CC BY
133
ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ И ЭТИКА ВЫБОРА
Д.А. Мельников
Аннотация. В статье сквозь призму философии экзистенциализма рассмотрены дискуссии об этических и ценностных основаниях теории социальной работы, проанализирована тема ответственности и свободы выбора, которая неизбежно начинает трансформировать отношения социального работника и клиента из «вертикально» организованного взаимодействия в партнерские отношения.
Ключевые слова: социальная работа, экзистенционализм, свобода выбора.
Summary. The article analyzes the theme of responsibility and freedom of choice, which inevitably begins to transform the relations of social worker and the client of "vertically" organized interaction. This analysis is done due to the philosophy of existentialism theory of social work in the debate about its ethical and value basis.
Keywords: social work, existentialism, freedom of choice.
В XX веке развитие философской и этической мысли невозможно представить без идей экзистенциализма, которые стали результатом поиска ответов на вечные вопросы человечества в реалиях нового мира, в котором скорость трансформаций и технологических инноваций набрала такой темп, что при жизни одного поколения исчезали целые культурные пласты, а непредсказуемость стала неотъемлемой чертой повседневной жизни человека. Обращаясь к таким понятиям, как абсурд, страх и отчаяние, свобода и ответственность, экзистенциалисты привнесли в мировоззрение эпохи, разочарованной плодами рационализма и прагматизма с их логически выверенными, но сухими и безжизненными рассуждениями, проблемы человеческого одиночества, «заброшенности в мир», в котором традиционные ценности евро-
пейской классики девальвировали себя. Это позволили экзистенциальному подходу стать одним из ведущих философских направлений современности.
Начиная еще с XIX в., с работ С. Кьеркегора и Ф. Ницше, в которых зарождалась экзистенциальная этика, на первый план в обсуждении главных вопросов человеческого бытия экзистенциалисты выдвигают проблемы достоинства, осмысленности существования и судьбы личности, свободы выбора и ответственности за свои действия. Ницше и Кьеркегор описывали человека как систему, создающую собственные ценности: достоинство, силу, нежность, любовь - более важные, чем удовольствие и даже само выживание.
Экзистенциализм означает сосредоточение на существующей (existing) личности; он придает особое значение возникновению (emerging) и становле-
353
354
нию (becoming) человека. Слово «существование» (existence) происходит от лат. "existere", буквально означающего «проявляться, возникать». Традиционно в западной культуре существование (existence) противопоставляется сущности (essence) - подчеркивается, что последней присущи неизменные принципы, истина, логические законы и т.д., которые, как предполагается, превосходят любое конкретное существование. Попытки же рассматривать человека в категориях сил, механизмов, условных рефлексов и т.п. иллюстрируют подход «из сущности». И как подчеркивает Р Мэй, особое внимание к сущностям преобладало в западной мысли и науке - за редкими исключениями -вплоть до девятнадцатого столетия. Своего наиболее систематического и исчерпывающего выражения «сущностный» подход достиг в тотальном рационализме Гегеля, пытавшемся, по сути, заключить всю реальность в систему понятий, что отождествляло реальность с абстрактной мыслью. Именно против Гегеля столь решительно восставали Кьеркегор и, позднее, Ницше [1].
Позиция экзистенциализма, ярко и лаконично выраженная Ж.-П. Сартром, состояла в том, что «существование предшествует сущности» [2], и, лишь подтверждая наше существование, мы обретаем какую-то сущность. Из этого логически следует мысль Сартра о решающей роли сознательного выбора: «Мы таковы, какими себя выбираем».
В подтверждение тезиса об уникальности человеческого существа экзистенциальные философы прежде всего приводят онтологические аргументы. Место, которое определенный индивид в каждый данный момент занимает в бытии, совершенно неповторимо. Каждый человек исполняет миссию исти-
ны. Там, где находится мой глаз, не находится никакой другой; то, что видит в реальности мой глаз, не видит другой. Мы незаменимы, мы неповторимы, так рассуждал X. Ортега-и-Гассет [3].
Мир индивида в экзистенциализме - это свобода, на которую человек обречен. При этом он не может рассчитывать на какую-либо гарантированную опору. Человек свободен, он и есть свобода, утверждает Сартр, и свободный выбор индивида - его удел, ответственность и трагедия. Ситуация индивидуального выбора - это центральная тема всей экзистенциальной философии. В классической философии, безусловно, проблема выбора возникла не впервые, и многие философы задумывались о решимости и личностном выборе, побуждениях и мотивах деятельности индивидов. Но по большей части интерес философов-классиков был сосредоточен на рациональном обосновании выбора, познавательных аспектах деятельности разума. В XX в. центр внимания философов явно переместился. Правда, они тоже обращаются к познавательным сторонам деятельности человека, но вот его сущность, проявляющуюся в реальном существовании, усматривают главным образом не в рациональных познавательных и познаваемых моментах [там же].
Как отмечает Р. Мэй, Фрейд открыл сферу психического, в которых поведение и мотивы поступков обусловлены «бессознательными» побуждениями, влечениями, страхом, прошлым опытом и т.д., после чего идея «силы воли» как свойства личности оказалась сомнительной, если не патологической формой проявления защитных механизмов психики. Но такая теоретическая установка неизбежно вела к упразднению функции воли и сознательного принятия реше-
ний как таковых и, как следствие, к пониманию человека как существа, полностью детерминированного, управляемого инстинктами и бессознательными влечениями. У человека XX в. это вылилось в характерную тенденцию - считать себя пассивной, безвольной игрушкой, управляемой могущественными экономическими и политическими силами (в этом Фрейд близок к методологии Маркса, который опирался на принципы социо-экономического детерминизма). Эта тенденция выражается в убежденности современного человека в том, что он - беспомощная жертва разрушительных кризисов, которые обычный человек не в силах предотвратить. Главный корень «невроза» современного человека - это потеря им ощущения ответственности за себя, неспособность к волеизъявлению и решению. И это отсутствие воли - не только этическая проблема: современный человек зачастую убежден в том, что, даже если он проявит «волю» и заставит себя принять решение, это все равно ни к чему не приведет [1].
Именно против подобных тенденций со всей резкостью выступили фи-ло со фы-экзистенциалисты. И именно это бессилие современного человека становится источником поиска экзистенциального смысла у Къеркегора и Ницше, «жизненного порыва» у Бергсона и «воли к вере» у Уильяма Джемса.
Главный лозунг экзистенциалистов гласил: невзирая на всю могущественность сил, жертвой которых становится человек, он способен осознавать, что он жертва, а значит, влиять на свое отношение к собственной судьбе. Нельзя не заметить, что суть этой позиции в том, чтобы занять позицию и сделать выбор, принять решение, пусть даже самое незначительное. Вот почему экзистенциалисты считают, что мерой
человеческого существования является свобода. Хайдеггер пошел еще дальше, определив истину как свободу [4].
Пауль Тиллих сформулировал это в своем высказывании: «Человек становится истинно человеком только в момент принятия решения». Без сомнения, такая позиция обладает фундаментальной значимостью для социальной работы.
Как отмечает А. Маслоу, возникновение экзистенциализма во многом стало реакцией на ограниченность вербального, аналитического, отвлеченного рационализма, характерного для традиционной философской и этической мысли. Экзистенциалисты стремились вернуться к живому, непосредственному опыту, предваряющему любые концепции и абстракции. По сути, это не что иное, как вполне обоснованная критика самого способа мышления западного мира в ХХ столетии, включая ортодоксальную позитивистскую науку и философию [5].
В этом он видит, вероятно, важнейшее из всех изменений, которые произвела феноменология и экзистенциалистская аксиология - разрушение официальной философии науки или «сциентизма», давно назревшую революция в теории науки. В этом - возможность преодолеть не только картезианский раскол между субъектом и объектом, но и произвести и другие радикальные изменения, включив душу и непосредственный опыт в область реального, и посредством такого изменения повлиять не только на психологическую науку, но и на все другие науки, поставив под сомнение принципы экономности, простоты, точности, порядка, логики, элегантности, характерные для области абстрактного. «Феноменологи с их скрупулезными и разработанными до
355
356
мельчайших деталей описаниями могут заново научить нас тому, что лучший способ понять другое человеческое существо, или, по крайней мере, найти какой-то путь к достижению подобных целей, - это проникнуть в его "еКа-зеЪаипи^ (нем.. мировоззрение), чтобы увидеть его мир его глазами».
Экзистенциальный подход придавал большое значение непосредственности опыта и единству мысли и действия. Кьеркегор заявляет, что «истина существует для индивидуума только тогда, когда он сам производит ее в действии». Пауль Тиллих пишет: «...философы-экзистенциалисты отходят от построений "рационалистического" мышления, которое приравнивает реальность к объекту мысли, к связям или "сущностям", и обращаются к той реальности, которую люди непосредственно переживают в их повседневной жизни. Поэтому они . считают непосредственное переживание человека наболее полно раскрывающим природу и черты реальности, чем опыт человеческого познания» [цит. по: 1].
И в этом смысле психотерапевты и социальные работники могут получить опору в экзистенциализме, поскольку в силу необходимости имеют дело с теми конкретными человеческими существами, которые страдают, борются за существование, переживают конфликты во всем их многообразии. Этот «непосредственный опыт» и есть тот материал, который дан социальному работнику. Он имеет дело с клиентами, чью тревогу и чьи страдания не облегчить ни самыми блестящими теориями, ни самыми всеобъемлющими законами. Как пишет Р. Мэй применительно к психологической помощи [1], именно путем непосредственной психотерапевтической интеракции мы обретаем то зна-
ние и то понимание человеческой сущности, которые мы не смогли бы получить никаким другим путем, потому что только в этом болезненном процессе самоисследования, дающем надежду на преодоление блокад и облегчение страданий, личность может открыть глубинные уровни собственных тревог и надежд, которые были наглухо закрыты для других и даже для нее самой.
Экзистенциализм концентрируется на процессе существования как первичной данности человеческого бытия.
Что значит сказать, что мы существуем? Идея человека подразумевает, что существование само по себе имеет какой-то смысл для нас. Одной из важных идей экзистенциализма является онтология человеческого страха перед неизвестностью, страха о том, что может случиться с нами, в том числе страха утрат и собственной смерти, которая будет означать окончательную потерю собственной идентичности, завершение нашего собственного бытия. Экзистенциализм показывает нам уязвимость и незащищенность человека перед лицом смерти.
Экзистенциальный подход, по сути, оперирует психологическими категориями - «переживание», «тревога» и т.д., но рассматривает эти аспекты жизни человека на более глубоком уровне, который П. Тиллих называет онтологической реальностью. Экзистенциальный подход - это попытка понять поведение и переживание человека в категориях основания этого переживания и поведения, попытка понять природу человека, который создает переживание и которому это переживание выпадает.
Опираясь на понятие экзистенции, главным вызовом человека в своих размышлениях философы-экзис-
тенциалисты сделали проблему свободы. По определению экзистенциалистов (Ж.П. Сартр, А. Камю), личность и есть свобода. А свобода не может никак по-другому достигаться, кроме как путем творческой самореализации личности. В своей работе «Бытие и Ничто», Ж.П. Сартр констатирует два противостоящих друг другу в жизни человека мира - мира повседневного, рутинного, закабаляющего общественное Бытие, и мира творческой свободы личности - Ничто. Эти миры противостоят друг другу, как противостоят друг другу свобода и несвобода человека.
Сартр говорил, что в человеке существование предшествует сущности. Он имел в виду то, что нет никаких норм, которые утверждали бы, что мы должны делать в нашей жизни. Следовательно, человек свободен - свободен в том смысле, что нет никаких объективных норм и предписаний. Человек подобен актеру, который внезапно обнаружил себя на театральной сцене в середине представления. Незнакомый со сценарием, не зная названия пьесы и своей роли, актер должен лично решить, кем ему быть. Он также может в любой момент покинуть сцену, и это тоже выбор роли, выбор, который делается без понимания того, чему вообще посвящен спектакль [6].
Сходным образом люди как бы «вброшены в этот мир», «вброшены» в существование. Человек существует и находит себя свободным, поскольку нет никаких предписаний, и он сам должен принять решение и определить свое бытие.
Сартр был склонен трактовать свободу как глубокую базисную онтологическую характеристику, как основание человеческой активности. Тотальность свободы заключается в том, что в ней
слиты мотив, «объективное» некоторой определенной ситуации, и «движущая сила» - субъективное начало (эмоции, желания, страсти, помогающие исполнить намеченное действие).
Человек обречен быть свободным потому, что он:
• никогда не тождественен самому себе;
• обладает своим прошлым - значит, представляет собой единство отражаемого и отражающего;
• не есть он сам, такой, какой есть, а скорее «присутствует» при самом себе, каким он был.
Несвободный человек - это человек, потенциально страдающий, социально больной, чья болезнь может быть преодолена лишь в творческом акте абсолютного отрицания социального бытия, с его условностями и обязательствами, в форме абсолютного творчества. А. Камю, невольно развивая эти идеи Ж.П. Сартра, ставит вопрос еще более категорично, а именно: всякая свобода может быть обретена только путем завоевания, путем борьбы, путем протестной деятельности против несвободы или закабаляющего бытия. Только путем Ничто, путем проекта на основе чистого листа, возможно обретение личностью своей сущности как свободы.
В этой связи, важным понятием философии Сартра является «выбор» - выбор человеком самого себя. Фундаментальный выбор индивид совершает сам: даже спрашивая совета, он сам принимает решение, следовать ли ему. В то же время выбор не может быть рационально обоснован. Люди одиноки, а человек обречен на свободу. Обречен, поскольку не сам себя сотворил, и тем не менее свободен, ибо заброшенный однажды в мир, он в от-
357
358
вете за все, что делает. Свобода - абсолютна, ответственность - тотальна. Быть экзистенциалистом - значит, видеть назначение человека в изобретении и расшифровке самого себя [2].
Еще одним понятием, на котором построена философия экзистенциализма, является забота. Забота считается фундаментальной человеческой ценностью и важнейшей социальной практикой. В обычном, житейском смысле словом «забота» обозначают конкретные действия во благо кого-то. В то же время слово «забота» может передавать обеспокоенность человека в отношении конкретных жизненных вопросов или ситуации.
Так или иначе, забота - это комплекс действий, которые включают все позитивное, что мы делаем, чтобы поддержать, возродить или исправить наш жизненный мир таким образом, чтобы мы могли в нем жить. «Жизненный мир», иначе говоря, объект заботы, включает все, что нам ценно: нашу семью, наших друзей, профессию, окружающую среду, социальные институты и даже идеи. Из определения видно, что забота — функциональна, и хорошие результаты можно получить только там, где имела место забота. А необеспечение заботой может обернуться значительными потерями.
Экзистенциальная интерпретация заботы рассматривает ее в связи с существованием, бытием человека. Как пишет Хайдеггер, наше бытие, существование конструировано как забота, что «бытие-в-мире есть по своей сути забота» [4].
В самом деле, с момента рождения и до смерти существование человека пронизано заботой, она сопровождает его по жизни в самых разных обстоятельствах и в самой разной форме. В
терминах экзистенциального направления забота проявляется в качестве способа человеческого существования, и в этом значении она входит в число основных экзистенциалов - способов существования - наряду со страхом, заброшенностью, пониманием, расположенностью, бьггием-в-мире и др. Однако забота - это экзистенциал особой интенциональности вследствие ее позитивности и обращенности в будущее, вследствие возможности и способности помочь себе и другому «быть». Более того, в данном экзистенциале, по Хай-деггеру, заключен смысл существования человека. Он говорит: «Люди есть все же то, чем они озаботились» или «"Человек есть" то, чем он занят».
У Хайдеггера забота тесно связана с понятием "Da-sein" (Da - здесь, вот; Sein - бытие): бытие-здесь, бытие-вот. Dasein означает, что человек является существом, которое находится здесь. Однако мир Dasein, или мир присутствия, - это совместный мир, это событие с другими. Иными словами, на деле Мое существование здесь и существование Других здесь сопровождаются какой-то озабоченностью с обеих сторон. Бытие одних влияет на существование других, и наоборот.
Экзистенциальные перспективы социальной работы можно описать с точки зрения понимания сути категории «пользы» в деятельности социального работника. Категория «пользы» перемещает отношения социального работника и клиента в систему утилитарных представлений, где есть ясные критерии благополучия, здоровья, нормы, и где люди нуждаются друг в друге только для обмена ресурсами, преимущественно материальными и относятся к другому - если использовать мысль И. Канта - как к средству, а не как к цели. Дея-
тельность, не ориентированная на ценности «пользы» (в утилитарном смысле), предполагает, что социальный работник не ставит диагноза, не занимается прогнозированием, моделированием и не является гуру или спасателем. В противоположность детерминистской медицинской модели, экзистенциальная ориентация предполагает, скорее, смиренное незнание того, в чем состоит благо клиента. В отличие от социальной инженерии, стремящейся к «здоровому обществу», она опирается на обращение индивида к семье, значимым для него лицам, соседям и общине, для того чтобы точно определить проблемы и потенциальные решения. Эта позиция отражает свойственную экзистенциалистам установку на неприятие любых однозначных категорий и предписаниям, лишающих человека выбора, непригодность их для описания и понимания человеческих существ.
Как полагает Д. Крилл, в этом свете более ясным становится смысл «полезной» деятельности. Экзистенциалисткая перспектива предполагает, что оценка проблем в социальной работе должна учитывать взаимосвязь личности, проблемы и ситуации. Однако экзистенциалист подчеркивает, что эти три области знания должны соотноситься с учетом конкретной, неповторимой и особой ситуации данного клиента. Проще говоря, симптомы или проблемы клиента могут рассматриваться как очевидные и понятные проявления избранного им стиля жизни. Люди сами несут ответственность за осмысленное упорядочение своей жизни. Беспроблемной жизни не существует. Проблемы считаются выражением и проявлением определенного выбора в жизни, который делает клиент, и сложность только в том, что они обычно не соглашаются принимать послед-
ствия своего выбора, и это можно рассматривать как отрицание личной ответственности за ту или иную сторону образа жизни человека.
Психологические и социальные теории, следовательно, вторичны, не играют главной роли при оценке ситуации клиента. Это противоречит традиционному для теорий социальной работы стремлению к обобщениям, классификациям симптомов, видов поведения и проблем «патологического развития». Знание, полученное с помощью какой бы то ни было теории, увеличивает чуткость социального работника по отношению к проблеме человека и к способам ее решения, но ни одна из теорий не должна обожествляться как «истина». Изучение и понимание проблемы клиента подразумевают совместную деятельность работника, клиента и значимых для него лиц; такое понимание не достигается автоматически, с помощью одной лишь теории [7].
В целом, как показывает проведенный анализ, можно утверждать, что до 1960-х гг. в социальной работе были сильны индивидуально-ориенти ро ванные подходы, методология которых находилась под сильным влиянием психоаналитических принципов помощи, этические аспекты социальной работы обсуждались интенсивно, но премиуще-ственно в деонтологическом ключе. Деятельность социального работника рассматривалась по аналогии с миром медицинской помощи и отражалась в построении практики социальной помощи в рамках «медицинской модели», идеологии «лечения». В ситуации, когда в руках социального работника оказывалась профессиональная власть, характерная для отношений по типу «врач-пациент», необходимы были эти-
359
360
ческие гарантии, помогающие убедиться, что власть используется ответственно в рамках профессионально заданных параметров, и поэтому вполне понятно, что этика должна была стать важной частью социальной работы.
Но позднее в США и Великобритании в результате появления радикальной социальной работы с ее акцентом на политике, а не этике, идея профессионализма как особой экспертизы стала играть меньшую роль. Как отмечает ряд исследователей (Lymbery, 2004; Thompson, 2005), социальные работники вступили в период «анти-профессионализ-ма», суть которого состоит в политической приверженности делу стимулирования радикальных социальных изменений. И только в конце 1990-х гг., когда противоречия, связанные со стремлением к ясной профессиональной идентичности и компетентности и, одновременно, с политической ангажированностью активистов в сфере защиты прав клиентов, нивелировались по мере нахождения форм интеграции научно-рациональных основ профессии и ее ценностных устремлений, появилась возможность синтезировать гуманистические и реформаторские по сути цели ценностей в систему профессиональных ориентиров и при этом избежать политической наивности традиционных представлений о помощи, основанных на отношениях господства. По мнению Джонс (2000), природу «нового» профессионализма, основанного на ценностях социального активизма, можно сформулировать следующим образом: «Социальная работа должна стать вовлеченной профессией, участвующей в качестве политически значимого субъекта в формировании социальных институтов современного мира. Она не может (и не должна) оставаться за пределами арен власти».
Новый профессионализм, следовательно, должен быть основан на принципах партнерства с клиентом и расширения его прав и возможностей, а не на ценностях экспертного знания, элитарности и предписаниях, которые специалист, наделенный полномочиями, предлагает клиенту, но при это он не отрицает значимость профессиональных компетенций, опыта, экспертизы специалиста, который важно использовать на благо клиента.
Влияние экзистенциализма на формирование ценостных установок социальной работы, таким образом, оказалось достаточно многогранным.
Во-первых, экзистенциализм показал, что профессиональная этика должна быть подвижной, а не абсолютистской. Но это не форма релятивизма в смысле «все дозволено», а то, что Сартр называет "ге1айо^т", то есть идея релятивизма этики, ее зависимости от перспективы субъекта, идея о том, что все возможно с определенной точки зрения. Другими словами, экзистенциалистская этика - это этика «становления», неопределенности, а не ложная, вводящая в заблуждение высокомерная определенность эссенциалистских моральных предписаний. Поэтому, как отмечает Томпсон, социальной работе необходим свободный, аутентичный подход к признанию ценностей, лежащих в основе практической деятельности, и возможность действовать в соответствии с ними. Этика неопределенности подвижна и позволяет при вынесении этических суждений принимать во внимание обстоятельства происходящего, и этим она отличается от этических систем, основанных на фиксированных предписаниях. Здесь экзистенциализм совпадает в установках с критической рефлексивной теорией с ее акцентом
на критический анализ практики. Не отрицая рациональность познания и творчески опираясь на системы знания, согласующиеся с ценностями и этическими принципами, при этом экзистенциализм не требует, чтобы профессиональные знания и базовые ценности заранее предопределяли ответы на вопросы, которые задает практика.
Вторым важным следствием проникновения идей экзистенциализма в теорию социальной работы стало признание того факта, что этика должна быть обращена к вопросам практики как на макро-, так и на микро-уровне, то есть этические диллемы возникают в деятельности социального работника не только тогда, когда он работает с индивидом или семьей, но и когда он работает с общественными и политическими организациями, когда он вовлечен не только в непосредственное взаимодействие с конкретным человеком или отдельной семьей, но и в том случае, когда предметом его заботы является сообщество, социальные системы и институты в целом. Другими словами, участие в социальном планировании и разработке социальной политики, лоббирование политических решений, стимулирование социальных изменений тоже является формой этического выбора, а не просто технократической процедурой в рамках существующих бюрократических процессов социального управления. Этика должна рассматриваться как часть социальной теории, а не просто отдельная сфера смыслов и значений. Этика и политика должны рассматриваться как две стороны одной медали, а не отдельные области социальной жизни.
Как, например, комментирует Хьюман: «Этика одновременно и индивидуальна, и социальна. Эти аспекты невозможно отделить; поэтому по-
лезно думать об этике с точки зрения взаимодействия между индивидуальной моралью и социальными нормами» [8]. Как только мы входим в сферу социального, мы тотчас, входим и в сферу политики, поскольку там, где есть люди, есть и отношения власти.
Третье направление, где с очевидностью сказалось влияние ценностей экзистенциализма, можно обнаружить в распространении концепции «активизации» ("empowerment"), которая предполагает стремление к этике возможностей, стимулирования активности и субъектности действий, расширения прав людей, социальных групп, сообществ, находящихся в уязвимом положении. В самой концепции «активизации» явственно прослеживается влияние философии борьбы, воли к власти над обстоятельствами своей жизни, развитие идей которой связанно с работами еще одного представителя экзистенциальной философии Фридриха Ницше.
Идеи немецкого философа Ф. Ницше (середина - конец XIX в.), известного своей «антихристианской», а значит, антипомогающей позицией, как это ни парадоксально, также оказались важным источником для обобщений в области социальной деятельности. Их сущность связана с пониманием человека как существа, устремленного к власти, власти над обстоятельствами, событиями, другими людьми. Воля к власти - важный фактор жизнестойкости человека в мире. Утрата этой воли опускает человека до уровня страдания, а ее обретение поднимает до уровня сверхчеловека. Философия сверхчеловека утверждает неприятие слабости и всего, что ее порождает, устремляя человека к новой морали победы над слабостью в любом ее обличье. Сделать человека счастливым способна лишь философия свободы и неза-
361
362
висимости человека от обстоятельств жизни, основанная на вере в свои силы. В этом смысле отрицание Ф. Ницше философии помощи слабому и страждущему открывает иную, на первый взгляд, скрытую социально значимую грань. Слабому человеку необходимо не столько помогать выжить (как учит христианство), сколько учить его быть сильным, то есть самостоятельным и независимым от обстоятельств жизни. Только это достойно собственно человека как существа, устремленного к сверхчеловеку.
Собственно, стать сверхчеловеком -это и означает победить в себе человека слабого. Эта философия имеет под собой почву в вопросах социальной политики. Несомненно, что государственная или негосударственная помощь нуждающимся должна иметь место, но лишь в той степени, в которой она необходима для обеспечения им минимума социальных благ. Генеральная линия социальной политики и связанной с ней социальной работы должна заключаться не в том, чтобы любыми силами обеспечить страждущего, но в том, чтобы любыми силами помочь страждущему встать на свои собственные ноги. Страждущему необходимо стремиться дать не столько рыбу для пропитания, сколько удочку, освоив которую, он сам обеспечит основу своего существования. Безраздельное сострадание и помощь способны сформировать у нуждающегося человека социальную зависимость от внешней подающей силы, притупляя в нем самостоятельность, веру в собственные силы и инициативность в «борьбе» за существование себя и своих близких. Философские практики в области формирования человеческой самостоятельности, воли, веры в собственные силы - таков вклад Ф. Ницше и этическую сферу социальной работы.
Как пишет Н. Томпсон, анализируя влияние идей Ницше на этическую мысль в контексте социальной работы, «...если ницшеанская идея самодетрми-нации заслуживает доверие, и если свобода и подлинность, к которым постоянно обращается Сартр и ценность которых утверждает, стоят признания, то концепция расширения прав и возможностей (empowerment) должна быть в центре нашего этического мышления. Социальная работа - это не способ делать конкретные вещи для людей или покровительственно "заботиться о людях". Ницше был довольно резок в своей критике сострадательных людей, которые пытаются помочь кому-либо, не понимания природы человеческих страданий и его способности развиваться через проживание этих страданий [9].
В этом контексте Д. Крилл полагает, что можно выделить следующие основные принципы для экзистенциальной социальной работы: 1) помощь в процессе избавления от иллюзий и самообмана; 2) раскрытие необходимости и потенциального смысла страдания; 3) признание свободы выбора и неотъемлемой от нее ответственности; 4) уяснение важности диалога как процесса, в котором осуществляется взаимосвязь развития личности с качеством ее отношений с людьми, 5) понимание значимости личного дома и обязанностей и их соотношения с внутренней цельностью личности.
Г Оллпорт, ссылаясь на А. Маслоу, отмечает позитивные стороны экзистенциального подхода, благодаря которому обретают значимость концепции самоидентичности, выбора, ответственности, будущности; этот подход заставляет отбросить чрезмерную интеллектуализацию и ненадежные, граничащие с шарлатанством, техники и обратиться к более глубоким методам постижения лич-
ности. Экзистенциализм углубляет понятия, которые являются определяющими для человеческой ситуации.
С этой точки зрения, «бытие» следует определять как индивидуальную уникальную совокупность возможностей человека. Некоторые из этих возможностей могут быть общими у разных индивидов, но в каждом конкретном случае их комбинация будет уникальной.
Личностная истина есть личное дело субъекта, понимание того, что, в конечном счете, только сам индивид определяет смысл любой ситуации. Именно благодаря жизни в мире и включенности в него, особенно благодаря связям с другими людьми, человек может познавать себя. Человека нельзя понять как целостное «я», если не принимать во внимание его причастность к другим [5].
Такой взгляд на человека сильно отличался от рациональных, когнитивных по своей сути концепций, рассматривающих человеческие существа как объекты, которые можно постичь аналитически, в терминах инстинктов, механизмов поведения, ролей. Экзистенциалисты обратились к темам, которые заставляют вспомнить о факте существования человеческого духа и его силе, противостоящей законам социального и исторического детерминизма.
В основании экзистенциальной этики лежит онтология опыта, переживания человеком данности бытия. Собственно термины, используемые для философского описания опыта человека, уже подчеркивают субъект-ность такого анализа.
Благодаря философско-экзистенци-альной теории социальной работы, в дискуссиях о ее этических и ценностных основаниях зазвучали темы ответственности и свободы выбора, которые
неизбежно начинают трансформировать отношения социального работника и клиента из «вертикально» организованного взаимодействия, где знающий и наделенный властью специалист выносит экспертные суждения о жизни клиента и определяет повестку дня для совместной работы, в партнерские отношения, основанные на этике равноправия, осознанного и информированного выбора, в котором личность реализует собственные смыслы и определяет свою перспективу и позицию.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Мэй Р. Возникновение экзистенциальной психологии // Экзистенциальная психология. - М.: Институт общегуманитарных исследований, 2005. - С. 7-61.
2. Сартр Ж.-П. Экзистенциализм - это гуманизм // Сумерки богов. - М.: «Политиздат», 1989. - С. 319-344.
3. История философии: Запад - Россия -Восток (Книга четвертая. Философия XX в.) / Под ред. Н.В. Мотрошиловой, А.М. Руткевича. - М.: Академический проект, 2012. - 426 с.
4. Хайдеггер М. О сущности истины. - М.: Высшая школа, 1991. 363
5. Маслоу А. Новые рубежи человеческой природы / Под ред. Г.А. Балла, А.Н. Леонтьева и др. - М.: Смысл, 1999. - 425 с.
6. Скирбекк Г., Гилье Н. История философии: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений / Пер. с англ. В.И. Кузнецова; под ред. С.Б. Крымского. - М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2003.
7. Крилл Д. Экзистенциальный подход // Энциклопедия социальной работы. - М: Центр общечеловеческих ценностей, 1994. - С. 434-436.
8. Hugman R. Professional ethics in social work: living with the legacy // Australian Social Work. - 2003. - Vol. 56. - No. 1. - P. 5-15.
9. Thompson N. Existentialist Ethics: From Nietzsche to Sartre and Beyond // Ethics and Social Welfare. - 2008. - V. 2. - № 1. -Р. 10-23. ■
1ЕК
