CC BY
326
УДК 94(4) (=16) «19/20»
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СЛАВЯНСКИХ ОБЩЕСТВ РОССИИ В КОНТЕКСТЕ СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ СЛАВЯНСКИХ НАРОДОВ (1858-1917 гг.)
© Алексей Александрович ПОПОВКИН
Воронежский государственный университет, г. Воронеж, Российская Федерация, соискатель кафедры новейшей отечественной истории, историографии и документоведения; Лискинский филиал Воронежского государственного университета,
г. Лиски, Воронежская область, Российская Федерация, преподаватель кафедры общегуманитарных наук, e-mail: ale4778@yandex.ru
В статье рассматривается возможность применения новых методических подходов к рассмотрению истории славянских комитетов и обществ России, главным образом Московского (1858-1878) и Санкт-Петербургского (1868-1921). Также анализируются ход и последствия взаимодействия участников обществ с зарубежными славянскими организациями, прежде всего церковными и педагогическими, с учетом сформулированных руководством обществ целей и задач, а также с учетом ожиданий и результатов взаимодействия, определенных деятелями зарубежного славянства. Данная статья также имеет целью ввести в широкий научный оборот малоизвестные документы по истории обществ, найденные автором в отечественных архивах в процессе подготовки диссертации на тему «Славянские благотворительные общества в Москве и Санкт-Петербурге».
Ключевые слова: Московский славянский комитет; Московское славянское благотворительное общество; Санкт-Петербургское славянское благотворительное общество; идея славянской взаимности; славянские матицы; славянофильство; «Восточный вопрос»; социальная история славянских народов.
История славянских обществ России, насчитывающая более 60 лет (1858-1921), до сегодняшнего дня представляет собой обширное поле деятельности для множество отечественных и зарубежных историков. Однако целостное представление об историческом пути славянских благотворительных обществ в научном сообществе так и не сложилось. После выхода в 1960 г. исследования С.А. Никитина [1] в российской исторической науке был избран путь углубленного исследования отдельных вопросов создания и функционирования славянских комитетов и обществ [2-7]. Этот путь имел свои важные преимущества, т. к. позволял выявить подробности взаимодействия членов обществ с российскими и зарубежными властями, религиозными конфессиями, отдельными группами славянской интеллигенции. Он до конца не пройден и сегодня. Однако необходимость разработки концепции обобщающего труда по истории обществ ощущалась и ощущается весьма остро.
Однако для того, чтобы создать такой труд, необходимо сначала обосновать саму возможность объединения в одном исследовании анализа исторических путей Московского славянского комитета (1858-1877),
Московского славянского благотворительного общества (1877-1878), Санкт-Петербургского славянского комитета (1868-1877), Санкт-Петербургского / Петроградского славянского благотворительного общества (1877-1921). Какие аргументы можно привести в пользу такого объединения?
Во-первых, сами участники Петербургского славянского общества в 1909 г. отмечали органическое единство всех перечисленных структур. Об этом свидетельствует следующая фраза из записки о первом съезде славянских организаций России (февраль 1909 г.): «[Прошло] полустолетие со времени возникновения в России первого кружка русских патриотов, воодушевленных мыслью о роли славян в мировой истории и о роли русского народа и государства в судьбах и жизни славянства и задавшихся целью оказывать помощь приезжавшим в Россию славянам, ищущим в ней просвещения или помощи от бедствий, постигших их на их родине. Это был т. н. «Хомяковский кружок», начавший свои действия в 1858 г. Из него развился «Славянский Комитет» в Москве, со своими отделами в Петербурге и Киеве (а также в Одессе. - А. П.). В 1877 г. эти отделы преобразовались в самостоятельные славянские
благотворительные общества. Известна благотворная роль этих обществ не только в истории развития русской национальной мысли, но и в истории культурного и политического возрождения всего славянства.
Славянские благотворительные общества положили в основу своей программы и деятельности начала, определенные основоположниками славянофильства, и остаются им верными» [8, л. 1-2].
Во-вторых, единую историю славянских обществ задумывал сам С.А. Никитин. В предисловии к его книге о славянских комитетах говорится и о развитии славянских обществ после 1878 г. По словам знаменитого историка, после Русско-турецкой войны они «вновь превращаются в просветительноблаготворительные общества. Кризис славянофильства приводит в дальнейшем к возрастанию в комитетах (точнее - обществах.
А. П.) влияния националистических, а затем неославистских течений» [1, с. 8].
Итак, представления самих участников исследуемых организаций и мнение ведущего специалиста по их истории подтверждают возможность объединения, которую мы вначале только предполагали.
На сегодняшний день в историографии славянских комитетов и обществ наблюдается несколько методических подходов. Наиболее старый из них предусматривает использование сравнительного метода, причем сравнение осуществляется в двух направлениях: комитеты и общества сравниваются или с другими благотворительными структурами, или, при учете славянофильской направленности их руководства, - с другими общественно-политическими кружками и группами. В последнем случае комитетами и обществами усваиваются эпитеты «славянофильские» или «панславистские» [9].
Еще С.А. Никитин указывал на узость рассмотренного подхода. Он высказал замечательную по своей глубине и точности мысль о том, что Славянские комитеты - явление не только русской, но и общеславянской истории [1, с. 35-36]. Тем самым методика исследований нашей темы была поднята на принципиально новый уровень. Реализация идей профессора С.А. Никитина в настоящее время, на наш взгляд, должна включать в себя сравнение славянских комитетов и обществ не только с российскими, но и с
зарубежными благотворительными структурами и общественно-политическими движениями - прежде всего в славянских странах, но также отчасти и в Греции, на Ближнем Востоке и в Западной Европе.
Необходимо выделить в общем процессе развития славянских стран те области, на которые хотели и могли оказывать свое воздействие названные комитеты и общества. А это, прежде всего, духовная, церковная жизнь. Это эволюция национально-освободительных идей и понятий, связанных с борьбой за культурную самобытность. Серьезен вклад комитетов и обществ в эволюцию базисных социальных институтов славянских стран, таких как церковно-школьные общины и Матицы. Влияние комитетов сказывалось и на социальной мобильности: они содействовали переселению в Россию некоторых групп южных и западных славян. Исходя из всего вышесказанного, приходится признать неизбежным использование в исследовательской деятельности по нашей теме методов истории идей и социальной истории. Участие деятелей Санкт-Петербургского славянского общества в работе политических партий в период «думской монархии» обусловливает применение к нашей теме методов политической истории. Некоторые исследователи уже работают в указанных методических направлениях: в частности, воронежский историк С. В. Хатунцев рассматривал деятельность славянских комитетов в контексте идейной эволюции российских консерваторов, а также части греческих консерваторов, с которыми на определенном этапе сблизился друг некоторых членов комитетов К.Н. Леонтьев [10, с. 10-16]. Политические моменты в деятельности Славянского общества 1900-1917 гг. рассматривали
В.А. Дьяков и С.В. Куликов [11, 12]. Социально-демографический аспект влияния комитетов рассмотрен в исторических работах о российских чехах [13].
За последние 25-30 лет был значительно усовершенствован просопографический метод, заключающийся в составлении коллективных портретов участников общественных объединений. Зарубежный исследователь Зденко Златар опубликовал две замечательные статьи, в которых представил коллективные портреты участников Московского славянского комитета (на 1870 г.) и Санкт-
Петербургского славянского общества (на 1913 г.) [14, 15].
В отечественном исследовании «Дома Голубевых» использован несколько неожиданный - микроисторический метод: автор говорит о владельцах домов и о тех организациях, которые в домах располагались. Среди них было и славянское общество [16].
Особенностью историографий Славянских комитетов и обществ является ее крайняя неравномерность относительно всей хронологической последовательности истории комитетов и обществ. На сегодняшний день степень разработанности таких эпизодов, как славянские съезды 1867-1868 гг., а также Балканский кризис 1870-х гг., может считаться очень высокой. Одновременно весьма мало внимания уделяется повседневной работе славянских комитетов в 18501870-е гг. Отрадными исключениями являются статьи о Санкт-Петербургском славянском комитете (Н.В. Колышнициной [6]) и о Московском славянском комитете (В.Ф. Козлова [17]). Сейчас готовится к печати книга об Алексеевском училище, созданном усилиями Московского славянского комитета. Особенно не хватает работ, в которых бы проводилось сравнение Московского славянского комитета с Петербургским.
Исследования в рамках концепции меж-культурной коммуникации в нашей теме являются также совершенно необходимыми, т. к. столь разные народы, как сербы, словенцы, русины и чехи до 1918 г. жили в пределах одного государства - Австро-Венгрии, и при этом интеллигенция всех перечисленных народов взаимодействовала со славянскими комитетами. Вне сферы метода анализа меж-культурных коммуникаций остается, например, совершенно непонятным описанный в зарубежной литературе, но практически неизвестный у нас эпизод 1883 г., когда чешскую православную общину в Праге (основанную усилиями Славянского комитета) пыталась взять под свое покровительство Буковинско-Далматинская церковь в лице митрополита Черновицкого Сильвестра (Мо-рариу-Андриевича) [18, 8. 176].
Итак, обобщая все сказанное выше, мы приходим к выводу о том, что для исследования заявленной нами темы необходим комплексный подход, включающий в себя
(на основе принципа историзма) следующие методы:
1) сравнительно-исторический (в социально-историческом аспекте);
2) истории идей;
3) просопографический;
4) анализ процесса межкультурной коммуникации.
Исходя из заданной методической установки, попробуем определить основные вехи и результаты развития Московского и Санкт-Петербургского славянских обществ.
Общепринятой отправной точкой в истории славянских комитетов и обществ служит январь 1858 г., когда после доклада А.М. Горчакова Александр II разрешил деятельность Московского славянского комитета (согласно помете Горчакова, Высочайшее согласие состоялось 23 января, но сейчас чаще упоминается дата 25 января). Цели новой организации были сформулированы ее сооснователями (31 человек во главе с
А. С. Хомяковым) относительно скромно: «Имея желание оказывать посильные пособия южно-славянским церквам и южносла-вянам из добровольно собираемых нами приношений, честь имеем покорнейше просить Ваше сиятельство, исходатайствовать нам Высочайшее Его Императорского величества соизволения на сбор и передачу пожертвований наших как за границу, так и внутри государства, и на беспрепятственные по сему предмету сношения нам, с облегчением оных, по возможности, по ведомствам Министерства Иностранных Дел и Почтового главноуправления» [19, л. 1]. Впрочем, Горчаков от себя добавил: «Вполне убежденный в необходимости оказывать пособия православным церквам и школам, находящимся в самом бедственном положении в турецких областях, и имея в виду недостаточность средств Правительства нашего, я со своей стороны не вижу никаких препятствий к добровольным сборам в пользу Южных Славян в Москве, как это делается Санкт-Петербургскими благотворительницами (графиней А.Д. Блудовой, графиней Н.Д. Протасовой и княгиней Т.В. Васильчиковой. -
А. П.)» [19, л. 3-4].
Один из основателей Комитета А.И. Кошелев, так оценивал события зимы 1857-
1858 гг.: «Зима 1857-58 года была в Москве до крайности оживлена. Такого исполненно-
го жизни, надежд и опасений времени никогда прежде не бывало. Толкам, спорам, совещаниям, обедам с речами и проч. не было конца...» [20]. Уместно сравнить это высказывание с характеристикой 1858 г., данной будущим многолетним корреспондентом славянских комитетов и обществ, хорватским политиком И. Кукулевичем-Сакцинским:
«Идея славянская оживляет и подогревает нашу молодежь, но выражается не в восклицаниях и песнях, как в 1848 году, а в зрелом размышлении, углубленном научном изучении и стремлении к просвещению народа» [21, 8. 372].
Слова хорватского просветителя предвосхитили основные направления работы славянских обществ в течение нескольких десятилетий.
В конце зимы - начале весны 1858 г. на имя первого председателя Комитета Алексея Николаевича Бахметева поступили первые взносы «на нужды славян». В течение 1858-
1859 гг. был выработан и механизм доставки помощи в зарубежные славянские страны. Она осуществлялась Российским обществом пароходства и торговли, а посредниками в передаче денег, продовольствия, книг, икон, облачений и церковной утвари стали российские консулы. Тогда же настоятель посольской церкви в Вене протоиерей М.Ф. Раевский, хорошо знакомый с графиней Блудовой и многими влиятельными зарубежными славянскими деятелями, стал незаменимым помощником Комитета - он оставался таковым до конца жизни.
Кроме отправки пожертвований на Балканы, Комитет распределял деньги и между славянами, проживавшими в России. В письме от 23 августа 1858 г. И.С. Аксаков сообщал протоиерею Раевскому: «Вы себе представить не можете, сколько в настоящее время здесь славян - приехавших за деньгами. А правительство не дает ни копейки!..» [22, с. 8]. Однако в том же письме была выражена надежда на помощь императрицы Марии Александровны. И Государыня не проигнорировала эти надежды. Ее взносы стали серьезным подспорьем для Комитета (Общества). Императрица Мария проявляла заботу о славянофильских предприятиях до самой кончины в 1880 г.
Распределение пожертвований на нужды славян в России и за границей - повседнев-
ные занятия комитетов (обществ), которые их участники пытались продолжать даже после революционных событий 1917 г.
Если бы определенные силы не чинили препятствий в этом деле уже с 1859 г. (когда помощь Комитета церковно-школьной общине македонского города Кукуш (Килкис / Кайкач) едва не прекратилась из-за происков иезуита Боре [23]), то, возможно, развитие самих комитетов пошло бы по другому пути. Но необходимость активного противоборства западному (в первую очередь - ватиканскому и французскому) влиянию заставила участников Комитета действовать решительнее и изменять методы работы.
1861 год может считаться первой важнейшей вехой в истории комитетов и обществ не только потому, что в этом году скончался гофмейстер Бахметев. Вставший во главе Московского славянского комитета Михаил Петрович Погодин решительно повернул вектор его деятельности на славянский запад. Именно при Погодине деятельность Комитета охватила все славянские народы (за исключением поляков).
В 1862-1863 гг. Славянский комитет при поддержке митрополита Филарета и императрицы Марии Александровны добился восстановления в русском церковном календаре дня памяти св. Кирилла и Мефодия, первоучителей Словенских, 11 мая (удаленного из календаря в конце XVII в.). Деятельность Комитета стала восприниматься его участниками как продолжение миссии «Апостолов славян» [24].
Вплоть до 1917 г. славянские общества стремились удовлетворить интерес зарубежных славян к русскому языку как средству международного общения и укрепления славянского самосознания - в противовес языку немецкому. Этой цели служили и общество «Основа» в Вене, и Славянская гимназия при Ново-Алексеевском монастыре в Москве (1871-1882 гг.), и русский Мариинский институт в Цетинье, и Кирилло-Мефодиевские школы графини Блудовой на Волыни.
Важными вехами истории обществ и славянских народов стали Славянский съезд 1867 г. в Петербурге и Москве, по случаю этнографической выставки, включавший в себя делегации почти от всего славянства [24] и Гусовы торжества 1869 г. в Москве и Праге. Между этими двумя событиями было
и еще одно - собрание представителей славянских обществ на Стромовке (Прага), состоявшееся в 1868 г.
Эти вехи имели определенную связь с общественно-политическими переменами в славянских землях - прежде всего, установлением австро-венгерского дуализма (1867 г.) и изданием закона о школьном образовании в Турции (1869 г.) [25, с. 118].
В 1868-1870 гг. расширилась и региональная сеть Славянского комитета - появились отделы в Санкт-Петербурге, Киеве и Одессе. Создание Санкт-Петербургского отдела было прямым результатом съезда 1867 г. Другим результатом стало усиление чешского переселенческого движения в Россию.
По справедливому замечанию А.Н. Пти-цына, «Идея эмиграции в Россию стала достаточно популярной среди чехов с начала 1860-х гг. Ее поддерживали крупнейшие политические и общественные деятели Чехии, которые рассматривали выезд чехов с перенаселенной Родины в «единоплеменную» Россию как «меньшее зло» по сравнению с эмиграцией в США. Эту идею активно поддерживали также российские общественные деятели и ученые. Славянские комитеты в Москве и Петербурге лоббировали данный проект во властных структурах, содействовали организации проезда чешских переселенцев на места их будущего проживания и снабжения их продовольствием» [13, с. 167].
Такого же мнения придерживаются и зарубежные исследователи. Например, автор вышедшей в 2007 г. в Регенсбурге монографии о чешских колониях в России М. Шнайдер считает, что начавшаяся в США Гражданская война и отмена крепостного права в России способствовали изменению потока чешских эмигрантов и его переориентации сначала на Дальний Восток, а затем - на Волынь и на Кубань. Дополнительным стимулом переселенческого движения, как указывает Шнайдер, был Славянский съезд 1867 г., устроенный деятелями славянских комитетов [26, 8. 27].
Переселялись и представители других народов - например, жители Черногории. Но чешский поток был наиболее интенсивным.
В самой Чехии основывались общества, ориентировавшиеся на опыт Славянского комитета. На заседании Петербургского отдела 1 марта 1870 г. было доложено о том,
что в Праге создано общество «Славия» с целью распространения знаний о славянах и развития славянской взаимности. Общество было основано членами т. н. Академического читательского общества - студентами и преподавателями Карлова университета и Политехнического института. Общество проводило чтения по истории, литературе, географии славянских народов, занималось распространением журналов и газет, устройством музыкальных и театральных вечеров [27, с. 55]. Члены Комитета с надеждой восприняли это известие, т. к. «Славия» по своим задачам весьма напоминала Славянский комитет, точнее, Петербургский его отдел. Славянский комитет выдавал пособия преподавателю русского языка Пражского Политехникума Йозефу Колафе и сотруднику Национального музея, впоследствии известному слависту Адольфу Патере [28].
При Погодине, разумеется, не забывали и о Балканах.
На заседании Петербургского комитета 15 марта 1870 г. было сообщено, что Н.А. Киреев передал серебряную утварь для нового православного собора в Сараево. Вместе с тем была доложена и просьба о новых пожертвованиях для достройки собора [27, с. 55]. И эти новые пожертвования явились. 17 октября 1871 г. через посредство И.В. Васильева известным заводчиком П.П. Демидовым было передано 250 руб. на приобретение утвари для собора. 19 марта 1872 г. на заседании Петербургского отдела Комитета было доложено о том, что уже подготовлены к отправке плащаница и паникадило для собора в Сараево [27, с. 203]. 22 октября 1872 г. было сообщено, что для сбора денег на достройку собора в Россию прибывает архимандрит Савва (Косанович), будущий митрополит Босно-Сараевский 1880-х гг., пострадавший за русофильские убеждения [27, с. 212].
В 1873 г. о. Савва действительно приехал в Россию и во время пребывания в нашей стране собрал (в пересчете на ходившую в Боснии монету) 1870 дукатов (114111 грошей). Этот успех стал результатом сотрудничества с Н.А. Поповым и сбора средств на только что учрежденном при содействии Комитета Сербском подворье в Москве. Н. Попов был заочно знаком с о. Саввой еще с лета 1870 г. [29, л. 91].
Архимандрит Игнатий (Малышев), активный и влиятельный член Санкт-Петербургского комитета (а затем и общества), на средства управлявшейся им Троице-Сергие-вой пустыни Петербургской губернии подготовил для собора в Сараево около 70 икон. В написании икон принимал участие сам настоятель и монастырские художники. Весной 1871 г. иконы были готовы. Некоторые лица, узнав о намерении архимандрита Игнатия, приняли участие в этом мероприятии. Иконы в количестве 73-х, запрестольный крест и хоругви были отправлены в Сараево [30]. На Балканы были даже отправлены русские мастеровые - плотники, участвовавшие в создании внутреннего убранства храма.
В 1868-1874 гг. был реализован проект, еще недавно казавшийся невозможным, - в Праге был основан первый за многие сотни лет православный приход.
На протяжении всего последующего времени, до 1914 г., славянские комитеты и общества оказывали поддержку распространению православия в Чехии.
Славянские матицы - Чешская, Словацкая, Моравская, Словенская, Русская (русинская), Серболужицкая - были постоянными адресатами пожертвований и всяческой иной помощи славянских комитетов. «Славянские матицы возникли в разное время: сербская -в 1826 г., чешская - в 1830 г., хорватская - в 1842 г., серболужицкая - в 1847 г., украинская (русинская. - А. П.) - в 1848 г., моравская - в 1852 г., далматинская - в 1862 г., словацкая - в 1862 г., словенская - в 1864 г. Матицы существенно отличались от других славянских обществ, поскольку соединили в себе разные сферы культурной жизни - создание интеллектуальных и художественных ценностей, их издание, тиражирование, распространение научной и писательской продукции в народе. Матицы в своей деятельности были ориентированы не только на профессиональную культуру, хотя обогащение и наращивание творческого процесса стало важным направлением их занятий, но и на само общество и не в последнюю очередь на простых людей с целью повышения общего культурного уровня населения. Матицы были организованы на своего рода акционерных принципах. На вложенный участником общества в форме членских взносов капитал каждый получал дивиденд в виде бесплатно-
го экземпляра изданной книги. Акционерная организационная основа в сочетании с патриотическим подъемом населения позволили некоторым матицам, в отличие от строго научных или литературных объединений, стать в отдельные периоды их истории, а наиболее, очевидно, к концу XIX в. массовыми организациями» [31, с. 57].
Примером сотрудничества Славянского комитета с этими учреждениями может служить история Серболужицкой матицы. В архиве Московского славянского комитета сохранилось письмо «Товарищества Матицы Сербской в Будишине» от 20 декабря 1869 г.
Это письмо является уникальным документом потому, что на нем стоит печать матицы, текст на которой выполнен кириллическим шрифтом, хотя для верхнелужицкого языка обычным шрифтом была чешская латиница. Документ подписан двумя самыми влиятельными общественными деятелями серболужицкого народа Яном Арноштом Смоляром и Михалом Горником. В нем содержится просьба о помощи в строительстве Дома матицы, в котором размещались бы музей и библиотека [29, с. 112-114].
Славянский комитет, хотя и не сразу, но решил откликнуться и помочь лужичанам.
15 марта 1870 г. на заседании Петербургского отдела было решено перечислить 300 руб. на нужды газеты «Сербские Новины» из Будишина, причем в протоколе отмечена чрезвычайная важность газеты для судеб лужицкого народа. 1 апреля 1873 г. отдел заслушал сообщение о положении СербоЛужицкой матицы [27, с. 225]. Из письма Ивана Аксакова протоиерею Раевскому мы узнаем о том, что в 1873 г. Московский комитет собирал деньги на Дом СербоЛужицкой матицы. В письме от 18 сентября Аксаков извещал венского протоиерея о том, что Комитет запланировал собрать для Дома 5 тыс. руб. [22, с. 96.]. Дом матицы Сербской, благодаря пожертвованиям славянских обществ, был достроен к началу XX в. и до сегодняшнего дня является центром серболужицкой народности.
Кончина М.П. Погодина в 1875 г. совпала с резкими переменами в славянском мире -в том же году начался Балканский кризис, вылившийся в Русско-турецкую войну. Во главе Московского комитета тогда встал Иван Сергеевич Аксаков (некоторое время в
Комитете был пост президента - тогда формальным главой был выдающийся деятель в области благотворительности Помпей Николаевич Батюшков, а Аксаков занимал пост вице-президента).
Участие славянских комитетов и обществ в событиях Балканского кризиса и войн 1875-1878 гг. хронологически подразделяется на 3 этапа. С лета 1875 по весну 1876 гг. комитеты по преимуществу участвуют в помощи жертвам подавления Герце-говинского восстания. Сербские беженцы, уходя от карателей, расселяются на огромном пространстве от Цетинья до Загреба и именно там получают русскую помощь. Содействие оказывается по всем направлениям -это и денежные субсидии, и помощь продуктами, учебниками и лекарствами, и отправка церковных вещей для нужд беженских приходов, и, наконец, подготовка вооруженных отрядов.
С весны 1876 по весну 1877 г. главными адресатами помощи становятся Болгария и болгарские беженцы, хотя помощь продолжает оказываться и Сербии, и Черногории, и Герцеговине. Летом-осенью 1876 г. в Сербии действуют отряды добровольцев, снаряженные комитетами.
В период Русско-турецкой войны 18771878 гг. меняется статус комитетов, и они (после преобразования их в общества) приобретают роль вспомогательного инструмента правительства, предназначенного для создания благоприятных гуманитарных условий в освобожденных от турецкого владычества землях.
Кульминация деятельности комитетов -1876 г., когда Московский славянский комитет открывает отделения по всей России.
24 ноября 1875 г. вышел Указ Синода, «в коем изъяснено, что Санкт-Петербургский отдел Славянского Благотворительного комитета получил Высочайшее соизволение Государя Императора на сборы в пользу жертв восстания в Боснии и Герцеговине, просить о распоряжении Святейшего Синода к приглашению Епархиальных Преосвященных содействовать Отделу Славянского Благотворительного комитета в достижении означенной цели, разрешении тарелочного сбора в церквах подведомственных им епархий» [32]. Тарелочный сбор «в пользу нуждающихся славян» продлевался Синодом
вплоть до 1917 г. и служил одним из важнейших источников пополнения кассы славянских обществ.
Обобщая мероприятия Славянского комитета 1875 г. в письме Д.Ф. Тютчевой от 29 июня 1876 г., председатель Московского славянского комитета И.С. Аксаков отмечал: «. С самого начала Герцеговинского восстания и до сих пор, единственно русскому обществу обязано славянское дело нравственною и материальною поддержкою. Единственно ему, а не русской дипломатии, обязана Россия сохранением своей чести и своего обаяния среди славян. Инициатива помощи принадлежит обществу, т. е. Славянскому Комитету. » [33].
28 ноября 1875 г. РОКК приняло решение об отправке в Черногорию санитарных отрядов. Уже первый из них был сформирован при поддержке славянских комитетов, а затем в Черногорию был отправлен член Санкт-Петербургского славянского комитета князь П.А. Васильчиков.
Один из эшелонов, снаряженных Славянским обществом «по желанию и назначению императрицы Марии Александровны», отбыл 25 июля 1876 г. из Москвы. В нем отправились и 39 сестер милосердия общины «Утоли моя печали» во главе с княгиней
Н.Б. Шаховской [34].
Хорватский исследователь Драгутин Павличевич особым образом выстраивает последовательность включения различных субъектов российской политической жизни в процесс помощи беженцам: сначала он упоминает дар императрицы Марии Александровны (15 тыс. руб.), затем взнос Общества попечения о раненых и больных воинах (10 тыс. руб.), а уже после - вклад «славянофильских комитетов» [9, 8. 223].
В апреле 1877 г. состоялось разграничение полномочий славянских обществ и РОКК. С началом Русско-турецкой войны в апреле 1877 г. снабжение вооруженных отрядов и войск пошло через Общество Красного Креста. Это обстоятельство позволило сосредоточить все средства Славянского благотворительного общества на оказании всесторонней помощи для восстановления церквей, призрения местных жителей и т. д. В воззвании Санкт-Петербургского благотворительного общества говорилось: «Залечить хотя от части тяжелые язвы многовекового
турецкого владычества и последнего турецкого погрома - вот та святая цель, которой призваны служить Славянские Благотворительные общества в России: восстановить поруганные и разоренные православные церкви, призреть ограбленных и осиротелых, прокормить их до первой жатвы с свободных полей, водворить мир и порядок в месте запустения и плача. Для выполнения этих задач, с Высочайшего Государя Императора соизволения, при Главном управлении гражданскою частью при действующей армии будут состоять уполномоченные агенты Петербургского, Московского и Киевского Славянских Благотворительных обществ» [35, с. 417].
Московское славянское благотворительное общество, его дамское отделение, запрашивало в 1876-1877 гг. руководителей ряда московских и провинциальных монастырей о возможности принять славянских беженцев и организовать обучение молодых представителей славянских диаспор. В Ярославской епархии, наряду с прочими, согласились помочь славянам игумении Ростовского Рождественского и Рыбинского Софийского монастырей.
Московское славянское общество было закрыто летом 1878 г. из-за несогласия его председателя И.С. Аксакова с дипломатическими итогами Русско-турецкой войны (крайне невыгодными для Сербии). Петербургское славянское общество, изначально бывшее отраслью Московского славянского комитета, приняло на свои плечи бремя заботы о сербских и болгарских сиротах - питомцах бывшего Московского общества, о семьях потерявших трудоспособность и погибших добровольцев Сербско-турецкой войны 1876 г.
Итоги деятельности Московского славянского комитета и общества его славянские союзники подвели, например, в статьях, посвященных памяти И.С. Аксакова. Газета «Српски лист» из Задара поместила такую оценку: «В 1867 году открылась в Москве этнографическая славянская выставка. Эту выставку задумал и совершил Аксаков, председатель Славянского Благотворительного Общества. Тогда в первый раз сказалось сознание славянского братства, и Аксаков одержал блистательную победу. В 1875 году поднялась несчастная сербская ра(й)я, воо-
ружась кое-как, чем кто мог. На братский призыв загремел Аксаков, и пришла в движение вся Россия.» [36, с. 9]. В газете «Браник» (Нови-Сад) отмечались заслуги Славянского комитета в деле материальной помощи братским народам [36, с. 13]. Газета «Каго^ Н81у» (Прага) упоминала о работе Славянских комитетов и обществ «в пользу нравственного и материального подъема рассеянных славянских племен» [36, с. 17].
В общем и целом подобные характеристики сохраняют свое значение для историографии и сегодня.
Вернемся к истории Петербургского славянского общества (далее также - СБО, ПСБО). Князь А.И. Васильчиков, возглавлявший Общество в годы победоносной Русско-турецкой войны, в 1878 г. подал в отставку, измученный физически и изнуренный нравственно. Во главе организации встал профессор Константин Николаевич Бестужев-Рюмин (он председательствовал на заседании Совета СБО 3 декабря 1878 г., когда членом Совета был избран Федор Михайлович Достоевский).
Деятельными сподвижниками нового главы Общества стали выдающиеся ученые -географ и геополитик В.И. Ламанский и филолог П.А. Кулаковский.
Профессор Кулаковский по приглашению министра народного просвещения и церковных дел в 1878 г. прибыл в Белград для чтения лекций в Великой школе. Немаловажная подробность: сам Васильевич, как и Кулаковский, был членом СБО и «всецелым славянофилом» [37, 8. 38-39] (Дара Дамлянович) - этот сербский министр и учился в России!
Летом 1879 г. Платон Кулаковский получил в дар от Петербургского славянского общества 378 книг, которые предназначались для Великой школы в Белграде. Студенческой библиотеке досталось 256 книг, профессорской - 122 [37, 8. 40].
После 1879 г. Санкт-Петербургское славянское общество приобретает черты ветеранской организации: в его работе на постоянной основе теперь принимают участие ветераны балканских войн М.Ф. Миркович,
В.В. Комаров, П.Д. Паренсов.
В 1885 и 1888 гг. Общество стало инициатором празднования двух общероссийских и всеславянских юбилеев: 1000-летия
кончины св. Мефодия и 900-летия Крещения Руси.
Вечером 7 апреля 1885 г. в Петербурге прошло торжественное собрание Славянского общества. В нем принимали участие архиепископ Тверской Савва, епископ Тамбовский Палладий, епископ Екатеринославский Серапион, епископ Ладожский Арсений, епископ Цетинский Митрофан (из Черногории), протоиерей Иоанн Наумович, Йован Ристич, председатель Общества П.П. Дурново, министр народного просвещения И.Д. Де-лянов, министр иностранных дел Н. К. Гирс, министр юстиции Д. Н. Набоков, член Государственного Совета граф Н.П. Игнатьев, генерал-адъютант Грейг, генерал-адъютант Ганецкий, товарищ министра иностранных дел Влангали, генерал-губернатор Восточной Сибири граф А.П. Игнатьев, генералы Черняев, Миркович, Куропаткин, Глуховской; председатель Географического общества сенатор П.П. Семенов, управляющий Азиатским департаментом МИД тайный советник И.А. Зиновьев, зарубежные гости - русины
В.М. Площанский, О.А. Марков, А.И. Доб-рянский, М.П. Король, галицкий русский крестьянин Ф.К. Белецкий.
Председатель Общества генерал Дурново, открывая собрание, сказал: «Считаю долгом от имени Славянского общества приветствовать прибывших представителей славянских народов... Да послужит их приезд к нам новым доказательством той связи, которая существует между всеми славянскими народами, и да послужит их присутствие между нами предзнаменованием того единства славянского племени, к которому неустанно стремится наше Общество, и прочное начало которому, тысячу лет назад, положили святые Кирилл и Мефодий».
Секретарь Общества В.И. Аристов огласил приветственные телеграммы - из Львова, Софии, Пловдива, Константинополя, Цети-нье, Белграда, Пирота, Алексинаца, Венеции, Киева, Ялты, Владимира, Ревеля, Керчи, Кишинева, Арзамаса [38].
Общее направление деятельности организации в этот период было намечено М.О. Кояловичем: «Важнее всего заняться выяснением старых и новых путей как нашего объединения, так и нашего разъединения. Поэтому для общества нужна деятельность не благотворительная, а учено-литератур-
ная... Мы должны нести знамя славянства, как бы нам это ни было трудно; даже при сознании немощи нашей, мы не можем отказаться от этого знамени» [39, с. 716-717].
Своеобразным дополнением концептуального выступления Кояловича стала речь на торжественном собрании СБО (по случаю 900-летия Крещения Руси в 1888 г.) православного чеха Карела Живного. «Господин Живный высказал мысль, что славянский народ пришел уже к убеждению, что духовная просветительная жизнь народа, основанная на истинной почве народности, составляет идеал патриотов - идеал, которого славянский народ никогда не променяет на политические стремления с государственными целями...» [40, с. 430].
Впрочем, и благотворительная деятельность не была отодвинута на второй план.
В 1886-1901 гг. общее число стипендиатов и стипендиаток СБО колебалось от 33 (в 1891 г.) до 26 (в 1895 г.). По традиции, некоторые стипендиаты учились в духовных семинариях: так, например, воспитанник Ви-фанской духовной семинарии болгарский иеродиакон Щериев получал пособие Общества в 1887-1891 гг. [41]. В 1886 г. выплачивалось пособие Славянскому пансиону Ф.М. Минкова в Николаеве за содержание «полустипендиата» Общества [42, с. 97].
В 1899-1901 гг. в Петербурге на средства членов Общества было выстроено общежитие для славянских студентов.
Серьезным подспорьем для СБО стала «Высочайше утвержденная» Комиссия по образованию славянских студентов при Азиатском департаменте МИД, созданная в 1882 г. [43]. Это учреждение, впоследствии получившее наименование «Славянской комиссии МИД», просуществовало до 1917 г.
Славяне учились и в Москве, где для обслуживания капитала бывшего Московского славянского благотворительного общества (с целью помощи этим учащимся) было создано особое Попечительство.
В 1893 г. «Русско-Сербские кружки» с библиотеками и школами, открытые, кроме Белграда и Ниша, во Вране и Пироте, получили от СБО все имеющиеся в его распоряжении образцы изданий по русской и славянской истории и литературе [44].
В том же 1893 г. Общество праздновало юбилей - 25-летие со дня основания. 19 де-
кабря 1893 г. на торжественном собрании Общества С.Ф. Шарапов так подытожил 25-летие: «Если мы вглядимся во всю предыдущую. деятельность Славянского общества, - мы увидим, что, оставляя в стороне текущую политику, оно чутко следило за внутренней духовной жизнью славянства, посильно помогало ее движению и выясняло ее пути. Историческая жизнь нашей Родины тесно и нераздельно связана с общеславянским духовным делом» [6, с. 85].
В 1894 г. даже российское либеральное издание «Вестник Европы» поместило благожелательную рецензию на сборник «Славянское Обозрение», вышедший в рамках издательской программы Общества: выход книги был расценен как попытка «добросовестного ознакомления публики с научнолитературною, общественною и политическою жизнью славянских народов.» [45, с. 865]. Таким образом, мало-помалу воплощалась в жизнь задумка Кояловича.
Общество продолжало оказывать поддержку увеличивавшейся православной общине в Чехии и православным чехам в Вене. Доверенным лицом Общества был упоминавшийся выше Карел Живный (1858-1939).
В 1886 г. Карел Живный вместе с группой единомышленников принял православие.
В 1897 г. он основал в Вене «Чешское Православное взаимно-вспомогательное общество», которое вместе с обществом «Горазд» и при поддержке сербских ревнителей православия занималось обращением чехов в Кирилло-Мефодиевское исповедание [46,
8. 120]. Будущий министр в правительстве независимой Чехо-Словакии, ближайший сотрудник доктора Живного Йиржи Стршибрны (Юрий Стрибный) был присоединен к православию в присутствии члена Совета СБО академика В.И. Ламанского.
Еще одной нитью, связавшей Живного с русскими славянофилами, был подарок, сделанный ему А.Ф. Аксаковой (Тютчевой) -собрание сочинений Ивана Сергеевича Аксакова [47, с. 19-20].
В революционных событиях 1905-1907 гг. Славянское общество приняло сторону правых политических сил. Н.П. Игнатьев, А.А. Нарышкин, М.Ф. Таубе, Д.Ф. Самарин, сын А.С. Хомякова Д.А. Хомяков приняли участие в политической борьбе на стороне
правых. А.А. Киреев пытался возродить идею Земского собора.
В 1908 г. Общество лишилось многолетнего председателя - в своем имении от сердечного приступа скончался граф Игнатьев. Новым председателем стал бывший заместитель Игнатьева сенатор Александр Алексеевич Нарышкин (1839-1916). За короткое время своего председательства (1909-1912 гг.) Нарышкин успел созвать съезд представителей славянских обществ России (1909 г.), на котором консерваторы сумели показать свою силу либеральным неославистам.
И. Мацевко считает, что именно на съезде 1909 г. выяснилось превосходство консерваторов: «Большинством славянских об-
ществ России руководили люди, воспитанные на консервативно-славянофильской идеологии» [48, с. 314].
Последовавший в 1910 г. Славянский съезд в Софии также показал перевес консервативных сил.
В том же 1910 г. сербский журнал «Зо-ра», выходивший в Вене, опубликовал статью, в которой сербы и другие южные славяне призывались к изучению русского языка как к «первому реальному шагу в деле сближения славян» [49, с. 51], что отвечало духу Софийского съезда.
Отнюдь не утопичной была и идея банковского сотрудничества славян, отчетливо прозвучавшая на съездах в Праге (1908 г.) и Софии (1910 г.). В 1970-е гг. историю попыток создания всеславянского банка выяснил Павол (также - Пол, Paul) Вышни. По его словам, среди присутствовавших на заседании Исполнительного комитета по созданию Славянского банка (зимой 1909-1910 гг.) были министр финансов Коковцов, председатель Думы Н.А. Хомяков, а также представители ряда банков России. Единогласно было принято принципиальное решение в пользу создания славянского банка в течение текущего года. Представитель чешских банковских кругов Ярослав Прейсс посетил Санкт-Петербург для детальных переговоров. Именно Прейсс, многолетний служащий, а затем и руководитель старейшего Живностенского банка, составил в 1908 г. 25-страничный реферат о сотрудничестве славянских банков для съезда в Праге. В начале XX столетия Живностенский банк открыл филиалы в Кракове, Софии, Белграде -
оставалось только закрепить успех в Петербурге и Москве.
Однако не обошлось без некоторых шероховатостей. Министр финансов Коковцов выразил опасение, что проектируемый банк может способствовать отвлечению капиталов за пределы России, и, кроме того, заявил, что предлагаемый начальный капитал в 5 млн руб. явно недостаточен.
Газета «Народны листы» высказывала следующую точку зрения: «На этих консультациях стало очевидно, что реальным препятствием для создания славянского банка был тот факт, что банки России имели тесные связи с теми кругами в Берлине, которые оказывают давление на русских с целью торпедирования проекта Всеславянского банка». Газета Младочешской партии оптимистично сообщила, что в дискуссиях было, тем не менее, принято считать русскую столицу в настоящее время достаточно сильной, чтобы стоять на своих собственных ногах и больше не прислушиваться к приказам из Берлина [50, р. 164-180].
Существовал, таким образом, отличный шанс, что Всеславянский банк станет реальностью. Но младочехи переоценили степень независимости от элиты Германии и Австро-Венгрии собственных банковских кругов. На заседании Подкомитета по устройству Славянского банка в рамках Чешского национального совета, которое состоялось в Праге в мае 1910 г., предложения о сотрудничестве славянских банков были отвергнуты, несмотря на позицию Крамаржа.
Впрочем, нельзя утверждать, будто бы мысли Прейсса были в 1910 г. окончательно отброшены.
Позднее, в 1912 г., российские банкиры вместе с французскими попробовали усилить экономическое влияние в Болгарии, однако эта изолированная акция натолкнулась на ожесточенное сопротивление Вены и Берлина [51, р. 24]. Между прочим, предприниматели, ведшие свои дела в России при поддержке славянских обществ (вроде хорвата К.Ю. Геруца) горячо приветствовали идею создания Всеславянского банка и были готовы вложить в это предприятие свои капиталы.
При председательстве генерала П.Д. Па-ренсова (1912-1914 гг.) Славянское общество принимало участие в торжествах 300-летия Дома Романовых.
С 1915 г. до конца существования (1921 г.) Общество возглавлял академик А.И. Соболевский.
После начала Первой мировой войны Славянское общество должно было приступить к решению своих традиционных задач -сбору средств на нужды славян и отправке санитарных отрядов. 13 августа петербургский градоначальник граф И.И. Толстой отправил в Совет СБО письмо, в котором предлагал Обществу присоединиться к работе «Комитета по сбору и распределению пожертвований на нужды, вызываемые военным временем». Славянское общество на заседании 15 августа отрядило в Комитет члена своего Совета, Санкт-Петербургского мирового судью Алексея Васильевича Болотина. Тогда же СБО ассигновало на нужды беженцев 300 руб.
Уже в августе 1914 г. СБО приняло решение об отправке в Сербию санитарного отряда. 16 августа академик А.И. Соболевский сообщил И. С. Пальмову о том, что некоторые московские врачи выразили желание принять участие в деятельности отряда, направляемого СБО на Балканы. При подборе персонала Общество руководствовалось в т. ч. и рекомендациями супруги русского посланника в Сербии Н.Г. Гартвига [52, с. 53, 72].
В августе 1914 г. Император Николай II санкционировал разделение подданных Австро-Венгрии и Германии, живущих в России, на две категории - славян и неславян (венгров и немцев), причем первые при условии «доказательства славянского происхождения» и изъявления лояльности освобождались от ограничений, предназначавшихся вторым. В Совет СБО начали поступать многочисленные просьбы о подтверждении славянского происхождения - например, 12 августа такую просьбу направил хорват, уроженец Дубровника Л. Райчевич. Справку о славянском происхождении, отправленную Райчевичу, скрепили подписями член Совета СБО Аф.В. Васильев и секретарь Нумеров. Иногда само Общество вмешивалось в судьбы подданных враждебных держав, о чем свидетельствует срочная записка И.С. Пальмова на имя Уфимского губернатора от 14 сентября 1914 г. об облегчении участи австро-венгерского гражданина поляка Фи-липповского, служащего в имении графа Потоцкого [54, л. 37].
Вообще же впервые с 1863 г. принадлежность к «польскому племени» стала рассматриваться в России как признак благонадежности: в фонде СБО сохранилось прошение о том, чтобы была подтверждена принадлежность к «славянскому польскому племени» подданной Германской Империи Клары Цирницкой (27 августа 1914 г.), и справка о принадлежности к польской народности действительно была выдана ей профессором И.С. Пальмовым [54, л. 23-24].
Создание льгот для славян было политическим действием, поэтому можно говорить о принципиально более высоком уровне отношений между Славянским обществом и правительством России. В 1877-1878 гг. представители Славянского общества были включены в состав временной русской администрации Болгарии, но попытка И.С. Аксакова воздействовать на Александра II после заключения Берлинского мирного договора обернулась закрытием Московского славянского общества, после чего значение славянских обществ в российской политике стало минимальным (за исключением отдельных эпизодов - например, празднеств 1885 г.). Война 1914 г. заставила правительство обратиться к помощи славянских организаций.
Между тем ПСБО продолжало осуществлять и традиционные, привычные виды деятельности, такие как миссионерство среди западных славян. В январе 1916 г. председатель Чешско-Словацкого общества в Москве Иван Рикси (1856/7-1939) предложил академику Соболевскому содействовать учреждению в России Общества восстановления православия в Чехии и Словакии [52, с. 77; 53].
В драматичный период Первой мировой войны одним из направлений деятельности Санкт-Петербургского Славянского общества стала поддержка училищ («приютов») для детей беженцев - галицких русинов, покинувших территорию российско-австрийского пограничья в 1914-1915 гг.
Продолжались и выплаты славянским студентам. Зимой 1916-1917 гг. их было восемь: Бошкович, Клисич, Радков, Ускокович, Стеванович, Богичевич, Ипекчич, Матиевич. Они получали по 15 или по 30 руб. [54, д. 1684, л. 7].
Львиная доля средств Петроградского славянского общества в 1914-1917 гг. уходи-
ла на содержание санитарных отрядов на Балканах.
В январе-феврале 1917 г. с одобрения Совета Общества А.И. Соболевский составил докладную записку для ряда государственных деятелей, в этой записке шла речь о послевоенном устройстве Европы. Соболевский предлагал создать Союз славянских государств под эгидой Российской Империи. Интересно, что уже в 1917 г. он допускал возможность присоединения к России Кенигсберга, что осуществилось гораздо позднее («Государственное устройство Польши и Славянский Союз» (31 января - 21 февраля
1917 года)) [54, д. 1718, л. 1-3об., 17-18].
В 1917-1918 гг. Общество пыталось работать, производились небольшие выплаты, но после ареста А.И. Соболевского летом
1918 г. речь могла идти только о поддержании физического существования руководства организации и спасении библиотеки и архива. Последнее в истории заседание Совета Общества прошло весной 1920 г. [54, оп. 3,
д. 82, л. 8-8об.]. Некоторые члены Общества эмигрировали (Аф.В. Васильев, А.А. Башмаков), другим пришлось испытать на себе воздействие репрессивной машины (В.Н. Ко-раблев). После сфабрикованного в 1930-е гг. «дела славистов» в течение долгого времени история славянских комитетов и обществ была «не подходящей» темой для исследования. Положение изменилось лишь после начала Великой Отечественной войны.
Значение славянских комитетов и обществ для социального развития славянских народов было многообразным - это и участие в формировании интеллектуальной элиты, и строительство зданий, ставших национальными символами (собор в Сараево, Дом матицы в Будишине / Бауцене), и содействие национальному освобождению (Болгария, сербские земли), и распространение знаний о славянах среди их единокровных соседей. Воссоздание Православной Церкви Чешских земель и Словакии - также заслуга славянских обществ. В Болгарии благодаря усилиям русских славянофилов появились православные Братства, общины сестер милосердия и даже собственное Славянское благотворительное общество, работавшее до 1940 г. под руководством С. С. Бобчева.
Осмысление наследия Славянских комитетов и обществ - важнейшая задача славяноведения и российской истории начала XXI в.
1. Никитин С.А. Славянские комитеты в России в 1858-1876 гг. М., 1960.
2. Чуркина И.В. Русско-словенские культурные связи // Словения. Путь к самостоятельности. М., 2001. С. 27-54.
3. Лаптева Л.П. Славянский вопрос в мировоззрении П. А. Кулаковского (по архивным материалам) // Славянская идея: история и современность / отв. ред. В.А. Дьяков. М., 1998.
С. 111-126.
4. Лещиловская И.И. Хорватская матица // Славянские матицы. XIX век. М., 1996. Ч. 1.
С. 115-158.
5. Кузьмичева Л.В. Русские добровольцы в сербо-турецкой войне 1876 г. // Россия и восточный кризис 70-х гг. XIX в. М., 1981. С. 77-98.
6. Колышницына Н.В. Санкт-Петербургское славянское благотворительное общество и организация помощи болгарским славянам // История Петербурга. 2009. № 2 (48).
7. Славянские съезды XIX-XX вв. М., 1994.
8. ЦГИА СПб (Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга). Ф. 400. К пятидесятилетию первого кружка славянофилов в России. Оп. 3. Д. 268.
9. Pavlicevic D. Odbori za pomaganje i bosanski prebjezi u sjevemoj Hrvatskoj tijekom Bosansko-hercegovackog ustanka 1875-1878 // Radovi IHR, 7. Zagreb, 1975. S. 219-248.
10. Хатунцев С.В. К вопросу об эволюции воззрений К.Н. Леонтьева на славяно-греческие взаимоотношения и Восточный вопрос в 60-х - начале 70-х годов XIX века // Славяноведение. 2007. № 1. С. 3-16.
11. Дьяков В.А. Славянский вопрос в общественной жизни дореволюционной России. М., 1993.
12. Куликов С.В. Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка (1914-1917). Рязань, 2004.
13. Птицын А.Н. Австро-венгерская иммиграция в Россию во второй половине XIX - начале ХХ веков и ее экономическое значение // Известия Алтайского государственного университета. 2009. № 3-4 (64). Т. 3. С. 173-182.
14. Zlatar Z. “For the sake of Slavdom”. I. St. Petersburg Slavic Benevolent Society-A Collective Portrait of 1913 // East European Quarterly. 2004. V. 38. P. 261-298.
15. Zlatar Z. “For the sake of Slavdom” II. M.P. Pogodin and the Moscow Slavic Benevolent Committee: a collective portrait of 1870 //
East European Quarterly. 200б. V. 40. P. 225348.
16. Полевая М.И. Дома Голубевых. СПб., І997.
17. Козлов В.Ф. Сербское подворье в Москве // Московский журнал. М., І999. № 5. C. 53-57.
18. Thöle R. Zugänge zur Orthodoxie. Göttingen, 1998.
19. АВПРИ (Архив внешней политики Российской империи). Ф. «Славянский стол».
Оп. 495. Д. ІІ087.
20. Культура и общественная мысль в Москве второй половины XIX века. URL: http://www. wikidocs.ru/preview/19379/2. Загл. с экрана.
21. Ocak I. Grada za povijest hrvatsko-ruskih veza u drugoj polovini XIX stoljeca // Historij ski zbornik (Zagreb). 1966/67. № І9-20. S. 369-390.
22. Письма Ивана Сергеевича Аксакова. Спб., 1896. Т. IV (Письма к разным лицам).
23. Поповкин A.A. Московский славянский комитет и «Кукушская уния» (І859 г.) // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: История. Политология. Социология. 20ІІ. № 2. С. І58-І6І.
24. Майорова О. Славянский съезд 1867 года: метафорика торжества. URL: http://magazines. russ.ru/nlo/2001/51/mayor.html. Загл. с экрана.
25. Тимофеев AM. Крест, кинжал и книга: старая Сербия в политике Белграда (І878-І9І2). СПб., 2007.
26. Schneider M. Die tschechoslowakische Auswanderung in die Sowjetunion in der Zwischenkriegszeit (І92І-І939). Regensburg. 2007.
27. Первые і 5 лет существования Санкт-Петербургского славянского благотворительного общества. Спб., 1883.
28. Vicek R. Slovanstvi a panslavismus v І9 a 20
stoleti (Odlisnosti ceske a ruske podoby) // Mod-ern-history.eu. URL: http://www.moderni-
dejiny. cz/clanek-slovanstvi-a-panslavismus-v-19-a-20-stoleti-odlisnosti-ceske-a-ruske-podoby-2160/. Загл. с экрана.
29. ГАРФ (Гос. арх. Российской Федерации). Ф. 1750. Московское славянское благотворительное общество. Оп. 1. Д. 72.
30. Котляров В., свящ. [Митрополит Владимир]. Троице-Сергиева пустынь ЛДА. І958. URL: http://www.mitropolia-spb.ru/stranica_mitropolita /txt/pystun.php?mode=print#3. Загл. с экрана.
31. Лещиловская И. Славянские матицы в XIX в. // Україна: культурна спадщина, національна свідомість, державність. 20І0. № 19. С. 57-63.
32. История благотворительности в Казахстане. URL: http://www.vdohnovenie.org/blago/history /kazah.php. Загл. с экрана.
33. Из русской печати. Письмо И.С. Аксакова Д.Ф. Тютчевой // Литературный вестник. І90І. № І. С. І29-І30.
34. Сестры милосердия. URL: http://www.sedmit za.ru/text/415394.html. Загл. с экрана.
35. Гнездило О.С., Иванская Т.В., Момот Л.М. Документы 1876-1878 гг. о помощи харьковской общественности народам Балканского полуострова в фондах Г осударственного архива Харьковской области // Дриновски сборник. Харьков; София, 2009. Т. 3. С. 407-418.
36. Из славянских и других иностранных газет // Сборник статей, напечатанных в разных периодических изданиях по случаю кончины И.С. Аксакова. М., 1886. С. 8-20.
37. DamljanoviC Dara. О^агаще Кае^е 7а гшМ ]е71к 1 ШегаШгц па УеИко] §коИ // 81ау18Йка. 2008. № 12. 8. 35-42.
38. Торжественное собрание Славянского общества 7 апреля, концерты и обеды в честь приезжих славянских гостей // Известия Санкт-Петербургского славянского благотворительного общества. 1885. № 4. С. 190-206.
39. Славянское благотворительное общество // Исторический вестник. 1887. Т. 28.
40. Девятисотлетняя годовщина Крещения Руси // Исторический вестник. 1888. Т. 33. С. 428432.
41. ЦИАМ (Центральный исторический архив Москвы). Ф. 427 «Вифанская Духовная Семинария». Оп. 1. Т. 1. Д. 2922.
42. Действия Санкт-Петербургского славянского благотворительного общества // Известия Санкт-Петербургского славянского благотворительного общества. 1886. № 3.
43. АВПРИ. Оп. 495. Славянский стол. Т. 4. Ф. 146. Д. 11139.
44. Павлюченко О.В. Россия и Сербия, 18881903. Киев, 1987.
45. Славянское Обозрение. Год второй: сборник статей по славяноведению / под ред.
И.С. Пальмова; издание С.-Петербургского славянского благотворительного общества. Спб., 1894 // Вестник Европы. 1894. № 10.
С. 864-866.
46. Glettler M. Die Wiener Tchechen um 1900. Strukturanalyse einer nationalen Minderheit in der Grofistadt. Munch; Wien. 1972.
47. Политическая хроника // Наблюдатель. 1888. № 3. С. 18-20.
48. Мацевко I. Російський неославізм в оцінці галицьких національних демократів (19081914) // Вісник Львівського університету. Серія історична. Львів, 1999. Вип. 34. С. 309316.
49. МатовиЬ В. Српска Модерна. Културни об-расци и и кьижевне иде]е. Периодика. Бео-град, 2007.
50. Vysny P. Neo-Slavism and the Czechs, 18981914. Cambridge; New York, 1977.
51. Mitrovic A. Origin of European banks acting in the Balkan // Megatrend Review. № 1/04. P. 3-37.
52. Письма академика А.И. Соболевского академику И.С. Пальмову // Нестор: журнал истории и культуры России и Восточной Европы / Российская акад. наук, ин-т российской истории, Санкт-Петербургский фил. СПб., 2000.
53. Письма. // Наука и власть: источники, исследования, рецензии / ред. А.Р. Марков. 2004. № 4.
54. ЦГИА СПб. Ф. 400. Санкт-Петербургское славянское благотворительное общество. Оп. 1. Д. 1517.
Поступила в редакцию 15.03.2012 г.
UDC 94(4)(=16) «19/20»
ACTIVITY OF SLAVIC SOCIETIES OF RUSSIA IN THE CONTEXT OF SOCIAL DEVELOPMENT OF SLAVIC PEOPLES (1858-1917)
Aleksey Aleksandrovich Popovkin, Voronezh State University, Voronezh, Russian Federation, Competitor of Modem Home History, Historiography and Documentation Department; Liski branch of Voronezh State University, Liski, Voronezh Region, Russian Federation, Lecturer of Humanities Sciences, e-mail: ale4778@yandex.ru
The possibility of applying new methodological approaches for dealing with the history of Slavic committees and societies in Russia, mainly Moscow (1858-1878) and St. Petersburg (1868-1921) is considered in the article. It also analyzes the course and consequences of the interaction of the participants of the foreign Slavic organizations, especially the church, and teaching, taking into account the goals and objectives considered by Societies, as well as the expectations and the results of the interaction of certain Slavs foreign leaders. This article also aims to introduce a broad scientific use little-known document on the history of society, the author found in the local archives in the preparation of the dissertation on “The Slavic Benevolent Society in Moscow and St. Petersburg”. The article also reflects the basic theoretical concepts of this thesis.
Key words: Moscow Slavic Committee; Moscow Slavic Benevolent Society; St. Petersburg Slavic Benevolent Society; idea of Slavic reciprocity; Slavic Matica; Slavophiles; “Eastern Question”; social history of slavic peoples.
