CC BY
18
© 2008
Е.В. Макарова
ДРАМАТУРГИЯ Э. БУЛВЕР-ЛИТТОНА В ПЕРИОД РОМАНТИЗМА
Среди английских драматургов XIX века имя Эдварда Джорджа Булвер-Лит-тона занимает самое видное место. Исторический вестник за 1884 г. отмечал, что писатель «почти пол столетия ... занимал собою внимание интеллигентной Англии. ... Романы его пользовались большим успехом и драмы, как «Richelieu» и «Lady of Lions», игрались на театре Англии чаще, чем какие-либо другие произведения»1.
Как романист и как драматург Булвер-Литтон получал различную оценку. Хью Уокер отмечает, что необычайная многогранность деятельности Бул-вер-Литтона придавала ему особую популярность: «Несмотря на все недостатки, в его драмах есть что-то непередаваемое, что придает им жизнь и действенность. Лучшие, чем он, поэты писали более яркие пьесы, которые проваливались; но Литтон как-то умеет задеть правильный нерв и достигает цели»2. Вероятно, широкая популярность Булвер-Литтона объяснялась тем, что он умел чувствовать дух времени и писал о том, что волновало людей его эпохи.
Как подчеркивает Дж. Честертон, «Булвер был яркой фигурой своего времени, и без него невозможно представить себе викторианскую эпоху»3. Сильной стороной наиболее успешных пьес Булвер-Литтона была их сценичность. Бул-вер-Литтон хорошо разбирался в возможностях сцены и понимал вкусы публики. В своей статье о драме он написал, что считает «великолепие» неотъемлемым компонентом спектакля, а публика по-настоящему влюблена в это великолепие. Поэтому идти против течения бессмысленно.
Преувеличенные похвалы современников сменяются позднее более сдержанной, а иногда и критической оценкой. Анализируя драматургию писателя, Т. Дикинсон признает популярность его главных произведений, но находит, что он не пытался выразить дух эпохи и обращался только к внешней зрелищности.
В. Мюллер в 1901 году критикует образы выведенных Булвер-Литтоном героев, считает, что в пьесах, написанных белым стихом, его язык недостаточно естественен, но в то же время отмечает сценичность его пьес, из которых две — «Лионская красавица» и «Ришелье» — все еще ставятся на сцене.
Х. Уокер писал свое исследование в начале XX столетия, когда творчество Булвер-Литтона подвергалось резкому критическому переосмыслению. Но все же он не мог не признать роли драматурга в истории театра XIX века, ибо «человек, который написал две из очень немногого числа пьес, продержавшихся на сцене со своего появления и до настоящего дня и пользующихся популярностью, которую не имели никакие представления со времен комедий Шеридана, — это автор, явно заслуживающий внимания и изучения».
Булвер-Литтон был хорошо знаком с достижениями европейских романтиков в области драматургии. К французской культуре писатель относился с осо-
бым вниманием, отмечая тесную связь французского романтизма с классицизмом и Просвещением. По мнению Ч. Шэттака, «как в тематике, так и в манере письма драматических произведений Булвера, чувствуется его увлеченность французами ... появление в театре Гюго, Дюма старшего, Делавиня и других явилось для него ободряющим примером, чтобы рассматривать театр как подходящую возможность для выражения республиканских идей»4.
Ю. Кагарлицкий отмечает: «В Англии через мелодраму осуществился в известной степени переход от драматических форм прежних веков к драматической манере двадцатого века, и Булвер был одним из немногих английских драматургов, которые способствовали такому переходу»5.
Основой для исторических устремлений драматургии Булвер-Литтона романтического периода был анализ революционных событий во Франции, потрясших его поколение. Действие пьесы «Герцогиня де Лавальер» (1837) происходит в годы царствования Людовика XIV. Булвер-Литтон за пышностью двора «Короля-Солнце» умел разглядеть будущее французской монархии. Автор укоряет аристократов, которые в погоне за удовольствиями забыли назначение своего класса. Он полагал, что аристократы должны стать духовными наставниками народа, которые помнят, что «совесть — высший из духовных пастырей»6. Эту истину иллюстрируют герои пьесы — герцогиня де Лавальер и маркиз де Бражелон.
В реальной жизни изумительно красивая юная Луиза, ставшая впоследствии герцогиней де Лавальер, горячо полюбила короля, родила сына и дочь и в 25 лет, угнетенная безнравственностью ситуации, ушла в монастырь. Король признал детей, даровал им титулы и поместья, но вернуть возлюбленную не смог. Анализируя это произведение, Ч. Шэттак пишет: «Цель пьесы, так же как и цель романа, заключается не в том, чтобы воссоздать исторические факты, отдаленные и достаточно незначительные, а в том, чтобы изобразить трагическую нравственную борьбу, показать роковое воздействие непозволительной греховной страсти на судьбу женщины, рожденной для добродетели и любви».
В отношении характера героев, подходящих для сцены, Булвер-Литтон писал: «Страсти необходимы для трагедии. Все, что делает страсти слабыми и регулируемыми, полезно для нравственности, но не подходит для сцены. Хороший человек, который никогда не грешит против разума, — это прекрасный характер, но неинтересный герой»7. В данном случае автор допустил ошибку, о которой сам же предупреждал драматургов: его главные герои — Луиза де Ла-вальер и маркиз де Бражелон добродетельны, но неинтересны.
Король Людовик XIV, окруженный придворными льстецами, занятый увеселениями, думает лишь о собственных удовольствиях и совершенно равнодушен к чувствам других. Королю противопоставлен образ маркиза де Бражелона — олицетворение мужества, чести и благородства. Этот могучий воин, прославившийся на поле боя, преданно любит Луизу и, даже отвергнутый, продолжает ей верно служить.
Осуждение нравов двора не означает у Булвер-Литтона осуждения аристократии вообще. Симпатии драматурга к старинной аристократии чувствуются в изображении главных героев. Отец Луизы был храбрым воином, честно служившим своей родине. Верность сюзерену шла от старых рыцарских идеалов,
которые хранила семья: не думая о богатстве, служить своему королю и больше дорожить благом страны, чем своим собственным. Только на таких людей может положиться монарх, ибо в трудную минуту единственная опора короля — это преданность его подданных, один из которых, Бертранд, говорит: «Наша честь не ржавеет, как и наша сталь».
В предисловии к пьесе Булвер-Литтон пишет о том, что Людовик уничтожил дух аристократии, поэтому Бражелон остается в одиночестве, как последний из такой породы людей. Именно в уста Бражелона, как безупречного подданного и человека, вложены критические оценки в отношении монархии Людовика XIV: народ стонет под тяжестью наложенных на него податей. Но нельзя забывать — «народ подобен воздуху, его не замечаешь, пока не разразится ураган».
Бражелон, уже ставший монахом, бросает горькие истины в лицо самого всемогущего короля: «Вы король. Мир называет вас «Великим»; ценой миллионов жизней солдат куплены ваши почести; миллионы крестьян умерли от истощения при строительстве Версаля; ваш народ голодает, но ваш двор великолепен!»
Бражелон призывает короля открыть глаза на происходящее и не думать, будто земля была создана для королей. Он вспоминает судьбу Карла I, окончившего жизнь на эшафоте и предостерегает: «Берегись, гордый король!» Он надеется, что очистятся души сильных мира сего: «Склоните голову, короли, перед высшим духовным пастырем — Совестью!»
Однако ни великолепие постановки, ни напряженность интриги не могли искупить растянутости и навязчивой дидактики произведения. Слишком «правильные» герои оказались скучными. Об этом хорошо сказал Владимир Агеев: «Искусство должно парадоксальным образом тревожить человека... Театр должен быть в хорошем смысле провокационным. Театр должен достучаться до сердца, не только до мозгов. Но если все два часа только про душевное, то спектакль может и не выстрелить. Если зрителю все понятно, если нет этого священного обмана, за которым зритель идет в театр, то наступает скука, тоска смертная»8. Ведь несовместимость — великое таинство литературы.
Булвер-Литтон многое заимствовал у французских романтиков, но был далек от их бунтарской смелости. Джордж Роуэлл отмечает: «Большинство пьес Булвера вдохновлено французскими примерами. Однако они не имеют того поэтического воодушевления, как у Гюго»9. По мнению Ч. Шэттака, Гюго мог решительно говорить, что «романтизм — это либерализм в литературе», но Бул-вер-Литтон был далек от таких смелых высказываний.
Однако уже следующая пьеса Булвер-Литтона «Лионская красавица» (1838), продержавшаяся на английской сцене более 40 лет, принадлежит к лучшим образцам английской драматургии XIX века. Герой пьесы Клод Мельнот, сын простого садовника, любой ценой рвется к успеху, чтобы завоевать любовь лионской красавицы. Ради того, чтоб быть достойным Полины Дешапель, он стремится овладеть науками, искусствами и проникнуть в тайны светского обхождения, отправляется под знаменами генерала Бонапарта в Итальянский поход, получает чин полковника и ухитряется разбогатеть. В образ героя автор вкладывает новую концепцию аристократизма — аристократизма личных заслуг.
Мельнот, талантливый разночинец, надеялся, что после революции дороги к образованию и престижной службе откроются для всех сословий. Возросшее чувство собственного достоинства, новые возможности наполнили его душу жаждой реальных жизненных успехов. Однако главной побудительной причиной для развития была любовь к лионской красавице.
Герой через крестьянина Гаспара посылает ей изысканные цветы и стихи, полные почтительного восхищения. Он ждет ответа, того самого, что некогда безвестный трубадур получил от королевы Наваррской: «Хочу увидеть певца, сумевшего поведать миру о том, как я прекрасна!»10. Но, узнав, что автор — крестьянский сын, бессердечная высокомерная девушка отвергает его любовь: письмо возвращено, а посланца поколотили. Чувство возмущенного простолюдина отчетливо звучит в этой сцене: «Подумать только — поднять руку на французского гражданина!». Обескураженный Мельнот не может понять, в чем же его вина. Ведь в письме «нет ни единой строчки, которой верный раб не смел бы написать императрице».
Булвер-Литтон прослеживает эволюцию чувств девушки, ее нравственное перерождение, которое определяется, по замыслу автора, двойным заглавием пьесы: «Лионская красавица, или Любовь и Гордость». Полина преодолевает свое тщеславие и понимает ценность истинной любви. Герою удается завоевать сердце лионской красавицы. Мелодраматическая концепция пьесы побеждает реалистическую, но именно это и привлекает зрителя.
Хотя позиция Булвер-Литтона была достаточно умеренной, пьеса была воспринята как проявление либерализма. Дж. Роуэлл считает, что успех пьесы «объясняется обращением к либеральным настроениям, царившим в десятилетие после парламентской реформы». Того же мнения придерживается и
Ч. Шэттак, который подчеркивает, что сюжет произведения оказался очень своевременным и отвечающим настроениям, поэтому пьеса «была полностью созвучна растущему в то десятилетие духу либерализма».
Для того времени пьеса имела прогрессивное звучание. На это указывает тот факт, что она вызвала неудовольствие реакционной критики. Как отмечает Эрнест Рейнольдс, «демократичность пьесы показалась при первом ее появлении слишком смелой»11.
Заслуга Булвер-Литтона заключается в том, что он сделал шаг вперед в развитии театрального искусства Англии XIX столетия. Хотя ему оставались близки традиции мелодрамы, он обогащает ее новым содержанием. Как справедливо отмечает Ю. Кагарлицкий, «большая заинтересованность Булвера общественными и политическими проблемами сыграла благотворную роль в его драматургическом творчестве». В результате «Лионская красавица» стала одним из лучших образцов английской драматургии XIX века.
Лучшая, по нашему мнению, пьеса Булвер-Литтона — историческая драма «Ришелье, или Заговор» (1839), написанная белым стихом, продержалась на сцене полвека. Как по проблематике и умению представить исторические факты и образы, так и по форме пьеса является крупнейшим достижением драматургии.
Образ Ришелье у Булвер-Литтона — это образ государственного деятеля, который сыграл огромную роль во французской истории. Ришелье способствовал
полному объединению страны, созданию абсолютной монархии, укреплению роли Франции в Европе.
Автор увлекательно описывает попытки претендентов на французский трон свергнуть Людовика XIII, ослабив его физическим устранением кардинала Ришелье, который был фактическим правителем Франции. Ришелье значительно укрепил монархическую власть, подавляя дворянскую оппозицию и народные восстания, всегда был готов «давить врагов железною рукой, готовя им погибель и позор»12. При нем Франция отняла у Испании место ведущей европейской державы.
О своем понимании образа Ришелье Булвер-Литтон пишет в предисловии к пьесе, подчеркивая, что это был «человек двух характеров»13. Драматург отдает себе отчет в его непреклонности, мстительности, которая влекла за собой неразборчивость в средствах. Но поступки Ришелье следует понимать, исходя из нравов эпохи, в которую он жил, и из цели, ради которой он действовал. При слабовольном короле, легко поддающемся чужим влияниям, окруженный врагами, которые многократно устраивали против него заговоры, Ришелье не мог не действовать самым решительным образом, но при этом «он был не менее великодушен к заслугам, чем суров к преступлениям».
Ришелье умел выдвигать талантливых людей. Войны, которые он вел, были важны для будущего Франции и, в то же время, не истощали страну налогами. В результате он оставил государство в гораздо более процветающем состоянии, чем оно было в предыдущие периоды истории. Именно стремление к славе своего отечества определяло поступки этого крупного политического деятеля. Подобное понимание событий эпохи объясняет, почему в первых же строчках предисловия сказано: «Кардинала Ришелье, несмотря на все темные черты его характера, Вольтер и история справедливо считают зодчим французской монархии и отцом французской цивилизации».
При рассмотрении отношений Франции с иностранными державами беспомощности короля — «Король здоровьем слаб, умом еще слабее» — противопоставляется полезный для интересов страны тонкий политический расчет кардинала.
Автор стремится показать разные стороны характера Ришелье. Кардинал подозрителен, но щедр к тем, кто честно служит ему. Он «всегда готов платить большие деньги за сталь, когда она в руках отважных».
Ришелье способен вести двойную игру и, предвидя действия врагов, умеет поймать своих противников в их собственные сети. Он говорит, что надо всегда стремиться к соглашению, но если это невозможно, надо употребить все средства, чтобы раздавить врагов. Деспотизм и жестокость сочетаются в поведении Ришелье со справедливостью и беспристрастием, ибо он действует всегда из соображений государственной необходимости. Он отрицает обвинение в жестокости: «Мои враги зовут меня жестоким, я не жесток, я только справедлив».
Автор подчеркивает, что главное оружие Ришелье — слово! «Перо сильней меча, когда владеет им великий человек. Оно всесильно. Пред ним народы падают во прах, и кесари дрожат».
Булвер-Литтон, в отличие от Гюго, сумел увидеть в Ришелье не только тирана, не только человека, беспощадного к врагам, коварного и решительного, но
и подлинного борца за могущество Франции. Политическая прозорливость позволяет кардиналу верно оценивать ситуацию, и на просьбу английских монархистов спасти Англию он отвечает Людовику: «Вам Карла не спасти. Его соперник — Всесильный человек. Во главе народа Кромвель непобедим».
Ришелье — это живое олицетворение государственности. И автор вкладывает в уста кардинала, борющегося за сохранение единого и крепкого государства, многозначительные слова: «Почести, богатства — все суета, пустая суета. Бессмертны только слава и народ!».
Вольтер в своем «Опыте о нравах и духе народов» изображает кардинала в сложном сочетании его жестокости и заслуг, блеска и трудностей. Роскошь дворца Ришелье превосходила роскошь королевского дворца, он имел полноту власти, но был несчастен, ибо, всегда чувствуя ненависть окружающих, нес на себе тяжелейший груз государственных дел. У Булвер-Литтона кардинал тоже окружен блеском и богатством, он тоже борется с враждебными силами и чувствует тяжесть лежащего на нем долга перед родиной. Но он живет мыслью, что будущее оценит его заслуги.
У Ришелье только две страсти — власть и честолюбие: «Божественная власть! Все пред тобой склоняется, тебе доступно все. И миловать ты можешь и карать». И одна любовь: «О, Франция! Тобою сердце полно. К тебе одной лежит моя душа. Ты мне жена, любовница! — лишь небо меня с тобою может разлучить!» «Мой край родной, лишь для тебя тружусь я и страдаю. Твое чело обвил я римским лавром. Перед тобой склоняются народы.»
Кардинал, поглощенный заботами о благе страны, особенно контрастирует с заговорщиками, которые думают только о своей личной выгоде и готовы открыть границы страны для чужеземных войск. Ришелье признается, что проливал кровь: «Но не отвечу я за эту кровь перед судом грядущих поколений: мои враги — враги страны родной. Других я не имел». Кардинал может погибнуть от руки заговорщика, но уверен: «Ни у кого из них не хватит духу убить во мне отчизну».
Интересы государства — это его собственные интересы. Поэтому лейтмотивом звучит мысль: «Король любить лишь должен государство, а государство — это Ришелье».
«Общественное благо должно быть единственной целью короля и его советников, которые должны отдавать ему предпочтение перед любыми личными интересами» —этот фрагмент «Политического завещания» Ришелье стал основной концепцией пьесы.
В «Ришелье» Булвер-Литтон сделал решительный шаг от романтической мелодрамы к реализму. Главное для драматурга — проблематика, связанная с авторской философией истории, романтической по своей сути. В его творчестве акцентируется мысль о необычайной подвижности жизни, состоящей из драматических столкновений. Драматизм как характеристику истории и, соответственно, как принципиальную особенность исторических драм писатель подчеркивал постоянно.
Булвер-Литтон сознавал неизбежность исторического прогресса. Он стремился к максимальной хронологической и фактической точности и обычно делал героями своих произведений видных исторических деятелей. Пытаясь объ-
яснить их действия, хорошо известные из истории, писатель проявлял незаурядный психологизм.
Оказавшись самым интересным драматургом своего времени, Булвер-Литтон стал наиболее характерным представителем «викторианского» века, отразив эволюцию английской литературы.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Жизнь Булвера, описанная сыном // Исторический вестник. 1884. №4. С. 224.
2. Walker H. The Literature of the Victorian Era. Cambridge, 1910. P. 648.
3. Chesterton G.K. The Victorian Age in Literature. L., 1928. P. 135.
4. Shattuck C.H. Bulwer and Macready. A Chronic of the Early Victorian Theatre. Urbana, 1958. P.7.
5. Кагарлицкий Ю.И. Вступительная статья // Булвер-Литтон Э.Д. Пьесы. М., 1960.
С. 14.
6. The Duchess De La Valliere. Bulwer’s Works // The Dramatic Works of Edward Bulwer Lytton (Lord Lytton). Vol. IX. New York. (Перевод наш — М.Е.)
7. England and the English. The complete works of E. L. Bulwer. Vol. 2. Lpz., Fleisher, 1834. P. 341.
8. Агеев В. В когтистых лапах парадокса // Литературная газета. № 31. 30 июля — 5 августа 2008. С. 11.
9. Rowell G. The Victorian Theatre. 1956. XIII. P. 51.
10. Булвер-Литтон Э.Д. Лионская красавица или любовь и гордость / Пер. Л. Боль-шинцовой //Булвер-Литтон Э.Д. Пьесы. М., 1960.
11. Reynolds E. Early Victorian Drama (1830—1870). N.Y., 1965. P. 125.
12. Булвер-Литтон Э.Д. Ришелье, или Заговор / Пер. П. Козлова // Булвер-Лит-тон Э.Д. Пьесы. М., 1960.
13. Richelieu, or the Conspiracy. Bulwer’s Works // The Dramatic Works of Edward Bulwer Lytton (Lord Lytton). Vol. IX. New York. P. 109 (Перевод наш, т.к. в русском тексте в пер. П. Козлова отсутствует предисловие — М.Е.).
E. BULWER-LYTTON’S DRAMAS OF THE ROMANTIC PERIOD
E.V. Makarova
Edward Bulwer-Lytton is one of the most popular dramatists of the Victorian age. Some of his dramas have been on the English stage for 50 years. The article deals with the dramas of the romantic period: «The Duchess De La Valliere», «The Lady of Lyons, or Love and Pride», «Richelieu, or the Conspiracy». The plots are taken from the dramatic events of the history of France, which excited the author’s countrymen. E. Bulwer-Lytton considers history to possess dramatic nature. This is a fundamental feature of his dramatic works.
