CC BY
111
УДК 330.8
А.Г. Алексеев, С.С. Ипполитов
ЭКОНОМИКА ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В РОССИИ: ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ В 1930-1980-х гг.
С конца 1920-х гг. отечественная историография изучаемой проблемы все в большей степени начала нести на себе отпечаток идеологической цензуры и самоцензуры авторов.1 Попытки объективного, непредвзятого исследования всего комплекса экономических проблем региона, политики антибольшевистских правительств в хозяйственной области в период гражданской войны,2 сменились определенным набором шаблонных установок, отвергавших саму возможность существования в этот период на территории белой Сибири и Дальнего Востока целенаправленной осмысленной экономической политики.3 Научные исследования, появившиеся в этот период и посвященные изучению экономических проблем региона, удивительным образом обходили вниманием те процессы, которые имели место на территориях, не подконтрольных советским властям.4 Такое «замалчивание» привело в результате к ситуации, при которой целый пласт отечественной историографии изучаемой проблемы, относящийся к 1930-1980-м гг., в изобилии содержит многочисленные «белые пятна» на тех годах и территориях, которые были насыщены крайне важными событиями в экономической жизни страны.5
Экономическим вопросам периода гражданской войны посвящено учебное пособие по истории народного хозяйства СССР Ю.К. Авдако-ва, подготовленное во Всесоюзном финансово-экономическом институте. В небольшой брошюре объемом 43 страницы дается обзор основных шагов советской власти в области экономики. Исследование разделено на шесть глав, посвященных, соответственно, общей хозяйственно-политической обстановке в стране и политике «военного коммунизма»; промышленности и транспорту в период интервенции и гражданской войны; сельскому хозяйству и продовольственной разверстке; вопросам снабжения и распределения; финансовому обращению и планированию народного хозяйства в 1918-1920 гг. В работе, строго выдержанной в идеологических стандартах того периода, экономической политике белого лагеря уделено всего лишь два абзаца текста. Смысл сказанного в них сводится к двум утверждениям: «Земля возвращалась помещикам, фабрики и заводы - капиталистам. Все права рабочих и крестьян, приобретенные ими в результате победы Октябрьской революции, были уничтожены». И утверждение второе: «Белогвардейские банды занимались грабежом местного населения. Они отбирали у крестьян зерно, скот и т.д. Из оккупированных районов интервенты вывозили за границу нефть, каменный уголь, железный лом, цветные металлы, лес, угоняли суда».
Следует признать, что оба утверждения полностью соответствуют действительности. Вместе с тем проблема, вынесенная автором в название работы, так и осталась практически не исследованной. Констатируя в первой главе работы, что «от Советской страны оказались отрезанными важнейшие районы производства хлеба, хлопка, металла, угля и нефти», и что «на долю этих районов приходилось свыше 90 % производившегося в стране каменного угля, 85% железной руды, около 75 % чугуна, стали, сахара и т.д.»,6 автор фактически отказывает властям, контролировавшим все это богатство, в проведении собственной экономической политики. Оставшийся объем учебного пособия посвящен изложению политики советского правительства в области национализации, военного коммунизма, продовольственной разверстки и пр.
Исследованию политики американского капитала в отношении России в 1914-1920 гг. посвящена монография Г.К. Селезнева. Речь в ней идет о политических целях США в России, и о тех финансово-экономических и дипломатических методах, которыми эти цели достигались. Автор поставил перед собой задачу восполнить историографический пробел в освещении политики американских монополий на отечественном рынке в 1914-1918 гг. Источниковую базу работы составили неопубликованные документы Архива внешней политик, Центрального государственного исторического архива в Ленинграде, Центрального государственного военно-исторического архива (РГВА) и ЦГАОР (ГА РФ). Помимо перечисленного, автор использовал большое количество американских источников, в числе которых - широкий спектр периодических изданий, что с самого начала определило фундаментальность и высокий научный уровень проведенного исследования.
Автор построил монографию по проблемно-хронологическому принципу. Глава первая исследования посвящена проникновению американского капитала в Россию в 1914-1916 гг. Ни на шаг не отступая от идеологических оценок в вопросах внешнеэкономического сотрудничества русских и иностранных капиталов, автор осуществил очень качественный и широкий анализ тех и путей и методов, которыми пользовались американские компании для проникновения на российский рынок и "привязывания" отечественного производителя к своей промышленной продукции. Автор полемизирует с американским историком М.М. Ласерсоном, утверждавшим, что "США в 1914 - 1916 гг. вели взаимовыгодную торговлю с Россией", и что "расширение этой торговли не связано с планами экспансии и было вызвано лишь стремлением к дружественному сотрудничеству с Россией".7 Г.К. Селезнев, построив критику процитированного американского исследователя на "принципах марксистко-ленинской теории", утверждавшей, что "лозунги "открытых дверей" и "развития торговли" в истории капиталистической внешней торговли служили обычно прикрытием стремления наиболее сильных капиталистических стран свободно
проникать на рынки сбыта и овладевать богатствами более слабых стран", приходит к совершенно справедливому выводу об истинных целях, которые преследовал американский капитал на российском рынке. Россия воспринималась американцами исключительно в качестве рынка сбыта, что подтверждается целым рядом исследований.8 Поэтому жесткость идеологических оценок и выводов автора отнюдь не вступают в противоречие с истинным положением вещей.
Следующие четыре главы монографии Селезнева посвящены анализу экономической ситуации в России, в условиях которой она вступила в период гражданской войны. Автором рассматривались, главным образом, те аспекты проблемы, которые были связаны с влиянием иностранного, особенно американского, капиталов на экономическую жизнь регионов России, а также их роли в организации и осуществлении военной интервенции. Изучая тесное переплетение политических и экономических мотивов в решениях, принимавшихся в отношении России в этот период американскими властями, автор отмечал следующее: "Об усилении деятельности американских магнатов, спешивших захватить возможно более выгодные позиции в России и ничего не упустить, свидетельствовало и то, что в июле в правительственных кругах США с участием президента Вильсона оживленно обсуждался план моргановского агента В. Тарло насчет широкого финансирования, иначе говоря, подчинения русского земледелия и промышленности. Для выполнения указанной задачи предполагалось создать новое "сильное финансово-коммерческое учреждение", которое объединило бы стремления отдельных американских фирм, монополий и банков к эксплуатации русских богатств. В функции этой новой американской компании должны были входить: централизация торговли США с Россией, подготовка средств морской и сухопутной транспортировки для американо-русской торговли, организация в России хранения и продажи американских товаров, оказание деятельной помощи американским предприятиям для организации ими в России отделов, а равно фабрик и заводов".
Исследуя политику американского капитала в Сибири, Г.К. Селезнев приводит знаковую фразу У Черчилля: "Было бы ошибочно думать, что мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за наше дело". Конечно, эта фраза Черчилля носит в известной степени максималистский характер. Вместе с тем, она дает ключ к пониманию многих процессов в экономической жизни Сибири периода гражданской войны, и тех шагов, которые предпринимались белыми правительствами в области социально-экономической политики.
Истинные цели союзников в России не являлись секретом для колча-ковского штаба. Автор цитирует показательный в этом смысле документ, датированный 27 июня 1919 г. и посвященный анализу ситуации на сибир-
ских железных дорогах: "Заботы об улучшении транспорта сибирских железных дорог, - писал по этому поводу штаб верховного правителя, -несомненно имеют своей главной целью установление доминирующего значения Америки в железнодорожном деле Сибири и создание возможности глубокого экономического проникновения американского капитала с попутным вытеснением в этом отношении Японии. Назначение международной железнодорожной комиссии с преобладанием американцев рассматривается японскими кругами, как большая бескровная победа Америки".
Военная и экономическая экспансия Америки, по утверждению автора, постепенно начинала приобретать в сфере торговли формы откровенного диктата. Так, в марте 1919 г. Финансово-промышленное общество в Нью-Йорке направил правительству Колчака проект о создании общества "для установления прямой связи между портами Америки и устьем Лены". Проект предусматривал освобождение от пошлин и налогов огромного перечня ввозимых на территорию Сибири и Дальнего Востока товаров, предоставление беспрецедентных льгот создаваемому обществу. Приводит автор и более изощренные способы усиления американцами своего влияния на рынке России, когда для снабжения армии Колчака и проведения пропаганды среди населения Сибири использовался флаг Красного Креста или прикрытие Союза сибирских маслоделов.9 Последний факт полностью подтверждается более поздними исследованиями, опубликованными в статье С.С. Ипполитова, утверждавшего, что Союз сибирских маслоделов мог быть использован американцами в качестве инструмента для "проталкивания" проекта создания в Сибири эмиссионного банка со 100 % иностранным капиталом.
Подводя итог своему исследованию, Г.К. Селезнев делает вывод, что "...Колчак, как и другие ставленники интервентов, воевал за то, чтобы задушить Советскую власть и превратить Россию в колониальный придаток империалистических держав.". Вывод, продиктованный реалиями того периода, в котором была написана монография, с одной стороны, безусловно спорный, с другой стороны, во многом заставляет согласиться с автором. Трудно спорить с утверждением, что А.В. Колчак воевал за то, "чтобы задушить Советскую власть", - это истина, не требующая доказательств. Вместе с тем, обвинение сибирских властей в наличии умысла "превратить Россию в колониальный придаток", на наш взгляд, совершенно не уместно. Напротив, большое количество неопубликованных источников и исследования последних лет убедительно доказывают, что правительство Колчака пыталось активно противостоять попыткам подобного рода.
Несколько позднее, в 1963 г., Г.К. Селезневым была выпущена в свет монография, посвященная более широкому спектру проблем, касавшихся интервенционалистской политики США и взаимоотношений их администрации белыми режимами.10 Это исследование носило более общий
характер и ставило целью проанализировать причины, побудившие американскую администрацию принять решение о начале интервенции, а также выявить причинные связи между этим решением и интересами американского капитала в России. Собственно политике сибирских властей в области экономики в монографии уделено лишь эпизодическое внимание. Вместе с тем, подробное исследование всего комплекса событий и влияний, которым была подвержена эта политика, дает богатый материал для изучения названной проблематики.
Избирательностью в вопросах освещения экономической ситуации в Сибири периода гражданской войны отмечена и кандидатская диссертация Н.И. Дмитриева. Ставя перед собой задачу «рассмотреть практическую работу местных хозяйственных органов, общественных организаций рабочего класса по налаживанию промышленного производства и оказанию помощи частям Красной армии путем снабжения их оружием и боеприпасами», автор по неизвестной причине обходит вниманием тот факт, что рабочий класс и промышленные предприятия существовали не только на территории, занятой частями Красной армии. В параграфе диссертационного исследования, специально посвященном «анализу деятельности белогвардейцев по руководству уральской промышленностью», основной акцент делается на рассмотрении его репрессивных методов и политики белых властей в области денационализации предприятий. Автор совершенно справедливо отмечает, что «для поддержания буржуазии, удовлетворения ее жажды наживы правительства прибегали к выделению значительных денежных субсидий из казенных средств», и что «уральские промышленники не спешили делать капиталовложения, а просто присваивали полученные суммы, хищнически эксплуатируя богатства края». Безусловно согласившись с приведенным выше утверждением, необходимо высказать некоторое сомнение по поводу статистических данных, предлагаемых автором. Так, Н.И. Дмитриев утверждает, что частные предприниматели Сибири получили в качестве субсидий из казенных средств суммы, достигавшие 900 млн. руб.11 В то же время, в финансовой записке министра финансов И.А. Михайлова, в которой анализировались производительные силы Сибири, приводились следующие данные об уровне довоенного производства региона: «Рыбный промысел при отсутствии рациональных хозяйств дает рыбы на 34 млн. руб.; промысловая охота (пушнина, птица) - 100 млн. р.; лесная промышленность, считая не только сырье, но полуфабрикат, целлюлозу и продукты сухой перегонки дерева - 500 млн. р.; каменноугольная промышленность и металлургическая - 500 млн. р.; золотопромышленность - 200 млн. р.; сельское хозяйство в смысле ежегодных запасов хлеба экспортного и семенного - 500 млн. р.». В итоге важнейшие отрасли производства Сибири довоенного периода приносили совокупный доход в 1 834 млн. р. Если предположить, что уровень производства предприятий
региона остался в период гражданской войны на довоенном уровне, то, согласно утверждению Н.И. Дмитриева, субсидирование сибирского частного бизнеса составляло ровно половину совокупного валового продукта региона, что является крайне маловероятным фактом. Между тем, суммарные вклады во всех банках, находившихся на территории, подконтрольной Всероссийскому Временному правительству на декабрь 1918 г. едва достигали 1 млрд. руб.;12 падение производства носило катастрофические масштабы: поступления по таможенным учреждениям Сибири за 8 месяцев 1918 года составили 33,32 млн. руб.; поступления налоговых платежей в конце 1918 г. не превышали 6 млн. руб. в месяц. Эти факты ставят под сомнение данные о 900 млн. руб., якобы выделенных в качестве субсидий сибирским промышленникам. Действительно, субсидирование промышленности происходило, особенно тех отраслей, которые были ориентированы на снабжение армии, этот вопрос довольно подробно был изучен Л.Н. Долговым.13 В то же время, говорить о масштабном безвозмездном субсидировании предпринимательских структур Сибири вряд ли обоснованно. Речь, скорее, может идти о масштабных, крайне выгодных, военных заказах, которые далеко не всегда исполнялись. Но это больше вопрос права, чем правительственная политика. Масштабы хищений в сибирской экономике периода гражданской войны были воистину катастрофическими,14 вместе с тем, обвинение правительства Колчака в намеренном «перекачивании» государственных средств в частные руки вряд ли корректно.
Не согласуется с данными о 900 миллионах субсидий и исследование Б.В. Иванова. Им называются более реалистичные цифры. Так, по утверждению исследователя, земства, города и кооперация получили от правительства Колчака в общей сложности субсидий на сумму в 17 млн. 966 тыс. руб.; частные предприниматели - 109 млн. 52 тыс. Эти данные выглядят намного реалистичнее и вполне согласуются с тем наполнением бюджета Омского правительства, о котором говорилось выше.
Особым хозяйственным институтом сибирской экономики на протяжении нескольких десятилетий являлась кооперация, объединявшая в единый производственно-коммерческий цикл десятки тысяч сельских производителей и городских кустарей. В 1917 - 1918 гг. сибирская кооперация заняла в хозяйственной жизни региона фактически монопольное положение. В условиях общего экономического кризиса, разрыва хозяйственных и торговых связей, кооперация смогла предложить рынку хорошо отлаженный и продолжавший эффективно действовать механизм. В результате торговый аппарат сибирской кооперации стал доминировать на розничном и оптовом рынках, а следствием такого положения дел стал резкий рост членов кооперации, особенно потребительской.15
Первые исследования, затрагивавшие вопросы кооперативного хозяйства Сибири, были осуществлены уже в 1920-х гг. Попытку осуществить
анализ политической позиции руководства союза «Закупсбыт» предпринял Д. Илимский.16 Однако особенности хозяйственной деятельности сибирской кооперации в условиях гражданской войны автором рассмотрены не были; акцент делалась именно на политической составляющей ее деятельности.
В похожей тональности выдержано исследование П.С. Парфенова.17 В монографии, посвященной истории гражданской войны, кооперации отведено скромное место участницы антисоветского переворота. Экономическая сторона деятельности кооперативных организаций в Сибири в оговоренный период автором на рассматривалась.
Исследованию истории сибирской кооперации периода революции и гражданской войны посвящена монография Б.В. Иванова. Фундаментальный труд, объемом 372 страницы, охватывает временной отрезок с 1917 по 1922 гг. Рассматривая деятельность сибирской кооперации с классовых позиций, автор, на основе огромного массива архивных источников, исследует место и роль кооперации в хозяйственной структуре региона, ее отношения с властью, политическую ориентацию руководства, смену политических приоритетов, социальный состав кооперации, имущественное положение ее членов, и т.д. Особое место в монографии уделено анализу конфликта между частными предпринимателями и кооперацией. «Опираясь на экономическую поддержку правительства Колчака, - пишет автор, - частный капитал повел борьбу с кооперацией. Это была борьба за позиции, утраченные частным капиталом в годы войны и революции, борьба двух конкурентов». И далее Б.В. Иванов цитирует интереснейший документ - заявление Омской биржи, отражающий накал развернувшейся борьбы: «Милостивые государи, отныне мы объявляем себя по отношению к кооперации в состоянии войны, ив борьбе с кооперацией мы будем пользоваться всеми средствами, какие позволят обойти судебное положение о наказаниях».
Исследует автор и те экономические условия, в которых протекала деятельность кооперации, среди которых названы разруха, товарный голод, грабежи, расстройство финансов и финансовой системы. Перечисленные факторы заставили кооперативные союзы обратить более пристальное внимание на восточный рынок. Владивосток стал местом представительства кооперативных союзов, частного капитала, общественных и правительственных организаций по заготовке товаров.
Особое место в монографии Иванова уделено трансформации позиции кооперации относительно вопроса о роли иностранного капитала в экономике Сибири. Действительно, эта проблема находилась в центре внимания не только кооперативных лидеров, но и правительственных институтов -Министерства финансов, Министерства торговли и промышленности, Министерства земледелия и колонизации, Министерства иностранных дел,18 и т.д. Агрессивная политика иностранного капитала не могла не
волновать предпринимательский класс Сибири. Позиция кооперации в этом смысле претерпела за годы гражданской войны определенные трансформации. Если в марте 1918 г. на собрании уполномоченных Закупсбыта участники отмечали, что кооперация должна встать в авангарде борьбы страны с натиском всемирного империализма, то уже в августе стали звучать доводы о том, что «в данное время нам выгоднее всего быть с союзниками, а не против них, так как наши интересы совпадают».19 Именно к этому периоду относятся и проекты возможного сотрудничества с иностранным капиталом. К таковым относится, в частности, проект создания Эмиссионного банка, подготовленный директором Союза сибирских маслодельных экспортных объединений, объединявшего 3000 кооперативных обществ в Восточной Сибири, Иосифом Окуличем. Названный проект сводился к идее организации банковского учреждения, наделенного правом производить эмиссию денежных знаков. Эта идея была не нова, вопросы денежной реформы обсуждались в правительстве очень активно. Однако «изюминка» проекта Иосифа Окулича заключалась в том, что Эмиссионный банк должен был находиться под фактическим контролем и управлением иностранных держав, а эмиссия обеспечиваться иностранными гарантиями весьма сомнительного свойства. К этому моменту относятся и публикации в кооперативной печати, обосновывавшие необходимость привлечения иностранного капитала. Б.В. Иванов анализирует позицию нескольких изданий такого рода,20 выражавших на своих страницах точку зрения сторонников «неизбежности вторжения в Сибирь иностранного капитала».21
Пристальное внимание экономическим аспектам гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке России уделял М.И. Светачев, посвятивший изучению этого вопроса кандидатскую и докторскую диссертации. На сегодняшний день исследования М.И. Светачева дают наиболее полное представление о политике иностранных держав в области экономики, проводившейся ими в Сибири и на Дальнем Востоке в исследуемый период. Автор акцентировал свое внимание не только на хорошо известных фактах экономической блокады Советского государства, организованной Антантой и США, но и раскрыл конкретные способы проникновения иностранного капитала в экономику белой России; те методы, с помощью которых осуществлялась экономическая экспансия на Дальний Восток страны.
Источниковую базу исследований Светачева составили фонды Архива внешней политики России, Центрального государственного исторического архива в Ленинграде, ЦГАОР (ГА РФ), ЦГА Дальнего Востока. Богатейшая документальная база, положенная в основу исследований, позволили автору использовать в работе до сей поры малоизвестные факты. Так, автор утверждает, что в течение первой половины 1918 г. в США шла подготовка к широкой экономической экспансии. 17 июля государственный секретарь Лансинг сообщил о посылке на Дальний Восток специальной комиссии
по оказанию "помощи" русскому населению. В октябре Вильсоном был утвержден "Временный план экономической помощи России", осуществление которого передавалось лицам, тесно связанным с промышленно-торговой группой Моргана. Автор в этой связи делает совершенно справедливый вывод о том, что под видом помощи план предусматривал установление американского контроля над внутренней и внешней торговле региона и, в перспективе, всей России, над природными ресурсами, финансами, промышленностью, средствами сообщения и т.д. Не обладая на Дальнем Востоке военными силами, достаточными для реализации своих планов вооруженным путем, администрация США добивалась распространения на эту территорию принципа "открытых дверей" и "равных возможностей". В условиях свободной конкуренции американский капитал, опираясь на свое промышленное и финансовое превосходство, мог легко сломить своих противников.
М.И. Светачев исследовал и те практические шаги, которые были предприняты американцами для осуществления своих экспансионистских планов на Дальнем Востоке. Власти США стремились к завоеванию симпатий широких слоев русской буржуазии и, в особенности, крестьянства. Они надеялись "сыграть на частнособственнической психологии крестьян"; привлечь их на свою сторону путем ввоза и продажи американских товаров, сельскохозяйственных машин и орудий, устройства прокатных пунктов и вовлечения в торговлю с Америкой через кооперативы. Здесь следует отметить, что подобная политика проводилась американцами и на протяжении целого ряда лет до революции и гражданской войны в России, о чем подробно писал в свое время Шиша. Однако в период интервенции ими были привнесены новые характерные способы ее осуществления. Так, Светачев упоминает деятельность американского Красного Креста и Христианского союза молодых людей, развернувших филантропическую и идеологическую работу среди населения. Немаловажное значение придавалось надзору над расходованием кредитов, получавшихся белыми правительствами у США, контролю над распределением поставлявшихся на Дальний Восток товаров. Поддержка сил контрреволюции и создание компрадорского слоя из среды местного населения призваны были, по мнению автора, содействовать последующему подчинению России американскому капиталу.
Изучение затронутых М.И. Светачевым вопросов было продолжено им в докторской диссертации, увидевшей свет в 1978 г. Проблемы, освещенные исследователем в этом труде, стали уже намного шире. Экономическая политика иностранных держав на Дальнем Востоке рассматривается здесь как составная часть единого политического и военного давления на советскую власть, осуществлявшегося бывшими союзниками России. Иными словами, автор несколько изменил акценты своих исследований. Если в кандидатской диссертации, защищенной пятнадцатью
годами раньше, М.И. Светачев с увлечением анализировал действительно интереснейшие процессы в экономике региона; тот сложнейший клубок интересов и противоречий, который существовал между Америкой, Японией и Великобританией на Дальнем Востоке России, то более поздняя его работа носит, скорее, строго академический, идеологически выверенный, характер. Так, анализируя в третьей главе взаимоотношения империалистических держав с колчаковским режимом, автор утверждает, что главной заботой интервентов являлось быстрое подавление русской революции, сохранение на длительное время кровавой диктатуры,
22
территориальное расчленение страны.22
В той же исследовательской плоскости находится и монография В.А. Шишкина. Она принадлежит к ряду исследований, ставивших целью изучить тот внешнеполитический и внешнеэкономический климат, в котором проходило развитие России в наиболее драматический период ее истории. Разработка темы велась автором по двум основным направлениям. Во-первых, была сделана попытка проследить сложный, противоречивый процесс установления и нормализации хозяйственных отношений Советского государства с окружающим капиталистическим миром. И, во-вторых, рассматривалась история складывания общих принципов советской внешнеэкономической политики и развития основных форм хозяйственных связей РСФСР с другими странами. Экономическая политика белых правительств, их внешнеэкономическая деятельность и взаимоотношения с другими государствами в монографии не рассматривались. Между тем, автором была вскрыта интереснейшая коллизия, имевшая место в конце 1918 - начале 1919 гг., когда советское правительство попыталось выйти на американский рынок, используя для этой цели посредничество Центросоюза. Здесь необходимо отметить, что русские кооперативные организации, продолжавшие даже в период гражданской войны пользоваться значительным влиянием у сельского населения, представляли собой прекрасный инструмент для такого рода посредничества. В целом благожелательное отношение большевистского руководства к кооперации как таковой, широчайшая сеть местных представительств Центросоюза по всей стране и зарубежных контор по всему миру,23 еще не заявленная в 1918 г. руководством Центросоюза поддержка А.В. Колчака, - эти и некоторые другие причины позволяли советскому правительству на определенном этапе осуществлять сотрудничество с этой, казалось бы, чуждой "старорежимной" организацией. Необходимо также отметить, что и руководство Центросоюза уделяло такому сотрудничеству пристальное внимание. В фонде Лондонской конторы Центросоюза хранятся пять дел, посвященных торговым отношениям с Советской Россией.24
В.А. Шишкину удалось обнаружить и исследовать малоизученную на сегодняшний день страницу таких взаимоотношений: "В начале октября [1918 г.] правление Всероссийского центрального союза потребительских
обществ, - пишет автор, - разработало план посылки кооперативной делегации в США. План предусматривал открытие торговой конторы в Нью-Йорке, осуществление торговых операций между двумя странами, выяснение возможностей финансирования русских кооперативов в Америке. 22 октября 1918 г. за подписью члена коллегии Центросоюза А.М. Бер-кенгейма в президиум ВСНХ было направлено письмо с просьбой дать делегации поручения, связанные с общегосударственным планом внешнего товарообмена, равно и общими нуждами промышленности. В этот период имелось в виду включить в состав делегации Центросоюза официальных представителей ВСНХ "для информации, контроля, завязывания непосредственных отношений с Америкой, когда-то будет возможно, и для выяснения вопроса о старых торговых сделках с Америкой". Однако вследствие резко враждебной позиции США в отношении Советской власти от участия представителей ВСНХ в кооперативной делегации пришлось отказаться. 15 ноября 1918 г. между ВСНХ и Центросоюзом был заключен "Договор по выполнению поручений ВСНХ на иностранных рынках". Согласно договору, делегация должна была посетить некоторые европейские государства, а затем направиться в США и создать там постоянное представительство. Весьма характерно, что в своей деятельности делегация должна была "исходить из декрета о национализации внешней торговли". Ей поручались конкретные закупки инструмента, грузовых автомобилей, каучука, резины, сахара, кожи, обуви, чая и т.п.". И далее автор отмечал, что попытка использовать полулегальные возможности проникновения на американский рынок под кооперативным флагом "является лишним доказательством самых серьезных намерений Советского государства вступить в конкретные экономические отношения с Соединенными Штатами в 1918 г."25 Нас же в этом сюжете интересует другая сторона вопроса. Традиционно сильные позиции Центросоюза в Сибири и на российском Дальнем Востоке, сохранение этого влияния и значительных торговых оборотов в период гражданской войны, и, с другой стороны, деловые, если не сказать "дружественные", контакты с Советской властью ставили Центросоюз в особое положение. Уместно было бы предположить (более подробно об этом говорилось выше), что кооперативные организации являлись одним из тех звеньев, которые связывали "белую" и "красную" экономики в период гражданской войны, способствовали перетоку товаров и денежных средств через линию фронта.
Подводя итог в изучении основных направлений, по которым шло в 1930-1980-х гг. развитие отечественной историографии экономической политики антибольшевистских правительств Сибири и Дальнего Востока, необходимо сделать следующие выводы.
Становится очевидным, что в советской историографии 1930 -1980-х гг. практически отсутствуют объективные научные исследования, посвященные экономическим проблемам периода гражданской войны.
Целый ряд научных трудов, появившихся в это период, тщательно обходил молчанием экономические процессы, имевшие место на территориях, подконтрольных антибольшевистским правительствам. Пристальное внимание исследователей было уделено лишь тем областям, на которых была установлена советская власть. Смещение линии фронтов гражданской войны в ту или иную сторону означало, с историографической точки зрения, выпадение из поля зрения исследователей экономических проблем региона целых областей. В результате в историографии сложилась парадоксальная ситуация: огромные регионы Сибири и Дальнего Востока, производившие во время гражданской войны продукцию, закупавшие и продававшие товары на внешнем рынке, осуществлявшие собственную экономическую политику и планировавшие хозяйственное развитие регионов на перспективу, оказались с этой точки зрения практически не исследованы. Вместе с тем, действия советских властей в области экономики, даже самые малозначительные и ошибочные, нашли подробное освещение в научных трудах.
С другой стороны, в эти годы в отечественной историографии отложился весомый пласт научных трудов, посвященных исследованию политики западных государств и Японии на российском Дальнем Востоке и Сибири. На основе большого количества документальных материалов, авторы названных трудов показали глубокую интегрированность иностранного капитала в экономику Сибири и Дальнего Востока. Эти исследования, не лишенные неизбежных в тот период времени идеологических перекосов, и по сей день остаются весьма важными для изучения поставленных проблем.
Примечания
1 Стасюкевич С.М. «Чистки» хлебозаготовительного аппарата на советском Дальнем Востоке в конце 1920-х годов // Новый исторический вестник. 2015. № 44. С. 89.
2 Исповедников Д.Ю. Освещение дальневосточного приграничья разведкой штаба Иркутского военного округа (1918 - 1919 гг.) // Новый исторический вестник. 2012. № 34. С. 48.
3 Шевцов В.В. Революция и Гражданская война в освещении губернских ведомостей Сибири // Новый исторический вестник. 2014. № 42. С.31.
4 Черниченко М.Ю. «Спекуляция празднует свою вакханалию»: образы спекуляции и спекулянта в периодической печати Белого юга России (1919 г.) // Новый исторический вестник. 2013. № 38. С. 72.
5 Карпенко С.В. расстройство транспорта и кризис торговли в Крыму и Северной Таври: Из истории тыла Русской армии генерала П.Н. Врангеля (1920 год) // Новый исторический вестник. 2015. № 44. С. 116.
6 Авдаков Ю.К. Народное хозяйство в период иностранной интервенции и гражданской войны (1918 - 1920 гг.). Учебное пособие по курсу истории народного хозяйства СССР. М., 1959. С. 4.
7 СелезневГ.К. Тень доллара над Россией. М., 1957. С. 23.
8 См.: Шиша А. Роль иностранного капитала в экономической жизни Сибири. Новониколаевск, 1923.
9 Селезнев Г.К. Тень доллара над Россией. М., 1957. С. 156.
10 Селезнев Г.К. Крах заговора. Агрессия США против Советского государства в 1917 - 1920 гг. М., 1963.
11 Дмитриев Н.И. Промышленность Урала в период военной интервенции и гражданской войны (май 1918-1920). Автореф. дисс. к.и.н. Свердловск, 1985. С. 13.
12 ГА РФ. Ф. 200. Оп. 1. Д. 187. Л. 17-21.
13 Долгов Л.Н. Экономическая политика гражданской войны: опыт Дальнего Востока России. Комсомольск-на-Амуре, 1996. С. 60.
14 Будберг А. Дневник. М., 1990. С. 230.
15 Иванов Б.В. Сибирская кооперация в период Октябрьской революции и гражданской войны. Томск, 1976. С. 267.
16 Илимский Д. Кооперативные союзы Сибири 1908-1918 гг. М., 1919.
17 Парфенов П.С. Уроки прошлого. Гражданская война в Сибири 1918 - 1920 гг. М., 1921; Он же. Гражданская война в Сибири 1918-1920 гг. Изд. 2-е. М., 1925.
18 ГА РФ. Ф. 200. Оп. 1. Д. 116. Л. 23.
19 Иванов Б.В. Сибирская кооперация в период Октябрьской революции и гражданской войны. Томск, 1976. С. 273.
20 Сибирская кооперация. 1919; Вестник Совета Всесибирских кооперативных съездов. 1919.
21 Иванов Б.В. Сибирская кооперация в период Октябрьской революции и гражданской войны. Томск. 1976. С. 273.
22 Светачев М.И. Политика империалистических держав в отношении Сибири (1918-1922 гг.). Автореф. Дисс. Д.и.н. М., 1978. С. 23.
23 В 1917-1925 гг. Центросоюз имел свои представительства в Берлине, Варшаве, Вене, Владивостоке, Гельсингфорсе, Константинополе, Лондоне, Минске, Норвегии, Нью-Йорке, Омске, Париже, Риге, Стокгольме, Китае, Японии и т.д. (ГА РФ. Ф. 5905. Оп. 1.).
24 ГА РФ. Ф. 5905. Оп. 1. Д. 656 - 660.
25 Шишкин В.А. Советское государство и страны Запада в 1917 - 1923 гг. Очерки истории экономических отношений. М., 1969. С. 74.
1. Stasjukevich S.M. «СЫ$1к1» ЫebozagotoviteГnogo аррага!а па 50Уе1$кот Dal'nem ^^оке V ^псе 1920-Ъ godov // istoricheskij vestnik. 2015. № 44. Б. 89.
2. Ispovednikov DJu. Osveshhenie daГnevostochnogo prigranich'ja razvedkoj 8ЙаЬа Irkutskogo voennogo okruga (1918 - 1919 gg.) // istoricheskij vestnik. 2012. № 34. Б. 48.
3. Shevcov V.V. Revoljucija i Grazhdanskaja vojna v osveshhenii gubernskih vedomostej Sibiri // Novyj istoricheskij vestnik. 2014. № 42. S.31.
4. Chernichenko M.Ju. «Spekuljacija prazdnuet svoju vakhanaliju»: obrazy spekuljacii i spekuljanta v periodicheskoj pechati Belogo juga Rossii (1919 g.) // Novyj istoricheskij vestnik. 2013. № 38. S. 72.
5. Karpenko S.V rasstrojstvo transporta i krizis torgovli v Krymu i Severnoj Tavri: Iz istorii tyla Russkoj armii generala P.N. Vrangelja (1920 god) // Novyj istoricheskij vestnik. 2015. № 44. S. 116.
6. Avdakov Ju.K. Narodnoe hozjajstvo v period inostrannoj intervencii i grazhdanskoj vojny (1918-1920 gg.). Uchebnoe posobie po kursu istorii narodnogo hozjajstva SSSR. M., 1959. S. 4.
7. Seleznev G.K. Ten' dollara nad Rossiej. M., 1957. S. 23.
8. Sm.: Shisha A. Rol' inostrannogo kapitala v jekonomicheskoj zhizni Sibiri. Novoni-kolaevsk, 1923.
9. Seleznev G.K. Ten' dollara nad Rossiej. M., 1957. S. 156.
10. Seleznev G.K. Krah zagovora. Agressija SShA protiv Sovetskogo gosudarstva v 1917 - 1920 gg. M., 1963.
11. Dmitriev N.I. Promyshlennost' Urala v period voennoj intervencii i grazhdanskoj vojny (maj 1918 - 1920). Avtoref. diss. k.i.n. Sverdlovsk, 1985. S. 13.
12. GA RF. F. 200. Op. 1. D. 187. L. 17-21.
13. Dolgov L.N. Jekonomicheskaja politika grazhdanskoj vojny: opyt Dal'nego Vostoka Rossii. Komsomol'sk-na-Amure, 1996. S. 60.
14. Budberg A. Dnevnik. M., 1990. S. 230.
15. Ivanov B.V. Sibirskaja kooperacija v period Oktjabr'skoj revoljucii i grazhdanskoj vojny. Tomsk, 1976. S. 267.
16. Ilimskij D. Kooperativnye sojuzy Sibiri 1908 - 1918 gg. M., 1919.
17. Parfenov P.S. Uroki proshlogo. Grazhdanskaja vojna v Sibiri 1918 - 1920 gg. M., 1921; On zhe. Grazhdanskaja vojna v Sibiri 1918 - 1920 gg. Izd. 2-e. M., 1925.
18. GA RF. F. 200. Op. 1. D. 116. L. 23.
19. Ivanov B.V. Sibirskaja kooperacija v period Oktjabr'skoj revoljucii i grazhdanskoj vojny. Tomsk, 1976. S. 273.
20. Sibirskaja kooperacija. 1919; Vestnik Soveta Vsesibirskih kooperativnyh s#ezdov. 1919.
21. Ivanov B.V. Sibirskaja kooperacija v period Oktjabr'skoj revoljucii i grazhdanskoj vojny. Tomsk. 1976. S. 273.
22. Svetachev M.I. Politika imperialisticheskih derzhav v otnoshenii Sibiri (1918 - 1922 gg.). Avtoref. Diss. D.i.n. M., 1978. S. 23.
23. V 1917 - 1925 gg. Centrosojuz imel svoi predstavitel'stva v Berline, Varshave, Vene, Vladivostoke, Gel'singforse, Konstantinopole, Londone, Minske, Norvegii, N'ju-Jorke, Omske, Parizhe, Rige, Stokgol'me, Kitae, Japonii i t.d. (GA RF. F. 5905. Op. 1.).
24. GA RF. F. 5905. Op. 1. D. 656 - 660.
25. Shishkin V.A. Sovetskoe gosudarstvo i strany Zapada v 1917 - 1923 gg. Ocherki istorii jekonomicheskih otnoshenij. M., 1969. S. 74..
