CC BY
101
УДК 811.161.1'37
Дмитриева Н.М., Линтовская Е.М.
Оренбургский государственный университет E-mail: orencentrslav@yandex.ru
ЭТИЧЕСКИЙ СМЫСЛ КОНЦЕПТА «ЛЮБОВЬ»
В РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА (НА МАТЕРИАЛЕ СЛОВАРЕЙ XI-XIX ВЕКОВ)
Концепт «любовь» является этически значимым базисным концептом этической концептос-феры русской языковой картины мира. Несмотря на то, что концепт «любовь» активно изучается в современной лингвистике, его этический смысл и его связь с другими концептами в диахронии освещены мало.
Этическая нагрузка концепта «любовь» восходит к христианской идее и раскрывается при обращении к церковнославянскому языку, запечатлевшему в «первозданном виде» систему ценностей русского народа. Анализ этической нагрузки вербализаторов концепта на материале толковых словарей церковнославянского и русского языков разных периодов позволил проследить этические изменения в семантике доминантных дериватов.
Изучение данных энциклопедического словаря «Этика», научных работ, словаря церковнославянского языка дало возможность установить этическую смысловую долю концепта: «благо, дарованное Богом и заключающееся в умении сострадать и творить добро». Исходя из христианского понимания любви и анализа значений доминантных вербализаторов в разные периоды, можно утверждать, что концепт «любовь» входит в ядро этической концептосферы русской языковой картины мира и обнаруживает связь с концептами: благо, добро, терпение, милосердие, кротость, смирение, мудрость, целомудрие, радость, истина, вера, надежда, мужество и др. Идея соединения в концептуальном поле любви отсылает к соборности, выступающей структорообразующим концептом русской этической концептосферы.
Исконно любовь делится на божественную (любовь к Богу) и земную (любовь к ближнему). Значимость концепта подтверждается большим количеством дериватов, что вовлекает в зону концепта новые понятия. С другой стороны, такое широкое применение вербализаторов концепта приводит к их десакрализации и, соответственно, снижению этической значимости, а иногда и к ее потере. Например, появление дериватов «любовина» (чистое, хорошее мясо, без жиру или костей и сухожилья), «любовщина» (любое, что полюбилось, на выбор; куриное или свиное мясо, остающееся на сале, по срезке его) в XIX веке.
Семантическая доля «охотно, с пристрастием» в старославянском / церковнославянском и древнерусском языках четко разделяет привязанности человека как добродетельные и греховные, что практически исчезает в современном языке: дюБОБдагоЦтроБный (расположенный к милосердию), дювовожественный (боголюбивый, боголюбезный), дювомидренный (любомудрый, благочестивый), дювосмиренный (любящий смирение) и т. п.; дювовранный (пристрастный к войне), дювосдастецъ (который поработился похотям плотским и погряз в сквернах телесных), дювот^десие (слишком большая забота о теле) и др. Эта особенность в понимании концепта сохраняется и в XIX веке.
Любовь как привязанность между двумя людьми разных полов делится на «дозволенную», «законную», по старославянским представлениям - «земную» (любый - любезный, любимый, возлюбленый, милый, нравный; любовники - влюбленные друг в друга, чета, любящаяся или состоящая в супружеских отношениях), и на греховную, жестко осуждаемую: любодеять (впадать в блудный грех), любострастие (предание себя на волю плотских побуждений; впаденье в скотское состоянье) и др.
На протяжении всего развития языка прослеживается связь концепта «любовь» с другими этическими концептами. Этическая нагрузка многих вербализаторов концепта снижается, но не исчезает.
Ключевые слова: этическая нагрузка, смысловая доля, концепт, концептосфера, вербализа-тор, дериват, ментальность, языковая картина мира, любовь.
С этической точки зрения, в самом общем смысле «любовь» - это отношение к кому-либо или чему-либо как безусловно ценному, объединение и соединенность с кем-то или чем-то. Идея соединения в концептуальном поле любви отсылает к соборности, выступающей структо-рообразующим концептом русской этической концептосферы. По данным этического словаря, любовь воспринимается как благо (одна из высших ценностей), а в более узком смысле
любовь - это отношение к другой личности [10]. Кроме того, в поле концепта входят разнообразные эмоциональные состояния, связанные с привязанностью или страстью к различным вещам, состояниям и опытам, например, сластолюбие, сребролюбие, властолюбие, любомудрие и т. д.
Несомненно, любовь занимает центральное положение в этической системе ценностей русской ментальности, о чем свидетельствует,
в том числе, обращение к данному концепту в трудах современных лингвистов (А. Вежбиц-кая, А.А. Зализняк, И.А. Иванова, В.В. Колесов, И.Б. Левонтина, А.Д. Шмелев и др.). Большинство исследователей сходятся во мнении, что система духовно-нравственных ценностей русской культуры сформировалась на основе христианских идей, главная из которых - «Бог есть любовь».
Обратимся к истокам этической значимости концепта, то есть к церковнославянскому / старославянскому языкам.
В словаре церковнославянского языка среди вербализаторов нет слова «любовь». Этот факт можно объяснить, обратившись к этимологии слова, которую подробно описал Ю.С. Степанов. Исследователь указал на связь глаголов «любить» и «улыбаться» (улюбити - полюбить кого-то или что-то), при этом, по мнению Ю.С. Степанова, раньше существовал глагол неактивного состояния улЮЕ^ти в значении «понравиться, полюбиться», но из-за фонетического сходства люеити и люе^ти последний по форме и семантике «влился в первый» [9, с. 419]. Кроме того, слабость глаголов любви в русском языке отражает невыраженность самого концепта, о чем свидетельствует распространенное в народном быту употребление глагола «жалею» вместо «люблю». «Жалеть - глагол того же спряжения, что др.рус. люе^ти, но передает не само чувство любви, а физическое ощущение от него, его след в душе» [9, с. 419]. Существо же концепта передает имя, которое может выступать и как прилагательное, и как наречие, и как «имя любви». Отметим, что использование концепта в качестве имени собственного подтверждает высокую значимость его в системе ценностей. Ю.С. Степанов указывает также, что концепт «любовь» развивался по той же семантической модели «взаимных отношений двух лиц», что и концепты «слово», «вера». «Любовь» представляется как уподобление друг другу и строится по модели: а) взаимное подобие двух людей, б) установление или вызывание этого подобия действием, в) осуществление цикла действий по кругу, где «адресантом» и «адресатом» выступают попеременно оба участника.
Эти особенности русского концепта «любовь», вслед за Ю.С. Степановым, отмечает в диссертационном исследовании И.А. Иванова.
Автор обращается и к семантическим различиям слов, репрезентирующих концепт на разных этапах развития языка, от старославянского / церковнославянского до современного состояния, однако, в целом, принцип изучения концепта И.А. Ивановой отличается от принятого в данной работе, что позволяет нам проследить изменение этических смысловых долей концепта «любовь» по выработанной нами схеме (см. ниже).
Отметим, что указанная выше «структура любви» характерна в большей степени для одного, хотя и самого распространенного ее понимания, а именно «влечение мужчины и женщины». Так, в энциклопедическом словаре «Этика» в начале отмечены «эротические или романтические (лирические) переживания, связанные с сексуальным влечением и сексуальными отношениями с другим человеком» и «особого рода душевная связь между любовниками или супругами». Указанные значения отражают современное понимание концепта. Значения, имеющие этическую нагрузку, перечисляются на последнем месте. Это проявления земной любви, то есть любви к ближнему: «привязанность и забота в отношениях к родным и родственникам, а также к близким людям - родственным душам»; «благожелательность и милосердие в отношении к другому как ближнему». «Божественная любовь», как она понимается исконно, имплицитно выражена в значении: «восхищение и благоговение перед авторитетом - человеческим (индивидуальным или коллективным) или сверхъестественным» [10].
Этический смысл русского концепта «любовь» основан, как мы уже сказали, на христианском понимании и подробно раскрывается в Послании ап. Павла к Коринфянам: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сораду-ется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. <> Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. <> А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь, но любовь из них больше» (Послание ап Павла к Кор, 13: 4-13). Таким образом, концепт «любовь» обнаруживает связь с базисными
концептами этической концептосферы русской языковой картины мира: долготерпит - терпение, милосердствует - милосердие, не превозносится, не гордится, не бесчинствует - кротость и смирение, не мыслит зла - добро, благо, мудрость, целомудрие; сорадуется истине - радость, истина; верит - вера, надеется - надежда, все переносит - мужество.
Т.И. Вендина на материале старославянского языка делает значимый вывод о том, что любовь в понимании средневекового человека была сущностным атрибутом Бога и различалась на божественную (любовь к Богу) и земную (любовь к ближнему). Кроме того, Т.И. Вендина говорит о сострадательной любви Бога к человеку, так как Христос человеколюбив, и любовь его объемлет всех, и об истинной любви, которая являлась источником высокой духовной любви, воссоединявшей человека с Богом, уподоблявшей человека Богу в стремлении делать добро [2, с. 229]. В сознании средневекового человека, считает Т.И. Вендина, и земная любовь понималась как «возвышенное, святое чувство, дарованное как благо, ниспосланное человеку Богом», при этом любовь мыслилась как духовная связь человека с людьми, которым он сострадает [2, с. 229-230]. Авторы книги «Ключевые идеи русской языковой картины мира» отнесли эти виды любви к «альтруистической» в противовес «эгоистической», служащей для удовлетворения себя [5]. Таким образом, этический смысл любви можно резюмировать как «благо, дарованное Богом и заключающееся в умении сострадать и творить добро».
Как отмечают авторы «Энциклопедического словаря «Этика», христианская концепция любви, выдвигает на первый план самопожертвование, заботу, дарение. Христианская милосердная любовь не является следствием личной симпатии или восхищения другим; в ней актуализируется доброта человека, потенциально содержавшаяся в нем и до встречи с данным конкретным человеком. Наиболее существенным в христианском понимании любви является то, что она включает в себя также прощение и любовь к врагам [10]. Итак, доминантный этический концепт «любовь» в его христианском понимании тесно связан с концептами: добро, милосердие, смирение, терпение, истина, радость, счастье, мужество и др., - и раскрывает
сеть «скрытых» слов-концептов: жалость, жертва, забота, вечность, нравиться, нравственность и др. В этот же ряд можно включить «знание». Развивая новозаветные представления о любви, Августин соединяет их с мистической способностью познания, то есть Богопознания, а значит, и миропознания, поскольку через Бога постигается мир, поэтому познание основано на любви. По утверждению Августина: «Мы познаем в той мере, в какой любим. Это не познание разумом, это познание сердцем» [10].
Рассмотрим этические смыслы доминантных вербализаторов концепта «любовь» в церковнославянском языке.
Как уже было сказано, лексема «любовь» в словаре церковнославянского языка отсутствует, в нем указывается лексема «люеы» в значении «любовь» и значительное число дериватов с этим корнем, содержащих этическую смысловую долю и подчеркивающих связь «любви» с базисными этическими концептами русской языковой картины мира: любвеобильный (исполненный любви), лЮбОЕлагоиГроЕный (расположенный к милосердию), лЮЕОЕОже-ственный (боголюбивый, боголюбезный), лЮЕ0Е0л^зненн0 (с терпением, с удовольствием перенося болезни и напасти), любодоброд-тельный (который любит добродетели), люео-добролнуьнъ (любящий честь, нравственность), любод^вственный (внимательно хранящий девство, целомудренный), любом^дренный (любомудрый, благочестивый), любосмиренный (любящий смирение), любострадалецъ (любитель, почитатель мучеников) и др. [4].
Встречаются в церковнославянском языке и лексемы, обозначающие любовь земную: любезнивый (любезный, достойный любви), любезно (усердно; понемногу, умеренно; как должно, прилично, благоговейно; по любви, любвеобильно; усердно, ревностно; с великим удовольствием), любезный (дружественный, благосклонный; желательный, вожделенный), любимичъ (любимец, друг), любленикъ (друг, приятель, любимый человек) [4].
Значительное количество сложных слов имеют значение «привязанность к земному, материальному», что, как и в старославянском языке, не находило одобрения и более того, относилось к грехам: любобранный (пристрастный к войне), любосллстУе (лакомство),
лювосллстецъ (который поработился похо-тям плотским и погряз в сквернах телесных), лювот^лесие (слишком большая забота о теле), лЮЕОнлчлдГе (желание быть начальником), лю-вомрлчный (омраченный греховную тьмою), лювоветественный (пристрастный к мирским суетам, прикрепленный к вещественному) и т. д. Мы насчитали более 30 единиц с корнем любо-, определяющих любовь к атериальным, земным удовольствиям как грех. Лювод^яник и его дериваты осмыслялись как преступление, осквернение божественной любви, как и в старославянском языке [2, с. 231].
Другая часть сложных слов указывает на положительную привязанность, если она отвечает евангельским заповедям: лювезновм^флти (с усердием внимать, с удовольствием слушать), лювовезмолвный (любящий безмолвие), лЮЕОтр^дно (трудолюбиво, тщательно, прилежно), лювотр^ждлтися (охотно подвизаться, упражняться, трудиться в чем) и т. п. [4].
Отметим, что и в первом и во втором случаях корень люб- имеет значение «охотно, с пристрастием», но в первом случае он расценивается отрицательно, а во втором, наоборот, - положительно, то есть сложные слова как бы регулируют пристрастия человека. Кроме того, сложные слова свидетельствуют о связи концепта «любовь» с концептами: «слово», «тишина», «труд», «страдание», «мудрость», «честь» и др.
Итак, в церковнославянском языке, вслед за старославянским, отразилось понимание любви божественной и земной (к ближнему), о чем свидетельствуют не только лексемы, в которых имплицитно выражена этическая смысловая доля «благо, дарованное Богом и заключающееся в умении сострадать и творить добро», но и сложные слова, «регулирующие» привязанность и пристрастия человека.
В древнерусском языке доминантный вер-бализатор «любовь» объединяет в себе и божественную и земную любовь (любовь, привязанность, благосклонность к кому-л.; склонность; вечери любви, общие трапезы у древних христиан;), а также пристрастие к земному, материальному (пристрастие, приверженность к чему-л.; страсть, влечение к лицу другого пола). Выделяется новая семантическая доля, которую можно расценить и как часть боже-
ственной, и как часть земной любви: мир, согласие, мирный договор.
Среди дериватов встречаются лексемы, имплицитно содержащие этическую смысловую долю: лювовожество (любовь к богу), лю-вовратия (братская любовь), люводарливый (склонный к щедрости), люводоврод^тельный (украшенный любовью к добродетели; тот, кто любит добродетель), люводоврота (любовь к доброте), лювотворный (творящий любовь, создающий согласие) лювезненый (исполненный любви), лювезный (внушающий любовь, уважение, приятный, достойный; дорогой, милый; возлюбленный), лювественое (любовь, благосклонность), лювитися (любить друг друга, быть в дружбе; нравиться), лювление (любовь, преданность, приверженность), лю-вити (испытывать глубокую привязанность, расположение к кому-л.; чувствовать склонность, интерес, влечение, тяготение к чему-л.; быть довольным, испытывать удовлетворение от чего-л.) [8].
Сложные слова в древнерусском языке продолжают традицию страрославянского/цер-ковнославянского языков, то есть определяют привязанность к чему-либо как положительную или как отрицательную: лювоживотный (дорожащий жизнью), лювомудрие (любовь к знанию, мудрости; философия; искусство, тонкое знание какого-л. дела; мудрствование, умствование) или лювезночестный (честолюбивый) и др. [8].
О существовании понимания любви как чувственных отношений свидетельствуют слова: лювезнивый (любящий, исполненный любви; имеющий склонность, пристрастие, приверженность к чему-л.; чувствительный, чувственный), лювити (испытывать влечение к лицу другого пола; целовать, ласкать; любоваться), лювити-ся (пристрастие; любовные отношения), при этом прелюбодеяние остается тяжелым грехом: лювовлядивый (пустой, никчемный), лювод^й (развратник, распутник) [8].
В XIX веке наблюдается четкая дифференциация божественной и земной любви и пристрастий, значения которых закрепляются, в основном, за разными дериватами, кроме доминантных вербализаторов: любовь (состояние любящего, страсть, сердечная привязанность, склонность; вожделение; охота, расположение
к чему-л.) и любить (чувствовать любовь, сильную привязанность, начиная от склонности до страсти; сильное желание, хотенье, избранье и предпочтенье кого или чего по воле, волею, не рассудком, иногда и вовсе безотчетно и безрассудно) [3].
Среди вербализаторов, имеющих наиболее высокую этическую нагрузку, можно выделить: любящий (способный любить, одаренный горячим и нежным нравом, желающий любить), любительно (по любви, любя, с любовью, дружелюбно, доброжелательно), любкий (склонный к любви, горячий сердцем по любви, по расположенью к добру), любчий (любящий, дружелюбный), любодружный (приветливый, дружелюбный, доброжелательный), любодру-жий (к милому другу относящийся), любвеобильный (полный любви, любовный) [3].
Отметим, что, как и в предыдущие периоды, значительную этическую нагрузку несут сложные слова, обладающие, как правило, положительной коннотацией: любострадалец (страдающий со смирением и любовью), лю-бомилостивый (милосердный), любосмирение (любовь ко смирению; соединенье смирения с любовью; смиренный, исполненный смирения по любви), любомолчание (молчаливость, малословие), любомудрие (мудрость, наука достижения премудрости, т. е. понимание назначенья человека и долга его, слияния истины с любовью), любощедрый (щедролюбивый, щедрый, чивый; тороватый) [3].
Сюда же можно отнести любовь как пристрастие к чему-либо правильному, душеполезному: любознание, любознательность (дельное любопытство, любовь к наукам, к познаниям, желание поучаться), любомудрие (в значении: философия, наука отвлеченности или наука о невещественных причинах и действиях), любословие (любовь к слову, к речи, к изучению языков и сродства их; филология; языковедение) [3].
Ряд этически значимых дериватов открывает связь любви и других базисных для русской ментальности этических концептов: милосердие, мудрость, благочестие, честь, щедрость, смирение, страдание.
Как и в предыдущие периоды, в XIX столетии осуждаются греховные привязанности: лю-боначалие (властолюбие, желанье начальство-
вать), празднолюбие, любопрение (склонность к беседам спорным, к словопрению), любостя-жанье (корыстолюбие, жадность к богатствам, алчность, ненасытность) и т. д. [3].
Любовь как привязанность между двумя людьми разных полов делится на «дозволенную», «законную», по старославянским представлениям - «земную», и на греховную. Первую обозначают дериваты: любиться (любить друг друга; о любви половой), любленик (воз-любленый, милый, любимый человек), любый (любезный, любимый, возлюбленый, милый, нравный), любовник (влюбленные друг в друга, чета, любящаяся или состоящая в супружеских отношениях). Ко второй относятся лексемы: любонеистовый (бесноватый любовью, похо-тями), любовничать (амуриться, волочиться, влюбляться взаимно), любодейство любодеяние (блуд), любодеять (впадать в блудный грех), любодей (живущий в незаконной плотской связи), любосластный (сластолюбивый, сладострастный), любострастие (предание себя на волю плотских побуждений; впаденье в скотское состоянье), любострастные болезни (от плотских похотей происходящие; сифилитическая, венерическая, французская, дурная, нехорошая, постыдная) [3].
Удивительным в этот период в понимании концепта «любовь» являются значения, свойственные словам: любовинное или любовина, любовчина (чистое, хорошее мясо, без жиру или костей и сухожилья), любовщина (любое, что полюбилось, на выбор; куриное или свиное мясо, остающееся на сале, по срезке его), лю-бец - мясная привала для раков, мясо для приманки их. Можно предположить, что границы поля концепта к этому времени значительно расширились, и именно в этот период в зону любви стало возможным включать все предпочтительное. Данное предположение подтверждает существование таких вербализаторов, как любо (по нраву, нравно, приятно, угодно, пригоже; утешительно, весело), любой (который, при свободе выбора, лучше нравится; избираемый по вкусу, по желанью; взятый на выбор), любок (любая вещь, любое, что выбрано), любки (свобода, воля выбора; положенье, где делаешь любое, что хочешь из двух или более предложений) [3].
Таким образом, этический смысл русского концепта «любовь» основан на христианском понимании и может быть сформулирован как «благо, дарованное Богом и заключающееся в умении сострадать и творить добро». Со временем этическая нагрузка многих вер-бализаторов концепта значительно снижается, но не исчезает.
На протяжении всего развития языка прослеживается связь концепта «любовь» с другими этическими концептами, прежде всего «милосердием», «мудростью», «целомудрием», «страданием» и др. Кроме того, базисный для русской языковой картины мира концепт «любовь» связывает сеть концептуальных этических понятий: «забота», «дружелюбие», «сострадание», «жалость», «благоговение»,
Список литературы:
1. Вежбицкая, А. Понимание культур через посредство ключевых слов / А. Вежбицкая. - М.: Яз. слав. культ., 2001. - 288 с.
2. Вендина, Т.И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка / Т.И. Вендина. - М.: Индрик, 2002. - 336 с.
3. Верещагин, Е.М. Церковнославянская книжность на Руси. Лингвотекстологические изыскания / Е.М. Верещагин. - М.: Индрик, 2001. - 608 с.
4. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. / В.И. Даль - 6-е изд., стереотип. - М.: Дрофа; Рус.яз. -Медиа, 2011. - Т. 2. - 779 с.
5. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. / В.И. Даль. - 6-е изд., стереотип. - М.: Дрофа; Рус.яз. -Медиа, 2011. - Т. 4. - 683 с.
6. Дмитриева, Н.М. Этически значимая лексика в поэтическом цикле Б. Пастернака «Стихотворения Юрия Живаго» / Н.М. Дмитриева // Вестник Оренбургского государственного университета. - 2012. - №4 (140) апрель. - С. 45-49.
7. Дьяченко, Г. Полный церковно-славянский словарь / Г. Дьяченко. - М.: Отчий дом, 2001. - 720 с.
8. Зализняк, А.А. Ключевые идеи русской языковой картины мира. Сб.ст. / А.А. Зализняк, И.Б. Левонтина, А.Д. Шмелев - М.: Яз.слав.культуры, 2005. - 540 с.
9. Иванова, И.А. Концепт любовь и его концептосфера в истории русского языка : автореф. дис... канд. филол. наук / И.А. Иванова - М., 2006.
10. Колесов, В.В. Русская ментальность в языке и тексте / В.В. Колесов. - СПб.: Петербургское Востоковедение, 2006. -624 с.
11. Словарь русского языка XI-XVII вв. - Выпуск 8. - 1981. - 351 с.
12. Словарь русского языка XI-XVII вв. - Выпуск 25. - М.: «Наука», 2000. - 273 с.
13. Срезневский, И. Словарь древнерусского языка. В 3 т. / И. Срезневский. - Т. 1. - М.: Книга, 1989.
14. Срезневский, И. Словарь древнерусского языка. В 3 т. / И. Срезневский. - Т. 3. - М.: Книга, 1989.
15. Степанов, Ю.С. Константы: Словарь русской культуры / Ю.С. Степанов. - М., 2001.
Сведения об авторах:
Дмитриева Наталья Михайловна, доцент кафедры русской филологии и методики преподавания русского языка Оренбургского государственного университета, кандидат филологических наук 460018, г. Оренбург, пр-т Победы, 13, ауд. 1106, тел. (3532) 372436, е-mail: rusfil@ mail.osu.ru
Линтовская Елена Михайловна, аспирант направления «Филология» программы «Русский язык» Оренбургского государственного университета 460018, г. Оренбург, пр-т Победы, 13, ауд. 1106, тел. (3532) 372436, е-mail: rusfil@ mail.osu.ru
