CC BY
116
История отечественного
образования
и педагогики
Е. Н. Астафьева
Д. Дьюи и С. Т. Шацкий:
ВСТРЕЧА И ЗНАКОМСТВО ДВУХ ВЫДАЮЩИХСЯ ПЕДАГОГОВ XX СТОЛЕТИЯ
УДК 37(091)(470+73)"19" ББК 74.03(2)6+74.03(7Сов)6
В 1928 г. Д. Дьюи посетил СССР, встретился со С. Т. Шацким, познакомился с работой Первой опытной станции Наркомпросса.
Ключевые слова: Д. Дьюи; С. Т. Шацкий; реформаторы образования; советская школа 1920-х гг.
Е. N. Astafieva
b. Dewey and S. Shatsky:
MEETING OF TWO OUTSTANDING TEACHERS
OF XX-th CENTURY
D. Dewey visited the USSR in 1928, where he met with S. Shatsky. D. Dewey has got acquainted with the work of the First Experimental Station of Narkompross.
Key words: John Dewey; S. Shatsky; educational reformers; Soviet school of the 1920s.
Выдающийся ученый и обществен -ный деятель, самый влиятельный реформатор образования XX в., американский философ и социолог, педагог и психолог Джон Дьюи (1859—1952) оказал огромное влияние на теорию
и практику российского образования. Это влияние зримо ощущалось в первой трети прошлого столетия. С начала 1930-х гг. педагогические идеи американского мыслителя все более явно шли вразрез с политикой сталинского
режима. По словам Г. Б. Корнетова, «началось взаимное отчуждение. Уже в 1936 г. Д. Дьюи ставил на одну доску методы образования в Советском Союзе и гитлеровской Германии. В статье «Индивидуальная психология и воспитание» он писал: «Ни для кого не секрет, что методы воспитания в Советской России отличаются от методов в других странах. Те же методы будут развиваться и в гитлеровской Германии». Отчуждение перешло в открытую ненависть после того, как Д. Дьюи, по предложению Л. Д. Троцкого, стал почетным председателем Международной комиссии по альтернативному рассмотрению Московских процессов 1937—1938 гг. и обвинений в отношении Троцкого. Относясь к нему более негативно, чем к И. В. Сталину, Д. Дьюи, тем не менее, в статье «Невиновен» разоблачил московские процессы и обвинения против Л. Д. Троцкого в шпионаже и контрреволюционной деятельности, доказав их полную несостоятельность и абсурдность. Вплоть до середины 1980-х гг. имя Д. Дьюи в Советском Союзе, если и не было под запретом, то, по крайней мере, могло упоминаться лишь в резко критическом, точнее, разоблачительном ключе. Так, в год смерти Д. Дьюи, была опубликована
книга В. С. Шевкина с весьма показательным названием «Педагогика Д. Дьюи на службе американской реакции» (М.: Учпедгиз, 1952). Редактором этой книги был будущий академик А. И. Пискунов1.
Еще до того, как началось взаимное отчуждение Д. Дьюи и Советского государства, американский ученый побывал в Советском Союзе. Комментируя это событие, Н. С. Юлина пишет: «В 1928 г. Джон Дьюи посетил СССР, знакомился с Ленинградом и Москвой, встречался с людьми культуры и педагогами, беседовал с Н. К. Крупской, посещал экспериментальные школы и детские воспитательные колонии, в том числе возглавляемую известным российским педагогом С. Шацким, и др. Дьюи не был любопытствующим визитером. В 1907 г. на русском языке была издана и получила широкий резонанс его первая философско-педагогическая работа «Школа и общество»2 (она многократно переиздавалась вплоть до 1925 г.), затем последовало издание новых его работ: «Психология и педагогика мышления» (1915), «Введение в философию воспитания» (1921), «Школы будущего» (1922). Имя его было хорошо известно в философе-ко-педагогических кругах России, и
1 Корнетов Г. Б. Джон Дьюи // Хрестоматия по истории школы и педагогики России первой трети XX века: П. Н. Игнатьев, В. В. Зеньковский, С. И. Гессен, Д. Дьюи / ред.-сост. Г. Б. Корнетов. М.: АСОУ, 2009. С. 139-141. С. 140.
2 Н. С. Юлина ошибается, первой философско-педагогической работой Д. Дьюи, получившей всемирное признание, была статья «Моя педагогическая вера», написанная им в 1897 г. и опубликованная на русском языке в журнале «Свободное воспитание». 1913-1914. № 1. Ст. 3-16. См.: Дьюи Д. Моя педагогическая вера // Педагогика Джона Дьюи / автор-сост. Г. Б. Корнетов. М.: АСОУ, 2010. С. 40-55. Работа «Школа и общество» была написана в 1899 г.
его встречали как знакомого классика педагогики. Что еще важнее, его идеи прогрессивного обучения широко применялись педагогами-новаторами в школьной практике. (До 1925 г. в российской педагогике пользовались влиянием идеи Л. Н. Толстого и Д. Дьюи, позднее вытесненные новой советской идеологизированной педагогикой)1.
Группа американских педагогов во главе с Д. Дьюи приехала 1928 г. в СССР по приглашению наркома просвещения А. В. Луначарского для ознакомления с организацией советского образования. В конце июля — начале августа 1928 г. она посетила Первую опытную станцию Наркомпросса, находившуюся в Москве, а также ее сельское отделение в Калужской области, которое включало 13 школ первой ступени, школу второй ступени и четыре детских сада.
Первые опытная станция была создана С. Т. Шацким (1878-1934) в 1919 г. на основе учреждений общества «Детский труд и отдых». С. Т. Шацкий, один из самых ярких отечественных педагогов первой трети XX в., по горячим следам рассказал о впечатлениях, полученных им от
встречи с американцами, продолжавшейся в течение пяти дней, в статье «Американские педагоги у нас в гостях». Текст статьи хранится в Научном архиве РАО2. Впервые эта статья была опубликована в 1964 г.3
С. Т. Шацкий всегда относился к Дж. Дьюи с огромным почтением. Так, еще в 1921 г. в предисловии к изданию сокращенного перевода главного педагогического труда Д. Дьюи — книге «Демократия и образование»4 — С. Т. Шацкий, называя американского ученого «властителем дум» советских педагогов той эпохи, писал: «В книге сконцентрировано огромное богатство мысли — Дьюи нигде, ни в какой строчке не оторван от жизни, наоборот, его философия, как знамение нового века, полна жизни, ясного представления ее насущных потребностей».5 А в статье, посвященной встрече с американскими педагогами, С. Т. Шацкий, подчеркнул, что профессор Дьюи является в настоящее время самым авторитетным идеологом новой школы не только у себя на родине, но и в Европе6.
В первый день знакомства состоялось вечернее чаепитие в Москве, по
1 Юдина Н. С. Об очерке Джона Дьюи «Впечатления о Советской России» // История философии. № 5. М.: ИФРАН, 2000. С. 270-275. С. 270.
2 См.: Научньщ архив РАО. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 237. Л. 222-230.
3 См.: Шацкий С. Т. Американские педагоги у нас в гостях // Пед. соч.: в 4 т. М.: Изд-во АПН РСФСР, 1964. Т. 3. С. 206-214.
4 Книга была впервые издана Д. Дьюи в США в 1916 г. Полный перевод на русский язык: Дьюи Д. Демократия и образование / пер. англ. М.: Педагогика-пресс, 2000. 384 с.
5 Шацкий С. Предисловие // Дьюи Д. Введение в философию воспитания / пер. с англ. М.: Работник просвещения, 1921. С. 3-6. С. 5.
6 Шацкий С. Т. Американские педагоги у нас в гостях // Шацкий С. Т. Школа для детей или дети для школы: Избр. пед. произв.: в 2 т. М.: АСОРУ, 2011. Т. П. - С. 41-48. С. 41. Далее все ссылки на эту статью С. Т. Шацкого будут даваться в тексте в квадратных скобках с указанием страниц по данному изданию.
поводу которого С. Т. Шацкий писал: «За чаем американцы оказались сдержанными, простыми, но весьма общительными людьми, изучавшими с величайшим любопытством новую для них обстановку» [Шацкий, с. 41].
С. Т. Шацкий перечислил вопросы, которые ему задавали члены американской делегации во второй день общения на педагогической выставке Опытной станции, где им был сделан доклад об основных задачах нашей советской школы: «Что вы говорите вашим детям о том, что нехорошо воевать?», «Каким образом мы, организуя общественную работу школы, подвергаем ее научным измерениям при помощи тестов?», «Чем мы начинаем рисовать: углем, карандашом, кистью ли при помощи пастели?». Комментируя эти вопросы, С. Т. Шацкий отметил: «Было ясно, что по тем главным вопросам, которые мы в Советской России считаем основными, у нас с ними не может быть никакого взаимного понимания и единственное, на что можно рассчитывать, — это на вежливое выслушивание того, что мы можем сказать по этому поводу» [Шацкий, с. 42—43]. Далее С. Т. Шацкий приводит слова Д. Дьюи, свидетельствующие о том, что американский реформатор образования значительно более адекватно оценивал ситуацию: «После этой беседы профессор Дьюи подошел ко мне, взял меня за локоть, отвел в сторонку и сказал: «Я все-таки думаю, что мои товарищи задавали не совсем удачные вопросы; не думайте, что я согласен с тем смыслом, который был вложен в них моими товарищами. Затем я хочу
вам сказать, что по окончании мировой войны я все время посещал те страны, где произошла революция. Я был два года в Китае, по приглашению Сун Ят-сена; я был в Мексике, был в Турции и теперь приехал к вам, где я надеюсь понять то основное, что вы здесь делаете» [Шацкий, с. 43].
Затем американцев, высказавших желание «посетить деревню и познакомиться с деревенской работой», С. Т. Шацкий повез в Калужскую область. Ехали в общем дачном вагоне, С. Т. Шацкий вел долгую беседу с Д. Дьюи. Рассказывая об этой беседе, он писал: «Я подсел к профессору Дьюи и затеял с ним долгий и интересный разговор относительно самого существа американского и русского воспитания. В этом разговоре можно было бы отметить несколько интересных замечаний американского ученого... Профессор Дьюи является одним из деятелей, разрабатывавшим вопрос [о прагматистской педагогике, педагогике действия]. С этой точки зрения я просил его объяснить мне, как он оценивает американские условия жизни, поскольку они основаны на капиталистических производственных отношениях, как он оценивает их с точки зрения демократического воспитания будущего человека, ибо эти отношения, основанные на прибавочной стоимости на товары, на купле-продаже, не могут не вызвать интереса к конкуренции к обогащению, к защите своего добра. «Да, — отвечал Дьюи, — это все у нас есть, но мы подвергаем эти условия серьезному анализу и ищем выходов. Например, сейчас у нас весьма сильно пропаган-
дируется стабилизация товарных цен, и никакому покупателю, пришедшему в магазин купить нужную ему вещь, при стабилизации и в голову не приходит заподозрить продавца в том, что он желает нажить с него лишнее. Всякий купец, всякий продавец должен получать ту норму прибыли, которая определена ему обществом. К этому мы и стремимся и в этом видим значительное улучшение социальных противоречий». «Но не находите ли вы, — спрашиваю я его, — что ваши капиталисты сочтут такую стабилизацию вмешательством в их личные дела?». «Да, — отвечает Дьюи, — пока это так, но постепенно наши капиталисты должны будут признать все выгоды более разумного и справедливого социального строя». «Итак, — говорю я, — вы думаете, что они покаются, признают все свои грехи и откажутся от всех своих капиталов?» На это Дьюи засмеялся и заметил: «Во всяком случае, это будет не так-то скоро» [Шацкий, с. 43-45].
После первого знакомства с детской колонией и посещением нескольких деревень С. Т. Шацкий спросил членов американской делегации о полученных ими впечатлениях. Ответ для себя он получил весьма неожиданный: «К моему удивлению, самыми интересными оказались те отношения, которые дети проявляли повсюду, — простые товарищеские отношения между учителями и учениками. Выяснилось, что у них, в Америке, дети стоят от взрослых гораздо дальше. Это замечание меня до некоторой степени поразило, потому что то, что приходится читать об американской
школе, американском воспитании, заставляет думать о несколько других отношениях. Также поразила американцев и непосредственность наших детей, их радушие, их удивительное гостеприимство» [Шацкий, с. 45].
Далее знакомство иностранных гостей с сельским отделением первой опытной станции продолжилось: «Для американцев был у нас организован доклад о том, что делается в нашей школе и колонии; доклад этот был сделан двумя учениками. Затем дети-колонисты показывали американцам, разделенным на отдельные группы, свое помещение и хозяйство. К удивлению американцев, они задавали им довольно большое количество вопросов, указывавших на большой интерес наших детей к загранице. После этого дети устроили американцам концерт и в заключение танцы, причем американцы все время просили показать им что-нибудь русское, и как раз танцы, в особенности казачок, произвели на них сильное впечатление. По окончании вечера, проведенного с детьми, Дьюи просил им передать, что дни, проведенные здесь, он считает самыми интересными из всего своего путешествия» [Шацкий, с. 45].
Американская делегация находилась в деревне три дня. В заключение ее пребывания была организована беседа членов делегации с местными учителями. Рассказывая об этой встречи, С. Т. Шацкий писал: «Первый вопрос, вокруг которого загорелись довольно большие споры, был такой: мы в Советской России хотим воспитывать строителей социализма и борцов за него, а кого хотите воспитывать вы
в Америке? Надо заметить, что американская группа, их было 15 человек, была далеко не однородна. Очевидно, между ними внутреннего соглашения было мало, и поэтому вопрос наших учителей привел их в сильное замешательство и сформулировать общий ответ в данных условиях было довольно трудно. Один из профессоров, весьма почтенных лет, сказал, что классы и классовая борьба — это только у вас в России, у нас в Америке ее нет. Тут наша молодежь не выдержала и засмеялась, что было довольно неловко по отношению к гостям. После этого Дьюи поправил своего коллегу и сказал: «Не то что их у нас нет, они, конечно, есть, но мы хотим, чтобы их не было». Так надо понимать этот ответ. В общем, беседа эта прошла довольно напряженно, и сформулировать, сделать выводы найти какой-нибудь путь для делового обмена мыслей было весьма трудно» [Шацкий, с. 45—46].
После возвращения в Москву С. Т. Шацкий вновь общался с членами делегации: «Я встретился еще с американцами у них в гостинице, и на мой вопрос о том, какое теперь они выносят впечатление о нашей работе, Дьюи сказал, что лично он провел время здесь с большим интересом и он должен сознаться, что это путешествие является действительно самым интересным из всех его прежних путешествий. Конечно, трудно будет в Америке говорить о всем том, что он здесь видел, трудно потому, что американцам почти невозможно понять условия русской жизни, но тем не менее он считает своим долгом, как бы это не было неприятно его соотечес-
твенникам, рассказать Америке о своих впечатлениях. Одна из собеседниц-американок высказала чрезвычайно знаменательную, с моей точки зрения, мысль: «Вы здесь очень много ищете, стараетесь добиваться серьезных вещей, а у нас в Америке этого гораздо меньше, потому что у нас все есть, нам ничего не нужно». «Значит,— делаю я вывод, — мы — страна будущего; так я должен понимать ваши слова?» — «Да, конечно, у вас педагогическая работа имеет гораздо больше интересных оснований, чем у нас. Мы не умеем организовывать, мы снабжаем наши школы хорошим оборудованием, но мы не видим в нашей работе такого энтузиазма, который замечаем у вас». Прощаясь, мы обменялись с профессором Дьюи портретами. На своей маленькой фотографической карточке я написал, что надеюсь, что по приезде в Америку Дьюи благодаря своему чуткому уму, разобравшись в наших условиях работы, будет содействовать тому, чтобы распространять у себя в Америке правильные взгляды на наши дела. Он же мне написал следующее: «Я уезжаю от вас с чувством большей симпатии к той стране, в которой возможны такие глубокие педагогические работы». Американцы обещали написать ряд статей о своих впечатлениях от поездки в Россию» [Шацкий, с. 47].
И это обещание было выполнено. Вернувшись на родину, Д. Дьюи опубликовал в журнале «The News Republic» серию статей о впечатлениях, которые он получил от посещения Советского Союза, а также Мексики, Японии, Китая, Турции. Эти статьи
затем были изданы отдельной книгой1. Раздел из этой книги, посвященной пребывании Д. Дьюи в России, был переведен на русский язык и впервые опубликован в нашей стране в 2000 г.2
В этом разделе он, в частности, рассказал и о своем общении с С. Т. Шацким. Д. Дьюи писал: «Существующая в умах советских педагогов связь между формированием установок и склонностей с помощью семьи, экономических и политических институтов и с помощью школы может быть проиллюстрирована рассказом одного из лидеров новой педагогики3 о его жизненном пути. Первую попытку реформировать образование в России он предпринял в начале нашего века, когда вместе со своим другом4, который был связан с университетским благотворительным учреждением в Нью-Йорке, он организовал такое же учреждение в одном из рабочих кварталов Москвы. Естественно, что они были вынуждены заниматься неполитической деятельностью в ней-
тральных сферах организации детских клубов, досуга, охраны здоровья и т. п., фактически в тех же областях, что и наши аналогичные заведения филантропического типа. Но даже в этих областях они встречали постоянное сопротивление и помехи со стороны властей. Например, педагог, рассказавший эту историю, одним из первых начал развивать в России футбол и в результате провел несколько месяцев в тюрьме, ибо власти были убеждены, что у этой игры может быть одна-единственная цель: тренировать молодых людей бросать бомбы поточнее! ... (В 1911 г., стремясь расширить поле деятельности, он организовал педагогическую экспериментальную площадку в деревне, в 80—100 милях от Москвы, получив помощь и поддержку от состоятельных русских либералов. Как мне рассказали, эта школа строилась на сочетании толстовской версии руссоистской доктрины свободы и идеи о воспитательном значении производительного труда, почерпнутой из американских источников)»5.
1 Dewey J. Impressions of Soviet Russia and the Revolutionary World: Mexico China Turkey. New York: New Republic, 1929. 268 p.
2 Дьюи Д. Впечатления от Советской России / пер. с англ. // История философии. № 5. М.: ИФРАН, 2000. С. 224-269.
3 Здесь и далее Д. Дьюи пишет о С. Т. Шацком, часто не называя его имени.
4 Д. Дьюи имеет в в виду А. У. Зеленко (1871-1953), который в 1903-1904 гг., посетив Америку, ознакомился с работой школ и деятельностью сетлементов. Вернувшись в России, он совместно со С. Т. Шацким и JI. К. Шлегер, в 1905 г. начал работу по созданию воспитательных учреждений для детей. Впоследствии А. У. Зеленко стал близким сотрудником С. Т. Шацкого во всех его педагогических начинаниях. Он, в частности, работал на Первой опытной станции Наркомпросса, а в 1928 г. участвовал во встречах с Д. Дьюи и выступал в качестве переводчика.
5 Дьюи Д. Впечатления от Советской России / пер. с англ. // Хрестоматия по истории школы и педагогики России первой трети XX века: П. Н. Игнатьев, В. В. Зеньковский, С. И. Гессен, Д. Дьюи / ред.-сост. Г. Б. Корнетов. М.: АСОУ, 2009. С. 141-179. С. 158-159. Далее все ссылки на эту работу Д. Дьюи будут даваться в тексте в квадратных скобках с указанием страниц по данному изданию.
По мнению Д. Дьюи, «та история имеет глубокий исторический смысл для прояснения факторов, предопределивших суть Советской системы образования. Но ее главное значение зависит от дальнейшего развития событий. Особенно показательно воздействие на сознание педагогов-реформаторов постоянного сопротивления властей даже самым умеренным и неполитическим попыткам реформировать систему образования и улучшить условия жизни рабочего населения. Педагог, о котором я говорю, начинал как реформист либерального толка, причем далеко не радикального направления, а как конституционный демократ. Он работал, верил и надеялся, что школа, давая образование и воспитание нового типа, может мирно и постепенно произвести необходимую трансформацию в других институтах. Его превращение из педагога-реформатора в убежденного коммуниста является символом современной ступени всего советского педагогического движения. В первую очередь здесь сыграл свою роль тот поразительный факт, от которого невозможно отмахнуться, что все прогрессивные реформаторские попытки, которым всячески препятствовал царский режим, получили активную и официальную поддержку со стороны большевистского режима, факт, несомненно повлиявший на многих либерально настроенных интеллигентов и заставивший их пойти на сотрудничество с большевистским правительством. Один из них, не являющийся членом партии, сказал мне, что он считает трагической ошибкой тех интеллигентов, которые отказа-
лись от какого-либо сотрудничества с новым правительством. Они свели к нулю свои собственные возможности и лишили Россию помощи в тот момент, когда она больше всего в ней нуждалась. Сам он обнаружил, что нынешнее правительство расчистило путь как раз для того дела, которое он вынашивал при старом режиме и реализация которого была практически невозможной из-за его сопротивления, и что, хотя он не был коммунистом, к его советам и даже к его критике прислушивались, поскольку власти убедились в искренности его стремления к сотрудничеству. Несмотря на ограниченность моего опыта в этом отношении, могу добавить, что видел либерально настроенных интеллигентов, одни из которых вели политику, которую он осуждал, другие — ту, которую он советовал. И нет на земле более несчастного и бесплодного класса, чем первые, и более живого и счастливого, невзирая на жестко ограниченные экономические условия, жилье, жалование и т. д., чем вторые» [Дьюи, С. 159-160].
Далее Д. Дьюи писал, размышляя о своих встречах со С. Т. Шацким: «Второй фактор, способствовавший трансформации взглядов педагога (чью историю я считаю типичной и весьма символичной), выводит нас за рамки реформистских и прогрессивных идей и заставляет обратиться к собственно коммунизму. Я уверен, что на этот фактор любой коммунистический педагог укажет скорее, чем на тот, о котором я только что говорил. Невозможность реализации педагогических целей из-за эконо-
мических причин занимала в истории превращения педагога-реформатора в коммуниста гораздо большее место, чем явная и совершенно определенная политическая и правительственная оппозиция. Фактически последняя упоминалась лишь в качестве неизбежного побочного продукта социально-экономических обстоятельств. Как говорил этот педагог, существует два типа воспитания — в широком смысле и в узком. Воспитание в узком смысле дается в школе, в широком смысле, оказывающее наиболее существенное воздействие, дается реальными условиями жизни, особенно в семье и на улице. Этот педагог обнаружил, что работа, которую он пытался делать в школе, даже в достаточно благоприятных условиях его экспериментальной школы, сводилась к нулю воспитательным, а точнее, антивоспитательным воздействием характера и привычек мышления, порождавшихся социальным окружением. Отсюда и выросла его уверенность в том, что социальные условия и прогрессивная школа должны работать вместе, действовать в гармонии, усиливая друг друга, если бы только цели, которые ставит перед собой прогрессивная школа, постоянно н разрушались и деформировались. Вместе с ростом этой уверенности незаметно произошло его превращение в коммуниста. Он пришел к глубокому убеждению, что главной силой, препятствующей социальной реформе, осуществить которую он стремился посредством школы, были как раз эгоистические и узколичностные идеалы и методы, насажденные частной собственностью,
прибылью и стяжательством» [Дьюи, с. 161].
Общение с С. Т. Шацким позволило сделать Д. Дьюи весьма значимые выводы: «Эта история поучительна в силу ее типичности, приобретающей символический характер, и ее продолжение приводит нас к описанию конкретной деятельности советской школы. Под влиянием педагога, о котором я рассказывал (оно оказалось достаточно сильным), содержание, методы обучения и дух школьного управления и дисциплины рассматриваются как пути гармонизации конкретных социальных условий, принимая при этом во внимание местные различия и деятельность школы. Мои контакты не были продолжительными, чтобы дать адекватную картину структуры и методов данной работы (даже если бы рамки рассказа мне позволили писать подробнее), но ее общий дух все-таки можно передать. Во время переходного режима учитель не может рассчитывать на образование в широком смысле, чтобы сформировать какими-то целостными и подлинными средствами нужное коллективистское и кооперативное мышление. Традиционные обычаи и институты крестьянина, его маленькие полоски земли, трехполье, влияние семьи и церкви в совокупности автоматически работают на создание в нем индивидуалистической идеологии. Несмотря на большую склонность городского рабочего к коллективизму, его социальная среда тоже во многих отношениях действует на него неблагоприятно. Отсюда и вытекает самая главная задача школы — противо-
стоять и попытаться трансформировать эти порождаемые домашними и социальными условиями тенденции, которые сильны даже при нынешнем, номинально коллективистском режиме. Чтобы решить эту задачу, учителя в первую очередь должны очень детально и точно знать условия, в которых живут ученики, и таким образом уметь объяснить и понять привычки и поступки ученика в школе в свете этих условий, и не в общих чертах, а столь же определенно, сколь опытный терапевт ставит диагноз болезни, исходя из порождающих ее условий, с которыми он имеет дело. Поэтому этот педагог называл свою философию "социальным бихевиоризмом". Все, что он наблюдал, — способ ведения сельского хозяйства, орудия труда, конструкция домов, домашний быт, церковь и т. п. — заставляло его задаваться вопросом о их возможном воздействии на поведение людей. С другой стороны, учитель, сталкиваясь с любым нежелательным поведением ученика, стремился выявить его социальную обусловленность. Эта идея, сколь бы ясной она ни была в абстрактном изложении, конечно, останется пустой без специальной методики ее реализации. И как раз одной из наиболее интересных инноваций, с которой я познакомился, является методика, созданная в помощь учителям для выявления действительных условий, влияющих на учащихся в их внешкольной жизни. Я надеюсь, что кто-нибудь другой, располагая большим временем, нежели я, опишет эту методику в деталях. Здесь я могу только сказать, что она включает в себя кроме всего прочего
дискуссии по истории и географии, темы письменных работ, сочинения учащихся, а также подробное изучение в течение всего года домашнего и семейного бюджета. Совершенно независимо от какой-либо экономической теории — коммунистической или индивидуалистической — результаты работы уже имеют значительную педагогическую ценность и обещают вооружить новым и плодотворным методом педагогического исследования. Полученное таким образом знание о домашних условиях и их воздействии на поведение ... является исходным для развития методов, которые позволят школам благоприятным образом реагировать на обнаруженные нежелательные условия и усиливать действие имеющихся положительных факторов, что служит отправной точкой для их конструктивной работы» [Дьюи, с. 161-162].
Посещение Первой опытной станции Наркомпросса, общение с С. Т. Шацким произвело на Д. Дьюи огромное впечатление. Он писал: «Образование и воспитание предоставляют материал для поразительной иллюстрации роли эксперимента в будущей эволюции Советской России. Меньше чем в ста милях от Москвы есть район, типичный для советской сельской России, в котором находится воспитательная колония Шацкого. Она является центром для четырнадцати школ, разбросанных по ближайшим деревням, которые вместе взятые составляют экспериментальную педагогическую станцию, предназначенную для выработки материалов и методов для системы русской
сельской школы. Насколько я знаю, нигде в мире нет ничего подобного. Поскольку летняя колония работала, мы имели удовольствие посетить станцию и отметить результаты ее благотворного воздействия на деревни» [Дьюи, с. 176].
Сравнивая фрагменты из статей С. Т. Шацкого и Д. Дьюи, в которых описывается и анализируется их встреча, нетрудно заметить огромное различие в том, на что они обращают внимание, какие акценты делают при изложении событий.
С. Т. Шацкий, на протяжении многих лет боготворивший Д. Дьюи, приклонявшийся перед его педагогическими идеями, последовательно стремящийся использовать их в своей практической деятельности и в теоретических работах, весьма скупо рассказывает о состоявшейся встрече. С. Т. Шацкий пишет о Д. Дьюи весьма почтительно, но не более того. Он отнюдь не восхищается Д. Дьюи, не видит в произошедшем ничего выдающегося, ничем не проявляет своих возможных ярких чувств и эмоций. С чем это связано? Может быть с тем, что он хорошо знал педагогику Д. Дьюи и не почерпнул для себя ничего нового? Может быть, он ожидал от американского мыслителя услышать какие-то яркие откровения? Может быть, сгущавшаяся в конце 1920-х социальная атмосфера грядущего террора не позволяла ему быть более откровенным? Здесь мы можем только гадать. Статья С. Т. Шацкого — это
небольшая зарисовка, публицистический очерк, в общем-то, абсолютно рядовой текст о совсем не рядовом событии.
Д. Дьюи, наоборот, использует материал своих бесед с С. Т. Шацким, знакомства с его педагогическим опытом для очень серьезных теоретических обобщений. Встреча с человеком, о котором прежде он никогда не слышал, помогла ему глубже понять природу того, что происходит в СССР, постичь особенности и перспективы развития советской школы. Будучи последовательным демократом и непримиримым антикоммунистом Д. Дьюи исключительно высоко оценил то, что делал педагог-коммунист С. Т. Шацкий. Он отметил, что увидел в Советском Союзе наиболее полное воплощение своих педагогических идей, имея в виду Первую опытную станцию Нарокомпросса.
В 1928 г. С. Т. Шацкому исполнилось 50 лет. Через четыре года он будет отстранен от руководства Первой опытной станции, а еще через два года умрет от сердечного приступа, случившегося после очередной «партийной проработки». По словам Ф. А. Фрадкина, «первая публикация работ талантливого педагога появилась четверть века спустя после похорон. Только в начале 60-х гг. издается собрание его сочинений в четырех томах»1. Сегодня педагогическое наследие С. Т. Шацкого, который был одним из самых интересных «отечественных дьюистов», все более при-
1 Фрадкин Ф. А., Плохова М. Г., Осовский Е. Г. Лекции по истории отечественной педагогики: учебн. пособие. М.: Сфера, 1995. 160 с. С. 79.
влекает к себе внимание теоретиков и практиков образования.
Д. Дьюи был на 19 лет старше С. Т. Шацкого, В момент их встречи ему было 69. Д. Дьюи прожил еще долгих 24 года. Педагогические идеи получили всемирное признание еще при его
жизни. Сегодня можно с уверенностью сказать, что дьюисткий подход к образованию лежит в основе современных реформ школы практически во всех странах, в частности, найдя свое воплощения в так называемом « компетентностном подходе ».
Список литературы
1. Астафьева, Е. Н. Разработка С. Т. Шацким концепции педагогического образования (20-е годы XX века) / Е. Н. Астафьева / / Теория и практика образования: история и современность: монография / под ред. Г. Б. Корнетова. —
М.: АСОУ, 2016.
2. Астафьева, Е. Н. Ценности гуманизма как образ хорошей школы первой трети XX века / Е. Н. Астафьева // Историко-педагогический журнал. —
2016. - № 1. - С. 115-129.
3. Дьюи, Д. Впечатления от Советской России / пер. с англ. / Д. Дьюи // История философии. — № 5. — М.: ИФРАН, 2000. - С. 224-269.
4. Дьюи, Д. Впечатления от Советской России / пер. с англ. / Д. Дьюи / / Хрестоматия по истории школы и педагогики России первой трети XX века: П. Н. Игнатьев, В. В. Зеньковский, С. И. Гессен, Д. Дьюи / ред.-сост. Г. Б. Корнетов. - М. : АСОУ, 2009. -267 с.
5. Дьюи Д. Демократия и образование / пер. англ / Д. Дьюи. — М. : Педагогика-пресс, 2000. — 384 с.
6. Дьюи Д. Моя педагогическая вера / Д. Дьюи / / Педагогика Джона Дьюи / автор-сост. Г. Б. Корнетов. — М. :
АСОУ, 2010. - 178 с.
7. Корнетов, Г. Б. Джон Дьюи / Г. Б. Корнетов // Хрестоматия по истории школы и педагогики России первой трети XX века: П. Н. Игнатьев, В. В. Зеньковский, С. И. Гессен,
Д. Дьюи / ред.-сост. Г. Б. Корнетов. — М. : АСОУ, 2009. - С. 139-141.
8. Корнетов, Г. Б. К 155-летию со дня рождения Джона Дьюи (1859—1952) / Г. Б. Корнетов // Историко-педагогический журнал. — 2014. — № 4. — С. 33-53.
9. Фрадкин, Ф. А. Лекции по истории отечественной педагогики: учебн. пособие / Ф. А. Фрадкин, М. Г. Плохова, Е. Г. Осовский. - М. : Сфера, 1995. -160 с.
10. Шацкий, С. Т. Американские педагоги у нас в гостях // Пед. соч.: в 4 т. / С. Т. Шацкий - М. : Изд-во АПН РСФСР, 1964. - Т. 3. - С. 206-214.
11. Шацкий С. Т. Американские педагоги у нас в гостях / / Шацкий С. Т. Школа для детей или дети для школы: Избр. пед. произв.:
В 2 т. - М. : АСОРУ, 2011. T. II. -С. 41-48.
12. Шацкий, С. Предисловие / С. Шацкий // Дьюи Д. Введение в философию воспитания / пер. с англ. — М. : Работник просвещения, 1921. — С. 3—6.
13. Юлина, Н. С. Об очерке Джона Дьюи «Впечатления о Советской России» / Н. С. Юлина // История философии.
- № 5. - М. : ИФРАН, 2000. -С. 270-275.
14. Dewey J. Impressions of Soviet Russia and the Revolutionary World: Mexico
— China Turkey. New York: New Republic,
1929. - 268 p.
