CC BY
67
УДК - 930 (477)
Сокульский А.Л. ©
К.и.н., доцент, Национальный заповедник «Хортица»,
Запорожье
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ДМИТРИЯ ВИШНЕВЕЦКОГО НА МОСКОВСКОЙ СЛУЖБЕ: ОПРОВЕРЖЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАРАДИГМЫ
Аннотация
Прочтение и переосмысление новых и известных ранее источников, позволяет
сформулировать политическую, военную и социальную характеристику личности украинского православного князя, одного из основателей Хортицкой Сечи (1552 - 1558) Дмитрия Ивановича Вишневецкого (Байды). Данный материал аргументировано объективизирует его личность в Европейской истории, которая нередко освещалась полярно в историографии.
Ключевые слова: Дмитрий Вишневецкий, Хортицкая Сечь, историография, казачество, Запорожье.
I. Понятие источников к истории украинского казачества хотя и охватывает огромное количество самых разнообразных письменных памятников: актов, реестров, хроник, кодексов, историко - географических, историко - литературных произвидений, агиографических, вообще всех пямитников, содержащих любой материал об украинском казачестве [1, С. 396], характеризируется определенным дефицитом артефактов при решении его проблем.
Хиты процесса козакообразования нередко ссылаются на дефицит артефактов. Чаще всего новые выводы появляются в результате переосмысления уже известных письменных источников, как хроник М. Стрыйковского, М. Бельского, дияруша Е. Лясоты, Монгольской хроники, буллы Григория IX и отечественных летописей и хроник. К таковым мы относим и последнее издание Никоновской летописи, в частности, приложение I к этой летописи -приложение сохраняет свидетельство об отпущении царем Московского государства Дмитрия Вишневецкого на «государъство въ Черкассы» датированое 1560 годом. Этот факт имеет особое значение. Так, как в историографии укоренилась парадигма, из - за которой фигура Вишневецкого характеризовалась отрицательно, как это выплывало из письма Ивана IV Грозного Сигизмунду II Августу: «Притек он к государю нашему, как собака и потек от государя как собака же, а государю нашему и земле убытка никакого не учинил» [2, С. 557]. Субъективность этой оценки опровергается свидетельством, приведенным из приложения указанной летописи, о чем речь пойдет далее.
Советская историография десятилетиями поддерживала парадигму политической дискредитации Д. Вишневецкого, а вся ее концепция не столько направлялась на источниковедческий, сколько на классовый аспект [ 3, с. 341].
Времени Д. Вишневецкого предшествовал опыт казакообразования в течении XIII -XIVвв. и опыт его предшественников таких как Я.Пенька, Я. Дашкевича, Б.Претвича, П. Лянцкоронского и др. Время Вишневецкого - это самоорганизация Запорожского казачества в национальную силу, созданную самим народом для его самозащиты и самосохранения, а Д. Вишневецкому выпало на долю оказать ему организованное содержание его деятельности. Поэтому историко - политическая оценка главных деятелей украинской истории таких как Дмитрий Вишневецкий, Петр Сагайдачный, Иван Мазепа продолжает освещаться, нередко, оставаться в негативном ракурсе.
С именем Дмитрия Вишневецкого (Байды) в историографии связано десятки научных, политологических, публицистических и псевдонаучных гипотез, оценок, обобщений. В основном они противоречивы. Этого не смогли избежать и известные историки [4]. Одни пытаются объективизировать политические разногласия в его оценке, как выдающегося государственника, полководца, дипломата, другие стремятся унизить его роль, идут на
© Сокульский А. Л., 2014 г.
произвольное привлечение фактов, прямые фальсификации. Неясность и предвзятость в освещении фигуры Д. Вишневецкого позвала выдающихся украинских историков Н. Костомарова,
В. Антоновича, М. Грушевского, И. Крипякевича, Яворницкого, Л. Винара со свойственной им научной методологией исторического опыта критически пересмотреть источники и аргументировано создать правдивый образ исторического деятеля. Их труды освободили украинского народного героя от вымышленных легенд и искажений [5, с. 8 - 73].
Однако проблема объективизации Д. Вишневецкого все еще остается спорной в украинской историографии. Как справедливо замечает академик Петр Кононенко: «Не все в Украине готовы к системному инновационному реформированию. Признаем честно, что не все готовы и мы. Вот почему в центре внимания постоянно должна быть работа с расширением и углублением своего научного мышления и мировоззрения: особенно - в сферах самопознания и самосоздания на основе научной методологии» [6, с. 6 - 15].
Время возникновения и становления казачества, как и оценка фигуры Д. Вишневецкого важны еще и потому, что формотворческий процесс раннего козакообразования проявляя себя во многих формах: бродники, уходники, черные клобуки, ушкуйники, а главное «в дружинной традиции под руководством отдельных казацких атаманов» [5, с. 24 - 25] Киева, Черкасс, Канева, Подолья, Волыни, Галичины, Надпорожья и других земель, ядро организации которой на о.Хортица заложил Д. Вишневецкий с атаманами украинско-российской казацкой коалиции М. Еськовичем, М. Млинским, дьяком Ржевским [3, с. 341] и др.
До настоящего времени существует дилемма интерпретации многих тем и проблем казаковедения вроде этнонима «казак», количества, порядка, хронологической и территориальной локализации сечей, проблема организации института православия в Запорожской Сечи, участие граждан, мещан, старшинско - рыцарского сословия в казакообразовании.
Относительно раннего казакообразования и последующей самоорганизации Сечи советская историография решила вопрос однозначно и быстро, а чтобы выйти на нужный результат, избирательно был использован текст хроники М. Бельского, который на понимание авторов УРЕ ((т. 1, 1961) и монографии В. Голубуцкого «Запорожское казачество» (1957) не только рассказал о возникновении второго пристанища запорожцев за порогами, но и место его пребывания. « К югу от Хортицы лежит второй остров Томаковка, на котором чаще всего проживают низовые казаки и служащего им по сути за сильную крепость на Днепре » [4, с. 72 -73]. Эта констатация нашла свое продолжение в десятикнижном издании «Истории Украинской ССР» [7, c. 116 - 125].
Издание определяло возникновение и становление Запорожской Сечи в 40- х гг. XVI в. Аргументацией служила выборочная ссылка на указанный труд М. Бельского: «Можно предположить, следовательно, что казачество за порогами появилось в 1536г., где - то в четвертом десятилетии XVI в. [7, c.124]. Так, «во всяком случае до упомянутого восстания за порогами уже существовали казацкие организации, представленные кошем. Казаки, оставшиеся там (с пушками, лодками), составляли их залогу» [7, c. 124]. Таким образом, чтобы выйти на нужный результат, взят выборочно текст М. Бельского: «южнее Хортицы лежит второй остров - Томаковка, на котором чаще всего проживают низовые казаки и служащие им, по сути, за сильную крепость на Днепре». Такое произвольное привлечение текста заметил и исследователь Л. Винар [5, с. 24 - 27].
В УСЕ автор рубрики «Запорожское казачество» пытался источниковедчески подтвердить искусственно препарированную гипотезу советской истории: «Основание
Запорожской Сечи приходится на 40 - е гг., XVI в..» [5, с. 24].
« Помня уже фальшивую интерпретацию проекта Е. Дашкевича, с полной ответственностью пишет исследователь Л. Винар, можем утверждать тенденциозность выводов В. Голубуцкого, равно как полное одностороннее привлечение исторического источника -«Хроники» Бельского. Записки Бельского о казаках хронологически относятся к временам Стефана Батория (1570 - е гг.), а не к 1540 -м годам, как это ошибочно преподносит автор» [5, с. 24].
Л. Винар определил, что «хронологически это описание относится к, так называемой «войны Ивони» - то есть по 1574 год, времени, когда Вишневецкого уже не было в живых [5, с. 25]. Именно на основе этого источника В. Голобуцкий сконструировал свою гипотезу, желая противопоставить казацкому замку на Хортице несуществующую еще тогда Запорожскую Сечь на острове Томаковке [5, с. 25].
Историографическая оказия продолжается и среди современных украинских историков, след в след идущих по сконструированной Голобуцким концепцией. Притянув первую Запорожскую Сечь на о.Томаковка, освободили себя от необходимости комментировать факты, раздобытые Л. Падалкой в урочище «Малая Хортица» в конце Х1Хв., а также материалы из раскопок летописного «Протолче» на о. Хортица, которое автор считает прототипом казацких сечей позднерусского времени (XIII-XIV вв.) [8, с. 221 - 228].
При этом в современной украинской историографии не пересматриваются другие источники, как переписка Д. Вишневецкого с Сигизмундом II Августом, Иваном IV Грозным, десятков дипломатических памятников, собранных в летописном своде В. Татищева и Никоновского списка с приложениями к нему. А между тем, эти памятники тесно связаны с «городком» Д. Вишневецкого на острове Хортица. Даже терминологическое «городок» Вишневецкого у многих авторов трансполируется как «замок», «крепость». Кроме львовского «Справочника истории Украины», изданного в 2001г., другие отечественные справочные издания не занимаются решением указанной проблемы.
Первая Сечь продолжает размещаться на о. Малой Хортице (о. Канцеровском). Эта историческая казуистика в историографической традиции продолжается с момента возвращения Е. Лясоты с Безавлукской Сечи, когда с его легкой руки о Малая Хортица у Крарийской переправы (Кичкасский мыс или урочище «Степок» Л. Падалки - А. С.) был опущен вниз в Старый Днепр, на Канцеровский остров. «Городок» Вишневецкого советская и современная украинская историография считает, а некоторые авторы до сих пор принимают как плацдарм Вишневецкого для наступления на запорожцев [8, с. 34 - 228].
Поэтому через внутреннюю дискомфортность авторы истории УССР только один раз помещают Запорожскую Сечь на о. Малая Хортица, а дальше употребляется Хортица, Хортице и т. п..
Жаль, что до сих пор немало молодых историков, отгородившись от реалистической традиции, которая признавала о. Хортцу первой Сечью, а ее время формирования связывалось с Д. Вишневецким, размещают ее в Базавлуцких плавнях Днепра, чаще всего на о. Томаковка. Такие взгляды высказывает А. О. Гурбик, «согласуясь со взглядами на проблему, освещенную в десятитомном «Истории Украинской СС» и последней коллективной работы сотрудников Института истории НАН Украины («Очерки по истории украинского казачества XVII -ХГХвв.»), а также в работах В. Голубицкого, Г. Сергиенка, С. Лепьявки и А. Гурбика [9, с.77 -78] и др.
Направленность современной украинской историографии в решении хортицкой проблемы ориентирована на неприятие никем не опровергнутого традиционализма, заложенного В. Антоновичем, Д. Яворницким, М. Грушевским, украинской эмигрантской исторической школой З. Кузеля, Я. Рудницким, А. Стороженко, М. Корзуба, Л. Винара и др. Современные авторы продолжали развивать концепцию Голубуцкого, по которой первой Сечью на Запорожье считают Томаковскую, хронология которой по источникам и археологическим данным объективно может датироваться концом семидесятых, началом 1593г.
Продолжительность дискуссий по поводу генезиса раннего казачества, локализации первых сечей требуют современного просмотра источников, письменных документов, археологических артефактов, на которые опираются теоретические концепции современной историографии.
Надо сказать, что переписка Сигизмунда II Августа в которой он обращается к Д. Вишневецкому: «... такая твоя приятно есть, когда если... на так потребному месту замок забудовал, а с влаща, где бы было быть беспечная осторожность ку повстяганю шкодников злых людей убеспеченьем панств наших» [10, с. 114].
Подобное дипломатическое лукавство, присущее польской переписке, направляется на создание мнения, что корона заботится об охране своего пограничья [8, с. 50 - 51].
Антонович писал: «один энергичный староста Каневский и Черкасский, князь Дмитрий Вишневецкий задумал протянуть казацкую границу, чтобы защитить те земли, куда уходники ходили на промыслы. Он организовал контингент казаков, по очереди ходили на низ Днепра и там строили уходи от нападений татар. Эти казаки на зиму возвращались домой, а весной выходила уже новая очередь. Еще во времена Дмитрия Вишневецкого казаки построили себе там крепость...» [11, с. 52]. К угодьям каневским относилась вся Полтавщина, Надпорожье, Запорожье до крымско - татарских владений, а к черкасскому староству входила южная Киевщина. В казакообразовании уходницкая теория лишь один из многочисленных векторов генезиса казачества. Равнозначным ему была и геополитическая составляющая и пограничная служба, которая обеспечивала контроль над украинским пограничьем, от которого зависела безопасность украинских окраин. Понимание процесса - казачества и казакообразования можно смоделировать только через синтез всех факторов и условий украинского пограничья. Так считал и М. Грушевский, который формирование Хортицкой Сечи относил к 1552г., а в его списке гетманов Украины и годы их правления первым называет Дмитрия Вишневецкого, годы его гетманства называет 1550 - 1563 [12, с.180, 52, 3]. Эту хронологию разделял и предшественник М.Грушевского В. Антонович [11, с.233]. Авторы энциклопедии
украиноведения (гаслова часть) ее основания относят к 1552 [13, с.751-752]. Хортицкий «городок» считают «первым прототипом казацкой Сечи» и Любомир Винарь, а также Виталий Щербак [14, с. 15 - 22; 29].
Хортицкий плацдарм борьбы с турецко - татарской экспансией Вишневецкий выбрал Запорожье, «подчеркнув генетическую связь украинского средневековья с казацкой эпохой» [5, с. 29].
Попутно вспомним два польских источника и одну старую казацкую думу о локализации Хортицкой Сечи на одноименном острове. Польский автор Бартош Папроцкий, описывая эпизод пребывания С. Зборовского (1584) на о. Хортица, писал: «Выехав из Хортицы из замка, в котором имели ночлег, там доехал до казаков и послов» [15, с. 156]. С. Зборовский пытался после Д. Вишневецкого в 1580 - х гг. использовать Запорожье для борьбы с Турцией, с этой целью в 1581г. посещает острова Хортица и Томаковка. После чего он во главе запорожского казачества совершает поход на Молдавию. Итак, Зборовский ночевал в замке, возможно в частично восстановленном самим Вишневецким «городке»1558 года. [16]. Свидетельства Зборовского подтверждаются и содержанием письма Д.Вишневецкого и Сигизмундум II Августа [17, с.38-39].
Второе свидетельство о Хортицкой Сечи предоставил Станислав Сарницкий под 1585 годом. В своих «анналах» польский историк размещает первую Сечь на о. Хортица «iusula est inalvo Bonistenis, dala wisniweciu herdis oconomia militari, ibi stabilitaverel» - vide et of «Descriptio veteral et noval Poloniae» sub voce «Chortyca», отметил Л. Винар [18, с. 29, 67]. В анналах С. Сарницкого также впервые говорится о думе, где рассказывается о гибели двух братьев, украинских казаков в борьбе с волахами в 1506г. Однако большинство украинских историков приняло факт существования Хортицкой Сечи под 1556 годом, когда Вишневецкий уже активно вел борьбу против Крымского ханства, справедливо замечает Л. Винар.
Вопрос локализации первой Сечи подробно обсуждали историки в конце XIX в. Яворницкий, Л. Падалка, в советские времена К. Гуслистый, О. Апанович, В. Сергийчук и др. Длительные дискуссии не объективизировали проблему локализации первой Сечи, и как следствие - в историографии встречаются хронологические расхождения, путаная ее локализация. На гранитном обелиске, установленном на о. Хортице в середине восьмидесятых гг, в честь основания Сечи, подано дату по Голобуцкому «1554-1556», конечно, без реального подтверждения.
Старейшая казацкая дума «Разговор Днепра с Дунаем», дошедшая до нас в единственном варианте, которая происходит из «Повести малороссийские числом 16 списаны из уст слепца Ивана, лучшего рапсодия которого застал я в Малороссии в начале XIX в.», -
писал неизвестный автор любителю - фольклористу из Миргорода В. Ломиковскому. Опубликовал сборник П. Житецкий в журнаое «Киевская старина» (1892, кн. XVII т.1 - II).
В заключительной части думы о морском походе запорожцев говорится:
«К рiчки Хортищ прибували,
Велику переправу себi iмели,
До стародавньо! Ci4i постшали У стародавнш Ci4i очертою сщали,
Серебро i злато турецкое на три части паювали,
Мед i оковиту горшку подживали,
За весь мир господа прохали...,
Котри! казаки чистим полем гуляли,
Рею низовн помiчницi дншровн, добре знали.
Народный шедевр не только локализует «древнюю Сечь», но и указывает ее описание [19, c.87 - 88]. Это устье реки Верхняя Хортица против Музычиной балки о. Хортица.
II. Десять лет антитатарской борьбы Д. Вишневецкого с привлечением вооруженных сил Московии, казаков Дона и кавказских черкес безусловно его стратегическая заслуга. До Вишневецкого Московия не знала покоя, нападения татар сильно донимали и предшественников Ивана IV Грозного. Отношение московского царя и литовско - польского правительства к Вишневецкому подтверждают немало документов Посольского приказа - об участии в походе Вишневецкого в 1556 году, дьяка Ржевского и детей боярских. Поводом к совместному походу послужили разведданные, которые Вишневецкий получил за счет хорошо развитой пластунской службы - « добыча языков и разведка действий крымского хана» [20, с. 22].
Вишневецкого перед московской стороной, очевидно, поддержали путивльские казаки, которые были участниками его планов и походов. Мероприятия совместной кампании с Москвой, по мнению. Грушевского, Вишневецкий должен был планировать до того как посетить Турцию [20, с. 118]. Наконец и в письме Жигмонта Августа к Радзивиллу говорится, «что лучше было бы Вишневецкого взыскать с Хортицы и заманить подарками к себе, а на его место послать его двоюродного брата» (Listy Zygmunta Augusta, р. 5). Речь идет о двоюродном брате Д. Вишневецкого Князе Михаиле Вишневецком, который обладал статусом гетьмана1569 - 1574 гг. за свидетельством «Истории Русов».
Тот же Жигмонт писал крымскому хану: «Вишневецкий охранять турецкие и татарские владения, а также их чабанов и улусы от московских казаков» [21, с.117]. Исходя из этого, дипломатия Вишневецкого представляется вполне логичной.
Во время своего гетманства, свидетельствует «История Русов», князь Михаил возглавлял реестровых, охочекомонных и запорожских казаков проявив мужество и талант полководца, разгромив под Астраханью турок и татар, которые держали город в осаде, выручивший таким образом московский гарнизон. Тот же источник указывает, что 5 тысяч запорожцев и охочекомонных казаков, недовольные разделом добычи, отделились от «Гетьмана Вишневецкого» и основали на берегу Дона город Черкасск, который стал «главным всему Войску Донскому («История Русов», 1991, - с. 59 - 60).
С Хортицкого «городка» Д. Вишневецкий начинает кампанию 1556 г. на Очаков, чем вошел в конфликт с польско - литовским правительством. Перед этим до дьяка Ржевского присоединились на Днепре черкасские, каневские, литовские люди, атаманы черкасские, Ильинским (Млынским - А. С.) зовут и Михаил Еськович, а с ними Ислам - Кермен, пришли к «Ачкова», и «в Очакова остров приняли в турок и татар побили и языка поймали. и дьяк стал против крымцев на острове и сражался с ними из пищалей 6 дней» [21, с.257]..
В гасле Татищевского свода за сентябрь 1556года «О приезде ко царю от Вишневецкого князя Дмитрия черкасского атамана Михаила Есковича говорится «что его государь пожаловал, а велел себя служить, а от короля с Литвы отъехал и на Днепре на Кортицком острове город поставил против Конских Вод и Крымских кочевищ.И царь и велики князь посла к Вышневецкому детей Андрея Шепотьева, да Нечая Ржищева с опасной грамотой из жалованьем» [21, с.260]. Оба россиянина при дворе Ивана Грозного занимали высокие
должности, оба воеводы. В результате этого похода по поручению Вишневецкого ( в летописи 2 от Дьяка Ижевского) под контролем казаков Ростлая Стефанова да Труха Павлова 400 пленных татар направили в Путивль [21, с. 259].
В четвертой части «Истории Российской» В.Н.Татищева, созданной с различных летописных списков, большинство которых остались неизвестными, были составлены VI том (издание «Истории в семи томах от начала царствования Ивана 111 к избранию на царстов Михаила Федоровича Романова в 1613г. [22, с.532].
Весь период советской историографии стал базисом политической оценки Д. Вишневецкого на основе были произведений В. Голобуцкого, выводы которого основаны на основе источников, представленных перепиской Сигизмунда II Августа, Крымского хана Девлет - Гирея, документов Польского приказа Ивана IV Грозного. Эти документы фактологические, но слишком лукавые по сути, переполнены дипломатическими приемами, где не принято выражать истинные вещи и приводить реальные факты. В связи с этим, основной субъект истории часто характеризуется нередко предвзято, о чем свидетельствуют как письма Сигизмунда II Августа, так и Ивана IV Грозного. В силу этих обстоятельств попробуем рассмотреть проблему, руководствуясь историко - сравнительным методом, анализируя сущностный характер основных источников «Историю Российскую», VI В. Н. Татищева и Патриаршей или Никоновской летописи - XIII, особенно I - го дополнения к нему, которое было издано впервые в 1904 г., по Синодальном, Лебедевском и Александро - Невском списках.
III. Никоновская летопись издавалась трижды, второе издание было опубликовано в IX -XIV томах «ПСРЛ», 1961 г. Данное, третье издание, представлено точным фототипичным воспроизведением текста X - XIV т. , «ПСРЛ» с указанными приложениями и подписан к печати 06. 05. 1965 г., вышедшее в свет в издательстве «Наука» - М., 1965 г. [ 22 с. 324].
Издание «Истории Российской» В. Н. Татищева и последнее издание Никоновской летописи (1965) в издательстве «Наука», освещает события, связанные деятельностью Вишневецкого не совсем идентичны, что должно быть объектом отдельного исследования.
Сравнительный анализ двух источников свидетельствует о необходимости исправления историографичных мотивов относительного ухода Д. Вишневецкого от службы воеводы, главнокомандующего вооруженными силами Московского государства. Как свидетельствуют приведенные данные, его увольнение произошло по соглашению сторон, если не по собственному желанию Д. Вишневецкого. Именно об этом свидетельствует летописное гасло под 1560 годом, что оказывается в приложении Никоновской летописи, именуемое «отпустил государь Вишневецкого на государство в Черкассы» [ 22 с. 324].
Относительно совместной борьбы казачества, возглавляемого Д. Вишневецком и разными людьми Московского государства, Татищевым собраны летописные сведения, источники, дипломатические отношения Московского царя с Вишневецким, Крымом, Польщей и другими соседними странами. Около дюжины гасел содержит VI «Истории Российской» В. Татищева. Относительно Д. Вишневецкого, начиная с 1556 года поданы такие рубрикации гасел:
- «О приведение Крымских языков» (март 1556). Речь идет о действиях казаков Рыльского атамана Михаила Грошева, побившего крымчаков и взяв языков, наряду с этим крымский хан арестовал российского посла Яшку Михайлова и грозился весной Украину вторгнуться. В тексте гасла извещается о приказе московского царя Дьяку Ржевскому будущему наказному воеводе при Вишневецком идти из Путивля на Днепр крымских языков добывать. Последний на г. Пеле лодки сделал и Днепром пошел «над улусы крымские»..., а Данила Чюлкова и Ивана Мальцова послал государь по Дону Проведя о крымские вести. Летописный рассказ завершается задержанием московских послов «Гриши Все (Ии) да Истома Митюкова на пути к Измаил « и Иных поймали, а ногайских послов и Андрея Тимонова взяли» [ 23 с. 255]. Сообщение отражает обстановку на границе накануне активизации противостояния Крыму украинско - российского контингента. Участники боевых действий в основном будут соратники Д.Вишневецкого из военных деятелей московского царя;
- «О приведении Крымских языков», март 1556, сообщения почти идентичны Никоновской летописи [ 22 с. 269];
- «О послании дьяка Ржевского» май 1556, сообщается, что крымский царь собрався, вышел на Конские Воды, со всеми людьми, а хощет идти на царя и великого князя Украину [ 22 с. 269]. Это гасло Никоновской летописи также идентично сообщению «Истории» В.Татищева [ 22 с. 270];
- «О присылке ко государю от Даниила Чюлкова с поля» май 1556 значится, что крымский хан «не пошел на царя и великого князя Украину, а пошел бы на Черкассы. И как пришел миюс, и тут за ним прислали с Крыму, что видели многих людей русских на Днепре к Ислам-Кериена. И царь по тем вестям воротился в Крым» [ 23с. 257];
- «О присылке къ государю от Данилко, отъ Чюлкова съ поля», июнь 1556, содержание этого гасла идентично «Истории» Татищева [ 22 с. 271];
- «О присылке дьякв Ржевсеого с Днепра», июнь 1556, у Татищева идет речь, что в благодарность Ржевского на Днепре пристали литовские люди, атаманы Черкасские, Млимским зовут да Михаила Есковича, а сними 300 казаков черкас Коневском» [ 21 с. 257]. Описываются боевые действия под Ислам - Кирменем, поход под Очаков, о засаде в камышах Днепра, которую дьяк устроил, о героической 6-ти дневной обороне на острове. О возвращении пленного из Крыма «князя Афанасия Звенигородского и Вериги Кленин с товарищи». В данном гасле отсутствует сообщение и личном участии в июньском походе украинско-российского контингента [ 22 с. 271].
- В Никоновской летописи есть некоторые фактические изменения в финальной части похода... «а как пошли прочь, и за ними ходили санчакы Очаковской и Тягинской съ многими людьми, и Диакъ на них учинил в тростника в Днепра Подсада и побилъ и с пищалей многых людей и самъ отшелъ здорово съ всеми людьми» [ 22 с. 271]. Так что в Днепровской кампании участвовали казаки Каневского атамана М. Еськовича и черкасского Млынского [ 53]. В Никоновской летописи возвращения из плена кн. Звенигородского и Вериги Клешнина выделены в отдельное гасло;
- «О присылке языков от Мышки», июнь 1556, в Татищева говорится о взятии атаманом Михаилом Черкашениным под Керчью двух языков одного татарина, второго турка [ 21 с. 257];
- «О присылке языков от Мышки», июнь 1556, содержание гасла Ноконовской летописи идентичны Татищеву [ 22 с. 48]. Итак, Ржевский под Ислам-Кермен, а М. Черкашенин под Миюс - рекой действовали одновременно;
- «О приезде к царю от Вишневецкого князя Дмитрия», июнь 1556, атамана каневских казаков Михаил Ескович, «что его государь пожаловал, а велел себя служить, а от короля из Литвы отъехал и на Днепре на Кортицком острову город поставил против Конского Вод у крымских кочевищ. И царь и велики князь послал к Вышневецкому детей боярских Андрея Щепотьева да Нечая Ртищева, да того же Михайла с опасной грамотой и жалованьем» [ 21 с. 260];
- «О приезде ко государю отъ Вишневецкого князя Дмитрия», октябрь 1557, уведомляется о прибытии к московскому царю от Вишневецкого «бить челомъ Михаил Еськович, чтоб его государь пожаловал, а велел себя служит, а от короля изъ Литвы отъехал и на Днепре на Кортицком острову Городъ поставил против Конского Вод и Кримских кочевищъ». Никоновский текст аналогичный Татищевскому [ 22 с. 275];
- «О приезде ко царю от Вишневецкого», октябрь 1557, прибыл к царю от Вишневецкого Андрей Щепотьев до Нечай Ртищев, да князь Семен Жижомской, да Михаил Ескович с товарищами с известием Вишневецкого «что он холоп царя и великого князя, и правду на том дал, что ему ехати ко государю, а потом воевать крымские улусов и под Ислам - Кермен». Характер поведения Вишневецкого разные авторы комментируют по-разному, в основном появлением несогласованности между партнерами [ 23 с. 260];
- «О приезде ко государю от Вишневецкого», октябрь 1557, в Никоновской летописи текст аналогичный Татищевскому [ 22 с. 276];
-«О гонце из Крыма», декабрь 1557, об уведомлении царского посла Федора Запорожского из Крыма, что «сее осени в Покрову у него Вишневецкий князь Дмитрий город взял Ислам -
Кермень, и людей побил, и пушки вез к себе на Днепр в свой город...», а «черкасы пятигорские взяли два города, Темряк да Тамань.» [ 21 с. 261];
- «О гонцъ ис Крыму» текст гасла в Никоновской списке аналогичный Татищевскому [ 22 с. 276];
- «О присылке ко царю от Вишневецкого со Днепра», май 1557. Казаки Д. Вишневецкого Дениска Малов с товарищами, путимцов «А писал ко государю, что царь крымской Давлет -Кирей ти с сыном и со всеми людьми крымскими приходил под его город на Городецкой остров и приступал 24 (дни). И божьим милосердия и царя и государя и великого князя именем и щастием от царя отбился, и побил и царя многих людей лутчих, и пошел царь от него с великим соромом. И докуды в том городе люди будут царского именем, и концом на войну ходит никуды нельзя. И много Вишневецкой в крымцов кочевища поосилел [ 21 с. 265];
- «О присылке къ государю отъ Вишневецкого с Днепра», май 1557, Никоновский список представляет это гасло без изменений, только фамилия Путимцова подано с большой буквы, а остров назван «Хордецкий» [ 22 с. 281];
- « Об отписке от князя Дмитрея Ивановича Вишневецкого из Черкасс да и с Канева», «. князь Дмитрий Иванович Вишневецкий, что он с Днепра с Хортицкого острова пошел, потому что корма не стало у него, и казаки от него разошлися, а царь крымской пошел на его город, да турскаго люди многие и в судех, да волохи, и он за корми не сел в городе, а пришел за Черкассы и Каневы и государь как велит. И царь и велики князь писал ко князю Дмитрию Ивановичу, а велел ехати к себе, а Черкассы и Канев велел королю отступитца, потому что царь и велики князь с королем (в) перемирье» [ 21 с. 269];
- «Об отписке ото князя Дмитрея Ивановича Вишневецкого изъ Черкасъ да и с Канева», Октября 1558, Никоновская летопись подает текст идентичный Татищевскому [ 22 с. 286];
- « О приезде ко царю Вишневецкого», ноябрь 1558, « князь Дмитрий Иванович к царю и великому князю приехали служить. И царь государь его пожаловал большим своим жалованьем и дал ему отчину город Белев со всеми волостями и селы, да в иных городех села подклетные государь ему подавал и большими жалование устроил. И князь Дмитрей государю и крест целовал на том животворящий, что ему служить царю и великому князю вовеки и добра хотеть во всем его землям» [ 21 с. 269];
- « О приезде ко царю Вишневецкого», ноябрь 1558, в Никоновской летописи текст гасла идентичен с Татищевым[ 21 с. 286];
- «О отпуске Вишневецкого на крымские улусы», января 1558, царь отпустил Д.Вишневецкого, а с ним черкесского мурзу кабартинськаго Канлыча Канукова.», а веле им собрався идти всем ко князю Дмитрию на пособъ», з Вишневецким были посланы Игнатий Заболоцкий, Ширян Кобяков с детьми боярськими и Данило Чулков и Юрий Булгаков и « иных атаманов с казаки, до соцких с стрельцы». « А велел государь князю Дмитрию стоять на Днепре и беречь над крымским царем сколько ему бог поможет» [ 21 с. 270-271];
- « О отпуске Вишневецкого на Крымские улусы», декабрь 1558, Никоновская летопись конец гасла подает в другой редакции « . а велел государь ити прямо, а во Пслъ велъль суды подълаты из запасы ити на Днепр». Об изготовлении судов на Песле в Татищева отсутствует [ 22 с. 288];
- «Об отписке от Вишневецкого с Иваном Мячковым», май 1559, в Татищева год не указан. В этом документе оказывается коллизия отношений царя и Вишневецкого. Царь приказал Вишнгевецкому и Игнатию Забороцкому «к себе ехати», а на Днепре оставить Ширяя Кобякова, Дяка Ржевского, Андрея Щепотава «а с казаки велел оставити Даниила Чулкова да Юрья Булгакова, промысля государь себе.» [ 21 с. 276 - 277];
- «О отписке отъ Вишневецкаго с Иваномъ с Мячковым», месяц невнятный, год 1558. Сообщал Мячков царя, что крымский хан, засев в осаде, избежал боевых действий с Вишневецким. В донесении через Мягкова, Д. Вишневецкий сообщал: «пришел на Хортиской остров, дал Богъ, съ всеми людьми здорово и здесь дождался Дияка Ржевсеого, выше порогом и запасы оставил немногих людей, детей боярских, перебрав которые потомилися, отпустил ко царю и государю съ Онофрией Лашицкой» [ 22 с. 296].
В документе некоторые авторы просматривают стремление царя Московии выжить Д. Вышневецкого из Запорожья, оставив вместо него дяка Ржевского.
Л. Винар считает, что мероприятия Ивана IV Грозного стали началом конфликта Вишневецкого с Москвой, который в последствии сменился разрывом между ними [ 5 с. 34]. Этим документом Татищев исчерпывает сведения о Вишневецком. Продолжает с 24 мая 1571, когда Москву осадил Крымский хан Девлет - Гирей : Москва сгорела вся: город, и в городе государев двор и все дворы, и посады все и по Москве». И людей погорело многое множество, им же не бе числа» [ 21 с. 278].
Дополнение к Никоновской летописи создано с 1558 по 1567 и сохранилось лишь частично, а страницы 303 - 329 где речь идет о Д. Вишневецком вложены на основе Синодального и Лебедевского списков, обнаруженных а Александро-Невской лавре. Этот список заключает в себе события 1553-1563 рр. [ 22 с. VII].
В гасле «Посылка отъ государя въ Юрьевъ» и дополнения, января 1559 говорится о вторжении татар на Каширу. Придя на реку Мечю за два дня до украйны и тут поимали рыболовы пяти человек, и те рыболове сказали, что царь и великий князь на Москвъ, а въ Нъмцы послалъ. И спрашивал царевичъ о Вишневетцкомъ кнзе Дмитреъ да о Иван Шереметевъ.., а рыболове сказали Ивана на Рязани, а Вишневецкого на Туле, а князя Воротынского въ Калуге. Как видим, Вишневецкий продолжал нести службу на южной окраине Московской державы в окрестностях Москвы [ 22 с. 309].
Следующее гасло «В отпуске Вишневецкого на Донец», месяца февраля 1559, отпустил царь великий князь воеводу своего князя Дмитрия Ивановича Вишневецкого на Донец, а велел ему приходит на Крымские улусы, суды подълавъ, от Азова по Керчь и под иные улусы» [ 22 с. 315].
Сразу после изложения масштабных полномочий воеводы Д. Вишневецкого идет гасло « В отпуске Данила Одашева на Днипро» «Того же месяца» отпустил царь и великий князь воевод своих на Днепр, околничего своего и воеводу Даниила Федоровича Адашева да воеводу Игнатия Григорьевича Заболоцкого да Ширея Васильевича Кобякова да головъ стръелецких съ стръелцы да головъ с дътмы боярскими да атамановъ съ казаки, а велълъ государь дъла своего береги на Днепръ и промышляти на Крымские улусы. Были на три полки: въ большомъ полку воеводы Данило да Ширяй Кобяковъ да Голова Яков Бундовъ; въ передовой полку воевода Игнатий Заболоцкой да голова дьяк Ржевской». Итак, предсказания Л. Винара о попытке отстранения Д. Вишневецкого из Запорожья обосновывается источниками [ 22 с. 316].
В гасле «О приъздъ Вишневецкого с Дона» сообщается: « Того же мъсяца пришелъ Вишневецкий с Дона, а с нимъ прислали Черкассы Ичюрука - мырзу Черкасского: всъ Черкассы бьют челомъ, чтоб ихъ государь пожаловалъ, далъ бы имъ воеводу своего въ Черкассы и вълълъ бы ихъ всъехъ крестити» [ 22 с. 320].
Об авторитете Вишневецкого среди военачальников и населения кавказских Черкасс свидетельствует следующий лозунг «Пришли с Днепра Черкассы» декабря 1559 или начало 1560: « ходилъ Тягобердъй - мырза, а с ним атаманы и казаки Черкасские, которые служат царю и великому князю, на Крымские улусы и повоевалъ Многие улусы; и бой имъ съкрымцы былъ великой, а избили многыхъ людей Крымскыхъ и Нагайскыхъ, убили семь мырзъ и поймали Многие улусы и пришли ко государю» [ 22 с. 323]. С момента изоляции Вишневецкого от Запорожья... на пастбищах Молочные Воды,, овечья Воды и Конские воды повоевали Тинбай-мырза Многие улусы, и нагая къ нему пристали Многие.
Наконец, в данном приложении, важнейшим является последнее гасло «Отпустилъ государь Вишневецкого на государство Черкассы», месяца февраля отпустил царъ и велики князъ въ Черкассы по ихъ челобитью воеводу своего князя Дмитрея Ивановича Вишневецкого, а съ ними отпустилъ вмъстъ князей Черкасских князя Ивана Омушука да князя Василия Сибок с братьею, и поповъ съ ними крестианськихъ отпустилъ, а велел ихъ крестити по ихъ объщанию и по челобитию и промышляти надъ Крымским царем [ 22 с. 324].
Мотивация, как видим, была неконфликтной. Освобождение воеводы, князя Дмитрия Вишневецкого, который владел в Московии статусом главного воеводы до 1558г требует отдельного исследования.
Историк Грушевский считал, что Д. Вишневецкий содействуя через путивльских казаков Ивана Грозного к действию послать благодарность Ржевского в поход весной 1556 на Днепр, мотивацией чего стали намерения крымского хана вторгнуться в Московские государство [ 20 с. 118]. Вишневецкий воспользовался тогдашним союзом Польши и Литвы с Крымом против Москвы. Участие его казаков, слуг, Березань под руководством черкасского атамана М. Млинского и Каневского М. Еськовича в отряде благодарность Ржевского была зане им спланирована. Заключая союз с Мосвой, Д. Вишневецкий стремился деморализовать Крымскую орду, добиться контроля в Северном Причерноморье, что было на руку Ивану Горозному. Успешный поход казацко - московского контингента 1556 оказался болем эффективным, приняли Очаков, потрясли Ислам - Кермен, в нескольких Г розних баталиях уничтожили много вражеской силы и освободили много пленников. Развитые военные успехи в 1557году заставляли султана постоянно требовать от польско - литовской стороны ликвидации Д. Вишневецкого. Девлет - Гирей осенью того же года разрушает твердиню Вишневецького на о. Хортица. Вишневецький отступил и той же осенью отправился в Москву. Успешная военная деятельность Вишневецкого на стороне Москвы 1558 - 1560 гг против Крымского ханства и Турции в качестве главного военачальника казацко - Московских сил стала серьезной угрозой для жизненно важних коммуникаций Порты. Против Вишневецького Турция мобилизует чуть ли не все свои военные силы империи.
Однако в историографии сложилась парадигма советского историка В. Голобуцкого, который приписал Д. Вишневецкому, как польско-литовском магнату «измену» не одному государю [ 24 с. 82]. Результаты деятельности Вишневецкого говорили об обратном, в 1559г. Иван Грозный пытается отозвать Вишневецкого из Днепра, используя его как полководца под Азовом, Керчью, Таманью и т.п.
1559 году дъяк Ржевский назначается главным воеводой московского контингента и направляется на Днепр. Чем вызвана такая ориентация московского царя - вопрос будущих исследований. Но расторжения договора между Вишневецким и московским царем произошло другим способом в отличии от того, как это на протяжении веков доминировало в историографии, основываясь на письме Ивана Грозного, польскому королю Сигизмунду II Августа.
Когда Д. Вишневецкий сражался на Дону (1559), возглавляя борьбу Московского государства с Крымом и Портой за Азов и Керченский пролив, политическая обстановка на Европейском континенте изменялась не в пользу восточного славянства. Это стало очевидным после Люблинской Унии (1569) , когда Польша и Литва стали единым государством (Речь Посполитая), украинские земли вынуждены были подчиняться польским законам и указаниям. Действия Д. Вишневецкого в этот сложный период характеризуются поиском восстановления украинской казацкой государственности, о чем свидетельствует получение им от российского государя статуса на государственность в Черкассах (1560), а в след за этим его неудачная попытка завоевать молдавский стол (1563).
Текст о согласованном прекращении договорных условий сторон изложенное в I Приложении Никоновской летописи свидетельствует об обратном. Д.Вишневецкий отошел от Ивана Грозного по обоюдному согласию, причиной которому стали геополитические изменения в Европе, что повлекло смещение внешнеполитических ориентиров политики Ивана Грозного и стремление Вишневецкого разыграть свою карту по контролю за украинским пограничьем.
Инертность польско - литовских властей не устраивала деятельного Вишневецкого.
Надо отметить, что в Приложении к Никоновской летописи в гасле « В отпуске Вишневецкого на Донецъ», обозначенного февралем 1559, говорится о его должности в Московии: «отпустили царъ и великий князь воеводу своего Дмитрия Ивановича
Вишневецкого...» [ 25 с. 315, 320].
Воеводская его должность определена и в царском указе о его увольнении « отпустили цръ и великий князь в Черкассы по их челобитью воеводу своего князя Дмитрия Ивановича Вишневецкого.» [ 24 с. 324]. Его служба в Московии на посту командующего походами московских войск на Крымское ханство и под Азов завершились по соглашению сторон.
Корректность посольского приказа заверенная уже в самом гасле «отпустили государъ Вишневецкого на государство в Черкассы» [25 с. 324] полностью противоречит произвольным оценкам фигуры Вишневецкого, которые давались со ссылкой на письмо московского царя польскому королю Сигизмунду Августу: «Пришел он как собака, и потек как собака, а мне государь, и земля моей убытка никакого не учинил» [ 24 с. 47].
Цитируемое сообщение в Никоновской летописи «Отпустилъ государъ Вишневецкого на государство Черкассы» дополнительное свидетельство для объективизации фигуры
Вишневецкого и его исторической оценки, как политика, и как полководца.
Следует сказать, писал в годы украинской независимости В. О. Голобуцкий, что «личный взгляд автора на роль Дмитрия Вишневецкого за последние 30 лет, в често изменился. В работе «Запорожское казачество» (1950), подчеркивая политику украинских, польских и литовских феодалов относительно свободного населения, прежде всего казачества, уже в конце XV в. Составляло отдельную общественную прослойку, я применил роль таких украинских феодалов, как Дашкович, Ружинский, Претвич и особенно Дмитрия Вишневецкого, в обороне границ Украины от кочевых орд и их сюзерена Оттоманской порты» [ 4 с. 359].
В монографии «Запорожское казачество», вышедшей в издательстве «Выша школа» в 1994 Голубоцкий признавал: «Позже, особенно под влиянием документов из турецких архивов, опубликованных в работе французского ученого Ш. Лемерсье - Келькеже любезно присланной мне автором, я получил возможность углубить свою характеристику Дмитрия Вишневецкого и избавиться от того, что Ш. Лемерсье - Келькеже назвал «Минимизацией роли Вишневецкого [4 с. 129-130]. Наконец Голубоцкий констатирует: «... мы не поймем и фигуры самого Д. Вишневецкого. Значение его заключается в том, что он во время, когда турецкие нашествия угрожали не только Украине, но всем христианским государствам Европы, пытался своей борьбой сдержать опасность, по сути, пытался создать союз государств против турецкотатарской агрессии [4 с. 539].
Со своей стороны подчеркнем, если бы В. Голобуцкий пришел к такому выводу, скажем, в 1972 - 1973 гг, правительственный проект «Увековечения казачества» (1965) был бы реализован.
Литература
1. Енциклопедiя украшознавства. Загальна частина [ Репринтне видання, 1949 ] - К., 1995.
2. Соловьев С. М. История России / С. М. Соловьев. - М . , 1960, кн. III
3. Сокульський А. Л. Козацька Хортиця: юторико - культурне значения в процес виникнення i становления запорозького козацтва / А. Сокульський. -Запорiжжя, 2008.
4. Голобуцкий В. А. Запорожское козачество / В. Голобуцкий. - К. : Госполитиздат УРСР, 1957.
5. Винар Л. Князь Дмитро Вишневецький / Л. Винар // Силуети епох. 1сторичш розвщки. - Дрогобич : Вщродження, 1992.
6. Кононенко П. П. Украша i украшський етнос у безмежжi свАового госупростору. Украшщ у свгтовш цившзаци та культурi / П.П. Кононенко // Украшознавство. - №3 ( 40 ). - К., 2011.
7. Сокульський А. Л. Козацька Хортиця., - с. 221 - 228.
8. Гурбик А. Проблемы територiальноl та хронолопчно! локалiзацil першо! Запорозько! Сiчi / А. Гурбик // Запорозьке козацтво в украшськш ютори, культурi та нацюнальнш свщомост ( Матерiали мiжнародноl науково! конференций - К.; - Запорiжжя, 1997. - с. 14.; Йогож в сшвавторстга з В. Щербаком «Генеза за шляхи розвитку запорозького козацтва / А. Гурбик, В. Щербак / Нариси з ютори украшського козацтва.
9. ЛГАД - Ф. Архiв коронний у Варшавi (турецький вщдш), К. 68.
10. Антонович В. Б. Про козацью часи на Укра!ш / В. Антонович. - К.: Дшпро, 1992.
11. Грушевський М. С. 1люстрована iсторiя Укра!ни / М. Грушевський. - Ки!в - Львiв, 1913 ( репринтне видання ), - Дшпро, 1991.
12. ЕУ, Гаслова частина. - Т. 2.
13. Сокульский А., Щербак В. Козацьш ^чт Нариси ютори украшського козацтва XV - XIX ст. - К., -Запорiжжя. - 1998.
14. Herby nycerstwa polskiego przez Bortosza Paprockiego zbrane I rtosza Paprockiego sebrine i wydene roky 1585. - Krakow, 1858.
15. ХрестомаЛя з ютори Украшсько! РСР [За редакщею I. О. Гуржiя]. - К., 1959. - Т. I.
16. УЕ. - Т. У11.
17. Думи. - К. : Держлггвидав. 1959.
18. Яворницький Д. IcTopiH запорозьких козаюв. - Т. 1.-К. : Наукова думка, 1999.
19. Татищев В. Н. История Российская / В. Татищев. - Т. VI, - М., - Л.: Наука, 1996.
20. ПСРЛ. - Т. XIII. Патриаршая или Никоновская летопись. (Подготовл. под набл. Акад. М. Н. Тихомирова), - М. : Наука, 1965.
21. Татищев В. Н. , т. XIII.
22. Грушевский М. С. Iсторiя Украши - Русь- Т. VII / М. Грушевський. - К., 1991.
23. Голобуцкий В. А. Запорожское козачество. - 1957.
24. Никоновская летопись. - т. XIII. с. 324.
