CC BY
2429
позволит определить тип речевой культуры интервьюируемого.
Может быть также использована методика опосредованного наблюдения -опрос людей, входящих в окружение интересующих исследователя
респондентов, относительно речевого поведения этих респондентов. Хочется верить, что разработка такой методики -дело ближайшего будущего.
В связи с рассмотренными проблемами представляется возможным поставить вопрос об особом разделе лингвистики, который может быть назван теорией речевых культур, и который будет находиться на стыке таких разделов науки о языке как культура речи, практическая стилистика, риторика и психолингвистика.
Такой раздел науки будет, вне всякого сомнения, востребован методикой преподавания родного языка.
Литература:
1. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. -М.: «Наука», 1974. - 250 с.
2. Крысин Л.П. Владение языком: лингвистический и социокультурный аспекты // Язык - Культура - Этнос / С.А. Арутюнов, А.Р. Багдасаров, В.Н. Белоусов и др. - М.: «Наука», 1994. - С. 66-78.
3. Попова З.Д., Стернин И.А. Общее языкознание. - М.: «Восток-Запад», 2007. -416 с.
4. Сиротинина О.Б. Устная речь и типы речевых культур // Русистика сегодня. - 1995. - № 4. - С. 17-27.
5. Хорошая речь // Под ред. О.Б. Сиро-тининой. - Саратов: СГУ, 2003. - 360 с.
УДК 8Г23
В.И. Шаховский
ЭМОЦИИ КАК ОБЪЕКТ ИССЛЕДОВАНИЯ В ЛИНГВИСТИКЕ
Эмоции, сознание, когнитивные процессы, экспрессивность, эмотивностъ, эмотиология
Анализируются протолингвистические основания изучения человеческих эмоций. Названы проблемы новой отрасли языкознания - лингвистики эмоций (эмотиологии). Вскрыты когнитивные основания и процессы концептуализации и лексикализации (вербализации) эмоций. Представлены эмоции в специфических речевых актах -[мотивах. Перечислены основные достижения зарубежной и отечественной лингвистики эмоций. Намечены ближайшие перспективы этой парадигмы теоретического и прикладного языкознания. Обращается внимание на появление лингвистической теории эмоций homo sentiens.
Проблемы изучения эмоций
Современный мир человеческого общения наглядно представляет собой огромную роль эмоций, и свидетельством тому являются этническая, политическая, экономическая напряженность во взаимоотношениях власти и народа, разных народов, а также в групповых и межличностных отношениях. Различные виды этой напряженности объясняются биологической природой человеческого
сознания и доминирующей ролью эмоций в нем.
Современная наука позволяет установить, а дискурсивная практика подтверждает, что человек далеко не только кото еар1ет, но и кото еепйепе, поскольку многими его действиями руководят эмоции. Уже в прошлом веке было известно, что мысль первоначально возникает в довербальной форме в виде эмоционального образа. Экспериментально
было подтверждено и никем не оспариваемо, что человек еще до осознания предметно-логической
(фактуальной) информации, содержащейся в любом высказывании, осознает ее эмоционально-оценочный компонент. К. Изард утверждает, что человеческие эмоции детерминируют мысли, тем самым подтверждая выше приведенные мнения [Изард 1999].
Эмоции многофункциональны. Они выполняют функции: отражения, сигнальную, регулятивную, эвристическую, гедонистическую, (ауто) суггестии-вную, когнитивную, оценивающую, положительного / отрицательного санкционирования и др. [Додонов, 1978; Симонов, 1981; Шингаров, 1971]. Когнитивная функции эмоций проявляется в нескольких ролях: давать толчок к познанию, компенсировать недостаток знания, быть катализатором познавательного процесса.
Каждая эмоция имеет адаптивную функцию для отдельного индивида. Так, в зоне отрицательных эмоций имеется несколько групп - презрения, пренебрежения, унижения и др. Внутри каждой группы, например, группы презрения, в зависимости от различных аспектов оценки (отношения) - моральных, социальных, этических, политических и пр. - презрение у разных людей будет варьирующим, ср.: презрение барина к крестьянину, честного человека - к вору, трудящегося - к бездельнику, воина - к предателю и т.д. Поэтому формула эмоции обязательно включает в себя основание оценки: языковая личность считает, что объект приятен/неприятен по моральным, этическим, социальным, политических или иным причинам.
Принципы-характеристики эмоций измеримы. Так, принцип дифференци-рованности эмоций позволяет всем говорящим отличать радость от печали; принцип взаимодействия компонентов эмоций выражен, например, при гневе: жаром в лице, напряжением в мышцах и учащенным сердцебиением. Назовем также такие принципы:
• взаимодействия систем (горе
нарушает гормональный баланс, сердечнососудистую и пищеварительную системы и другие функции человеческого организма);
• адаптивности и психопаталогии (каждая эмоция переживается индивидуально, например, порог вины у всех людей различен);
• эмоционального заражения (например, социальная улыбка является сильным стимулом для адресата);
• саморегуляции, выражающийся в способности личности к контролю над своими эмоциями;
• эмоциональной коммуникации, суть которого в том, что эмоции переживаются лично, а их выразительный (т.е. внешний) компонент социален.
Эмоции могут быть измерены количественно. Они редко проявляются и выражаются в единственном варианте, чаще - реализуются пучком (кластерность эмоций): группа гнева, которая включает в себя неудовольствие, раздражение, возмущение, ненависть, негодование, ярость, бешенство. Вычленяются такие кластеры эмоций, как радость, печаль, страх и др.
Специфичным для эмоций является их двойственность (амбивалентность): любовь и ненависть, скорбь и ликование могут овладеть человеком одновременно, примеров чему достаточно в художественной коммуникации.
Последний факт указывает на полярность некоторых эмоций: такие эмоции образуют оппозиты по типу оценочного знака (положитель-
ные/отрицательные), что имеет отражение и в лексической системе языка, как в сфере номинации эмоций (любовь/ненависть), так и в сфере их выражения (замечательный / отвратительный). Параметр «плотность эмоций» связан с параметром количественного измерения. Плотность эмоций - это продукт интенсивности и продолжительности эмоций, он зависит от плотности и интенсивности их стимуляции, которая может быть измерена специальными приборами (по физиологическим показателям) или непосредственно в речи
по интонации и эффекту их воздействия на получателя (по текстовым параметрам). Экспериментально установлено, что эмоция может иметь различную степень интенсивности, и это отражается в лексике, синтаксисе, интонации.
Параметр «предвосхищение эмоций» основан на вероятности эмоциогенного события — агрессора, т.е. ожидания эмоционального эффекта от определенных эмотивных знаков языка и речи.
С помощью языка homo sentiens может кодифицированно выражать, скрывать, имитировать, симулировать, описывать и называть свои эмоции, т.е. по-разному их эксплуатировать. Этот же параметр обнаруживает такую зависимость: словесное, кинетическое или фонационное имитирование выражения эмоций может привести к их возникновению, переживанию1.
Неразработанность ряда фундаментальных проблем, связанных с эмоциями человека (их исчисление, классификация и др.) нашло свое отражение и в количестве концепций и теорий эмоций (их более десяти), сосуществующих в современной науке.
Следует отметить, что ни одна из этих теорий и концепций эмоций не является исчерпывающей и универсальной, что вполне естественно в силу различных научных традиций стран, в которых они разработаны, и различий в терминологических системах языков, на которых эти концепции описаны, а также это объясняется различиями в понимании сути эмоций и объема этого феномена [Вилюнас, 1984]. Этим же объясняется и факт отсутствия общепризнанной лингвистической теории эмоций (вариант которой предлагается в: [Шаховский, 2008б]).
В современной эмоциологии уже не вызывает сомнения, что эмоции включены в структуру сознания и мышления, что они сопряжены с когнитивными процессами и
1 Например, аутогенная тренировка, при которой словесное выражение определенных эмоций предшествует им и приводит к вызову нужных в данный момент эмоций.
с mental style. Каждая эмоция имеет свои характерные знаки, каталог которых формирует семиотику эмоций человека. В то же время эта корреляция не является моделью типа one-emotion-one-style.
Эмоции тесно связаны со знаниями: меняются знания, мысли, и это влечёт изменение эмоций человека. Изменчивы эмоции и во времени - разному возрасту человека «приписаны» свои эмоции, различным поколениям людей
свойственны более или менее различные доминантные эмоции (сравним XVIII век сентиментальности и сенсуальности с XXI - веком прагматизма и жестокости).
Являясь частью естественного развития человеческой расы, базовые эмоции универсальны и узнаваемы во всех этнокультурах, но различаются по своим формам проявления [Wierzbizcka, 1999]. Выделяются фундаментальные эмоции, количество которых в разных школах различно, так же как и нет однозначного мнения по окончательному каталогу (инвентарю) эмоций человека (называются от 6 до 5000 эмоций человека).
Долгое время в психологической науке эмоции и разум языковой личности многими учеными разводились по разным сторонам ее психики. Теперь уже не вызывает сомнения, что психика, сознание, мышление и язык тесно взаимосвязаны и что в любом языке имеются эмотивные знаки, с помощью которых вербализуются, эмоциональные отношения человека к миру.
Отечественные психологи Л.С. Выготский, С.Л. Рубинштейн, А.Н. Леонтьев по-разному соотносили эмоцию, интеллект и мышление, но они интуитивно чувствовали их тесную взаимосвязь. Теперь уже никем не оспаривается, что вся человеческая речь пронизана эмоциями. А поскольку язык вплетен во все виды деятельности человека, то эмоции представлены не только в словах, но и в памяти, в звуке, в музыке, в металле, в ткани, в свете, в запахе и др. формах, т.к. человек - творец вкладывает в эти формы и воспроизводит в них свои эмоциональные переживания.
Идея о том, что решением этой проблемы может быть признание существования эмоционального интеллекта, была эксплицировна Д. Гоулманом. Понятие, которое давно уже существовало в менталитете ученых-психологов, получило вербальное опредмечивание, и благодаря этому наука приблизилась к ответу на вопрос о том, как же соотнести, соединить эмоциональную жизнь человека с его интеллектом, как привнести интеллект в эмоции. Интересно, что статистика выделяет непонятную тенденцию к меньшему успеху в жизни людей с более высоким IQ, в то время как некоторые люди со средним IQ лучше адаптируются разнообразным жизненным ситуациям и более успешны. Д. Гоулман объясняет этот факт эмоциональным интеллектом человека, специфической способностью человека управлять своими эмоциональными импульсами, считывать с вербалики и невербалики (body language) чужие эмоции и переживания, регулировать более деликатно (smoothly) свои эмоциональные взаимоотношения, способность мотивировать свои эмоции, сочувствовать, сострадать.
Квинтэссенцией интерпретации понятия «эмоциональный интеллект» может послужить следующее мнение Д. Гоулмана о том, что эмоциональный интеллект помещает эмоции в центр адаптивной способности человека к жизни [Goleman, 1997]. Эмоциональный интеллект человека - это рационализация эмоций, а значит сознательное управление ими в любых эмоционально напряженных и стрессовых ситуациях.
Таким образом, краткий обзор нелингвистического рассмотрения эмоций выявил чрезвычайную сложность этого феномена, многообразие и
многочисленность его проявлений, его исключительную физиологическую и психологическую важность для человека, как биологического существа и как представителя человеческого социума.
Необходимость лингвистического
изучения эмоций и их выражения в языке не вызывает никаких сомнений.
Языкознание должно было, наконец, обратить свое внимание на место эмоций в языке и заняться вплотную многочисленными проблемами функционирования эмоций неразрывно с функционированием языка.
Эмоции как объект лингвистики
Впервые на пленарном заседании IV Международного конгресса лингвистов в 1987 г. в Берлине прозвучал доклад Ф. Да-неша по эмоциональному аспекту языка, в котором убедительно говорилось о тесной взаимосвязи когниции и эмоции, была показана огромная лингвистическая значимость изучения этой стороны языка. Решением конференции проблема «Язык и эмоции» была названа в числе пяти наиболее приоритетных современных лингвистических исследований. Этот факт побудил многих советских и зарубежных лингвистов сконцентрироваться на изучении языкового выражения и коммуникации эмоций. Защищаются сотни диссертаций на материале различных языков, появляются статьи и монографии, которые позволяют говорить о зарождении и становлении отечественной лингвистики эмоций (эмотиологии). Из 35 докладов, прочитанных в 1991 г. на Anglistentag в Дюссельдорфе (ФРГ), 18 было посвящено языку эмоций, эмоциональному лексикону и синтаксису, пунктуации и метафоре, а также многочисленным проблемам межкультурной специфики вербальной и невербальной манифестации эмоций.
С начала 80-х гг. в зарубежной лингвистике большое внимание эмоциональному аспекту языка уделяют А. Вежбицкая, В. Волек [Volek, 1987], Дж. Эйтчисон [Филимонова, 2001] и др. В результате все возрастающего интереса ученых различных областей науки, в том числе и языкознания, к эмоциям при Гарвардском университете в 1985 г. был создан Международный центр по исследованиям эмоций. Выпущено большое количество специализированных словарей эмоциональной, в том числе и нецензурной лексики (например, [Dictionary of Russian..., 1980]); общие толковые словари свободно включают в
себя инвективы, в том числе и предельно нестандартные.
Говоря об этических нормах выражения эмоций в различных языковых культурах, В. Эдмонсон справедливо замечает, что они касаются не столько того, как их выражать, сколько того, в каких условиях это средство разрешено [Edmondson, 1992: 64]. Таким образом, впервые поднимается проблема дискурсивности эмоций.
Ученые начинают осознавать, что имеются как минимум две семиотические системы эмоций - Body Language и Verbal Language, находящиеся в неустойчивом соотношении. В общих чертах уже установлено, что первичная семиотическая система превосходит вторичную (вербальную) по надежности, скорости, прямоте, степени искренности и качества выражения эмоций в коммуникации, а также по адекватности их декодирования получателем.
Многие аспекты человеческой жизнедеятельности просто не передаются словами: язык беднее действительности. Каждый из homo sentiens не раз испытывал «муки слова» при выражении и коммуникации своих эмоций: степень аппроксимации языка и сиюминутно переживаемых эмоций далека от желаемого постоянно. Эмоции никогда не проявляются в отдифференцированном чистом виде, и потому их вербальная идентификация всегда субъективна [Diller, 1992: 26-27]. Тем более, что одна и та же эмоция выражается разными языковыми личностями по-разному в зависимости от множества факторов, в том числе и неязыковых, например, от фона общения. По меткому замечанию А. Хеллера, эмоции всегда когнитивны и ситуативны [Heller, 1992: 182], а, следовательно, и выбор языковых средств их выражения тоже ситуативен (т.е. дискурсивен).
Всеми лингвистами отмечается такая семантическая универсалия - в лексиконе эмоций всех языков наблюдается дихотомия по типу оценочного знака. Если же сравнить эмотивную лексику, взяв за критерий тип оценочного знака, то во всех языках четко вырисовывается такая
картина: эмотивов с отрицательной оценочной семантикой в словарях разных языков больше, чем с положительной, но употребляются они значительно реже, чем последние. Это позволяет сделать вывод о том, что эмоциональные системы разных народов и культур похожи, т.к. негативность, превалируя в их лексиконе, уступает позитивности в употреблении и синтагматическом комбинировании, что объясняется психологическим стремлением человечества к позитивности. Другим схожим моментом для различных языковых культур является то, что положительные эмоции выражаются всеми народами более однообразно и диффузно, чем отрицательные, которые всегда конкретны, отчётливы и многообразны [Nöth, 1992: 83].
Когнитология как наука о структуре знаний, их формировании, материализации и трансляции тесно связана с эмотиологией - наукой о вербализации, выражении и коммуникации эмоций. Это объясняется тем, что все когнитивные (мыслительные) процессы сопряжены с эмоциями: «... ко-гниция вызывает эмоции, так как она эмоциогенна, а эмоции влияют на когницию, так как они вмешиваются во все уровни когнитивных процессов» [Danes, 1987: 280]. Эмотиология (лингвистика эмоций) использует данные когнитологии об эмоциях и пытается разработать свою лингвистическую концепцию эмоций.
Изучение обширного списка литературы по лингвистике эмоций, как отечественной, так и зарубежной, выявило следующий перечень основных проблем, которые находятся в центре современной исследовательской тематики эмоциологов и эмотиологов:
• типология эмотивных знаков;
• влияние эмоционального типа mind style на формирование языковой картины мира (ЯКМ), понятие эмоциональной ЯКМ;
• коммуникация эмоций;
• корреляция лексиконов эмоций в различных языках мира;
' Перевод автора.
• национально-культурная специфика выражения эмоций;
• критерии эмотивности языка и его знаков;
• соотношение лингвистики и паралингвистики эмоций как двух семиотических систем;
• влияние эмансипации эмоций на языковые процессы;
• эмоциональная / эмотивная окраска / тональность / модальность текста;
• эмотивное семантическое пространство языка;
• эмотивное смысловое пространство языковой личности;
• лексикография эмотивности;
• прагматика описания и выражения своих и чужих сиюминутных и прошлых/будущих (антиципация) эмоций;
• сокрытие, имитация, симуляция эмоций в их вербальной, авербальной упаковке и в их семиозисе.
Одной из важных сфер приложения данных, добытых эмотиологией, стала также лингвокультурология, в которой используются положения об
универсальности эмоций, их интегральном характере и национально-культурной специфике выражения субъективной сферы homo sentiens средствами разных языков.
Естественно, что этот перечень основных направлений и их проблематики далеко не полон: это то, что давно «лежит на поверхности» и настойчиво стучится в двери эмотиологии и когнитологии.
Исследование эмотивных компонентов единиц языка началось с изучения эмотивной семантики слова. Это связано с тем, что слово - основная и в то же время наиболее семантически подвижная единица, которая в обыденном сознании представляет все поле языка. Основной тезис, имевший место в лингвистике 70-80-х гг., о том, что имена эмоций не относятся к эмотивным средствам, так как у языка, якобы, нет вторичной знаковой системы, которая бы раскрывала его смыслы, позже рассматривается с иных позиций. Имена эмоций, наряду с лексикой, описывающей и выражающей эмоциональные состояния,
составляют систему лексических эмотивных средств, поэтому в понятие эмотивности включается как эмотивная лексика, так и лексика эмоций.
Кроме этого признается и существование коннотации как вторичной семиотической системы языка. В связи с этим некоторыми лингвистами термины эмоций определяются как коннотативно-ассоциативно-эмотивные. Л. Оманди изучает способы наименования эмоций в одном из африканских языков [Omandi, 1997: 87]. А. Вежбицкая анализирует номинацию гнева, жалости и других эмоций на материале немецкого, русского, польского и английского языков [Wierzbicka, Bessemers, 2009].
В трактовке понятия эмотивности нет единства. Если большинство зарубежных лингвистов, анализируя репрезентацию эмоций в языке, преимущественное внимание уделяют изучению классов слов или отдельных лексем, называющих эмоции (в нашей терминологии), то отечественные исследователи предпочитают связывать понятие эмотивности с оценочностью и часто ограничивают эмотивную лексику словами,
выражающими и описывающими эмоции.
На наш взгляд, эмоциональное состояние и эмоциональное отношение могут быть репрезентированы в языке различными средствами, как прямой номинацией (fear, love, anger), так и непосредственным выражением (междометиями, инвективной лексикой и др.) и описанием (позы, особенности речи и голоса, взгляда, движение и т.п.). Если исходить при определении эмотивности из понятия ситуации, представляющей эмоциональное состояние субъекта, то придется признать, что существуют разнообразные средства репрезентации эмоционального состояния и отношения в различных условиях общения и в зависимости от намерений говорящего. Тем не менее, опора на понятие ситуации позволяет рассматривать в одном ряду такие высказывания, как He was afraid of the dog / When he saw the dog, he ran away и т.п.
Таким образом, лексика, обозначающая эмоции, видимо, занимает промежуточное положение между собственно эмотивной лексикой и неэмотивной, поскольку она -потенциально - скорее эмотивна, чем совершенно нейтральна.
Поскольку тексты предоставляют данные, наиболее близко подходящие к изучению личности, «стоящей за текстом», то логичным представляется переход, характерный для представителей волгоградской школы эмотиологии: от исследования унифицированных, типизированных эмоций и семантического пространства языка к изучению эмоционального смыслового пространства языковой личности.
Проблемы динамики языкового кода, развития и реализации его скрытых возможностей, вопросы эмоциональной специфики речи в разных условиях общения, механизмов распознавания чужих эмоций и управления собственными эмоциями в процессе коммуникации, согласования эмоций разного качества, стимуляции положительных и
нейтрализации отрицательных эмоций в актах межличностного, институционального и межкультурного общения стимулировали обращение к проблеме эмоциональной языковой / речевой / коммуникативной личности и ее параметров.
Критерием эмотивной компетенции языковой личности является ее умение порождать (в практике обучающей и естественной коммуникации) эмотивно корректные тексты; критерием ее эмоциональной и гражданской зрелости, очевидно, может служить способность адекватно воспринимать личностные, эмоциональные доминанты чужих текстов как отражение иных концептосфер и других культур.
Итогом работы по выявлению личностных смыслов различных культурных и эмоциональных концептов является обоснование и использование понятия эмоционального дейксиса в качестве объяснительного принципа особенностей вербального поведения коммуникантов.
В монографии "The Language of Emotions" [1997] большая группа зарубежных лингвистов рассматривает следующие проблемы: эмоциональная беседа, использование эмоционального языка в речи, эмоции как причина и причины эмоций, французские
междометия, концептуализация аффекта, иконичность эмоций, невербалика эмоций. Кроме этого в данном фундаментальном труде рассматриваются более частные проблемы, например, эмоциональность отдельных языков, а также грамматические аспекты эмоциональных высказываний.
Таким образом, знания, полученные о языке эмоций (эмоциональном языке) является значительным фундаментом для разработки собственно лингвистической теории эмоций, которую разрабатывал в течение более 30 лет и автор данной статьи, и которая нашла свое отражение в двух монографиях [Шаховский, 2008а, 2008б].
Эмоции как объект когнитивной лингвистики: концептуализация и лексикализация эмоций
Профессор Оксфордского университета Джин Эйтчисон сетовала на то, что лингвисты боятся эмоций и мало о них пишут [Aitchison, 1987]. До середины 70-х годов проблема языковой концептуализации и вербализации, равно как и категоризации эмоций, действительно, была довольно экзотической и опасной: работы, изредка появлявшиеся в лингвистике на эту тему, чаще вызывали неприятие, чем интерес. Но позже начали зарождаться контуры новой лингвистической парадигмы - гуманистической с пристальным вниманием к создателю, носителю и пользователю языком, к его психологии. Лингвисты уже не могли обойти сферу эмоций как самый человеческий фактор в языке. На смену общеизвестному категоричному «это не язык» приходит осознание того, что Ш. Балли во многом был прав, провозглашая приоритет аффективного в языке [Балли, 1961].
Учет данных общей, возрастной, социальной психологии и этнопсихологии
важен для различных направлений исследования языка эмоций в лингвистике. К такому выводу с неизбежностью приходишь, знакомясь с трудами А. Вежбицкой. А. Вежбицкая внесла большой вклад в толкования эмоциональных концептов, используя понятия семантических примитивов. А. Вежбицкая создавала «естественный семантический метаязык», который позволил ей построить четкие, непротиворечивые и ясные толкования эмоций. Критикуя используемые ее предшественниками «измерения», или «основные признаки» значения, такие как оценка (evaluation), потенция (potency), деятельность (activity), [Osgood, May, Miron, 1975], как сложные и туманные, не имеющие никакого ясного и интуитивно воспринимаемого значения, А Вежбицкая предлагает определять эмоциональные концепты с помощью слов, которые были бы интуитивно понятны и не являлись бы сами именами эмоций и эмоциональных состояний.
В одной из своих последних статей А. Вежбицкая [Wierzbicka, Bessemers, 2009] убедительно показывает роль языка в номинации и интерпретации эмоций для их адекватного межкультурного восприятия и понимания. Авторы доказывают, что язык проникает во внутреннюю структуру названий человеческих эмоций, тем самым опредметчивая их, т.е. концептуализируя и лексикализируя их. Авторы утверждают, что существуют универсальные
«когнитивные сценарии», позволяющие людям осознавать свои собственные и чужие эмоции - эмоции речевых партнеров. Эти «сценарии» являются «гидом», облегчающим межкультурный обмен эмоциями и позволяющим их сравнивать и опознавать в межкультурном общении. Культурно-независимое средство описания и толкования эмоций доступно в естественном семантическом метаязыке «NSM» (от английского названия 'Natural Semantic Metalanguage'). В статье детально обсуждается польское название эмоции «Wal», выкристаллизовывая два значения, непереводимых дословно на другие языки.
Например, в статье показывается несоответствие этого польского слова английским номинациям соответствующих эмоц ий: grudge, sadness, sorrow, grief. Семантический анализ имен эмоций сопровождается в статье обсуждением той роли, какую могут играть для понимания имен человеческих эмоций личные автобиографические «показания» людей. Статья подтверждает теоретические выводы из собственного практического опыта авторов в кросс-культурном общении при описании и назывании анализируемых эмоций в разных языках. Безусловно, А. Вежбицкая открывает новые перспективы для исследования концептуализации и лексикализации универсальных человеческих эмоций в национально-этническом аспекте.
Разносторонне изучена система эмотивных знаков и способов «упаковки» концептов с разным эмоциональным наполнением. Важным этапом в достижении новых знаний о концептуализации и вербализации сферы человеческих чувств стало изучение текстообразующего потенциала эмоций, их мотивирующей и реализующей функции. Моделирование концептов, в частности концептов эмоций, представляет одно из наиболее интересных, перспективных и продуктивных направлений когнитологии
- отрасли языкознания, в центре внимания которой находится язык как общий когнитивный механизм, оказывающий влияние на процессы получения, хранения, переработки и трансляции эмоциональной информации. Лингвистический мейнстрим
- исследование когнитивных аспектов эмоций, их концептуализации и лексикализация . В США выпускается
Ю.А. Сорокин считает, что сочетание «эмоция и когниция» является нонсенсом на том основании, что «коня и трепетную лань вместе запрячь не удавалось еще никому. Тем более, что лань -когниция - испещрена неразборчивыми пятнышками сверху донизу. И неизвестно никому, в какой вольер научного зоопарка ее следует поместить» (из дискуссионной переписки Ю.А. Сорокина с автором: письмо от 8 декабря 2002 г.). Такая эмоционально-образная рефлексия известного филолога, переводоведа и писателя на проблему
специальный журнал Cognition and Emotion, проводятся конференции (см., например, Language of Emotions), создан научный центр по изучению этой проблемы.
Лингвистам-когнитологам уже давно известна роль слова в ментальных процессах концептуализации знания, в том числе и об эмоциональном мире (космосе) человека, включая и его эмоциональный интеллект [Goleman, 1997]. Извлечение концептуального знания о той/иной эмоции как об эмоциональном концепте осуществляется с помощью процесса лексикализации. Под этим процессом понимается приобретение словом специфических формальных и/или семантических признаков, не выводимых из внутренней формы слова или его словообразовательной структуры.
Форма слова, в семантике и словарной прагматике которого содержатся знания о всех его психологических, культурных, ситуативных, сигнификативных и др. экстралингвистических референциях, а также знания о коммуникативных языковых (сочетаемостных и др.) референциях, становится статическим графическим фиксатором, опредмечивающим конгруэнтный эмоциональный концепт и позволяющим всем членам данной языковой общности дифференцировать один эмоциональный концепт от других.
Прагматика значения у такого языкового знака не всегда будет совпадать с его прагматикой у пользователей языка
у отправителя и у рецептора, особенно у разноязычных. Однако такое варьирование прагматики формального знака
лексикализованной эмоции в конкретных эмоциональных коммуникативных ситуациях не препятствует опознанию эксплицируемой зоны кластерных эмоций или даже конкретной эмоции. Это опознание проводится за счет домысливания реципиентом, при наличии у него соответствующих знаний в его
соотношения эмоций и когниции является мнением, мотивированным его личным опытом и его личностным эмоциональным дейксисом.
эмоциональной компетенции [Шаховский, 2002].
Знания об эмоциях формируются линейно, постепенно на основе личностного, видового (социального) опыта и биологической памяти. Они включают в свою концептуальную структуру знания-рецепторы (базовые, одинаковые для семантической памяти всех коммуникантов) и знания-ретуши, различные для разных коммуникантов. И те, и другие формируют концептуальное значение лексикализованной (вербализованной и означенной) эмоции в форме ментального конструкта. Поэтому слово, называющее или выражающее ту или иную эмоцию, концептуализованную и лексика-лизованную, является кодированным хранителем всех лингвистических и экстралингвистических знаний homo sentiens о ней, входящих в его эмотивную/эмоциональную компетенцию. В случае определенных лакун в этой компетенции можно говорить об эмоциональной проблеме конкретного речевого партнера, т.к. от этой лакуны зависит значение его прагматики, которая может расходиться со значением прагматики одного и того же эмотива у другого партнера (тем более, если он из другой лингвокультуры).
На авербальном уровне можно говорить о концептуализации и семантизации эмоции, но не о ее лексикализации. Возможно обсуждение концептуальной визуализации (в проксемике, жестах, позах, мимике и пантомиме) и концептуальной аудизации (просодии и фонации) эмоций.
Получается, что концептуализация эмоций осуществляется и на языковом, и на параязыковом уровнях. На этих двух уровнях эмоции отражаются, конструируются и выражаются (эксплицируются) в соответствующих формах - лексикали-зованных или супрасегментных (экстралингвистических, но обязательно, семантизированных и потому коммуникативно релевантных). По А. Вежбицкой «Emotions are a semantic domain» и это подтверждается многочисленными исследованиями эмоциологов, эмотиологов и
концептологов [The Language of Emotions, lNN?].
7 роли концептуализатора знаний об эмоциях выступает человеческое сознание/мышление, которое накапливает, обобщает и конструирует (реконструирует) знание о них, т.е. концептуализирует их и присваивает им лексикализованную или паралингвистическую символику (код) [Ortony, Clore, Collins, lN88].
Репрезентаций эмоций в эмотивных высказываниях/речевых актах
Ссобое место в изучении эмотивности принадлежит исследованиям, в которых эмотивность изучается на уровне высказывания. Здесь следует прежде всего назвать исследование Л.А. Еиотровской «Эмотивные высказывания как объект лингвистического исследования (на материале русского и чешского языков)» [Пиотровская, lNN4]. Л.А. Еиотровская приходит к выводу о том, что дифференциальным признаком, отличающим эмотивные речевые акты от других классов речевых актов, является прежде всего их иллокутивная цель ^ам же: З1]. 7 духе времени звучит и ее утверждение о том, что особый интерес представляют психолингвистические исследования,
учитывающие типы эмоционального взаимодействия партнеров по акту коммуникации, их социальный статус и особенности межличностных отношений [fам же: l2N].
Гстественная и художественная коммуникация, а также современные масс-медиа широко включают в себя эмотивные средства языка. Коммуникативистика активно исследует эти средства в межперсональной, групповой и в массовой коммуникации, поскольку они
экспрессивизируют все виды общения вплоть до агрессивного, и тем самым иллюстрируют реальные разновидности эмотивных высказываний/речевых актов [Gallois, ШЗ].
5онография И.7. fрyфановой теоретически и фактуально подтверждает наличие эмотивных речевых актов. Hапомним, что ни Дж./. ]ерль, ни Д. 7андервекен, ни Дж.Л. Сстин не выделяли такие речевые
акты в своих типологиях [Труфанова, 2000: 204-238].
В литературе было принято называть эмотивные речевые акты экспрессивами, с чем И.В. Труфанова не согласна. Она предлагает следующую классификацию эмотивных речевых актов:
1) эмотивы - речевые акты, существенное условие которых
выражение говорящим своих эмоции («Освобождений! Долгожданное освобождение финдиректора от этого бедствия в лице Лиходеева!» [М.А. Булгаков «Мастер и Маргарита»]);
2) эмотивно-оценочные - речевые акты, производимые ради выражения эмотивно-оценочного отношения говорящего («Пять месяцев... И мне хочется твердо и определенно сказать себе, что я очень глупо провел эти пять месяцев» [И.А. Бунин, «Без роду-племени»]);
3) речевые акты эмоционального воздействия на слушающего [Труфанова, 2000: 205].
И.В. Труфанова указывает также на условия успешности эмотивов в человеческом общении [Труфанова, 2000: 207-208]. ВажнеИшее условие -неизбежность выражения эмоции (когда говорящии не может не выразить эмоцию). В основу типологии частных эмотивных речевых актов должно быть положено, по мнению И.В. Труфановои, количество выражаемых ими эмоции: сколько эмоции выражается эмотивами, столько
существует частных эмотивных речевых актов. Приводит И.В. Труфанова и индикаторы речевых актов, например, междометные высказывания, «фигуры» эмотивного синтаксиса, эмоциональные паузы, восклицания и др. [Труфанова, 2000: 211-239]. Различает И.В. Труфанова прямые, косвенные и эмотивно-оценочные речевые акты, каждыи из которых также имеет свои индикаторы. Она дает подробную классификацию даже самых мелких разновидностеи речевых актов, которые трудно воспринимаются в целостном виде, настолько она дробная.
Интересны результаты, проливающие свет на репрезентацию эмоции в
высказываниях, достигнутые исследователями, не ставящими перед собой специальных задач изучения эмотивности, а исследующими какие-либо аспекты функционирования высказываний в речи. Такие находки естественны, поскольку эмоции пронизывают язык, и какой бы проблемой ни занимался лингвист, можно с уверенностью сказать, что на каком-то этапе исследования он сталкивается с определенным проявлением в языке эмотивной функции.
Наибольшую репрезентацию эмоции получают в художественной литературе: в эмотивной прозе, поэзии, драматургии, так как именно эти тексты представляют собой депозитарий категориальных
эмоциональных ситуаций межличностного человеческого общения, имен эмоций, способов и средств их
языкового/речевого/текстового выражения и описания, телесного эмоционального поведения и его вербализации, различных способов моделирования эмоций и эмоциональных манипуляций.
Для успешной коммуникации как моно-, би-, так и поликультурные коммуниканты должны обладать адекватной
эмоциональной/эмотивной компетенцией. Она в себя включает компоненты: знание общих лингвокультурных кодов эмоционального общения; знание эмоциональных доминант этих кодов в форме эмоциональных концептов; знание правил переключения кодов и их корреляцию с общечеловеческими / национально-культурными ценностями; знание маркеров эмоционально-этнической идентификации речевых партнеров и правил эмоционального общения с ними; знание и владение средствами номинации, экспрессии и дескрипции своих и чужих эмоций в обоих семиотических лингвокультурных кодах, участвующих в конкретном общении.
Эмоциональная компетенция языковой личности приобретается через жизненный опыт и в реальной коммуникации, а эмотивная компетенция - через научающую и художественную коммуникацию.
Итак, эмоции культурно обусловлены, они навязываются языковому коллективу этноса различными когнитивными сценариями, ассоциирующимися с тем/иным термино-понятием эмоции [Вежбицкая, 2001: 118]. Все когнитивные сценарии эмоций сформированы не универсальной человеческой биологией и психологией, а культурой конкретного этноса и его национально-обусловленными рефлексами.
Современные положения
лингвистики эмоций
В результате анализа многочисленных единиц с эмотивной семантикой и их функционирования в художественном и естественном речевом общении выявлено три семантических статуса эмотивности:
1) статус обязательной (денотативной) эмотивности; это собственно и есть эмотивное значение слова, оно единственный компонент его лексического значения;
2) статус факультативной, по отношению к логико-предметному компоненту значения слова, эмотивности; это и составляет собственно коннотацию слова;
3) статус потенциальной эмотивности, которая составляет эмотивный потенциал слова.
Речевые контексты художественных произведений показывают, что в определенных ситуациях практически любое слово может приобрести эмотивную коннотацию. Она приобретается за счет актуализации скрытых, вероятностных сем эмотивности, их семантических признаков или семных конкретизаторов,
потенциально закодированных и свернутых в семантике слова, или за счет наведения сем эмотивности из консоциации на семантику нейтрального слова. Поэтому мы соответственно выделяем еще один статус эмотивности эмотивный потенциал слова или текста.
Семантическая категоризация эмоций в лексической системе языка, таким образом, представлена эмотивностью в трех статусах: значением, коннотацией и потенциалом, а также в двух типах
языковых эмотивов - аффективах и коннотативах, и в одном типе речевых эмотивов - потенциальных эмотивных лексем. С этой точки зрения вся лексика в языке может быть эмотивной - актуально или виртуально.
Лингвистикой установлен полистатусный характер эмотивных единиц языка, доказано существование эмотивной валентности единиц разных уровней языка и речи. Выделен и определен эмотивный тип текста, его параметры и закономерности, его функции.
Установлено, что любой текст может быть эмоциогенным. Эмотивный текст всегда эмоциогеннен, так как вызывает эмоции у читающего / слушающего.
Лингвистика эмоций установила различие между эмоциональностью и эмотивностью высказывания: оно эмоционально, если произвольно и служит средством выражения эмоции говорящего без цели воздействия на адресата. В том же случае, когда высказывание преднамеренно, осознанно и имеет интенцию воздействовать на адресата, а значит, осуществляется с помощью отобранных говорящим из арсенала эмотивных средств специальной лексики, синтаксиса и интонации, оно является эмотивным.
Среди разных типов картин мира (реальный мир - его концептуальная картина, языковая (лексическая, фразеологическая, грамматическая),
семантическая, и др.) лингвисты-эмотиологи выделяют эмоциональную картину мира, в которую включают как сами человеческие эмоции, так и эмоционально-оценочную номинацию фрагментов реального мира. Именно лингвистика эмоций подправила тезис философов, утверждавших, что эмоции являются формой отражения
действительности [Шингаров, 1971]. На самом деле эмоции отражают не саму действительность, а эмоционально-оценочное отношение homo sentiens к ней.
В межкультурном аспекте лингвистика эмоций доказала необходимость овладения эмотивным кодом иностранного языка в целях адекватной межкультурной
эмоциональной коммуникации. Это лингвистика убедительно доказала, что в коммуникативную компетенцию языковой личности, пользующейся как родным, так и иностранным языком, должна быть обязательно включена эмоциональная и эмотивная компетенция.
Лингвистикой эмоций установлено, что эмотивный потенциал языка
коммуникативно значим в межъязыковом общении: в процессе перевода с одного языка на другой особенно актуальными становятся знания о национально-культурной специфике картины мира, в том числе и ее эмоциональных фрагментов, проявляющейся в коде используемых языков. Эмоции - общечеловеческая универсалия, но их отражение в языке национально специфично, поэтому эмотивный компонент семантики языка естественно, согласно мнению эмотио-логов, рассматривать в составе его культуроведческого аспекта.
Способы называния и выражения эмоций в разных языках имеют, помимо различий, базовые характеристики, обусловленные общими лингвистическими и психолингвистическими закономерностями самой языковой способности носителей языка.
Лингвистика эмоций подошла вплотную к необходимости создания словарей нового типа - словарей эмотивного лексико-фразеологического фонда языка и словарей полевого типа, например словарь лексико-семантического поля эмотивности конкретного языка [Johnson-Laird, Oatley, 1989], а также переводных словарей. Последний тип особенно необходим для межкультурной художественной коммуникации, поскольку трансляция эмотивных смыслов с одного языка на другой представляется серьезной помехой для адекватности и эквивалентности текста-оригинала и текста-перевода.
Благодаря лингвистике эмоций, современные лексикографы осознали необходимость разработки словаря эмотивных лакун. Составление такого словаря требует особой лексикографической методологии, поскольку даже
прямые двуязычные соответствия нейтральной лексики чаще всего невозможны (ср. слова «друг» и «/пепё»., проанализированные А. Вежбицкой [Вежбицкая, 1996]).
Спектакль человеческих эмоций, в котором ежедневно участвуют все говорящие, требует владения как теорией, так и семиотикой эмоций. В большинстве случаев людей интересует не сама фактуальная информация, а
эмоциональные ощущения, связанные с ней, провоцирующие выброс адреналина и меняющие химический состав крови. Представляется возможным говорить не только о неутомляемой жажде экспрессии, но и о жажде эмоций, к которым стремится человек в своей коммуникативной деятельности.
Именно поэтому вызов, брошенный эмоциями лингвистике, был принят ею в конце прошлого века и получил к сегодняшнему дню успешную наработку в виде громадной суммы знаний о лингвистике эмоций.
Н.Ю., Апресян Ю.Д. лексикографическом
Литература:
1. Апресян Метафора в толковании эмоций // Вопросы языкознания. - 1993. №3. - С.27-35.
2. Апресян Ю.Д. Serdit'sya 'to anger' and its Synonems: Towards a New Type of Synonym Dictionary // le mot, les mots, les bons mots. Words Words, Witty Words. -Monterial: Les presses de l'Universite de Montreal. 1992. - P. 149-167.
3. Балли Ш. Французская стилистика. - М.: «Иностранная литература», 1961. -394с.
4. Вежбицкая А. Сопоставление культур через средство лексики и грамматики. - М., 2001. - 272 с.
5. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. // Под ред. М. Кронгауза. - М.: «Русские словари», 1996 - 412с.
6. Вилюнас В.К. Основные проблемы психологической теории эмоций // Психология эмоций. Тексты. - М., 1984.
7. Гийом Г. Принципы теоретической
лингвистики : сб. неизд. текстов, подгот. под рук. и с предисл. Валена Р. / пер. с фр. Скрелина П.А.; общ. ред., послесл. и коммент. Скрелиной Л.М. - 2-е изд., испр.
- М.: «Едиториал УРСС», 2004. - 222 с.
8. Додонов Б.И. Эмоции как ценность.
- М.: «Политиздат», 1978. - 272с.
9. Жельвис В.И. Эмотивный аспект речи // Психолингвистическая интерпретация речевого воздействия: Учебное пособие. - Ярославль: ЯГПИ им. К.Д. Ушинского, 1990. - 81с.
10. Изард И. Психология эмоций // Пер. с англ. А. Татлыбаева. - СПб.: «Питер», 1999. - 464с. (Серия «Мастера психологии»).
11. Леонтьев А.А. Психофизиологические механизмы речи // Общее языкознание: формы существования, функции, история языка / Под ред. Б.А. Серебренникова - М.: «Наука», 1970.
- 597с.
12. Пиотровская Л. А. Эмотивные высказывания как объект лингвистического исследования (на материале русского и чешского языков): Монография. - Спб.: Российск. гос. пед. ун-т, 1994. - 148с.
13. Симонов П.В. Эмоциональный мозг.
- М.: «Наука», 1981. - 216с.
14. Труфанова И.В. Прагматика несобственно-прямой речи. Монография. -М.: «Прометей», 2000. - 569с.
15. Филимонова О.Е. Язык и эмоции в английском тексте. Когнитивный и коммуникативный аспекты: Монография. -СПб.: Издательство РГПУ им. А.И. Герцена, 2001. - 259 с.
16. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Изд. 2-е, испр. и доп. - М.: «ЛКИ», 2008. - 208с. (а)
17. Шаховский В.И. Лингвистическая теория эмоций: Монография. - М.: «Гнозис», 2008. - 416с. (б)
18. Шаховский В.И. Эмоциональная / эмотивная компетенция в межкультурной коммуникации (есть ли неэмоциональные концепты) // Аксиологическая лингвистика: проблемы изучения культурных концептов и этносознания / Отв. ред. Н.А. Красавский. - Волгоград, 2002. - С. 3-10.
19. Шингаров Г.Х. Эмоции и чувства как формы отражения действительности. -М.: «Наука», 1971. - 223с.
20. Эмотивный код языка. Коллективная монография / Науч. ред. В.И. Шахов-ский. - Волгоград: Перемена, 2005. - 175с.
21. Язык и эмоции: номинативные и коммуникативные аспекты: Сборник научных трудов к юбилею Виктора Ивановича Шаховского // Отв. ред. С.В. Ионова. - Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2009. - 283с.
22. Aitchison J. Words in the mind: an introduction to the mental lexicon. - Oxford: Basil Blackwell, 1987. - 158 с.
23. Anglistentag Düsseldorf // Proceedings / edit. by Wilhelm L. Busse. - Tübungen: Niemeir, 1992. - S. 230.
24. Danes F. Cognition and Emotion in Discourse Interaction: A Preliminary Survey of the Field // Preprints of the Plenary Session papers / XIVth International Congress of Linguistics. Berlin. 10-15 August 1987. Berlin, 1987. -P. 272-291.
25. Dictionary of Russian Obscenities -comp. by D.A. Drummond and G. Perkins. -2nd , revised ed. Berkeley, 1980. - 340 p.
26. Diller H.-J. Emotions and the Linguistics of English // Anglistentags "1991, Duesseldorf': Proceedings / edit. by Wilhelm G. Busse, Max Niemeyer Verlag. - Tübungen, 1992. - S. 25-29.
27. Edmondson W. Affect and Language Development // Proceed-tags... Tübungen: Niemeier, 1992.
28. Gallois C. The Language and Communication of Emotion: Interpersonal, Intergroup, or Universal? // American Behavioral Scientist. - 1993. - V. 36. - P. 309-338.
29. Goleman D. Emotional Intelligence. Why it can matter more than IQ. - Bantam Books, 1997. - 350 р.
30. Heller A.A. Theory of Emotions. Assen, 1979. Цит. по.: Bonheim H. Emotions in Literature // Proceed-tags... - Tübungen: Niemeier, 1992. - P. 179-189.
31. Jacobsen E. Language and Emotion //
Pragmalinguistics: Theory and Practice. - The Hague: Moution, 1979. - V.l. -P. 215-231.
32. Johnson-Laird P. N., Oatley K. The Language of Emotions: An Analysis of a Semantic Field // Cognition and Emotion. -1989. - V. 3 - P. 81-123.
33. Kovesces Z. Emotion Concepts. - New York: Springer-Verlag, 1990. - 230 p.
34. The Language of Emotions: Conceptualization, expression, and theoretical foundation / Ed. By S. Niemeier and René Dirven. Gerhard Mercator University, Duisburg. - Amsterdam / Philadelphia, John Benjamins Publishing House. 1997. - 337 p.
35. Noth W. Symmetries and Asymmetries between Positive and Negative Emotion Words // Anglistentags "1991, Duesseldorf': Proceedings / edit. by Wilhelm G. Busse, Max Niemeyer Verlag. - Tubungen, 1992. - P. 7289.
36. Ortony A., Clore G. L., Collins A. The cognitive structure of emotions. - Cambridge, 1988. - 193 p.
37. Osgood C.E., May W.H., Miron M.S. Cross-cultural universals of affective meaning. Urbana, University of Illinois Press, 1975. - 169 p.
38. Russell J. A. Culture and the Categorization of Emotions // Psychological Bulletin. - 1991a. - V. 110. - P. 426-450.
39. The Language of Emotions. Amsterdam / Philadelphia, John Benjamins Publishing House. 1997. -
40. Volek B. Emotive Signs in Language and Semantic Functioning of Derived Nouns in Russian. Amsterdam / Philadelphia, 1987.270 p.
41. Wierzbicka A., Besemeres M. Emotion terms as a window on culture, social psychology and subjective experience // Язык и эмоции: номинативные и коммуникативные аспекты. Волгоград, 2009
42. Wierzbizcka A. Emotions Across Languages and Cultures: Diversity and Universals (Studies in Emotion and Social Interaction). - 1st ed. - Cambridge University Press, 1999. - 361 p.
