CC BY
117
ПСИХОЛИНГВИСТИКА
И. А. Бубнова \ Л. М. Терентий 2
1 Московский городской педагогический университет 2-й Сельскохозяйственный проезд, 4, Москва, 129226, Россия
E-mail: aribubnova@gmail.com
2 Московский институт лингвистики ул. Новомосковская, 15а, Москва, 129075, Россия
E-mail: info@inyaz-mil.ru
ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС В ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ
Представлены основные итоги исследования дипломатического дискурса, которое было проведено с целью выявления специфических особенностей данного вида общения, выделения его возможных форм, а также изучения интенционального профиля закрытых дипломатических переговоров, завершившихся достижением поставленных в общении целей.
Ключевые слова: психолингвистика, дипломатический дискурс, типы дипломатического дискурса, интенцио-нальная структура.
УДК 81'23:005
Интерес к проблематике дискурса, объединяющий в настоящий момент лингвистов, психологов, философов, социологов, культурологов и других специалистов, во многом обусловлен радикальными переменами в мире, который благодаря созданию единого коммуникативного пространства становится все более похожим на «глобальную деревню» (термин Г. М. Мак-Люэна).
Очевидно, что изучение сложнейшего феномена коммуникации, многообразных дискурсивных практик человека возможно только в рамках комплексного подхода, и психолингвистика как наука интегративного типа в наибольшей степени соответствует выдвигаемым требованиям.
С точки зрения происходящих в современном обществе изменений одним из наиболее интересных и, как ни парадоксально, наименее изученных является дипломатический дискурс, в процессе которого часто в прямом смысле решаются судьбы стран и народов.
В связи с этим одной из актуальных проблем современной психолингвистики и языкознания в целом является разработка вопросов теоретического моделирования дипломатического дискурса, выявление его типов, анализ вербального и невербального
поведения профессиональных дипломатов и высших государственных деятелей, принимающих участие в общении. Однако еще более важным, чем описание специфики вербальных средств оформления речи, является выявление интенциональных основ их речевой деятельности, которые, в конечном итоге, решают исход дипломатической ком -муникации.
Следует отметить, что исследование структуры дискурса с позиций психолингвистики предполагает подход к общению как к речемыслительной деятельности людей, которая:
а) ориентирована на реализацию основной цели общения, достигаемой / не достигаемой в процессе «обмена» знаниями и образами, входящими в содержание их языковых сознаний;
б) происходит в ситуации, характеризующейся определенными специфическими чертами.
Проведенный в нашем исследовании анализ дискурса дипломатии, в ходе которого учитывались вышеназванные особенности коммуникации, выявил следующее.
Дипломатический дискурс как один из видов институционального общения, является особым видом коммуникативной дея-
ISSN 1818-7935
Вестник НГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2012. Том 10, выпуск 1 © И. А. Бубнова, Л. М. Терентий, 2012
тельности, которая может реализовываться в двух формах - публичного (открытого) и непубличного (закрытого) дипломатического дискурса. Эти формы отличаются между собой по целям коммуникации, способам их достижения, контекстам существования и специфике их основного адресата.
Публичная форма дипломатического дискурса: выступления послов в стране их пребывания, пресс-конференции высших государственных чиновников либо послов, заявления МИД, а также выступления дипломатов на заседаниях Совета Безопасности, Генеральной Ассамблеи ООН и т. д., распространяемые с помощью масс-медиа, по своим основным характеристикам во многом совпадает с политической коммуникацией.
Во-первых, это проявляется в совпадении одной из основных целей - борьбе за власть, которая является эксплицитной в политическом общении и завуалирована целью информирования широкой аудитории по определенным вопросам, касающимся международной деятельности государства и защите его интересов, в общении дипломатическом.
Во-вторых, для публичного дипломатического и политического дискурсов характерно выполнение одинаковых языковых функций: регулятивной, ориентирующей, функций интеграции и дифференциации.
В-третьих, публичный дипломатический дискурс все теснее переплетается не только с политическим, но и с другими видами дискурсов, в частности с коммерческим, юридическим, дискурсом масс-медиа.
В-четвертых, публичный дипломатический дискурс не менее театрален, чем дискурс политики.
Однако при всех кажущихся совпадениях публичный дипломатический дискурс - это отдельный вид деятельности, что обусловлено спецификой его социального института и его представителей, а также спецификой адресата, куда, кроме массовой аудитории, входит и ограниченная, но высокопрофессиональная группа людей.
Значимым отличием публичного типа дипломатического дискурса от политического является его «двойная» информативность: информативность для масс и информативность для специалистов. И если у первых элементы «размытости» данного вида коммуникации служат для создания
атмосферы спокойствия, то профессионалы легко читают дипломатический «эзопов язык» и часто используют его на практике с различными целями. Таким образом, публичный дипломатический дискурс в отличие от политического общения, часто лишенного новизны, высокоинформативен, но только для особой части его адресата.
Непубличная (закрытая) форма дипломатического дискурса - это переговоры различных уровней, имеющие форму обмена мнениями между равными, подготовленными и обладающими нужной информацией партнерами с целью решения определенной проблемы. Данная черта, характерная для дипломатической коммуникации, сближает ее с научным дискурсом.
Помимо равенства участников, относящихся к закрытому сообществу, близость этих дискурсивных практик определяется еще несколькими факторами.
Во-первых, любые переговоры есть тщательно спланированный процесс, основанный на научных теориях и практических технологиях, разработанных в разных областях науки.
Во-вторых, стратегии непубличной формы дипломатического дискурса, подобно научным стратегиям, группируются по стадиям переговорного процесса в определенные классы, а их выбор в целом определяется промежуточными целями каждого этапа переговоров, представляющего собой своеобразную форму исследовательского процесса.
В-третьих, в основных чертах жанровая система непубличной формы дипломатического дискурса совпадает с системой жанров научной коммуникации. Участники дипломатического общения могут обладать несколькими статусно-ролевыми характеристиками, следуют определенному своду норм и правил поведения, в основе которого лежат принципы, сходные с постулатами общения, разработанными в лингвопрагма-тике, и употребляют своеобразные, свойственные только данным видам общения, формулы речи.
В-четвертых, как и в научной коммуникации, в системе ценностей непубличной формы дипломатического дискурса особое место занимает проблема истинности / ложности.
Однако именно в области общих для этих видов дискурсивных практик ключевых
концептов истина, знание, исследование и в оппозитивных концептах правда, заблуждение, ложь, фантазия, вранье, выступающих для истины системным контекстом, заключается основное различие между непубличным дипломатическим и научным дискурсами. Главная цель научного дискурса -познание истины. Для непубличного дипломатического дискурса концепт правда оказывается не менее, а во многих случаях и более важным, чем концепт истина (о данной проблеме см., например: [Арутюнова, 1992; 1995; 1998; Гак, 1995; Степанов, 1997] и др.).
Предпринятое в работе теоретическое моделирование структурно-смыслового пространства непубличного (закрытого) дипломатического дискурса, в основе которого лежат главные положения психолингвистической теории речевой деятельности, показало, что специфика его организации и функционирования определяется внутренними характеристиками двух когнитивных моделей - модели предметно-референтной ситуации и коммуникативной модели (ситуации-темы и ситуации общения в концепции А. А. Леонтьева [2005]).
Анализ теоретических работ, посвященных данной проблеме, позволил сделать следующие выводы:
а) модель предметно-референтной ситуации основана на совокупности различных наборов знаний человека говорящего и является частью его информационного тезауруса (когнитивного уровня структуры языковой личности), где хранятся смысловые, операциональные и общекультурные составляющие значений слов, в которых отражены результаты рефлексии и эмоционально-оценочных переживаний опыта, полученного в ходе истории его индивидуальных деятель-ностей;
б) модель / фрейм общения, активизирующийся в сознании одновременно с моделью предметно-референтной ситуации, относится к прагматическому уровню структуры языковой личности и во многом определяется иерархией личных мотивов и целей.
Безусловно, прежде всего данные модели несут в себе отпечаток всей истории дея-тельностей человека, его уникальный индивидуальный опыт. С другой стороны, в силу того, что любая деятельность происходит в определенном лингвокультурном сообщест-
ве, эти модели одновременно увязаны и с некими типичными для культуры эталонами, обусловленными укорененными в ткани культуры жизненными установками народа, т. е. его национальным архетипом мироустройства. Третьим фактором, влияющим на содержание когнитивных моделей и, следовательно, на поведение личности в коммуникации, является социум, причем важными оказываются как ценности гражданского общества, так и ценности той референтной группы, с которой идентифицирует себя человек.
Таким образом, в целом процесс общения как когнитивная трансакция между его участниками определяется спецификой интеллектуального, эмоционального и социально-культурного развития говорящих / слушающих, т. е. наполнением всех уровней структуры языковой личности, непосредственно зависящим от содержания ее индивидуального образа мира.
Что касается непубличного дипломатического дискурса, то его особенностью является то, что в нем принимают участие языковые личности с идентичными историями деятельностей. Более того, их профессиональная подготовка предполагает глубокое знание языка и национальной специфики представителей того лингвокультурного сообщества, с которым они вступают в контакт. Поэтому главными факторами, определяющими течение процесса коммуникации и степень его успешности, должны становиться:
а) индивидуально-психологические характеристики личности: индивидуальный когнитивный стиль, способность к рефлексии, аналитические способности и тип мышления в целом, а также тип установки на общение, зависящий от степени развития чувства эмпатии, которое лежит в основе способности личности действовать кооперативно;
б) уровень «врастания» в национальную культуру, та степень, в которой индивидуальный образ мира, а следовательно, поведение личности определяется феноменом, обозначенным нами как национальный архетип мироустройства;
в) степень развития чувства гражданской самоидентификации, которое формируется в социуме в процессе всей жизнедеятельности личности и предполагает присвоение индивидуальным сознанием не только ценностей своей культуры, но и ценностей своего госу-
дарства и, следовательно, определяет потребность защищать его национальные интересы.
Теоретические положения, выдвинутые в работе, были проверены экспериментально в ходе анализа ряда документов, относящихся к дипломатическому дискурсу периода «разрядки» напряженности.
В качестве материала были использованы:
1) стенограммы переговоров между СССР и США, имевшие место в 1969-1972 гг., в которых участвовали главы государств обеих стран: Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Н. В. Подгорный, Председатель Совета министров СССР А. Н. Косыгин и Президент США Р. Никсон. Помимо этого, с советской стороны в переговорах в ряде случаев принимали участие Министр иностранных дел СССР А. А. Гро -мыко, помощник Генерального секретаря ЦК КПСС А. Александров и ряд других го -сударственных чиновников высшего ранга, в том числе Посол СССР в США. Американская сторона, кроме Президента США Р. Никсона, была представлена государственным секретарем США У. Роджерсом, помощником президента США по вопросам национальной безопасности Г. Киссинджером, сотрудниками аппарата национальной безопасности США, а также Послом США в СССР Дж. Бимом;
2) записи бесед между Генеральным секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежневым и Президентом США Р. Никсоном;
3) записи бесед между Министром иностранных дел СССР А. А. Громыко и помощником президента США по вопросам национальной безопасности Г. Киссинджером (в некоторых из них принимали участие Посол СССР в США А. Ф. Добрынин и специальный помощник Г. Киссинджера У. Лорц);
4) аналитические записки, подготовленные помощником президента США по вопросам национальной безопасности Г. Киссинджером для Президента США и Послом СССР в США А. Ф. Добрыниным для Политбюро ЦК КПСС;
5) записи бесед Посла СССР в США А. Ф. Добрынина с Президентом США и его помощником по вопросам национальной безопасности Г. Киссинджером;
6) стенограммы телефонных разговоров между Послом СССР в США А. Ф. Добрыниным и помощником Президента США по
вопросам национальной безопасности Г. Киссинджером [Советско-американские отношения..., 2007а; 2007б].
Как можно заметить, материалы, проанализированные в работе, касаются переговоров между двумя державами, в которых участвовали как руководители государств, так и профессиональные дипломаты. Специфика этих переговоров состоит в следующем.
Во-первых, в данном случае мы имеем дело с тем видом дипломатического общения, которое в целом можно отнести к непубличному / закрытому типу дипломатического дискурса. Несомненно, какие-то элементы публичности присутствовали в данном виде коммуникации в тот период, однако они абсолютно отличаются от публичной дипломатии, широко распространенной и характерной для настоящего времени. Это «камерная» публичность, рассчитанная не на широкую аудиторию, на массы, а на профессионалов и участников переговоров, от которых в значительной степени зависели принимаемые решения.
Во-вторых, несмотря на существующие различия в стилях работы, на которые прямо указывает в своем «Обращении к читателям» Г. Киссинджер, участники переговоров и с той, и с другой стороны руководствовались, прежде всего, национальными интересами своих стран. «Мы с Добрыниным не были философами, занятыми поисками некой абстрактной истины. Мы были дипломатами, стремившимися отстаивать интересы своих стран» [Советско-американские отношения., 2007а. С. 35].
В-третьих, решения с советской стороны принимались коллегиально. Данная особенность, как представляется, не входила в непримиримое противоречие с русским «образом мира», с традициями, сложившимися веками. Это был именно своеобразный «русский» коллективизм (см. об этом: [Уфимцева, 1996; 1998; 2000]), обращенность внутрь своей референтной группы и ответственность перед ней и перед гражданами всей страны. Несмотря на то, что такой процесс был достаточно сложным, коллегиальное рассмотрение вопросов позволяло в наиболее полной степени реализовать именно интересы государства, включающие и национальные цели, и институциональные интересы. Что касается личных персональных особенностей дипломатов, то умение доказать и отстоять свою позицию, несо-
мненно, играло важную роль. Однако неукоснительное следование правилу коллективного принятия решений не давало возможности отдельной личности действовать автономно, и было, как можно сейчас предполагать, своеобразной страховкой государства от самоуничтожения, которое могло быть спровоцировано изменением ценностных ориентаций, гражданской и национальной самоидентификации одного человека, сконцентрировавшего власть и право принятия решений в своих руках.
В принципе, в том или ином виде меры против самоуничтожения, которое может стать результатом реализации целей определенной группы людей либо одного человека, оказавшегося на вершине власти, меры в защиту национальных ценностей, всегда принимались и продолжают приниматься любым государством, и примеры этому можно найти в истории каждой страны. Так, США, страна, заплатившая за свое единство 600 тысяч жизней, до сих пор считает своими национальными героями как А. Линкольна, «Спасителя Союза», так и Дж. Вашингтона, не прекратившего борьбы за независимость до тех пор, пока все британские колонии к югу от Канады не получили одинаковый и общий статус. Более того, основной целью известной в истории Америки гражданской войны 1861-1865 гг., в ходе которой страна понесла огромные потери, было сохранение великого союза штатов. Кромвель в Великобритании признается героем нации именно за то, что он не просто полностью сохранил в своем Коммонвелсе все прежние территории, но и присоединил к королевству первую британскую колонию - Ирландию. Одним из первых законов революционного конвента во Франции в ходе Великой французской революции был закон о единстве и неделимости Франции. И этот ряд может быть продолжен примерами уже из современной истории.
В-четвертых, основная тяжесть подготовки переговоров, а часто и самих переговоров, ложилась на профессионально подготовленных сотрудников, которых отличали незаурядные способности. Более того, это были люди, которые пользовались безусловным уважением и доверием как руководства страны, так и своих партнеров. Так, Г. Киссинджер замечает: «За четыре года... у нас сформировались особые отношения. Добрынин и я представляли страны, которые бы-
ли политическими и идеологическими противниками. Будучи Послом в США, Добрынин был избран членом Центрального комитета КПСС. Свою карьеру он начинал на посту заведующего Международным отделом ЦК. Таким образом, он являлся заметной фигурой как в формировании, так и в проведении внешней политики Советского Союза... Я всегда помнил об этом во время наших бесед с Добрыниным. Я никогда не забывал и того, что Добрынин - умнейший человек, с выдающимися аналитическими способностями... Я уважал его человеческие качества... В телеграммах Добрынина чувствуется такая проницательность и широта взглядов, которая редко встречается в среде дипломатов» [Советско-американские отношения..., 2007а. С. 37].
В целом же можно констатировать, что для всех участников дипломатических кон -тактов конца шестидесятых и начала семидесятых годов ХХ столетия, несмотря на существующие различия, обусловленные образованием, условиями социализации, личностными особенностями, было характерно чувство принадлежности к своей стране, т. е. гражданская идентичность, лежащая в основе чувства коллективной ответственности, - одно из базовых образований в ядре образа мира, что должно было проявляться в интенциональной структуре дискурса.
Кратко суммируя сказанное выше, отметим, что эмпирический материал исследования составили различные виды дипломатического дискурса. Это стенограммы официальных переговоров, проходивших в закрытой обстановке, в которых принимали участие, как минимум, два собеседника, общавшиеся в форме диалога, причем, как правило, их точка зрения имела форму развернутого выступления. Кроме этого, рассматривались неофициальные разговоры, проходившие в жанре «вопрос - ответ», а также аналитические записки, представляющие собой детальный анализ определенных ситуаций, подготовленный для руководства государства. Независимо от количества участников переговоров, во всех случаях коммуникативная ситуация предполагала рассмотрение какой-то проблемы и изложение своей позиции по рассматриваемым вопросам, а в ситуацию общения непосредственно либо опосредованно была вовлечена аудитория, что также учитывалось при проведении анализа.
Необходимо особо подчеркнуть, что материалы, которые можно отнести к публичному типу дипломатического дискурса конца 1960-х - начала 1970-х гг., нами не анализировались в силу того, что данный тип дипломатической коммуникации в ее современном виде оформился позднее, в период распада Советского Союза. Что касается рассматриваемого нами этапа, то характерной чертой дипломатии советской эпохи являлось выражение официальной точки зрения государства и отсутствие личных оценок и мнений как в публичных выступлениях руководителей страны, так и в выступлениях дипломатов любого ранга.
Таким образом, мы считаем, что выборочная совокупность проанализированного материала, выступившая в качестве модельного объекта исследования, является репрезентативной, так как она воспроизводит все качественные особенности объекта-оригинала, т. е. любого общения, которое по своим характеристикам может быть отнесено к дипломатическому дискурсу, типичному для отношений между СССР и США в эпоху «разрядки напряженности».
Исследование интенциональной структуры успешного дипломатического дискурса, т. е. такого типа дипломатического общения, в ходе которого была реализована его основная цель - защита интересов своей страны, показало, что эффективность дипломатической коммуникации определяется наличием целого комплекса интенциональ-ных направленностей, характерных для каждого из ее участников. При этом каждая из выделяемых интенциональных направлен-ностей представляет собой сложную структуру и включает несколько интенций, относящихся к различным уровням совместной деятельности: предметно-деятельностному, процедурному либо эмоциональному, и ориентирована на реализацию одной из целей говорящего и, как следствие, на организацию деятельности на каждом конкретном уровне.
Во всех выявляемых интенциональных направленностях к предметно-деятельност-ному уровню относятся интенции, связанные с содержательным аспектом взаимодействия и отражающие стремление коммуникантов к уточнению своей позиции и позиции своих партнеров, внесение различных предложений, а также интенции, направленные на уточнение взаимопонимания.
Процедурный уровень взаимодействия представлен интенциями, целью которых является организация и общее планирование переговорного процесса, координация совместной деятельности, а также выражение главной целевой установки переговорщиков - установки на кооперативное общение. К данному уровню относятся такие интенции, как выдвижение определенных предложений, высказывание пожеланий, подтверждение понимания, т. е. предоставление «обратной связи».
Поддержанию позитивной атмосферы переговоров служат интенции третьего -эмоционального - уровня: выражение отношения друг к другу и оценка предпринятых партнерами действий. Эти интенции интересны тем, что в полном соответствии с теоретическими подходами к общению в подавляющем большинстве случаев превалирует оценка деятельности партнеров в конкретной ситуации, но не в целом.
При анализе успешного дипломатического дискурса с участием руководителей государств выявилось, что основной характеристикой интенциональной структуры дискурса данного типа является доминирование интенциональной направленности на своих партнеров. Комплиментарной к интенциональной направленности на партнеров является интенциональная направленность на совместную деятельность. Появление данной интенциональной направленности носит закономерный характер, так как именно она, давая участникам общения возможность выделить те общие интересы, которые могут служить основой для совместной работы, оптимизирует ход общения.
Интенциональная направленность на обсуждаемую проблему дополняет интенцио-нальную структуру успешного дипломатического дискурса с участием руководителей государств. Ведущими здесь становятся интенции предметно-деятельностного, т. е. содержательного уровня общения: глобальный анализ ситуации, разъяснение целей и задач своего государства, уточнение уже достигнутых соглашений.
Одной из отличительных особенностей интенционального профиля дискурса, в котором ведущую роль играют лидеры стран, является наличие значительного числа интенций, входящих в интенциональную направленность на свою страну, защиту ее
интересов. Весьма высок в данном случае и удельный вес интенциональных направлен-ностей на внешнее окружение, фокусировка партнеров на аспектах международной деятельности, объединяющей страны-переговорщики, на их совместной ответственности перед остальным миром.
Интенциональный рисунок успешной коммуникации профессиональных дипломатов качественно отличается от интенцио-нальной структуры дискурса с участием лидеров государств. Главное отличие дискурса данного вида заключается в равной значимости двух интенциональных направленно-стей - направленности на партнера по коммуникации и направленности на действительность, которые в совокупности определяют деловую и практическую ориентированность коммуникативного взаимодействия.
Вторая характерная особенность такого взаимодействия - это почти полное отсутствие в эксплицитной форме интенций эмоционального уровня. В данном случае отношение партнеров друг к другу чаще выражается неофициально, в форме шуток, однако их содержание не допускает двоякого истолкования и совершенно явно свидетельствует об уважении не только к своему партнеру, но и к той стране, которую он представляет.
Еще одна специфическая черта успешного дискурса профессиональных дипломатов, которая явно выявляется в ходе анализа, -это незначительный вес интенций, входящих в интенциональные направленности на свою страну, на внешнее окружение, совместную деятельность и ответственность перед миром. Очевидно, что эта особенность - одно из основных отличий общения профессионалов от общения политических лидеров, даже если речь идет об их участии в дипломатической коммуникации. Любой дипломат-профессионал, какую бы страну он ни представлял, прежде всего отстаивает интересы своего государства и нацелен на достижение реальных соглашений, а поэтому многие аспекты, на которых акцентируют внимание политики, не вербализуются в ходе профессиональной коммуникативной деятельности, хотя и являются ее основной целью.
Выявление и описание интенциональной структуры успешного дипломатического дискурса позволило решить и еще одну за-
дачу, поставленную в работе, - определить те компоненты в структуре языковой личности и в структуре образа мира, которые обусловливают доминирование именно данных интенциональных направленностей как в каждой конкретной ситуации общения, так и в дипломатическом дискурсе успешного типа в целом.
Результаты теоретического моделирования, подтвержденные затем на экспериментальном материале, позволяют утверждать, что интенциональные направленности, отражаемые в поверхностной структуре высказываний участников общения, опосредованы содержанием прагматического уровня структуры языковой личности, ее системой мотивов, потребностей и целей, зависящей, в свою очередь, от содержания глубинного слоя образа мира.
Тот факт, что языковое сознание участников дипломатического общения в исследованный нами период оставалось целостным, а модели поведения отражали их культурную принадлежность, подтверждает, что этнические константы того лингвокультур-ного сообщества, с которым идентифицировала себя личность, были полностью присвоены ее сознанием. Именно они являлись теми «пристрастными смыслами» в ядре образа мира, которые детерминируют содержание всех уровней структуры языковой личности.
С другой стороны, исследование показало, что, несмотря на различия в этнических архетипах мироустройства, успешный дипломатический дискурс - это мы-дискурс, причем на уровне его интенциональной структуры интенциональные направленности и наборы соответствующих интенций у партнеров по коммуникации, вне зависимости от их культурной принадлежности, оказываются практически одинаковыми. Принимая во внимание различные архетипы мироустройства, под влиянием которых проходило формирование личностей участников, можно говорить о том, что в данном случае речь идет об интериоризированных сознанием социальных ценностях, на которые было ориентировано коммуникативное поведение участников переговоров.
Таким образом, полученные в работе данные позволяют утверждать, что ведущую роль в достижении успеха в дипломатическом общении играет степень сформирован-ности двух одинаково важных харак-
теристик языковых личностей его участников:
а) полностью сформированного чувства этнической принадлежности, в значительной степени определяющего смысловое содержание лексических единиц, которые входят в состав когнитивного уровня структуры языковой личности;
б) развитого чувства гражданской самоидентификации, формируемого через различные социальные институты и обусловливающего содержание и иерархию смысложизненных ориентаций, т. е. одну из основных составляющих прагматического уровня в структуре языковой личности. Формирование этого чувства обеспечивается в процессе социализации, в ходе которой интериоризируются не только ценности своей культуры, но и ценности своего государства, и формируется потребность защищать национальные интересы, мотивируя переговорщиков к поиску совместных взаимовыгодных решений даже в потенциально конфликтных ситуациях.
Обе характеристики относятся к лично -стным смыслам, а следовательно, входят в ядро индивидуального образа мира и являются его базовыми отрефлексированными чертами, которые в значительной мере определяют течение дипломатического общения.
Список литературы
Арутюнова Н. Д. Истина и этика // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. М.: Наука, 1995. С. 7-23.
Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1998. 896 с.
Арутюнова Н. Д. Язык цели // Логиче -ский анализ языка. Модели действия. М.: Наука, 1992. С. 14-23.
Гак В. Г. Языковые преобразования. Некоторые аспекты лингвистической науки в конце ХХ века. От ситуации к высказыванию. М.: Языки русской культуры, 1995. 368 с.
Леонтьев А. А. Язык, речь, речевая деятельность. 3-е изд., стереотип. М.: КомКни-га, 2005. 216 с.
Советско-американские отношения. Годы разрядки 1969-1976: Сб. док. / Министерство иностранных дел Российской Федерации; Государственный департамент США. М.: Междунар. отношения, 2007а. Т. 1, кн. 1: 1969-1971. 752 с.
Советско-американские отношения. Годы разрядки 1969-1976: Сб. док. / Министерство иностранных дел Российской Федерации; Государственный департамент США. М.: Междунар. отношения, 2007б. Т. 1, кн. 2: Январь - май 1972. 624 с.
Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Языки русской культуры, 1997. 824 с.
Уфимцева Н. В. Русские: опыт еще одного самопознания // Этнокультурная специфика языкового сознания: Сб. ст. М., 1996. С. 139-162.
Уфимцева Н. В. Этнический характер, образ себя и языковое сознание русских // Языковое сознание: формирование и функционирование: Сб. ст. / Под ред. Н. В. Уфим-цевой. М.: Ин-т языкознания РАН, 1998. С.135-170.
Уфимцева Н. В. Языковое сознание и образ мира славян // Языковое сознание и образ мира: Сб. ст. / Под ред. Н. В. Уфимце-вой. М.: Ин-т языкознания РАН, 2000. С.207-219.
Материал поступил в редколлегию 28.11.2011
I. A. Bubnova, L. M. Terentyi
PSYCHOLINGUISTIC ASPECTS OF DIPLOMATIC DISCOURSE ANALYSIS
This article is devoted to the main results of diplomatic discourse analysis aimed at detection of its forms, specific characteristics and intentional structure of successful diplomatic negotiations.
Keywords: psycholinguistics, diplomatic discourse, types of diplomatic discourse, intentional structure.
