CC BY
66
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 13. ВОСТОКОВЕДЕНИЕ. 2010. № 2
ИСТОРИЯ Т.Ю. Кобищанов
ДЖИХАД - НЕВЕРУЮЩИМ, СОЮЗ - НЕВЕРНЫМ: ВЫСОКАЯ ПОРТА В ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ ПОСЛЕ ФРАНЦУЗСКОГО ВТОРЖЕНИЯ В ЕГИПЕТ
Французской экспедиции в Египет и Сирию 1798-1801 гг. посвящено больше трудов, нежели любому другому событию истории Ближнего Востока в новое время. Вместе с тем подавляющее большинство исследователей, опираясь на свидетельства французских, британских и арабских очевидцев, изображают вторжение в лучшем случае как противостояние европейских колонизаторов и традиционного арабо-мусульманского общества, упуская из поля зрения третьего участника событий - Османскую империю, делавшую в ту пору первые шаги по пути модернизации. Архив внешней политики Российской империи наряду с перепиской чиновников Коллегии иностранных дел и посольства России в Стамбуле хранит значительный корпус османских документов той эпохи как в оригиналах, так и в переводах на русский, французский и итальянский языки. Анализ этих источников позволяет по-новому взглянуть на Османскую державу в поворотный момент ее истории.
Ключевые слова: османы, Селим III, Высокая Порта, низам-и джедид, джихад, Наполеон Бонапарт, французская экспедиция в Египет, Вторая антифранцузская коалиция.
The volume of works dedicated to French Expedition to Egypt and Syria of 1798-1801 outnumber than of any other historical events of the Middle East in the Modern time. Moreover, the majority of researchers, relying on the facts from French, British and Arab eyewitnesses, represent the invasion at best, as confrontation between European colonizers and traditional Arab-Muslim society, losing the sight of the third party of event - the Ottoman Empire which just started doing first steps in the way to modernization. The Archive of foreign policy of Russian Empire along with the correspondence of the officials from the Board of Foreign Affairs and the Embassy of Russia in Istanbul contains a lot of Ottoman documents of that age in the original and also in translations into Russian, French and Italian languages. The analysis of these sources helps to take a different view of the Ottoman power during the turning point of its history.
Key words: Ottomans, Selim III, Sublime Porte, nizam-i djedid, jihad, Napoleon Bonaparte, the French expedition to Egypt, the Second anti-French coalition.
1798 г. начинался для османского султана Селима III (1789-1807) тревожно. У границ его владений прекращали существование государства, с которыми Дом Османа столетиями чередовал периоды вой-
3
ны и мира. В январе 1797 г. Россия, Австрия и Пруссия окончательно оформили последний раздел Речи Посполитой1. В октябре 1797 г. та же участь постигла Венецианскую республику, большая часть территории которой была поделена между Австрией и Францией. Легкость разрыва старых и заключения новых союзов, удовлетворение амбиций ведущих держав за счет более слабых, часть которых стиралась с политической карты простым росчерком пера, - все это, несомненно, пугало османского монарха. Никто не мог гарантировать Селиму III, что в скором времени судьба тех или иных его владений не станет предметом торга между Парижем, Лондоном, Веной и Санкт-Петербургом. Проводимая Портой2 с 1792 г. политика нейтралитета исчерпала себя, и теперь султанский двор должен был решить, к какому лагерю примкнуть на новом витке войны, ведущейся коалицией европейских монархий против Французской Республики и ее сателлитов.
В османской верхушке не было единства по данному вопросу. Два наиболее влиятельных члена Имперского совета3 - великий ве-зир4 Иззет Мехмед-паша (1794-1798) и шейх-уль-ислам5 Дурри-заде Мехмед Ариф-эфенди (1792-1798) - занимали открыто профранцуз-скую позицию, полагая, что союз с повергающей своих противников Республикой позволит османам вернуть территории, потерянные в войнах с Россией и Австрией. Подобные настроения разделяли и некоторые лица из непосредственного окружения султана, например его личный секретарь Ахмед-эфенди, оставивший в своем дневнике следующую запись: «Да соблаговолит Аллах сделать так, чтобы волнения во Франции как сифилис распространились среди врагов [Османской] империи, повергли их в долгую междоусобную распрю и завершились результатами, благими для империи, аминь!»6.
1 Де-факто третий раздел Речи Посполитой был произведен в октябре 1795 г.
2 Высокая Порта (Баб-и али - осм. «Высокие врата») - резиденция великого везира и с 1654 г. место заседаний Имперского совета. С XVIII столетия данное наименование закрепилось за Османским правительством.
3 Имперский совет (осм. диван-и хумаюн) - высший орган коллективного руководства Османской империей, имевший право обсуждать и предлагать султану решения по важнейшим военно-административным и судебным вопросам. Решения по текущим вопросам управления Совет выносил непосредственно. С конца XV в., когда османские султаны перестали принимать непосредственное участие в заседаниях Имперского дивана, председательство в Совете перешло к великому везиру.
4 Великий везир (осм. везир-и азам или садр-и азам) - глава государственного аппарата Османского государства. Он считался «абсолютным представителем» (осм. векил-и мутлак) султана, ответственным за военно-политическое состояние империи, все высшие назначения в армии, столичной и провинциальной администрации.
5 Шейх-уль-ислам (осм. «старейшина ислама») - дополнительный титул муфтия Стамбула, указывавший на его статус главы религиозно-правовой иерархии мусульманского «духовенства» Османской империи.
6 Цит. по: Hitzel F. "Les relations franco-turques à la veille de l'expédition», La campagne d'Égypte, 1798-1801. Mythes et réalités. Paris, 1998. Р. 44.
Не менее влиятельной была и антифранцузская группировка, возглавляемая матерью султана (валиде-султан) Михр-и Шах (1745-1805) и управляющим ее делами (валиде-кехаясы) Йусуф-агой Мюхюрдаром (ум. 1807). В Высокой Порте глашатаем умонастроений этой «партии» стал раис ал-куттаб Ахмед Атыф-эфенди (1798-1799), весной 1798 г. подготовивший для Имперского совета докладную записку о переменах в политической ситуации в Европе. Лейтмотивом меморандума Атыф-эфенди стала мысль о высокой вероятности скорого французского вторжения в пределы Османского государства и о необходимости принятия мер «для подготовки [отпора] грозящему злу»8.
Водораздел между двумя «фракциями» в стамбульском руководстве проходил не только по их внешнеполитическим симпатиям. В османском обществе, как среди представителей элит, так и простонародья, зрело недовольство прозападными реформаторскими начинаниями Селима III, получившими название низам-и джедид («обновленное устройство»). До поры до времени, не осмеливаясь выступать против нововведений, инспирированных самим падишахом, сплотившиеся вокруг валиде-султан ревнители староосманских порядков сосредоточили огонь критики на фигуре его соратника - великого везира. Таким образом, симпатии Иззет Мехмед-паши к республиканскому французскому режиму, именовавшемуся османами также «низам-и джедид», становились наиболее удобным поводом к свержению непопулярного правительства и отказу от преобразований.
В конце 1797 - начале 1798 г. в Стамбул стали доходить известия о переговорах, ведущихся Францией с сепаратистски настроенными пашами на Балканах: наместником Йанины Али-пашой Тепеделеном (1788-1822) и вступившим на путь открытого мятежа против Порты правителем Видина Османом Пазван-оглу (1792-1807)9. Контакты парижской Директории с самовластными балканскими лидерами встревожили султанский двор, и когда весной 1798 г. стало известно о сосредоточении во французском порту Тулон огромной эскадры, османские вельможи задались вопросом: не направляется ли та к берегам Адриатики, чтобы развернуть при поддержке мятежников широкое наступление на Балканах?
Как отмечал американский исследователь Стэнфорд Шоу, опасения султана были небезосновательны10. К тому времени министр
7 Раис-эфенди или раис ал-куттаб (араб. «глава писцов») - начальник канцелярии великого везира, которая занималась, в числе прочего, и дипломатической перепиской с иностранными державами.
8 Hitzel F. Op. cit. Р. 46.
9 Shaw S.J. Between Old and New. The Ottoman Empire under Sultan Selim III, 1789-1807. Cambridge, Massachusetts, 1971. P. 254.
10 Ibid.
иностранных дел Директории Шарль Морис де Талейран-Перигор (1754-1838) и командующий Итальянской армией Наполеон Бонапарт (1769-1821) пришли к согласию, что в недалеком будущем Османская империя распадется на части, и Франция непременно должна поучаствовать в дележе «османского наследства»11. Но тулонский флот направлялся не на помощь Пазван-оглу, которым, кстати, оба упомянутых французских деятеля восхищались и даже планировали в будущем посадить его на трон в Стамбуле. После глубоких раздумий Наполеон понял, что обескровить главного врага Французской Республики - Британскую империю - возможно лишь, лишив ее колоний в Азии. А кратчайший путь в Британскую Индию лежал через Египет. Осложнений со стороны Стамбула не ожидалось. Настроения французского руководства весьма точно выразил корреспондент парижской газеты «Сюрвейан», опубликовавший 30 марта 1798 г. следующие строки: «В проведении этой одновременно научной и военной экспедиции, целью которой, как говорят, является Египет, мы заручимся согласием Великого господина12, которого тем самым избавим от нескольких непокорных пашей и которому на этих условиях обеспечим власть в оставшейся части
13
его земель»13.
Отправление тулонской эскадры сопровождала хитроумная «операция прикрытия». Через французского посланника в Стамбуле Пьера Руфэна (1798) и османского в Париже - сейида Моралы Али-эфенди (1795-1802) Порте внушалась мысль, что экспедиция будет послана к берегам Англии, и «султану... не о чем беспокоиться»14. Не владевшего европейскими языками Али-эфенди было не сложно держать в неведении относительно истинных целей экспедиции, поскольку его «глаза и уши» - главный драгоман посольства Па-найотис Кодрика - был подкуплен французами и выполнял задания Талейрана15. В результате османский посланник в Париже оказался менее информирован относительно подготовки французской экспедиции, чем его коллеги в Лондоне, Вене и Берлине, и даже, как отмечалось в «Записке Цареградских вестей и разглашений»16, чем стамбульская «публика», еще в начале мая живо обсуждавшая заметки в европейских газетах «о намерении французов учинить по-
11 Brégeon J.-J. L'Égypte française au jour le jour. Paris, 1991. P. 83-85.
12 Устоявшийся в европейской традиции вариант перевода титула Османского падишаха (от перс. пади - «господин» и шах - «царь, властелин»).
13 Цит. по: Brégeon J.-J. Op. cit. P. 89.
14 Shaw S.J. Op. cit. P. 255.
15 Aksan V.H. Ottoman Wars, 1700-1870: An Empire Besieged. Harlow, 2007. P. 228.
16 «Записка Константинопольских (Цареградских) вестей и разглашений» - составлявшаяся дважды в месяц российским посольством в Стамбуле сводка важнейших событий жизни османского государства и его столицы.
кушение на Египет»17. Все же вероятность того, что объектом атаки французского флота станет одно из владений султана, была весьма высока, и встревоженные османские власти решили обратиться за консультацией к враждебным Франции державам.
В ответ на вопрос Ахмеда Атыф-эфенди «о предназначении Ту-лонской ескадры» 8 июня 1798 г. российский посланник в Стамбуле
B.С. Томара (1798-1803), опираясь на данные разведки и полученные из Петербурга инструкции, весьма точно предсказал то, что сперва французский флот двинется к Мальте, которая «есть первая и важная ступень к порабощению Архипелага, Египта, Африканских реген-ций18 и к безспорному господствованию на Средиземном море»19.
Намеченная республиканской миссией отправка из Стамбула в Каир типографии с арабским шрифтом - «опасного орудия в руках ученой революции», внезапный вызов в Париж почти забытого властями французского консула в Египте Шарля Магаллона и «определение к Експедиции... многих ученых людей и именно Арапской 20
язык знающих»20, - все это однозначно свидетельствовало, уверял российский посланник, о том, что наиболее вероятным пунктом назначения французской экспедиции являются берега Нила.
Несколько дней спустя Томара представил Порте аналитическую записку, в которой содержались подробные данные о сосредоточении в Тулоне эскадры из 45-46 военных кораблей и «бесчисленного множества» транспортных судов, предназначенных для перевозки 44-тысячного экспедиционного корпуса21 под командованием генерала Бонапарта. Армию должны были сопровождать две-три сотни ученых и деятелей искусств, а также переводчики с арабского языка. Целью экспедиции, как сообщалось в письмах российских агентов из Парижа, Марселя и других французских городов, являлось завоевание Египта и строительство канала, соединяющего Средиземное море с Красным. Пока же канал будет строиться, французы намеревались укрепить Суэцкий порт и отправить оттуда морским путем помощь воевавшему с англичанами правителю южноиндийского княжества
17 АВПРИ (Архив внешней политики Российской империи), ф. 89 «Сношения России с Турцией», оп. 8, ед. хр. 874, л. 52.
18 Так в европейской дипломатической практике часто именовались полунезависимые режимы, правившие в османских провинциях Алжира, Туниса и Триполитании (Ливии).
19 АВПРИ, ф. 90 «Константинопольская миссия», оп. 1, ед. хр. 1332, л. 49.
20 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 50-50 об..
21 В.С. Томара либо намеренно сгустил краски, либо обладал неверными данными. В действительности тулонская эскадра насчитывала 26 военных кораблей, семь фрегатов и корветов должны были присоединиться к ней из других портов (Наполеон Бонапарт. О военном искусстве. Избранные произведения. М., 2003.
C. 423). На 232 транспортных судна было погружено 36 тыс. 455 солдат и офицеров экспедиционного корпуса (Brégeon J.-J. Op. cit. P. 97).
Майсур Типу Султану (1784-1799). Индостан должен был стать свободным от колониальных владений, а Египет - землей, привечающей всех евреев из Индии, Африки и Европы. Притязания османского султана предполагалось удовлетворить, удвоив или утроив размер дани, присылаемой ему из Египта22. Российский посланник предъявлял и дополнительные доказательства своих умозаключений, сообщая, что эскадра перевозила предметы, «какие в экспедициях на другую землю были бы не нужны, а в Египте могут быть полезны. например: целые транспорты, нагруженные деревянными башмаками, sabots, для употребления в тамошних песках»23.
Опираясь на поступавшую к нему информацию, Селим III утверждался в мысли, что целью Тулонской эскадры является одно из его владений, но терялся в догадках, какое24. В качестве наиболее вероятного объекта атаки вражеского флота рассматривались Морея (Пелопоннес) или Албания, о чем говорили перехваченные данные о новых контактах Директории с Али-пашой Тепеделеном и Османом Пазван-оглу25. Османские стратеги допускали и то, что французы могут высадиться в Кандии (Крите), Кипре и Египте. Впрочем, не желая сделать «напасть, вдали еще состоящую»26 неминуемой, Порта опасалась отдать приказ о необходимых военных приготовлениях к отражению французского вторжения. «Профранцузская партия» в Диване утверждала, что в силу низкой боеготовности османской армии и флота, а также отсутствия союзных договоров с Британией и Россией, Порте следует всячески уклоняться от любых действий, способных толкнуть ее на войну с Директорией27. Единственное, на что решилось султанское правительство, было повеление всем находившимся в империи французским подданным пройти регистрацию в ближайшем шариатском суде, а состоявшим на османской военной или гражданской службе французским специалистам - готовиться к отправке домой.
Что касается обороны Египта, то в стамбульском Диване проходили долгие совещания, на которых обсуждалось, что следует ответить французскому послу на его возможный запрос о ремонте крепостных укреплений Рашида (Розетты) и Думьята (Дамиетты), который, впрочем, еще даже не начинали производить. Решалось, кому
22 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 75-75 об.
23 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 93.
24 «Полный осел!» - в ярости написал Селим III на полях донесения своего посланника в Париже, радостно сообщившего после захвата французами Мальты, что теперь-то прояснилась истинная цель отправления тулонской эскадры, которая вытащила из ноги Османской империи столь долго досаждавшую ей мальтийскую занозу (Hitzel F. Op. cit. Р. 46).
25 Shaw S.J. Op. cit. P. 255.
26 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 52.
27 Shaw S.J. Op. cit. P. 263.
из правящего в Египте мамлюкского дуумвирата28 можно доверить информацию о подготовке экспедиции Бонапарта: «.. .до крайности свирепому и заносчивому» Мурад-бею, который, «есть ли ему сию тайну открыть, то всем [проживавшим в Египте]. французам головы отрубит», или Ибрахим-бею, «человеку с осмотрительностью и важному»29. В итоге мамлюкам было с опозданием отправлено витиеватое письмо. В нем говорилось о возможности перенесения Францией военных действий против Великобритании в Восточное Средиземноморье и туманно описывались последствия водворения в Египте республиканских войск, «вредного для безопасности святых мест, долженствующего истребить правление беев и перенести первенство жителей того края к людям, не исповедывающим никакого закона»30. Доставить это письмо в Египет и заручиться поддержкой мамлюкских беев, в лояльности которых в случае вторжения Порта не была до конца уверена, должна была миссия во главе с Ахмед Эриб-беем. Корабль с османским посланником еще находился в море, когда 18 июля 1798 г. в Стамбул пришли вести о том, что 1 июля вблизи Александрии высадился огромный французский десант31.
Если нападение французов на Александрию было расценено Пор-той как «наглость», то обстоятельства штурма города заслужили из уст раис-эфенди обвинения в «бесчеловечности»32. Александрийский лиманраиси (комендант порта), «под шумок перваго замешательства» бежавший на готовом к отплытию греческом судне, сообщал, что, сломив сопротивление городского гарнизона и ополчения, «французы вошли в город, убивая все что им в глаза ни попадало»33, и что, отплыв от пристани, он издалека слышал ружейные выстрелы, «почему судит, что в городе долго убивали»34. Вскоре пришло сообщение и о взятии французами Рашида (Розетты).
С этого дня донесения о событиях в Египетской провинции стали регулярно поступать в Стамбул. В потоке писем тайных агентов и должностных лиц, перехваченной вражеской корреспонденции, рассказов очевидцев и просто слухов султанское правительство, помимо сведений о ходе боевых действий и положении французской армии, особо выделяло три блока информации: политические декларации генерала Бонапарта, касавшиеся целей похода и отношений с Высокой Портой; любые новости о сопротивлении интервенции, ока-
28 С 1776 по 1786 г. и с 1791 по 1798 г. реальная власть в Египте находилась в руках двух мамлюкских беев: Ибрахим-бея и Мурад-бея.
29 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 52.
30 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 66.
31 Shaw S.J. Op. cit. P. 256.
32 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 125 об.
33 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 125 об.
34 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 125 об.
зываемом османскими военачальниками, мамлюкскими беями либо шейхами бедуинских племен; и, наконец, сообщения о настроениях среди местных жителей.
Симпатии египетских мусульман стали первым полем битвы, на котором Высокая Порта сошлась в столкновении с Французской республикой. В Стамбуле с тревогой узнавали о превентивных ударах, которые в этой пропагандистской войне наносил противник, пытавшийся «всеми силами, приобрести к нации своей от Египетской нации любовь»35. О том, что Наполеон, желая доказать египтянам, что «прислан он в Александрию для наказания беев. с согласия султана»36, надел «чалмы и бостанджийские бераты37»38 на освобожденных им на Мальте турецких военнопленных, выдавая их за «эскорт» сопровождавшего французов некоего знатного османского вельможи. О том, что «Бонапарте по занятии Александрии приметя там многое число Арапов в пропитании великую нужду терпящих, не только роздал им по препорции целой груз пшеницы. но и принял в свои услуги до 10 т. [тысяч. - Т.К. ] феллахов (арапских мужиков) производя им умеренную плату»39. О том, что французский генерал-аншеф «переодеваясь иногда в длинное платье, нередко выдает себя за истиннаго Мусульманина и посещает с наружным благоговением магометанские мечети»40. О том, что «в дополнение к коварствам своим намеревается Бонапарте жениться на дочери из первейших тамошних шейхов. Сему примеру последуют многие и из подчиненных его»41.
Вчитываясь в перехваченные прокламации, приказы и письма Наполеона и других генералов французского экспедиционного корпуса, османские сановники пытались предугадать, как воспримут жители египетской и сирийских провинций «исламофильскую» пропаганду захватчиков, рядившихся в одежды освободителей египтян и друзей султана и всех мусульман.
В ответ во всю силу заработала машина османской контрпропаганды. Каирскому паше и мамлюкским дуумвирам был выслан султанский хатт-и шерифп, ободрявший защитников Египта. «Пусть
35 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1333, л. 193.
36 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 161.
37 Бостанджи (осм. «садовники») - 4-тысячный элитный янычарский корпус, в чьи обязанности, в частности, входил уход за садами стамбульского Топкапы-сарая, а также Эдирне и Манисы. Кроме того, бостанджи охраняли дворец султана, предместья Стамбула и леса в окрестностях столицы. Формой бостанджи являлись синие шаровары, красная куртка и красная коническая шапка, иногда заканчивавшаяся двумя стегаными разрезами (Goodwin G. The Janissaries. London, 2006. P. 52-53).
38 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 161.
39 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 161 об. - 162.
40 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1333, л. 193 об.
41 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1412, л. 95.
42 Хатт-и шериф - высочайший указ, подписанный лично султаном.
они знают, - писал Селим III великому везиру в поручении по составлению данного указа, - что я не откажусь даже от горсти песка с египетской земли, и что сражаться с французами является религиозным долгом всех мусульман, и чтобы они не поддавались на плутни этих неверных»43. Послания направлялись Портой не только правителям провинции, но и их подданным. Ответом на адресованную египтянам прокламацию Бонапарта стало составленное в Стамбуле обращение «к народам в Египте и Аравии», написанное «весьма почитаемым писателем на Арапском языке Адем Ефендием»44, по-видимому, также содержащее «увещевание противиться Франции устремившейся на испровержение магометанской веры и святых мест»45.
Основанное на доктрине джихада объявление «священной войны», участие в которой являлось долгом каждого мусульманина, было испытанным пропагандистско-мобилизационным средством, к которому уже не раз прибегали турецкие падишахи. Когда австрийский посол барон Герберт фон Раткиль «в виде благоприят-ственного совета и яко единое спасения средство» отрекомендовал Порте объявить Франции религиозную войну, то, по ироничному замечанию его российского коллеги, «сие точно так здесь принято, как бы советовал он Туркам носить чалмы»46. Вместе с тем данный джихад имел особенности: впервые за свою историю османы вели войну с европейским государством, публично порвавшим с христианской религией.
С учетом данного обстоятельства, раздувая пламя джихада, османская пропаганда начала создавать в общественном сознании образ республиканской Франции как безбожной силы хаоса, стремившейся ниспровергнуть «всеобщие права, Престолы, веру и все что есть святое на земле»47. Захватив в водоворот разрушения половину христианской Европы, эта сила добралась теперь и до мира ислама, не случайно начав с Египта: «ключа от Двух священных городов [Мекки и Медины] и путеводного светильника к Двум городам кыблы48 [Мекке и Иерусалиму]»49. «Вы, я думаю, знаете, - как непреложный факт сообщал российскому посланнику глава османского внешнеполитического ведомства, - что [сии враги] не только Мекку и Медину хотят разорить; но еще и в Ерусалим жидов возстановить хотят»50.
43 АВПРИ, ф. 89, оп. 8, ед. хр. 874, л. 27 об.
44 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 148.
45 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 148.
46 АВПРИ, ф. 89, оп. 8, ед. хр. 874, л. 4.
47 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 117 об.
48 Кыбла - направление, к которому мусульманин обращается лицом во время молитвы. В 624 г. это направление было изменено с Иерусалима (первой кыблы) на Мекку, где находится Кааба.
49 Ад-Дарандали, 'ИззетХасан-эфенди. Зийа-наме. Каир, 1999. С. 178.
50 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 117 об.
Именно «безбожие» французских гяуров было поставлено в центр османской пропагандистской риторики, во весь голос зазвучавшей в пределах исламского мира. «Французская нация подняла мятеж и отвергла любую веру как в единого и всеведущего Бога, так и в пророков и апостолов. - Писал османский падишах марокканскому султану Мулай Слиману (1792-1822). - В основе их национального характера лежит неповиновение, вероломство и жестокость. Это низкая нация, повсеместно сеющая анархию. На всех истинно верующих, где бы то ни было - на Востоке или на Западе, в Персии или в Аравии, лежит святая обязанность использовать все силы и властные полномочия и ценой жизни и имущества изгнать и искоренить эту нацию»51. Аналогичные послания были разосланы и правителям некоторых других мусульманских государств.
Султанский призыв «наказать строптивую нацию, развязавшую войну на истощение и сотворившую предательство и несправедливость по отношению к мусульманам»52 не пропал втуне. Мусульманские подданные империи устали от долгой череды поражений от европейских держав, в настроениях же большей части духовной и светской элиты, культивировавшей традиции раннеосманской государственности, царила ностальгия по триумфальной эпохе экспансии XIV-XVI вв.
Очевидно, что в число подобных ревнителей славного прошлого входил и с готовностью вставший в ряды знаменосцев джихада Иззет Хасан-эфенди ад-Дарандали, автор хроники «Зия-наме», рядовой представитель 'алимского53 корпуса, обязанный своим возвышением не знатности и богатству предков, а собственному усердию и прилежанию в изучении богословских наук. Политическая ангажированность и пристрастность в суждениях ад-Дарандали проявлялись как в апологетическом восславлении «воинов ислама», которые виделись ему духовными наследниками героев великих османских завоеваний, так и в фанатичной ненависти к французам, воспринимаемым им как «бесовская» армия Шайтана54.
Вторжение французов в земли ислама приобрело в рукописи ад-Дарандали эсхатологические черты нашествия полчищ гогов и
51 Мубарак, Заки. «Маулай Слиман ва-с-саура ал-фарансийа ва Набульюн Буна-барт [1792-1815] (Маулай Слиман, французская революция и Наполеон Бонапарт)», Джами'ат Маулай 'Али аш-шариф ал-харифийа. А'амал ад-даура ар-раби'а. Ар-Рисани, 1992. С. 94-95.
52 Kabrda, Joseph. Quelques firmans concernants les relations franco-turques lors de l'expédition de Bonaparte en Egypte (1798-1799) par Joseph Kabrda. Paris, 1947. P. 80-81.
53 'Алим (мн. ч. - 'улама') - хранитель исламской религиозной традиции, теолог, блюститель канонического права.
54 Ад-Дарандали. Указ. соч. С. 219.
магогов55. Как и полагается армии «врагов веры», оккупанты не исповедуют ни одну из богооткровенных религий, и летописец тратит немало строк, демонстрируя, что их воззрения нельзя назвать ни христианскими, ни исламскими. «Это нация, - подытоживает 'Из-зат Хасан-эфенди экскурс в политическую и религиозную историю французской революции, - искупавшаяся в потоках грязи и нечистот, обрядившаяся в одежды неверия и безбожия и сделавшая писания Аллаха Всемогущего предметом своего глумления»56. Живописуя ужасы бытия отринувшего Бога народа, османский летописец с издевкой говорит о том, что одни французы вернулись к языческой вере далеких предков, другие склонились к иудаизму, большинство уверовали «в извечность мира и в переселение душ», а некоторые - «живут как страусы, не в силах отличить неба от земли»57.
Ад-Дарандали был далеко не одинок в своих воззрениях. Умудренные познаниями египетские богословы и правоведы также поверили словам не французского генерал-аншефа, а османского Повелителя правоверных. Разбирая первую прокламацию Бонапарта к жителям Египта, видный каирский 'алим 'Абд ар-Рахман ал-Джабарти потратил целых шесть страниц первоначального текста своей хроники на разоблачение «лжи этих неверных»58. «.Эти люди [французы. - Т.К.], - писал ал-Джабарти, - являются противниками как христиан, так и мусульман, и не исповедуют ни одну из религий. Они - материалисты, отвергающие все Божественные атрибуты, загробную жизнь и Воскресение из мертвых, посланническую миссию Пророков. Они верят, что мир не был сотворен и что на небесные тела и явления Вселенной влияет движение звезд, что народы зарождаются и государства приходят в упадок согласно стечению обстоятельств и фаз луны. Некоторые [из них] верят в переселение душ или в иные выдумки»59. Любопытно, что данный пассаж соответствует тому абзацу манифеста, где генерал-аншеф объявлял своих соотечественников «правоверными мусульманами. и многовековыми друзьями Великого Властителя»60. Обличая дема-
55 Гог и магог - по эсхатологии Апокалипсиса (Апок. ХХ, 7), воинственные племена, противники «народа Божьего», которые придут «в последние времена» и развяжут вселенскую, губительную войну. Их исламским соответствием являются Йа'джудж и Ма'джудж (Коран, 21:96).
56 Ад-Дарандали. Указ. соч. С. 134.
57 Там же. С. 143.
58 Помимо собственно критического анализа манифеста ал-Джабарти уделял немало места формальному разбору грамматических и стилистических ошибок текста прокламации, уподобляемых им «звериному помету на дороге или большому камню в узком проходе» (Ал-Джабарти, 'Абд ар-Рахман. Тарих муддат ал-фарансис би Мыср [История пребывания французов в Египте]. Лейден, 1975. С. 13).
59 Ал-Джабарти. Указ. соч. С. 16.
60 Подробнее об этой прокламации Наполеона, ее составителях и о ее значении см.: Laurens H. L'Expédition d'Égypte, 1798-1801. Paris, 1989. P. 75-77.
гогию захватчиков, ал-Джабарти тем не менее обошел молчанием содержавшиеся в прокламации реверансы Бонапарта в адрес стамбульских властей. Вероятно, как предположил видный французский османист Андрэ Рэмон, причиной тому были сомнения арабского 'алима в политической подоплеке событий и конечных намерениях французского командования61.
С каждым днем Порта получала все новые подтверждения о том, что именно она одерживает победу в пропагандистской войне. Уже в августе 1798 г. раис-эфенди с нескрываемым удовольствием сообщил российскому посланнику, что, по доходившим из Египта известиям, «Арабы всех отстающих на походе [французских солдат] хватают, не взирая на французския прокламации, где они по введенным у них правилам объявили войну Мамелукам [мамлюкам. - Т.К.], а мир Арабам»62. Стамбульское правительство было окрылено известиями о необыкновенном «единогласии и великой ревности, к обороне»63, царившим в Египте. По доходившим из Каира бравурным донесениям складывался образ подлинно народной войны, сплотившей мусульман. Если верить реляциям египетского наместника Абу Бакр-паши, то конфликтовавшие мамлюкские фракции объединились под единым командованием; бедуинские племена, горожане, феллахи, «предав забвению их распри и междоусобия, приняли согласно оружие»64; перед войсками, выступившими навстречу врагу, «как в первые магометанства времена»65, шли почтенные исламские богословы, и армия защитников правоверия день ото дня становилась все многочисленнее.
Не могло быть и речи о снисхождении к армии безбожников. С чувством огромного удовлетворения встречали в османской столице и известия об отрубании голов французам Али-пашой Тепеде-леном в бывших венецианских городах Парга и Превеза и о добивании раненых республиканцев «вошедшими во вкус сладострастья» египетскими арабами, которых российский посланник журил за то с ласковой укоризной66. Попавших в плен французских солдат под брань толпы вели по улицам Стамбула, заставляя их нести за волосы набитые соломой головы своих товарищей, умерших в пути от истощения и ран67.
И все же Порта не торопилась переходить Рубикон и формально объявлять Франции войну, что подразумевало присоединение
61 Raymond A. Égyptiens et français au Caire, 1798-1801. Le Caire, 1998. P. 88.
62 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 185.
63 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 147 об.
64 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 147 об.
65 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 147 об.
66 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1364, л. 23 об.
67 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1411, л. 10 об.
к коалиции, в которой уже состояли Англия, Россия, Австрия и Неаполитанское королевство. Вступление османского государства в военный союз с христианскими державами не имело прецедентов68 и требовало особой санкции 'алимского корпуса. В конце июля в Стамбуле прошло собрание ведущих исламских богословов и правоведов. Очевидно, шейх-уль-ислам «по старости лет и слабо-
69
сти здоровья»69 не смог или не захотел переломить настрой своих оппонентов, поддерживавших идею вступления в войну. Некоторые 'алимы высказывали сомнения, что, поскольку «причины войны не есть и не могут быть одинакия для трех держав»70, христианские союзники способны заключить сепаратный мир с Директорией, оставив Порту наедине с опасным врагом. Впрочем, большинство богословов предпочло отмести эти опасения, положившись на схоластический аргумент, а именно на то, «что не должно отвергать представляемой промыслом видимой пользы настоящей для отдаленной и неизвестной опасности будущей»71. Не столь же умудренный в схоластике Иззет Хасан-эфенди на страницах своей хроники обосновывал этот вынужденный союз намного проще, приведя пословицу: «враг моего врага - мой друг»72. Подобный прагматический подход в щекотливом вопросе военной коалиции с христианскими державами был обусловлен не только осознанием верхушкой османского «духовенства» размеров грозящей империи опасности, но и желанием большинства 'алимского корпуса смести ненавистное реформаторское правительство Мехмед Иззет-паши. По итогам собрания 3 августа была издана фетва73, санкционирующая войну с Францией74.
Однако, несмотря на наличие религиозной санкции, османские власти тянули с объявлением войны агрессору. Пока французские солдаты поднимали революционный триколор над египетскими городами, в Стамбуле продолжались переговоры с французским посланником Пьером Рюфеном «о мирной негоциации»75. Рюфен
68 Finkel C. Osman's Dream. The Story of the Ottoman Empire 1300-1923. N.Y., 2005. Р. 397.
69 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 244.
70 АВПРИ, ф. 89, оп. 8, ед. хр. 874, л. 11 об.
71 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 141 об. - 142.
72 Ад-Дарандали. Указ. соч. С. 131. Аналогичную мысль, хотя и в куда более крепких выражениях сформулировал российский канцлер князь А.А. Безбородко (1796-1799) в письме к послу в Лондоне С.Р. Воронцову (1785-1806). «Надобно же вырасти таким уродам, как французы, - восклицал светлейший князь, - чтобы произвести вещь, какой я. на своем веку видеть не чаял: союз наш с Портой» (Сборник Русского исторического общества. Т. XXIII. СПб., 1881. C. 406).
73 Фетва - официальное суждение по религиозно-правовому вопросу, выносимое имеющим на то право авторитетным мусульманским богословом (муфтием).
74 Shaw S.J. Op. cit. P. 263.
75 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 145.
уверял чиновников Порты, что после уничтожения французами мамлюкского режима Париж и Стамбул смогут извлечь выгоды из «новаго благоприятнаго для обеих сторон положения», и «помраченная Оттоманская луна, яко солнце паки возсияет»76. Максимум, на что в ответ решался глава османского внешнеполитического ведомства, - это «в тоне дружелюбной жалобы» упрекнуть республиканского дипломата в том, что Порта не была поставлена в известность о планах оккупации одной из ее провинций77. И причиной подобной, как выразился российский император Павел I (1796-1801), «недеятельности»78 было не только наличие в османском руководстве «профранцузского лобби».
К концу XVIII столетия утратившая рычаги действенного влияния на большинство своих провинций, экономически и политически ослабленная Порта пыталась поддерживать на международной арене репутацию великой державы, хотя и отказавшейся от экспансионистских планов, но способной успешно отразить нападение любого захватчика. Вхождение в военный альянс с Великобританией, Австрией и Россией обнажало перед представителями союзников все внутреннее неустройство империи османов, ее военно-технологическую отсталость и ограниченность мобилизационного потенциала. Богохранимое османское государство рисковало лишиться завесы таинственности, за которой европейцам грезился призрак былого могущества. Уже после начала войны один из кади-аскеров79 с горечью констатировал, «что ныне в самом деле союзы на некоторое время империю подкрепляют, но что иностранные Дворы знали магометанскую Державу только по войне с нею, то есть наружно: а ныне по союзам узнают ее внутренно; что кажется ему всего опаснее»80.
Перспектива схватки с республиканской армией, доказавшей свое военное превосходство на европейских полях сражений, несомненно, смущала османское руководство. Завоевание Швейцарии, Голландии, Рейнской области, значительной части Италии, подчинение своей воле Испании, начавшееся вторжение в Египет, - все это порождало у османов совершенно определенные реминисценции со временами, когда над всей Европой и Средиземноморьем властвовала одна держава. «Вздумали [французы] быть Римлянами, и что те в двести лет зделали, то они хотят зделать в два года», - неизвестно, чего было больше в этих словах главы османского внешнеполитического
76 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1364, л. 2 об.
77 АВПРИ, ф. 89, оп. 8, ед. хр. 874, л. 12 об. - 13.
78 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1409, л. 60.
79 Кади-аскер (осм. «военный судья») - глава шариатской организации одной из частей Османской державы - Анатолии, Румелии (европейских владений империи) и Египта.
80 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1415, л. 65 об. - 66.
ведомства: ужаса перед масштабностью замыслов республиканских генералов или неверия в возможность их реализации81.
Селим III громогласно заявлял, что «он охотно пущается на 30-летнюю войну»82 с Францией, однако из зафиксированных российским посланником приватных разговоров с высшими османскими чиновниками можно сделать вывод о том, что империя больше полагалась не на силу регулярных войск и находившегося в весьма плохом состоянии флота, а на сопротивление захватчикам со стороны мамлюков и коренных египтян. «Сумнения быть не может. - уверял Томару раис-эфенди, - что несмотря на их типографию и мечтания их ученых и газетчиков не найдут они [французы] в Египте себе сообщников»83. Выбрав в качестве цели своей атаки Египет, французы, по мнению Порты, совершили фатальную ошибку: «.никогда бы они нападением на другие места всех магометан на себя не подвиг-нули; а ныне не повеления или принуждения, но одного известия довольно, чтобы устремить на них со всех мест магометан. Вы увидите, - пророчески продолжал раис-эфенди, - что Бонапарте, победивший великия силы Европейских держав, будет побит Арапами и останется позорищем Света»84. На встречах с иностранными дипломатами османские должностные лица выражали уверенность в том, что «французы в Египте погибнуть должны от войны, которой частными и неверными с Арабами замирениями пресечь невозможно, от худаго климату и голоду»85.
14 августа 1798 г. весть об уничтожении французского флота британским адмиралом Горацио Нельсоном (1758-1805) в бухте АбуКира близ Александрии достигла Стамбула. Французский экспедиционный корпус из мобильного соединения, способного в кратчайшие сроки быть переброшенным в любую область Средиземноморья, превратился, как с удовольствием говорили в Стамбуле, в кучку «бродяг», запертых в долине Нила86. Как отмечал Стэнфорд Шоу, Селим III окончательно убедился, что вступить в войну с Францией стало вполне безопасно87. Однако профранцузской партии в султанском совете, при энергичной поддержке испанского, шведского и голландского послов, еще удавалось в течение некоторого времени не допускать издания высочайшего указа, формально объявлявшего войну Директории.
В конце августа российский посланник уведомил главу османского внешнеполитического ведомства, что военная эскадра под
81 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 50 об. - 51.
82 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 85 об.
83 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 52.
84 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 119.
85 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 175.
86 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1416, л. 27 об.
87 Shaw S.J. Op. cit. P. 263.
17
2 ВМУ, востоковедение, № 2
командованием вице-адмирала Ф.Ф. Ушакова (1744-1817) вышла из Севастополя и через несколько дней подойдет к Стамбулу. Наступало время решительных действий, когда Порта должна была либо вступить в антифранцузскую коалицию с Англией и Россией, либо стать их врагом, попытавшись помешать российским судам пройти проливы.
Очевидно, последней каплей, подтолкнувшей Селима к отставке Иззет Мехмед-паши и окончательной смене внешнеполитического курса, стало происшествие, случившееся с ним в ночь с 29 на 30 августа 1798 г. По традиции султан, если он находился в Стамбуле, всегда лично присутствовал на борьбе с сильными пожарами, вспыхивавшими в столице. По свидетельству российского посланника, противники великого везира воспользовались разгоревшимся этой ночью пожаром и «подущили» толпу женщин, окруживших правителя и осыпавших его упреками за «нерадение и доверенность к Визирю, который продает неверным Египет как тесть его Халиль Паша88 продал Крым»89. Султан, не избалованный общением с народом, не был психологически готов к потоку хулы, изливавшемуся на него крикливыми горожанками. Три раза падишах менял место своей дислокации в зоне пожара, но неугомонные женщины перемещались вслед за ним90. В эту же ночь Селим провел совещание с валиде-султан, кизляр-агой91 и Йусуф-агой, и наутро был издан указ об отставке великого везира и шейх-уль-ислама. Стэнфорд Шоу отмечал, что вновь, как и в 1791 г., требования военного времени заставили султана предать своих либеральных друзей и поддержать
92
консерваторов92.
В опубликованном два дня спустя хатт-и шерифе Селим возлагал на великого везира всю ответственность за сдачу Египта. Сам же султан якобы узнал об этом горестном событии только месяц спустя, и «с тех пор, - писал османский владыка, - ревностно проливал слезы скорби, не зная ни сна, ни отдыха»93. Однако хатт-и шериф был не декларацией бессилия султанского правительства, а решительным
88 Намек был достаточно прозрачен. Тесть Иззет Мехмед-паши великий везир Халиль Хамид-паша (1782-1785) остался в памяти соотечественников не только тем, что при нем османское правительство вынужденно признало аннексию Россией Крымского ханства (1783), но и неудачной попыткой осуществить дворцовый переворот и посадить на престол молодого Селима III. Заговор был раскрыт, а Хамид-паша и другие заговорщики, грезившие о реформировании османской военно-политической системы, казнены.
89 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 244 об.
90 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 244 об.
91 Кизляр-ага (осм. кызляр-агаси) - глава черных евнухов, в обязанности которого входил непосредственный надзор за женщинами султанского гарема. Одновременно кизляр-ага осуществлял контроль над деятельностью мусульманских благотворительных учреждений столицы.
92 Shaw S.J. Op. cit. P. 263.
93 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 247.
объявлением войны, впервые для подобного документа, по оценке британского историка Кэролайн Финкель, сочетавшего принципы исламского права в его османском толковании с нормами, принятыми в отношениях между европейскими государствами94. Готовя общественное мнение к небывалому для империи состоянию военной коалиции с христианскими державами, падишах одновременно делал акцент на том, что «долгом всех правоверных является вести джихад с французскими неверующими, а моей прямой и высочайшей обязанностью, - продолжал Селим III, - освободить святые места из нечистых рук этих вероломных предателей и отомстить за весь тот вред и поругания, что они нанесли мусульманам»95.
В то же время в манифесте, переданном накануне российскому посланнику, акценты были явно смещены с религиозной тематики на чисто правовую в ее европейском понимании. Хотя султан и упоминал о том, что «Египет является вратами в два священных города (Мекку и Медину)» и что освободить его «является священным долгом всех мусульман», большую часть документа занимало пространное описание «подлых плутней» французской Директории, «забывшей правила, соблюдаемые и уважаемые всеми Дворами»96. «Ясно видно, - говорилось в манифесте, - что ее [Директории. - Т.К.] план заключается в том, чтобы опрокинуть миропорядок, разрушить обычаи наций и народов, произвести переворот в форме правления всех хорошо организованных Держав, прибегая по необходимости то к коварным методам козней и ухищрений, то открыто к вооруженной силе, с тем, чтобы, подобно тому, как это было сделано в Италии, создать здесь [в османских владениях. - Т.К.] несколько маленьких Республик, главой которых являлась бы Франция, и управлять и руководить повсюду общественными делами, как ей заблагорассудится»97.
Согласно османской традиции, посланник Рюфэн и сотрудники французской дипломатической миссии, как подданные враждебной державы, были заключены в Семибашенный замок (Едикюле), а указ об аресте французских граждан и конфискации их имущества был разослан по всей империи98. Данное повеление было с удовольствием принято к исполнению османскими чиновниками, не упускавшими возможности поживиться за счет конфиската. В.С. Томара отмечал, что власти «прилежно» отыскивали французов, пытавшихся укрыть-
99
ся в «партикулярных домах» их османских и европейских друзей99. Владельцев этих домов было приказано отправлять на галеры100.
94 Finkel C. Op. cit. Р. 396.
95 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 247 об.
96 АВПРИ, ф. 89, оп. 8, ед. хр. 875, л. 39-42 об.
97 АВПРИ, ф. 89, оп. 8, ед. хр. 875, л. 42-42 об.
98 Текст ферманов см.: АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1332, л. 157-158.
99 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1333, л. 6 об.
100 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1333, л. 45 об.
5 сентября российская эскадра бросила якорь в 15 милях севернее Стамбула, в местечке Буюкдере. Командующий эскадрой Ф.Ф. Ушаков и его офицеры были буквально засыпаны подарками османских чиновников. Сам султан инкогнито, «в боснякском одеянии»101, осмотрел российские суда. Впервые в истории мусульманского Стамбула в его порту бросила якорь европейская военная эскадра, однако этот факт вызвал всплеск не религиозного фанатизма, а, скорее, праздного любопытства горожан. Архивные документы запечатлели идиллические сценки, живописующие российских матросов, распевающих песни «к общему удовольствию» собиравшейся на эти концерты османской публики102.
В эти же дни В.С. Томара и Атыф-эфенди приступили к подготовке «Сепаратных и секретных артикулов» Союзного трактата между Российской и Османской империями103. Первый артикул прямо обозначал, что данный союз направлен против «нынешнего французского правления», которое «явным образом упорствует в умыслах своих на исстребление закона Божия, престолов Государских, и всякаго порядка доныне лучшим почитаемаго, и когда, предуспев завоеваниями и заразою развратных правил своих поработить многия области, устремилось оное вооруженную рукою и в земли Блистательной Порты Оттоманской»104. Приостанавливая процесс реформ и разворачиваясь в сторону своих исконных врагов, Высокая Порта вступала в ряды Второй антифранцузской коалиции.
Список литературы
Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), ф. 89 «Сношения России с Турцией».
Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), ф. 90 «Константинопольская миссия». Наполеон Бонапарт. О военном искусстве. Избранные произведения. М., 2003.
Сборник Русского исторического общества. Т. XXIII. СПб, 1881. Юзефович Т. Договоры России с Востоком. Политические и торговые. СПб., 1869.
Aksan V.H. Ottoman Wars, 1700-1870: An Empire Besieged. Harlow, 2007.
101 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1333, л. 1.
102 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1333, л. 1 об.
103 Текст союзного трактата и прилагавшихся к нему секретных артикулов см.: АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1333, л. 303-315 об. В дальнейшем российские дипломаты и историографы крайне не любили вспоминать как о русско-турецком союзе 1798-1801 гг., так и о скрепившем его договоре 23 декабря 1798 г. Показательно, что данный трактат стал единственным, текст которого не был включен историком российской дипломатии Т. Юзефовичем в сборник, посвященный 50-летию Азиатского департамента Министерства иностранных дел (Юзефович Т. Договоры России с Востоком. Политические и торговые. СПб., 1869).
104 АВПРИ, ф. 90, оп. 1, ед. хр. 1333, л. 70.
Brégeon J.-J. L'Égypte française au jour le jour. Paris, 1991.
Finkel C. Osman's Dream. The Story of the Ottoman Empire 1300-1923. N.Y., 2005.
Goodwin G. The Janissaries. London, 2006.
Hitzel F. "Les relations franco-turques à la veille de l'expédition", La campagne d'Égypte, 1798-1801. Mythes et réalités. Paris, 1998.
Kabrda, Joseph. Quelques firmans concernants les relations franco-turques lors de l'expédition de Bonaparte en Egypte (1798-1799) par Joseph Kabrda. Paris, 1947.
Laurens H. L'Expédition d'Égypte, 1798-1801. Paris, 1989.
Raymond A. Égyptiens et français au Caire, 1798-1801. Le Caire, 1998.
Shaw S.J. Between Old and New. The Ottoman Empire under Sultan Selim III, 1789-1807. Cambridge, Massachusetts. 1971.
Ад-Дарандали, Иззет Хасан-эфенди. Зийа-наме. Каир, 1999.
Ал-Джабарти, 'Абд ар-Рахман. Тарих муддат ал-фарансис би Мыср (История пребывания французов в Египте). Лейден, 1975.
Мубарак, Заки. «Маулай Слиман ва-с-саура ал-фарансийа ва Набульюн Бу-набарт [1792-1815] (Маулай Слиман, французская революция и Наполеон Бонапарт)», Джами'ат Маулай 'Али аш-шариф ал-харифийа. А'амал ад-даура ар-раби'а. Ар-Рисани, 1992.
Сведения об авторе: Кобищанов Тарас Юрьевич, канд. ист. наук, доц. кафедры
истории стран Ближнего и Среднего Востока ИСАА МГУ имени М.В. Ломоносова.
E-mail: kobischanov@mail.ru
