CC BY
198
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
УДК 947 (470.11) + 39 (470.11)
А. Б. Пермиловская
ДЕКОРАТИВНОЕ УБРАНСТВО И СИМВОЛИКА НАРОДНОЙ АРХИТЕКТУРЫ РУССКОГО СЕВЕРА*
В статье отражено декоративное убранство народного зодчества, архитектурно-конструктивные особенности и его символика. Типология декоративных украшений народного зодчества укладывается в триаду: функция - канон - украшение. Сбалансированность утилитарных и символических функций определила ту исключительную роль, которая дает возможность говорить о народной архитектуре Русского Севера как о феномене культуры.
The article deals with the decorative interior of the folk architecture, its architectural-constructive features and symbolism. The typology of decorative ornaments of the folk architecture is represented in the triad: function - canon - ornament. Balance of utilitarian and symbolical functions of the Russian North folk architecture has determined that exclusive role which enables us to speak about it as a phenomenon of culture.
Ключевые слова: народная архитектура, Русский Север, крестьянский дом-двор, декоративное убранство.
Keyword.S: folk architecture, the Russian North, peasant house-court yard, decorative interior.
Высокая строительная культура Русского Севера в двух ее важнейших проявлениях - храмовое зодчество и архитектура крестьянского жилища (дом и усадьба) — сохраняли на Русском Севере традиционные черты на протяжении XIX -начала XX в., включая архитектурно-планировочное решение, семантику и художественные приемы декоративного убранства интерьера и экстерьера, а также плотницкое ремесло в его технологических приемах и особом ритуально-сакральном значении. На декоративное убранство народной архитектуры оказали влияние многие факторы: географическое и экономическое положение, строительные традиции, степень раз-
* Исследование осуществлено при поддержке гранта РГНФ «Сибирь и Русский Север: проблемы миграций и этнокультурных взаимодействий. XIX - начало XXI в.», проект № 1001 00470 - А
© Пермиловская А. Б., 2011 110
вития кустарных и отхожих промыслов. Крестьянские плотники-отходники из разных районов имели свой стиль, манеру и навыки мастерства, передававшиеся из поколения в поколение. Сложность архитектурной отделки и качество ее исполнения всегда зависели от имущественного положения семьи. Непосредственное влияние на декоративное убранство народного жилища оказала церковная и гражданская городская архитектура. Большое значение имело также индивидуальное творчество мастера, придающее декоративному решению черты самобытности [1]. В декоративном оформлении крестьянского жилища отразилась богатая народная культура. В орнаменте резьбы или скульптурных фигурах, украшающих северный дом, воплотилось понимание микро- и макрокосмоса. Особенностью орнаментальной символики являлось то, что это были не единичные символы, а целостная система, воспринимающая окружающий мир. Символика декоративного убранства неотделима от архитектурно-конструктивных элементов северного дома-двора. Внешнему облику русского крестьянского дома был свойственен своеобразный «наряд», к которому следует отнести как собственно декоративные приемы, предназначенные для украшения: резьбу, живопись, раскраску, -так и различные архитектурные детали: крыльца, балконы, галереи, наличники и ставни окон, причелины, полотенца, курицы, потоки, консоли, дымники, охлупни, имеющие практическое, конструктивное значение и в то же время выполняющие декоративную роль.
«По понятиям древности, первая красота здания заключается в его покрытии, в его кровле, головном уборе» [2]. Самой распространенной и древней на Севере является двускатная тесовая кровля «по потокам и курицам», сделанная без гвоздей. Основанием кровли служат бревна -слеги, горизонтально врубленные в самцы фронтона. Чтобы доски, положенные на слеги, не сползали вниз, концы их заведены в паз бруса - потока, по которому дождевая вода отводится в сторону. Поток подвешен на специальных курицах - крючках из еловых корневищ. Отличительной особенностью северного жилища является большой свес кровли над фронтоном, поэтому обязательная принадлежность дома - консоли или кронштейны. Кронштейн представляет собой два-три верхних продольных бревна сруба, вы-
пущенных за пределы фасада лесенкой. На консолях дома или амбара вырезали дату постройки и фамилию владельца. Например: на консоли дома Филина д. Городецк Пинежского района читаем такую надпись: «Сей дом Павла Петровича Филина строен апреля 27 дня 1876 года» [3].
К элементам конструктивной системы крыши крестьянского дома относятся курицы - вырубленные с корнем молодые ели, уложенные поперек слег. Происхождение термина «курица», прочно укрепившегося за этим видом конструкции и давно вошедшего в народный и научный оборот, до сих пор точно не установлено. По-видимому, использование для конструкции кровли естественного елового пня, связанного с выступающими на поверхность корнями и напоминающего по форме куриную ногу, могло дать архитектурной детали название «курица». Интересно, что в народных представлениях коньки и курицы объединялись в качестве совершенно необходимых деталей и воспринимались в едином семантическом образе северного дома: «Курицы и конь на крыше - в избе тише». Концам куриц придавались также изображения змеи с разинутой пастью или чудовища со стоячими ушами или рогами. Эти образы-обереги являют собою древнейшие, дохристианские истоки строительной традиции Русского Севера.
В конструктивной системе дома-двора и усадебных построек (амбара, ледника, мельницы) курицы следует рассматривать не отдельно, а в общей композиции с потоками. Для потока выбирали наиболее прямые сосновые бревна. С наружной стороны они обтесывались топором узкими гранями, с внутренней - вынималась вся сердцевина бревна. Поток напоминал подвешенное на крючках огромное корыто, передний торец которого широко раздвинут для стока воды. Для стока воды приспособлены и отверстия, идущие по всей длине потока. Самая интересная часть потока - его концы или водотечники. Форма его не просто красива, она одновременно и рациональна. Как и на кронштейнах, на потоках вырезали дату постройки дома. В Архангельской и Вологодской губерниях потоки заканчивались изображением звериных рогов, змееобразных голов, волют, луковиц, бочек с резными перехватами. Такой звериный орнамент зафиксирован на древней онежской избе из с. Турчасово. В Олонецкой губернии потокам придавалась форма прямоугольного бруса, на концах они имели орнаментированные плоской резьбой расширения, напоминающие четырехгранные пирамиды, цилиндры, конусы [4]. На Мезени в орнамент потока включены фитоморфные образы: силуэт ели или листья папоротника.
Верхнее обрамление крыши крестьянской избы и хозяйственных построек - «шелом», или «ох-
лупень». Это тяжелое, толстое бревно, выдолбленное снизу. Оно прикрывает стык скатов кровли. Архаичные черты в севернорусской архитектурной традиции наиболее устойчиво проявляются в скульптурном завершении охлупня. Оно осмысляется в качестве головы коня. Есть свидетельства, что деревянному изображению некогда предшествовала настоящая лошадиная голова [5]. Идея защиты, оберега - один из главных символических аспектов традиционного народного искусства. Значение слова «шелом» было связано с защитой и означало шлем древнерусского воина.
Дом, украшенный внутри и снаружи солярными символами, антропоморфными фигурами, птицами, конями и символикой, носившей магический характер, стал носителем идеи оберега, т. е. собственно - оберегом: он хранил семью от нечистой силы. Голова коня и голова предка-покровителя взаимозаменяются и размещаются в одних и тех же местах [6]. Анализ архетипичес-ких черт реального хозяина дома, проведенный в определенном историческом и символическом контекстах, дает интерпретацию дома как место хозяина. Действительно, без дома нет хозяина, и, следовательно, защищая от нечистой силы дом, защищали в основном род и его главу [7]. Подтверждением этому служит существующая на Русском Севере традиция, где зачастую охлупень для дома делал лично глава семьи. «В нем вся красота дома» - можно услышать объяснение хозяина. Украшая дом, амбар или ледник, северный крестьянин никогда не вырезал конек на бане, считавшейся нечистым местом. В домовой росписи, которая применялась для украшения жилища, в Поважье в качестве декора и оберега выступали портреты хозяев, нарисованные на главном фасаде или в интерьере избы.
По славянской традиции жертвенными животными в строительных обрядах служили конь и петух (курица), вероятно, с этим также связано распространение этих изображений на коньках крыш северных изб. В финно-угорской мифологии и фольклоре большая роль отводится оленю, лосю, которые являются жертвенными животными, а также водоплавающей птице, но упоминания об их использовании в строительной обрядности и декоре не найдены. В целом в декоре жилища карел и коми на охлупнях, как правило, встречаются абстрактно-геометрические мотивы [8]. Влияние финно-угорской традиции и отражение культа оленя в символике декоративного убранства дома встречаются у русских Мезени, на берегах Вычегды и Пинеге. Олень с ветвистыми рогами был вырезан из природных отростков корня, или на домах охотников и оленеводов можно было увидеть настоящие лосиные или оленьи рога. Культ коня и оленя нашел отраже-
ние в известной мезенской росписи на прялках и других деревянных изделиях.
Изображение коня и птицы в декоре дома связано с солярным культом. Солнечная символика дома представляла народную космологию стихий, была органична мироощущению северянина и рождалась из самой жизни русского населения в северных краях, где дом был открыт снегам и ветрам, где о лете и солнце слагались поэмы. Солнечную символику получает не только конек крыши, но элементы, поддерживающие ее свесы - кронштейны, курицы, а также окончания причелин.
Изображение охлупня в форме конской головы получило широкий ареал распространения. Оно встречалось в среднем течении Пинеги, на Верхней Тойме, среднем течении Северной Двины, на Устье, Кокшеньге, в среднем течении Сухоны, в верховьях Юга. Наряду с этим ареалом скульптурная резьба фиксируется в бассейнах Шоноши, Пуи, Моши, низовьях Онеги и на востоке - в бассейнах Вятки и Северном Приура-лье [9]. В то же время традиции украшать коньками не было в таких районах, как Каргополье, Карелия, где деревянное зодчество и способы декорации достигли высокого мастерства [10].
Интересен вопрос о происхождении парных коньков на причелинах кровли, украшающих крестьянские избы Ярославской, Костромской, Владимирской, Нижегородской губерний. Парные коньки распространены также в Белоруссии, Литве, Латвии, Эстонии, Польше, Словакии, Венгрии, Швеции, Норвегии, Швейцарии, Голландии. О древности бытования данного мотива на территории средней полосы России свидетельствуют многочисленные археологические находки женских украшений, удивительно напоминающих архитектурные коньки. Особенно распространен этот мотив у древнего населения Прикамья, Верхнего Поволжья, в частности, он характерен для культуры поволжской мери. По мнению исследователей, парные коньки на крышах ярославских и костромских изб Х1Х-ХХ вв. восходят к древним поволжским традициям [11]. На Русском Севере изображение парных коньков встречается в Подвинье. В отличие от средней полосы России, коньки здесь изображались не на концах причелин, а охлупень имел не одну, а две, иногда три, конские головы. Солярную символику несут на себе многие образцы народного декоративного искусства Севера. Двухглавый конь встречается в знаменитой каргопольской глиняной игрушке.
В скульптурных украшениях охлупня также получила распространение орнитоморфная символика: изображения курицы, петуха, утки, лебедя - по течению рек Виледи, Сухоны [12]. Охлупень часто крепится к коньковой слеге де-
ревянными клиньями - «нагелями» («стамики», «сороки»). Последнее определение не случайно: они действительно напоминают рассевшихся на крыше птиц. Орнитоморфные, согласно названию, и анропоморфные мотивы выявлены в этих декоративных деталях кровли. Слово «сорока» означает женский головной убор, украшенный жемчугом, получивший распространение на Русском Севере. В Сольвычегодском уезде сверху охлупня на всем протяжении вместо «сорок» устанавливались «мужички» - вертикальные деревянные скульптуры с круглым основанием и подобием человеческого бюста в верхней части [13]. В Поважье им соответствовали «солдатики», или резные столбики. В некоторых местностях стамики называют «куклами» [14].
Для придания большей прочности кровли северного дома служили «гнеты». Это длинные жерди, положенные сверху крыши по ее скатам, а концы их спереди и сзади соединялись поперечной доской - «огнивом», которая украшалась резьбой. В названии декоративного элемента, расположенного под самым коньком крыши, также прослеживается солярная семантика.
Одно из важнейших мест в орнаментации избы занимает «причелина» - доска, прикрывающая торцы слег. Украшенные резьбой, причелины часто имели вид сложного ступенчатого сооружения. Мотивы орнамента, на первый взгляд чрезвычайно разнообразные, при ближайшем ознакомлении представляют небольшое количество элементов, повторяющихся в различных комбинациях и ритмах. Интерес представляет узор «кисть винограда», в разных вариантах встречающаяся в декоре домов Русского Севере: на реке Устье он украшает концы причелин, в с. Черев-ково в Подвинье виноградная лоза используется в оформлении богатых торгово-крестьянских домов семьи Гусевых.
Виноград - растение и плоды, наделяемые в народной культуре славян признаками святости, являющийся символом жизни и продолжения рода. Мотив винограда встречается в свадебных и колядных песнях. На Русском Севере во время святочного колядования исполнялись поздравительно-величальные песни - «виноградье» («Ви-ноградье, красно-зеленое мое!») [15].
В семантике декоративного убранства крестьянского жилища, в строительной культуре ярко запечатлелось отношение крестьян к дому как к живому существу, человеку. Процесс антропо-морфизации традиционного северного дома особенно отчетливо проявился в терминологии, обозначающей те или иные его конструктивные части [16]. Так, термин «причелина» берет свое начало от слова «чело», т. е. лицо избы. «Челом» может называться и фронтон избы, и наружное отверстие печи. Термин «наличники» ассоцииру-
ется со словом «лицо»; «очелье» - «очи» - окно; лобовая доска - «лоб», потолок - «череп», часть дверного полотна, укрепленного в виде шарнира в косяке входного проема - «пята», «стопа» [17]. Семантическими эквивалентами слову «чело» являются «лоб», «лобяк», «залобник» (конструктивная деталь амбара - свес кровли над главным фасадом). Антропоморфная символика дома заложена в загадке: «два стоят, два лежат, пятый ходит, шестой водит, седьмой песенки поет» (косяки, притолоки, порог, полотно, ручка, пята) [18].
Резная доска, спускающаяся с верха фронтона, - «полотенце», повторяет обычно узор конца причелины, иногда здесь вырезают дату постройки дома. Довольно часто на концах полотенец вырезали круглые розетки, символизирующие солнце. Именно таким знаком отмечено кар-гопольское полотенце из д. Шильда [19]. В зао-нежских полотенцах часто сочетался крест и круг, как бы соединяя христианские и языческие представления о мире [20]. На домах каргопольских, онежских, вельских, шенкурских крестьян вместо традиционного полотенца укреплялось резное солнце, называемое «ветренницей». Онежские крестьяне вспоминали, что делали его для «красоты, для фасона». Символика солнечного диска предельно ясна, это было пожеланием счастья, богатого урожая, благополучия его владельцам. Резное деревянное солнце связывает северный дом с макрокосмосом, определяет его место в пространстве и вселенной, в основных чертах повторяет структуру внешнего мира - купол неба, звезды, солнце, ветер («ветренница»), что находит подтверждение в его архитектурном облике (домовая роспись в с. Конево Плесецкого района).
Характерной особенностью народного зодчества Русского Севера является то, что основные типы жилых домов и хозяйственных построек, их планировка, размеры помещений, конструктивные приемы строительства, а также материал (дерево) и строительная культура в целом были чрезвычайно устойчивы. И в то же время бесконечно разнообразными, подвижными, изменчивыми были отдельные архитектурные элементы. Эти элементы и детали и придавали традиционным постройкам индивидуальность и неповторимость. Они в значительной степени определили народную архитектуру в процессе ее эволюции. Символикой декоративного убранства служили фитоморфные, орнитофорфные, зооморфные, антропоморфные изображения, воплощенные в скульптурной, трехгранно-выемчатой, плоской резьбе, домовой росписи. В то же время декоративное убранство несет символы православные и языческие, социальные и природные: на божнице - лики святых, охлупень - символ солнца.
Объединенные в архитектурном облике крестьянского дома-двора, они являют единство народной культуры, моделирующей весь крестьянский мир, во взаимосвязи микро- и макрокосмоса. Мастер, рубивший избу и изготовлявший все необходимое для нее, был до начала XX в. скорее зодчим, чем просто плотником. Кроме того, дерево, по его представлениям, имело душу, которую нужно было ублажить жертвоприношением и соответствующим заговором или обрядом. Именно поэтому традиционное народное искусство в основе своей было магически-сакральным. Орнаментация декоративного убранства представляла собой знаковую систему, репрезентирующую эстетическую и мифопоэтическую информацию. Орнамент как язык выступал в виде кода, передающего основные специфические особенности этноса. В декоративном убранстве кодируются структурные типы художественного отражения мира в сознании людей, создавших тот или иной орнамент, причем нередко художественный тип структуры орнамента схож с типами языковых структур. Антропоморфные мотивы в орнаменте часто являются проявлением древних сакральных представлений. Типология декоративных украшений народного зодчества укладывается в триаду: функция - канон - украшение. Сбалансированность утилитарных и символических функций определила ту исключительную роль, которая дает возможность говорить о народной архитектуре Русского Севера как о феномене культуры.
Примечания
1. Чижикова Л. Н. Архитектурные украшения русского крестьянского жилища // Русские: историко-этнографический атлас. М., 1967. С. 10-11.
2. Забелин И. Е. Русское искусство. Черты самобытности в древнерусском зодчестве. М., 1900. С. 57.
3. Пермиловская А. Б. Крестьянский дом в культуре Русского Севера (XIX - начало XX века). Архангельск, 2005. С. 124.
4. Чижикова Л. Н. Указ. соч. С. 26-27.
5. Стасов В. В. Коньки на крестьянских крышах // Изв. Имп. Археологического общества. Т. 3. Вып. 4. СПб., 1861. С. 267.
6. Чекалов А. К. Народная деревянная скульптура Русского Севера. М., 1974. С. 38.
7. Тесля С. Н. Опыт аналитики повседневного. М., 1995. С. 153.
8. Гришина И. Е. О развитии декоративных мотивов в деревянном крестьянском зодчестве Российского Севера // Проблемы исследования, реставрации и использования архитектурного наследия Российского Севера: межвуз. сб. Петрозаводск, 1991. С. 78-79.
9. Шелег В. А. Севернорусская резьба по дереву. Ареалы и этнические традиции // Русский Север. Проблемы этнокультурной истории, этнографии, фольклористики. Л., 1986. С. 62.
10. Пермиловская А. Б. Указ. соч. С. 243.
11. Чижикова Л. Н. Указ. соч. С. 27.
12. Фонды Государственного научно-исследовательского музея архитектуры им. А. В. Щусева Рис. № РУ-1923/1, Рис. № РУ-1923/4.
13. Суворов Н. Н. О коньках на крестьянских крышах в некоторых местах Вологодской и Новгородской губерний. Письмо Н. Н. Суворова к В. В. Стасову // Изв. Имп. Археологического общества. Т. 4. Вып. 2. СПб., 1863. С. 170.
14. Чекалов А. К. Указ. соч. С. 34.
15. Славянские древности: этнолингвистический словарь. Т. 1. М., 1995. С. 374-377.
16. Криничная Н. А. Русская народная мифологическая проза. СПб., 2001. Т. 1. С. 144.
17. Некрылова А. Ось вселенной // Северные просторы. № 9-10. 1993. С. 39.
18. Криничная Н. А. Указ. соч. С. 146.
19. Фонды Архангельского государственного музея деревянного зодчества и народного искусства «Малые Корелы» КП № 9518. Инв. № Д - 2225. Полотенце с дома Расковой д. Шильда Каргопольс-кий р., конец XIX века.
20. Мильчик М. И. Заонежье на старых фотографиях. СПб., 1999. С. 32.
УДК 130.3
Е. А. Яковлева МИФ
КАК ВОПЛОЩЕНИЕ ИДЕИ КАЛОКАГАТИИ
В статье предпринимается попытка рассмотреть миф как воплощение идеи калокагатии, гармонически сочетающей в себе такие ценностные ориентиры, как благо и красота. Эти ориентиры пронизывают миф на всех его уровнях, в том числе на уровне формы и содержания. Наличие калокагатийной установки делает миф вечной культурной формой и способствует его трансформациям во времени.
The author attempts to consider the myth as an embodiment of the idea of kalokagathia, harmoniously combining such value orientations as the good and beauty. They pierce the myth at all levels, including the level of form and content. The kalokagatia component makes the myth an eternal cultural form and contributes to its transformation in time.
Ключевые слова: калокагатия, ценность, мораль, миф, эталон, культ героев.
Keywords: kalokagathia, value, morality, myth, standard, the cult of heroes.
Идея «калокагатии» впервые заявила о себе в эпоху античности. Впоследствии она имела место во множестве культурных проявлений, но, как правило, о ней явно не говорили. Красота и благо, составляющие основу калокагатии, выступают как ценности, а ценностный подход к культуре считается одним из важнейших. Об этом писал неокантианец Г. Риккерт: «Во всех явлениях культуры мы всегда найдем воплощение какой-
© Яковлева Е. Л., 2011
нибудь признанной человеком ценности, ради которой эти явления им созданы, или, если они уже существовали раньше, взлелеяны человеком» [1]. В различных культурах, у разных людей встречаются отличные друг от друга разнообразные системы ценностей, моральные принципы и эстетические нормы, увенчанные государственными, социальными святынями, которые могут иметь светскую или религиозную природу. Святыни могут принимать различные формы, существуя в виде материальных предметов (фетишей, реликвий); высших идей (например, Бога, Совершенства, Научной Истины, Высоких Технологий, всеобщего равенства, гуманизма); исторических событий (Священная Война, Деяния Апостолов). Но всех их объединяет одно - субъективное восприятие их таковыми, что означает абсолютную значимость для субъекта предписываемого ими отношения к действительности, обязательное присутствие их в субъективном мироощущении как сакрального переживания. Наличие святынь в сознании общества или личности можно считать признаком духовного и морального здоровья.
В мифе как первой культурно-символической форме были заложены ключевые аксиологические доминанты человеческого бытия, проявляющие себя вплоть до сегодняшнего дня. Наиболее значимые среди них - моральные и эстетические ценности. Мифы зародились и начали активно функционировать как способ организации жизни, особенно духовной, стали важнейшим источником формирования эстетических воззрений и нравственности. Мифы дают знание о высших ценностях и смыслах, обеспечивают высокую духовную жизнь и духовное спасение личности. Но недостаточно только знать, нужно жить этим знанием, его предписаниями и идеологиями, его необходимо воспроизводить, демонстрировать, показывать. В мифах утверждается, что внутренним духовным ценностным смыслом и стержнем жизни личности должна стать мысль о собственном совершенствовании и нравственной ответственности, предполагающей достойной похвалы выбор. Человек с помощью мифов должен взрастить величие своей души как «некий космос добродетелей» (Аристотель). Именно это выводит мифологическую структуру на идею ка-локагатии, сближающей прекрасное и благое.
Жизнь калокагатийного человека (по Сократу, «прекрасного и хорошего») должна быть пронизана высокой идейностью, а сам он - обладать такими качествами, как сила, бодрость духа, красота, здоровье, веселье. Это своеобразный идеал: одновременно борец, герой, художник, творец, соблюдающий во всем меру, покорный судьбе и надеющийся на великую славу в будущем. Такими характеристиками обладают боги и герои мифов, на чью жизнь ориентируется простой
