CC BY
358
25. Приватизация — национализация: Российские альтернативы. Результаты комплексного соц. исследования / В.Н. Иванов, В.П. Воротников и др. — М.: ИСПИ РАН, 2006. — 124 с.
26. Приватизация по-российски / А. Чубайс, М. Бойко, П. Мостовой и др. — М.: Вагриус, 1998. — 367 с.
27. Степанова Т.Е. Экономика знаний: методологический аспект . — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2004. — 128 с.
28. Тамбовцев В.Л. Экономическая теория институциональных изменений. — М.: ТЭИС, 2005. — 542 с.
29. Штомпка П. Социология социальных изменений . — М.:Аспект-Пресс, 1996. — 416 с.
30. Barberis, N. How Does Privatization Work? Evidence from the Russian Shops. / N. Barberis, M. Boycko, A. Shleifer, N. Tsukanova //
Journal of Political Economy. — 1996. — Vol.104. — № 4. — P. 764-790.
31. Boycko, M. Privatizing Russia / M. Boycko, A. Shleifer, R. Vishny // Brookings Papers on Economic Activity. — 1993. — #2. —
P. 139-192.
32. Boycko, M. A Theory of Privatization / M. Boycko, A. Shleifer, R. Vishny // The Economic Journal. — 1996. — Vol. 106. — March. — P. 309-319.
33. Hellman, J. Russia’s Transition to a market Economy: A Permanent Redistribution? / J. Hellman // Russia After the Fall/ Ed. A. Kuchins. — Washington: Carnegie Endowment for International Peace, 2002. — P. 93-109.
34. Libecap, G. Distributional Issues in Contracting for Property Rights / G. Libecap // Journal of Institutional and Theoretical Economics. — 1989. — V.145. — P. 6-24.
35. Savas, E. Privatization and Private-Public Partnerships / E. Savas. — NY.: CQ Press, 2000. — 328 р.
36. Yu, T. An Entrepreneurial Perspective of Institutional Change / T. Yu. // Constitutional Political Economy. — 2001. — Vol. 12. — #3. — P. 217-236.
1 Это утверждение нельзя признать верным в отношении всех групп товаров.
2 Здесь существует и иная точка зрения, например, у ГВ. Мальцева, который считает, что бюрократия не являлась инициатором изменений, а лишь их бенефициаром, поскольку обладает свойством выигрывать и укрепляться в результате кампаний, направленных против нее [17, с. 3-6].
3 Снижение заработной платы является своеобразным механизмом «развращения» предприятий, консервации обновления основных фондов, причиной увеличения трудоемкости (а не капиталоемкости) продукции, потребности в менее квалифицированных работниках. Это означает спад в сфере машиностроения, научных разработок, образования, в целом снижение благосостояния общества.
4 Математическое моделирование является очень гибким, опасность его тотального применения состоит в том, что моделирование может быть способом придания наукообразия идеям, лишенным реалистичных оснований.
5 Подтверждение понимания этого можно найти и в анекдотном фольклоре СССР, например, анекдот о хозяевах страны, едущих в переполненном трамвае и слугах народа, передвигающихся в черных «Волгах».
6 Здесь важно отметить не только невозможность продажи предприятия, а его принципиальную неотчуждаемость, т.е. оно не может быть ни предметом залога, ни объектом претензий, ни способом погасить обязательства, согласно ГК РСФСР
7 Это утверждение также может быть спорным, например, в СССР можно назвать иных инициаторов либерализации, например, диссидентов, но пока либеральные идеи не проникли в круги высшего руководства государства, они вызывали лишь усиление реакции
экономические институты современной россии: механизмы их становления, действия и изменения
Е.Ю. Печаткина,
доцент кафедры экономики социальной сферы Уральского государственного университета физической культуры (г. Челябинск), кандидат технических наук Pechatkina_@inbox.ru
В статье исследуются экономические институты современной России. Рассмотрены институт сделки (договор), институт собственности (право), институт доверия, институт организационной и деловой культуры. Предложена схема структурного представления сущности экономических институтов.
Ключевые слова: институт сделки (договор), институт собственности (право), институт доверия, институт организационной и деловой культуры. экономическая система.
ББК У018.5,0
Институты — это формализованные правила и неформализованные нормы, которые структурируют взаимодействия между агентами в рамках экономических систем на микро- и макроуровне. Будучи неформализованными объектами, они сопровождают развитие этих систем и отражают экономические взаимодействия в их рамках. Говоря иначе, институты ограничивают и определяют спектр альтернатив, доступных экономическим агентам.
Институты многообразны: институт сделки (договор), институт собственности (право), институт доверия, институт организационной и деловой культуры. Их совокупность определяет информационный образ экономической системы, структурирует в ее рамках поведение экономических агентов.
Важнейшим экономическим институтом является договор — институт сделки, определяющий экономический выбор. Он регулирует поведение контрагентов в ситуациях, идентифи-
цируемых по определенным, известным сторонам, признакам, в соответствии с логикой конкретной хозяйственной деятельности. Договор может быть формализованным или неявным (устная договоренность, в соответствии с неформальными нормами поведения в системе предпринимательства).
В соответствии с теорией контрактов, отношения между индивидами в институциональной экономике рассматриваются сквозь призму взаимовыгодного обмена. Иначе такой подход называют «контрактной (договорной) парадигмой». Она реализуется прежде всего через институциональную среду (выбор норм и правил поведения индивидов). Некоторые авторы их связывают с «повседневной рациональностью» или рациональной моделью поведения [10].
По В. Вайбергу, правила поведения индивидов «не свободны от недостатков», но при всем этом достоинство данной классификации состоит в том, что она показывает взаимосвязь всех «типов правил» [11].
Институты задают общие рамки взаимодействия индивидов, определяемые правилами их поведения на рынке. Конкретные же рамки взаимодействия, описывающие условия совершения сделок, определены положениями контракта (договора) между непосредственными участниками взаимодействия.
Известно несколько факторов выбора оптимального контракта для конкретной сделки (наиболее важными из них являются: специфичность активов, неопределенность, сложность сделки).
1. Специфичность активов, связанная с трудностью нахождения им замены. В этом случае любое изменение состава участников контракта приводит к росту трансакционных издержек. Я. Карнаи по этому поводу пишет следующее: «Специфичность актива зависит от легкости, с которой ему можно найти альтернативные варианты использования и альтернативных пользователей без ущерба эффективности его использования» [5].
Специфичность активов (ресурсов) может быть нескольких видов: природно-географическая, технологическая, а также специфичность инвестиций и человеческого капитала. Увеличение степени специфичности любого из этих видов активов увеличивает стимулы к нарушению условий контракта и повышает привлекательность использования властных отношений в качестве гарантии выполнения контракта [12]. Графически это можно представить следующим образом (рисунок 1). Как видно из этого рисунка, до величины К1 выгодным по величине трансакционных издержек является классический контракт. Далее (в диапазоне от К1 до К2) следует неоклассический контракт и далее (после величины К2 — имплицитный контракт).
Т рансакционные издержки
Классический Имплицитный
Неоклассический
Ні
Степень неопределенности (Н)
Рис. 2. График выбора оптимального контракта по степени неопределенности
детали сделки следует эксплицитным образом зафиксировать в контракте). Наиболее сложные сделки выгоднее заключать на основе неоклассического контрактного права (после величины С2). В промежутке С1-С2 предпочтительным является имплицитный контракт. Ограничивающим фактором здесь выступает обязательность передачи права контроля над своими действиями одним участником сделки другому.
Эффективность
Сі
С2
Степень сложности сделки (С)
Степень специфичности (К)
Рис. 1. График выбора оптимального контракта по специфичности активов
2. Неопределенность, сопровождающая реализацию контракта. На рисунке 2 показана связь этого фактора с эффективностью, определяемой величиной издержек на заключение контракта. По мере роста неопределенности (необходимости корректировки условий контракта) возрастает влияние имплицитного его вида и снижается привлекательность классического вида. В промежутке Н1-Н2 предпочтение имеет неоклассический контракт. «При низкой степени неопределенности нет необходимости пересматривать положения контракта при его перезаключении. С другой стороны, высокая вероятность «шоков» в рыночной конъюнктуре делает неэффективным двух- и трех сторонние согласования: когда под вопрос ставятся перспективы бизнеса как такового, трудно заботиться об интересах партнера» [7].
3. Сложность сделки, определяемая ее структурой и правомочиями сторон. Модель выбора в этом случае имеет следующий вид (рисунок 3). Привлекательность классического контракта находится в пределах 0-С1 (и далее пропадает, так как все
Рис. 3. График выбора оптимального контракта по сложности сделки
Другим институтом является право собственности, санкционирующее поведение экономических агентов в отношении тех или иных экономических благ. Реальная практика имеет отношение с усеченными правами собственности, когда некоторые элементы «пучка правомочий» не прописаны к строго определенным физическим или юридическим лицам. Причинами такого размывания прав собственности является плохая их защита и ограничения, налагаемые на осуществление и оборот этих прав. Снятие этих ограничений сопровождается издержками осуществления этого процесса (они не должны превышать выигрыш от этого).
Собственность как пучок правомочий — институт любого хозяйства, функционирующего в рамках определенной хозяйствующей системы. Отмеченное касается и «человека» (прав, санкционирующих его поведение как экономического агента).
Исследуя сущность (корни) данного института, некоторые авторы обращаются к появлению в России «государственной школы», основоположниками которой были: К.Д. Ковелин, С.М. Соловьёв, Б.Н. Чичерин. Именно они обосновали факторный подход к оценке российской государственности. Прежде всего, это: огромная территория страны, слабая плотность населения, продолжающиеся (бесконечные) войны. Все они укрепляют верховную власть в стране, превращая её нередко — по мнению В.О. Ключевского — в «генеральный штаб».
С течением времени к этим факторам добавились другие. Г.А. Герасименко к ним относит: местный сепаратизм, противоречия между бедными и богатыми, трения между центром и отдельными субъектами «Федерации» [2].
К числу наиболее важных факторов развития российской государственности следует относить предпринимательскую деятельность, осуществляемую в стране различными хозяйственными субъектами, в том числе и институтом государственной власти. Подчёркивая отмеченное, П. Струве писал, что ядром движущегося вперёд общества является институт частной собственности. Эту же мысль неоднократно высказывали Г.Н.
0
0
0
Милюков и С.Н. Прокопович, уделяя особое внимание насилию государства в сфере экономики (предпринимательства) [4].
Как уже отмечалось, существуют и другие институты, функционирование которых сопряжено с издержками по обеспечению соблюдения правил и норм. Эти издержки называются трансакционными (издержками эксплуатации экономической системы). Их прежде всего увязывают с некоторыми действиями в процессе подготовки, заключения и исполнения сделки. В самом широком плане — это издержки экономического оборота, обусловленные социальной природой экономических благ (под их оборотом при этом понимается экономический процесс). Трансформационные же издержки обусловлены натуральными характеристиками экономических благ. Отметим также, что их оборот сопровождается цепочкой «трансакций» — взаимодействий, сделок между агентами, требующих определенного времени и конкретных усилий по обеспечению прав и принуждения к их соблюдению.
Трансакционные издержки требуются и для подготовки и осуществления процесса институциональных изменений. Универсальная схема этих изменений следующая: 1) «накопление» изменений в динамике экономической системы; 2) частичные изменения структуры данной системы (взаимодействий между ее элементами); 3) эволюция (или стагнация) интересов влиятельных групп; 4) изменение институтов (норм и правил взаимодействия экономических агентов в рамках данной экономической системы). Сюда же можно отнести и перераспределение прав отдельных групп агентов в рамках той же системы (организации предпринимательского типа).
Подчеркнем, что формализованные правила и неформализованные нормы изменяются по-разному. Решение об изменении первых принимает соответствующий властный орган. Вторые же модифицируются спонтанно. В данном случае речь идет об институте доверия и культуры. Говоря иначе речь идет о традициях и социокультурных стереотипах. Это также правила и процедуры не санкционированные государством, но тем не менее практикуемые хозяйствующими субъектами.
Примером успешной деятельности неформальных институтов являются коммерческие операции хозяйствующих субъектов. Поставщики знают, что их продукция может быть не оплачена, и тем не менее проводят отгрузку (что не санкционируется государством в виде законов или формальных распоряжений). Однако такая форма экономического поведения существует на практике, что определяется значимостью неформальных институтов, формирующих «правила игры». По большому счету эти правила определяют институты рынка и государства, имеющие для экономических агентов экзогенную нагрузку. Неформальные институты (институты доверия и культуры) имеют и эндогенную структуру, то есть определяют «правила игры» внутри хозяйствующих субъектов.
Современная институциональная теория, лежащая в основе управленческой экономики, связывает существование институтов с неопределенностью экономической среды, то есть наличием множества явлений, сил и факторов, которые экономический агент не может знать, учитывать и прогнозировать при принятии решений. То есть, речь идет об «ограниченной рациональности», компенсируемой для «игроков» деятельностью институтов, соблюдением выдвигаемых правил или «правил игры» на поле хозяйственной деятельности.
Другой основой существования институтов выступает деперсонификация современной экономической жизни (заключение контрактов с теми, кого не знаешь и не стремишься этого сделать в связи с глобализацией экономики). В этих условиях возрастает важность отработанных и единых для больших территорий законов и механизмов принуждения к исполнению законов со стороны рынка и государства. А это, в свою очередь, привносит известную определенность и прогнозируемость в экономические процессы за счет ограничения свободы и произвола экономических агентов. Особую важность при этом имеет то, чтобы институты были хорошо «сцеплены» между собой, или когерентны.
В настоящее время — в России — когерентность связывается с формированием (станов-
лением, возникновением) и дальнейшим развитием неформальных экономических институтов. В данном случае под ними следует понимать не столько «правила игры», но и сами организации, определяющие величину трансакционных издержек и деловую активность хозяйствующих субъектов.
Экономическая (и прежде всего институциональная) теория утверждает, что в ответ на спрос всегда возникает предложение, то есть в ответ на появление какой-либо потребности всегда появятся организации, готовые ее удовлетворить. И такой потребностью (таким спросом) являются необходимые для хозяйствующих субъектов «правила игры» их взаимоотношений на самых разнообразных рынках, которых ранее не было в России (в период крушения административно-командной системы хозяйствования).
При наличии условий спрос и предложение соединяются между собой в виде возникновения данных институтов. Говоря иначе, в ответ на общественную потребность в каком-либо институте экономические агенты обязательно создадут такой институт без какого-либо принуждения. Отмеченное касается институтов доверия и культуры (деловой и организационной), которые возникли в России на микро- и макроуровне. Они продолжают дополнять и усиливать друг друга в соответствии с принципом рыночной экономики: хозяйствующий субъект всегда стремится использовать открывающиеся ему возможности для увеличения своего дохода. Это принципы «максимизирующего поведения» или максимизации полезности (прибыли).
Отметим также, что с точки зрения экономических субъектов, создавших институты доверия и культуры, они всегда целесообразны (иначе их не стали бы создавать и «укреплять» в процессе эволюционного развития предпринимательской деятельности). На макроуровне их выживаемость определяется господствующими в обществе ценностями: эффективностью, действенностью, равноправием, законностью, необходимостью обеспечения экономической безопасности. Эти ценности могут носить усеченный характер и изменяться в процессе рыночного развития национальной экономики.
В качестве обобщения приведем структурное представление сущности институтов, их предназначения и действенности (рис.4). Отметим также, что любой институт — по своему содержанию — это механизм принятия управленческих решений в условиях неопределенности (ограниченной рациональности). Сущность такого механизма заключается в снятии — в большей или меньшей степени — такой ограниченности системой организационно-экономических и правовых мер (за счет определенной иерархии предпочтений; сознательного подбора информации, позволяющего сделать рациональный выбор; расширения области рационального анализа хозяйственной — предпринимательской деятельности; принятия решений по слабым сигналам изменения внешней и внутренней среды хозяйствующего субъекта).
По справедливому мнению В.М. Полтеровича, каждый институт создает предпосылки для предоставления экономическим
2. Экономия трансакционных издержек: институты рынка и государства
4. Обеспечение когерентности (сцепления) институтов между собой в процессе их формирования (возникновения, становления) и развития
Экономические институты микро- и макроуровня
1. Сущность
Механизм принятия решений в условиях неопределенности (ограниченной рациональности):
- принуждение агентов к исполнению законов
- ограничение свободы и произвола контрагентов
3. Активизация коммерческих операций в условиях деперсонификации
институтов
Формальные инсти- Неформальные ин-
туты (правила игры): ституты (нормы по-
- институт сделки ведения):
- институт собствен- - институт доверия
ности - институт культуры
Структурирование взаимодействия экономических агентов
Рис. 4. Схема структурного представления сущности экономических институтов (1), их назначения (2, 3) и действенности (4)
5 1
агентам определенных услуг, общественных благ [8]. Поэтому институты можно рассматривать как технологии в производственных цепочках, обеспечивающие безопасность и эффективное принятие управленческих решений в процессе осуществления предпринимательской деятельности.
Важно и то, что один и тот же институт может быть «положительным» и «отрицательным» (с позиций тех или иных экономических агентов). И чем больше по абсолютной величине отрицательный спрос на институт, тем выше трансакционные издержки внедрения конкретной нормы, определяющей его суть.
На мировом рынке есть предложение институтов (и даже рынки институтов, их трансплантация). Последняя во многом подобна заимствованию технологий. Однако институциональные инновации не патентуются и право собственности на них отсутствует [8]. Более того, в отличие от рынка технологий, товаров и услуг, развитые страны готовы оплачивать расходы на трансплантацию, конкурируя при этом между собой. Это, по-видимому, облегчает им расширение сферы своего влияния на новых рынках (облегчает контакты, снижает кросс-культурные различия в условиях все расширяющейся глобализации предпринимательской деятельности).
Такого рода трансплантация у нас в России осуществляется прежде всего через действия транснациональных корпораций, их активность (через создание, например, дочерних предприятий). Их интерес здесь прежде всего связывается с борьбой за ресурсы или рынки сбыта товаров и услуг.
В итоге не только «рынок трансплантов», но и более широкий «внутренний рынок реформ» носит принципиально искаженный характер [8]. И это закономерно, поскольку возможности осуществления интенсивных институциональных изменений в условиях реформ ограничены затратным механизмом их осуществления.
Процесс институциональной трансплантации проходит ряд стадий (рис.5). Способы реализации этого процесса, связанные
между собой определенной «оценкой», носят название технологии трансплантации.
Рис. 5. Схема стадийности процесса институциональной трансплантации
Некоторые авторы, давая качественную оценку процессам трансплантации (в преломлении к России), справедливо подчеркивают: реализация культурной функции экономики в форме воздействия экономических ценностей и интересов на преобладание в обществе определенных культурных традиций, ценностей и норм индивидуального и группового поведения, безусловно, происходит, достаточно активно, но наблюдаемые результаты вряд ли можно признать положительными [1, 3, 6]. Речь идет о продолжающемся до сих пор значительном снижении культурного уровня общества, о явном падении нравственности и общественной морали, о формировании уродливых черт нового менталитета. А это еще раз подчеркивает актуальность поднятых нами вопросов в освоении языка экономического общения на микро- и макроуровне.
Литература
1. Бессонова О.Э. Институциональная теория хозяйственного развития России. — Новосибирск: ИЭиОПП СО РАН, 1999.
2. Герасименко Г.А. Сущность и особенности Российской государственности // Этно-панорама. — 2001. — № 1. — С. 41-49.
3. Зотов В.В., Пресняков В.Ф., Розенталь В.О. Институциональные проблемы реализации системных функций экономики // Экономическая наука современной России. — 2001. — № 3. — С. 51-69.
4. Истории экономических учений / Под ред. А.Г. Худокормова. — М.: Экономика, 1996. — 566 с.
5. Карнаи Я. Дефицит. — М.: Наука, 1990. — С. 279.
6. Клейнер Г.Б. Институциональные факторы долговременного экономического роста // Экономическая наука современной России. — 2000. — № 1.
7. Олейник А.Н. Институциональная экономика. — М. : ИНФРА-М, 2000. — 416 с.
8. Полтерович В.М. Трансплантация экономических институтов // Экономическая наука современной России. — 2001. — № 3. — С. 24-50.
9. Попов А.Н., Ксенафонтов Н.В. Институциональная экономика. — Екатеринбург: УрГЭУ, 2004.
10. Яковлева Т. Экспериментальная экономика. Критический обзор //Вопросы экономики. — 1995. — № 7(42).
11. Vanberg V. Rules and Choice in Economics. — L., 1994. (52)
12. Williamson O. Comparative Economic Organization: The Analysis of Discrete Structural Alternatives //Administrative Science Quarterly. — 1991. — Vol. 36. — P. 271-276. (53)
