CC BY
279
Т. В. Журавлёва (Иркутск)
ДИСКУРС И ВОПРОСЫ ПОНИМАНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА: К РАЗГРАНИЧЕНИЮ ПОНЯТИЙ И ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ
The article deals with the terminology used in the Russian philological tradition. The author tries to find out the correspondences between the notion of «discourse» («text») and «fiction». The text interpretation is understood as the activity directed to the comprehension of the writer’s intention and based on the dialogue which involves the reader’s discourse.
Понятие «дискурс», в определённом смысле заменившее и несколько ограничившее понятие «текст», расширило горизонты исследования текста художественного.
На наш взгляд, данная смена парадигмы позволяет обозревать проблематику текста, в том числе и художественного, с «высоты птичьего полёта»: выйти за рамки жанровой принадлежности текста, времени его создания, и, возможно, объяснить смыслы, которые несёт художественный текст
Точкой аттракции при этом может служить положение о том, что дискурс - это и процесс и результат языковой деятельности одновременно [Кибрик, 1994: 29], в то время как текст - это в большей степени результат, результат процесса познания и постижения сути того, что и становится, собственно, текстом.
Уточним, что согласно классическому и наиболее универсальному определению «текст - это реально высказанное (написанное) предложение или совокупность предложений (включая отрезок устной или письменной речи любой длины, вплоть до целого литературного произведения устного творчества и т. п.), могущее, в частности, служить материалом для наблюдения фактов данного языка» (цит. по [Кубрякова, 1999: 194]).
Дискурс же понимается рядом исследователей [Красных, 2001: 200] как «речевое произведение, которое рассматривается во всей полноте своего выражения (вербального и невербального, паралингвистического) и устремления с учётом всех экстралингвистических факторов (социальных, культурных, психологических), существенных для речевого взаимодействия».
Категориальный и терминологический аппарат, используемый в любой парадигме, важен и значим. Разграничение понятий и терминов воспринимается не только как необходимость, но зачастую открывает иное видение вопроса. Недифференцированное их употребление может вести к формализации, а возможно, и к «застою». Существенно и то, что взаимозаменяемость возникает, как правило, на стыке наук и подходов, ими реализуемых: пересекаются термины лингвопоэтики, литературоведения, семиотики, герменевтики, психолингвистики и т. п.
Выработка единого общегуманитарного знания в русле антропоцентризма неизбежно влечёт уточнение таких понятий. Так, например, понятия «художественное произведение», «художественный текст», «дискурс художественного произведения», «художественный дискурс», «дискурс художественного текста», «дискурс текста рассказа» трактуются неоднозначно: существуют различные подходы к их определению.
Ряд исследователей отделяют текст от произведения как художественного целого, понимая под текстом его графическую запись, условную структуру, представляющую произведение и позволяющую читателю его воспринимать [Гришунин, 1998: 44].
Согласно Д.С. Лихачёву, «...произведением следует называть текст, объединенный единым замыслом ... и изменяющийся как единое целое. Понятие «произведение» относительно. Практически оно необходимо историку текста только тогда, когда произведение обладает этой историей текста, в той или иной степени самостоятельной от других текстов.» [Лихачёв, 1983: 75]. Иными словами, произведение понимается как некое сложное содержание, вырастающее из текста и на нём основанное, тогда как сам текст осознаётся как общее, родовое понятие. Из формально-семантической конструкции текста получатель извлекает содержательно-смысловую картину, соотносимую с той, что была заложена автором. Это и есть произведение. Произведение являет собой то содержание, какое производит при восприятии текста читатель и которое обусловлено как самим текстом, так и культурной средой, опытом, вкусом получателя [Лукин, 1999: 145], т. е. определяющим при этой бессознательной интерпретации текста является уровень общей компетенции получателя.
Другой аспект соотношения «произведение/ текст» ряд исследователей усматривает в категориях связности-цельности.
Художественное произведение определяется как «текст минус связность», т. е. как цельность. Здесь не учитывается факт взаимосвязанности частей целого, и целостность полностью сводится к теме и идее произведения. Приоритет содержания формально обуславливает автономность семантики от системы связности (со стороны читателя), что даёт право последнему учитывать большее количество фактов, чем предусмотрено (заложено) автором. В результате связность привносится в текст интерпретатором как категория, обусловленная авторской биографией, временем, идеологией. Из этого следует, что при одном тексте может существовать не одно произведение, как при одной пьесе -множество её исполнений [Лукин, 1999: 146].
Противоположные смыслы терминов «текст» и «произведение» мы обнаруживаем у Р. Барта. Произведение - это знак, оно наглядно и зримо, в то время как текст понимается как процесс работы, производства, в результате которого появляется произведение. Текст состоит из множества смыслов, «пространственной многомерности обозначающих»; текст не является чем-то застывшим, он движется сквозь произведение. Произведение «.понятое, воспринятое во всей полноте своей символической природы - это и есть текст» [Барт, 1989: 123].
В определённом смысле данную трактовку можно соотнести с пониманием дискурса: под дискурсом понимается, собственно, текст (что, по большому счёту, не являет собой противоречия), но, здесь, однако, вектор толкования сводится к тексту в большей степени как к процессу, а не результату; результатом же становиться произведение.
В вышеизложенных точках зрения на проблему текст / произведение усматриваются оппозиции:
- текст (автор) / произведение (читатель);
- текст (знак) / произведение (инвариант знака);
- текст (процесс) / произведение (результат) (по Барту);
- текст (статика) / произведение (динамика).
Как нам кажется, связующими звеньями указанных оппозиций могут явиться парадигма дискурса и феномен понимания (в филологическом смысле).
Действительно, соотношение дискурса как процесса и текста как результата уравновешивает определения текста и произведения, с учётом того факта, что изучать произведение можно только
текстуально (согласно Ю. М. Лотману). Отсюда и устоявшееся выражение - «текст произведения».
Понимание же, рассматриваемое как «присущая сознанию форма освоения действительности, означающая раскрытие и воспроизведение смыслового содержания предмета» (Философский словарь, 1987: 371), ориентировано на текст как творение автора. Понимание, обучение пониманию как раз и состоит в восприятии художественного текста таким, каким он был задуман, создан, задан автором [Лихачёв, 1983: 13]. Ведь «любой текст надо рассматривать, исходя из его соответствия тем целям, которые он ставил перед собой. Он не должен отвечать на те вопросы, которые есть у нас; он должен отвечать на те вопросы, ради ответа на которые его создал автор. Иначе можно выбросить вон Достоевского за то, что он не отвечает на вопросы из области квантовой механики. И Библию за то, что она понимает многие слова и события не так, как их понимает современная биология» [Кураев, 2002: 122].
Следует отметить, что согласно русской филологической традиции такое понимание не носит абстрактно-теоретического характера и исключает «непознаваемость» текста и «множественность его интерпретаций»; оно предполагает установление семантических связей, закреплённых художником слова за тем или иным соотношением содержания и выражения [Назарова, 2003: 137].
Действительно, текст обладает движением, так как отражает движение человеческой мысли; в той же степени движением обладает и дискурс [Кубрякова. 1999: 194]. Но дискурс более сложен, для его анализа необходима реконструкция замысла говорящего, его интенций, установок, осмысление того, что скрыто за текстом, сверх текста. Текст же - готовая данность, изучаемая в своей завершённости .
Парадигма дискурса, при рассмотрении указанного вопроса, отнюдь не запутывает, но упорядочивает, расширяя границы исследуемого феномена, т. е. художественного текста или текста художественного произведения.
Но при подобной постановке вопроса проблема возникает в употреблении термина «дискурс художественного произведения». Текст можно анализировать, не анализируя произведение; произведение нельзя анализировать, не обратившись непосредственно к тексту. Текст относительно устойчив, произведение более подвижно [Лукин, 1999: 147]. Несомненно,
произведение зависит от текста, но и произведение отчасти может повлиять на текст. Так, В. А. Лукин приводит пример, удачно иллюстрирующий данную проблему: при переводе с одного языка на другой необходимо из текста-оригинала «извлечь произведение» и построить переводной текст. Роль переводчика сродни роли автора, с той лишь разницей, что отправной точкой для текстопорождения является не замысел, а интерпретация. Если при переводе предпочтение будет отдано не формально-семантическим связям текстовых знаков, а структуре, это может привести к нарушению или даже разрушению семантики текста-оригинала и его глобальной связности. Текст, созданный в процессе такого перевода, будет являться похожим, но уже другим текстом, т. е. произведением [Лукин, 1999: 150].
Данная постановка вопроса, на наш взгляд, полностью снимает противоречия терминологического характера. Вполне очевидно, что существование термина «дискурс художественного текста» представляется более правомерным и обоснованным.
Видимо, термин «дискурс текста рассказа» в этой связи будет являться несколько обобщённым: рассказ не всегда являет собой художественный текст. В устном рассказе не проявляется различий событий жизни и текста, поскольку только в тексте происходит событие, т.е. происходит пересечение границы семантического поля [Лихачёв, 1983: 39]. Если анализу подвергается текст
художественного произведения - рассказ, например, короткий рассказ, то это потребует уточнения.
В то же время вполне приемлем и термин «художественный дискурс» как тип дискурса. Ведь дискурс, являясь понятием широким и многоплановым, может проявляться во всей совокупности текстов. Типами дискурса являются и дискурс поэтический, и литературный, и эстетический, и философский, и политический и др. [Красных, 2001: 201].
Национальный дискурс - дискурс, выделяемый в рамках единого национально-лингвокультурного «поля», также представляет собой вид дискурса, внутри которого может бытовать и дискурс художественный, и дискурс художественного текста.
Следовательно, в свете вышеизложенного понимание текста (или текста произведения) в филологическом смысле основано на понимании дискурса автора в его тесной связи, прежде всего, с дискурсом национальным.
При таком подходе текст художественного произведения (художественный текст) воспринимается как относительно замкнутая структура, которая передаёт информацию как личностную, так и социальную и воплощает духовные потенции человека национального.
И как дискурс в широком понимании представляет собой единый организм, в котором «одномоментно реализуются самые разнообразные аспекты .языка, ... мышления» [Красных, 2001: 202], так и авторский дискурс можно определить как сложное, самобытное целое, неотделимое от национальной, культурно-исторической перспективы и реализующее содержания, направленные на оказание эстетического воздействия. Но поскольку воздействие имеет конкретного адресата - читателя, спектр отношений «автор - текст художественного произведения - читатель» выстраивается в иную параллель: «дискурс автора - текст художественного произведения -дискурс читателя». Существенным представляется то, что дискурс читателя имеет такую важную характеристику, как принадлежность к определённой национальной культуре, и это обусловливает восприятие им художественного текста [Гудков, 2003: 246].
Действительно, понимание - это отражение читаемого текста во внутренней речи получателя со всей совокупностью смыслов, ведь «.многое в тексте можно произносить, а следовательно, и понимать по-разному, и необходима большая опытность, литературная начитанность и тонкое знание языка для того, чтобы правильно произносить, или, что то же самое, правильно угадывать замысел автора» (цит. по: [Назарова, 2003: 136]). Текст дешифруется в общении, в диалоге «автор-читатель»; смысл может актуализироваться, «соприкоснувшись с другим (чужим) смыслом, хотя бы с вопросом во внутренней речи понимающего» [Там же: 137]. Конечно, здесь можно, вслед за Бартом, говорить и о веере интерпретаций текста, но ведь и веер интерпретаций базируется на диалоге.
Понять художественный текст нельзя без знания дискурса автора, но и дискурс читателя немаловажен: если не задан «вопрос внутренней речи», то не существует дискурса читателя и диалог не состоится.
Библиографический список
1. Барт, Р. От произведения к тексту [Текст]: / Р. Барт // Избранные работы: Семиотика: Поэтика. - М.: Лабиринт, 1989.
2. Бахтин, М. М. Вопросы литературы и эстетики [Текст] / М. М. Бахтин. - М.: Наука, 1975.
3. Гудков Д. Б. Теория и практика межкультурной коммуникации [Текст]/ Д.Б. Гудков. - М.: Гносис, 2003.
4. Гришунин, А.Л. Исследовательские аспекты текстологии [Текст] / А.Л. Гришунин. - М.: Гносис, 1998.
5. Кибрик, А. А. Когнитивные исследования по дискурсу [Текст] / А.А. Кибрик // Вопросы языкознания. - 1994. -№ 5. - С. 126-139.
6. Красных, В. В. Основы психологии и теории коммуникации [Текст]: лекционный курс / В. В. Красных. - М.: Гнозис, 2001.
7. Кубрякова, Е.С. О контурах новой парадигмы знания в лингвистике: Структура и семантика художественного текста [Текст] / Е.С. Кубрякова, О.В. Александрова // Доклады Международной VII конференции. - М.: Московский государственный открытый педагогический университет, 1999.
8. Кураев, А. Взрослым о детской вере [Текст] / А. Кураев. - Ростов-на-Дону: Троицкое Слово, 2002.
9. Лихачёв, Д.С. Текстология (на материале русской литературы X-XVП веков) [Текст] / Д. С. Лихачёв. - М.: Наука, 1983.
10. Лотман, Ю.М. Двойственная природа текста (связный текст как семантическое и коммуникативное образование [Текст] / Ю. М. Лотман. -М.: Наука, 1985.
11. Лукин, В. А. Художественный текст. Основы лингвистической теории и элементы анализа [Текст] / В.А. Лукин. - М.: Ось-8, 1999.
12. Назарова, Т.Б. Филология и семиотика. Современный английский язык [Текст] / Т. Б. Назарова. - М.: Высшая школа, 2003.
13. Философский словарь / под ред. И. Т. Фролова [Текст]. - М, 1987.
14. Щерба, Л. В. Опыт лингвистического толкования стихотворений [Текст] / Л.В. Щерба // Избр. труды по русскому языку. - М., 1957. - С. 24- 38.
