Эмотивные интенсификаторы английского и русского языков: от типологии номинаций к когнитивным установкам Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Вестник Челябинского государственногоуниверситета. 2016. № 1 (383). Филологические науки. Вып. 99. С. 21-32.

УДК 81'373.217(23)

ББК 81.003

Г. И. Берестнев, И. Б. Васильева

ЭМОТИВНЫЕ ИНТЕНСИФИКАТОРЫ АНГЛИЙСКОГО И РУССКОГО ЯЗЫКОВ: ОТ ТИПОЛОГИИ НОМИНАЦИЙ К КОГНИТИВНЫМ УСТАНОВКАМ

Предложена типологическая матрица эмотивных иитеисификаторов английского и русского языков с когнитивных позиций. Оба языка проявили значительное сходство мотивирующей семантики интенсификаторов. Это позволяет утверждать, что эмотивные интенсификаторы имеют единые когнитивные основания. Установлено, что по мотивирующему основанию интенсификаторы в обоих языках восходят к представлению о «силе», по-разному проявляющей себя на поверхностно-концептуальном уровне языка.

Ключевые слова: грамматика, наречия, семантика, когнитивная лингвистика, функцио-налъно-семантическая типология, эмотивностъ, интенсификаторы, русский язык, английский язык, корпус.

Одну из важнейших задач, стоящих перед современной когнитивной лингвистикой, составляет поиск новых объектов, показывающих когнитивные стратегии и тактики, к которым носитель языка обращается в различных коммуникативных условиях. К числу таковых, несомненно, относятся интенсификаторы и собственно когнитивные механизмы выделения семантики тех или иных слов в языке. Частный аспект данной проблемы - когнитивные механизмы выражения аффективных состояний говорящего в его вербальном поведении. Когнитивно-языковая проблематика в этом случае выходит в область языковой коммуникации и показывает особую теоретическую глубину.

Одним из первых лингвистов, обратившихся к изучению явления усиления семантики и способов ее реализации в языке, был В. Ла-бов [11]. Для обозначения данного явления им был использован термин интенсивность {intensity), который определяется как «эмоциональное выражение социальной ориентации [говорящего. - И. 5.] к пропозиции, выраженной средствами языка» [11. С. 43-44] [здесь и далее перевод Васильевой. - И. 5.]. Иными словами, интенсификация семантики связана с выражением различных характеристик эмоционального спектра, проявление которых говорящий считает важным для своего сообщения и поэтому стремится донести до собеседника. Именно поэтому средства языковой интенсификации, по мнению автора, «лежат в основе социального и эмоционального выражения» [11. C. 43] говорящего.

При этом В. Лабов определял интенсификацию как скалярную характеристику, величины которой располагаются на шкале градаций между двумя полюсами - положительным [+ интенсивность; увеличение интенсивности] и отрицательным [- интенсивность; снижение интенсивности]. Между этими полюсами находится исходная «нулевая величина», то есть немаркированный языковой элемент, семантика которого нейтральна и не была усилена или ослаблена [11]. Следует особо отметить, что интенсивность семантики у В. Лабова ассоциируется с положительными значениями на данной шкале, в то время как отрицательные значения связаны со снижением интенсивности семантики или деинтенсификацией. Он подчеркивал также, что для интенсификации семантики чаще всего используются периферийные системы языка различного уровня, обладающие способностью к вариативности, и поэтому средства реализации интенсификации в языке довольно разнообразны. К ним, помимо интонационно-просодических компонентов высказывания, можно отнести морфологические и лексические языковые средства.

В языках существует особый класс наречий, функция которых состоит именно в усилении интенсивности семантики единиц языка, с которыми они синтаксически связаны. Такие наречия, вслед за В. Лабовым, принято называть интенсификаторами. При этом в концепции, разработанной В. Лабовым, в качестве средств интенсификации выступали различные языковые средства, способные усиливать семанти-

ку слова или всего высказывания. Вследствие этого термин интенсификатор (intensifier) может выражать родовое понятие, которое обозначает языковые единицы разного грамматического уровня (например, совершенный вид глагола, превосходная степень сравнения прилагательного, слова-кванторы и так далее) но объединенные присущей им функцией усиления семантики высказывания в целом или его отдельного элемента.

Иногда же в грамматике английского языка встречается и противоположная точка зрения, согласно которой под интенсификаторами понимается узко ограниченный класс слов, формально тождественный наречиям, но выделенный, наряду с предлогами, артиклями, местоимениями и вспомогательными глаголами, в группу служебных частей речи [6]. Основанием для отнесения подобных «псевдонаречий» {very, so, more, most, etc.) к классу служебных слов служат два критерия: функциональный и морфо-синтаксический. На основании первого критерия подобные слова объединены в единую группу по своей служебной функции усиления семантики синтаксически связанных с ними лексических единиц. На основании второго они разделяют общие формальные морфо-синтаксические свойства: в отличие от обычных наречий, они не образуют степеней сравнения, не определяются другими наречиями и не обладают синтаксической гибкостью (при изменении порядка слов). Именно такая закрытая группа «псевдонаречий» определяется как интенсификаторы в отличие от подлинных наречий, составляющих класс знаменательных частей речи.

Исходя из этого, в последние десятилетия в справочных грамматиках английского языка закрепился термин интенсификатор. Он приобрел более специализированное значение и стал применяться для обозначения отдельной семантической группы наречий [4; 12].

Важно определиться с содержанием понятия интенсификации. В грамматике Р. Кверка и др. под интенсификацией понимается как усиление, так и ослабление семантики прилагательного, охватывающее весь диапазон возможных градаций от минимальной до максимальной степени определяемой характеристики [12]. В соответствии с этим под интенсификаторами понимается группа наречий, показывающих, что признак или качество, выраженные прилагательным или адъективированным причастием, имеет большую или меньшую степень проявленности относительно

предполагаемого или ожидаемого стандарта [12]. Иными словами, понятие «интенсификация» этими авторами определяется как родовое по отношению к характеристикам усиления или ослабления семантики слов.

Д. Байбер и др. занимают несколько иные позиции во взглядах на данное явление. В своей семантической классификации наречий, они выделяют группу наречий степени, которая включает в себя две подгруппы: с одной стороны, наречия смягчающие, а с другой -усиливающие [4]. Таким образом, эти авторы определяют понятие «интенсификация», вслед за Лабовым, как видовое, связанное лишь с усилением семантики.

Следуя далее своей терминологической логике, для обозначения наречий, усиливающих семантику прилагательного или причастия, Байбер и др. используют термин интенсификатор [4], в то время как Кверк и др. используют для обозначения той же группы наречий термин амплификатор, чтобы избежать терминологического дублирования [12]. Как представляется, более корректной является все же терминология, принятая Д. Байбером и др., - она не только находится в соответствии с трактовкой Лабова, но и получила широкое распространение в современной научной литературе. Благодаря ей категориально определяется собственно усиление семантики прилагательных и причастий и вне рассмотрения остаются случаи ее смягчения.

Подобно грамматикам английского языка, грамматика русского языка также выделяет в отдельную семантическую группу наречия степени, которые используются «для обозначения степени проявления признака» [3. C. 704]. При этом в грамматике не предлагаются дополнительные термины для разграничения усиливающих наречий {очень, крайне, чересчур и др.) и наречий, снижающих степень присутствия признака {немного, несколько). В грамматиках же английского языка такие термины предлагаются. Так, например, для усиливающих наречий степени используется термин интенсификатор (intensifier) или амплификатор (amplifier), а для смягчающих наречий степени - даунтонер (downtoner) или диминишер {diminisher) [4; 12].

Исходя из этого, интенсификаторами в самом общем плане следует считать наречия степени, синтаксически связанные с градуальными прилагательными или адъективированными причастиями и усиливающие степень выраженного ими признака или качества. Также представляется оправданным не выделять интенси-

фикаторы в отдельный класс служебных слов, а их функция усиления семантики и синтаксические свойства считать достаточным основанием для помещения этих наречий в класс усиливающих наречий, не выводя их за рамки знаменательных частей речи. Именно эта позиция позволяет избежать как излишнего усложнения системы грамматических классов в языке, так и возникающих в этом плане противоречий.

Важно отметить далее, что в грамматическом плане как в русском, так и в английском языках интенсификаторы образуют два класса: 1) закрытый класс, включающий в себя конвенциональные лексические единицы, функционирующие исключительно как служебные слова (англ. 'very, too, so; рус. очень, так); 2) открытый класс формально более разнообразных слов, постоянно пополняемый новыми лексическими единицами. Они составляют результат живых словообразовательных процессов и поэтому более отчетливо показывают свою концептуальную специфику и мотивацию (рус. ужасно, изумительно, беспредельно; англ. terribly, awesomely, dreadfully). По своей словообразовательной структуре первый класс наречий принято называть немотивированными, в то время как второй класс - мотивированными [3].

Выявление когнитивных оснований наречий подобного рода предполагает обращение, прежде всего, к мотивированным интенсифи-каторам открытого класса, также называемым эмотивными интенсификаторами [9]. Основание для этого составляет тот факт, что они обычно образуются суффиксальным способом от эмотивного прилагательного или адъективированного причастия. Четко просматривающаяся при этом словообразовательная логика, демонстрирующая их мотивацию, а также ориентированность на эмоциональную сферу человека, позволяют наиболее точно и оперативно проследить лежащие в их основе когнитивные тактики и механизмы.

Ниже приводятся некоторые примеры подобных эмотивных интенсификаторов в русском и английском языках.

Английский язык Русский язык

stunningly beautiful явно фантастические valleys идеи

an extraordinarily high ангельски чистая risk душа

ludicrously banal open- блестяще одаренный ing phrase мальчик

hideously expensive умопомрачительно restaurants красивая актриса

Эти и подобные им примеры показывают, что функция эмотивных интенсификаторов в дискурсе достаточно сложна и состоит не просто в указании на высокую степень признака или качества соответствующего прилагательного. Интенсификаторы выполняют также прагматическую аффективную функцию - позволяют говорящему адекватно выразить, с одной стороны, мысль о своем эмоциональном состоянии, а с другой -продемонстрировать эмоциональное отношение к сообщению. Наконец, интенсификаторы такого рода составляют особое средство выражения стилевой эмфазы, которая задается их новизной, оригинальностью мотивировки и связью с прагматическими установками говорящего [10]. Таким образом, связь интенсификации в языке с оценочностью и прагматическими моментами обусловлена множеством факторов, имеет многоаспектный и многоплановый характер.

Обращаясь к рассмотрению интенсификаторов, важно иметь в виду еще одно обстоятельство. Эмотивные интенсификаторы как таковые занимают двойственное положение в системе языка. С одной стороны, все они представляют собой грамматически устоявшиеся единицы, синтаксически связанные с прилагательными или причастиями и выполняющие по отношению к ним служебную функцию. С другой стороны, они близки знаменательным словам, поскольку процесс их делексикализации еще не полностью завершился, их собственная лексическая семантика полностью не «выветрилась». Оба эти момента, собственно, и обеспечивают относительно свободный доступ в их глубинную функциональную природу.

Эмотивные интенсификаторы обнаруживают две важные характеристики. Первая касается общего лексического разнообразия и способа пополнения их группы, вторая - функционального потенциала единиц такого рода. Лексическое разнообразие эмотивных интенсификаторов весьма заметно и объясняется тем, что они достаточно легко образуются в результате распространенных словообразовательных процессов. Примеры такого рода, образованные от эмоционально-окрашенных прилагательных с помощью добавления соответствующих наречных суффиксов в русском и английском языках, приведены ниже:

Английский язык Русский язык

awful + 1у —> awfully фантастическ(ий)+ и

^ фантастически

dreadful + 1у^ dread- колоссальн(ый) + о ^

fully колоссально

fabulous + \y^fabu- ужасающ(ий) + е ^

lously ужасающе

Важно отметить, однако, что в группу ин-тенсификаторов могут переходить и наречия, имеющие иную, не собственно «эмотивную» семантику. В случаях такого рода исходные наречия переосмысляются метафорически. При этом сохраняет свою актуальность общий принцип семантических преобразований в когнитивной метафоре: область-источник имеет более конкретную семантику по сравнению с областью-целью. В данном случае конкретность состоит в тесной связи этих слов с действительностью, а абстрактность - как утрата этой связи и сохранение ими лишь функционально-грамматических свойств. Так, английское наречие образа действия perfectly может функционировать как интенсификатор:

perfectly

Наречие And Melissa understands this and образа realizes that this perfectly illus-действия trates that little kids should not be out walking alone. (COCA, Spoken)

Интенси- But I'm perfectly glad to look at фикатор the clients that I worked with when I was there. (COCA, Spoken)

Примером подобного функционального преобразования исходного слова в русском языке может служить слово действительно с эписте-мической семантикой. В одних синтаксических условиях оно ориентируется на область внея-зыковой действительности, выражает соответствующую лексическую семантику и является вводным словом, а в других - утрачивает эту лексическую семантику, функционально преобразуется и осуществляет лишь грамматическое усиление семантики прилагательного: действительно Эписте- Действительно, / в тех докумен-мическое тах, / которые поступят экспер-вводное там, / будут указаны все контакт-слово ные лица / (НКРЯ, Устный) Интенси- Это просто за счет действитель-фикатор но большой концентрации энергии в малом объеме начинают уже проявляться статистические закономерности / (НКРЯ, Устный)

Что же касается функционального потенциала интенсификаторов, то в этом плане английский и русский языки обнаруживают в целом значительную близость. Как правило, их эквиваленты в аспекте мотивирующей семантики определяются регулярно - ср.: англ. horribly -рус .ужасно, англ. insanely -рус. безумно, англ. devilishly - рус. дьявольски, англ. stunningly -рус. ошеломительно и так далее. Вместе с тем иногда в подобных условиях наблюдаются функциональные лакуны. Например, семантическими эквивалентами английских наречий perfectly, severely и badly в русском языке являются наречия совершенно, сурово и плохо. Однако наречие perfectly может функционировать и как обстоятельство образа действия, если синтаксически соотносится с глаголом, и как интенсификатор, если синтаксически зависит от прилагательного (таблица 1). Семантически эквивалентное ему русское наречие совершенно функционирует в качестве оператора коррекции семантики прилагательного и не используется в качестве обстоятельства образа действия.

Таблица 1

Синтаксические функции наречий perfectly и совершенно

perfectly совершенно

Наречие образа действия в функции обстоятельства образа действия

[.. .]we know, for example, that our democratic system doesn't always operate perfectly, even though I think all Americans basically support it. (COCA, Spoken) -

Интенсификатор в функции определения существительного

Government tests show, the seafood is perfectly safe to eat. (COCA, Spoken) Это совершенно нормальный процесс, /он для нас характерен, / и ничего удивительного здесь я не вижу. (НКРЯ, Устный)

Английские наречия severely и badly функционируют аналогично паречаю perfectly. Русские эквиваленты этих наречий - сурово и плохо - не функционируют в качестве интенсифи-катора семантики прилагательного (таблица 2 и 3). В связи с этим при переводе на русский язык английских интенсификаторов perfectly, severely и badly зачастую приходится подби-

рать синонимичные единицы, обеспечивающие их функциональное тождество.

Таблица 3

Синтаксические функции наречий badly и плохо

Для типологизации подобных наречий, имеющих разную семантическую мотивацию, важно иметь надежную объектную базу. В данном случае источники для выделения ин-тенсификаторов составили электронные корпуса: Национальный корпус русского языка (НКРЯ) и Corpus of Contemporary American English (COCA). На основе метода сплошной выборки было выявлено в целом 129 эмотив-

ных интенсификаторов: 65 примеров в английском языке и 64 - в русском. Это количество, безусловно, не является исчерпывающим, учитывая открытость группы эмотивных интенсификаторов. Однако, как представляется, оно является достаточным для предварительных типологических обобщений в данной области, а полученная матрица типологических классов может быть использована как основа при аналогичном рассмотрении интенсификаторов в других языках.

Конкретно выборка интенсификаторов осуществлялась следующим образом. Сначала была выделена группа слов на основе сравнительно небольшого специализированного корпуса текстов полуформального коммуникативного регистра на английском языке, которая затем была подтверждена и дополнена в результате поиска в двух «он-лайн» корпусах: русского и английского (в американском варианте). Чтобы оставаться в рамках исходно принятого стилевого регистра, поиск интенсификаторов осуществлялся преимущественно в устных подразделах обоих корпусов. Если устный корпус не выявлял случаев употребления исследуемых интенсификаторов, то проводился дополнительный поиск в газетном и журнальном подразделах, поскольку в них включены тексты полуформального регистра.

Примеры, полученные в результате поиска в двух указанных корпусах, позволили осуществить их систематизацию с точки зрения мотивирующих оснований и на этой основе выявить когнитивные опоры и операции, которые языковой субъект осуществляет при усилении признаковой семантики слов в условиях дискурса.

В матрице интенсификаторов, разработанной с точки зрения их мотивирующей семантики определились 10 классов (таблица 4). В основу этой матрицы была положена классификация интенсификаторов английского языка, представленная ранее в работе [2].

Представленной картине может быть дана многоаспектная интерпретация. Прежде всего - с точки зрения общих идейных оснований выделенных типов. В этом плане обнаружилось, что одни мотивирующие признаки интенсификаторов достаточно явно восходят к семантическому прототипу «сила», у других связь с этим прототипом как будто бы не прослеживается. Так, эмотивные интенсификаторы 1, 2 и 3 типов связаны с идеей психологического, физиологического и физического воздействия. Интенсификаторы 4 и 5 типов

Таблица 2

Синтаксические функции наречий severely и сурово

severely сурово

Наречие образа действия в функции обстоятельства образа действия

They were reduced in rank and they were severely punished for their behavior. (COCA, Spoken) Надеюсь, / к вашей жене вы относились не столь сурово. (НКРЯ, устный)

Интенсификатор в функции определения сущ ествителъного

The U. N. says almost athird ofNigerian young children are moderately to severely underweight. (COCA, Spoken) —

badly плохо

Наречие образа действия в функции обстоятельства образа действия

And so he decided it was gonna endjbadly so he tried to remove himself from the situation. (COCA, Spoken) Не одни мы считаем, / что правительство плохо работает - /на "троечку" или кто на сколько. (НКРЯ, устный)

Интенсификатор в функции определения сущ ествителъного

But it turned out, much of the evidence was badly contaminated by the only witness to the crime: Jennifer's cat. (COCA, Spoken) —

Таблица 4

Семантические типы эмотивных интенсификаторов русского и английского языка

Английский язык Русский язык

1. Психологическое воздействие (аффект)

1.1. Страх, ужас

hideously, horribly, terrifyingly, terribly, dreadfully, awfully, awesomely, eerily, uncannily, tremendously кошмарно, ужасающе, страшно, жутко, ужасно

1.2. Сильноеудивление, глубокое впечатление

amazingly, stunningly, incredibly, surprisingly, stupendously, dramatically, monstrously удивительно, поразительно, изумительно, замечательно, ошеломительно, потрясающе, умопомрачительно, чудовищно, необыкновенно, невероятно, необычайно, невыразимо, несказанно, неслыханно

1.3. Чувствожалости

pathetically -

1.4. Чувствостыда

shamefully, shamelessly бесстыдно

1.5. Смех

ridiculously, ludicrously смехотворно

2. Физиологическое воздействие

refreshingly, brilliantly, nauseously, nauseat- блестяще, больно, мучительно, тошнотворно, ос-

ingly лепительно

3. Воздействие физической силы

intensely сильно

4. Большойразмер, большоепространство

vastly, plain, massively, gigantically колоссально

5. Большое количество

doubly, lavishly, totally, astronomically, cos-mically астрономически, вдвойне, втройне

6. Предел

dead, downright, absolutely, perfectly, mur- предельно, максимально, крайне, абсолютно, со-

derously, unbearably, intolerably вершенно, смертельно, весьма, невыносимо, нестерпимо

7. Нарушение физических границ и границреальности

overly, extra, extraordinarily, increasingly, fantastically, fabulously, unbelievably беспредельно, фантастически, нереально, сказочно, парадоксально, невероятно, бесконечно, безмерно, сверхъестественно

8. Стихийная сила

8.1. Неконтролируемая сила

insanely, insatiably, wildly, crazily безумно, бешено, дико, нечеловечески, зверски

8.2.Метафизическая сила («нечистая»)

fiendishly, devilishly, hellishly, sinfully чертовски, дьявольски, сатанински, адски

8.3.Метафизическая сила («Божественная»)

divinely божественно, ангельски

8.4. Реальность, как сила воздействия на человека

really, truly действительно, поистине

9. Явность, очевидность, заметность

blatantly, notoriously явно, очевидно

10. Отрицательные последствия (результат) воздействия

badly, severely -

связаны с представлением о чем-то большом -в концептуальном плане это большое количество, большие размеры или большое пространство, причем сама идея больших размеров восходит к представлению о силе [1]. Классы 6 и 7 связаны с мыслью о достижении некоего предела и вместе с тем о выходе за границы реальности или физического мира. Интенсификаторы 8 класса соотнесены с воздействием неподконтрольной человеку стихийной силы, которая может иметь психофизиологическую, «сверхъестественную» или просто не контролируемую человеком природу. Классы 9 и 10 связаны с идеями очевидности и абстрактных негативных последствий соответственно.

Разработанные таким путем положения перекликаются с мнением, высказанным ранее исследователями, изучавшими отдельные аспекты данного вопроса. Прежде всего, это касается интенсификаторов, семантической мотивацией которых послужили различные аффективные состояния человека: страх, удивление, стыд и так далее [9]. На основании анализа аффективно мотивированных интенсификаторов Ж. Джинг-Шмидт полагает, что в основе их возникновения лежит взаимодействие двух когнитивных процессов: метонимии и метафоры. Что касается метафоры, то подобный механизм образования интенсификаторов реализуется путем переноса содержаний из сферы эмоций в сферу языковой семантики, причем во всех случаях этот перенос затрагивает не все понятие («страх», «испуг» и так далее), а его отдельный признак «интенсивность/сила», который отчетливо представлен в содержательной структуре эмоционального состояния, но который проявляет себя и в функциональном плане - в усилении семантики языкового элемента. Таким образом, заключает автор, когнитивные механизмы формирования эмотивных интенсификаторов сводятся к сложному взаимодействию метафорических и метонимических преобразований смыслов, которое лежит в основе «переноса из сферы эмоциональной интенсивности в сферу семантической интенсивности» [9. С. 433].

Сформулированный Ж. Джинг-Шмидт тезис справедлив для интенсификаторов, в которых очевидно прослеживается связь с соответствующими эмоциональными переживаниями (страх, удивление и так далее). Однако представленная выше типологическая матрица обнаруживает и иные мотивирующие основания для образования эмотивных интенсифи-

каторов - к ним относятся «большой размер» или «большое пространство», «большое количество», «достижение предела» или «выход за пределы границ», «явность» или «очевидность», а также «отрицательные последствия некоторых событий». Общая связь усиливающей функции таких интенсификаторов с их семантикой прослеживается уже на поверхностном уровне словообразовательных связей, но выявление глубинных механизмов формирования этой функции требует более глубокого анализа.

Эта ситуация ставит перед исследователями ряд вопросов, касающихся происхождения категорий в человеческой ментальности и их функционирования. Прежде всего, действительно ли мысли о пределе, внешней очевидности, негативных последствиях и др. восходят к содержательному прототипу «силы»? И если в качестве способа осуществления этой связи выступает метафора, то каковы условия соответствующих метафорических преобразований?

Представленная матрица позволяет увидеть, что для ряда позиций в английском и русском языках отсутствуют прямые соответствия. Имеющиеся лакуны могут быть истолкованы двояким образом. С одной стороны, в них можно увидеть проявление разных возможностей языка в дополнительном усилении семантики признаковых слов. Английский язык в этом плане показывает себя как несколько более гибкий по сравнению с русским языком. С другой стороны, и сами подобные несоответствия, и их количественные показатели могут отражать специфику лингвокультурных представлений, закрепившихся в языке. Так, в русском лингвокультурном сознании несколько более активным по сравнению с английским является обращение к идеям удивления, предела, нечистой силы для усиления признаковой семантики слов.

Обращают на себя внимание и две другие особенности интенсификаторов в английском и в русском языках. Первая - относительная многочисленность и прозрачность примеров в первой группе, связанной с идеей психологического воздействия. При этом в этой группе отчетливо выделяются две подгруппы, которые семантически основываются на сильных переживаниях страха и удивления. Вторая особенность - отчетливая отрицательная оценоч-ность эмотивных интенсификаторов, выраженная либо непосредственно на уровне лексиче-

ской семантики (рус. кошмарно, ужасно, англ. terribly, hideously), либо на морфологическом уровне путем отрицания нейтрального или положительного качества (рус. безумно, нереально, невыносимо, англ. insanely, unbelievably, unbearably). Стоит отметить при этом, что, несмотря на отрицательную оценку исходного слова, семантика эмотивного интенсификатора может приобрести положительную оценочную окраску - особенно если интенсификатор определяет прилагательное, также несущее положительную оценку. Примерами интенсификато-ров с «обратной» оценочностью могут служить англ. awesomely и рус. умопомрачительно, awesomely

From our safe perch up with the eagles, the water appears awesomely beautiful, a great sapphire sea-river in an almighty hurry. (COCA, Magazine).

умопомрачительно Сцена с уже играющими музыкантами уже спустилась из-под потолка, а сам Робби возник из небольшой клетки: в умопомрачительно элегантном черном костюме и черной же рубашке, с сигарой в зубах. (НКРЯ, Газетный).

Важно отметить, что указанная тенденция к преобладанию отрицательной оценки в семантической структуре интенсификаторов уже привлекала внимание исследователей. Признавая конкретный факт относительно того, что «обработка аффективной информации неизбежно должна отражаться в языке» [9. С. 417], исследователи приходят и более общему положению, согласно которому языковая деятельность человека неразрывно связана, с одной стороны, с его когнитивной деятельностью, а с другой - с протекающими в его психике аффективными процессами.

В этом плане показательны и междисциплинарные данные, проясняющие некоторые механизмы интенсификации. Работающие в сфере когнитивной проблематики психологи установили, что негативное внешнее воздействие или негативные объекты оказывают на человека более глубокое, разнообразное и продолжительное психологическое воздействие по сравнению с положительными стимулами. Переживание страха или испуга не ограничивается просто эмоциональным состоянием, а неразрывно связано со специфическими физиологическим реакциями организма как у животных, так и у человека: мышечным напряжением, повышением температуры, учащением сердцебиения и дыхания, холодным потом

и так далее. Кроме того, психологи считают чувство страха одной из базовых эмоциональных реакций, которая с эволюционной точки зрения видится как адаптивное поведение, обеспечивающее выживание биологического вида и его отдельных представителей [9]. Подчеркивая значимость чувства страха как защитной системы любого живого организма, ЛеДу отметил: «Что касается распознавания и ответной реакции на опасность, то мозг не сильно изменился. В некотором смысле, мы - эмоциональные ящеры» [9. С. 421].

Это обстоятельство предопределяет существование так называемой тенденции преобладания отрицательных значении в языке {negativity bias) и, скорее всего, объясняет тот факт, что именно отрицательная оценочность эмотивных интенсификаторов столь заметна исследователям уже при первом приближении. Анализ распространенных эмотивных интенсификаторов английского, немецкого и китайского языков в сопоставительном аспекте позволил Ж. Джинг-Шмидт установить, что когнитивные процессы и механизмы, ведущие к возникновению исследуемых интенсификаторов в указанных языках, ассоциируются с первичными отрицательными эмоциями -страхом, злостью и отвращением [9].

Представляется, однако, что в этом смысле картина намного сложнее. Нет сомнений в том, что лексические единицы, называющие негативные эмоции, являются «первыми кандидатами» на роль языковых элементов, которые служат материалом для образования языковых средств, усиливающих семантику других слов. Но все же едва ли можно безоговорочно согласиться с положением о том, что «обусловленные угрозой негативные эмоции более, чем какие-либо другие эмоции, преобладают в процессе интенсификации» [9. С. 426]. Напротив, представленные в широких системных связях интенсификаторы не ограничены лишь страхом или другими негативными эмоциями. Они могут быть связаны и с эмоциями иного плана, например, удивлением, нелепостью и смехом. Это обстоятельство вновь показывает, что для интенсификации важна не столько негативная оценка чего-либо как таковая, сколько именно имплицитная семантика «силы», выражающаяся, с одной стороны, в значительности воздействия на физическую или интеллектуальную сферы языкового субъекта, а с другой - в интенсивности его эмоционального переживания по поводу такого воздействия. Связанные

с такими воздействиями события не просто воспринимаются органами чувств человека {brilliantly, intensely, блестяще, сильно), но и психологически оцениваются в его воображении с точки зрения отношения к действительности {fantastically, fabulously, unbelievably, фантастически, невероятно) или в сфере ну-минозных представлений {fiendishly, divinely, дьявольски, божественно). Это наблюдение может служить еще одним подтверждением той важной роли, которую выполняет семантический прототип «силы» в образовании эмо-тивных интенсификаторов.

Что касается положения о том, что чувство страха составляет стимул для преимущественно отрицательных эмоций, которые, в свою очередь, обусловили преобладание отрицательных оценочных значений в языке, то оно легко поддается критике. С эволюционной точки зрения страх не может считаться единственным решающим фактором и поэтому не может играть определяющую роль в формировании тактики усиления в языке. Не менее важной эволюционной стратегией выживания Homo Sapiens Sapiens стало выживание в группах, что составляет вообще довольно распространенную стратегию в природе [7]. Существует ряд гипотез, которые связывают возникновение языка у людей с социальными факторами, к числу которых относится необходимость поддержания порядка и единства в группе [8]. В свою очередь, объединение социальной группы невозможно без установления дружеских, доверительных отношений внутри нее, и это не могло не найти своего отражения в функциях языка и собственно в его лексике и грамматике. Поэтому выражение позитивных значений в языке представляется столь же важным. Так, теория вежливости в прагматике подчеркивает роль интенсификаторов как единиц языка, сигнализирующих об установлении дружеских отношений между коммуникантами и способствующих реализации стратегий положительной вежливости [5].

Сама Ж. Джинг-Шмидт отмечает, что принцип негативности {negativity bias) в языке уравновешивается действием принципа Поллиан-ны, который обусловливает тенденцию к более частому употреблению слов с положительной оценкой, отражая оптимистический взгляд на мир [9]. Эти два принципа видятся автором как явления двух различных уровней: использование слов с отрицательной оценкой представляется как явление, глубоко укорененное в нас на

нейрологическом уровне, в то время как более частое употребление слов с положительной оценкой обусловлено использованием языка как особой символической системы в социуме и представляется способом создания реальности, более комфортной в социальном отношении [9]. Она подчеркивает, что принцип Поллиан-ны является комплементарным по отношению к принципу негативности и «должен рассматриваться как производный принцип, который невозможно объяснить без принципа негативности» [9. С. 424-425], но не продолжает эту линию рассуждения. Здесь возникает возможность противопоставления биологических и социальных факторов {nature vs. nurture) при решении проблемы соотношения положительных и отрицательных смыслов в языке.

Выявленный Ж. Джинг-Шмидт механизм возникновения усиливающей функции некоторых эмотивных интенсификаторов, несомненно, действует в языковом сознании носителей языка и складывающаяся в этом случае когнитивная модель представляется вполне обоснованной. Эта модель доказывает, что процесс возникновения эмотивных интенсификаторов в различных языках действительно имеет единые когнитивные основания и связан с переживаемыми человеком «первичными» эмоциями.

Очевидно, однако, что данная модель имеет ограниченный характер и «работает» лишь в отношении некоторых (хоть и весьма распространенных) интенсификаторов. На самом деле она представляет собой лишь «отправной пункт» для более масштабных исследований в данной сфере. И главный их вектор задается вопросами: какие глубинные познавательные условия определяют, с одной стороны, лексическую «открытость» группы эмотивных интенсификаторов, а с другой - взаимное соответствие их в разных языках и нарушение таких соответствий.

Приведенная выше матрица и показывает со всей очевидностью, что далеко не все интенсификаторы образуются в связи с аффективными состояниями языкового субъекта. Более того, разнообразие переживаемых человеком эмоций не может быть сведено к примитивным негативным автоматическим нейрологическим реакциям. Наконец, отнюдь не все из первичных эмоций в ряду «страх, злость, отвращение» составили основу для интенсификации признаковой семантики в языке, и вместе с тем иные эмоции - такие как удивление или нарушение границ - такую основу, наоборот, составили. В

роли подобной основы выступили и иные концептуальные образования.

В настоящей работе предложена иная концепция когнитивных оснований интенсификации содержаний в языке (по сути, она не противоречит концепции, выдвинутой Ж. Джинг-Шмидт). В основе каждого из выдвинутых семантических типов интенсификаторов предлагается видеть глубинный познавательный прототип «сила», по-разному проявляющий себя на поверхностно-концептуальном уровне языка. В одних случаях (таких как аффект, воздействие физической силы, стихийная сила)

он просматривается достаточно отчетливо в семантических структурах соответствующих концептов. В других случаях (предел, нарушение границ, очевидность и др.) имеет потенциальный характер, оценивается интуитивно и требует дополнительных усилий для их актуализации, выведения на уровень аргументированного осознания. Работы, направленные на анализ этих процессов, будут весьма ценны для когнитивной науки, поскольку позволят внести дополнительную ясность в понимание семантической архитектуры человеческой психики.

Список литературы

1. Берестнев, Г. И. В поисках семантических универсалий / Г. И. Берестнев. - Калининград, 2010.-256 с.

2. Васильева, И. Б. Pathetically easy или downright difficult: аспекты проблемы наречий интенсификаторов в английском языке / И. Б. Васильева // Когштолопя в систем! гумаштарних наук : зб. наук, праць. - Полтава, 2013. - С. 5-13.

3. Плотникова, В. А. Наречие / В. А. Плотникова // Русская грамматика. - М., 2005. - Т. 1. -С.703-705.

4. Biber, D. Longman Grammar of Spoken and Written English / D. Biber, S. Johansson, G. Leech, S. Conrad, E. Finegan. - Pearson Education Limited, 1999. - 1204 p.

5. Brown, P. Politeness: some universale in language usage / P. Brown, S. Levinson. - Cambridge University Press, 1987. - 345 p.

6. Delahanty, G. P. The English language: from sound to sense / G. P. Delahunty, J. J. Garvey. - The WAC Clearinghouse and Parlor Press, 2010. - 467 p.

7. Dunbar, R. I. M. Grooming, gossip and the evolution of language / R. I. M. Dunbar. - Cambridge, Massachusetts, 1996. - 230 p.

8. Dunbar, R. I. M. The origin and subsequent evolution of language / R. I. M. Dunbar // Language evolution. - Oxford University Press, 2003. - P. 219-234.

9. Jing-Schmidt, Zh. Negativity bias in language: a cognitive affective model of emotive intensifies / Zh. Jing-Schmidt // Cognitive linguistics. - 2007. - Vol. 18,no. 3,- P. 417-443.

lO.Ito, R. Well weird, right dodgy, very strange, really cool: layering and recycling in English intensifies / R. Ito, S. Tagliamonte // Language in society. - 2003. - Vol. 32, no. 2. - P. 257-279.

11.Labov, W. Intensity /W. Labov // D.Schiffrin (ed.). Meaning, form and use in context: linguistic applications. - Washington D.C., 1984. - P. 43-70.

12. Quirk, R. A comprehensive grammar of the English language / R. Quirk, S. Greenbaum, G. Leech, J. Svartvik. - London, 1995. - 1779 p.

Источники

13.Национальный Корпус Русского Языка (НКРЯ). - URL: http://www.ruscorpora.ru.

14. Corpus of Contemporary American English (COCA). - URL: http://corpus.byu.edu/coca/.

Сведения об авторах

Берестнев Геннадий Иванович - доктор филологических наук, профессор кафедры славяно-русской филологии Института гуманитарных наук Балтийского федерального университета им. И. Канта, г. Калининград.

berest-gen@mail.ru

Васильева Инга Борисовна - кандидат филологических наук, доцент кафедры теории и практики перевода Института социально-гуманитарных технологий и коммуникации Балтийского федерального университета им.И. Канта, г. Калининград. ^а_уа8зШеуа@Ьо1тай .сот

Bulletin ofChelyabinskState University. 2016. No. 1 (383). Philology Sciences. Issue 99. Pp. 21-32.

ENGLISH AND RUSSIAN EMOTIVE INTENSIFIERS: FROM TYPOLOGY OF NAMING TO COGNITIVE PATTERNS

G. I. Berestnev

I. KantBalticFederal University, berest-gen@mail.ru

I. B. Vasilieva

I. Kant BalticFederal University, inga_vassilieva@hotmail.com

The article explores the issue of intensification using data from English and Russian corpora. More specifically, it addresses the problems of the theoretical interpretation of the phenomenon in question as well as the grammatical status of adverbs referred to as intensifies whose function is to reinforce the meaning of related adjectives. It examines the correlation between intensity and emotivity and suggests a classification ofEnglish and Russian emotive intensifies.

Special focus is placed on similarities and differences between English and Russian intensifying adverbs in terms of their ability to function as intensifies and on searching for common bases for coining semantically motivated intensifies in both languages. In this respect, 10 types of intensifies related to the following conceptual frameworks have been identified: 1) psychological impact (affect) including conceptual subtypes of fear/horror, strong surprise or deep impression, sense of pity, shame or laughter; 2) physiological impact; 3) impact of a physical force; 4) large space and size; 5) large amount; 6) borders, limits; 7) transcendence of physical borders or borders of reality; 8) spontaneous force including unmanageable force, metaphysical force (demonic/Divine power) as well as reality as a force impacting humans; 9) patency, obviousness; 10) negative consequences ofimpacting force.

The picture that emerges complements and elaborates on the premises proposed by Jing-Schmidt (2007), who claims that the realization of intensification in language is based on metaphoric and met-onymic re-analyses of such affective states as fear, anger and disgust.

The classification ofEnglish and Russian intensifies proposed by the authors of the article enables us to infer deeper cognitive patterns for the linguistic expression of intensification of meaning. The article substantiates the idea that at the base of each identified type of intensifier is an underlying cognitive prototype of "force/power" which is actualized in a variety of ways at the surface-conceptual level of language. In some cases this prototype can be clearly visible in the semantic structure of the intensifies (e. g. classes of affect, impact of physical force, spontaneous force), while in other cases additional analytical effort is required in order to elicit the prototype from the meaning of an intensifier and bring it to the level of reasoned awareness (e. g. classes of limits, transcendence of limits, patency). The authors conclude that work focusing on these cognitive mechanisms may prove to be valuable for cognitive science since they can shed more light on understanding the semantic architectonics ofhuman cognition.

Keywords: grammar, adverbs, semantics, cognitive linguistics, functional and semantic typology, emotive meaning, intensifiers, Russian, English, corpus.

References

1. Berestnev G.I. Vpoiskakh semanticheskikh universally [In search of semantic universals]. Kaliningrad, 2010. 256 p. (In Russ.).

2. VasilievaI.B. 'Pathetically easy' ili 'downright difficult': aspekty problemy narechiy intensifika-torov v anglyiskom yazyke [ 'Pathetically easy' or 'downright difficult': aspects of intensifying adverbs

in English], Kognitologiya v sisteme gumanitarnykh nauk. [Cognotology in the system of humanities]. Poltava, 2013. Pp. 5-13. (In Russ.).

3. Plotnikova V.A. Narechiye [Adverb]. Russkayagrammatika [Russiangrammar], vol. 1. Moscow, 2005. Pp. 703-705. (In Russ.).

4. Biber D., Johansson S., Leech G., Conrad S., Finegan E. Longman Grammar of Spoken and Written English. Pearson Education Limited, 1999. 1204 p.

5. Brown P., Levinson S. Politeness: some universals in language usage. Cambridge University Press, 1987. 345 p.

6. Delahanty G.P., Garvey J.J. The English language: from sound to sense. The WAC Clearinghouse and Parlor Press, 2010. 467 p.

7. Dunbar R.I.M. Grooming, gossip and the evolution of language. Cambridge, Massachusetts, 1996.230 p.

8. Dunbar, R.I.M. The origin and subsequent evolution of language. Language evolution. M.H. Christiansen, S. Kirby (eds.). Oxford University Press, 2003. Pp. 219-234.

9. Jing-Schmidt Zh. Negativity bias in language: a cognitive affective model of emotive intensifies. Cognitive linguistics, 2007, vol. 18, no. 3, pp. 417-443.

lO.Ito R., Tagliamonte S. Well weird, right dodgy, very strange, really cool: layering and recycling in English intensifies. Language in society, 2003, vol. 32, no. 2, pp. 257-279.

11.Labov W. Intensity .Meaning, form and use in context: linguistic applications. Washington D.C., 1984. Pp.43-70.

12.Quirk R., Greenbaum S., Leech G., Svartvik J. A comprehensive grammar of the English language. London, 1995. 1779 p.

Sources

13.Nacional'nyj Korpus Russkogo Jazyka (NKRJa) [The Russian National Corpus (NKRYA)]. Available at: http://www.ruscorpora.ru. (In Russ.).

14. Corpus of Contemporary American English (COCA). Available at: http://corpus.byu.edu/coca/.