CC BY
56
долго, и не одно поколение нас, славистов, успеет сменить. Но мечта того стоит Ьсли не в наших силах ее сейчас осуществить, то в наших силах приблизить час ее осуществления. Чтобы приоткрыть тайну Пушкина миру, нужно его всем миром постараться понять. Но лишь только чужая, незнакомая рука" протягивается чтооы приоткрыть завесу, как раздается грозный предупредительный ОКЛИК- "Не сметь!"
Вы много цитировали из Пушкина, дабы устрашить во мне посягателя на святыни. Тактика мне кажется некорректной По-моему, нехорошо в целях полемики заслоняться Пушкиным по поводу и без повода. Но если уж на то пошло, позволь-
Тс и мне, все-таки, сделать одну цитату из Пушкина - a propos охраны святынь. "К чему скажите мне, хранительная стража?.. (Иль) вы боитеся воров или мышей9 Иль мните важности придать" (поэту поэтов)9 чемУ бояться за Пушкина? Он и так защищен от нас своим величием. Он простит ищущую, хоть и неправоту, но не простит нам идолопоклонства хорошо защищенных за бастионами пушкиноведения иерархов.
Всегда готовая выслушать Вас, Кэрол Эмерсон
(Уотсон Армор III профессор факультета славистики Принстонского университета)
ЧУТКОСТЬ СЕРДЕЧНОГО ПОСТИЖЕНИЯ
С.Б. Прокудин
В обращенном ко мне риторическом вопросе - главный тезис профессора Кэрол Эмерсон: "Что может быть плохого в желании ученого сказать новое. Для чего нам стараться!" ‘
Кэрол Эмерсон не нравится слово безапелляционность". Но вот как она сама в письме в редакцию журнала "Вестник 1 амбовского университета" объясняет причины, побудившие ее по-новому прочитать пушкинскую Татьяну: "Мой вариант прочтения Татьяны имел целью стереть с музейной, мумифицированной Татьяны хрестоматийный глянец и не замутить пресловутую "кристальную чистоту", а, напротив, попытаться увидеть в ней глубину и содержание, начисто выпотрошенное долгами десятилетиями подневольного таддыченья переставших что-либо значить клише: Татьяна святая неприкасаемая русская душою", "кристально-чистая” и прочая, и прочая, и прочая." Я спрашиваю-если это небезапелляционность, тогда что же это?
Итак, сначала Белинский наталдычил про Татьяну ("редкий, прекрасный цветок, случайно выросший в расселине дикой скалы"), потом подтаддычили Тургенев 1 ончаров, Достоевский, Л. Толстой, создав ооразы русских женщин, образовавших поле Татьяны" (Ю.М. Лотман). Затем продолжали талдычить русские пушкинисты XX века, досоветского и советского
времени, создавшие мощную ветвь литературоведения - пушкиноведение, решавшие важнейшие историко-литературные, теоретические, источниковедческие проблемы, издавшие полное академическое собрание сочинений в 16-ти томах, 1937 - 1949. К слову, взгляд Кэрол Эмерсон на Татьяну как на сентиментальный набор наивности не оригинален. В прошлом веке примерно за это же растаддычил Татьяну Д. Писарев.
1 еперь еще раз делается попытка Татьяну окончательно утаддычить.
Профессор Кэрол Эмерсон не хочет видеть в Татьяне реалистическую героиню с оиографической судьбой и с психологически мотивированным характером. В сознание читателя роняется идея призрачности Татьяны. Она перестает быть лицом, действующим по логике собственного характера. Для этого предлагается "абсолютно нетрадиционный способ прочтения восьмой главы": как полагает Кэрол Эмерсон настоящие, то есть реальные, подлинные взаимодействия между героем и героиней романа заканчиваются 37 строфой восьмой главы романа. Все дальнейшее - сон Онегина.
Обратимся к пунктам 8 и 9 письма Эмерсон. В моем "Ответе" нет рассуждении 'По поводу "доподлинно известного жанра ЕО . Как увидим, это не единственная неточность автора "Открытого письма . Но сейчас главное в другом.
Доподлинно известно, - продолжает к. Эмерсон, - только то, что "Евгений Онегин - это роман в стихах, а стопроцентно реалистическим его считают только некоторые критические шкоты " Не знаю, о каких "критическил колах"'пишет к. Эмерсон, но мне доподлинно известно что российское пушкиноведение считает пушкинский роман реалистичс "2
нем Пушкин достиг еще неслыханной в русской литературе зрелости художественного реализма" (Ю.М. Лотман). Сама К Эмерсон в пункте 12 согласна с <~.М. Ьонди, который высоко отгнивает именно реалистическую верность а точ ность романа. Да, для Пушкина понятия реализм еще не существовало, как не существовало оно и для Бел—кого это не помешало Белинскому стать теоретиком реалистической литературы А П _> кин обозначил это явление термином истинный романтизм" и дал ,,
"истина страстей, правдоподобие чувство-ванний в предпо. ггаемых обстоятельствах", - которая объективно открьип создание нового художественного синтеза имя которому - поэзия дег твительности Автор романа согласен с И.П. Киреевским, ^назвавшим его "поэтом действительности . т «ему же формула, данная в статье о драме, не может быть распростри нена на другие литературные роды? Говоря
об исторической драме, Пушкин подче.......
кивает национальные "обстоятельства" и вместе с тем истинность и правдоподобие чувствований ее национально-исторических героев. Завершая в то же время работу над Евгением г гегиным", Пушкин, конечно, размышлял и о "обстоятельствах" и об истинности характеров в романе.
В Открытом письме" пункт 6 профессор Кэрол Эмерсон не симпатизирует трактовке Ричарда Грэга, но в очерке 1 атьяна она считает убедительным его анализ сна Татьяны, то есть соглашается с рассуждениями о "фаллических фигурах" и приапических созданиях" в ее эротическом сновидении, которое прерывает Ольга. Лица, не согласные с таким иносказательно представленным сладострастием И чувственностью в романе, объявляются людьми с подозрительным и незрелым воображением. Боюсь, что Кэрол Эмерсон не очень внимательно прочитала соответствующие фрагменты пушкинской статьи Опровержение на критики", над которой он работал в Болдинскую осень 1830 года. 1рочитаем еще раз: "Безнравственное сочинение есть то, коего целию или действием бывает потрясение правил, на коих
основано счастие общественное или человеческое достоинство". После этой фразы автор ставит тире, подчеркивая таким образом связь сказанного со следующими рп осуждениями о стихотворениях "коих цель горячить воображение любострастными описаниями, унижают поэзию..." Эту же мысль Пушкин повторит р СЛС цем году I, статье "Жизнь, стихотворения и мысли Иосифа Делорма". Итак, поэт связывает любострастие описания с не трясением правил, на коих овано счасше общественное и человеческое достоинство Именно потому, что любовные отношения межл: -пдьми - область тонкая и слишком ответственная, Пушкин ясен и строг Сле-"--'тук, и последнюю фразу он начинает противительным союзом "но", указывая на ТО, что начинается новая мысль: "Но шут--:и, вдохновенная сердечной веселостью и минутной игрой воображения, может показаться безнравственной только тем, которые о нравственности имеют детское или темное понятие..." Не ясно ли - эротика допустима, но в шутливых, легких произведениях. В качестве примера Пушкин называет свою поэму "Граф Нулин" вспоминает "творцов шутливых повестей _птюсто, Бокаччио, Лафонтена, Касти Спенсера, Чаусера, Виланда, Байрона". Из л называет Богдановича, Дмитриева и эротические стихотворения" Державина, невтп" го, великого Державина". ’
В очерке профессора Кэрол Эмерсон атьяна читаем. Скорость, с которой Онегин мчится к любимой им женщине, необъяснимое отсутствие кого-либо из лакеев у дверей и в прихожей княжеского тома, невероятная легкость, с которой Онегин попадает в будуар Татьяны, - все это не раз расценивалось разными критиками как напоминающее описание сновидении, лотку сказок или иронию рассказчика . Для меня остается загадкой, почему корост, С которой влюбленный мужчина мчится к любимой женщине, напоминает разным ^ „¡тикам описание сновидений и логику сказок. Но это частность.
В своем "Ответе" я привожу несколько итуаци, художественных произведении, рисующих быт дворянских домов того времени. Оказывается можно было войти В дом не только во сне, но и наяву, не встретив кого-либо. Где Кэрол Эмерсон нашла в моем "Ответе", что Чацкий врывается в будуар Софии, а Пьер врывается в частные покои Болконских и даже мыслит переступить порог будуара маленькой княжны. Ни у Грибоедова, ни у Пушкина о удуарах ни слова. Как согласовать вер-
ное замечание Кэрол Эмерсон о Грибоедове, который "подчеркнуто аккуратен при указании деталей обстановки и места действия" с потрясающей неаккуратностью самой Эмерсон Кэрол? Например: о Софье нигде не сказано, что она сидит в будуаре неубранной и полураздетой. Это Пушкин о Татьяне говорит, не уточняя названия комнаты. Видный ученый-пушкинист, знаток дворянской культуры и быта Ю.М. Лотман, в своей книге "Роман A.C. Пушкина "Евгений Онегин". Комментарий" сообщает: "H.A. Полевой в рецензии на последнюю главу романа писал с излишней определенностью об Онегине: "В последний раз читатель видит его в спальне Татьяны, уже княгини". А далее Лотман делает точное наблюдение: "Автор поступил тоньше, чем его критик: он, указав, что действие происходит во внутренней, непарадной части дома, не определил комнаты, полностью сняв тот оттенок скандальности, который придал своему пересказу Полевой".
Попутно вспомню интересную обмолвку И.А. Гончарова в связи с репликой Софьи в ее разговоре с Лизой ("Бывает хуже с руте сойдет..."): "А Молчалин просидел у нее в комнате целую ночь". Что же разумела она под словом "хуже"?" Особые трудности вставали при исполнении образа Софьи на сцене. "Долгие годы и даже десятки лет, - отметил Н.К. Пиксанов, -исполнение роли Софьи не выдвигало ни одной актрисы, и это не было случайностью... По преданию, некоторые актрисы... отказывались играть Софью". Стеснялись. Вероятно, потому, что у них было, используя характеристики К. Эмерсон, подозрительное и незрелое воображение.
Вернемся к пункту 13 "Открытого письма" американского исследователя. Говоря о Чацком, я имел в виду шестое явление первого действия, когда Чацкий, не ожидая доклада слуги, появляется перед Софьей. Почему Кэрол Эмерсон советует мне перечитать десятое явление четвертого действия, где действительно Чацкий подслушивает, спрятавшись за колонну, непонятно. А то, что Самсон Вырин - несветский человек, - не обращая внимания на служанку, прошел две комнаты и в третьей увидел дочь, тем более подтверждает мою мысль.
В 46 строфе восьмой главы пушкинского романа есть деталь, свидетельствующая о том, что Татьяна, уже будучи княгиней, побывала в родном доме и посетила кладбище, где покоится ее няня. Вспомним, что она говорит Онегину: "Где нынче
крест и тень ветвей Над бедной нянею моей..." Крест - неотъемлемая принадлежность православной крестьянской могилы. Но дерево у могилы встречается не всегда. Напоминаю картину деревенского кладбища в "Станционном смотрителе": "Мы пришли на кладбище, голое место, ничем не огражденное, усеянное деревянными крестами, не осененными ни единым деревцем”. Татьяна вшит эту "тень ветвей", видит то, о чем говорит. А Онегин? Он и это видит во сне? Конечно, сон - находка беспроигрышная: чего только в нем не увидишь. С точки зрения Кэрол Эмерсон, "Онегин не настолько короток с генералом, чтобы позволить себе в его доме вольности..." В моем "Ответе" этого "сюжета" нет. Однако в романе они не просто "светские знакомые": друт с друтом на "ты"; генерал, встретившись с Онегиным, "вспоминает проказы, шутки прежних лет". Шутить, тем более проказничать можно только с близкими друзьями.
"Онегинское нежданное помещичье "богатство", - пишет К. Эмерсон в "Открытом письме...", - описано иронически. Столичный житель... вдруг вступает во владение пустошами и старым домом, засиженным мухами..." Опять неаккуратное обращение с текстом романа. Откуда взялись "пустоши" и засиженный мухами дом? В 53 строфе главы без намека на иронию Пушкин пишет: "Вот наш Онегин сельский житель. Заводов, вод, лесов, земель Хозяин полный". Не забудем и такие "мелочи": у Онегина слуга не крепостной дядька, а наемный лакей мосье Гильо. Онегин три года путешествует, не испытывая материальных трудностей. В романе Пушкина нет дома, засиженного мухами, а есть дядя Онегина, который "В окно смотрел и мух давил", то есть любил выпить (см. "Фразеологический словарь русского языка" или "Словарь" В.И. Даля). Недаром в той же строфе упоминается "наливок целый строй".
Я не совсем понимаю, что имеет в виду профессор Кэрол Эмерсон, когда упрекает меня за то, что я "слишком произвольно распорядился термином "русский классический роман" (пункт 22). Я использовал этот термин в традициях литературоведения моей страны. Цитирую известного специалиста по истории русской литературы XIX века В. Кожинова: "Недавно я читал одного американского автора, крайне отрицательно отзывающегося о России. В то же время он выделяет четыре великие эпохи в истории человеческой культуры: библейскую, классическую Грецию, евро-
пейское Возрождение И русский XIX
век..." "Русский XIX век" - прежде всего потому, что он дал русский роман, получивший самое высокое именование.
Евгений Онегин" предопределил даль-
нейшее Р^итие русского романа.
О Ф х Российской государственности, хс^рые услышала в моем "Ответе" профессор Кэрол Эмерсон (пункт 25). В Татьяне воплощен авторский идеал
"самоуважения" русского человека и русского народа, их верность самим себе, своей национальной сущности, в которой и заключен залог величия России. В "но.,о Татьяны" господствует поэзия Верности и Долга. Свобода понимается, как сознательная жертва собой для счастья других. Я согласен с таким прочтением Татьяны, которое принадлежит изустным пушкинистам. В ^ом отношении в Татьяне многое от самого поэта. В. Кюхельбекер
приравнивает
■ну восьмой главы к
Лушкину: "Поэт ь своей 8 главе похож на Татьяну сам: для лицейского его товарища, для человека, который с ним вырос и его знает наизусть, как я. везде заметно чувство, коїм Пушкин переполнен". В Евгении Онегине" воплощен тот взгляд на человека, который ^ ответствует народному идеалу. Не случайно знаменитый ответ Татьяны Онегину: "Но я другому отдана; И буду век ему р. ча" перекликается со словами народной песни: "Я достанусь иному, друг. И верна буду по смерть мою”. Не случайно думы Лермонтова о "странной" своей любви к родине: за что, не знаю сам совпадают с пушкинским взглядом на Татьяну: "Татьяна
(русская душою, Сама не зная, почему) С ее ^холодною красою Любила русскую зиму . Если все это фанфары российской государственности", - как считает К. Эмерсон, - я не возражаю.
Профессор Кэрол Эмерсон видит в Татьяне бесплотный образ женщины без биографической судьбы. Она называет Татьяну "олицетворением самого духа поэзии" и спрашивает: "Есть ли похвала высшая этой?". Разве Татьяна нуждается в похвале или укоре? "Мы тс ке любим Пушкина. И Татьяну любим...", - пишет К. Эмерсон. Возможно. Но э, і любовь не к живой, реальной Татьяне. Реальная, она раздражает "сентиментальным набором наивности, упрямства и смутно обрисованных женских качеств..." Любовь К. Эмерсон - любовь экспериментатора, любовь холодная, рассудочная, любовь со стороны. На мой взгляд, исследователю не хватает чуткости сердечного постижения.
Да простит меня за такое наблюдение мой уважаемый оппонент.
Желание прочитать абсолютно по-новому последнюю главу романа интересно и не вызывает возражений. Но очень напоминает многочисленные попытки дополнить реальный текст романа каким-либо концом (декабризмом Онегина, его ссылкой в Сибирь, гибелью на Кавказе). Были и полуанекдотические рассуждения оо таенных главах , якобы повествующих
о поездке ^тьяны в Сибирь или о возможном участии мужа Татьяны в заговоре 14 декаб''" и так далее. Главное, что объединяет желание К. Эмерсон по-новому прочитать последнюю главу романа и попытки "дополнить" его - неубедительность. Прочтение К. Эмерсон совершенно произвольно. Еще и еще раз отказывая Татьяне в реальном существовании, еще и еше раз утверждая, что Татьянино физическое присугствие в романе необязательно, что она может быть вызвана воображением, что в общем-то вполне прилично для музы этики (очерк "Татьяна"), К. Эмерсон признает: "В набросках и вариантах Пушкина нигде нет ничего прямо указывающего на то, что он имел в виду такое прочтение последней сцены". Нет ничего не только в набросках и вариантах. Нет ни в письмах Пушкина или к Пушкину, ни в критических статьях и воспоминаниях его современников, ни в последующих материалах. А главное - нет в тексте романа. Пушкина еще раз домыслили.
Я согласен с профессором К. Эмерсон, которой несимпатична тактика фехтовальных шпилек и уколов в отношениях двух ученых коллег, хотя сама она в такой тактике преуспела: мой "Ответ" - "некий воинственный "ответ Ч люерлену"; мои цитаты из Гоголя, Дружинина, Гс; шензона, Франка "зачитываются как статьи т:? уголовно-процессуального ко," ;а недобрых времен и так далее. Почему цитировать Пушкина не корректно? (бет Пушкина, конечно, проще). Наконец, где я заслоняюсь Пушкиным без повода? Тут ’’-обходим комментарий.
Но независимо от того. мысль
Кэрол Эмерсон о культе ,Ы, о ее
музейной муми*4 цированности не более как фантазия, независимо от отчуждения Татьяны от жизни, очерк "Татьяна" написан ярко, читать его интересно. Но более всего порадовала меня в "Открытом письме цитата из пушкинского стихотворения Мирская власть". Неожиданно и остроумно автор письма сравнивает меня с хранительной стражей с ружьем и в кивере. Ду-
мая нанести мне еще один фехтовальный укол, Кэрол Эмерсон сделала мне комплимент.
Пушкина, может быть, единственного русского писателя прошлого века, отличает редкая патриотическая настороженность (от "быть настороже", то есть караулить, быть на часах, зорко стеречь). Казенный патриотизм всегда был ненавистен поэту. Он мог сказать: "Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног - но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство"; или: "чорт догадал меня родиться в России с душою и талантом! . И в то же время: "России определено было высокое предназначение..."; или: "Я числюсь по России"; или: "Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог ее дал". В той или иной форме мысль о том, что неуважение к истории есть первый признак дикости и
безнравственности, проходит через все его творчество.
И последнее. Нетрудно догадаться, о каких долгих подневольных десятилетиях (письмо "В редакцию журнала "Вестник Тамбовского университета") и о каких недобрых временах ("Открытое письмо С.Б. Прокудину", пункт 2) ведет речь Кэрол Эмерсон. Профессор-славист, очевидно, знает фразеологизм "развесистая клюква". Этот фразеологизм имеет в виду поверхностное представление о жизни России. В конкретном случае, о жизни Советской России. В то "недоброе время" народ получил небывалый доступ к духовным ресурсам страны. А в кино и на экранах телевизоров не появлялись мерзкие фильмы и другая продукция бездуховной цивилизации, растлевающая души. В то время в каждый дом вошел Пушкин. И я еще раз заслонюсь им: "Беспристрастный и здравый смысл наших суждений касательно того, что делается не у нас, удивительны..."
ВЯЧЕСЛАВ ИВАНОВ О ПУШКИНЕ
С.В. Федотова
Fedotova S.V. Viacheslav Ivanov On Pushkin. The article discusses the 20th century symbolist poet Viacheslav Ivanov's reflections on A.S.Pushkin's creative work. Concepts from The Gypsies such as individualism, sobomost, true and false freedom, supernatural beauty and good are analysed. Ivanov's interpretation of Pushkin's religious search is examined in passing too.
Основные работы Вячеслава Иванова о Пушкине примыкают к тому крылу русской критики, которое связано с религиозной философией XX века. Это работы Вл. Соловьева, С. Булгакова, М. Гершен-зона, Д. Мережковского, С. Франка, И. Ильина и других [1], в которых рассматриваются, в основном, три взаимосвязанных проблемы: религиозность Пушкина как проявление его внутренней духовной жизни, христианские мотивы в его творчестве и глубокая связь поэта с Православием, наложившая на произведения Пушкина отпечаток не просто православного быта и его реалий, а православного мировоззрения в целом.
Как и названные авторы, Вяч. Иванов, анализируя творчество Пушкина, стремится, прежде всего, проникнуть в духовный мир поэта, выявить религиозные истоки
пушкинских тем, идей и художественных образов.
В данной статье мы попытаемся выяснить, насколько полно Иванов справился со своей задачей. Иначе говоря, нам важно понять, как преломилась духовность "золотого века" русской литературы, воплощенная в Александре Сергеевиче Пушкине, в сознании одного из ведущих представителей "серебряного века" - Вячеслава Иванова.
I
Впервые к религиозной проблематике в творчестве поэта Вяч. Иванов обращается в работе "О "Цыганах" Пушкина" (1908). Выбор этого произведения в качестве объекта исследования не случаен, поскольку именно в "Цыганах" Иванов усматривает
