CC BY
145
УДК 339.543.012.42 Н. А. Беляева
ДИСКУССИЯ О СУДЬБЕ ПРИАМУРСКОГО ПОРТО-ФРАНКО (1901-1905 гг.)
Рассматриваются позиции сторонников проведения протекционистской и либеральной таможенной политики на Дальнем Востоке, анализируется ход дискуссии в первые годы после отмены порто-франко.
Ключевые слова: Дальний Восток, таможенная политика, протекционизм, порто-франко, дискуссия, столкновение интересов.
Amur Porto-Franco discussion (1901-1905). NATALIA A. BELYAEVA (Head of the Humanities Department of the Russian Customs Academy, Vladivostok Branch).
The author considers opinions of supporters of protectionism policy in the Far East. The discussion on Porto-Franco cancellation is analyzed in the paper.
Key words: Far East, customs policy, protectionism, Porto-Franco, discussion, clash of interests.
1 марта 2009 г. исполняется 100 лет с момента окончательной отмены порто-франко во Владивостоке. В современных условиях процесс превращения Приамурья в часть таможенной территории России представляет для нас несомненный интерес. Изучение этой страницы истории позволяет представить, как центральная власть вводила протекционистские меры на окраине страны, учитывала местные (сегодня мы бы сказали региональные) интересы, вводила новшества и преодолевала естественно возникавшее в связи с этим недовольство, разрешая противоречия между интересами государства и отдельных групп населения. Исторический опыт разрешения всех этих проблем и преодоления противоречий в условиях глобализации и мирового кризиса имеет не только академический интерес.
История приамурского порто-франко сложна и противоречива. В течение первого десятилетия ХХ века оно дважды отменялось (законами от 10 июня 1900 г. и 16 января 1909 г.) и один раз восстанавливалось (императорским указом 1 мая 1904 г.). Если сибирское порто-франко (существовавшее в основном в виде проектов) и одесское (полностью реализовавшее заложенную в нем программу) оставались региональными, локальными явлениями, то дальневосточное порто-франко стало общероссийским феноменом, а его отмена (состоявшаяся или предстоящая), так же как и восстановление, порождали в российском обществе неоднозначную реакцию.
Воспринимавшееся вначале как независимая от финансовой политики льгота, порто-франко постепенно превратилось в явление социально-психологического характера, своего рода символ региональной ментальности. Это объясняет, почему его отмена в Приамурском крае была воспринята как катастрофа, расколовшая приамурское общество на радикальных сторонников и противников этого правительственного мероприятия. Дискуссия о судьбе порто-франко с большей или меньшей интенсивностью протекала все первое десятилетие ХХ века, а ее участниками стали общественные деятели и предприниматели, чиновники и ученые, министры и депутаты Г осударственной Думы. В российской истории это был, пожалуй, единственный случай столь широкого публичного обсуждения вопросов правительственной и, в частности, таможенной политики. Оставшаяся как отголосок этой драматической дискуссии обширная литература позволяет увидеть, как в конкретном и узком, казалось бы, вопросе таможенной политики столкнулись интересы центра и региона, отдельных отраслей промышленности, представителей бизнеса и приамурских обывателей.
Полярные мнения относительно целесообразности порто-франко сопровождали его на протяжении всей истории. Воссоздать ход противостояния и выявить «болевые точки» дискуссии возможно по огромному количеству публикаций современников, архивным материалам, стенограммам заседаний Государственной Думы, журналам Совета министров, отчетам об итогах работы местных совещаний.
Первое обострение вопроса о порто-франко в Приамурье относится в 80-90-м годам XIX в., когда таможенная политика России становилась на путь последовательного протекционизма. По мнению Н.А.Троицкой, первые признаки противостояния вокруг порто-франко в местном обществе обнаружились уже на первом съезде представителей общественности и местной администрации, созванном приамурским генерал-губернатором А.Н. Корфом в 1885 г. [8, с. 49]. Тогда возобладала аргументация сторонников порто-франко. На основании анализа материалов съезда Троицкая приходит к выводу о существовании двух позиций по отношению к порто-франко, которые условно называет «патриотической» (свободная торговля - источник обогащения иностранных торговцев и тормоз для развития
БЕЛЯЕВА Наталья Анатольевна, доктор исторических наук, заведующая кафедрой гуманитарных дисциплин Владивостокского филиала Российской таможенной академии. Е-таП; minava204@rambler.ru
© Беляева Н.А., 2009
отечественной промышленности) и «компрадорской» (порто-франко - необходимая мера, выгодная всему населению края и государству) [7, с. 157].
Знаком перемен в настроениях приамурского «делового сообщества» стало изменение самого «образа порто-франко». Удачливый предприниматель и тонкий наблюдатель А.В. Даттан замечал, что постепенно вопрос о порто-франко «стал обсуждаться уже не с точки зрения льготного мероприятия, имевшего в виду исключительно лишь потребности и обеспечение местного населения в его тяжелых условиях существования, а со стороны общей финансовой политики покровительства отечественному производству и интересов фиска1» [3, с. 47]. Подтвердить этот вывод можно на примере работы особой торговой комиссии из представителей русского купечества под председательством известного предпринимателя М.Т. Шевелева, обобщавшей материал о состоянии торговли в крае накануне второго Хабаровского съезда «сведущих людей» (1886 г.). Доводы против порто-франко, изложенные в докладе комиссии, свидетельствовали о довольно широком распространении в среде русского приамурского купечества как раз таких «протекционистских» взглядов. Комиссию волновали такие гибельные, по мнению ее участников, последствия порто-франко, как вывоз прибыли иностранных фирм за границу (утечка капиталов), сужение возможностей для русской вывозной торговли, перспективы которой «комиссионеры» уже тогда чаще связывали с Маньчжурией.
Понятно, что предложения «комиссии Шевелева» в условиях порто-франко выглядели вполне протекционистскими. В частности, уже тогда предлагалось значительно расширить сферу таможенного обложения иностранных товаров путем введения пошлины на те американские и европейские товары, которые без ущерба для потребителей могли быть заменены отечественными аналогами: бумажные, шелковые, шерстяные, пеньковые и льняные ткани, сахар, свечи, мыло, кожи и кожаные изделия, виноградные вина, изделия из благородных металлов. Таких товаров, по данным комиссии, ежегодно ввозилось в один только Владивосток на сумму около 1 млн руб., что составляло почти четвертую часть ввоза в этот порт. При этом размер обложения должен был быть не ниже ставок общего таможенного тарифа по европейской торговле [1, с. 61]. В то же время признавалось несвоевременным введение пошлин на товары первой необходимости, на сельскохозяйственные машины и другие «двигатели к развитию промышленности», так же как на японские и китайские товары. Последние ввозились в небольшом количестве и не составляли конкуренции товарам российского производства. В интересах поощрения отечественного ввоза предлагалось уменьшить и акциз на российский спирт. Принятие таких мер воспринималось российскими купцами как «закрытие» порто-франко.
Несмотря на «излишнюю страстность», внесенную в обсуждение этого вопроса в период подготовки и работы двух первых Хабаровских съездов, идея отмены порто-франко все-таки не нашла поддержки у большинства «сведущих людей», однако не осталась не замеченной правительством. Последовавшее в 1888-1889 гг. законодательное ограничение порто-франко было встречено в Приамурье с пониманием. Постепенно вводимые меры таможенного регулирования нашли в среде приамурских предпринимателей немало сторонников. Их оказалось вполне достаточно, чтобы на время погасить «страсти» вокруг порто-франко. Составитель отчета о работе третьего Хабаровского съезда (1895 г.) Н.А. Крюков отмечал, что после мер 1888 и 1889 гг. вопрос о введении пошлин на товары иностранного происхождения «потерял свою остроту» [9, с. 44].
Появление новых настроений в среде дальневосточных купцов и промышленников было отражением общего «наступления» на правительство, предпринятого русской буржуазией в начале 90-х годов XIX в. с целью обеспечить таможенное покровительство развивающейся русской промышленности. После принятия протекционистского таможенного тарифа 1891 г. торгово-промышленная буржуазия Европейской России все более настойчиво стремилась укреплять свое монопольное положение на внутреннем рынке. В 1891 г. общее собрание ярмарочного купечества в Нижнем Новгороде по докладу купца М. Зензинова высказалось о необходимости отмены порто-франко. Направленное в Министерство финансов ходатайство было «оставлено без последствий» благодаря вмешательству приамурского генерал-губернатора А.Н. Корфа [8, с. 49]. Вопрос об отмене порто-франко во Владивостоке вновь был поднят, теперь нижегородским губернатором, на созванном в 1893 г. Особом совещании по торговле России с азиатскими государствами. Несмотря на противодействие А.Н. Корфа, по-прежнему считавшего эту меру преждевременной, так как в сохранении порто-франко была заинтересована казенная золотопромышленность, беспошлинно получавшая через Владивосток оборудование из США, совещание на этот раз высказалось в пользу отмены порто-франко в портах Приморской области [5, с. 548, 549]. Нельзя не согласиться с Н.А. Троицкой, которая считает все эти выступления показателем того, что Приамурье все больше входило в сферу интересов русских промышленников. Этот вывод автор подтверждает данными статистики внешней торговли, согласно которым вывоз отечественных товаров из Европейской России в Приамурский край в последние годы существования порто-франко превышал русский экспорт (вывоз за границу) по таким видам товаров, как хлопчатобумажные ткани, сахар-рафинад, табак [8, с. 50, 51]. Уже это превращало порто-франко в Приамурье (как синоним употреблялось выражение «порто-франко во Владивостоке») в явление общероссийской экономической жизни.
Именно под давлением промышленной буржуазии центральной части страны летом 1892 г. было принято историческое решение о скорой отмене порто-франко в Приамурском крае. Открытое к этому времени регулярное морское сообщение Дальнего Востока с российскими черноморскими портами пробило первую брешь в необходимой для соблюдения режима порто-франко совокупности условий, главным из которых была изолированность этой территории. Окончательный удар по существованию Приамурья вне общей российской «таможенной черты» нанесло строительство сибирской железнодорожной магистрали. Возможность стабильной, не связанной с периодичностью
1 Фиск (лат. Ибсш) — государственная казна.
навигации доставки в край российских товаров лишала защитников порто-франко одного из самых серьезных аргументов в пользу его сохранения - тезиса о вынужденности и неизбежности этой меры в интересах широких слоев населения и государства в целом.
Новое обострение противостояния по вопросу о судьбе порто-франко связано с его отменой с 1 января 1901 г. Г лавными участниками дискуссии на этот раз стали основные субъекты внешнеторговой деятельности - приамурские предприниматели и чиновники таможенного ведомства. На некоторое время на первый план выдвинулась проблема эффективности таможенной системы, обеспечивавшей осуществление основных мероприятий в сфере таможенной политики. Этому в немалой степени способствовали первые и не вполне удачные шаги таможенного контроля в главном тихоокеанском порту России и важном товарораспределительном центре - Владивостоке. Сами владивостокские предприниматели отличались высокой деловой активностью и корпоративной солидарностью. Владивостокский биржевой комитет (ВБК) был непременным участником всех дискуссий вокруг порто-франко и самым ярым критиком «таможенных неурядиц».
Противостояние начала ХХ в. отличалось крайней эмоциональностью. Свидетельства этому можно найти в любом обращении представителей местного бизнеса в вышестоящие инстанции. Особенно много писем направлялось в адрес министра финансов, от которого прямо зависело разрешение многих возникающих в практике таможенного ведомства проблем. Недовольство местного купечества вызывало буквально все, что касалось организации таможенного контроля; длительность процедуры таможенного досмотра, сложное таможенное делопроизводство, незнание прибывшими из таможен Европейской России чиновниками местных условий, малочисленность штата таможни, отсутствие условий для хранения и досмотра товаров, наконец, сама необходимость «хождения по таможенным делам». Обобщил настроения делового сообщества Владивостока вице-губернатор Приморской области Я.П. Омельянович-Павленко: «...таможня навалилась на Владивосток таким бременем, от которого застонали все решительно; грузополучатели и потребители»2.
Немало оснований для чрезмерно эмоциональных выступлений ВБК давала сама таможенная служба, делающая свои первые шаги в крайне неблагоприятных для нее условиях. Именно несовершенство таможенного контроля в его владивостокском варианте привело к восприятию таможни как главного виновника всех бед «торгующего сословия» и основной причины упадка торговой роли Владивостока. В августе 1903 г. в письме на имя комиссара по финансовой части Квантунской области И.Н. Протасьева председатель ВБК А.А. Масленников высказывал мнение о необходимости видоизменения «существующего таможенного порядка». Из многочисленных жалоб, поступивших в ВБК за годы существования таможенного обложения, у председателя комитета сложилось мнение, что «таможня, ее правила, порядки и пр. пр. существуют, как видно на практике, исключительно для того, чтобы убивать всякое торговое начинание, словом всю эту жизнь». Получалось, - подчеркивал он, - что «не таможня существует для охраны торговли, а торговля для таможни» [4, с. 6]. Именно в отмене порто-франко и введении таможенного обложения местные предприниматели и поддерживающая их администрация Приморской области видели главную причину явно обозначившегося упадка Владивостока, который терял свои позиции важнейшего торгового центра региона, не имея возможности конкурировать не только с портами сопредельных государств, но и с арендованным русскими портом Дальний, которому с момента его основания было «даровано» право порто-франко.
Противоположную позицию в оценке последствий отмены порто-франко и введения таможенного обложения занимал главный представитель таможенного ведомства в Приамурском крае и его последовательный защитник, окружной таможенный инспектор С.Н. Латкин. Основную причину многочисленных проявлений недовольства со стороны участников приамурского купечества он видел не столько в недостатках таможенного контроля, сколько в организационной и психологической неготовности местного купечества к работе в жестких рамках таможенного протекционизма, неотъемлемой частью которого были и формальные по своему существу таможенные обрядности. Не меньшую роль играл и своеобразный «правовой нигилизм» местных предпринимателей, по любому поводу демонстрировавших полное незнание «самых элементарных прав их и обязанностей»3. Сам либеральный характер действующего в Приамурском генерал-губернаторстве таможенного тарифа свидетельствовал, по его мнению, в пользу признания безосновательными многочисленных жалоб купечества на упадок торговли и на его прямую связь с отменой порто-франко и деятельностью таможни.
Активная позиция местных предпринимателей, особенно Владивостокского биржевого комитета, постоянно тревожащих своими жалобами различные инстанции, способствовала тому, что в начале 1903 г. вопрос о судьбе портофранко оказался в центре внимания центральной власти. Под влиянием многочисленных обращений купечества и на основании представления министра финансов 17 января 1903 г. императором была учреждена особая комиссия для обсуждения «постановки таможенной части» на Дальнем Востоке, а также выработки «наилучшего направления» здесь торговой и таможенной политики. Практически все «назначенные к участию» в комиссии лица были хорошо знакомы с ситуацией на Дальнем Востоке. В течение 1901-1902 гг. там побывали и сам председатель комиссии, товарищ министра финансов П.М. Романов, и ее члены - директор Департамента таможенных сборов Н.И. Белюстин и таможенный ревизор Б.И. Вильчицкий. Кроме того, в качестве полноправных членов комиссии были привлечены военные губернаторы
2Докладная записка военного губернатора Приморской области Приамурскому генерал-губернатору. 31 августа 1901 г. // Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ). Ф. 702., оп. 2, д. 438, л. 54 об.
3 Рапорт окружного таможенного инспектора Заамурского района С.Н. Латкина министру финансов. 22 сентября 1902 г. // РГИА. Ф. 21, оп. 1, д. 788, л. 32, л. 35-35 об.
Забайкальской и Приморской областей И.В. Надаров и А.М. Колюбакин, вице-губернатор Приморской области Я.П. Омельянович-Павленко, управляющий КВЖД Д.Л. Хорват и командующий Заамурским округом пограничной стражи Н.М. Чичагов (в недавнем прошлом военный губернатор Приморской области). Принимая решение об образовании комиссии, император поручил министру финансов сообщить владивостокскому купечеству, что «его величество всемилостивейше соизволило обратить особое внимание на урегулирование таможенного дела на Дальнем Востоке» [2, № 1, с. 8].
Проблема порто-франко обсуждалась на четырех заседаниях комиссии - 4, 8, 12 и 20 марта. Как характер возникших при обсуждении проблем, так и сам ход обсуждения показывает, что приамурское порто-франко впервые рассматривалось на уровне правительственной комиссии с точки зрения общей таможенной политики. Это обсуждение проходило тогда, когда порто-франко уже было отменено и накоплен первый, пусть незначительный, опыт таможенного контроля, тот самый, «на усмотрение» которого передавались многие конкретные решения в сфере таможенной политики. Правительство делало свои шаги осторожно, однако это не означало, что они всегда были последовательными. Сам ход обсуждения вопроса о порто-франко говорит о том, что его отмена не выражала жесткой позиции правительства, что оно еще не было готово к диалогу с влиятельными представителями отечественной торговли и промышленности и всех заинтересованных ведомств, в том числе и по вопросу о порто-франко. Основное противостояние на заседании комиссии шло по уже известному сценарию и сводилось к спору предпринимателей и таможенных чиновников. Были оглашены самые аргументированные обращения ВБК на имя министра финансов с жалобами на тяготы таможенного обложения; перечислены многочисленные статистические сведения, которые свидетельствовали о непоследовательности проведения в жизнь принципов протекционизма на Дальнем Востоке. Подчас принятые меры приводили к неожиданным и далеко не безобидным последствиям, одними из которых стали падение торговой роли Владивостока, увеличение числа случаев и объема контрабанды по всей сухопутной границе с Китаем.
Развернувшаяся на заседаниях «комиссии Романова» полемика сторонников и противников возврата к порто-франко в известной мере предвосхитила последующее противостояние. О сложности этой проблемы и отсутствии четко выраженных «ведомственных пристрастий» можно судить по тому, что представители Министерства финансов, Приамурской администрации, Общества КВЖД входили в обе противоборствующие группы. Единственной сплоченной «командой», последовательно выступившей с критикой порто-франко и требованием сохранения в неизменном виде таможенной политики на Дальнем Востоке, были представители деловых кругов Европейской России.
Большинство участников мартовских заседаний комиссии (15 чел.) высказались в пользу сохранения таможенного обложения в Приамурском крае. В основе их аргументации лежали соображения государственной пользы. Порто-франко рассматривалось как политика «вчерашнего дня», которая уже выполнила свое предназначение - способствовала привлечению населения в край и облегчению жизненных условий переселенцев. Однако в начале ХХ в. эта политика не соответствовала государственной задаче - обеспечить русское экономическое преобладание в Приамурье и на прилегающих к нему территориях. Тем более что развитие речного и морского судоходства, сооружение сибирской железнодорожной магистрали с ее ответвлением (КВЖД) усилили заинтересованность русских фабрикантов в приамурском рынке. Его ограждение пошлинами представлялось теперь особенно желательным именно «с точки зрения общих экономических интересов России. Опасение вызывала и возможность, в случае отмены таможенного обложения, завоевания приамурского рынка быстро прогрессирующей промышленностью Маньчжурии» [2, № 1, с. 11, 18].
Группа сторонников возврата к порто-франко (8 чел.) была еще более разнородной. В ней объединились постоянный критик «таможенных порядков» вице-губернатор Приморской области Я.П. Омельянович-Павленко, бывший глава дипломатической канцелярии при главном начальнике Квантунской области И.Я. Коростовец, директор Департамента таможенных сборов Н.И. Белюстин, а также представители КВЖД. Такой состав «защитников порто-франко» обусловил более разнообразные аргументы. Так, вице-губернатор защищал интересы местной торговли, находящейся в последние годы «в угнетенном состоянии»; дипломаты считали, что только возврат к порто-франко приведет к созданию в Приамурье равных по привлекательности с Маньчжурией условий для вложения капиталов. Для чинов Департамента таможенных сборов главными были соображения фиска. Опираясь на таможенную статистику, они убедительно доказали, что «собственно с точки зрения таможенного дохода сохранение в Приамурье таможенного обложения никакого интереса для фиска не представляет» [2, № 1, с. 21]. Одна только Владивостокская таможня экономически оправдывала свое существование. Таможенные чиновники полагали, что в условиях нарастающей контрабанды, которая буквально душит легальную торговлю, существовало только два выхода. Один - обеспечение надежной охраны сухопутной границы - требовал значительных финансовых затрат, что само по себе делало его нереальным. Другой -возвращение порто-франко - означал восстановление еще не утраченных экономических связей и условий развития региона. Руководители департамента, таким образом, выступили самыми последовательными сторонниками восстановления порто-франко в Приамурском крае. А главным доводом в пользу такой позиции стало признание «экономически бессмысленным» существования «таможенной охраны» в Приамурье, ограниченность ее протекционистского значения при отсутствии в крае зачатков обрабатывающей промышленности. Расхождение позиции руководителей таможенного ведомства и таможенников-практиков, которые отстаивали необходимость сохранения таможенного обложения, говорит о наличии расхождений во взглядах на проблему внутри самого ведомства. Подтверждает этот вывод и судьба единственной на заседаниях комиссии попытки выработать компромиссный вариант, предпринятая главой Общей канцелярии министра финансов А.И. Путиловым.
Суть его предложений сводилась к сохранению таможенного обложения во Владивостоке и Николаевске с понижением его реальной величины до уровня, принятого в китайских морских таможнях (5% аё valorum), при одновременном усилении таможенной границы в районе оз. Байкал с применением в Иркутской таможне общего
таможенного тарифа по европейской торговле; отмене всякого таможенного обложения по сухопутной границе; сохранению в прежних объемах обложения подакцизных товаров. Однако ни сторонников, ни противников порто-франко этот вариант не устроил. Обе стороны сочли, что он лишь усложняет и запутывает проблему. Итоговое резюме комиссии гласило; «.вышеприведенное разномыслие по вопросу о том, оставить ли в Приамурском крае существующее таможенное обложение или ввести порто-франко, остается в своей силе» [2, № 1, с. 36]. Вопрос о судьбе порто-франко в Приамурском крае оставался дискуссионным.
Весь спектр мнений, существовавших в приамурском обществе относительно перспектив таможенной политики, нашел свое отражение в работе IV Хабаровского съезда (август 1903 г.). Вопрос о таможне и ее влиянии на развитие торговли и промышленности был включен программу и обсуждался вместе с другими проблемами торговли и промышленности на заседаниях 4-й секции. Участникам обсуждения удалось «подняться» над мнением о признании таможни единственным виновником тяжелого положения торговли в крае. Подавляющее большинство членов секции отдавали себе отчет в том, насколько трудно подвергнуть ревизии уже состоявшуюся отмену порто-франко. Никто не выражал сомнения и в том, что эта мера осуществлена в общегосударственных интересах. Весь ход обсуждения свидетельствует о том, что местные предприниматели, чиновники и общественные деятели рассматривали последствия отмены порто-франко даже более глубоко, чем работавшая в Санкт-Петербурге правительственная комиссия. Анализ опубликованных протоколов заседания секции [10, с. 15-48], размещенных в приложениях к «Трудам» съезда, свидетельствует о том, что это «региональное совещание» также рассматривало вопрос о порто-франко в контексте общей правительственной политики на Дальнем Востоке. Расходясь в оценке глубины переживаемого краем торгового кризиса и его проявлений, участники съезда видели главную причину упадка Приамурья не только в отмене портофранко, но и в развитии «предприятий КВЖД». Именно дорога стимулировала отток капиталов из Приамурья в Маньчжурию и, пользуясь предоставленными ей льготами и беспошлинным ввозом товаров через Порт-Артур и Дальний, усугубляла сложившуюся ситуацию; облегчала доставку контрабандных товаров, отвлекала капиталы, переориентировала товарные потоки. Разброс мнений при итоговом голосовании (17 - за восстановление порто-франко, 13 - против при двух «уклонившихся от голосования») говорит о том, что приамурские предприниматели спустя два года после отмены порто-франко не были единодушно настроены против этой меры. Более того, многие воспринимали возможный возврат к порто-франко как проявление непоследовательности и нестабильности таможенной политики, что не могло пойти на пользу местному бизнесу.
Обсуждение проблемы порто-франко на съезде «сведущих людей» и в комиссии под председательством П.М. Романова можно расценивать не только как продолжение традиционно осторожного подхода к решению проблем таможенной политики в регионе, но и как свидетельство отсутствия в правительстве четкого видения общего направления всей торговой и таможенной политики на Дальнем Востоке. Тем более что внимание Министерства финансов в это время было всецело сосредоточено на решении в благожелательном для России направлении «таможенного вопроса» в Маньчжурии. Как оказалось, не только законопослушные владивостокские предприниматели, не выдерживавшие конкуренции с нарастающим ввозом контрабанды через сухопутную границу, но и представители власти занимали по отношению к порто-франко позицию «благожелательного нейтралитета». В конце 1903 г. настроения в пользу восстановления порто-франко были весьма заметными в ближайшем окружении наместника на Дальнем Востоке адмирала Алексеева4. В известной мере под их влиянием при первом удобном случае именно наместник выступил инициатором возвращения порто-франко в Приамурье в мае 1904 г. На этот раз порто-франко восстанавливалось в условиях военных действий, и уже это превращало его в панацею и исключало всякую критику со стороны приамурских протекционистов.
Восстановленное на период войны, приамурское порто-франко имело явную перспективу вновь превратиться в долговременную таможенную политику. В октябре 1904 г. император запросил мнение наместника по этому вопросу через управляющего Особого комитета по управлению делами Дальнего Востока А.М. Абазу. Сбор материалов был поручен финансовому комиссару И.Н. Протасьеву. Обнаруженный нами в Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ) полный его отчет представляет объемный печатный труд, изданный для служебного пользования (см.; [6, с. 189-229]). Более трех четвертей доклада занимают приложения. При этом особую ценность представляет собранный И.Н. Протасьевым огромный статистический материал, дающий представление о разных сторонах влияния порто-франко на жизнь дальневосточной окраины и позволяющий увидеть положительные и отрицательные последствия его отмены. Разделяя общие настроения аппарата наместника на Дальнем Востоке, финансовый комиссар избежал односторонности
в подаче материала, отразив постепенно формирующееся равенство позиций сторонников и противников возврата к порто-франко. Реально оценивая ситуацию, он не смог дать однозначного ответа на вопрос о целесообразности его реставрации, подчеркнув, что «решение этого важного вопроса крайне затруднительно, так как направление нашей экономической политики в том или другом смысле затрагивает самые разнородные и притом часто совершенно противоположные и трудно примиримые интересы» [6, с. 229].
4 Донесение окружного таможенного инспектора С.Н. Латкина директору Департамента таможенных сборов Н.И. Белюстину. 11 окт. 1903 г. // РГИА. Ф. 21, оп. 1, д. 788, л. 32. Донесение окружного таможенного инспектора С.Н. Латкина директору Департамента таможенных сборов Н.И. Белюстину. 11 окт. 1903 г.
Дальнейшее обострение дискуссии вокруг порто-франко в Приамурском крае произошло в новых условиях - после неудачно завершившейся войны с Японией и последовавшего изменения расстановки сил в регионе. С этих пор проблема отмены или сохранения порто-франко окончательно переходит в сферу общероссийской таможенной политики.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Второй Хабаровский съезд 1886 года / сост. И.В. Надаров. Владивосток: Т ип. Штаба портов Восточного океана, 1886. 79 с.
2. Высочайше учрежденная комиссия для обсуждения вопросов о дальнейшем направлении на Дальнем Востоке нашей торговой и таможенной политики. № 1-5. СПб., 1903.
3. Даттан А.В. Исторический очерк развития приамурской торговли. М.: Б.и., 1897. 192 с.
4. Материалы к совещаниям по вопросу о порто-франко / Владивостокский биржевой ком. Владивосток: Тип. «Торговопромышленного вестн. Дальнего Востока», 1907.
5. Нарочницкий А.Л. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке. 1860-1895. М.: Изд-во АН СССР, 1956. 899 с.
6. Порто-франко на Дальнем Востоке: сб. документов и материалов / сост. Н.А.Троицкая. Владивосток: РИО ВФ РТА, 1998. 303 с.
7. Троицкая Н.А. Порто-франко на Дальнем Востоке // Таможенная политика России на Дальнем Востоке. 1998. № 2. С. 154-160.
8. Троицкая Н.А. Тоска о порто-франко. Из истории таможенной политики на русском Дальнем Востока // Россия и АТР. 1995. № 4. С. 48-53.
9. Труды III Хабаровского съезда: обраб. по поручению бывшего Приамурского генерал-губернатора генерал-адъютанта барона А.Н. Корфа агроном Н.А. Крюков. Хабаровка: Тип. М.А. Тыртова, 1893. 170 с.
10. Труды IV Хабаровского съезда, созванного Приамурским генерал-губернатором Д.И. Суботичем / под ред. гл. секретаря съезда Н.В. Слюнина. Хабаровск: Б.и., 1903. 212 с.
