Научная статья на тему 'Двойственный характер русского символизма'

Двойственный характер русского символизма Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

CC BY
266
69
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
СИМВОЛ / SYMBOL / ОБРЯД / RITUAL / СИМВОЛИЗМ / SYMBOLISM / КУЛЬТУРА / CULTURE

Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы — Карпицкий Н.Н.

В статье анализируется символизм в русской культурной традиции. Символ возводит к трансцендентному. Если трансцендентное не понятно, то символ несет опасность и искушения. Поэтому возникают вторичные символы, придающие устойчивость духовному опыту и защищают от искушений. Обряд – система вторичных символов. Этим объясняется большое значение обрядов в русской культуре.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

THE DUAL NATURE OF RUSSIAN SYMBOLISM

The article analyzes the symbolism in the Russian cultural tradition. Symbol sends to the transcendent. If the transcendent is not clear, a symbol brings the danger and temptations. Therefore, there are the secondary symbol that give stability to the spiritual experience and the protect against temptations. The ritual is the system of secondary symbol. This explains the great importance of the ritual in Russian culture.

Текст научной работы на тему «Двойственный характер русского символизма»

философские науки

УДК 130.2

Н.Н. Карпицкий

д-р филос. наук, профессор, кафедра философии, ФГБОУ ВПО «Югорский государственный университет»

двойственный характер русского символизма

Аннотация. В статье анализируется символизм в русской культурной традиции. Символ возводит к

трансцендентному. Если трансцендентное не понятно, то символ несет опасность и искушения. Поэтому возникают вторичные символы, придающие устойчивость духовному опыту и защищают от искушений. Обряд - система вторичных символов. Этим объясняется большое значение обрядов в русской культуре.

Ключевые слова: символ, обряд, символизм, культура.

N.N. Karpitsky, Yugra State University

THE DUAL NATURE OF RUSSIAN SYMBOLISM

Abstract. The article analyzes the symbolism in the Russian cultural tradition. Symbol sends to the transcendent. If the transcendent is not clear, a symbol brings the danger and temptations. Therefore, there are the secondary symbol that give stability to the spiritual experience and the protect against temptations. The ritual is the system of secondary symbol. This explains the great importance of the ritual in Russian culture.

Keywords: symbol, ritual, symbolism, culture.

Всякий символ возводит к сверхэмпирической действительности. В византийской эстетике символ всем своим содержанием указывал на высшее и возводил к нему духовного созерцателя. В этом смысле символ был «прозрачен». Естественное для византийца онтологическое чувство присутствия сверхэмпирического в символе предельно обостряется в русском символизме. Символ являет не просто присутствие, но и силу присутствующего, при этом сам характер присутствующего в символе по какой-то причине утрачивает очевидность. Символ становится более реальным, но менее прозрачным для духовного созерцателя, который легко может ошибиться в том, что являет этот символ. Поэтому не столь актуальный для византийца вопрос об искушении символами, несущими соблазн, становиться предельно острым для носителя русской культуры.

Можно предположить, что это связано с тем, что принявшие христианство древние славяне не имели эллинской культуры умозрительного постижения высшего мира, и поэтому взращенный на эллинской почве символизм они могли осмыслить только через особое усилие воли. Воспринятая в символических формах духовная культура требовала дополнительного волевого напряжения, которое не предполагалось в иных культурных и религиозных традициях.

Для византийца символ отрывался как очевидность умозрения, русский воспринимал символ в акте общения с ним. Если в византийском понимании символ определен и самоочевиден - это образ мира высшего, данного в умосозерцании, то для русского сознания символ противоречив и двойственен. В зависимости от того, как человек самоопределяется по отношению нему, символ может быть положительным, но может неожиданно явить и свою противоположность: вместо того, чтобы возводить человека к высшему миру, символ может низвергнуть его в низший мир. Символ может совмещать в себе противоположное, взаимоисключающее содержание (божественное или инфернальное) в зависимости от отношения к нему человека, и всегда сохраняется риск обмануться в символе. Явление ангела вполне может оказаться дьявольским искушением. С подобными искушениями встречался и византиец, но, в отличие от него, русский подвижник чувствует, что ничем не застрахован от опасности обмануться, поскольку для него символ - это не простого явление сверхэмпирического, но и обозначение границы,

между божественным и инфернальным. Эта граница проходит через сердца людей, и тот, кто на границе, постоянно подвергается опасности впасть в искушение и погибнуть.

В контексте византийской культурной традиции символ направленно возводит высшему, поэтому недостаточная выраженность высшего в символе не только не является опасным, но, напротив, открывает новые возможности духовного созерцания. В частности, апофатический метод Дионисия Ареопагита предполагает отказ от конкретной символической формы выражения. Описанные этим богословом «несходные подобия» символизируют божественное начало через что-то низменное, чуждое святому (животные, растения, камни и даже черви - Г.М Тарнапольская называет такие «несходные подобия» апофатическими символами [1, с. 69]). Поэтому византийца не смутило бы, если бы внешняя форма символа оказалась неточной или изображенной с погрешностями. Однако в контексте русского культурного сознания символ не имеет определенной направленности и воспринимается как граница между двумя мирами. Поэтому любое нарушение его внешней формы, любая неточность, могут изменить характер этого символа на противоположный. Не так сложенные пальцы в крестном знамении, не так написанное имя Христа, не так изображенный крест - все это может обратить природу символов таким образом, что они будут возводить вовсе не к Христу, а к Антихристу.

Онтологическое присутствие верхэмпирической силы в символе делает его неустойчивым, склонным к непредсказуемым трансформациям. Подобного рода трансформации Г.М. Тарнапольская находит и в японском символизме [2], и в музыкальных символах [3], однако в русском символизма трансформация имеет иную основу, а именно - непонятную человеку действующую в символе трансцендентную силу. Поэтому необходимо придать ему какую-то определенную форму, удерживающую от возможных трансформаций, вызванных той силой. Иначе говоря, символическая действительность должна формализоваться в каком-то определенном обряде, который становится критерием истины выражаемого в символах. Эта необходимость определила обрядоверие как доминирующую тенденцию в русском религиозном сознании.

В силу вышесказанного символ становится двойным. На первичный нестабильный символ (который возводит к сверхэмпирическому, но вместе с тем и являет опасную силу сверхэмпирического, нарушающую равновесие и стабильность) накладывается устойчивая форма, которая сама становится символом второго порядка - вторичным или производным символом. Например, иконописный лик и золотой оклад, выполняющий не только декоративную функцию, но очерчивающий и фиксирующий неустойчивое выражение бесконечной глубины иконописного образа. Такими вторичными символами становятся двое- или троеперстие в крестном знамении или церковно-славянский язык, который прихожане давно уже перестали понимать. Именно эти вторичные символы обеспечивают духовную безопасность адепта, дают ему гарантию того, что он не обманется в своем духовном опыте, внушают ему уверенность в праведности собственной жизни в миру с ее повседневными заботами. Вторичные символы определили декоративную ориентацию русского эстетического сознания.

Обряд - это система вторичных символов, а подмена символа означает подмену стоящей за ним сущности, то есть измену Богу. Поэтому для русского правильная вера означает правильное совершение обряда. Для византийца правильная вера означала правильное исповедание догматов. Об обрядности спорить не было смысла, так как система образов обрядности в самоочевидности раскрывает Высшее. Византиец не мог понять смысла русских споров вокруг обрядности, по его мнению, предметом спора могут быть лишь догматы - умозрительные смыслы Высшего, а не обрядовые образы, в которых это Высшее самоочевидно.

Русский пытался разрешить свои внутренние противоречия души, обращаясь к символам, однако они не разрешали, но лишь воспроизводили эти противоречия. Сталкиваясь с невозможностью разрешить их в символическом мироощущении, русский вставал либо на позицию идеализирования действительности, не обращая внимания на несовершенство реальной

жизни, при этом подменяя ее системой вторичных символов (что обусловило утопическое сознание), либо на отрицательную позицию, связанную с разочарованием в символическом содержании (что обусловило нигилистическое сознание). В русском менталитете одновременно могут совмещаться и то, и другое.

Список литературы:

1. Тарнапольская Г.М. Апофатический символизм Дионисия Ареопагита // Актуальные проблемы гуманитарных и социальных исследований в XXI веке. Новосибирск: Новосиб. гос. унт, 2005. С. 68-71.

2. Тарнапольская Г.М. Специфика образотворчества в японском искусстве // Вестник Томского государственного университета. 2009. № 322. С. 59-66.

3. Тарнапольская Г.М. Музыкальное бытие и «меональные» символы // Парадигма: фи-лософско-культурологический альманах. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2010. Вып.15. С. 43-51.

List of references:

1. Tarnapolskaya G.M. The apophatic symbolism of Dionysius Areopagite // Actual problems of Humanities and social studies in the XXI century. Novosibirsk: Novosib. state Univ., 2005. P. 68-71.

2. Tarnapolskaya G.M. Specificity of imagecreation in japanese art // Bulletin of the Tomsk State University. 2009. № 322. P. 59-66.

3. Tarnapolskaya G.M. Musical genesis and «meonalical» symbol // Paradigm: philosophical and culturological almanac. SPb.: S.-stead. Univ., 2010. Vol. 15. P. 43-51.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.