CC BY
69
Экономическая безопасность России в условиях глобализации
Г.М. Залозная, д.э.н, профессор, Оренбургский ГАУ
Кризисные и крупномасштабные переходные процессы экономического и внеэкономического характера в России обусловили необходимость выработки механизмов стабилизации и обеспечения ее экономической безопасности. Особую актуальность эта проблема приобретает в условиях глобализации.
Россия, несмотря на системный кризис 1992— 1999 гг., сохранила черты великой мировой державы в области геополитики. Вместе с тем она унаследовала от СССР диспропорции, делающие ее экономику уязвимой перед неблагоприятными внешними воздействиями. Одна из главных — несоответствие стоимостной оценки природноресурсного потенциала, финансовой мощи государства, возможностей человеческого капитала благосостоянию граждан. По производству ВВП, исчисленному по паритету покупательной способности, Россия находится на 13—14 месте в мире, тогда как в 1980-е гг. РСФСР занимала по этому показателю 7 место, а СССР в целом — 3 место в мире [1].
По оценкам, России требуется 200—300 млрд. долл. для начала устойчивого развития, но проблема в том, что финансово-банковская система, корпоративное управление и все звенья государственного механизма не могут эффективно использовать на благо страны и ее граждан накопленный ресурсный потенциал. Россия сегодня отброшена на обочину глобализируемой экономики, о чем свидетельствуют следующие факты. Доля РФ в мировом населении составляет 2,5%, в мировых природных ресурсах — 30%, а в экспорте высокотехнологичных товаров и услуг — всего 0,7%. В 90-х годах производительность труда в нашей промышленности снизилась с 30 до 19% (а в высокотехнологичных отраслях — до 3—5%) к уровню данного показателя в США. ВВП на душу населения в России, составлявший в 60-70-х годах 21—30% к соответствующему уровню наиболее развитых стран, к концу 90-х годов упал до 10—14% [2].
Современное мирохозяйственное развитие характеризуется ускоренными темпами НТП и возрастающей интеллектуализацией основных факторов производства, которые определяют конкурентоспособность национальных экономик. Наиболее наукоемким потенциалом располагают сегодня страны «большой семерки», в которых на долю новых или усовершенствованных технологий, оборудования и других продуктов, содержащих новые знания или решения, приходится от 70 до 85% прироста ВВП. Они концентрируют бо-
лее 90% мирового научного потенциала и 80% глобального рынка высоких технологий, объем которого сегодня оценивается в 2,5—3 трлн дол. [3]. На этом рынке ужесточилась конкуренция, происходит передел интеллектуальных ресурсов мира, усиливается борьба за контроль над рентой от монополии на знания и инновационные технологии. Страны, не способные поддерживать уровень инновационной деятельности, сталкиваются с угрозой утраты технологической и экономической независимости.
На этом фоне позиции России весьма скромны. Отечественная промышленность утратила способность развивать многие современные технологии и производства. В целом по уровню развития высоких технологий страна «откатилась» на 10—25 лет назад, а ее доля в мировом производстве высокотехнологичной продукции ничтожно мала и не превышает в настоящее время 0,3% (США — 36%, Япония — 30%) [4]. На фоне деградации технологической структуры производства резко сократился объем научных исследований и разработок, расходы на НИОКР в России составляли в 2001 г. 1,16% ВВП, что соответствует уровню 1946—1950 гг. При этом абсолютная величина общих расходов на науку соответствует их уровню начала 60-х гг. ХХ в. Сейчас Россия тратит на науку в 5 раз меньше Германии и в 25 раз меньше США [5]. Разрушение национального научнотехнического потенциала России создает реальную стратегическую угрозу постепенной утраты основных структур научно-технического и производственного потенциала, угрозу национальной безопасности.
В то же время, несмотря на низкие оценки ее международного влияния, слабость инновационного потенциала, низкую конкурентоспособность, Россия имеет ряд сильных сторон, способствующих повышению ее геополитического статуса в процессе глобализации. Располагая огромным природно-ресурсным потенциалом, Россия может более активно и целенаправленно его использовать. Но исследователи отмечают, что тенденция полагаться главным образом на добычу, переработку и реализацию товаров и услуг, в основе которых лежат природные ресурсы, не способствует решению обеспечения экономической безопасности. Без сомнения, совершенствование процессов производства может повысить эффективность добычи конкретного вида ресурсов, улучшить качество производимого минерального сырья или минимизировать экономический ущерб от подобной деятельности. Можно также предположить положительный потенциальный эффект
этих мер и для других отраслей, связанных с добычей природных ресурсов, за счет межотраслевой модернизации.
Россия может также стремиться улучшить свою инфраструктуру, чтобы сделать собственные ресурсы более конкурентоспособными, что позволит обеспечить доступность усовершенствованной инфрастуктуры и другим отраслям. Но главной проблемой является усиление контроля над передовыми звеньями — сферой распределения и маркетинговыми «цепочками», в которых образуется большая часть добавленной стоимости по сравнению с деятельностью по добыче природных ресурсов. Именно поэтому необходимо перенести акцент с последних на ресурсы, основанные на знаниях, поскольку для успеха в этих сферах нужны глубокое понимание быстро меняющихся структур глобальных отраслей и все возрастающие возможности организационного обучения.
Для России преимущества глобализации ограничиваются современной сетью торговых предприятий, использованием компьютеров и новых средств связи. К негативным последствиям относят: бегство капитала, увеличение рисков, резкие скачки валютного курса и опасности дестабилизации валютно-финансовой системы страны. Так, во второй половине 1990-х гг. значительного объема иностранных инвестиций в страну не поступило, а к нараставшему советскому внешнему долгу добавился внешний долг суверенной России, достигший на конец 1997 г. 35,6 млрд.дол. Увеличение долга не сопровождалось экономическим ростом, а происходило на фоне глубокой трансформационной рецессии. ВВП в 1997 г. в реальном выражении составлял всего 63% от уровня 1991 г., а валовые инвестиции — 27% [6]. Это явилось следствием того, что финансовые потоки были направлены не в Россию, а из нее (табл. 1).
В период после кризиса 1998 г. начала формироваться новая модель включения в мировые финансовые потоки. На нее повлияло улучшение ситуации в экономике России под влиянием последствий падения курса рубля, а затем — роста цен на нефть на мировых рынках. Одним из направлений новой модели участия России в процессах финансовой глобализации стал отказ от кредитов МВФ в 2000 г. после проведения серии сложных переговоров с МВФ. С этого времени направление финансовых потоков кардинально изменилось: не получая средств от МВФ, Россия осуществляла значительные выплаты по погашению основной суммы долга и процентов, проводя экономическую политику, в меньшей степени зависимую от позиции МВФ.
Не менее значимой проблемой является снижение объема внешнего долга. Период улучшения экономической конъюнктуры был использован Россией для снижения долгового бремени, в том числе и посредством досрочного погашения некоторых обязательств (табл. 2).
Показатель отношения внешнего долга к ВВП свидетельствовал о том, что на тот момент долговая нагрузка не представляла существенной угрозы для экономики. В Маастрихтском договоре в качестве порогового рассматривается уровень совокупного государственного долга в 60% ВВП, в то время как в России в первом полугодии 2003 г. совокупный государственный долг находился на отметке около 32% от ВВП.
Выстраивая новую модель отношений с внешним миром в условиях современной глобализации, необходимо иметь в своем распоряжении систему мер защиты от возможных потрясений на мировых финансовых рынках и привлекать в первую очередь не спекулятивный капитал, а прямые инвестиции и долгосрочные финансовые ресурсы.
1. Оценка масштабов утечки капитала из России
Методика оценки
Год Центральный банк РФ* Бюро экономического анализа*
млрд. руб. % от объема экспорта млрд. руб. % от объема экспорта
1994 3864 5,07 7061 9,26
1995 9225,5 9,87 4686 5,01
1996 12565 12,10 24051 23,16
1997 14016,5 13,60 22976 22,29
1998 12501 14,33 23861 27,35
1999 8569 10,11 17290 20,40
2000 9913,5 8,60 18713 16,24
2001 11501 10,21 15787 14,01
2002 15421 12,82 19426 16,15
1 кв. 2003 г. 4035 12,04 5414 16,16
* Утечка капитала по методике ЦБ России рассчитывается как сумма статьи платежного баланса «Своевременно полученная экспортная выручка и не поступившие товары и услуги в счет переводов денежных средств по импортным контрактам» и половины статьи «Чистые ошибки и пропуски».
** Утечка капитала по методике Бюро экономического анализа рассчитывается как сумма статей платежного баланса «Торговые кредиты и авансы предоставленные», «Своевременно не полученная экспортная выручка и не поступившие товары и услуги в счет переводов денежных средств по импортным контрактам», «Чистые ошибки и пропуски».
Источник: Наука России в цифрах. 2002 г. М.: ЦИСН, 2003. С. 58.
2. Внешний долг России в 1997—2003 гг.
Внешний долг 1997 г. 1998 г. 1999 г. 2000 г. 2001 г. 2002 г. 1 полугодие 2003 г.
Млрд. дол. 123,5* 156,6 158,4 139,3 129,3 122,1 115,7
% от всего гос. долга 60 81 88,3 87,6 88 85,1 83,2
% от ВВП 29,7 118,6 89,7 53,7 43,1 35,7 26,5
* Без учета ОВГВЗ (11,1 млрд. дол.), которые были отнесены к внешнему долгу на 1 января 1999 г. Источник: Лебедев А.Е. Россия в глобализирующемся мире // ЭКО. 2004. № 4. С 66.
При этом необходимо учитывать противоречие, порождаемое вступлением России в ВТО: для повышения конкурентоспособности своей экономики любому государству необходимо все эффективнее поддерживать национальную промышленность, но философия и практика ВТО, исключая традиционный протекционизм, оставляет в этом отношении государству все меньше возможностей. Для России это противоречие оборачивается наиболее острыми формами: без соответствующей государственной политики, точно выверенной и возрастающе эффективной, молодая российская экономика с присоединением к ВТО, исходя из всей совокупности фактов, никаких перспектив не имеет.
России в условиях глобализации необходимо также новое качество стратегического управления и планирования как на макро-, так и на корпоративном уровне. Перед ней стоит задача создания современных финансово-банковской системы, институтов рыночного хозяйства, механизмов корпоративного управления для обеспечения благоприятных условий для отечественных товаропроизводителей на внутреннем и на внешнем рынке. Новая система макроуправления экономикой должна вырастать из отечественной почвы и отечественного опыта, но не следует игнорировать и зарубежный опыт, особенно опыт США. Здесь создан мощный организационный механизм государственной поддержки промышленности, объединяющий в единую систему аппарат президента, созданный при Белом доме Национальный совет по науке и технологиям, Совет экономических консультантов, аппарат торгового представителя США, Национальный экономический совет, Совет по устойчивому развитию. При этом различными аспектами экономического развития и поддержки промышленности занимаются такие правительственные ведомства, как Госдепартамент, министерства финансов, энергетики, труда и обороны, Администрация по делам малого бизнеса, Агентство по охране окружающей среды, Экспортно-импортный банк, Агентство по контролю и развитию, Корпорация зарубежных частных инвестиций [7]. В стране действуют свыше ста центров по содействию экспорту — сеть, связанная со 130 представительствами Коммерческой службы Министерства торговли США в семидесяти странах мира, на которые приходится свыше 95% американского экспорта. Аналогич-
ные структуры действуют в других странах. В России же пока нет даже общих контуров системы, которая реально связывала бы государство и промышленность. От того, как скоро возникнет хотя бы ядро такой системы, зависят и перспективы движения российской экономики в рамках ВТО.
В России при больших масштабах природноресурсного потенциала многие полезные ископаемые труднодоступны, чем определяются высокие затраты на освоение территории, где они залегают, высокая капиталоемкость и фондоемкость продукции ТЭК. Иностранные инвесторы вложат свои средства в освоение полезных ископаемых только тогда, когда корпоративный сектор вместе с государством докажут, что они всерьез намерены осваивать новые месторождения. Ограничивает приток инвестиций в ТЭК и слабая проработка вопросов обеспечения ликвидности природных богатств, чем определяется необходимость отлаженной системы корпоративного управления, особенно финансовых потоков, повышения эффективности финансово-инвестиционного проектирования.
Реальные предпосылки для разработки эффективных глобальных инвестиционных проектов имеются в сферах атомной энергетики, космической техники, авиации, биотехнологии, пищевой промышленности, производства экологически чистой продукции Агропрома, новых высокотехнологичных видов оружия, средств массовой информации, новых поколений компьютеров. Возможности обеспечения экономической безопасности в решающей мере зависят также от правильного выбора социально-экономической модели развития НГЭС и последовательности в ее практической реализации. Экономика, функционирование которой базируется на неприемлемой, не адекватной существующим условиям и объективным потребностям модели, не может быть жизнеспособной.
Обеспечение безопасности, в том числе экономической, предполагает проведение активных мероприятий, главным направлением которых является создание системы управления безопасностью, и пассивных мероприятий, направленных на защиту и сохранение основных параметров экономической стабилизации.
России очень важно использовать преимущества глобализации мировой экономики. Однако необходимы осторожность и взвешенность в выборе форм и методов сотрудничества, как на двусторонней, так и многосторонней основе, прежде
всего в рамках ВТО и в отношении конкретных стран-партнеров, их фирм, ТНК. Любая НГЭС представляет собой совокупность взаимосвязанных элементов, образующих некоторую целостность, поэтому главное системное требование экономической безопасности состоит в обеспечении развития экономики НГЭС и как минимум — в создании предпосылок для ее выживания. В связи с этим обращает на себя внимание существенная деформация структуры российской экономики, поскольку для интеграции России в мировую экономику необходимо найти определенную нишу в мировом воспроизводственном процессе, сохранив целостность национальной экономики, обеспечив непосредственный выигрыш основной массы населения от участия в мирохозяйственных связях, т.е. систематическое повышение его жизненного уровня.
Современная высокоразвитая НГЭС должна располагать производственными комплексами, встроенными в мировое хозяйство, но не в одной отрасли, а во многих диверсифицированных областях. Чем в большее количество международных производственно-технических цепочек включена экономика, тем она устойчивее, тем меньше ее уязвимость и больше потенциал развития.
Статистические данные по промышленному производству свидетельствуют о довольно высокой степени диверсификации российской промышленности, но показатели экспорта существенно меняют эту картину. Ассортимент продукции, вывоз которой имеет тенденцию к росту, весьма разнообразен, но в основном это сырье и полуфабрикаты. Стабильно увеличивается экспорт нефтепродуктов, природного газа, аммиака. Доля энергоносителей в экспорте почти втрое превышает долю их во внутреннем производстве, тогда как с машинами и оборудованием — обратная картина. Все это оказывает неблагоприятное влияние на структуру экономики, делая целый ряд отраслей неплатежеспособными, что отнюдь не является свидетельством их ненужности для страны. К примеру, в США и многих странах Западной Европы либо цены на сельскохозяйственную продукцию корректируются государством, либо правительство предоставляет существенные субсидии аграрному сектору.
Участие НГЭС в мировом хозяйстве не исключает многообразия форм такого участия с точки зрения норм мирового рынка. Вполне обоснованно мнение, что восточноазиатские НГЭС (Япония и другие) добились успеха потому, что решительно и последовательно проводили в жизнь свою линию и не побоялись противодействовать навязываемым им извне методам и приоритетам хозяйственной политики. Линию их поведения в отношении мирового рынка можно назвать «стратегической» интеграцией, так как она всегда, в каждый конкретный момент соизмерялась с задачей содействия национальному экономическому росту.
В связи с этим возникает необходимость решения проблемы совмещения «открытости» экономики с жесткой практикой внешнеэкономического регулирования. В течение практически трех десятилетий японская экономика, по оценке ЮНКТАД, действовала в условиях «драконовского» импортного контроля, осуществляемого как официальными, так и неофициальными средствами. Доля импорта готовых промышленных изделий в процентах от ВНП в Великобритании и других странах западноевропейского общего рынка была в 5—6 раз больше, чем в Японии [8]. Даже в США, которые из-за своих континентальных параметров традиционно меньше зависят в этом отношении от мирового рынка, эта доля была вдвое больше, чем в Японии. Такая линия на сочетание экспортного стимулирования и импортных ограничений имела применительно к Японии не негативный, а весьма позитивный эффект, так как позволяла контролировать платежный баланс и способствовала технологическим переменам, росту продуктивности и развитию экспорта, помогала внутренним накоплениям.
Восточноазиатские НГЭС добились устойчивого и долговременного экономического роста благодаря тому, что правительства смогли контролировать и направлять конкурентный процесс с помощью высокоэффективной комбинации межфирменной кооперации с олигополистической конкуренцией. Не отказываясь сходу от традиций, сопротивляясь либерализации, навязываемой извне, они развивали экономику, умело используя внутренние рыночные механизмы, а на основе достигнутого экономического роста приступили к постепенному расширению участия своей экономики в мировом хозяйстве. Необходимо также учитывать опыт европейских держав, успешно конкурирующих с США, укрепляющих свое геополитическое положение в мире за счет политического и экономического объединения НГЭС. Россия тоже без активного использования уже созданных по ее инициативе новых интеграционных объединений в одиночку не сможет противостоять негативным сторонам глобализации и использовать ее преимущества.
Литература
1 Сенчагов, В. Экономическая безопасность как основа обеспечения национальной безопасности России // Вопросы экономики. 2001. №8. С. 69.
2 Бляхман, Л. Глобализационное измерение реформы и задачи промышленной политики / Л. Бляхман, М. Кротов // Российский экономический журнал. 2001. №3. С. 16.
3 Ласкин, Г.А. Промышленно-иновационная политика России в условиях глобализации / Г.А. Ласкин, Е.Б. Ленчук // ЭКО. 2004. №6. С. 32.
4 Стратегия социально-экономического развития России — инновационный путь // Российский экономический журнал. 2000. №4. С. 27.
5 Наука Росси в цифрах. 2002 г. М.: ЦИСН, 2003. С. 42, 126.
6 Лебедев, А.Е. Россия в глобализирующемся мире // ЭКО. 2004. №4. С. 57.
7 Сажин, Д. Государственная поддержка развития промышленности и технологий в США // МЭ и МО. 1999. № 12. С. 58—61.
8 Щетинин, В.Д. Современное мировое хозяйство // Общество и экономика. 1996. №5. С. 41—42.
