CC BY
37
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2009. № 3
В.Д. Черепанов, канд. полит. наук, доц., зав. кафедрой мировой
политики и международных отношений Современной гуманитар*
ной академии
ДЕМОКРАТИЯ КАК МЕЖВИДОВАЯ БОРЬБА: ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ
В статье с умеренно-традиционалистской позиции рассмотрена конкуренция прямой и представительной демократии. Применены компаративный анализ политической теории и практики и методология естественных наук. На фактическом политико-правовом материале показано почти полное замещение одним конкурирующим видом (представительной демократией) другого (прямой демократии) в современной России. Аргументированы перспективы нового диалектического этапа в развитии прямой демократии.
Ключевые слова: прямая демократия, представительная демократия, политические традиции, современность.
In the moderate traditional position using the comparative analysis of political theory and practice, and methodology of natural sciences, the competition between real democracy and representative democracy, as an inter-specific struggle for existence it is considered in the article. It is shown on the factual political and law material almost a full replacing of the real democracy with the representative democracy in the modern Russia. It is shown the reasoning of the prospective of the new dialectical stage in the development of the real democracy.
Key words: direct democracy, representative democracy, political traditions, the present.
Теория и практика демократии прошли весьма драматичный и отнюдь не завершенный диалектический путь, находясь в постоянной взаимозависимости и взаимообусловленности. История демократии, или полиархии (термин, предложенный Робертом Далем в попытке снять категориальную путаницу; Dahl, 1971) — это опыт столкновения идей, достойных завоеваний и кровавых экспериментов на людях. На сегодня ясно лишь то, что цивилизованным миром (при всей многозначности и спорности понимания этой категории!) признаны некая весьма ограниченная система ценностей демократии в самом общем виде и собственно сама демократия как цивилизационная, социокультурная ценность: принимая их, общество доказывает (прежде всего самому себе) собственную состоятельность. Более полутора десятилетий назад Филипп К. Шмиттер очень точно заметил в этой связи: "В 90-х годах и позднее демократия, отнюдь не уверенная в непогрешимости своей теории и практики, наверняка столкнется с беспрецедентными трудностями" [Шмиттер. Угрозы и дилеммы демократии...].
* Черепанов Всеволод Дмитриевич, e-mail: johnnik90@inbox.ru
Вместе с тем виды и формы демократии различны, а конкретные модели если не бесконечно, то уж точно весьма разнообразны. И широта этого спектра детерминирована целым рядом факторов (этническим, историческим, социокультурным, конфессиональным) и особенно их взаимодействием. Проблема эта стоит тем более остро как раз потому, что "зашатавшийся" осенью 2008 г. колосс мирового гегемона в принципе не желал признавать поливариативность моделей демократии, фактически разрушив Ялтинско-Потсдамский миропорядок. Под предлогом "экспорта демократии" и "защиты демократии" США стали удовлетворять свои эгоистичные интересы по всему миру, сделали ложь и насилие обычной нормой, попрали международное право и систему международной безопасности, действуя под одобрительный хор "клиентов".
А ведь принципиально важно то, что наличие демократии означает реализацию права выбора и на уровне социума, и на уровне личности. Это выбор, за который и конкретный человек, и все общество несут ответственность и который в случае необходимости они готовы (как минимум — должны быть готовы) пересмотреть и исправить.
В современном информационном обществе, в условиях необратимой глобализации было бы неоправданной ошибкой или откровенной глупостью, явно отдающей "квасным патриотизмом", заявлять о том, что вся критика России есть априори ложь, и обращать на нее внимания не стоит вообще. Тем более, что весь бывший СССР предстает перед миром средоточием противоречий. В частности, в современной России наряду со многими позитивными переменами, необходимость которых для евразийской страны, для высокоразвитого народа была жизненной, приходится констатировать также серьезные трудности и большие потери. В условиях явно затянувшегося переходного периода, осложняемого целым рядом субъективных факторов, когда правящая политическая элита достаточно стройным хором заговорила о переходе к этапу стабильного развития, перед отечественной политической наукой в числе весьма актуальных видится проблема осмысления роли традиций в новых условиях, позволяющих оптимизировать развитие общества.
Классические формы полисной демократии, образцы которых дал эллинистический мир, и все огромное множество позднейших вариаций демократической самоорганизации социумов, в том числе и чисто русских (исторически — славяно-русских), например вечевые и казачьи модели, стало принято обобщать под очень сомнительным термином "архаичные", противопоставляя их некоей "современной", "либеральной", наконец, иногда просто "западной". Безусловно, как верно заметили Т.Л. Карл и Ф.К. Шмиттер, "истории известны жесткие ограничения в правах, вводившиеся большинством ранних (или частичных) демократий по признакам возраста, пола, общественного статуса, расы, грамотности, владения собственностью, упла-
ты налогов и т. д." [Карл, Шмиттер. Что есть демократия?]. Вполне понятно, что с позиции аналитика, живущего в XXI столетии, очевидны недостатки и вечевой, и казачьей модели. Демократизм Вече был архаичен. П.А. Кропоткин прямо ставит в один ряд такие формы, как "родовой быт у дикарей, сельская община и мирской суд, охотничьи и, позднее, промышленные артели, вольные города-республики вечевого строя..." [Кропоткин, 1906, с. 3]. В сравнении с конституционными формами современных моделей демократии вечевая форма, как и казачьи механизмы самоорганизации, унаследовавшие традиции военной демократии, весьма примитивна. Но критиковать их в отрыве от исторического контекста нельзя, ибо это будет прямо противоречить корректной методологии. Тем более, что развитие этих форм, конструктивная диалектика не могут быть необоснованно отброшены: в Великом Новгороде, например, равным со всеми правом голоса обладала женщина-вдова, в одиночку содержавшая дом и растившая двоих и более детей; все более цивилизованными становились и казачьи формы.
А вот в какой степени и в чем устарели отечественные модели, был ли исчерпан потенциал их развития или они были, хотя и в разное время, уничтожены физически задолго до реализации своих возможностей? И в какой степени собственный многовековой опыт поколений синтезирован с этой самой "западной", ставшей эталонной для политической элиты начала 1990-х гг. и создавшей ныне действующую Конституцию схемой?
Диалектика демократического устройства общества от архаичных форм к современным представляется большинством исследователей как путь от прямой к представительной демократии. Те же Т.Л. Карл и Ф.К. Шмиттер указывали: "Состязательность не всегда признавалась сущностным элементом демократии. В классических демократиях упор делался на прямое участие граждан в принятии решений, якобы обеспечивающее единство. Собранию граждан предстояло, выслушав различные предложения и взвесив их относительные достоинства и недостатки, избрать единый способ действий" [Карл, Шмиттер. Что есть демократия?].
Вместе с тем в отечественных образцах мы находим весьма достойные примеры представительности, или "делегативности" (О'Дон-нелл. Делегативная демократия): казачий атаман, обладая весьма широкими полномочиями, перед наделившими его ими казаками отвечал в прямом смысле головой.
Вообще в ранних формах различия между прямой и зарождающейся представительной демократией весьма стерты, их шедшая естественным путем дивергенция и установление в последующем четких границ потребовали весьма длительного времени.
Современная российская демократическая модель включает в себя две формы — прямую (она же — непосредственная, плебисцитарная) и электоральную (она же — представительная). Статьи 2 и 3
Конституции Российской Федерации прямо определяют: "2. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления. 3. Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы" [Конституция РФ 1993 г.]. Это концептуально уточнено в статье 32: "1. Граждане Российской Федерации имеют право участвовать в управлении делами государства как непосредственно, так и через своих представителей. 2. Граждане Российской Федерации имеют право избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления, а также участвовать в референдуме" [Там же].
Итак, Конституция РФ прямо определяет, что в родовом понятии "демократия" выделяются два видовых. Что касается представительной (как президентской, так и парламентской), — нет сомнений в прочном настоящем и гарантированном будущем этой формы. Более того, Президент РФ Д.А. Медведев в Ежегодном послании Федеральному Собранию РФ предложил "увеличить сроки конституционных полномочий Президента и Государственной Думы до 6 и 5 лет соответственно" [Сайт Президента России...].
Совсем иначе обстоит дело с плебисцитарной демократией. Статья 84 Конституции РФ указывает: "Президент Российской Федерации: ... в) назначает референдум в порядке, установленном федеральным конституционным законом"; кроме того, согласно статье 92 "3. ... Исполняющий обязанности Президента Российской Федерации не имеет права ... назначать референдум ..." [Конституция РФ 1993 г.].
Фактически прямая демократическая инициатива оказалась принадлежащей не непосредственно народу, а президентской, т. е. представительной власти. Федеральный конституционный закон от 10 октября 1995 г. № 2-ФКЗ "О референдуме Российской Федерации" также был принят законодательной ветвью власти, т. е. выбранными народом представителями. Наконец, Федеральным конституционным законом от 24 апреля 2008 г. № 1-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон "О референдуме Российской Федерации"» определено, что соответствие вопроса референдума Конституции РФ в случае судебного обжалования решения Центральной избирательной комиссии РФ о неконституционности проводимого голосования должно рассматриваться Конституционным Судом РФ, т. е. дополнительно уточнена зависимость прямой демократической инициативы от судебной ветви власти [Российская газета...].
Вообще, закон о референдуме есть продукт стольких изменений, внесенных законодателем, что возникает вопрос, почему же, собственно, он так несовершенен изначально и все время заставляет законодателя измышлять дальнейшие ограничения?
Если абстрагироваться от правовой составляющей и обратиться к политической сущности, то становится очевидно, насколько "цивилизованная" непосредственная демократия далека от вечевого коло-
кола и казачьего круга в плане возникновения и реализации инициативы. А если так — закономерен вопрос: такая диалектика есть показатель регресса или прогресса?
Итак, Конституция РФ определяет два видовых понятия демократии, существующие в теории параллельно. Но реальная жизнь исключает чистую абстракцию. В таком случае — конкуренция? В биологии конкуренция понимается как "взаимоотношения активного соревнования между особями одного или разных видов за средства существования и условия размножения, одна из форм борьбы за существование" [Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия, 2008]. Безусловно, эта аргументация представляет собой попытку выстроить обоснованную редукцию, но в данном случае серьезным основанием может служить двухсотлетний опыт позитивной философии, вооружившей обществознание методологией естественных наук. Более того, вне социального дарвинизма вообще стали бы невозможными большинство достижений, например, экономической науки. Именно поэтому редукционизм как методологический принцип позволяет попытаться объяснить социальное на основе нетождественной аналогии с биологическим.
Самая страшная и жестокая борьба за существование (один из основных факторов эволюции в теории Ч. Дарвина, непосредственная причина и механизм действия естественного отбора) идет не только между тем, кто поедает, и тем, кого или что поедают, но и в конкуренции с другими видами, претендующими на ту же территорию и кормовую базу. Но если есть конкуренция между гиенами и гиеновы-ми собаками, между абитуриентами, поступающими в вуз, между Sony и Panasonic, почему не быть конкуренции, более того — борьбе за существование между прямой и представительной демократией?
Как указано в Большой энциклопедии Кирилла и Мефодия, "...преобразующий эффект, творческая роль естественного отбора как раз и состоит в том, что, изменяя признаки в соответствии с изменениями условий среды — усиливая полезные и ослабляя признаки, утратившие приспособительное значение, естественный отбор преобразует организацию потомков по сравнению с предками, создавая новые виды" [Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия, 2008]. В нашем случае следовало бы вести речь не о новых видах, а о дальнейшем совершенствовании форм демократической самоорганизации общества.
Вместе с тем в современной российской политической практике мы имеем дело с ситуацией, когда один участник конкурентной борьбы присвоил себе право все больше ограничивать возможности другого. А ведь очень верно подмечено, что "ключевой элемент демократии — полноправие граждан" [Карл, Шмиттер. Что есть демократия?]. Настолько ли полноправны россияне в отношении плебисцита?
Весьма показательно, что нынешняя российская молодежь, лет 20 и младше, в большинстве своем вообще не знает о самом существовании такого вида демократического действия. И это не удивитель-
но. Достаточно вспомнить, что последний общенациональный референдум состоялся в 1993 г.
Более того, в нашей истории есть пример колоссальной по своим социальным и геополитическим последствиям системы мер, которые были приняты представительной демократией против плебисцитарной. В этой связи вполне можно поставить вопрос об истинности демократии представителей.
По решению IV Съезда народных депутатов СССР и на основании постановления Верховного Совета СССР от 16 января 1991 г. 17 марта 1991 г. в СССР (за исключением нескольких республик) прошел референдум, на который был внесен вопрос: "Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?".
В списки граждан, имеющих право участвовать в референдуме, было включено 185 647 355 человек; приняли участие в голосовании 148 574 606 человек, или 80%. Из них ответили "да" — 113 512 812 человек, или 76,4%; "нет" — 32 303 977 человек, или 21,7%; признаны недействительными — 2 757 817 бюллетеней, или 1,9%. В разрезе союзных республик ответили "да": в РСФСР — 71,3%; Украинской ССР — 70,2; Белорусской ССР — 82,7; Узбекской ССР — 93,7; Казахской ССР — 94,1; Азербайджанской ССР — 93,3; Киргизской ССР — 94,6; Таджикской ССР — 96,2; Туркменской ССР — 97,9% [Воронин, 2003, с. 61]. Однако результаты референдума не были оформлены в виде закона, то есть были низведены до простого опроса.
Весьма характерно, что власти Грузинской ССР, Латвийской ССР, Литовской ССР, Молдавской ССР, Армянской ССР и Эстонской ССР воспрепятствовали проведению всенародного голосования на территории своих республик, поэтому центральные республиканские комиссии референдума не были созданы [Воля, которую мы потеряли...].
Необходимо заметить, что впоследствии Государственная Дума РФ, опираясь на статью 29 Закона СССР "О всенародном голосовании (референдуме СССР)" от 27 декабря 1990 г. № 1869-1 о том, что "решение, принятое путем референдума СССР, является окончательным, имеет обязательную силу на всей территории СССР и может быть отменено или изменено только путем нового референдума СССР", приняла постановление от 15 марта 1996 г. № 157-11, в котором говорится, что "должностные лица РСФСР, подготовившие, подписавшие и ратифицировавшие решение о прекращении существования Союза ССР, грубо нарушили волеизъявление народов России о сохранении Союза ССР" [РИА Новости...].
В отечественной политической истории впервые народное голосование (референдум) было предусмотрено Конституцией СССР 1936 г.: статья 49 (в пункте "д") гласила: "Президиум Верховного Совета СССР
производит всенародный опрос (референдум) по своей инициативе или по требованию одной из союзных республик" [Конституция СССР 1936 г.], т. е. референдум имел статус всенародного опроса, хотя реально и этого никогда не происходило. В Конституции 1977 г. в статье 5 указано: "Наиболее важные вопросы государственной жизни выносятся на всенародное обсуждение, а также ставятся на всенародное голосование (референдум)" [Конституция СССР 1977 г.]. Однако первый референдум на территории СССР был проведен единственный раз 17 марта 1991 г.
Весьма характерно, что трагедии октября 2008 г. на Кавказе, как и всей череды правовых коллизий, торжества несправедливости, кровавых этнорелигиозных конфликтов и националистических выпадов не могло быть как раз в том случае, если бы результаты референдума по сохранению СССР не проигнорировали сепаратистски настроенные национальные элиты.
Накануне общероссийских политических мероприятий, например при подготовке Всероссийского референдума в апреле 1993 г. и референдума, совмещенного с выборами 12 декабря 1993 г., и Б.Н. Ельцин, и правительство очень активно давали политические и социальные обещания, издали целый пакет указов и постановлений, реализация которых должна была обойтись в 25 триллионов рублей, не подкрепленных финансовыми доходами. Это свидетельствует о том, что отношение представительной и исполнительной властей к прямой демократии было весьма серьезным, а референдум действительно был неким судьбоносным действием.
Первый Президент Российской Федерации Борис Николаевич Ельцин был похоронен в Москве 25 апреля 2007 г., ровно через 14 лет после прошедшего 25 апреля 1993 г. Всероссийского референдума о доверии, перед которым пропаганда буквально зомбировала некоей политической мантрой — "да, да, нет, да". Референдум стал частью конституционного кризиса 1992—1993 гг., когда народные депутаты отказались утвердить кандидатуру Е.Т. Гайдара на посту премьер-министра 10 декабря 1992 г. После этого Б.Н. Ельцин выступил с резкой критикой работы Верховного Совета и премьером был избран В.С. Черномырдин. 28 марта 1993 г. парламент предпринял попытку провести импичмент, но она оказалась неудачной. За отстранение Президента от должности проголосовали 617 депутатов вместо необходимого минимума в 699 из 1097 голосов.
После того, как не удалось провести импичмент, Съезд народных депутатов и назначил проведение Всероссийского референдума. На него вынесли четыре вопроса, последовательность ответов на которые и навязывалась пропагандой:
1. Доверяете ли Вы Президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину?
2. Одобряете ли Вы социально-экономическую политику, осуществляемую Президентом Российской Федерации и Правительством Российской Федерации с 1992 г.?
3. Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов Президента Российской Федерации?
4. Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов Российской Федерации?
При этом вопрос № 2 шел вразрез с действовавшей тогда Конституцией РСФСР, не разрешавшей вынесение на всенародное голосование вопросов, связанных с социально-экономической политикой. Показательно, что юридической силы этот референдум не имел, хотя по всем пунктам, кроме третьего, более 50% граждан проголосовали "за". Но для вступления в силу необходимо было получить более половины голосов всех избирателей, а не только явившихся на участки.
12 декабря 1993 г. состоялся референдум по принятию проекта новой и ныне действующей Конституции РФ (58,43% населения проголосовали положительно), а также прошли выборы в Государственную Думу и Совет Федерации. Иными словами, два конкурирующих вида демократии реализовывались одномоментно.
Вполне вероятно (и это подтверждается всем ходом дальнейшей истории), что именно тогда представительная демократия и почувствовала всю остроту своей видовой конкуренции с прямой демократией, с традиционностью и органичностью последней в менталитете потомков тех, кто собирался на Вече, кричал "любо" в казачьем кругу. Современная представительная демократия в борьбе за существование с конкурентом не скрывает своего доминирования и победно им пользуется. В апреле 2005 г. Центральная избирательная комиссия последовательно признала неконституционными и 14 вопросов, выносимых на референдум группой Глазьева, и 17 вопросов, выносимых на референдум КПРФ.
Прямая и представительная демократия могут весьма различно восприниматься обществом в целом: могут вносить раскол, как выборы Президента Украины в 2004 г., а могут интегрировать общество, как процесс ратификации Конституции объединенной Европы через процедуру референдума, что позволяет отнести всенародное голосование к наиболее эффективным инструментам решения общественно-политических проблем в XXI в. Кстати, прошедший референдум в Испании также продемонстрировал объективную эффективность этой формы демократии [Маслов, Прудник. Референдумы в России...]. Подтверждением этому является и проходящее в Германии обсуждение возможности возврата референдумов в политическую жизнь страны несмотря на то, что они были запрещены в ней законодательно после Второй мировой войны. Более того, референдумы 2004 г. оказались вполне вписаны в новое тысячелетие, например в Восточном Тиморе (проходили под эгидой ООН), в Венесуэле о доверии Прези-
денту Уго Чавесу, в Швейцарии по вопросу упрощения получения швейцарского гражданства и в Белоруссии по вопросу изменений в Конституции страны. Вполне можно согласиться с выводом о том, что наблюдается новый тип референдумов — защитный. Референдум в Венесуэле — это защита нефтяных ресурсов страны от экспансии со стороны США, в Швейцарии — от иммиграции, способной разрушить благополучную жизнь в стране, в Белоруссии — от негативных проявлений либеральных реформ [Там же].
Вообще, в мировой политической практике все референдумы, что называется, наперечет и становятся значимыми событиями не только на национальном или региональном уровнях, но и привлекают к себе интерес зарубежных исследователей. В Европе на национальном уровне институт всенародного голосования включался в реальный политический процесс уже более 100 раз. После Первой мировой войны соответствующие положения были внесены в ряд европейских конституций. Сегодня референдум предусмотрен конституциями более 20 государств, в 10 он проводился без закрепления в Основном законе.
Категориальное осмысление политического опыта, прежде всего европейского, позволяет понимать формы прямой демократии как собственно референдум, когда голосующие высказывают отношение к конституции, законопроекту, действиям во внутренней и внешней политике, имеющим общенациональное значение. При плебисците голосуют за доверие личности. Западные демократии узаконили некие подвиды референдума: конституционный; обычный законодательный; дозаконодательный, или консультативный; послезаконода-тельный, т. е. ратифицирующий. Различают обязательный и факультативный подвиды. Весьма разумно узаконена уровневость: общенациональный, региональный и местный.
Характерно, что Конституция РФ в статье 130 закрепляет: "1. Местное самоуправление в Российской Федерации обеспечивает самостоятельное решение населением вопросов местного значения, владение, пользование и распоряжение муниципальной собственностью. 2. Местное самоуправление осуществляется гражданами путем референдума ...". Следует весьма высоко оценить отечественный региональный опыт осуществления прямого демократического действия, например, по образованию Пермского края в результате референдумов, проведенных в Пермской области и Коми-Пермяцком АО, или по объединению Красноярского края, Таймыра и Эвенкии.
Вновь сошлюсь на Федеральный конституционный закон "О референдуме Российской Федерации". В поправке к статье 6 прямо указано, что "на референдум не подлежат вынесению вопросы, непосредственно отнесенные Конституцией РФ, федеральными конституционными законами к исключительной компетенции Федерального собрания Российской Федерации и иных государственных органов исполнительной власти".
Представительная демократия в современной России в прошлом году фактически устранила своего видового конкурента. Круг вопросов, проведение референдума по которым в России запрещено, законодателем существенно расширен. Всенародное голосование нельзя будет проводить по вопросам федерального бюджета, налогам и сборам, вопросам регулирования и защиты прав человека и гражданина, ратификации и денонсации международных договоров, защиты государственной границы, войны и мира. Согласно Конституционному закону "О референдуме в РФ". Законопроект был внесен единорос-сами, считавшими, что нужно запретить выносить на референдум все вопросы, принятие решения по которым относится "к исключительной компетенции органов госвласти".
По действующему российскому законодательству выборы можно считать легитимными, если в них участвует хотя бы 25% избирателей. Лишь для референдумов сохранена 50%-ная норма участия в голосовании. При этом инициатива его проведения должна принадлежать не менее чем 2 млн граждан РФ, обладающих правом участвовать в референдуме. В преамбулу Федерального конституционного закона "О референдуме Российской Федерации" внесено положение о том, что он не может быть использован "в целях принятия решений, противоречащих Конституции, ограничения, умаления или отмены общепризнанных прав человека и гражданина, конституционных гарантий реализации таких прав и свобод". Если тема референдума спорная, запрос на предмет возможности его проведения направляется в Конституционный Суд РФ. При этом референдум не может быть проведен в период избирательной кампании, а также на последнем году полномочий Президента РФ или Государственной Думы РФ [Россиянам запретили прямую демократию...].
Есть место обоснованному недоумению: а что же представительная демократия оставляет прямой? Если вдуматься, можно ли вообще найти вопрос, не относящийся к компетенции органов государственной власти, тем более, что они получают все больше полномочий?
Коммунисты, безусловно, весьма обоснованно ставили вопрос о позиции "партии власти" по всенародному голосованию, заявляли о выхолащивании действующей Конституции и замене ее фундаментального принципа народовластия на принцип всевластия бюрократии и тесно связанной с ней родственными узами полукриминальной российской буржуазии. "Откровенным лукавством" названо стремление не допустить дублирования в действии двух форм народовластия: референдума и свободных выборов [Соловьев, 2009].
У противников прямой демократии есть еще один довод, который подается как очевидный и один из решающих. Зародившись в полисе, будь то Древняя Эллада или средневековый русский город-государство, прямая демократия была возможна как раз потому, что количество жителей в этих социумах (по мнению ряда исследователей — около 8 тыс. человек) позволяло собираться на больших открытых
площадях всем, обладающим правом голоса. Размеры же территории современной России, хотя и заметно уступающие не только Российской империи перед Первой мировой войной, но и СССР, все еще огромны. Да и количество населения не сопоставимо с традиционными представлениями о прямой демократии.
Однако эти аргументы теряют силу в свете новейших достижений научно-технического прогресса.
Рост численности и территорий, эволюция от полисности к централизованным национальным государствам сделали классическую прямую демократию физически неприменимой. Эволюция культуры сделала неприемлемой архаичную основу непосредственной демократии казачьего круга или Вече.
На смену примитивным формам пришли высокоцивилизованные, конституционные, однако противники референдума по-прежнему считают проблему технической сложности и дороговизны решающей. Вместе с тем информационно-телекоммуникационные технологии превращают расстояния в ничто. Новости становятся достоянием всех россиян в режиме реального времени. В сети Интернет в мире одновременно находятся сотни миллионов пользователей, число которых перевалило за миллиард уже в 2006 г. и увеличивается приблизительно на 19,5% в год ("Доклад об информационной экономике", составлен Конференцией ООН по торговле и развитию). По мнению министра информационных технологий и связи Л.Д. Реймана, число пользователей Рунета в 2008 г. составит 40 млн человек. "Бурный рост числа пользователей Интернета в нашей стране связан с развитием элементов информационного общества, а также инфокоммуни-кационных технологий", — утверждает министр. А ведь эта цифра не учитывает, что пользователь — это не всегда один человек, а порой — целая семья или группа.
Глава Центральной избирательной комиссии РФ В.Е. Чуров, сам представляющий науку, что называется, "ответственную за прогресс", активно развивает и искренне гордится достижениями информатизации и телекоммуникации в электоральном процессе. И действительно, ГАС "Выборы" — весьма прогрессивная система. Однако почему не быть ГАС "Референдум"?!
Руководителем Федерального центра информатизации (ФЦИ) при Центральной избирательной комиссии РФ назначен М.А. Попов, до этого заместитель начальника управления автоматизированных технологий обработки и анализа информации аппарата ЦИК. При вступлении в должность он был напутствован В.Е. Чуровым словами: "Я вас, Михаил Анатольевич, не поздравляю, потому что впереди вас ждет еще более тяжелая работа, с которой, я надеюсь, вы успешно справитесь" [Коммерсант, 2008]. Так, может быть, специалисты такого уровня справятся и с осуществлением механизмов прямой демократии в новых условиях?
6 ноября 2008 г. Президент РФ Д.А. Медведев подписал Указ о создании Совета по развитию информационного общества в России. Полное название Указа — "О Совете при Президенте Российской Федерации по развитию информационного общества в Российской Федерации". Совет является совещательным органом при Президенте и создан в целях обеспечения эффективного взаимодействия федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Федерации, органов местного самоуправления муниципальных образований, общественных объединений, научных и других организаций в области развития информационного общества в России. Совет будет, в частности, готовить предложения главе государства по развитию информационного общества и проводить экспертизу законопроектов по этим вопросам [Сайт Президента России...].
Классическая демократия, в том числе и традиционные русские формы, отрицалась в связи с новыми объективными и субъективными факторами. Научно-технический прогресс задал сейчас такие условия, в которых прямая демократия в реальной перспективе становится технически возможна. Закон отрицания отрицания действует.
А что же за вопросы стоят перед россиянами, которые можно и нужно выносить на референдум, если, конечно, будут преодолены почти абсолютные ограничения, наложенные Федеральным законом? Предельно остро стоят вопросы о земле и о собственности на недра, вопросы, касающиеся изменений федерального бюджета, откровенно перезрел вопрос о мигрантах. Каждый думающий россиянин, не "квасной", а в подлинном смысле этого слова истинный патриот может продолжить этот список.
Вот только позволит ли один конкурирующий вид жить и развиваться другому, особенно когда их естественный отбор в борьбе за существование насильственно заменен искусственным? На сегодня для прямой демократии Конституция стала поистине "Красной книгой".
В заключение хотелось бы подчеркнуть, что данная аргументация отнюдь не должна подчеркивать идеологической ангажированности автора красно-розовой частью политического спектра. Напротив, полагаю, что российские левые за несколько прошедших лет весьма дискредитировали саму идею референдума, в известной мере спекулируя ею по своей давней привычке от лица всего народа.
Вместе с тем помимо проведенного политологического анализа и стремления расширить теоретическую (в частности — терминологическую) базу политической науки автор готов сформулировать и свою позицию по этому вопросу: умеренный традиционализм, предполагающий изыскание, идентификацию и популяризацию ментально значимых для нас политических механизмов, которые можно считать присущими традиции. В частности, при сравнении двух конкурирующих, борющихся за существование видов демократии на российской почве убежденно полагаю не просто традиционной, а органичной именно прямую демократию и собственные механизмы представительной с максимальной ответственностью представителей, а не
экстраполированные западные либеральные образцы, реализуя которые представители сделали себя фактически не отвечающими за последствия своих действий.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия. М., 2008.
2. Воля, которую мы потеряли... // Время. 16 марта 2001. № 5.
3. Воронин Ю.М. Стреноженная Россия: Политико-экономический портрет ельцинизма. М., 2003.
4. Карл Т.Л., Шмиттер Ф.К. Что есть демократия? [Электронный ресурс]. URL: http://www.politnauka.org/library/dem/karl-shmitter.php (дата обращения: 04.04.2009).
5. Коммерсант. 2008. 25 авг. № 150/П(3967).
6. Конституция РФ. Принята на всенародном голосовании 12 декабря 1993 года.
7. Конституция СССР 1936 года.
8. Конституция СССР 1977 года.
9. Кропоткин П.А. Современная наука и анархизм. М., 1906.
10. Маслов О., Прудник А. Референдумы в России — не наш путь в светлое будущее! [Электронный ресурс]. URL: http://www.polit.nnov.ru/ 2005/04/19/referendum/ (дата обращения: 12.03.2009).
11. О'Доннелл Г. Делегативная демократия [Электронный ресурс]. URL: http://www.politnauka.org/library/dem/odonnell.php (дата обращения: 04.04.2009).
12. РИА Новости [Электронный ресурс]. URL: http://www.rian.ru/ history/20050316/39531413.html (дата обращения: 15.04.2009).
13. Российская газета [Электронный ресурс]. URL: www.rg.ru (дата обращения: 29.03.2009).
14. Россиянам запретили прямую демократию [Электронный ресурс]. URL: http://www.rbcdaily.ru/2007/10/12/focus/297831 (дата обращения: 12.02.2009).
15. Сайт Президента России [Электронный ресурс]. URL: http:// www.kremlin.ru/ (дата обращения: 04.04.2009).
16. Соловьев В.Г., секретарь ЦК КПРФ по правовым вопросам, депутат ГД ФС РФ [Электронный ресурс]. URL: http://vff-s.narod.ru/gov/c/ r01d.html#157 (дата обращения: 15.04.2009).
17. Федеральный конституционный закон от 24 апреля 2008 г. № 1- ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон "О референдуме Российской Федерации" от 10 октября 1995 г. № 2-ФКЗ» (одобрен СФ ФС РФ 16.04.2008).
18. Шмиттер Ф.К. Угрозы и дилеммы демократии [Электронный ресурс]. URL: http://old.russ.ru:8081/antolog/predely/1/dem2-2.htm (дата обращения: 23.03.2009).
19. Dahl R.A. Polyarchy: Participation and Opposition. New Haven, 1971.
