CC BY
158
© 2006 г. Г.В. Савчук
ДЕТСКИЕ ПРИЮТЫ В СИСТЕМЕ УЧРЕЖДЕНИЙ ИМПЕРАТРИЦЫ МАРИИ (ПО МАТЕРИАЛАМ ГОСУДАРСТВЕННОГО АРХИВА РОСТОВСКОЙ ОБЛАСТИ)
Основные принципы организации и деятельности приютов
Своим названием система учреждений императрицы Марии обязана жене императора Павла I Марии Федоровне, которая с приходом к власти мужа «была поставлена начальствовать над воспитательным обществом благородных девиц с его мещанским отделением». Непосредственно формированием, управлением и расширением сети благотворительных учреждений занималась «Собственная ее императорского величества канцелярия по учреждениям Императрицы Марии».
Благодаря деятельности Марии Федоровны, в России продолжалась традиция императорского патронирования не только воспитательных и учебных заведений, но и сиротских и инвалидных домов, других благотворительных учреждений, возникли мариинские училища [1].
Еще при императрице Марии Александровне, жене Александра II, стали создаваться открытые всесословные женские учебные заведения и епархиальные училища. Ей принадлежит и организация в России общества Красного Креста.
Естественно, что не только императрицы, но и великие княгини, и другие члены «Высочайшего Дома» занимались теми или иными проблемами призрения в сфере образования, здравоохранения, опеки.
26 октября 1828 г., почти за две недели до смерти Марии Федоровны, вместо ее канцелярии была создана другая государственная структура - IV отделение «Собственной Его Императорского Величества канцелярии» [2]. В том же году в память о покойной матери Николай I учредил Мариинский знак отличия беспорочной службы, который «жаловался» женщинам за долговременную усердную службу в учреждениях императрицы, а также в других благотворительных заведениях, состоявших в непосредственном ведении государя императора и членов «Высочайшего Дома». Этот знак, имевший две степени, носился на Владимирской ленте. Знак первой степени - за 25-летнюю службу - представлял собой золотой с голубой финифтью крест, крепившийся на левом плече, а знак второй степени - за 15-летнюю службу - медальон, подобный кресту, носившийся на груди. Статут Ма-риинского знака был в общих чертах схож с уставом о знаке отличия беспорочной службы военных и гражданских чиновников [1, 3]. Надо сказать, что позднее, к столетнему юбилею мариинских учреждений, в 1897 г. был учрежден серебряный юбилейный знак овальной формы с вензелем Марии Федоровны в центре. Венчался знак короной, а внизу был помещен пеликан как символ милосердия. Вероятно, с этого времени золоченое изображение пеликана стало эмблемой всего ведомства. Здесь уместно сказать, что мифологический образ пеликана, разрывающего грудь, что-
бы своей кровью вскормить детенышей, стал в христианстве аналогом жертвы Христа на кресте [4].
Наконец, в 1900 г. был учрежден еще один серебряный с эмалью «Знак высшей награды Ведомства учреждений Императрицы Марии Федоровны», представлявший собой ромб, в центре которого располагался Мальтийский крест с буквой «М». Вверху наградного знака находился двуглавый орел [5; 6, л. 106, 294].
Возвращаясь к истории приютов, надо сказать, что в 1828 г. преемницей умершей Марии Федоровны стала Александра Федоровна - дочь прусского короля и жена Николая I, взявшая на попечительство все учреждения императрицы Марии. При Александре Федоровне они достигли значительного развития, что и не удивительно, ведь императрица тратила на благотворительные нужды существенную часть своих личных средств [7]. Идея создания в системе мариинских учреждений детских приютов также принадлежала жене Николая I.
Первым шагом в этом направлении явилось учреждение в 1838 г. Комитета главного попечительства детских приютов, в состав которого были назначены самые видные сановники империи. Комитет принял в свое ведение 4 уже существовавших приюта [8], т.е. те, что находились под покровительством императрицы Александры Федоровны. Предполагалось, что в перспективе комитету будут подчинены все учреждаемые в других городах империи детские приюты. Надо сказать, что в России самый первый приют возник в 1837 г. при Демидовском доме призрения трудящихся. Эти так называемые «детские комнаты» предназначались для временного содержания детей, матери которых трудились в доме призрения.
Любопытно отметить, что первый детский приют как дом призрения и воспитания детей был создан во Франции около 1700 г. Формирование же системы учреждений произошло лишь в начале ХГХ в., преимущественно в Германии. Принципы организации детских приютов, разработанные в этой стране, перешли впоследствии в Англию, Нидерланды и Францию [9]. Российский комитет полагал, что цель русских детских приютов должна быть двоякой: бедным родителям облегчить «способ к честному труду», а детям «доставить образование, которое не выводило бы их из их (социального. - Г. С.) состояния». Главный акцент делался на религиозно-нравственном воспитании детей, учебная программа в свою очередь должна была быть усеченной. Все эти идеи легли в основу разработанного комитетом положения о детских приютах, которое было «высочайше» утверждено Николаем I 27 декабря 1839 г. Так появилась юридическая основа для «правильного развития в России учреждений на средства частной благотворительности и при содействии общества -приютов для призрения детей бедных родителей».
В положении особое значение придавалось сохранению связей ребенка с семьей. Приюты в отличие от существовавшей до этого в России традиции становились «открытыми» учреждениями, куда дети приводились лишь на дневное время, сохраняя контакты со своими родственниками. Основной целью приютов было «доставлять детям временное убежище и самое начальное образование». Характерно, что положение 1839 г., говоря о назначении приютов, определило их отличия от богаделен и училищ. В основном в приюты принимались дети в возрасте от 3 до 10 лет. Нередко этот возрастной ценз менялся, и некоторые оставались в приютах до 14 лет. Надо сказать, что дети принимались в приюты в основном бесплатно или за счет благотворителей. При этом ни пол, ни принадлежность к тому или иному сословию значения не имели. Прием зависел от директора, по распоряжению которого ребенок обязательно проходил медицинский осмотр. Родителям для входа в приют выдавался билет, подписанный все тем же директором. Для приема детей требовались следующие документы: «а) вид их родителей; б) метрическое свидетельство о крещении дитяти; в) свидетельство о бедности; г) свидетельство о прививке оспы». В случае необходимости делалась бесплатная прививка оспы в приюте. Родители, не имевшие свидетельства о бедности, должны были внести небольшую плату.
Дети приводились в приют ежедневно, кроме воскресных и праздничных дней, и находились в нем с 7 часов утра до 8 - 9 часов вечера в зависимости от времени года. В приюте они обеспечивались «платьем», а также обедом и полдником. «Дитя, замеченное в постоянной неопрятности, наказывается тем, что на него надевают черный передник, снимаемый только в определенные дни». Зимой, т.е. с 1 ноября по 1 апреля, при входе в приют детям раздавался сбитень, отвар шалфея, смородиновых листьев и проч. по назначению врача; замочившим ноги менялись обувь и чулки. Таким образом, дети подвергались ежедневному врачебному осмотру, после которого занимали свои места на лавках и, пока осматривали других, им выдавали какое-либо рукоделье, чтобы они не «оставались праздными». Это делалось в воспитательных целях, так как считалось, что «дело не в том, чтобы они работали, а в том, чтобы узнали необходимость использовать каждую минуту жизни». Именно поэтому самым строгим наказанием в приютах, согласно Наказу комитета, должна была быть праздность, предоставлявшаяся ребенку на несколько часов.
Естественно, что некоторые статьи положения, о которых велась речь выше, выполнялись разными российскими приютами не в полном объеме. Обусловлено это тем, что материальная обеспеченность приютов, «львиную» долю доходов которых составляли пожертвования, была различной, отличался и профессионально-педагогический уровень персонала.
Если высший надзор за детскими приютами, вошедшими в систему учреждений императрицы Марии, был сосредоточен в Комитете главного попечительства детских приютов, а « наблюдение» за ними в
столицах - в особых советах, то в губерниях и уездах эти функции выполняли соответствующие попечительства. Так, среди сформированных в Х1Х в. на юге России попечительств уместно назвать Новочеркасское, Таганрогское и Ростовское. Впоследствии, уже в начале ХХ в., по мере расширения сети мариинских детских приютов численность попечительств в Области войска Донского возросла. В основном это были окружные попечительства.
Если говорить о внутреннем управлении приютами, то оно распределялось между тремя должностными лицами. Общий надзор и «попечение о благосостоянии» возлагались на попечительницу, надзор за здоровьем детей, за их питанием и за денежной отчетностью - на директора, выбираемого, как правило, из врачей, и, наконец, разрешение финансовых проблем и «популяризаторская работа с простым народом» - на почетного старшину из купечества. «Непосредственным смотрением» за детьми занимались смотрительницы, которые должны были быть «благонадежными особами женского пола, зрелого возраста и преимущественно получившими образование в каком-либо заведении, состоящем под покровительством императрицы». Согласно Наказу комитета, «смотрительница должна избегать излишних знакомств, особенно с людьми праздными, а тем более людьми, преданными страстям...». С 1846 г. на должности смотрительниц повсеместно стали готовить «питомиц» - выпускниц приютов.
Основу учебной программы в приютах составляли Закон Божий, чтение, письмо, начальная арифметика, а в некоторых приютах - пение, рисование и гимнастика. Согласно мнению комитета, дети-выпускники «умели хорошо читать и довольно правильно писать на родном языке, знали и чтили главные христианские обязанности, были знакомы со всеми важнейшими фактами священной истории, владели четырьмя правилами арифметики и имели сведения об отечественной истории». Помимо учебных программ, дети осваивали азы ремесленничества. В частности, они обучались домашнему хозяйству и рукоделию, вязанию и ткачеству и т. п. Почти каждый приют представлял свои изделия на выставках-продажах, а также на ежегодно устраиваемых в пользу приютов лотереях [8-10].
В положении 1839 г. говорилось о том, что «занятия детей в приюте должны быть вообще легки, разнообразны, непродолжительны и при физической деятельности способствовать умственному развитию детей. Нравственное образование тесно связано с религиозным. Для собственно учения, т.е. чтения, письма, счета, смотрительница руководствуется книгами, изданными для Ланкастерских училищ, и другими пособиями, указанными комитетом». Уроки начинались в 10 часов утра с изучения Катехизиса и длились не более 30 мин «во избежание переутомления». После Закона Божия в течение 30 мин дети должны были заниматься «ровной ходьбой», во время которой учились «счислению». Далее шел урок чтения, затем -послушания. В 12 часов дети обедали, до и после обеда молились. «С 12 до 14 часов - свободная игра, за-
тем уроки рукоделия. Заканчивались занятия уроками писания и счисления» [10, с. 983-985, 987].
Как уже упоминалось, основу материальной базы приютов составляли средства, полученные от частных благотворителей. Кроме того, приютские капиталы формировались из пособий Воспитательного дома, из выручки от ежегодных благотворительных лотерей, а также из денег тех немногих родителей, что вносили за своих детей микроскопическую плату - с 1866 г. по 10 коп. ежемесячно [9]. Естественно, что отсутствие капиталов и надежных источников доходов, «хотя бы несколько соразмерных с потребностями расширяющегося круга действий приютов», не могло оставить комитет бездеятельным. В результате его усилий на нужды приютов ежегодно отпускались деньги из Опекунского совета ведомства учреждений императрицы Марии, а также делались отчисления из прибылей как Петербургской, так и Московской сохранной казны. Таким образом, формировался общий приютский капитал [8-10].
В 1840 г. в ведении комитета находились 10 петербургских детских приютов и один - в Вильно. Началась работа по созданию приютов в Казани и Архангельске. В Казани успешная деятельность приютов привела к тому, что «инородцы-татары и киргизы» стали отдавать своих детей в эти заведения. Особенно знаменательной была готовность еврейского населения посылать своих детей в приюты «для совместного воспитания с христианами».
Уже в 1846 г. появилась необходимость в изменении некоторых статей положения 1839 г. как заведений, предназначенных «для дневного призрения детей на время отлучек их родителей на работы». Необходимо было разрешить проблему благоустройства детей-сирот, требовавших постоянного внимания и ухода. В связи с этим функции детских приютов должны были расшириться и усложниться. С 1847 г. при приютах стали открываться «ночлежные помещения» для круглых сирот, или пансионеров [9]. Создание сиротских «отделений» было существенным нововведением, значительно расширившим значение приютов как благотворительных учреждений. Несмотря на эти новации, приюты продолжали считаться открытыми заведениями, сохранявшими связь детей с родителями и другими близкими родственниками. В первой половине ХК в. принцип открытости все еще считался основополагающим для мариинских приютов, но уже к концу века они все чаще становились закрытыми учреждениями, где сироты как мальчики, так и девочки были полными пансионерами. Так, к 1889 г. из 129 детских приютов лишь 27 остались открытыми, т. е. для приходящих детей [8].
Развивавшаяся сеть детских приютов составляла часть динамично формировавшейся многообразной и разветвленной системы мариинских учреждений, которая с 1854 г. стала именоваться «Ведомства учреждений Императрицы Марии, состоящие под непосредственным Их Императорских Величеств покровительством» [2, с. 656]. В 1860 г. было утверждено Положение о главном управлении учреждений императрицы Марии, а 17 мая 1869 г. высший и общий надзор за
детскими приютами перешел от Комитета главного попечительства детскими приютами к главноуправляющему IV отделением собственной его императорского величества канцелярии. Это произошло после смерти в 1869 г. председателя комитета графа Блудо-ва. Надо сказать, что IV отделение последовательно «собирало» учреждения, создававшиеся членами «Высочайшего Дома». Так, еще в 1854 г., после смерти статс-секретаря Лонгинова, находившиеся в его управлении заведения, основанные императрицами Елизаветой Алексеевной и Александрой Федоровной (числом до 175), перешли в ведение IV отделения. В 1894 г. в это же ведомство перешли учреждения умершей великой княгини Екатерины Михайловны [8, 9, 11].
В конце ХХХ в. функции детских приютов, входивших в систему учреждений императрицы Марии и перешедших с 12 августа 1880 г. в подчинение Собственной его императорского величества канцелярии по учреждениям императрицы Марии [12], продолжали усложняться. Приюты стали брать на себя заботу о своих выпускниках. Так, в целях подготовки детей к самостоятельной жизни и труду при некоторых приютах возникли специальные ремесленные классы и даже ремесленные училища. В связи с этим воспитанники и особенно воспитанницы получали право оставаться в стенах приютов дольше установленного срока. Кроме того, приюты взяли под свою опеку бездомных младенцев, найденышей и подкидышей.
К концу столетия количественный рост мариинских приютов значительно уменьшился, так как аналогичные детские приюты стали учреждаться в других ведомствах [8]. В результате детские приюты были разбиты на 4 разряда. 1-й - ведомства учреждений императрицы Марии, 2-й, наиболее многочисленный - министерства внутренних дел, 3-й - ведомства императорского человеколюбивого общества, 4-й - духовного и военного ведомств.
18 июля 1891 г. было «высочайше» утверждено новое положение о детских приютах ведомства учреждений императрицы Марии [13]. Положение подтвердило комбинированный характер детских приютов как учреждений для приходящих воспитанников и пансионеров-сирот, полусирот и детей неимущих родителей, а также «бесприютных» младенцев, численность которых возросла настолько, что «в целях децентрализации дела призрения» в некоторых губернских и уездных приютах стали учреждаться детские ясли [2].
Согласно новому положению, обучение в приютах должно было основываться на программах министерства народного просвещения для народных училищ. Хоровое пение и физкультура стали обязательными предметами. По-прежнему деятельность приютов контролировалась и регулировалась попечительствами разного уровня, а в столицах - советами. К источникам финансирования прибавились городские и земские учреждения, а вместо ликвидированных Петербургской и Московской государственной казны - государственное казначейство. Существенную статью доходов многих «старых» приютов составляли проценты с капиталов и с недвижимого имущества.
Новое положение узаконивало создание при приютах как ремесленных и «рукодельных» классов, так и училищ.
Согласно положению 1891 г., во многом повторявшему положение 1839 г., советам и попечительст-вам не возбранялось временно оставлять в приютах воспитанников и воспитанниц, окончивших курс, до «определения их к местам», т. е. на работу.
Всем служащим «по ведомству детских приютов» присваивался мундир соответственно классу занимаемой должности [13].
8 августа 1896 г. было утверждено положение о форменной одежде «для чинов ведомства императрицы Марии»: рабочей, «обыкновенной» и праздничной. Помимо этого, была сохранена «существовавшая ранее парадная форма» - мундир [6, л. 282, 283].
Организация, деятельность и внутренняя жизнь учреждений ведомства императрицы Марии была настолько своеобразной и разнородной, что вызывала интерес не только внутри России, но и за рубежом. В частности, это нашло выражение в приглашении учреждений, в том числе и приютов, к участию как во всероссийских, так и всемирных выставках. Так, в 1893 г. детские приюты приняли участие в выставках в Чикаго и в Санкт-Петербурге, где проходила всероссийская гигиеническая выставка. В 1896 г. - во Всероссийской промышленно-художественной выставке в Нижнем Новгороде, а также на Колумбовой выставке в Чикаго. В 1904 г. учреждения участвовали во всемирной выставке в Сан-Луи (США). Конечно, этот перечень не является полным, но даже упомянутые факты свидетельствуют об общественном интересе к таким благотворительным учреждениям, как детские приюты.
Усложнение и развитие политической системы России в начале ХХ в. нашли выражение в том, что в 1906 г. должностным лицам как состоящим на государственной службе, так и вольнонаемным было запрещено всякое участие в политических партиях, обществах и союзах, не только явно революционных, но и в других, призывающих к борьбе с правительством. Тем не менее нельзя сказать, что учреждения мариин-ского ведомства были далеки от социально-политической жизни страны. В частности, в 1904 г. во время русско-японской войны многие воспитанники и учащиеся изъявили желание оказать помощь раненым и больным воинам как своим трудом, так и деньгами [6, л. 188-188 об., 195, 226-226 об., 405, 411, 472-472 об.].
Особенно интенсивное увеличение численности детских приютов разных ведомств связано с начавшейся в 1914 г. первой мировой войной. Последующие политические, социальные и прочие катаклизмы не преминули сказаться на самом слабом социальном звене - детях. И всё же сменявшие друг друга политические режимы в течение ряда лет всячески пытались спасти детей.
Так, к 1917 г. на территории Области войска Донского имелось около 30 детских приютов, принадлежавших различным обществам, организациям, учреждениям. Один из этих приютов находился при Усть-
Медведицком Преображенском женском монастыре [14. л. 65-66].
Как известно, 2 марта 1917 г. Николай II отрекся от престола, что повлекло за собой ликвидацию собственной его императорского величества канцелярии, а значит, и канцелярии императрицы Марии. Созданное временным правительством министерство государственного призрения унаследовало функции бывших органов благотворительности. В новых условиях главный акцент в деятельности министерства делался на заботе о семьях погибших и «увечных» воинов [15, л. 29; 6, л. 310, 315, 318].
Ко времени трансформации системы учреждений императрицы Марии в 1917 - 1920 гг. она представляла собой разветвленную сеть разнородных, преимущественно учебно-воспитательных, благотворительных и лечебных заведений. Некоторые приобрели выдающееся значение. В этом ряду можно назвать попечительство императрицы Марии о слепых, императорское патриотическое общество, Московское благотворительное общество [2, 6, л. 108-114].
В течение 1917 г. мариинские учреждения сохраняли прежнее название, но в их статусе произошли существенные изменения: повсеместно стали создаваться группы Всероссийского союза педагогов мари-инского ведомства. Подобная профсоюзная группа -Донская - разработала так же, как и другие, свой устав [14, л. 6-8, 10].
1917 годом можно закончить историю учреждений системы императрицы Марии, хотя они в большинстве своем продолжали с переменным успехом свою деятельность, находясь в разных ведомствах, а иногда и на территории различных государственных образований. Одним из таких государств на непродолжительное время стало Всевеликое войско Донское. Политические пертурбации 1917 - 1918 гг. привели к тому, что в 1919 г. правительством Всевеликого войска Донского было издано положение о детских приютах, где главный акцент делался на защите и заботе о детях «погибших и мобилизованных в армию» [16, л. 7, 9, 10-10 об.]. Одной из главных задач для приютов становилось объединение нуждающихся в хозяйственные организации самопомощи. В связи с этим особое внимание уделялось созданию при приютах мастерских, ремесленных и сельскохозяйственных школ, о чем особо говорилось в положении 1919 г. О преемственности с мариинскими учреждениями свидетельствовало то обстоятельство, что приютам предписывалось уделять особое внимание воспитанию и обучению детей в «строго религиозном и нравственном направлении» [17].
Уже осенью 1919 г. на открытие десяти окружных приютов правительство ВВД выделило более 2 млн рублей [16, л. 10-10 об.; 18]. Надо сказать, что в течение 1918 - 1919 гг. наплыв детей-сирот был настолько велик, особенно в Новочеркасск, что их стали размещать в приютах благотворительных обществ. Это не дало положительных результатов, так как последние были «разорены дороговизной и оказались на грани закрытия из-за недос-
татка средств». В Новочеркасске пришлось учредить распределительный приют на 100 чел. [19, л. 25, 25 об.].
Естественно, что с установлением советской власти забота о детях и создание иной приютской системы стали существенными проблемами нового режима.
Донские детские приюты
Обращаясь, в частности, к истории мариинских детских приютов на Дону, которые первоначально располагались на территории Екатеринославской губернии и Земли войска Донского, следует начать с приюта в г. Ростове-на-Дону, открытом 26 декабря 1843 г. Как и требовало положение 1839 г., с созданием приюта было учреждено и уездное попечительство, которое с присоединением Ростовского уезда к ОВД в 1888 г. стало именоваться Ростовским окружным попечительством [8].
Предыстория приюта, пожалуй, традиционна для многих других подобных учреждений. Так, по инициативе уездного предводителя дворянства камер-юнкера Ша-бельского жителями Ростовского уезда и города в короткое время были пожертвованы деньги в размере 1250 руб. серебром, которых вполне хватило для создания приюта. Надо сказать, что основными «жертвователями» были сам Шабельский и купец Калунов. Из-за нерегулярных поступлений пожертвований приют в 1850 г. « пришел в полный упадок» и некоторое время находился на грани закрытия. «Средств на его содержание не было никаких, белье, одежда и обувь призреваемых пришли в ветхость, в учебных пособиях и других предметах ощущалась крайняя нужда». В 1852 г. с приходом на должность второго почетного старшины купца Литвинова положение стало выправляться. Литвинов взял на себя обязательства не только ежегодно выделять приюту 200 руб., но и «изыскать средства к постройке дома для приюта на принадлежащей ему земле». Впоследствии приют в течение многих лет, постоянно наращивая свой капитал и укрепляя авторитет, смог дать кров и воспитание немалому числу воспитанников. На протяжении всей истории существования ростовского приюта наиболее значимые пожертвования на его содержание были сделаны также вдовой губернского секретаря В. Девицкой, купцом Ме-рошниченко. Купчиха М. Копьева пожертвовала даже каменный двухэтажный дом.
Если первоначально в приюте находились 10 детей, то в конце 80-х гг. XIX в. в нем было 9 приходящих детей и 23 пансионера [8]. Уже в конце 90-х гг. в приюте «призревалось» 50 мальчиков и 50 девочек. Кроме того, в состоящем при приюте ремесленном отделении обучалось 18 мальчиков. В это отделение переводились дети старшего возраста для обучения слесарному, сапожному, пекарному ремеслам, черчению. В начале XX в. приюту принадлежали «вечные вклады» купцов М.Ф. Мерошни-ченко, Т.П. Куксы, потомственного почетного гражданина А.М. Вальяно. Вклад М.Ф. Мерошниченко в размере 5 тыс. руб. был сделан для содержания на его проценты четырех воспитанников в память четырех умерших детей вкладчика. Возможно, в начале ХХ в. при ростовском приюте открылось ремесленное училище [8; 21]. Вероят-
но, приют продержался до времени установления советской власти, поскольку его «след» имеется в документах за 1919 г., когда правительством ВВД ему была оказана материальная помощь [19, л. 29 об.]. Располагался приют на Сенной улице, напротив Успенской церкви [20].
В 50-е гг. XIX в. количество приютов, создававшихся в системе мариинских учреждений, постоянно увеличивалось. Продолжался этот процесс и на юге России. Так, 10 мая 1850 г. был открыт детский приют в Новочеркасске, а 6 декабря 1851 г. в Таганроге, названный в честь Николая I «Николаевским» [8]. Для управления приютами были соответственно образованы новочеркасское и таганрогское попечительства детских приютов. Последующие изменения в административно-территориальном делении региона сказывались и на названиях этих попечительств.
Новочеркасский приют был открыт в доме, пожертвованном торговым казаком М. Р. Болдыревым, внесшим одновременно в Войсковой приказ общественного призрения 10 тыс. руб. серебром, чтобы проценты с этого капитала могли быть использованы на нужды приюта. С этой же целью и на этих же условиях были внесены деньги почетным гражданином С.Н. Кошкиным. Уже после открытия приюта существенные пожертвования поступили от донского дворянства. Открывшийся в мае приют уже в ноябре того же 1850 г. получил наименование «Алексеевский» в честь великого князя Алексея Александровича.
Первоначально в приюте на полном содержании находились 15 девочек. Вместе с тем, «исходя из потребностей местности», новочеркасское попечительство разрешило прием в приют детей на платной основе. Родственники должны были ежегодно вносить плату в размере 30 руб. серебром [8]. Число приютских детей с каждым годом возрастало настолько, что к зданию приюта пришлось сделать пристройку, а затем ограничить численность пансионерок 15 девочками, принимая «приходящих» детей «сколько позволит помещение приюта, бесплатно, предоставляя детям обед и полдник». Уже в 1866 г. Новочеркасское попечительство вынуждено было переориентировать приют на прием только приходящих девочек. В целях экономии средств обеды для воспитанниц были отменены. Несмотря на это, численность детей продолжала увеличиваться. Если в конце 80-х гг. XIX в. в приюте находилось 150 воспитанниц, то к началу XX в. - 250. Для бедных детей нахождение в приюте было бесплатным, для других - 8 руб. в год или 25 - 60 руб. за все время обучения [8].
Надо сказать, что к началу XX в. приют состоял из 3 классов. Кроме общеобразовательных предметов, в нем преподавались «рукоделья» [8; 20].
Наиболее обеспеченным из всех мариинских приютов, вошедших впоследствии в Область войска Донского, был таганрогский. Приют был создан по инициативе и на средства «именитых граждан» города и содержался за счет ежегодных взносов почетных членов, а также на проценты с собственного капитала, на доходы с ежегодно устраиваемых лотерей, выставок,
базаров, на кружечный и свечной сборы приютской церкви.
Если при открытии приюта его капитал составлял чуть более 13 тыс. руб., то к концу XIX в. - 59 тыс. руб. Приют имел собственный дом, пожертвованный ему купцом Сари, с усадьбой и надворными постройками. Дом был длинным одноэтажным с колоннами и находился в Успенском (ныне Добролюбовском) переулке [22; 8]. В 7 верстах от Таганрога находилась приютская дача с двумя одноэтажными домами, надворными постройками и фруктовым садом. При приюте действовала Николаевская церковь, построенная в 1872 г. на средства бывшего почетного старшины приюта, потомственного почетного гражданина Третьякова.
В приюте были учреждены стипендии: одна имени принца П.Г. Ольденбургского, десять - города Таганрога «в память 25-летия царствования императора Александра II» и десять - имени М.Н. Комнино-Вар-ваци.
Если в начале своего существования приют содержал детей в возрасте от 4 до 7 лет в количестве 40 человек, то к концу XIX в. в приюте «призревались» ежегодно около 85 детей обоего пола. Среди них - 40 приходящих и 45 девочек-пансионерок.
В 1886 г. при приюте с «высочайшего» соизволения было учреждено Мариинское общество «Ясли», предназначавшееся для создания при приюте отделения для «призрения подкидышей и найденышей». Этому обществу бывшим почетным членом Таганрогского окружного попечительства детских приютов Комнино-Варваци был пожертвован капитал в размере 5 тыс. руб. Надо сказать, что почетным членом названного попечительства являлся и А.П. Чехов.
В 1897 г. при приюте было открыто «Лакиеровское убежище», или «дневное отделение», называвшееся так в честь дочери Комнино-Варваци-Е. М. Лакиер, являвшейся долгое время попечительницей Николаевского детского приюта. В 1904 г. это убежище стало именоваться Алек-сеевским детским приютом в честь рождения наследника российского престола, великого князя Алексея [22; 8]. Как Николаевский, так и Алексеевский приюты находились на углу Успенского переулка и Александровской улицы, в доме № 27. В 1900 г. В Николаевском приюте «призревались» 50 девочек, преимущественно круглых сирот, а в «дневном отделении» находились 30 детей обоего пола. Их родители занимались в основном поденными работами [20; 8].
В тяжелое время 1917 - 1918 гг. таганрогские приюты, как и многие другие учреждения, не раз находились на грани ликвидации, Алексеевский приют был даже на некоторое время закрыт.
В период деятельности правительства ВВД таганрогские приюты вынуждены были расширить свою работу из-за интенсивного притока детей, пострадавших в период войны, последующих революций и лишившихся «не только родных и близких, но и собственного крова». В 1919 г. Николаевский приют смог принять 12 человек-сирот, а Алексеевский ежедневно принимал до 40 детей [19, л. 28 об., 30 об.].
В советское время в доме Николаевского детского приюта размещался детский дом, переоборудованный позднее под жилой. В 1950-е гг. этот дом разрушили и на его фундаменте с использованием некоторых стен Николаевской церкви выстроили четырехэтажный -«профессорский» [22].
Количество приютов мариинского ведомства, находившихся на территории ОВД, с начала ХХ в. увеличилось на три. Один из этих приютов - Алексеевский - мы уже называли. Два других - это Ольгинский детский приют в станице Константиновской Первого донского округа и Мариинский детский приют в станице Урюпин-ской Хоперского округа, открытый 20 ноября 1912 г. для детей обоего пола [23, л. 8, 12, 30, 65-66, 96, 98, 106].
Прежде чем мы коснемся истории еще одного приюта, надо сказать, что не все учреждения, в том числе и приюты, носившие имя мариинских, относились к системе учреждений императрицы Марии. Порой название учреждения вносило путаницу в определение его статуса даже для современников, не говоря уже о последующих исследователях. Вместе с тем, как это стало уже очевидным на примере приютов, в систему учреждений императрицы Марии входили те, которые носили не только мариинское имя, но и имена членов «Властвовавшего Дома».
В 1876 г. Комитет Донского попечительства о бедных открыл в Новочеркасске с разрешения Военного совета от 21 января 1876 г. приют для круглых сирот и детей «многосемейных и бедных родителей» [24, л. 1, 3 об., 6,6 об.] на средства названного комитета для детей всех сословий. Назван был приют «Ма-риинским» в честь великой княгини Марии Федоровны - жены будущего императора Александра III, посетившей незадолго до описываемых событий ОВД. Стоит обратить внимание на то обстоятельство, что приют был принят под покровительство великой княгини, а не под покровительство тогдашней императрицы, в ведении которой находилась система учреждений императрицы Марии [25, л. 1-1 об., 5 об.].
Вероятно, перечисленные обстоятельства сказались на том, что как донская, так и приютская администрация ошибочно считали Новочеркасский мари-инский детский приют одним их учреждений системы императрицы Марии. Лишь в начале 80-х гг. XIX в. это заблуждение было устранено. Связано это с попыткой наградить председательницу приюта Ю.Е. Маслоковец «за ее бескорыстную и самоотверженную деятельность» Мариинским знаком 15-летней службы.
В 1880 - 1881 гг. между административными органами ОВД и управляющим делами IV отделения собственной его императорского величества канцелярии началась переписка по этому поводу.
В результате выяснилось, что мариинский детский приют в г. Новочеркасске «в ведомстве императрицы Марии не числится и не числился», а в «IV-м отделении ... не имеется никаких сведений об означенном приюте и таковой до настоящего (март 1880 г. - Г. С.) времени в ведомстве императрицы Марии не числится.».
В результате этой переписки статус приюта был конкретизирован, а Ю.Е. Маслоковец в 1881 г. полу-
чила в подарок от императрицы «за ее полезное и усердное исправление обязанностей помощницы попечительницы Алексеевского детского приюта» в подарок брошь с рубинами и бриллиантами [24, л. 5-5 об., 7, 9, 11, 14].
Косвенным доказательством того, что Новочеркасский мариинский детский приют не входил в систему учреждений императрицы Марии, является и то, что он не был включен в юбилейное издание «Детские приюты ведомства учреждений императрицы Марии», изданное в 1889 г. и содержавшее информацию обо всех мариинских приютах.
Несмотря на все вышеизложенное, в «Памятных книжках», ежегодно издававшихся в ОВД, вплоть до 1901г. приют относился к системе учреждений императрицы Марии. Лишь с 1902 г. эта ошибка была устранена [26; 27; 23, л. 5-5 об.]. Завершая краткий рассказ о Новочеркасском мариинском приюте следует сказать, что он располагался на Александровской улице в доме № 71, приобретенном в 1879 г. у Добровольского [28; 24, л. 3 об.].
История детских приютов, входивших в систему учреждений императрицы Марии, является безусловным доказательством гуманизации разных слоев и сословий российского общества, пришедших к пониманию важности воспитания и образования детей, попавших в тяжелые социальные обстоятельства и не способных самостоятельно выйти из них. Несмотря на все своеобразие приютского религиозно-нравственного воспитания, «сирые и убогие» дети, представлявшие наиболее незащищенную и ущемленную часть общества и вместе с тем несшие в себе будущую созидательную силу, получали хоть какое-то внимание и возможность для последующей социальной адаптации в обществе.
Литература
1. Энциклопедический словарь. Т. 18А / Издатели Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон. СПб., 1896.
2. Энциклопедический словарь. Т. 30А / Издатели Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон. СПб., 1900.
Государственный архив Ростовской области
3. Полное собрание законов Российской империи: Собрание второе. Т. 35. Отд. 1. 1860. СПб., 1862. Ст. 35701. С. 427.
4. Холл Дж. Словарь сюжетов и символов в искусстве. М., 1996. С. 423.
5. Кривцов В.Д. Аверс № 5. Каталог царских и советских наград, знаков, жетонов и настольных медалей. Т. 1. М., 2001. С. 104.
6. ГАРО, ф. 258, оп. 1, д. 8.
7. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Биографии. Т. 1. М ., 1991. С. 145.
8. Детские приюты ведомства учреждений Императрицы Марии (1839 - 1889). К пятидесятилетию со времени издания Положения о детских приютах 27 дек. 1839 года. СПб., 1889.
9. Энциклопедический словарь. Том 11 / Издатели Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон. СПб., 1893.
10. Полное собрание законов Российской империи. 1839. СПб., 1839. Ст. № 13031.
11. Полное собрание законов Российской империи: Собрание второе. Т. 44. СПб., 1869. Ст. 47097. С. 433.
12. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983.
13. Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье. Т. 11. СПб., 1891. Ст. 7930.
14. ГАРО, ф. 353, оп. 1, д. 833.
15. Там же, ф. 363, оп. 1, д. 2.
16. Там же, ф. 54, оп. 1, д. 1032.
17. Там же, ф. 54, оп. 2, д. 122, л. 2-2 об.
18. Там же, ф. 54, оп. 1, д. 1035, л. 7,8.
19. Там же, д. 1030.
20. Вся Область войска Донского на 1900 год. Ростов н/Д, 1900.
21. Памятная книжка Области войска Донского на 1903-й год. Новочеркасск, 1903.
22. Энциклопедия Таганрога. Ростов н/Д, 2003.
23. ГАРО, ф. 353, оп. 1, д. 833.
24. Там же, ф. 46, оп. 1, д. 1926.
25. Там же, д. 1276.
26. Памятная книжка Области войска Донского на 1888 год. Ч. 1. Новочеркасск, 1888. С. 31-32.
27. Памятная книжка Области войска Донского на 1902-й год. Новочеркасск, 1902. С. 205-208.
28. ГАРО, ф. 46, оп. 1, д. 1873, л. 1.
16 декабря 2005 г.
