CC BY
77
Д. А. Кунильский
Петрозаводск
ДУХОВНОЕ ЗНАЧЕНИЕ ДОСТОЕВСКОГО В ОЦЕНКЕ И. С. АКСАКОВА И АРХИЕПИСКОПА НИКАНОРА1
d. a. kunilsky
petrozavodsk
SPIRITUAL SIGNIFICANCE OF DOSTOEVSKY AS EVALUATED BY I. S. AKSAKOV
AND ARCHBISHOP NIKANOR
В статье представлены два мнения, определяющие христианскую направленность Достоевского и роль этого писателя в жизни русского общества. Первое принадлежит известному славянофилу И. С. Аксакову, второе — архиепископу Херсонскому и Одесскому Никанору. Подчеркивается общность оценок, которые давались творчеству Достоевского славянофильским и церковным мыслителями. Кратко прослежена история взаимоотношений Достоевского и славянофилов. На основании проповедей архиепископа Никанора делается вывод о духовной близости Достоевского и славянофильства. Ключевые слова: славянофилы, творчество Достоевского, отрицательное направление, писатель-христианин, архиепископ Никанор, воцерковленность.
Two opinions, that defne the Christian orientation of Dostoevsky and the role of the author in the life of Russian society, are presented in this article. Te frst one belongs to the famous Slavophile I. S. Aksakov, the second one to the Archbishop of Kherson and Odessa Nikanor. Te solidarity of opinions of the Slavophile and the church philosophers about the works by Dostoevsky is emphasized. On the basis of the preaching of Archbishop Nikanor a conclusion about the spiritual afnity of Dostoevsky and Slavophiles is made. Key words: Slavophiles, works by Dostoevsky, negative direction, Author-Christian, Archbishop Nikanor, churching.
© Кунильский Д. А., 2012
1 Работа выполнена при финансовой поддержке Программы стратегического развития ПетрГУ на 2012—2016 гг. в рамках реализации комплекса мероприятий по развитию научно-исследовательской деятельности.
мидесятые годы XIX в. отмечены новой стадией в развитии лите
атурного славянофильства и, в первую очередь, его крупнейшего представителя И. С. Аксакова. Всегда критично смотревшие на русскую литературу, «теперь же славянофилы как бы торжественно усвояли себе Пушкина»2 и других ранее недооцененных отечественных писателей. Важно, что в числе таких новоприобретенных идейных союзников ока зался и Достоевский, потенциально близкий славянофилам, но с ко торым, однако, у них складывались совсем не простые отношения. Понять, что именно в творчестве писателя привлекало Ивана Аксакова и как славянофильская позиция соотносилась с мнением Церкви в лице одного из ее иерархов, — цель настоящей работы. Нелишним будет по этому хотя бы вкратце представить историю контактов Достоевского и Аксакова, рассматривая ее в рамках более общей темы «Достоевский и славянофильство».
В поле зрения славянофилов Достоевский попал с первых шагов своей литературной деятельности — о появлении «новой звезды» еще в 1845 г. иронично писал родным не кто иной как И. Аксаков3. Опубликованные в 1846 г. дебютные произведения молодого писателя — роман «Бедные люди» и повесть «Двойник» — подверглись суровому разбору в рецензии К. Аксакова, что во многом было обусловлено бли зостью Достоевского к петербургским западникам и натуральной школе. Некоторые особенности поэтики Достоевского сильно противоречили эстетической системе славянофилов: им претила слишком близкая ди станция между автором и изображаемой действительностью, а также творческий метод писателя, определявшийся как чрезмерный анализ внутренней жизни человека. В представлении страстных почитателей гоголевского творчества, какими были славянофилы, «Бедные люди» (не говоря уже о полностью раскритикованном «Двойнике») во мно гом уступали произведениям Гоголя, которые объявлялись главным нравственно эстетическим критерием. Обратившись с начала 1860 х гг. к деятельности публициста, слово взял уже Достоевский, обвинявший славянофилов в отрицании лучших явлений русской литературы и во обще всей послепетровской жизни. Ситуация стала меняться после зна комства с Иваном Аксаковым, состоявшегося, вероятно, в 1863—1864 гг. При всех видимых разногласиях постепенно происходило их взаимное сближение: еще в период издания «Эпохи» (1864—1865) Достоевский считает союзником газету И. Аксакова «День»; в свою очередь, Аксаков
2 Страхов Н. Н. Литературная критика. М., 1984. С. 171.
3 Аксаков И. С. Письма к родным. 1844-1849. М., 1988. С. 237.
приходит к признанию Пушкина вершинным явлением русской литера туры, во многом противореча взглядам старших славянофилов.
Возникшее на Пушкинском празднике 1880 г. единство было, по вы ражению И. Аксакова, «лишь предтечею того великого смятения любви и горя», которое спустя несколько месяцев после торжеств охватило мыслящую часть общества4. Речь шла о смерти Достоевского. Аксакову, испытавшему в своей жизни немало горестных утрат, вновь приходилось писать некролог. Но первое впечатление от случившегося выражено в его письме к О. Ф. Миллеру, набросанном в ночь на 29 января 1881 г.:
Горе, горе! Это незаменимая потеря! Теперь из художников писателей и хоронить уже некого. Угасла сила положительная, незаменимая. Он один держал знамя высших нравственных начал. Дело художественного творчест ва было для него делом души. <...> Это какая то <пропуск> Божия, которой впрочем мы стоим. В обществе и литературе у нас царит только одна богема, как выражаются французы. Я совсем сиротею5.
Чувства Аксакова легко понять: не являясь друзьями в привычном смысле этого слова, они с Достоевским находили общий язык при об суждении самых проблемных для обоих тем — таких, как довольно сдержанное отношение славянофильского лидера к роману «Братья Карамазовы». Аксаков подбадривал Достоевского в издании «Дневника писателя». Достоевский, в свою очередь, давал советы по организации газеты «Русь». Взаимопомощь была эффективной, что подтверждают строки из письма Достоевского к Аксакову от 28 августа 1880 г.:
Никогда еще в моей жизни я не встречал критика столь искреннего и столь полного участием к моей деятельности как теперь Вы6.
Память Достоевского И. Аксаков почтил краткой, но очень эмоцио нальной заметкой и статьей некрологом в «Руси»7. Эти работы, конечно, взаимосвязаны, одна в сжатой форме предвосхищает содержание дру гой, поэтому для удобства рассмотрим их вместе, привлекая еще один аналогичный текст Аксакова.
4 Аксаков И. С. Сочинения. СПб., 1886. Т. 2. С. 487.
5 РГБ. Ф. 93. II. Карт. 1. Ед. хр. 23. Л. 16—16 об. Опубликовано с неточностями в кн.: Литературное наследство. М., 1973. Т. 86. С. 532—533.
6 Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1988. Т. XXX / 1. С. 213-214.
7 1 февраля 1881 г., в день похорон Достоевского, И. Аксаков присутствует на заказанной по случаю смерти писателя панихиде в церкви Успения на Овражках, в Москве (Летопись жизни и творчества Ф. М. Достоевского: В 3 т. СПб., 1999. Т. 3. С. 562).
Смерть Достоевского, как отмечает Аксаков, вновь сплотила общест во и явилась «событием внутренним, нравственного и духовного мира», напомнив о «целой буре восторгов, в приснопамятные дни Пушкинского празднества». Необыкновенное стечение народа на похоронах писателя («Еще никогда никого так не хоронили; ничего подобного не видывал Петербург»)8 поставила перед славянофильским автором вопрос о при чинах огромной популярности Достоевского, шедшего часто наперекор модным общественным тенденциям. Достоевский не был ни западни ком, ни либералом, ни материалистом или позитивистом; в его сочи нениях нет столь соблазнительной критики существующего государст венного порядка, «художественной проповеди отрицания». Напротив, «не процессом мертвящего отрицания» говорит Аксаков о Достоевском, «но преизбытком любви, жизненною силою верующего духа, торжест вом нравственной правды в сердцах человеческих учил он превозмогать
ч 9
неправду внешних явлений» .
Итак, для Аксакова крайне важно, что Достоевский, в отличие от пи сателей отрицательного направления10, которые ставят перед собой за дачу вызвать, «вместе с участием к социальной обстановке воспроизве денных лиц, негодование и бунт в душе читателя», преследовал совсем другую цель. «Идея внешней, социальной равноправности бледнела и исчезала для него в высшей идее — в христианской идее братства»11. Другими словами, Достоевский как настоящий христианин умел «в ка ждом признать человека, опознать брата и Бога», что стало отличи тельной чертой его художественного и публицистического творчества. При сходной тематике, сочувствии к «униженным и оскорбленным», проявлявшемся как со стороны Достоевского, так и со стороны отри цателей, у неискушенного в литературных делах человека могло возник нуть впечатление, что почивший романист был близок к радикальному крылу русской интеллигенции. Вот почему И. Аксаков так обстоятельно поясняет разницу между Достоевским и отрицательным направлением:
8 Аксаков И. С. Сочинения. Т. 2. 487.
9 Там же. С. 489.
10 В 1840—1850-х гг. «отрицательным направлением» принято было называть натуральную школу, по поводу которой с Белинским полемизировали славянофилы. Позднее этот термин распространялся на многих писателей и критиков, вскрывавших общественные «язвы» и пытавшихся расшатать привычный миропорядок. В противоположность отрицателям славянофилы выдвигали концепцию положительного направления, основанную на национальных ценностях и идеалах христианской религии.
11 Аксаков И. С. Сочинения. Т. 2. С. 490.
Достоевский умер! Потеря незаменимая! В нашей современной литера туре это была сила, не растлевающая, не разрушающая, а укрепляющая и зи ждительная. Это был мощный талант и замечательный мыслитель12.
По словам Аксакова, русская общественность отдала должное имен но «писателю мистику: бесстрашному (ибо в наши дни нужно для сего мужество), непостыдному исповеднику имени Господня.. <...> Это не был ни литератор виртуоз, ни доктринер или теоретик, — это был хри стианин, исполненный живой, действенной веры, послуживший данным ему талантом Христову делу до самой смерти.»13
В подтверждение своих мыслей Иван Аксаков обильно цитиру ет «Дневник писателя», но, по большому счету, не касается романов Достоевского, исключая самую общую характеристику его художест венного миросозерцания. Такая постановка вопроса в общем то от личала Аксакова критика14, хотя вспомним его замечательные работы о Пушкине и Тютчеве, где предлагается настоящий филологический анализ произведений названных авторов. Вероятно, Аксакову все таки была ближе публицистика Достоевского, нежели его художественное творчество, но с одной оговоркой: эта публицистика принадлежала авто ру великих романов, о чем славянофильский лидер обмолвился в письме в связи с Пушкинской речью Достоевского:
Он. (Достоевский. — Д. К.) прочел мастерски, такую превосходную, оригинальную вещь, еще шире и глубже захватывающую вопрос о народно сти, чем моя статья, причем не в форме логического изложения, а в живых, реальных образах, с искусством романиста, и впечатление было поистине потрясающее. Я никогда ничего подобного не видел15.
И еще один важный момент. Обращает на себя внимание явное сход ство этих работ Аксакова и ранней его статьи «Несколько слов о Гоголе» («Московский сборник». 1852). Все они написаны, когда земной путь пи сателей завершился и необходимо было подвести первые итоги. Автор
12 Русь. 1881. 31 янв. № 12. С. 3.
13 Аксаков И. С. Сочинения. Т. 2. С. 491, 492.
14 Ср. с наблюдением дореволюционного исследователя о характере литературно-критических работ Аксакова: «Критик не столько разбирает литературные достоинства писателей самих по себе, сколько отыскивает в их творчестве, с точки зрения славянофильства, народные, чисто русские стихии» (Лобов Л. Славянофилы как литературные критики // Известия Санкт-Петербургского славянского благотворительного общества. 1904. № 8. С. 24).
15 Письмо И. С. Аксакова о Московских праздниках по поводу открытия памятника Пушкину // Русский архив. 1891. Кн. 2. № 5. С. 96.
надеется, что скорбные, отрицательные по своему характеру события станут потрясением для русского общества и направят его жизнь в вер ное русло. Концовки статей почти одинаковы. Сравним:
Теперь, не досказав своего слова, похищен смертью человек на кото рого так долго обращались взоры, полные надежд и ожидания, который был последнею современною светлою точкою на нашем грустном небе. Содрогнется ли, хоть теперь, ветреное племя?..16 («Несколько слов о Гоголе», 1852).
Кумиры настоящего времени, учители отрицания забудутся или займут приличное себе место в исторических архивах, а наследие, оставляемое Достоевским, еще ожидает достойных наследников в грядущих поколени ях. Он любил, он верил в русскую молодежь. Обманется ли его надежда и вера?..17 («По поводу смерти Достоевского», 1881).
Мысль Аксакова можно раскрыть через любимые Достоевским стихи из Евангелия от Иоанна:
Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода (Ин. 12:24)18.
Художественные создания, глубоко трогающие читателей, вызы вающие у них чувство неподдельного восхищения, не прошли бес следно для великих писателей. «Пусть представят они себе, — говорит И. Аксаков о поклонниках Гоголя, — этот страшный, мучительный про цесс творчества, прелагавший слезы в смех, и лирический жар любви и той высокой мысли, во имя которой трудился он, — в спокойное, юмористическое созерцание и изображение жизни. Человеческий ор ганизм, в котором вмещалась эта лаборатория духа, должен был не минуемо скоро истощиться.»19 Та же мысль видна и в оценке ро манов Достоевского, которые, по заключению Аксакова, «писались плотью и кровью, — на каждую строку изводилась жизнь самого
16 Аксаков К. С., Аксаков И. С. Литературная критика. М., 1982. С. 252.
17 Аксаков И. С. Сочинения. Т. 2. С. 494.
18 Об отношении Достоевского к Евангелию от Иоанна см.: Дудкин В. В. Достоевский и Евангелие от Иоанна // Евангельский текст в русской литературе ХУШ—ХХ веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сб. науч. тр. Вып. 2. Петрозаводск, 1998. С. 337—348.
19 Аксаков К. С., Аксаков И. С. Литературная критика. С. 251.
автора: болезненный процесс творчества, преждевременно унесший его в могилу!»20. Неслучайна потому и гоголевская реминисценция, воз никающая в некрологе Достоевскому:
Талант его не слабел, но, казалось, только теперь достиг настоящего блеска и зрелости. Еще много вправе мы были ожидать от него... Старые силы, старые дарования сходят со сцены. Кто же является им на смену?.. Нет ответа!..21
Почти три десятилетия назад Аксаков определил значение Гоголя для России как более важное, чем Пушкина, Грибоедова и Лермонтова. «Явится ли еще подобный художник или, быть может, со смертью Гоголя, наступает для нас иная пора?..»22 — риторически спрашивал публицист. Несомненно, памятны были Аксакову прозвучавшие в «Выбранных ме стах из переписки с друзьями» слова Гоголя:
Нет, не Пушкин и никто другой должен стать теперь в образец нам: дру гие уже времена пришли. <...> Христианским, высшим воспитаньем должен воспитаться теперь поэт23.
Аксаков в своей статье 1852 г. имел в виду, что это требование Гоголя к поэту осуществил сам Гоголь. А сходство направленности, стиля, формулировок в некрологах Гоголю и Достоевскому позволяет сделать вывод, что теперь таким писателем христианином для И. Аксакова стал Достоевский.
В параллель к этой оценке творчества Достоевского интересно при вести мнение известного церковного автора, архиепископа Никанора, среди разнообразных литературных трудов которого есть и проповедь, посвященная кончине самого Ивана Аксакова.
Архиепископ Никанор, в миру Александр Иванович Бровкович, ро дился в 1827 г., окончил Санкт Петербургскую духовную академию, после чего какое то время преподавал там; занимал пост ректора в не скольких духовных семинариях и в Казанской духовной академии, где получил степень доктора богословия; служил викарием Донской епар хии, епископом Уфимским, и в 1886 г. возведен в сан архиепископа Херсонского и Одесского. Умер в Одессе в 1890 г. Он, как свидетель ствует В. В. Зеньковский, «был чрезвычайно широко и разносторонне образован, много и очень тщательно работал научно. следил очень
20 Русь. 1881. 31 янв. № 12. С. 3.
21 г^
1ам же.
22 Аксаков К. С., Аксаков И. С. Литературная критика. С. 252.
23 ГогольН. В. Полн. собр. соч. [М.; Л.]: Изд-во АН СССР, 1952. Т. 8. С. 407—408.
пристально за всеми проявлениями современной культуры.»24 Перу архиепископа Никанора принадлежит трехтомный труд «Позитивная философия и сверхчувственное бытие» (СПб., 1875—1888), в котором сказались недюжинные философские способности автора, отмеченные крупными мыслителями рубежа веков25.
Русскую общественную жизнь и литературу архиепископ Никанор рассматривает в своих проповедях сквозь призму библейских собы тий, считая символичным, что поминовение Достоевского, и позд нее И. Аксакова, календарно совпало с Неделей о блудном сыне26. Евангельская притча кажется проповеднику хорошо приложимой к любой эпохе:
Она имеет мировое значение, начинаясь и постоянно повторяясь
на земле, от начала бытия, продолжаясь и оканчиваясь на небе и имея завер
шиться там же на небе только с концом сего привременного земного бытия27.
Собственно, «все люди, более или менее стремящиеся ко спасению», как полагает архиепископ Никанор, «проходят свою жизнь по образу двух сынов Отца небесного: старшего добропорядочного, но жестко го, и младшего распутного, но мягкосердого» (С. 229). Достоевский и И. Аксаков напоминают автору поучений сына младшего: оба не раз ошибались в своей жизни, оба завершили земной путь как христиа не. Так, Достоевский, «который прошел. все ступени до мысленного шатания и нравственного блуждания, до отрицания и преступления, до самых тяжких жизненных испытаний, даже до каторги», по сло вам архиепископа Никанора, «затем стал не только достойнейшим и полезнейшим сыном отечества, но и обновленным сыном Отца не бесного» (С. 220—221). При этом если в биографии великого писателя
24 Зеньковский В. В. История русской философии: В 2 т. Л., 1991. Т. 2, ч. 1. С. 89.
25 См.: Кучерская М. А. Никанор // Русские писатели. 1800—1917. М., 1999. Т. 4. С. 296—297; Кунильский А. Е. «Лик земной и вечная истина». О восприятии мира и изображении героя в произведениях Ф. М. Достоевского. Петрозаводск, 2006. С. 117—120.
26 Неделей о блудном сыне называется третья неделя до Великого поста. В это время принято вспоминать названный евангельский сюжет, готовиться к длительной молитве и покаянию. Напомню, что Достоевский умер 28 января (по новому стилю — 9 февраля) 1881 г., И. Аксаков — 27 января (по новому стилю — 8 февраля) 1886 г.
27 Никанор, архиепископ Херсонский и Одесский. Поучения, беседы, речи, воззвания и послания. 3-е изд. в новом составе. Т. 1. Одесса, 1890. С. 213. В дальнейшем ссылки на это издание даны в скобках с указанием страницы.
традиционно выделяется один ключевой момент, повлекший за собой изменение его взглядов, то Аксаков, по мнению архиепископа Никанора, временами сбивался с правильной дороги, хотя это проявлялось, конеч но, не так сильно, как в случае с Достоевским:
.Его (т. е. Аксакова. — Д. К.) мощный, но замечтавшийся, самодумный дух, в гордыне своей исключительности, в ревности о своеобразно пони маемом благе народа не всегда по разуму Божию, — его мощный дух впадал и в заблуждения нелегкие, и в антипатии тяжкие и неправые, и в обличения беспредельно хульные, отстаивая долго и упорно своим пером и словом то и другое вслух всего света. (С. 228).
Поступая таким образом, славянофильский лидер невольно сближал ся с теми из своих оппонентов, кто, как замечает церковный автор, «от рицают правосудие Божие», немилосердно обличая пороки современ ной русской жизни (вот что, к примеру, говорит архиепископ Никанор о таких «обличителях»:
.это злоязычники, которых в мире было всегда много, которые сперва работали только языками, а теперь стали работать и перьями, и печатью, да и всякими способами (С. 220).
Интересно, что подобные упреки ранее адресовал славянофилам Достоевский, полагавший, что в своем отрицании сложившегося ми ропорядка славянофилы оказывались недалеки от самых радикальных теоретиков западнического толка. Осуждение архиепископа Никанора вызвано также тем, что искренне любивший православную веру Аксаков «представлял ее шире и мелководнее, чем следует, равняя в своем сердце русского нововера или старовера, равно и все оттенки как нововерия, так и староверия русского.» (С. 228).
Названные уклонения, однако, не помешали И. Аксакову провести свои дни в «неуклонном. и неустанном ратоборстве за русскую веру, как за веру русского народа» (С. 227), а Достоевскому — «употребить свой высокий дар на служение идеалу добра. в своей предсмертной исповеди признать себя рабом Христовым, а Христа провозгласить све том мира, и в частности светом Христолюбивого нашего отечества.» (С. 221). В понимании церковного автора очень важным оказывалось то обстоятельство, что, отстаивая христианские идеалы, Достоевский и И. Аксаков часто шли против течения, не боялись всенародно испо ведовать свои религиозные убеждения. Достоевский, по словам архи епископа Никанора, это делал «на самом трудном и высоком поприще умственного творчества» (С. 221), И. Аксаков «подвизался за истину на открытом публицистическом поприще» (С. 225).
То одобрение, с которым проповедник говорит о Достоевском, стано вится ощутимее, если привести характеристики, данные архиепископом Никанором Пушкину и Гоголю.
Имели мы Пушкина, который во многом был не христианский мыслитель и поэт, который воспевал только страсти и страсти, у которого бывали толь ко минутные проблески обращения к духовной природе человека и к небу, да и то не называя Бога даже по имени; который умер однако же христиани ном после известного предосудительного злоключения. Имели Гоголя, кото рый был реальным изобразителем сколько высокой поэзии человеческого, как только человеческого, а не христианского сердца, столько же и величай шей его грязи, который обратился к христианству, когда уже пошатнулся душевными силами. (С. 221).
По сравнению с ними Достоевский сознательно и твердо пропове довал евангельские истины, направляя все силы на «глубоко художест венное. разъяснение притчи Спасителя о блудном сыне, на создание многих трогательнейших образов блудных сынов и дщерей из среды нашего русского современного общества» (С. 221).
Журнальная деятельность И. Аксакова представляется архиепископу Никанору борьбой за русскую веру, а сам Аксаков выглядит как «ратобо рец. как исполин среди пигмеев, как русский богатырь среди вражеской стаи, как дальнозоркий государственный ум, даже как исповедник и за щитник веры, так как в его положении, в замкнутом круге интеллигент ной среды, среды иногда не только неверной, но нередко и враждебной вере, ратовать за веру значило прать не против рожна, а против тысячи рожнов» (С. 227—228).
В заключение своих проповедей архиепископ Никанор призы вает помолиться о только что почивших рабах Христовых: Федоре Достоевском, «нашем достохвальном и приснопамятном учителе», и Иване Аксакове, непоколебимом защитнике православных христи ан. Оценки, которыми мирянин Аксаков удостоил автора «Дневника писателя», в значительной степени совпадают с позицией ученого бо гослова, имевшего возможность судить о воцерковленности этих ли тераторов со знанием дела28. Оба — и славянофильский писатель и цер
28 Еще одним подтверждением, что в сознании представителей Церкви эти имена объединялись, служит высказывание духовника И. Аксакова прот. А. М. Иванцова — Платонова, также прозвучавшее в связи с кончиной славянофильского публициста: «Кто заменит в литературной деятельности Ивана Сергеевича Аксакова?.. Кто заменит его в особенности у того знамени, под которым непоколебимо и неуклонно работал он около сорока лет, сначала с сво-
ковный проповедник — отмечают в Достоевском способность идти своим, христианским, путем, даже в самых неблагоприятных для этого социально исторических обстоятельствах. И не просто идти, а еще и ув лекать за собой огромные массы людей, которые могли бы выбрать сов сем иную дорогу.
Кроме того, мнение архиепископа Никанора как человека непредвзя того является важным свидетельством близости Достоевского к славя нофильству, причем близости духовной, смещающей все расхождения в литературных и общественных взглядах на второй план.
ими достопамятными учителями и друзьями: Хомяковым, Киреевским, Юрием Самариным, братом по плоти и духу Константином Аксаковым, к которому и в последующие годы по временам примыкали сильные люди, — даровитейший и влиятельнейший писатель Ф. М. Достоевский, народный герой Скобелев. серьезный мыслитель и ученый Н. Я. Данилевский.» (Иванцов-Платонов А. М., протоиерей. За третье десятилетие священства (1883—1893). Сергиев Посад, 1894. С. 54).
