CC BY
136
Подольский Ю.Д.
ДОКАЗЫВАНИЕ В ОБОСОБЛЕННЫХ СПОРАХ
Цель: Проанализировать особенности доказывания в обособленных спорах по делам о несостоятельности (банкротстве) в Российской Федерации.
Методология: Анализ юридических конструкций в процессуальном законодательстве РФ, а также судебной практики высших судебных инстанций. Применение методов доктринального и телеологического толкования норм права.
Результаты: Автором выявлен различный стандарт доказывания при рассмотрении обособленных споров, активное использование доказательственных презумпций, приведено теоретическое обоснование особенного подхода судов в таких спорах.
Новизна/оригинальность/ценность: Сформулированы процессуальные особенности рассмотрения обособленных споров - инверсионное распределение бремени доказывания и применение различных стандартов доказывания. Результаты могут быть полезны как в теории процессуального права, так и в юридической практике, в том числе адвокатской.
Ключевые слова: стандарт доказывания, обособленные споры, несостоятельность (банкротство); презумпция, состязательность, арбитражный процесс.
Podolskii Yu.D.
SUBSTANTIATION IN THE DETACHED DISPUTES
Purpose: To analyze peculiarities of substantiation in the detached disputes within insolvency (bankruptcy) proceedings in Russian Federation.
Methodology: Review of legal constructions in Russian procedural legislation and litigation practice of the highest courts. Application of methods of doctrinal and teleological interpretation of statutes of law.
Results: The author highlights a specific substantiation standard in consideration of the detached disputes, intense usage of evidence presumptions, justifies theoretical background for individual approach of courts of law in such cases.
Novelty/originality/value: Procedural traits in consideration of the detached disputes are formulated - contrail division of burden of proof and application of specific substantiation standards. The results could be useful both in doctrine of procedural law and law practice including legal one.
Keywords: substantiation standard; detached disputes; insolvency (bankruptcy); presumption; adversarial nature; commercial («arbitrazh«) procedure.
Главным прикладным элементом состязательного процесса является механизм распределения бремени доказывания, так как он непосредственно определяет обязанности участников процесса по конкретным делам, те действия, которые им надлежит совершить для достижения своих целей и решения задач.
Стоит отметить, что многие дефиниции доказательственного права как комплексного правового института [4] не имеют легального закрепления. В связи с этим необходимо определить, какое содержание вкладывают в это понятие ученые-процессуалисты, а также то, как соотносятся понятия «обязанность доказывания» и «бремя доказывания».
Бремя доказывания - процессуальная обязанность проявления способности по отстаиванию правовой позиции субъектом доказывания, отказ от которой ведёт к получению отрицательных правовых последствий для данного субъекта [2].
В Дигестах Юстиниана юрист Павел указывал, что «доказывание возлагается на того, кто
утверждает, а не на того, кто отрицает» [3]. О бремени доказывания, лежащем на других участниках процесса, М.К. Треушников высказывает такое мнение: «Равнозначная обязанность по доказыванию оснований своего заявления лежит на третьих лицах, на заявителе в делах особого производства, заинтересованных лицах, а также и на жалобщике, обратившемся в суд по делам, вытекающим из административно-правовых отношений» [7, с. 134]. Очень удачно сущность правила определена К.И. Малышевым, который писал: «Истец просит об изменении существующего состояния отношений, ответчик желает только сохранить это состояние... очевидно, что в момент предъявления иска истец потеряет процесс, если ничего и более ничего не будет доказано ни с той, ни с другой стороны, если не будут приведены основания для изменения существующего состояния или порядка» [1, с. 274].
Все вышеуказанное поясняет и раскрывает смысл общего правила распределения обязанности по доказыванию в процессуальном праве, од-
нако наибольший интерес представляют изъятия из этого правила, которыми наполнено производство по рассмотрению обособленных споров в делах о банкротстве. Предлагается на примере отдельных категорий обособленных споров рассмотреть случаи инверсионного распределения бремени и применяемого судами стандарта доказывания. Как указывает И.В. Решетникова, любой тип судопроизводства (будь то состязательный или следственный) ориентирует процесс доказывания на конечный результат - возможность разрешить дело («стандарт доказывания»). Отсюда от выполнения сторонами обязанности доказывания должен зависеть и стандарт доказывания в состязательном процессе: доказала сторона правоту своей позиции - значит выиграла дело [5, с. 30].
Такое положение дел справедливо для рассмотрения в арбитражном процессе исковых дел гражданского судопроизводства, в которых наиболее полно находит проявление принцип состязательности сторон. Иначе обстоит дело с производством по делу о несостоятельности в общем и с обособленными спорами в частности. Представляется, что рассмотрение дел о банкротстве имеет выраженный публичный интерес. Следовательно, в зависимости от стороны, на которую возлагается бремя доказывания определенных обстоятельств, стандарт может применяться как квалифицированный, так и пониженный. Проявление повышенного (квалифицированного) стандарта доказывания в обособленных спорах подразумевает представление доказательств «вне разумных сомнений» [9], подтверждающих обоснованность предъявленных требований. Например, повышенный стандарт доказывания применяется для требования кредитора, основанного на факте передачи денег, что подтверждается только распиской или квитанцией к приходному кассовому ордеру. Кредитор обязан подтвердить личную финансовую возможность выдачи займа. На кредитора и должника возлагается обязанность подтвердить оприходование и расходование полученных денежных средств.
Обстоятельства передачи денежных средств и их расходования должны подтверждаться прямыми доказательствами.
Налицо предъявление повышенных требований к доказательственной активности стороны, поскольку, например, в деле о взыскании неустойки за некачественный товар факт оплаты товара истцом будет считаться доказанным при предъявлении последним только расписки или квитанции к приходному ордеру. При взыскании задолженности по договору займа вне дела о бан-
кротстве в обоснование передачи денег также достаточно предъявления квитанции. Очевидно, что в деле о банкротстве наличие малейших сомнений в реальности требования трактуется в пользу должника и иных кредиторов, таким образом, в реестр включаются требования, подтвержденные по стандарту «вне обоснованных сомнений».
Для защиты прав кредиторов от необоснованных конкурирующих требований высшие судебные инстанции последовательно распространяли повышенный стандарт доказывания на всех кредиторов, чье требование могло вызвать объективные сомнения в обоснованности [10]. Такой подход применяется в отношении денежного требования, вытекающего из векселя. Держателю векселя для включения своих требований по векселю в реестр требований кредиторов, помимо предъявления самого векселя, надлежит доказать и наличие, и реальность требования, лежащего в основе выдачи данной ценной бумаги. Верховный Суд также указал, что, поскольку номинальная сумма векселя не всегда равнозначна его фактической стоимости, это также является основанием для исследования судом всех обстоятельств возникновения вексельного обязательства для решения вопроса о включении в реестр требований, основанных на векселе. Такими обстоятельствами, в частности, могут быть уровень платежеспособности векселедателя, наличие у него активов для выпуска и обеспечения исполнения векселя [11, 12].
Обратная ситуация возникает тогда, когда к возражающему лицу в обособленном споре судом предъявляется неоправданно высокий стандарт доказывания обоснованности сомнений в наличности конкурирующего требования. В таких случаях логично применение сниженного стандарта и использование перераспределения обязанности по доказыванию, исходя из фактической возможности.
Так, по одному из дел Президиум ВАС РФ указал, что «возможность конкурсных кредиторов в деле о банкротстве доказать необоснованность требования другого кредитора, подтвержденного решением третейского суда, обычно объективным образом ограничена, поэтому предъявление к ним высокого стандарта доказывания приводило бы к неравенству таких кредиторов. Поэтому коллегия судей полагает, что при рассмотрении подобных споров конкурсному кредитору достаточно представить суду доказательства prima facie, подтвердив существенность сомнений в существовании долга. При этом другой стороне, утверждающей о наличии долга, присужденного третейским судом, не должно составлять за-
труднений опровергнуть указанные сомнения, поскольку именно она должна обладать всеми доказательствами своих правоотношений с несостоятельным должником» [13]. Следует отметить, что примененный судом облегченный стандарт доказывания стал основой для унификации судебной практики по обозначенному вопросу [14].
Такой гибкий подход к определению применимого стандарта представляется по обособленным спорам верным и обоснованным, поскольку соответствует целям производства по делу о банкротстве.
Существенные особенности по распределению обязанности доказывания обнаруживают споры о признании недействительными сделок должника. Еще дореволюционными исследователями отмечено, что при рассмотрении вопросов об опровержении сделок должника судебное доказывание имеет существенные отличия от общего правила.
В частности, Г.Ф. Шершеневич отмечал, что «законом установлена презумпция фиктивности в отношении возмездных отчуждений имущества в пользу супруга несостоятельного» [8, с. 256]. При этом такое предположение могло быть опровергнуто доказательством противного [15]. Регулирование опровержения сделок несостоятельного должника в дореволюционном и современном праве исходит из перераспределения бремени доказывания путем презумпций.
В целом при оспаривании сделок в банкротстве действует общий принцип распределения бремени доказывания. Однако целый комплекс обстоятельств, входящих в предмет доказывания, исключается из бремени доказывания активной стороны путем презумпций. Правовая презумпция - это закрепленный в норме права вероятностный вывод о факте, который принимается судом без процедуры доказывания в случае установления связанного с ним факта (факта-основания) и неопровержения путем доказывания иного факта [6]. Отмечается, что презумпция может и должна служить основанием для освобождения стороны от доказывания.
Целый ряд обстоятельств при оспаривании сделок должника предполагается в силу закрепленных в законе материально-правовых, опровержимых презумпций (ст. 61.2, 62.3 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»). Это презумпции цели причинения вреда кредиторам, осведомленности о цели совершения сделки во вред кредиторам, осведомленность о признаках неплатежеспособности должника при наличии публикации о возбуждении банкротства и другие.
Законодательный подход, при котором значительный объем обстоятельств при оспаривании сделок банкрота презюмируется, обосновывается следующим. Сделки, направленные на вывод активов должника, и сделки, совершенные в целях оказания предпочтения одному из кредиторов, являются сделками с пороками содержания. При этом требования закона, которые нарушаются при совершении этих сделок, - это положения о добросовестности при осуществлении гражданских прав (статья 10 ГК РФ). В силу этой статьи злоупотребление правом возможно в форме действий, осуществляемых исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также в иных формах. Нарушение принципа добросовестности в праве тяжело бесспорно установить в процессе доказывания, поскольку требуется установление намерения на совершение противоправного действия, которое носит внутренний, скрытый характер. При таком положении вещей для упрощения установления состава для признания сделок недействительными закон устанавливает презумпции, отражающие наиболее характерные сценарии развития обстоятельств при недобросовестном поведении должника перед банкротством, что упрощает доказывание заинтересованным субъектам и ориентирует участников оборота. При этом презумпции являются опровержимыми, что соответствует балансу интересов прав кредиторов и ответчиков - сторон сделок с должником. Добросовестно действующей стороне сделки будет просто доказать законность своих действий, раскрыв мотивы и цели заключения сделки с должником и представив соответствующие доказательства, поскольку это соответствует ее фактической возможности доказывания. Кредиторы и арбитражный управляющий же лишены этого, особенно в ситуациях, когда должник не передал управляющему документы о хозяйственной деятельности. Возлагать последствия недоказанности обстоятельств на кредиторов в виде отказа в защите нарушенного права было бы неверно. Судом при представлении доказательств аффилированности должника с участником процесса (например, с лицом, заявившим о включении требований в реестр, либо с ответчиком по требованию о признании сделки недействительной) на такое лицо может быть возложена обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения сделки либо мотивы поведения в процессе исполнения уже заключенного соглашения (п. 13 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 4 (2017) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 15.11.2017)).
Отдельного внимания заслуживают обособленные споры по возмещению убытков лицами, входящими в состав контролирующих лиц должника-банкрота. Нормативной предпосылкой предъявления требования контролирующим должника лицам являются статья 53.1 ГК РФ, а также общие положения о недопустимости недобросовестного и неразумного поведения. Природа юридического лица как некой фикции предопределяет самостоятельный характер ответственности такого субъекта по собственным обязательствам. Случаи прямого привлечения лиц к гражданско-правовой ответственности за деятельность подконтрольного субъекта должны прямо следовать из закона, в противном случае нарушается принцип автономности обязательств юридического лица. В таких делах широко используются презумпции, например, о статусе контролирующего лица, презумпции доведения до объективного банкротства.
Судебная практика также использует подход, при котором бремя доказывания распределяется, исходя из фактической возможности. Если арбитражный управляющий и (или) кредиторы с помощью косвенных доказательств убедительно обосновали утверждения о наличии у привлекаемого к ответственности лица статуса контролирующего и о невозможности погашения требований кредиторов вследствие действий (бездействия) последнего, бремя опровержения данных утверждений переходит на привлекаемое лицо, которое должно доказать, почему письменные документы и иные доказательства арбитражного управляющего, кредиторов не могут быть приняты в подтверждение их доводов, раскрыв свои документы и представив объяснения относительно того, как осуществлялась хозяйственная деятельность (п. 56 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве»). Возможность перераспределения бремени доказывания при предоставлении активной стороной косвенных доказательств воспринята судебной практикой Верховного Суда РФ, который указывает на необходимость анализа судами поведения контролирующих лиц и должника. При этом значение имеет синхронность их действий, отсутствие экономических причин и нецелесообразность, обусловленность поведения аффилированностью и др. [10, 16].
Нельзя не отметить, что особенностью таких споров является широкое использование личных доказательств: объяснений лиц, участвующих в
деле, свидетельских показаний. Это обусловлено сущностью конструкции юридического лица, предполагающей имущественную обособленность этого субъекта, наличие у лиц, входящих в состав органов юридического лица, широкой свободы усмотрения при принятии (согласовании) деловых решений, если они не выходят за рамки обычного предпринимательского риска. Суд в такой ситуации должен рассмотреть не только формальное соответствие действий руководителя закону, но и оценить их в комплексе сложившейся экономической и управленческой ситуации. Было бы неверно привлекать контролирующих лиц к ответственности за убытки, которые были причинены должнику в той ситуации, когда любое из предпринятых ими мероприятий неизбежно привело бы к еще большему ухудшению ситуации.
Таким образом, рассмотрение обособленных споров неизбежно связано с установлением отдельного предмета доказывания, активным использованием закрепленных в законе опровержимых правовых презумпций, а также перераспределением бремени доказывания между сторонами, исходя из наличия у них фактической возможности доказывания таких обстоятельств. По причине публичной значимости производства по делу о несостоятельности и рассмотрения обособленных споров в делах судами применяется дифференцированный стандарт доказывания в зависимости от конкретной категории обособленного спора.
Пристатейный библиографический список
1. Малышев К.И. Курс гражданского судопроизводства. Т. I. 2-е изд. 1876. С. 274-275.
2. Мурадъян Э.М. Истина как проблема судебного права. М.: Былина, 2002. С. 60-62.
3. Новицкий В.А. Теория российского процессуального доказывания и правоприменения [Электронный ресурс]. URL: http://www.novizkii2.narod.ru/ monog.html.
4. Решетникова И.В. Доказывание в гражданском процессе: учеб.-практ. пособ. для магистров. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2013. С. 20.
5. Решетникова И.В. Состязательность гражданского судопроизводства через призму судебной практики // Закон. 2005. № 3. С. 80-82 [Электронный ресурс]. URL: http://ekaterinburg.arbitr.ru/files/userfiles/CT/32. html.
6. Сериков Ю.А. Презумпции в гражданском судопроизводстве / науч. ред. В.В. Ярков. М.: Волтерс Клу-вер, 2006. С. 25.
7. Треушников М.К. Гражданское процессуальное законодательство (комментарий) / под ред. В.П. Воло-жанина. М.: Юрид. лит., б.г. С. 134-135.
8. Шершеневич Г.Ф. Учение о несостоятельности. Казань, 1890. С. 256.
9. Yearbook of the European Convention on Human Rights, 1969, The Greek Case // The European Commission and European Court of Human Rights. The Hague: Martinus Nijhof, 1972.
10. Определение СКЭС Верховного Суда РФ от 04.06.2018 № 05-ЭС18-413.
11. Определение Верховного Суда РФ от 06.04.2016 № 310-ЭС15-7336(10) по делу № А62-7344/2013.
12. Постановление Президиума ВАС РФ от 15 февраля 2011 г. № 13603/10.
13. Постановление Президиума ВАС РФ от 13.05.2014 № 1446/14 по делу № А41-36402/2012.
14. Определения Верховного Суда Российской Федерации от 09.10.2015 № 305-КГ15-5805, от 28.04.2017 № 305-ЭС16-19572, от 17.10.2017 № 310-ЭС17-8992.
15. Устав судопроизводства торгового, п. 2 ст. 554, т. 10, ст. 1483.
16. Определение ВС РФ от 15.02.2018 № 302-ЭС14-1472.
References (transliterated)
1. Maly"shev K.I. Kurs grazhdanskogo sudoproizvod-stva. T. I. 2-e izd. 1876. S. 274-275.
2. Murad"yan E\M. Istina kak problema sudebnogo prava. M.: By4ina, 2002. S. 60-62.
3. Noviczkij V.A. Teoriya rossijskogo processuaknogo dokazyVaniya i pravoprimeneniya [E4ektronny>j resurs]. URL: http://www.novizkii2.narod.ru/monog.html.
4. Reshetnikova I.V. Dokazy"vanie v grazhdanskom processe: ucheb.-prakt. posob. dlya magistrov. 3-e izd., pererab. i dop. M.: Yurajt, 2013. S. 20.
5. Reshetnikova I.V. Sostyazatel"nost" grazhdanskogo sudoproizvodstva cherez prizmu sudebnoj praktiki // Za-kon. 2005. № 3. S. 80-82 [E"lektronny"j resurs]. URL: http:// ekaterinburg.arbitr.ru/files/userfiles/CT/32.html.
6. Serikov Yu.A. Prezumpcii v grazhdanskom sudo-proizvodstve / nauch. red. V.V. Yarkov. M.: Volters Kluver, 2006. S. 25.
7. Treushnikov M.K. Grazhdanskoe processuaknoe zakonodatekstvo (kommentarij) / pod red. V.P. Volozhani-na. M.: Yurid. lit., b.g. S. 134-135.
8. Shershenevich G.F. Uchenie o nesostoyateknosti. Kazan", 1890. S. 256.
9. Yearbook of the European Convention on Human Rights, 1969, The Greek Case // The European Commission and European Court of Human Rights. The Hague: Martinus Nijhof, 1972.
10. Opredelenie SKE"S Verxovnogo Suda RF ot 04.06.2018 № 05-E"S18-413.
11. Opredelenie Verxovnogo Suda RF ot 06.04.2016 № 310-E"S15-7336(10) po delu № A62-7344/2013.
12. Postanovlenie Prezidiuma VAS RF ot 15 fevralya 2011 g. № 13603/10.
13. Postanovlenie Prezidiuma VAS RF ot 13.05.2014 № 1446/14 po delu № A41-36402/2012.
14. Opredeleniya Verxovnogo Suda Rossijskoj Federa-cii ot 09.10.2015 № 305-KG15-5805, ot 28.04.2017 № 305-E"S16-19572, ot 17.10.2017 № 310-E"S17-8992.
15. Ustav sudoproizvodstva torgovogo, p. 2 st. 554, t. 10, st. 1483.
16. Opredelenie VS RF ot 15.02.2018 № 302-E"S14-1472.
Московская городская коллегия адвокатов «Московская гильдия адвокатов и юристов»
Moscow city Bar Collegium's «Moscow Guild of lawyer and legal advisers»
осуществляет квалифицированную юридическую помощь по следующим направлениям:
- правовое обслуживание бизнеса (представление интересов предпринимателей в арбитражных судах всех инстанций; защита чести, достоинства и деловой репутации; защита права собственности, владения; арендные отношения с федеральными и муниципальными органами власти; претензионное производство; досудебное урегулирование споров на этапе переговоров; правовое сопровождение антикризисных процедур);
- уголовное право, ведение уголовных дел различной категории, защита на предварительном расследовании и в суде (более 100 успешно проведенных дел: прекращение на стадии расследования, условное осуждение, мировые соглашения), защита прав потерпевших от преступлений; условно-досрочное освобождение (неоднократно добивались положительных результатов);
- гражданское право (бракоразводные процессы, раздел имущества, определение порядка общения с ребенком; признание права собственности на квартиру, долю в квартире, выселение; споры с ТСЖ; споры со страховыми компаниями (ОСАГО, КАСКО)).
Вы можете обратиться к нам по адресу:
Юридический адрес: 115404, Россия, г. Москва, ул. Бирюлевская, д. 5, корп. 2, оф. 402.
Адрес для корреспонденции: 121601, г. Москва, Филевский бул., д. 37, оф. 88.
Телефоны: +7(926) 189-50-90, +7(903) 125-28-55 Веб-сайт коллегии: www.mos-guild.com
