CC BY
176
УДК 321.02 (519.5)+323.01 (519.5)
И. А. Толстокулаков
деятельность военной администрации сша по формированию демократических институтов в корее (1945-1948 гг.)
Статья посвящена исторической роли внешнего (американского) фактора в обеспечении политической модернизации и демократического транзита в Южной Корее. Основное внимание уделено деятельности Военной администрации США в Корее в 1945-1948 гг., направленной на разработку национальной Конституции и внедрение демократических институтов в южнокорейское общество и государство. Исследование основано на изучении материалов и документов Военной администрации США в Корее (из Архива Корейского НИИ отечественной истории).
Ключевые слова: политическая модернизация, демократия, внешний фактор, конституционное строительство, Южная Корея.
U.S. Military Administration Activities for Foundation of Democratic Institutions in Korea (19451948). IGOR A. TOLSTOKOULAKOV (Far Eastern Federal University, Vladivostok).
The article is devoted to the historical role of American support in South Korean transition to democracy and political modernization. The investigation deals with activities of U.S. Military Administration in Korea in 1945-1948 concerning with the development of national Constitution and indoctrination of several democratic institutions into South Korean society and state. The issue is based upon studies of U.S. Military Administration documents at the Korean Institute of National History.
Key words: political modernization, democracy, external factor, constitutionalism, South Korea.
Глобальные модернизационные перемены в Южной Корее начались лишь по окончании Второй мировой войны, поскольку страна длительное время находилась на колониальной периферии мирового развития. При этом успех национальной модернизации на раннем этапе во многом определялся вмешательством внешнего фактора, в качестве которого выступали оккупационные вооруженные силы США, ставшие одной из составляющих процесса становления демократической системы правления в Республике Корея (РК).
Центральное место в процессе политической модернизации занимает становление конституционной модели правления как основного атрибута современной демократии. К середине ХХ в. корейское общество совершенно не было знакомо с конституционной практикой, в течение многих веков страна оставалась монархией, основанной на конфуцианском абсолютизме, опиравшемся на государство, строго регламентировавшее весь спектр социальных и политических взаимодействий. Детальная проработка норм государственной жизни, предписывавшая порядок построения вертикали власти, а также определявшая механизмы и этику общественного взаимодействия, дает основание
многим (преимущественно азиатским) авторам вести речь о так называемом конфуцианском конституционализме (см., например, [4, 6]), игравшем на Дальнем Востоке такую же роль, как и европейские правовые нормы. В понимании западных исследователей такого рода сопоставления выглядят мало убедительными, ибо внедрение конституционных режимов в европейских государствах в большей степени служило для ограничения всевластия феодальной элиты, а «конфуцианский конституционализм» таких целей не преследовал, выстраивая социально-экономическую и политическую жизнь на основе феодальной регламентации.
Первая попытка оформить политический режим страны в конституционном контексте приходится на период Корейской империи (1897-1910 гг.), провозглашение которой сопровождалось модернизацией местного права под эгидой японских советников. Сначала юридический свод Попкю Юпхён (январь 1896 г.), а затем его модификацию Тэханкукче (июнь 1899 г.) стали называть «корейской Конституцией» (подробнее см. [2, с. 244-252]). Реального конституционализма на полуострове не возникло и когда в 1910 г. Корея оказалась в составе Японской империи и формально на нее распространилось
ТОЛСТОКУЛАКОВ Игорь Анатольевич, доктор исторических наук, профессор кафедры корееведения Школы региональных и международных исследований (Дальневосточный федеральный университет, Владивосток). E-mail: tia1963@rambler.ru
© Толстокулаков И.А., 2012
политология
действие конституции Мэйдзи (1889-1947 гг.), поскольку страна утратила прежние правовые нормы и управлялась в условиях колониального режима и военно-полицейского администрирования.
Степень централизации властных полномочий еще более усилилась накануне вступления Японии во Вторую мировую войну, когда военно-полицейский колониальный режим приобрел некоторые черты фашистского строя. Иначе говоря, переход Кореи под опеку имевшего конституционную традицию государства отнюдь не означал ее распространения на полуостров. Тем не менее японское влияние, получившее с реформации года кабо (1894 г.) реальное воплощение в правовой сфере, познакомило корейское общество с гражданским законодательством, одним из важных элементов современного конституционализма. Главными устремлениями корейской нации в условиях японского колониального господства стали независимость и свобода; неудивительно, что после освобождения страны они воплотились в исключительно либеральную по содержанию Конституцию 1948 г.
К середине 1940-х гг., несмотря на определенные успехи в социально-экономической сфере, объективные возможности для политической трансформации корейского общества были ограниченны. Сохранялось действие традиционных начал, сковывавших модернизационный потенциал Кореи. В связи с этим российский исследователь А. Загорский отмечал, что «внутренние препятствия становлению модернизаторских элит и осуществлению стратегии вестернизации... в этой стране [в Корее] оказались наиболее мощными во всем ареале Восточной Азии, тормозившими ее развитие более жестко даже по сравнению с Китаем» [1, с. 20].
Подготовительный этап, включающий зарождение соответствующей идеологии и консолидацию ее конкретных носителей, практически выпал из истории модернизации в колониальной Корее, поскольку основную ответственность за политико-правовое развитие страны в свои руки взяли японцы. В силу естественных причин более раннее поколение национальных политиков, разделявших модернизационные и реформаторские взгляды, ушло из жизни, на смену ему к середине 1940-х гг. пришли корейцы, выросшие в условиях японской колониальной системы и лишенные не только опыта, но и стремления к самостоятельной общественно-политической активности. Единственное исключение составляли корейские эмигранты, жившие в США, Китае и некоторых других странах, сохранившие волю и опыт патриотической деятельности. Это не означает, что население по-
луострова пассивно встретило освобождение из-под японского колониального гнета или прохладно относилось к идее восстановления национальной государственности; мы имеем в виду не эмоционально-психологическую атмосферу, а конкретную политико-правовую, культурную, мировоззренческую и даже профессиональную готовность корейцев взять судьбу Родины в свои руки.
К началу модернизации в Корее отсутствовали какие-либо внутренние предпосылки для становления демократической модели правления. Предшествовавшая колониальному захвату конфуцианская государственность привела к формированию на полуострове авторитарной структуры и особой социально-политической организации, которую удачно использовали в своих целях японские власти, ограничившие представительство национальных элементов во всех управленческих органах. В результате нация к середине XX в. не имела политических деятелей, способных выдвинуть и развить программу политического переустройства общества. Более того, даже сама идея восстановления национального суверенитета была сопряжена либо с реконструкцией конфуцианского государства, либо с социалистической моделью, что затрудняло переход к политической демократии и тормозило модернизационный процесс.
Конфуцианский абсолютизм препятствовал развитию индивидуальной инициативы личности, соответствовавшие ему политическая культура и мышление исключали возможность оппозиционных настроений, не допускали признания альтернативных вариантов развития. Борьба за власть в посттрадиционном и постколониальном обществе Кореи обострилась настолько, что в первые годы после освобождения не допускалась тактика компромиссов с соперниками, любое инакомыслие оказалось вне общественно-политического пространства страны. Политические конкуренты и диссиденты рассматривались не в качестве объекта для переговоров или возможных партнеров по оптимальному переустройству общества, но как явление асоциального и противозаконного характера, требующее безжалостного искоренения.
В ситуации, когда отсутствие реальных внутренних предпосылок для демократизации Кореи серьезно затрудняло начальный процесс политической модернизации, компенсирующую роль должен был сыграть внешний фактор в лице американских оккупационных сил и большой группы гражданских специалистов и советников. Все они работали в тесном контакте со специально подобранными национальными кадрами и представителями из числа репатриантов, длительное время проживавших и получивших образование в США.
Проблема послевоенного устройства страны, начиная с ноября 1943 г., не раз вставала на переговорах союзников по антигитлеровской коалиции; среди европейских и американских политиков доминировала точка зрения о неготовности корейского народа к самоуправлению и необходимости учреждения международной комиссии по опеке, вопрос о независимом корейском государстве в такой ситуации даже не поднимался. Ялтинская и Потсдамская конференции 1945 г. определили режим опеки и предусмотрели создание на Корейском полуострове двух оккупационных секторов, кроме того, по немецкому примеру провозглашались принципы совместной деятельности: демилитаризация, денацификация и демократизация.
После смерти Ф. Рузвельта его идея о долгосрочной международной опеке над Кореей с четырехсторонним участием США, СССР, Великобритании и Китая была отвергнута новым президентом США Г. Трумэном. Общее ухудшение советско-американских отношений с начала 1946 г. на фоне выдвинутой Трумэном доктрины по «сдерживанию коммунизма», начало социалистических преобразований в Северной Корее под эгидой советских оккупационных властей - все это привело к невозможности достичь консенсуса по корейской проблеме.
Американские войска высадились на полуострове 8 сентября 1945 г. и обеспечили демилитаризацию и деяпонизацию его южной части, как и предусматривалось Потсдамской конференцией 1945 г., третье согласованное союзниками направление деятельности заключалось в демократизации Кореи. Демократизация в ряде дальневосточных стран после окончания Второй мировой войны, как известно, проводилась насильственно, путем реформы «сверху» и под контролем представителей западного мира. В частности, послевоенные конституции Японии полностью, а РК преимущественно - были разработаны специалистами из США. Задача сформировать на полуострове институционные основы демократии и создать национальную правовую базу, прежде всего конституционную, была возложена на Военную администрацию США в Корее (ВАК) во главе с генералом А. Арнольдом.
В сентябре 1947 г. американцы обратились к международной общественности, прежде всего ООН, с апелляцией на действия советских оккупационных властей, а СССР в качестве контрмеры внесли в Совместную комиссию по Корее предложение о полном и одновременном выводе иностранных войск с территории полуострова. Однако для всех сторон было очевидно, что такой шаг обернется поглощением Южной Кореи хорошо подготовленной и вооруженной к тому моменту северокорейской армией. Военная администрация
США в Корее заявила, что вывод американских войск для корейского народа «обернется новыми страданиями, угрозой гражданской войны и развеет любые надежды построить ориентированное на демократию корейское государство» [3, с. 76]. Даже националистические круги Южной Кореи, выступавшие за скорейший вывод оккупационных сил, по предложению Ли Сынмана изменили позицию. Предложение СССР ими было поддержано, но вывод американских войск увязывался с разоружением северокорейской армии. Именно таким образом был сформулирован действующий и поныне принцип - сохранение американского военного присутствия на юге Корейского полуострова как гаранта безопасности и демократии в РК.
В 1947-1948 гг. определилась позиция США по вопросу о национальном суверенитете Кореи. Идея международной опеки сменилась курсом на создание союзного южнокорейского государства. Причем в отличие от политики в Японии, более подготовленной к восприятию демократической модели, задача коренной демократизации южнокорейского государства американским руководством не выдвигалась. Социально-экономическая ситуация в стране и характер политической культуры корейского общества требовали длительного периода контролируемых преобразований, кристаллизации национального носителя демократической традиции, активной реформаторской политики. В условиях индифферентности большинства населения, консервативности политической культуры традиционного общества политический процесс второй половины 1940-х гг. превратился в соперничество индивидуальных политиков за власть. Корейская нация стояла перед дилеммой: леворадикальный тоталитарный строй или националистический авторитаризм, с одной стороны, и умеренно-консервативная модель развития - с другой. В значительной степени окончательный выбор в пользу политической модернизации определялся позицией оккупационных властей США.
Южной Корее было важно определить стратегические направления развития своей государственности; несмотря на многие сложности и противоречивость действий оккупационных сил, политика ВАК обеспечила не только выбор нации в пользу модернизации традиционного общества, но и создание на юге полуострова институционных основ демократии. Характер политической культуры и социально-экономические основы корейского общества в 1940-е гг. не давали реальных надежд на быструю и успешную демократизацию страны, здесь кроются и основные причины рецидивов авторитаризма, но «американский садовник привил на национальной почве росток демократии,
политология
чахлый, болезненный, а все же жизнестойкий» [3, с. 132]. Главным итогом трехлетней оккупационной политики США на юге Корейского полуострова явилось формирование основ демократического конституционализма.
Как это ни парадоксально, но именно в государстве, которое до конца 1980-х гг. нельзя было считать ни свободным, ни демократическим, сохранилась возможность построения будущей демократической Кореи. Это связано с тем, что РК с первых дней существования руководствовалась либеральными целями, направленными на построение характерной для капиталистического мира буржуазной демократии, опиралась на демократические структуры, заложенные в ходе правовой реформы под американской эгидой и закрепленные в Конституции. В связи с этим позволим себе не согласиться с точкой зрения А. Загорского: «Подводя итоги почти трехлетней американской оккупационной политики на юге Кореи, необходимо признать, что она не дала практически никаких результатов с точки зрения содействия становлению демократического устройства общества и государства» [1, с. 33].
Всесторонняя помощь США позволила сформировать на юге Корейского полуострова жизнеспособную экономическую и политическую систему. И американцы, и руководство РК были заинтересованы в построении стабильного, сильного и преуспевающего государства, способного противостоять натиску КНДР и предложить корейскому народу альтернативный путь развития. Подобные установки были далеки от идеалов многих поколений корейских националистов, отстаивавших принцип независимой и единой Кореи, но именно они позволили создать сильное национальное государство, в значительной степени открытое миру и характеризующееся ускоренными темпами политического и социально-экономического развития.
Созданию такого государства предшествовала напряженная работа американских специалистов по формированию его правовой и конституционной основы в период 1946-1948 гг.
Организационно ВАК входила в состав американского военного командования в Японии (Верховное Главнокомандование Объединенными Силами США в Тихом океане) и подчинялась непосредственно возглавлявшему его генералу Д. Мак-Артуру, получившему статус «действующего генерал-губернатора американской оккупационной зоны Японии и Кореи»1. Таким образом,
1 Кукса пхёнчхан вивонхве мунсогук = Архив Корейского НИИ отечественной истории (далее АКНИИОИ). Summation of Non-Military Activities in Japan and Korea / Supreme Commander for the Allied Powers & U.S. Military Government in Korea. Seoul, 1945. № 1: Sept.-Oct. 1945. P. 4.
южная часть полуострова некоторое время оставалась в рамках сложившегося при колонизаторах административного взаимодействия с Японией. Более того, в своей зоне ответственности американцы активно использовали колониальный управленческий аппарат, учреждения и корейские служащие которого стали противовесом самопровозглашенной Корейской Народной Республике и так называемым народным комитетам, органам местной власти, пытавшимся действовавшим от ее имени.
Начальный этап политической модернизации проходил в крайне сложной внутриполитической обстановке. Во-первых, в отличие от советских оккупационных сил, работа ВАК отличалась слабой страновой компетенцией, недостатком подготовительного и информационного обеспечения. По мнению Хам Пенгчхуна, это объяснялось изначальной преимущественной ориентацией американского руководства на решение японских проблем, в то время как СССР серьезно готовился к корейской кампании [7, р. 145]. В связи с этим становится понятной и вторая существенная проблема американцев: в 1945-1946 гг. они долго не могли определить своих союзников внутри Кореи, способных стать опорой для проведения демократического курса. В-третьих, пришлось решать проблему «народных комитетов», созданных до вступления в страну американских оккупационных сил в конце августа 1945 г. и претендовавших на роль национальных органов власти. В-четвертых, не все было ясно с юридическим статусом ВАК и возложенными на нее задачами; многие отделы ВАК дублировались структурами Верховного Главнокомандования Объединенными Силами США, поэтому вставала проблема служебной субординации, компетенции и ответственности за мероприятия в Корее [8, р. 33-35]. Общие направления работы ВАК были связаны с принятием капитуляции воинских частей, расквартированных на юге полуострова, репатриацией японских военнослужащих и гражданских лиц, поддержанием в стране порядка и законности, охраной важных экономических объектов и других элементов инфраструктуры.
По мере развития административных и хозяйственных учреждений под эгидой ВАК на Юге начались мероприятия, связанные с демонтажем управленческой структуры и юридической системы бывшей колонии. К середине ноября в американской зоне не осталось государственных служащих японского происхождения (не подлежавших объявленной ранее репатриации с целью обеспечения преемственности в работе учреждений и передачи опыта местным кадрам), их повсеместно заменили корейцами, была введена временная система административно-территориального деления,
включавшая 39 единиц уездного уровня. Для решения правовых вопросов при ВАК было создано специальное Юридическое бюро, его задача состояла в ревизии колониального права, с тем чтобы отменить наиболее одиозные японские законы. Все эти меры осуществлялись на основе Специальной директивы ВАК, обнародованной 15 ноября 1945 г.2
Американская оккупация должна была принести корейскому народу «демократию и национальную свободу, основанную на представительной системе власти», о чем осенью 1945 г. неоднократно утверждалось в директивах и прочих официальных документах ВАК3. Однако неопределенная ситуация с колониальным законодательством тормозила внедрение демократических институтов. Понимая сложность проблемы, американские специалисты избрали путь постепенного реформирования, чтобы избежать правового хаоса в Корее. Оно началось 9 октября 1945 г., когда ВАК издала Директиву № 11, в соответствии с которой прекращалось действие всех колониальных законов, распоряжений и установок, «связанных с ограничением национальных прав и унижением достоинства корейцев»4. Под это определение попали, в первую очередь, Закон о поддержании общественного порядка, Процессуальное уложение о расследовании и наказании политических преступлений, Закон о печати, многие отдельные статьи Уголовного и Процессуального кодексов. Некоторая часть корейского общества восприняла это как сигнал для проявления правового нигилизма, возникла реальная угроза роста преступности и хаоса, и в связи с этим ВАК срочно ввела в действие Директиву № 21 от 2 ноября 1945 г., объявившую, что «все законы, распоряжения и нормативные акты, изданные прежними властями и имевшие законную силу по состоянию на 9 августа 1945 г., сохраняют свое действие до того момента, пока не будут упразднены или модифицированы специальными распоряжениями ВАК США»5.
Более последовательной оказалась правовая политика в экономической сфере: ВАК занималась реорганизацией местного хозяйства с целью «полностью освободить промышленность и коммерцию Кореи от японского господства и обеспечить их развитие на основе принципов свободной эконо-
2 АКНИИОИ. Summation of Non-Military Activities in Japan and Korea. 1945. № 2: November 1945. P. 181-185.
3 АКНИИОИ. Summation of Non-Military Activities in Japan and Korea. 1945. № 1: Sept.-Oct. 1945. P. 3; 27; 159 и далее.
4 АКНИИОИ. Summation of Non-Military Activities in Japan and Korea. 1945. № 1: Sept.-Oct. 1945. P. 198-203.
5 АКНИИОИ. Summation of Non-Military Activities in Japan
and Korea. 1945. № 2: November 1945. P. 183.
мики и частного предпринимательства»6. Быстрее модифицировалось и экономическое законодательство бывшей колонии; по мнению очевидцев, уже к концу ноября - началу декабря 1945 г. оно соответствовало «англо-саксонской концепции свободного рынка и частного предпринимательства» [8, p. 131].
Правовая сфера Кореи нуждалась в существенной модификации. Сохранив на некоторое время колониальное законодательство, американцы приступили к его постепенной модернизации. Усилиями ВАК и привлеченных из США гражданских специалистов в 1946-1947 гг. была проведена всесторонняя демократизация законодательной базы страны. Директива № 121 от 17 ноября 1946 г определяла принципиально новые условия труда и его оплаты, узаконив на полуострове европейские нормативы: 48-часовую рабочую неделю с одним обязательным выходным днем для всех категорий промышленных, коммерческих и административных работников; допускалась возможность переработки, но не более совокупных 60 часов в неделю и при условии полуторной оплаты за каждый сверхнормативный час7.
15 сентября 1947 г. трудовое законодательство было усилено Распоряжениями Отдела по труду и занятости населения ВАК № 1 и № 2, в которых детально определялись начало и длительность 8-часового рабочего дня, график кратковременных и обеденного перерывов, выносился запрет на ночной труд детей и подростков и оговаривались особые условия их найма на работу. Подчеркнем, что американцы впервые в корейской истории разработали и внедрили на юге полуострова трудовое право как таковое, поскольку в колониальный период, несмотря на существование имперского законодательства о труде, в Корее действовали местные нормы, практически не ограничивавшие произвол властей и работодателей. Даже если согласиться с оценкой некоторых исследователей, полагающих американские нововведения в области труда и занятости «идеалистическими и не соответствовавшими местным реалиям» [3, с. 46], придется признать, что сам факт внедрения прогрессивного трудового права на национальную почву имел важные последствия для социально-экономической и политической модернизации страны.
С 16 июня 1947 г. вступили в силу ограничения на использование детского труда, оформленные как Закон о детском труде (Общественный закон № 4), в котором приводился перечень производств и служб, где возбранялось трудоустройство
6 АКНИИОИ. Summation of Non-Military Activities in Japan
and Korea. 1945. № 1: Sept.-Oct. 1945. P. 176.
7 АКНИИОИ. Summation of U.S. Army Military Government
Activities in Korea. 1946. № 14: November 1946. P. 49-50.
полИтологИя
подростков в возрасте от 14 до 16 лет, труд детей младше 14 лет запрещался полностью8. Гуманистическая мотивация авторов данного закона вступила в противоречие с реальной ситуацией, поскольку для многих детей и подростков, особенно лишенных родительской опеки, а таких в Корее в конце 1940-х гг. насчитывалось немало, наем на работу был единственным средством к существованию, во всяком случае так считают современные критики модернизационных усилий США в Корее [3, с. 42]. Пришлось в срочном порядке решать проблему и принимать специальное постановление о передаче бездомных детей и сирот под надзор Бюро здравоохранения и социального обеспечения, действовавшего при ВАК9.
Несомненным вкладом в модернизацию общественной жизни Кореи стала отмена Закона о публичной проституции и системы ее лицензирования, введенных японцами в марте 1916 г. Этому был посвящен Общественный закон № 7, обнародованный 14 ноября 1947 г. и вступивший в силу через три месяца. Но и в этом случае, польза которого достаточно очевидна, как свидетельствуют сохранившиеся в архивах докладные записки, американцев обвиняли в «чрезмерном морализаторстве и рвении»10. Основанием этому послужила часть «d» разд. 3 указанного Закона, в которой определялось наказание лица, заразившего другого человека венерической болезнью. В феврале 1948 г. эта мера была отменена Общественным законом № 9.
20 марта 1948 г. стало важной датой с точки зрения внедрения в Корее системы, нацеленной на защиту гражданских прав, в этот день была продолжена работа по становлению современного уголовного и уголовно-процессуального права Кореи, начатая 4 мая 1946 г. Директивой № 72, в которой были перечислены и даны квалификационные признаки 82 типов правонарушений11. В марте 1948 г. Распоряжением № 176 они были объявлены единственным законным основанием для ареста или задержания (разд. I-II), в остальных случаях полиции следовало избегать необоснованных арестов и задержаний (разд. III). Если подобное все же случалось, полицейские власти обязаны были в течение 48 ч или обосновать арест, или выпустить гражданина на свободу (разд. IV); им предписывалось незамедлительно уведомить арестованного о
8 АКНИИОИ. Summation of U.S. Army Military Government Activities in Korea. 1947. № 22: July 1947. P. 50-54.
9 АКНИИОИ. Summation of U.S. Army Military Government Activities in Korea. 1947. № 22: July 1947. P. 59.
10 АКНИИОИ. South Korean Interim Government Activities / National Economic Board, U.S. Military Government in Korea. Seoul, 1947. № 26: November 1947. P. 198.
11 АКНИИОИ. Summation of U.S. Army Military Government
Activities in Korea. 1946. № 8: May 1946. P. 22-34.
причинах задержания и предоставить ему право на получение адвокатской помощи с момента задержания (разд. XI). Задержанное лицо наделялось правом обратиться в суд, чтобы определить законность ареста, напрямую, через адвоката или других законных представителей (разд. XVII); предусматривалась возможность освобождения под залог (разд. XIX)12.
Если в феодальной Корее действовали конфуцианское нормы уголовного права, а при японцах -свод криминальных законов, то с уголовно-процессуальным законодательством страна не была знакома вовсе. Его появление стало настоящим прорывом не только с правовой точки зрения, но и в связи с утверждением либеральной концепции в целом, поскольку УПК играет двойную роль: с одной стороны, регламентирует работу полицейских и следственных институтов, а с другой - служит защитой гражданских прав и свобод от посягательств со стороны силовых органов, призванных выполнять волю государства. Нет нужды доказывать, что испокон века и до ухода колонизаторов право в Корее играло исключительно карательную функцию и особо не заботилось о правах личности, теперь же оно становилось действенной защитой от незаконных арестов и иного произвола властей.
Большое значение имело также введение с января 1946 г. судебной системы, основанной на американских принципах, она пришла на смену колониальным судам Кореи, находившимся под контролем генерал-губернатора. Западное понимание суда как независимого и состязательного процесса, особое место в котором занимает защита, практически не было знакомо корейскому обществу. Институт судей и адвокатов при японцах был жалкой пародией на европейское судопроизводство, судьи напрямую подчинялись колониальным исполнительным органам, а участие в процессе защиты воспринималось как обременительная, но необходимая формальность [7, р. 132-133].
До января 1946 г. судебные решения по всем вопросам принимали военные суды, созданные сразу же с момента высадки американских войск на полуострове на основании очередной из первых Директив Верховного Главнокомандования Объединенными Силами США в отношении Кореи13. Они сыграли важную роль в обеспечении правопорядка и наказании его нарушителей, к 25 октября ими было рассмотрено не менее 100 дел, большинство которых касалось случаев воровства и
12 AKHHHOH. South Korean Interim Government Activities. 1948. № 31: April 1948. P. 166-169.
13 AKHHHOH. Summation of Non-Military Activities in Japan and Korea. 1945. № 1: Sept.-Oct. 1945. P. 7-12.
мародерства14. Однако компетенция военных судов в отношении гражданских лиц с точки зрения европейского права была достаточно сомнительной, поэтому Юридическое бюро ВАК с января 1946 г. назначало в провинциях и уездах специальных судебных офицеров, их юрисдикция ограничивалась преступными деяниями, наказание по которым не превышало 30 сут тюремного заключения или штрафа в размере 300 иен. Как правило, большинству местных жителей, привлекавшихся к ответственности за мелкие преступления, выносились такие приговоры [8, р. 133]. Деятельность судебных офицеров послужила прообразом будущего института мировых судей, военные адвокаты, работавшие при судах и Юридическом бюро ВАК, способствовали становлению национальной адвокатуры, а судебная система 1945-1946 гг. в целом стала переходной на пути построения гражданского судопроизводства европейского типа.
С начала 1947 г., основываясь на японском опыте и принципах независимости и состязательности, повсеместно восстановили работу корейские суды, при этом американские также сохранялись. Двойная система судопроизводства часто вступала во взаимные конфликты, при этом военные суды довлели над национальными. Общественность, пресса и зарождавшиеся общественно-политические организации Кореи выступали против очевидного вмешательства американцев в деятельность корейских судов, что являлось серьезным испытанием для ВАК.
Итогом трехлетней работы ВАК стал программный документ будущей демократической Кореи «Прокламация о правах корейского народа»15, с которой американские власти обратились к обществу находившейся под их опекой страны 5 апреля 1948 г., за месяц до первых в национальной истории всеобщих парламентских выборов и в преддверии провозглашения Республики Корея. В ней перечислялись 11 неотъемлемых гражданских прав и свобод, которые были закреплены на местной почве усилиями освободителей; практически все они соответствовали знаменитому американскому «Биллю о правах»: свобода слова, печати, политических убеждений, общественных объединений и ассоциаций и т.д. Разумеется, Прокламация носила в большей степени декларативный характер, но
она внесла важный вклад в становление корейской демократии, поскольку новые либеральные права и свободы провозглашались «неотъемлемым» достоянием корейского народа. Кстати, впоследствии окончательно «изъять» его не решались даже авторитарные власти Южной Кореи, относившиеся к либерализму с явным пренебрежением. Привнесением на корейскую почву западного эталона государственности и суверенитета американцы обеспечили внедрение в общественное сознание западных цивилизационных стандартов, которые «предполагают существование четко определенных институтов, учреждений и норм поведения для цивилизованных государств и обществ, только соответствующие данному стандарту страны и народы могут попасть в круг избранных - цивилизованных» [5, p. 165].
Работа американских специалистов под эгидой ВАК закончилась к середине 1948 г. формированием на юге Корейского полуострова основ современного права, главные положения и демократические принципы которого нашли воплощение в Конституции РК, в последующем определившей развитие южнокорейского государства и общества на пути к демократии и национальному процветанию.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Загорский А.В. Тупики американской оккупационной политики // Республика Корея: Становление современного общества. М.: ИМЭИМО РАН, 1996. С. 20-35.
2. Толстокулаков И.А. Политическая модернизация в Южной Корее: опыт историко-политологического анализа. В 2 ч. Ч. 1. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2007. 366 с.
3. Хан Чхольхо. Чхинми кэхвапха енгу [Исследование проамериканского содержания процесса модернизации]. Сеул: Archives for Korean Studies, 1998. 318 с.
4. Choi Dai-Kwon. Constitutional Developments in Korea // The Review of Korean Studies. Dec. 2003. Vol. 6, № 2. P. 27-48.
5. Gong G. The Standard of «Civilization» in International Society. Oxford: Clarendon Press, 1984. 268 p.
6. Hahm Chaihark. Confucian Constitutionalism: Juridical
Science Doctor Diss. / Harvard Univ. Cambridge, 2000. 327 p.
7. Hahm Pyong-choon. Korean Jurisprudence, Politics and Culture. Seoul: Yonsei Univ. Press, 1986. 572 p.
8. Meade E.G. American Military Government in Korea. N. Y.: King’s Crown Press, 1951. 281 p.
14 AKHHHOH. Summation of Non-Military Activities in Japan and Korea. 1945. № 1: Sept.-Oct. 1945. P. 170-171.
15 AKHHHOH. South Korean Interim Government Activities. 1948. № 31: April 1948. P. 170-175.
