CC BY
47
УДК 301.085
ДОХОД НАСЕЛЕНИЯ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО ГОРОДА РОССИИ В НАЧАЛЕ ХХ в.: ПРОБЛЕМЫ, МЕТОДИКА ИСЧИСЛЕНИЯ,
ФАКТОР СОЦИАЛЬНОЙ СТРАТИФИКАЦИИ1
© Наталья Валерьевна Стрекалова
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Россия, кандидат исторических наук, доцент кафедры российской истории, e-mail: strekalova@tsu.tmb.ru
В статье рассматриваются проблемы использования дохода в качестве критерия социальной стратификации городского населения России в начале ХХ в. Анализируются методики его исчисления. Проведенный анализ свидетельствует о необходимости использования различных источников для повышения достоверности данных о совокупных доходах горожанина провинциального российского города в начале ХХ в.
Ключевые слова: доход; социальная стратификация; городское население.
В теории доход человека является одним из ведущих критериев социальной стратификации. Причем он является важным для определения социального статуса человека как в индустриальном, так и в доиндустри-альном обществе. Б.Н. Чичерин, указывая на важность имущественного положения человека, писал: «Известное достояние дает возможность образования, а оно необходимо для участия в политических делах». По его мнению, «достояние дает материальную
привязанность к гражданской жизни и существующему порядку», а также обеспечивает лицу определенное общественное положение [1]. Особенно актуально это звучит применительно к России начала XX в., когда в стране шли преобразования, характерные для капитализма.
Советский историк Л.М. Иванов еще в 1971 г. высказал мнение, что сословное деление общества в начале XX в. уже не отражало истинную социальную структуру населения России [2]. Дворянство, духовенство, городские обыватели внутри себя были разделены на страты, отличные по имущественному признаку. Неравенство росло между стратами. На первый план выступало деление по способу увеличения дохода и заработка. Прежде всего, это касалось города, который наиболее отчетливо представлял
1 Исследование поддержано проектом П662 «Социальная динамика процесса экономической модернизации аграрных регионов России XIX - начало ХХ в. (на материалах Центрального Черноземного региона)» ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России».
собой капиталистический путь развития страны.
Дореволюционная статистика, основываясь на сумме получаемых годовых доходов, проводила собственную своеобразную имущественную стратификацию населения России. Так предполагалось взимать подоходный налог с лиц, получавших в год не менее 1 тыс. руб. При этом и дореволюционные, и современные историки относят к зажиточным мелким хозяевам тех, чей доход составлял от 1000 до 5000 тыс. руб. в год, а тех, у кого он определялся от 1000 до 300 руб. - к беднейшим мелким хозяевам [3-6].
Однако доход в тысячу рублей, по мнению исследователей, никак нельзя было для начала ХХ в. отнести к разряду крупных, его хватало лишь для прокормления [7]. Сами представители специальных комиссий, обсуждавших вопрос о подоходном налоге, считали, что только доход примерно в 6 тыс. руб. в год создавал его обладателю такой уровень жизни «применительно к потребностям «интеллигентной» (т. е. имущей. - Н. С.) семьи, который не оставляет оснований для приме -нения при обложении каких-либо льгот» [7, с. 129].
Отечественный исследователь П.А. Шлих-тун полагает, что основой для выделения в «класс капиталистов» должно являться владение собственностью в таких размерах, которые обеспечивали бы существование владельца не за счет собственного, а за счет эксплуатации чужого наемного труда [8].
Н.М. Дмитренко пишет о «буржуазном, по способу получения, доходе» [9].
Однако полностью учесть денежные доходы городского населения России начала ХХ в. достаточно сложно и не всегда возможно по причине сокрытия, получения их части в натуральном виде и т. д. Исследователи современных российских имущих слоев также отмечают невысокую достоверность этого критерия [10]. Более надежным в этой связи является критерий владения имуществом (анализ его состава и оценки), а также профессия (или род занятий), должность и место службы (земская или государственная, частная практика и т. д.). Знание размера жалования может служить указанием на возможный доход российского провинциального городского обывателя в начале XX в. А анализ общественного положения и престижа профессии позволяют произвести идентификацию их представителей применительно к разным стратам городского населения.
Профессиональная деятельность является обычно основным источником дохода. Но применительно к России начала XX в. и это суждение справедливо далеко не всегда. Часто один и тот же человек мог иметь несколько профессий. Кроме того, по мнению П. Сорокина, профессиональная стратификация проявляется как в форме иерархии основных профессиональных групп, так и в форме стратификации внутри каждого профессионального класса [11].
Так, учитель городского приходского училища получал в среднем 300-400 руб. в год, начинающий преподаватель гимназии или реального училища получал 750 руб. в год. За 20 лет он мог дослужиться до жалования в 1550-2500 руб. в год. Дополнительный доход давали частные уроки, примерно 60-75 руб. в год. Пенсии учителей с полной выслугой лет составляли от 1000 до 1800 руб. [12].
При отнесении к той или иной страте городских обывателей представителей духовенства необходимо учитывать его внутреннюю стратификацию. Б.Н. Миронов в качестве основания для внутренней дифференциации духовенства указывает разный духовный статус, разные обязанности при исполнении церковных обрядов, а отсюда и разницу в доходах. Он приводит следующие соотношения в зависимости от духовного статуса и доходов 4:2:1 (священники - жало-
вание 1400 руб. в год, дьяконы - 700 руб., причетники - 320 руб.) [13].
В исследованиях В. Д. Орловой приводится распределение жалования в зависимости от духовного статуса по Тамбову: священники -от 700 до 2500 руб. в год, дьяконы - от 500 до 1600 руб., псаломщики от 250 до 500 руб. Важно учитывать и место службы. «Хлебными» она называет кладбищенские храмы Тамбова. Престижной считалась Успенская кладбищенская церковь: доход священников составлял 1814 руб. в год, псаломщика -604 руб. В Крестовоздвиженской церкви священники получали 1480 руб., псаломщики - 439 руб. в год. Согласно исследованию
В.Д. Орловой, самыми бедными были священники тюремных церквей (55 руб. в год) [14].
Исходя из данных о заработной плате и анализа специальных исследований по отдельным профессиональным категориям, можно представителей целого ряда профессиональных групп включить в средние городские слои и даже провести их внутреннюю градацию. Так, в верхние средние слои могут быть включены высшие железнодорожные служащие, телеграфисты высшей квалификации (1-3 разряд), большинство инженеров, адвокатов, директора и часть преподавательского состава средних учебных заведений, врачи, судьи и нотариусы и некоторые другие. В средние средние слои -почтово-телеграфные служители (4-6 разряда), основная часть учителей, большинство учащихся, средний медицинский персонал (фельдшеры, акушерки), среднетехнический персонал (техники, механики, специалисты сельского хозяйства - ветеринарные врачи, землемеры, агрономы, живущие в городах, основная масса служащих государственных, общественных, частных предприятий, часть железнодорожных служащих, меньшая часть адвокатов, страховые агенты и т. д.). К средним средним слоям должны быть отнесены и большинство представителей полиции. В состав низших средних городских слоев (часть их исследователями включается в «полупролетарские») могут быть отнесены почтовотелеграфные низшие служители (не чиновники), часть учителей начальных школ, часть железнодорожных служащих и служащих торгово-промышленных учреждений, служащих транспорта, больниц, богаделен, церквей и др.
Совокупный доход представителей данной группы мог складываться из нескольких составляющих, причем заработки по месту основной работы могли быть ниже прожиточного минимума, а дополнительные средства приносили приусадебные участки, хозяйства и т. д.
Исходя из традиций дореволюционной статистики и современных исследований, в элиту включались те, чей годовой доход превышал 5 тыс. руб. Такой доход служил своего рода границей средних и элитарных слоев города. Доход 5 тыс. руб. в год и выше приносили промышленные предприятия 1-4 разрядов (свыше 50 рабочих) и около половины 5-го разряда (от 16 до 50 рабочих), торговые заведения 1-2 разрядов. В 1-й разряд торговых заведений включали также кредитные учреждения, банкирские дома и страховые компании (оборот более 200 тыс. руб. в год), крупные рестораны, если наемная цена помещения превышала 5 тыс. руб. в год, аптеки с такой же арендной платой. Во 2-й разряд торговых заведений включали магазины, торговавшие потребительскими и сельскохозяйственными продуктами (оборот 50-300 тыс. руб.), оптовые склады вина, трактиры, если их наемная плата составляла от 1 до 5 тыс. в год. В 3-й разряд торговых заведений включали те, где велась только розничная торговля, работал хозяин и члены семьи, мог быть 1 взрослый наемный приказчик. Сюда же относились трактиры, промыслы, чайные, кофейни, табачные лавки, винные (кроме погребов с продажей иностранных вин - это
2-й разряд), все аптеки, книжные магазины с оборотом от 10 до 50 тыс. руб., гостиницы с числом комнат до 20, бани. В 4-й разряд включали ларьки и палатки, оборот которых составлял до 10 тыс. руб. 5-й разряд был представлен разносной и развозной торговлей [15]. Уровень средней прибыли лавки составлял около 9 %. Таким образом, лавка
3-го разряда давала 437 руб. годового дохода, а 4-5-го разрядов - 163 руб. Торговые предприятия, получавшие доход до 500 руб. в год, составляли почти 2/3 всех торговых предприятия страны [15, с. 95-96]. Так, из 1034 торговых заведений Тамбова в 1913 г. 626, или 61 %, приходилось на торговые предприятия 3-го разряда [16].
Доход свыше 5 тыс. руб. в год давало владение землей в зависимости от губерний
от 450 дес. (Подольская) до 5500 дес. (Пермская). Средняя доходность десятины определялась в 4 руб. 68 коп. [7, с. 129]. При стратификации городского населения в качестве критерия и указания на возможный доход использовали и фактор землевладения. В элитарные слои включались полноцензовики, которые определялись в зависимости от размера земельной собственности и уезда. Так, для Тамбовского уезда быть включенным в избирательный список от землевладельцев-полноцензовиков имели право владельцы 150 и более десятин земли. Для тех, чьи земельные владения находились в Усманском уезде, владение землей должно было составлять 125 дес. и более, в Шацком - 200, в Липецком - 150, Спасском - 200 и т. д. [17]. Оценка ценности и доходности земель по Тамбовской губернии были различными. Цена десятины указывалась для разных учреждений от стоимости в 102 руб. и доходности десятины в 6 руб. 12 коп., до 92 руб. стоимости и доходности в 5 руб. 52 коп. [18]. Таким образом, наличие такого размера земли, с которого начиналось включение в состав полноцен-зовиков, предположительно давало около 5 тыс. руб. годового дохода.
Так, по данным на 1907 г. факты владения землей были установлены для 122 представителей имущих слоев Тамбова. Из них 74 % владельцев земли относились к элитарным слоям города, 26 % приходилось на представителей средних слоев.
В качестве указания на доход служила оценка недвижимости и ее состав (лавки, кузницы, мельницы и др.). Оценочная стоимость имущества, указывавшаяся в земской окладной книге, не являлась рыночной стоимостью этого имущества, однако служила своего рода эквивалентом возможной его доходности за год. Подтверждением данного факта может служить жалоба домовладельца г. Тамбова Семена Яковлевича Красильникова на неправильную оценку его недвижимости для залога в городской банк. Городские оценщики определили стоимость имущества Красильникова в 10500 руб. Он не согласился с данной оценкой и настаивал на том, что стоимость данного имущества составляла не менее 15 тыс. Оценщики считали свою оценку правильной, поскольку они производили оценку, «имея в виду городскую оценку по сбору налога, доходность и местоположе-
ние». Они писали о том, что городская оценка составляла 750 руб., но реальная доходность данного имущества, по их мнению, была не более 600 руб. в год, поскольку «...местоположение его дома всем хорошо известно. Это Базарная улица, в сухое время пыльная, а в сырое - всегда непролазная грязь». По их мнению, усадьба находилась чуть ли не на болоте. Оценщики сделали вывод, что доходным этот дом назвать нельзя (местность не торговая и не дачная). Кроме того, мотивировали они свой ответ так: «Доходность заложенного дома должна самостоятельно. оправдывать банковский процент. Дом Красильникова при банковском долге в 960 рублей не оправдает себя и останется за банком. А оставшись за банком, не найдет себе покупателя - малоимущий не полезет в явную петлю, а капитальный человек, зная деньгам цену, не пожелает утруждать себя таким сомнительным по доходности домом» [19].
Знание этого обстоятельства служило разграничением владельцев недвижимости. Владельцы имущества, оценка которого для взимания земского налога превышала 5 тыс., включались в элиту, ниже - в средние городские слои. Горожане, имущество которых «по малоценности» не облагалось налогом, относились к нижним слоям города. Самых «бедных домишек» по Тамбову особенно много было сосредоточено в 1-й части города. Всего в земскую окладную книгу недвижимых имуществ не были включены 29 % владельцев мельчайшей недвижимости Тамбова [20]. Как правило, не включались те владельцы, оценка имущества которых составляла от 10 до 75 руб. (в основном избы и флигеля).
Возникает вопрос, насколько это обосновано. Однако, имея представление, в т. ч. и из художественной и мемуарной литературы, о том, что из себя могли представлять дом, флигель, изба в 25 руб., которые не включались по причине малоценности в окладные книги для взимания налога, можно выразить сомнение в возможности отнесения их владельцев к средним слоям. М. Горький в повести «Город Окуров» так описывал подобный тип домов, расположенных в самой неблагоустроенной части города, жители которой перебивались случайными заработками, в т. ч. воровством, шулерством, проституци-
ей: «...хижины: черные от старости, с клочьями зеленого мха, на прогнивших крышах, они стоят на песке несколько криво.» [21]. Как правило, данный тип домов располагался в наименее благоустроенных частях города, а их владельцы населяли самые жалкие улицы. «Лишенная воздуха (поскольку улицы были пыльные), мещанская городская голь лишена и света (проживала в основном в подвалах и полуподвалах). Здесь живут не гласные городской думы, а безгласные обыватели», -отмечал Н.М. Дружинин [22].
Установить разграничивающую планку между средними и полупролетарскими и пролетарскими массами в таком типе городов, как Тамбов, сложно. Категория горожан, занимавших промежуточное положение между средними и пролетарскими слоями, представляла собой трудно учитываемую массу. Владение собственностью в связи с этим может служить одним из ведущих критериев принадлежности к имущим слоям города. Однако П.А. Шлихтун пишет о том, что необходимо учитывать, даже при наличии недвижимой собственности, что больше приносило доход, и в том случае, когда - работа по найму, то данных горожан следует включать в пролетариат [8, с. 90]. В том случае, когда в составе имущества следовало указание на какое-либо торгово-промышленное предприятие (лавка, кузница и др.), это уже позволяло говорить о принадлежности их владельца как минимум к городским средним слоям.
Указанием на доход служил и факт уплаты квартирного налога. Квартирный налог служил косвенным указанием на возможный доход, как значилось в положении о квартирном налоге, «соизмерим величине или стоимости помещения, по которой можно, до известной степени, судить о величине доходов плательщиков и привлечение к обложению как бы самые доходы их» [23]. Если не указывали денежный размер квартирного налога, то он, как правило, составлял 1/5 получаемого жалования. При введении квартирного налога власти руководствовались тем соображением, что «он приближается более всего к подоходному налогу, так как его плата дает некоторые представления о совокупности доходов каждого плательщика» [23].
Так, Тамбов относили к 111-му разряду городов для взимания квартирного налога. В связи с этим все налогоплательщики делились на 27 разрядов. Начиналось обложение со 150 руб., а высший предел обложения для Тамбова составлял 3,5 тыс. руб. в год. Плата для высшего предела составляла 10 % от стоимости [24]. Те, кто уплачивал за квартиру менее 150 руб. в состав плательщиков квартирного налога не включались, поскольку данное жилое помещение относилось к тому разряду, которые считались «углами». Налог на последние не начислялся, поскольку власти исходили из того обстоятельства, что «лица, проживавшие в самых дешевых квартирах, не обладали свободными излишками доходов, с которых без особого их обременения, можно взимать налог» [23, с. 857]. Поэтому уплата квартирного налога может быть четким указанием на принадлежность как минимум к городским средним слоям и одним из дополнительных разграничений с пролетарскими и полупролетарскими массами города. Н.М. Дружинин говорил: «Некоторые (мещане. - Н. С.) не имеют даже квартиры, с которой берется налог. Большая часть живет по таким квартирам и углам, которые к налогу не привлечены. Слишком трудно было бы это сделать» [22, с. 17].
Сложность в разграничении низшей страты средних слоев и пролетарской и полупролетарской массы заключалась еще и в том, что основная часть низших средних слоев - это неустойчивая текучая масса, сложно поддававшаяся учету. Помимо постоянных жителей города были и временные. В этот период в городе было много отходников из села. Например, в Тамбове в начале века жили крестьяне, остававшиеся в городе иногда более года в ожидании вакансии, места или в надежде открыть собственное дело.
В качестве указания на доход можно использовать присутствие того или иного городского обывателя в списках избирателей для выборов в Государственные Думы. Руководствуясь имущественными критериями, власти включали в состав 1-го и 2-го избирательных городских съездов лиц, чей совокупный доход составлял от 1000 до 5000 тыс. и более (1-й съезд), лиц с доходом от 1000 руб. до 300 и ниже (2-й съезд). В данную группировку включались и те люди, чей предполагаемый доход от жалования составлял ука-
занные суммы (отдельные должности и знание расценок дают возможность это сделать), а также владельцы недвижимого имущества, оцененного в этих пределах.
Таким образом, при идентификации того или иного горожанина должна использоваться совокупная информация и оценка его доходов на основе разных источников, содержащих персонифицированную информацию по экономическому, имущественному, профессиональному положению конкретного лица.
Стратификационная система российского общества начала ХХ в. складывалась из целого ряда элементов различных стратификационных систем. Особое место занимало соотношение классовой и сословной стратификационных систем. Несмотря на то, что значение сословной стратификационной системы применительно к России начала XX в. по-прежнему оказывало заметное влияние на социальный статус, именно доход выходил на первый план при социальном ранжировании. Общественную значимость определяли уже не юридические нормы, не наследственное или приобретенное сословное состояние, а имущественное положение конкретного лица, отношение к собственности и род занятий.
1. Чичерин Б.Н. I. Русское дворянство. II. Что такое среднее сословие // Наше время. Б. д. № 4, 5, 8, 10, 12, 16. С. 26.
2. Иванов Л.М. О сословно-классовой структуре городов капиталистической России // Проблемы социально-экономической истории России: сборник статей. М., 1971. С. 312-340.
3. Пуллат Р.Н. Городское население Эстонии с конца XVIII века до 1940 гг. Таллин, 1976. С. 77.
4. Струмилин С.Г. Статистико-экономические очерки. М., 1958.
5. Ерман Л. К. Интеллигенция в первой русской революции. М., 1966. С. 19-32.
6. Лейкина-Свирская В.Р. Русская интеллигенция в 1907-1917 гг. М., 1981. С. 36-100.
7. Дякин В. С. Структура имущих верхов России в конце XIX - начале XX вв.: к постановке вопроса / Санкт-Петербуржское научное общество историков и архивистов. Ежегодник. СПб., 1997. С. 128.
8. Шлихтун П.А. Социальная структура современного буржуазного общества: Проблемы методологии. Киев, 1986. С. 130.
9. Дмитриенко Н.М. О социальном составе населения Томска (конец XIX в. - 1917 г.) // Ра-
бочие Сибири в конце XIX - начале XX в. Томск, 1980. С. 138-139.
10. Средний класс в России // Вопросы экономики. 2001. № 1. С. 56
11. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество / общ. ред.; сост. предисл. А.Ю. Согомо-нова. М., 1992. С. 353.
12. Сучков И.В. Учительство России в конце XIX -начале XX вв. М., 1994. С. 21, 38-39.
13. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало ХХ в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства: в 2 т. СПб., 1999. Т. 1. С. 108.
14. Орлова В.Д. Доходы и собственность город-
ского духовенства Тамбовской епархии в конце XIX - начала XX вв. // Население и территория Центрального Черноземья и Запада России в прошлом и настоящем: Материалы 7 региональной конференции по исторической демографии, посвящ. 75-летию
проф. В.П. Загоровского (1925-1994) / отв. ред. К. Акиньшин. Воронеж, 2000. С. 75-76.
15. Дихтяр Г.А. Внутренняя торговля в дореволюционной России. М., 1960. С. 66-67.
16. ГАТО (Гос. арх. Тамбовской области). Ф. 17. Оп. 44. Ед. хр. 12. Л. 27, 42.
17. ГАТО. Ф.17.Оп. 38. Ед. хр. 20. Л. 5 об.
18. ГАТО. Ф. 43. Оп. 1. Ед. хр. 196. Л. 38.
19. ГАТО. Ф. 17. Оп. 45. Ед. хр. 48. Л. 1 - 5 об.
20. ГАТО. Ф.17.Оп. 38. Ед. хр. 46. Л. 200.; Ф.143. Оп. 32. Ед. хр. 5.
21. Горький М. Собрание сочинений. М.; Л., 1933. Т. 11. С. 11.
22. Дружинин Н.П. Мещане, их положение и нужды. Москва. Народное право. № 32. 1906.
С. 13.
23. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. СПб., 1901. Т. 28. С. 855.
24. ГАТО. Ф. 17. Оп. 44. Ед. хр. 80. Л. 379.
Поступила в редакцию 2.07.2010 г.
UDC 301.085
INCOME OF POPULATION OF PROVINCIAL TOWN OF RUSSIA AT THE BEGINNING OF 20th CENTURY: PROBLEMS, METHODS OF CALCULATION, THE FACTOR OF SOCIAL STRATIFICATION
Natalya Valeryevna Strekalova, Tambov State University named after GR Derzhavin, Tambov, Russia, Candidate of History, Associate Professor of Russian History Department, e-mail: strekalova@tsu.tmb.ru
The problems of using income as a criterion of social stratification of the urban population of Russia in the early twentieth century are scrutinized in the article. The methods of its calculation are analyzed. The analysis suggests the need of use different sources to improve the reliability of data on total income of the provincial Russian town citizen in the early 20th century.
Key words: income; social stratification; urban population.
