CC BY
141
ДЕМОКРАТИЯ В ПОСТСОВЕТСКОМ КЫРГЫЗСТАНЕ И ТУРКМЕНИСТАНЕ
Петр КОКАЙСЛ
исследователь, сотрудник факультета экономики и управления Чешского медико-биологического университета (Прага, Чешская республика)
Глобальная демократия
При обсуждении проблем глобализации больше всего говорят о ее воздействии на экономику. Другие эффекты — а они могут включать и изменение всей культуры — упоминают лишь как нечто второстепенное.
Что касается трансформаций культуры и социальной сферы, то они обычно носят глубинный характер, затрагивая сам способ и особенности мышления индивидов. Однако связанные с глобализацией унифицирующие импульсы существенно влияют на культуру и в том, что касается политических систем и методов делегирования власти, хотя такие изменения идут достаточно медленно и не слишком бросаются в глаза. И даже здесь выработалась единая унифицированная модель — так называемая западная демократия, которая считается идеально применимой на планетарном уровне. При этом отказ от своей исконной системы и переход к новой часто бывает делом непростым, так как нередко возникают недоразумения, смешиваются совершенно разные вопросы, в реальности слабо связанные или даже не связанные друг с другом. Это, в частности, касается зависимости между уровнем жизни, культурой и политической системой.
Там, где вступают в контакты разные культуры, неизбежно возникают и сравнения (главным образом это касается материальной культуры). Внезапно представители одной культуры начинают ощущать свое отставание от другой, у них появляется желание добиться таких же успехов. Часто в странах с относительно низким уровнем жизни можно
наблюдать попытки усвоить «более высокую» культуру (обычно американскую и западноевропейскую) в надежде на то, что, переняв эту культуру, удастся воплотить в жизнь мечты о процветании. Конечно, не часто приходится видеть прямое давление, например попытки заставить людей поменять традиционную одежду на наряды в европейском или американском стиле (даже надеть бейсболки), сменить привычный рацион питания или смотреть иностранные фильмы. Давление глобализации обычно проявляется косвенно: люди бывают уверены, что отказываются от своей культуры добровольно, из боязни казаться недостаточно современными и космополитичными. В ходе такого заимствования иностранных моделей (часто некритического) человек лишается своих корней и пытается найти им замену, что может подтолкнуть людей к разного рода политическим, религиозным и этническим крайностям. Часто утверждают, что необходимую основу для экономического процветания составляет именно демократия западного типа и только она.
Существует, однако, широкое толкование демократии, с которым мы сталкиваемся гораздо чаще, чем с пониманием ее сугубо как процедуры. При таком толковании — результаты, которые должно принести демократическое правление, известны заранее: демократия здесь отнюдь не инструмент, позволяющий добиться хорошей жизни, демократия — это и есть хорошая жизнь.
Но с точки зрения процедурного понимания, демократия — не более чем процесс или система, в рамках которых принятие решений основано на принципе воли большинства. При таком понимании сама по себе демократия не цель, а лишь средство достижения определенных целей и еще ничего не говорит о том, какие именно решения будут приняты. Поэтому нельзя предугадать, будут ли принятые демократическим путем решения хорошими или плохими1.
Само собой разумеется, что широкое толкование демократии распространено значительно шире, чем понимание ее как процедуры, но это обстоятельство способно привести к некоторым нежелательным результатам. Поскольку главная цель — достижение демократии — четко определена, она уже не подвергается, да и не может подвергнуться сомнению. Метод делегирования власти трансформируется в догму. Примером тому может служить требование принимать демократию без сомнений и оговорок: «подавляющее большинство должно быть убеждено, что демократические процедуры разрешения конфликтов и осуществления политических изменений — единственно верный путь...»2 Даже когда демократию сравнивают с тоталитаризмом, определенные догмы требуется принимать как нечто безусловное. Другими словами, что демократично, то хорошо, что недемократично — плохо.
В опубликованной в 1925 году статье о злоупотреблении термином «демократия» чехословацкий автор Карел Полачек приводил пример одной пражской газеты. Она хвалила орденские ленты стран Антанты за то, что они отличались от австрийских наградных лент своим демократическим цветом и формой. И еще один пример — опубликованная в журнале для молодежи реклама коротких меховых шуб как более демократичных, чем длинные шубы3.
Сегодняшняя демократия как метод делегирования власти часто передает власть на весьма отдаленные уровни, то есть таким образом, который очень затрудняет эффективную коммуникацию, а порой делает ее и вовсе невозможной. Обычно важнейший способ делегирования власти — парламентские или президентские выборы. Мало кто станет удивляться, что избиратели и их представители контактируют крайне редко, ведь такие
1 См.: Hrabak V. Soucasna diskuse o vzestupu neliberalnich demokracii ve svete a jeji souvislosti. Vol. II // Distance, 2004, No. 4. P. 92.
2 KubatM. Post-Communism and Democracy. Dokoran, 2003. P. 17.
3 См.: Hrabak V. Op. cit. P. 91.
контакты практически невозможны. С другой стороны, делегирование власти на более низкие уровни обычно рассматривается как дело гораздо менее важное, хотя связь между избирателями и их представителем здесь может быть намного эффективнее.
Дистанцирование избирателей от своих представителей усиливается к тому же из-за сокращения власти национальных правительств и передачи ее еще более отдаленным структурам. Здесь замена свободных выборов псевдосвободными становится почти неизбежной. В данном случае образ избранного представителя просто нереален, он фактически создается под заказ. Как утверждает американский аналитик Н. Хомский, в распоряжении элиты есть достаточно средств и методов (изменение смыслов, противоречащее реальности; отодвигание важных вопросов на задний план; муссирование в СМИ проблем, не имеющих значения; искусное использование информации в соответствии с интересами и целями владельцев СМИ; отвлечение внимания от важных, но не слишком популярных решений и т.п.), чтобы вызвать одобрение со стороны общества. В США 170 000 чел. профессионально занимаются в рамках PR воздействием на политику, новости или общественное мнение по заказу клиентов. Это на 40 000 больше, чем журналистов в стране4. В «свободном соревновании» обычно побеждает тот, кто предлагает самую успешную на данный момент стратегию, позволяющую привлечь наибольшее число сторонников.
Отсутствие «демократической традиции»
Некоторые «переходные» государства смогли относительно легко принять общую для всех модель демократии западного типа. У многих постсоциалистических государств (особенно Центральной Европы — тогдашней Чехословакии, а также Польши и Венгрии) еще с досоциалистического времени был опыт использования того метода делегирования власти, который аналогичен новой системе.
Однако у других стран, принимающих глобальную демократию, может и не оказаться адекватных традиций, на которые они могли бы опереться. Отбросить прежнюю систему и принять новую и вообще не всегда легко, а для таких государств — особенно. Какими способами вводятся демократические учреждения и какие результаты приносит такая демократизация, показывает нам пример двух республик Центральной Азии — Кыргызстана и Туркменистана.
У земледельческих регионов и регионов кочевого скотоводства есть одна общая черта, относящаяся к делегированию власти, — непосредственная близость делегированной судебной и политической власти (делегированной иногда в высшей степени опосредованным образом, а порой и весьма непосредственно) к тем, над кем власть осуществляется. По этой причине правоприменение в кочевых обществах Центральной Азии было очень действенным, а выносимые решения — общепонятными. Пенитенциарные учреждения были не слишком распространены даже в областях с оседлым населением. Например, в Бухаре тюрьма существовала только для должников (должника могли освободить только после того, как он или его родственники выплатят долг его имуществом) и для «узников совести». Ворам, пойманным в первый раз, отрубали правую руку, второй — левую, в третий — казнили.
Сегодня, формируя новую идентичность, в государствах Центральной Азии очень часто с уважением вспоминают о своей исконной системе правления, характеризуя ее как «степную демократию». Безусловно, эта система имела достоинства, если говорить о де-
4 См.: Pravdova Н. Рагасіоху globalizacnych procesov. В кн.: Reflexia globalizacie V Іокаїпот spoloCenstve / Её. Ьу S. Letavajova. Trnava, 2006. Р. 2о—22.
централизации власти, ее непосредственном характере и близости к управляемым, как и о близости инстанций, выносящих судебные решения. Однако она не предусматривала такой системы делегирования власти, в которой могли участвовать все члены сообщества на основе одних и тех же принципов. Формально ее нельзя назвать и системой правления «большинства». Было бы большой ошибкой усматривать в старой системе панацею от всех бед, с которыми сталкиваются сегодня общества республик Центральной Азии. Эта система была весьма деспотичной, прибегала к жестоким феодальным методам, потому ее следует скорее характеризовать как «степной деспотизм».
Центральная Азия в советскую эпоху
После Великой Октябрьской социалистической революции (1917 г.) начались преобразования в масштабах всего общества. В результате полной его трансформации должен был появиться новый человек, который соответствовал бы духу и идеологии нового режима. Советский строй был не единственным режимом, который пытался целостно воздействовать на самого человека (что некоторые пытаются делать и до сих пор).
Осуществлявшиеся трансформации изменили все аспекты культуры страны: необходимо было запустить новую экономическую систему и начать жить по-новому, сменив весь образ жизни. В Центральной Азии были составлены новые списки имен, так что давать детям имена, которых не было в этих списках, считалось неуместным. Существовали строгие рекомендации, как проводить свадьбы и похороны.
Тем не менее социальная структура оставалась патриархальной: после свадьбы девушка уходила жить в семью мужа (патрилокальная система). В подавляющем большинстве случаев решение о свадьбе принимали родители, а сами будущие супруги не имели возможности выбрать себе партнеров (что и сегодня традиционно для многих мест). Выкуп за невесту запрещался законом, но ни советская власть, ни нынешний режим не могли покончить с этим явлением. В некоторых местах в Кыргызстане возобновился обычай похищать невесту, что представляют как возвращение к старым традициям.
Во многих случаях советская система не сумела полностью заменить собой прежнюю структуру общества. В качестве примера можно привести Кулябскую область Таджикистана. Там очень благоприятные условия для сельского хозяйства, но расположена она вдали от крупных городов, и там было невозможно поддерживать производство и обмен в сколько-нибудь крупном масштабе на основе денежной экономики. Удаленность от городов привела к более низкому потреблению «высококачественных» товаров и к сохранению традиционного образа жизни, включая элементы сельской общины. На протяжении всей советской эпохи сельские общины (особая форма объединения людей, характерная для традиционных сообществ, для которых было типично совместное владение средствами производства) формально преобразовывали в колхозы, и глава такой общины — раис, имевший неограниченные полномочия, становился председателем колхоза (к нему обращались «бобо» — отец). Именно ку-лябцы весьма естественно становились членами Коммунистической партии и сторонниками советского порядка.
Согласно оценкам Международного валютного фонда и Всемирного банка, в 1990 году от трети до половины населения республик Центральной Азии жила за чертой бедности (для сравнения, в Эстонии — меньше 2%, в РСФСР — меньше 5%). Эти же различия заметны в уровнях приобретения потребительских товаров: если в Узбекистане продажа телевизоров в 1984 составляла 6,3 шт. в расчете на 1 000 жителей, а холодиль-
ников — 16 шт., то в России, эти показатели были намного выше (16,3 телевизора и 31,4 холодильника на 1 000 жителей)5.
Короткий период правления Юрия Андропова (1982—1984 гг.) весьма повлиял на Советский Союз и его население. Даже в ходе сегодняшних опросов люди с одобрением вспоминают ту энергию, с которой он боролся против коррупции, повышения цен на товары и пьянства. Однако подлинные реформы осуществил его преемник Михаил Горбачев. И все же политическая оттепель, наступившая при М. Горбачеве, не проявлялась в одинаковой степени во всех союзных республиках. Например, в Украине частные магазины появились уже в середине 1980-х годов, а республики Центральной Азии почувствовали эту оттепель намного позже, в Кыргызстане же, например, высшие власти даже пытались бойкотировать перестройку.
Это наглядно показывает, что отнюдь не все были единодушны в том, насколько далеко или близко следует делегировать власть. Хотя за рубежами страны Горбачев считается демократом, меры, которые он принимал для осуществления перестройки в ЦА, вели к определенному подавлению права принятия решений на уровне отдельных республик и к усилению контроля над кадровыми вопросами со стороны центрального правительства, то есть Москвы. Из-за стремления М. Горбачева усилить смягчившийся было при Л. Брежневе контроль над внутриполитической ситуацией в союзных республиках у первого секретаря ЦК Коммунистической партии Киргизии А. Масалиева возник очень серьезный конфликт с Центром. Масалиев предупреждал, что действия Горбачева не укрепят единство Союза, а приведут к его распаду. Дальнейшие события полностью подтвердили правоту Масалива в данном вопросе.
Оценка результатов советского правления в Средней Азии весьма неоднозначна. Например, З. Осоров6 утверждает, что переход от кочевого образа жизни к оседлому — поворотный момент в истории каждой культуры, поскольку результатом его является социально-экономическое и культурное развитие. Поэтому, как утверждает Осоров, культура, пережившая такой поворот раньше, неизбежно побеждает. Российская колонизация Кыргызстана (в XIX в.) ускорила его переход к оседлому образу жизни. Согласно данным статистики на 1914 год, оседлую жизнь вели лишь 21 772 кыргызских семьи из 98 840 (22%). Только благодаря созданию СССР и сталинскому режиму произошла коллективизация, а кочевая часть населения (зачастую принудительно) перешла на оседлую жизнь. В 1930-х годах было построено свыше 400 новых деревень и десятки тысяч новых домов, быстро проложили новые дороги, открыли школы и больницы, осуществилась электрификация и началась борьба с неграмотностью.
З. Осоров отмечает парадокс: самые скверные методы были до некоторой степени плодотворными, так как благодаря им созданные тогда республики Средней Азии ныне превратились в современные государства. Те же взгляды на социализм высказывали и респонденты в таджикском селе Нишусп, которые считают, что период СССР был золотым веком, а социалистический эксперимент — большой победой, особенно если сравнить его результаты с сегодняшней ситуацией в соседнем Афганистане, всего в нескольких километрах.
Оценивая социалистические преобразования, мы можем утверждать, что в некоторых отношениях они принесли благие результаты, хотя поначалу использовались неэффективные средства. Но за эти результаты пришлось заплатить высокую цену — трансформационный шок, сопровождаемый огромным падением производства, а затем длительный застой и задержки, а также разрыв с культурными корнями. При ином подходе этой неприятной ситуации, возможно, удалось бы избежать.
5 Cm.: A Study of the Soviet Economy. Vol. 2. Paris: IMF, The World Bank, OECD and European Bank for Reconstruction and Development, 1991. P. 154—155.
6 Cm.: Osorov Z. Myths and Survivals of Nomadic Past // Kyrgyzstan Times, 28 September 2000.
Построение демократии в республиках Центральной Азии
После распада СССР на карте мира появились новые независимые государства, причем в границах, которые были определены в 1930-х годах без особого учета национальной структуры местного населения.
После падения старой системы необходимо было немедленно создать в прежних советских республиках новую модель, которая к тому же могла бы обеспечить собственную идеологию. Трудностей в поиске новых корней было множество, так как возникшим идеологическим вакуумом сразу же пытались воспользоваться различные группы, преследующие свои собственные цели (политические, религиозные, националистические). Это привело к усилению радикальных настроений в обществе (этнические конфликты в Кыргызстане, волнения на религиозной почве в Узбекистане, гражданская война в Таджикистане).
Новую модель создавали в рамках политической системы, которую характеризовали как демократическую, но из-за отсутствия строгого определения понятия «демократия» эти перемены можно было интерпретировать как угодно.
После распада СССР к власти обычно приходили представители коммунистической элиты. После провозглашения суверенитета своих республик они начинали проводить в жизнь политику перемен, которые трудно назвать переменами к лучшему.
Во всех республиках Центральной Азии словом «демократия» стали беззастенчиво злоупотреблять, но даже здесь демократии приписывали определенную ценность: устанавливаемую политическую систему представляли как демократическую и таким образом добивались положительной реакции. Поскольку слово «демократия», как уже упоминалось, сегодня воплощает определенную положительную ценность, нужно было по крайней мере создать иллюзию, что перемены являются демократическими.
Для создания такой иллюзии необходимо проводить свободные демократические выборы (президентские или парламентские) и создавать демократические институты. Страны Западной Европы и США считают себя судьями этого процесса, и именно они решают, проходили ли выборы в соответствии с западными стандартами демократии или они не отвечали этим стандартам.
Пример стран Центральной Азии отнюдь не подтверждает мнение, что свободные выборы приведут к более свободному миру7. Сегодня многие режимы отвечают формальным требованиям, позволяющим характеризовать эти режимы как демократические. Свободные выборы проходят регулярно, однако избранные народные представители допускают серьезные нарушения личной свободы и злоупотребляют властью8.
Очевидно, что введение парламента и организация демократических выборов не обязательно ведут к эффективному делегированию власти представителям народа. Применение парламентской демократии в условиях Центральной Азии еще раз продемонстрировало, что этот метод управления государством не панацея, в данном регионе он потерпел очень серьезную неудачу.
Этот метод фактически диаметрально противоположен тому, что было в Центральной Азии традиционным для организации общества, отличавшейся очень сильным делегированием власти на нижние уровни, а также совсем иным методом поддержания социальной связи и единства общества (прежде всего на основе родственных, племенных и региональных отношений).
7 Cm.: Pilon J.G. Election Realities // Foreign Affairs, May/June 1998.
8 Cm.: Zakaria F. The Rise of Illiberal Democracies // Foreign Affairs, November/December 1997.
Кыргызстан
В 1991 году, когда Кыргызстан стал независимым государством, начавшиеся ранее процессы достигли конечной черты. Из-за отсутствия альтернативных политических структур, объединенных единой предвыборной программой и пользующихся достаточной поддержкой, Коммунистическая партия республики вновь получила подавляющее большинство голосов на выборах депутатов Верховного Совета. А. Масалиев легко занял пост председателя этого высшего государственного органа.
Затем высшим лицом независимого Кыргызстана избрали Аскара Акаева. Провозглашавшаяся цель — республика, основанная на началах гражданского общества, — требовала создать систему реально работающих политических партий. Сильная плюралистическая демократия стала одним из главных лозунгов, которые не уставал подчеркивать в своих выступлениях первый президент А. Акаев. Звучали и иные голоса, предупреждавшие, что республика не готова к жизни в рамках демократических стандартов, но Акаев эти мнения решительно отбрасывал.
По сравнению с развитием ситуации у его соседей по Центральной Азии, где президенты с самого начала установили жестко авторитарное правление, впоследствии переросшее в культ личности, и предпочли экономические стратегии, основанные на эксплуатации минеральных ресурсов или дешевой рабочей силы, Кыргызстан придерживался модели, которая казалась утопической. «Новая Швейцария», «Оазис демократии» — такие характеристики Кыргызстана можно было встретить не только в пропагандистских материалах президентской администрации, но и в зарубежных СМИ.
Постсоциалистическое развитие республики, казалось, подтверждает, что в ней была создана плюралистическая система, однако насколько эта система реально действует? По данным на 2007 год, в стране насчитывается 58 политических партий, однако их влияние на положение дел незначительно. Ни одна из них не сумела получить широкой поддержки, потому что образ каждой определяется не ее программными положениями, а конкретными личностями. Избирателям очень трудно ориентироваться в сбивающем с толку широчайшем спектре политических структур, представители которых связаны с той или иной конкретной территорией республики. Племенной фаворитизм в кыргызском обществе вышел на общегосударственный уровень, особенно в сфере бизнеса и политики. В результате и в партийной системе заметную роль начали играть традиционные племенные связи: отдельные партии стали отстаивать не цели, заявленные в их программах, а интересы той или иной племенной группы.
Знание своих предков до седьмого колена и своего племенного родства (дзети-ата) и сегодня играет в жизни кыргызов важную роль. Хотя значение таких традиционных для кыргызского общества ценностей, как «дзети-ата» или умение детально разбираться в племенной структуре, несколько уменьшилось, это отнюдь не значит, что в кыргызском обществе племенная принадлежность потеряла значение. Солидарность с другими членами своего племени (если не говорить о политическом и экономическом фаворитизме) ярче всего проявляется у сельских жителей. Но в том, что касается выборов в парламент и выборов вообще, связи и обязательства, определяемые принадлежностью к одному роду, играют важную роль и в городах.
Наблюдатели, не понимавшие происходящего, но наглядно видевшие отрицательные последствия процессов демократизации, отмечали неспособность Кыргызстана усвоить демократию, основанную на западной модели. Здесь мы снова видим пример своего рода этноцентрического подхода к событиям: международные наблюдатели исключительно высоко оценивали период, начавшийся сразу же за распадом СССР, — период затягивания поясов, за которым, как ожидали, должна последовать «демократия из мечты». Но в конце концов президент А. Акаев стал все дальше и дальше отходить от де-
мократических методов правления, трансформируясь во все более и более деспотичного правителя.
Респонденты из Бишкека, Оша и Караколя придерживались весьма сходных взглядов на события начала 1990-х годов. Люди тогда по большей части были в замешательстве и испытывали недоверие, помня политические фарсы времен социализма, а экономический упадок страны еще усиливал это чувство. Респонденты также отмечали, что они тогда устали от многочисленных выборов и референдумов, которым никто уже не придавал никакого значения. Голосовали больше по привычке. Из-за трудной экономической ситуации процессы демократизации и усилия по укреплению гражданских и социальных факторов утратили в глазах респондентов всякое значение.
В связи с «демократизацией» общества возникли и такие новые явления, как подкуп избирателей, которым иногда платят деньги (порой несколько сотен сомов), чтобы они голосовали за указанного кандидата. То, что одни сочтут неприкрытой коррупцией, другим может казаться вполне естественным: и в прошлом в сельском обществе тому, кто хотел приобрести влияние, нужно было много денег и умение обильно раздавать «подарки».
Многие международные организации (Всемирный банк, Международный валютный фонд) также весьма хвалили Кыргызстан за темпы проведения экономических реформ, особенно за широкие масштабы приватизации. Действительно, в сельском хозяйстве коллективный сектор (колхозы) и государственные хозяйства (совхозы) быстро практически исчезли. Однако этот процесс не принес преобразований, скорее это означало лишь разрушение работавшей системы. Приватизация может принести хорошие плоды, если она обеспечена механизмами накопления капитала. А то, что производят многие частные фермеры, недостаточно даже для пропитания их семей.
Ситуация не улучшалась и после переворота 2005 года и последовавшей за ним победы Курманбека Бакиева на «демократических» президентских выборах. Нежелание нового президента изменять Конституцию, наделяющую его большой властью (чего требовал сам Бакиев в бытность свою оппозиционером), привело в ноябре 2006 года к массовым демонстрациям и протестам. Поскольку в акциях с требованием отставки К. Бакиева участвовало все больше людей, даже больше, чем в революции 2005 года, то ситуация стала для него опасной, и он согласился на изменение Конституции. В разрешение кризиса попытался вмешаться Т. Усубалиев, в свое время бывший секретарем ЦК Коммунистической партии Киргизии, входящий в число аксакалов и как раз во время волнений отмечавший свой 87-й день рождения.
Весьма часто неблагоприятная экономическая ситуация разрешалась путем трудовой миграции, главным образом в Россию. Согласно статистическим оценкам, до 80% кыргызов моложе 35 лет работают или работали за границей. По оценкам Международной организации труда (МОТ), таковых насчитывается 500 000 чел., а в самом Кыргызстане полагают, что их еще больше — до 1,2 млн чел.9
Таким образом, Кыргызстан может служить весьма показательным примером того, что демократия по западной модели, если ее целенаправленно насаждать в условиях, резко отличающихся от условий в странах с демократической традицией, оказывается отнюдь не такой благотворной и как идеология, и как политическая практика. Положительный эффект могла бы дать «косвенная демократизация», формирование параллельных западному обществу стандартов приверженности гражданским правам и правам человека, которые могут быть общими для стран с различными формами демократического правления.
9 См.: Мелисбек У. Гастарбайтеры растаскивают Россию [http://www.kyrgyz.us], 30 сентября 2006.
Туркменистан
В истории туркменских племен мы почти не встречаем попыток расширить племенные связи таким образом, чтобы сформировать политическую структуру более высокого порядка. Эти племена никогда не достигали национального единства, никогда не соглашались даже на самую легкую власть племенных вождей, что было их самым большим социальным отличием от кыргызов. Если кыргызы признавали своих родичей до седьмого колена, то у туркмен связи прекращались после третьей или четвертой степени родства.
Различия можно заметить даже в устройстве племенной аристократии. В отличие от кыргызов и казахов, у туркменских племен не было ханов или наследственных султанов. В большинстве случаев племена даже не имели выборных властей. Что до частных споров, то, если стороны не приходили к согласию, каждая из них могла поступать по своему разумению. Единственным применявшимся законом, основанным на обычном праве (адате), был закон кровной мести10.
Из всех государств Средней Азии Туркменистану потребовалось больше времени, чтобы сформироваться в «единую социалистическую нацию», даже сплотиться в племена (такие, как текинцы, йомуды, салары). Хотя по сравнению с нацией племена представляют собой низший уровень консолидации, они все еще играют значительную роль. Своим формированием нынешняя туркменская нация в значительной степени обязана советской национальной политике.
Принцип ротации представителей различных племен на высших постах в республике не принес желаемого эффекта для формирования единой нации. Все высшие должностные лица Туркменской ССР проводили одну и ту же кадровую политику: обеспечивали себе поддержку, окружая себя представителями собственного племени. Каждый раз со сменой первого лица в республике сменялся практически весь ее государственный аппарат. После того как секретарем ЦК Коммунистической партии Туркмении стал Шаджи Батыров, почти все посты в руководстве заняли текинцы. Когда эту должность занял Сухан Бабаев, текинцев сменили алилинцы и т.д. В 1985 году секретарем ЦК Коммунистической партии республики стал будущий президент Туркменистана Сапармурад Ниязов, он придерживался той же политики, что и его предшественники, предоставляя посты на государственной службе в республике людям из своего племени.
При С. Ниязове привилегии текинцев стали намного заметнее, чем племенные привилегии при его предшественниках. Недовольство начали проявлять не только представители других племен, но и сами текинцы. Как утверждал представитель туркменской оппозиции А. Кулиев, очевидной целью Ниязова было посеять еще большую рознь среди туркменских племен, чтобы ими было легче управлять на основе принципа «разделяй и властвуй». С. Ниязов, по словам Кулиева, относительно легко достиг этой цели, так как другие туркменские племена очень не любят текинцев. Кулиев считает, что национальная политика Москвы, при всех ее недостатках, была гораздо более чуткой и разумной, нежели нынешняя политика, которая, хотя и провозглашает единую туркменскую нацию, на деле ведет к новому распространению сепаратизма и обострению соперничества между племенами и внутри племен11.
Независимый Туркменистан стал президентской республикой. Президент — официальный глава государства и премьер-министр. Пост президента учрежден в Туркмении еще в 1990 году, то есть фактически он появился раньше, чем официально, в рамках
10 См.: Fait E. Central-Asian Nations. Praha, 1910.
11 См.: Кулиев А. Родоплеменная принадлежность не может разъединять нас // Эркин Туркменистан, 10 января 2002 [http://www.erkin.net/analytics/rodoplem.html], 17 октября 2006.
Конституции. В ходе общенационального голосования президентом был избран первый секретарь ЦК Коммунистической партии и председатель Верховного Совета республики С. Ниязов, получивший, по официальным данным, 98,3% голосов избирателей, принявших участие в выборах.
Коммунистическая партия оставалась главной политической партией республики до 26 августа 1991. В этот день Ниязов, уже занимавший пост президента республики и первого секретаря Центрального комитета Коммунистической партии, заявил, что ее необходимо переименовать в Национальную демократическую партию (такое же переименование произошло в Узбекистане).
После распада СССР в Туркменистане царила неуверенность, каким курсом должно двигаться новое государство. Становилось все яснее, что общество нуждается в глубоких преобразованиях в направлении плюралистической демократии со свободной рыночной экономикой. Однако приоритетной целью был определен не экономический либерализм, а экономическая и политическая независимость. По этой же причине контроль государства над всеми сферами жизни сегодня не меньше, а может быть, и больше, чем он был в СССР.
С. Ниязов сосредоточил в своих руках огромную власть: занимал посты президента, председателя законодательного органа (меджлиса), премьер-министра и председателя Национального совета (Халк маслахаты). Кроме того, он начал создавать новую идентичность туркменской нации. Здесь можно провести немало аналогий с историей современной Турции и ее основателем Ататюрком. Эти аналогии включают стремление к нейтралитету, реформу письменности и характеристику туркменского президента как отца всех туркмен («Туркменбаши»)...
Мы отмечали, что страны с низким уровнем жизни пытаются заимствовать культурные модели у экономически более развитых стран. Однако в Туркменистане в течение переходного периода происходило нечто диаметрально противоположное: по заказу государства фабриковали исторические полуправды, назначение которых состояло в том, чтобы подчеркнуть древность туркменской нации и ее особое положение на глобальном уровне. В своем стремлении контролировать население власть дошла до того, что стала строго (под угрозой санкций со стороны государственных органов) предписывать ношение традиционной туркменской одежды, обязало девочек носить определенные прически, мальчиков и мужчин — традиционный головной убор и т.д.
Следующий шаг президента С. Ниязова — он подарил нации свою пророческую книгу «Рухнама», которая считается священной (муккадес). Противникам злоупотребления религией заткнули рот, на стенах мечетей рядом с аятами из Корана (написанными арабским письмом) появились цитаты из священной «Рухнамы» (на латинице).
Президент использовал тактику «разрушить все старое и построить все заново». Все напоминающее о Советском Союзе считалось старым, а новым стало все, что связано со старыми традициями древнего туркменского народа, которые, впрочем, создавали тут же, на месте, исходя из политического заказа. В республике установили новые праздники, «назначили» новых национальных героев — основателей туркменской государственности, отменили кириллическую азбуку, переименовали дни недели и месяцы года. Направленность С. Ниязова была решительно националистической — Туркменистан для туркмен. И в «Рухнаме», и в своих обращениях в СМИ он иногда именовал туркмен «мои возлюбленные черноглазые дети». Эти выражения, посредством которых президент связывал нацию со специфическим расовым типом, встречали, по словам респондентов, отрицательную реакцию даже среди самих туркмен, тем не менее они вели к еще большей дискриминации этнических меньшинств, живущих в стране.
Культура (в широком ее понимании) существенно изменилась. Это легко заметить по одежде и прическам, которые должны быть выдержаны в одном стиле (у девочек длин-
ные юбки и две длинные косички, у мальчиков головах тюбетейки), а также и по стилю мышления, особенно среди молодежи. По словам некоторых университетских профессоров, представители поколения, выросшего на «Рухнаме», почти не способны (за некоторыми исключениями) критически мыслить, могут только работать с представленными им фактами.
Некоторую информацию о характере культа личности С. Ниязова можно почерпнуть из тем, подготовленных для выпускных экзаменов в классах с обучением на русском языке в средних школах республики в 2005 году: Вечная весна пришла в туркменское государство; Священная «Рухнама» — золотая книга золотого века; Книги Великого Сердара — основа нашего учения.
Несмотря на многие отрицательные стороны режима президента С. Ниязова, нельзя не отметить социальную стабильность в Туркменистане, а также то, что даже самые отдаленные области страны электрифицировали и обеспечили газом. В отличие от всех других постсоветских стран в республике социальные пособия советских времен не только сохранили, но и во многих сферах даже повысили. Политической сумятицы и волнений граждан Туркменистан вообще не знал, в основном благодаря сильной центральной власти. Однако даже при этих достоинствах новой системы советская система все еще кажется более предпочтительной из-за значительно меньшего вмешательства государства в частную жизнь.
Хотя респонденты часто выражали недовольство существующим режимом, они все же ценят стабильность и с удовлетворением отмечают низкий уровень преступности в стране. По сравнению с положением дел в других постсоветских государствах Центральной Азии (гражданская война и последовавший за ней экономический крах в Таджикистане; огромное снижение уровня жизни и полная потеря социальных пособий после слишком быстрой приватизации и других реформ в Кыргызстане; да и о об Узбекистане в Туркменистане обычно говорят как о малоуспешном в экономическом отношении государстве) ситуация в Туркменистане воспринималась как относительно приемлемая. Более того, немало жителей республики, несмотря на заявленное ими несогласие с режимом, принимают и многие предлагаемые властью лозунги, зачастую верят в самые смешные (с точки зрения внешнего наблюдателя) исторические полуправды, доказывающие уникальность всей туркменской нации — в полном соответствии с принципом «если повторять ложь сотню раз, она становится правдой». И происходит это не только с «простыми, необразованными людьми» — даже некоторые университетские профессора и другие ученые, расценивающие навязывание «Рухнамы» как «анекдотическое», на самом деле верят (хотя бы отчасти) в исторические полуправды о древности туркменской нации и ее вкладе в мировую культуру.
Случай Туркменистана свидетельствует, что в процессе реформ и переходного периода одному человеку или небольшой группе гораздо легче сосредоточить в своих руках власть и со временем расширить ее до неограниченной власти над всей страной. Хотя демократизация общества и не была официально объявленным приоритетом, демократические лозунги раздавались и в Туркменистане (например, переименование Коммунистической партии в Демократическую партию). А сами демократические выборы понадобились лишь для того, чтобы легитимировать власть уже существующей клики.
3 а к л ю ч е н и е
Если в Кыргызстане проводили быстрые и глубокие экономические реформы, основывавшиеся на рекомендациях таких организаций, как Всемирный банк и Международный валютный фонд, сопровождавшиеся созданием политической системы, подобной
западным парламентским демократиям, то Туркменистан после первых деклараций о демократии принял совершенно иной путь развития. Это привело к формированию государства, где абсолютная власть (законодательная, судебная и исполнительная) фактически принадлежала пожизненному президенту.
Ни та, ни другая система правления не привела к успеху: в обеих странах люди явно недовольны проведенными реформами. Уровень удовлетворенности — эталонный тест успешности работы системы — оказался для обеих систем очень низким. Ни одно из государств не может похвастаться тем эффективным делегированием власти на более низкие уровни, которое всегда было характерно для данного региона. Даже советская система правления с ее очень сильной центральной властью была ближе к этой модели: там существовала и местная администрация, обладавшая обширными полномочиями. Патриархи (аксакалы) имели довольно большое влияние в селах даже в период СССР. В досоветские же времена многие важные решения принимали в рамках племени и они были абсолютно понятны для членов местных сообществ. Политическая система, основанная на партиях, и плюралистическая демократия, напротив, оказались им непонятны, так как местный опыт ничего подобного не содержит.
Проблему демократизации общества необходимо рассматривать как вопрос о делегировании власти. Простое заимствование моделей правления из стран Европы или США в республиках Центральной Азии будет делом очень сложным. Все политические системы развиваются в зависимости от условий, при которых они возникли, но в Европе этот процесс часто занимал несколько столетий. Поэтому не следует надеяться на то, что эти модели будут успешно работать в совершенно иных условиях или такой успех может быть быстрым.
Приводимые выше данные относительно текущей политической ситуации были получены в основном в рамках долгосрочного исследования постсоциалистических преобразований и последовавших за ними изменений в культуре, проводившегося в 2005 и 2006 годах в Туркменистане, Кыргызстане и Таджикистане. Данная статья отражает и личный опыт автора, приобретенный им в период долгосрочного пребывания в этих странах в 2007 году, а также в краткосрочных поездках в 2000, 2002 и 2004 годах.
