взрослые дети избегают говорить по-ительменски или просто не знают этого языка, не говоря уже о внуках, для которых родным языком является русский. В смешанных семьях (ительмено-корякских или ительменорусских) господствует русский язык. По-ительменски говорят между собой охотники и рыбаки на промысле ... но и этот ительменский язык чаще производит впечатление русского языка с вкраплениями ительменских слов и фраз, так как всем ительменам в настоящее время приходится гораздо больше говорить по-русски, чем по-ительменски, и, конечно, русские разговорные навыки у них куда прочнее, чем ительменские» [4, с. 10]. Мы предпочитаем
охарактеризовать ительменский язык как исчезающий: он используется в очень узком кругу бытового или домашнего общения, возраст носителей языка от 60-ти до 75-ти лет. Северным седанкинским (один из двух диалектов ительменского языка) владеют не более 45 человек. [Мы ссылаемся на данные В.И. Успенской, возглавлявшей в 2003 году научную фольклорно-диалектологическую экспедицию в населённые пункты Тигильского района КАО]. С конца 90-х годов XX века предпринимаются отдельные попытки возрождения ительменского языка: записываются
тексты, работают школы по изучению языка в Петропавловске-Камчатском, Вилючинске, Сосновке, однако серьёзная работа в этом направлении невозможна
без реальной финансовой поддержки государства.
II. История формирования камчатского наречия в ситуации контактного двуязычия русских и коренных жителей Камчатки
Специфика языковой ситуации на Камчатке обусловлена существованием камчатского (или камчадальского) наречия, формировавшегося с XVIII века из говоров потомков переселявшихся на Камчатку русских крестьян Ангаро-Илимо-Ленского края, из говоров казаков Якутии и Анадыря и из говорения ассимилировавшихся с русскими ительменов и коряков.
Освоение Камчатки русскими началось в 1695-1697 годах во время казачьих походов Л.Морозко и
В. Атласова. «В 30-40-е годы на Охотское побережье прибыло значительное число крестьянских семей с верховьев Лены и Ангары, и около 30 семей крестьян поселилось на Камчатке, между сопкой Ключевской и Нижне-Камчатским острогом»[10, с. 28]. В то же время началась ссылка на Камчатку, причём, как пишет С.Л.Урсынович, это была одновременно политическая и уголовная ссылка. Первый период ссылки на Камчатку длился около 10 лет и закончился восстанием коряков. Второй период ссылки начался в 60-х годах XVIII века при Екатерине II, и к 1770 году в Большерецке (административный центр в то время) собралось относительно большое количество ссыльных, что через год привело к бунту. Последствием бунта в Большерецке было прекращение навсегда ссылки на Камчатку, как в край для такой цели не подходящий [11, с. 135]. В дальнейшем русское освоение Камчатки происходило за счёт переселенцев. Русские крестьяне заселяли, прежде всего, благоприятный для земледелия юго-восток полуострова
— район Петропавловска и долину реки Камчатки. Территориальное освоение новых земель сопровождалось христианизацией аборигенного
населения. Местные жители быстро
сближались с русскими, знакомились с новыми орудиями труда, особенностями крестьянского быта и способами земледелия, огородничества и
скотоводства. Казаки женились на ительменках, учили аборигенов русской грамоте. Однако «искусственного насаждения русского языка на Камчатке не было, но ительмены старались, тем не менее, перед всяким приезжим русским, в котором они видели большого
начальника, показать, что они говорят только по-русски» [4, с. 8]. В данных условиях межэтнического общения в довольно сжатые сроки и формировалось камчатское наречие. Первоначально оно было ограничено по функциям и использовалось только для бытового общения или в сфере торговых отношений русских и коренного
населения и воспринималось как этнически нейтральное языковое
образование. Лексическая основа камчатского наречия гибридная — из ительменского и русского языков, а грамматика и фонетика преимущественно русские, но изменившиеся под влиянием особенностей произношения обрусевших ительменов и коряков. К концу XVIII века уже выделяется особый субэтнос русского народа — камчадалы-ительмены, для которых камчатское
наречие оказывается первым
(материнским) языком. Со временем у камчатского наречия значительно расширяются коммуникативные
функции, усложняется его
грамматическая структура, расширяется словарь, то есть язык-посредник
становится обычным языком.
Современный центр камчатского наречия
— посёлок Мильково, в котором живут около 3 тысяч камчадалов. Именно этот населённый пункт представляет интерес для диалектологических экспедиций.
III. Обзорная характеристика камчатского наречия
«Говоры территорий позднего
заселения формировались в условиях
широких диалектных и, во многих
случаях, языковых контактов, в процессе
сложного преобразования материнских говоров европейской части страны»[7, с. 7]. Так, особые экстралингвистические условия формирования определили специфику современного камчатского
наречия. Переселенцы и ссыльные принесли на Камчатку севернорусскую речь, преимущественно сибирскую, которая неизбежно преобразилась в условиях неславянского языкового
окружения. Выделим самые яркие
характеристики фонетики и грамматики камчатского наречия.
В современном камчатском
наречии пятифонемная система вокализма. Распространено оканье,
однако оно уже не является повсеместным. По наблюдениям К.М.Браславца в 60-х годах, оканье в камчатском наречии «очень устойчиво, и эта устойчивость объясняется влиянием сингармонизма гласных ительменского языка» [1, с. 12]. Однако это утверждение в настоящее время нуждается в корректировке: наряду с полным оканьем встречается под воздействием речи
горожан и аканье.
В области вокализма (ударного и безударного) яркой фонетической чертой является смешение звуков [и] и [ы], что обусловлено влиянием ительменского
языка, в котором гласный звук [ы] смешанного ряда и более передний [4, с. 42], чем в русском языке: [Ми би1’и добрый, сицяс люди сами для сибя, молодёш 1ынивая. Потсвесники золотийе би1’и. Мильково].
Другой показательной чертой вокализма можно назвать спорадическое уканье, характерное для женской речи: [Фсю ягуду высусиГи, чичяс ницё нет. Би1а хуросая погода. Мы приш1’и с собрания и нацинаГи убйяснятъ. Мильково]. Эту особенность говоров — сильное огубление звука [о] — отметили в своё время и Н.П.Саблина [8], и К.М.Браславец Другие фонетические черты камчатского наречия имеют преимущественно севернорусскую
природу.
Для системы консонантизма характерно следующее:
1) смешение звуков [с] и [ш], [з] и
[ж]: [Мы зиі’и на одной колхозной
стороне. Сын ругал, цё сэвелюся, упадёс, кто тибя увидит. Мильково];
2) цоканье с мягким характером звука [ц’] или со звуком, средним между [ц] и [ч’]: [Там только моя землиця, сарайцик сколотили, доски со свалки носила. Рядом биі кацель, домики биі’и, дети фсё изломаї’и. А какая, цистая биіа Мильково. Йесли у тибя йесь соцюствийе, дай мине денек за труды, я копала сама. Мильково];
3) особый характер звука л: вместе
с типичными [л] и [л’] встречается средненёбный твёрдый [1] и мягкий [1’]. В своё время эту особенность в произношении камчадалов А.М.Селищев охарактеризовал так: «Перед согласными вместо велярного л в выговоре слышится неприятное по непривычке ль» [9, с. 383]. В данном случае мы имеем дело с проявлением интерференции на фонетическом уровне под влиянием языка аборигенов: [Кто проі’ень, тод жэ піохо зиі, кто роботаі, тот зиі за гоіову. И биі жыних, фсе условия даваі, а я не пошіа, а типерь стены давят. Купоі’ снимаі’и, урониі’и, рожбиі’и,
потсвесьники зоіотийе биі’и. Мильково];
4) раздвоение губных согласных, при котором на месте мягких губных камчадалы могут произносить два звука
— мягкий губной и йот: [А щяс фсе в меху, сицяс хотят купить, так купйят. Тушонку йела, мйясо свойо биіо, крабами полки биі’и заставлены. Мйясо выкрутит, коклету зделаш. Я биіа в Яіте, первый рас зять повйос на материк. Мильково];
5) появление в произношении «л-эпентетикума» при смягчении конечных губных: [А Владимирі’ на больсых людях роботал. Я не могіа сама сибя переодоі’еть и пойти, и Ярославль миня переубиждал, а я два рас ф церкви биіа. Мильково];
6) немотивированное отвердение губных и язычных звуков: [Што жэ ты горуйеш, я при роскоіотом корыте, на задах даі мистецько. З зоры до зоры роботаі’и. Не зіая биіа, не обыдэк, не струняіа нас (бабушка). Мйясо с приіафка
не выходи1о, копэйки стои1о. Захоцэс дэнюшку вытасыть, зайдёш ф туа1’ет и вытасыс. Мильково].
Грамматические особенности камчатского наречия также
показательны:
1) неустойчивость категории
среднего рода: [Ми1’ково би1а красивая. Войенкомат, а би1а к1адбиша. Серцэ прикипе1а. Каждую лето брат в экспедицию йезьдил. Папин имя Самсон. Мильково]. Это также черта
интерферентная: «иноязычное влияние
отражается на утрате чутья
грамматического рода» [9, с. 383].
В ряде случаев наблюдается изменение согласовательного класса у существительных мужского рода: [А
колидор большая би1а. Сто1 стоит бе1ая, на сто1’е фсё. Мильково].
2) архаичные формы личных местоимений: [А он мине говорит. Одда1а има, бирите. Он ней любуйеця. А так согласны, штоп выгнать они. Мильково].
3) архаичные формы
числительных: [Другийе уш1’и од зизьни, Леля уш1а трицати. Мильково].
4) архаичные падежные формы
существительных: [Зи1’и воз1’е самой
Антонофке, яр отвалива1ся вот такими мэтрами. С парнишком взя1, он беГенькой, маркой. Выдрей, соболей капканом 1овили. К сену на коровы подйехать можно. Мильково].
5) атрибутивное употребление
кратких прилагательных: [Мартофска
вода самая 1’ицебная. Рыбу просоГну йе1’и, а ба1ык не йе1’и. Мильково].
6) отсутствие в парадигме глагола
чередований, характерных для литературного языка: ДО’еп пекчи,
ка1ачи так ы не могу. А мине вы могите написать. А шяс галгу ростолкём и с маслом зделают. Мильково].
7) специфичное управление: [Я
оста1ась от мужа трицати лет. А они говорят от слоф людей. В «Бежбожник» (колхоз) работали. За фсю жысь я ни на голову, ни на руки не носила, а щяс фсе в меху. А окороцьки до себе брать не ста1а, шичяс приспособи1ася брать рёбрышки. Мильково].
Таким образом, языковая ситуация современной Камчатки уникальна: с
одной стороны, два генетически
различных языка коренных малых
народов, численность которых быстро уменьшается, с другой стороны, русский язык во всём его диалектном
многообразии (на Камчатке проживают носители севернорусских и южнорусских говоров, а также этнические украинцы, белорусы и другие народности), наконец, специфическое, гибридное по
происхождению территориальное
наречие, имеющее много общего с
севернорусскими говорами.
Литература:
1. Браславец К. М. Диалектологический очерк Камчатки (фонетика и формы). Автореф. дис. ... докт. филол. наук. Л., 1973.
2. Вдовин И. С. К проблеме этногенеза ительменов / Советская этнография. 1970. № 3.
3. Вдовин И.С. Очерки этнической истории коряков. Л., 1973.
4. Володин А.П. Ительменский язык. Л., 1976.
5. Володин А.П. Ительменский язык (фонология, морфология, диалектология, проблема генетической принадлежности). Автореф. дис. ... докт. филол. наук. Л., 1976.
6. Исаев М.И. Словарь
этнолингвистических понятий и терминов. М., 2001.
7. Рябинина Н. И. Русские говоры Дальнего Востока. Комсомольск-на-Амуре, 1996.
8. Саблина Н. П. Русские говоры Камчатки (фонетика). Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1966.
9. Селищев А.М.
Диалектологический очерк Сибири // Селищев А.М. Избранные труды. М., 1968.
10. Сергеев О. И. Казачество на русском Дальнем Востоке в XVII - XIX вв. М., 1983.
11. Урсынович С. Л. Восстание ссыльных казаков на Камчатке (реферат доклада) // Северная Азия. Общественно-
научный журнал. Книга 1-2. М., 1925.
12. Широков О.С. Введение в языкознание. М., 1985.
