Что такое универсальная грамматика Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 6, 2004, вып. 3

А. Л. Савельев

ЧТО ТАКОЕ УНИВЕРСАЛЬНАЯ ГРАММАТИКА*

Грамматика и арифметика — первые науки, с которыми знакомится, обыкновенно в юном возрасте, современный человек. Именно они закладывают общее отношение к прочим наукам, заставляя осознанно или неосознанно сравнивать их с первыми образцами. Между тем нет, наверное, дисциплин, более различающихся по своему характеру, чем арифметика и грамматика. Наука о числах строится на ясном и прочном фундаменте разума, позволяющего всякому, однажды уяснившему себе ее правила, применять их неограниченное количество раз в любых обстоятельствах. Все положения арифметики носят характер всеобщности и необходимости; раз узнав, что такое умножение и как оно производится, уже нет нужды знать, каков, к примеру, будет результат умножения 32 на 54, — его можно вычислить.

Иное дело — грамматика. Правила, вводимые грамматикой, апеллируют скорее к памяти, чем к разуму, кроме того, правила эти полны так называемых исключений, которые также требуют механического запоминания. Подобие системы, которое представляет грамматика, полно разного рода двусмысленностей и недомолвок. Предлагаемые определения нарушают все мыслимые требования к подобным операциям, а вопрос об исходных началах грамматики как науки, как правило, и вовсе опускается.

Отмеченное раздвоение базового образования приводит к размыванию и основных представлений о характере научного знания. По-видимому, именно здесь берет начало получающее время от времени распространение нелепое мнение о специфике так называемых гуманитарных наук, которые якобы не требуют ни строгости, ни доказательности, но являют собой некое поле для самовыражения, вроде изящной словесности. Едва ли этот взгляд имеет под собой твердое основание: всякая наука, поскольку она является наукой, должна быть по необходимости строгой и по возможности доказательной. Конечно, не везде пока достижима такая точность, как в логике и математике, но это означает не наличие какой-то особой «специфики», а существование хорошего резерва и больших перспектив для тех наук, которые пока далеки от идеалов строгости и демонстративности.

Если вернуться к исходному противопоставлению и попытаться привести элементарные науки к некоему общему виду, то очевидно, что скорее грамматика должна строиться по типу арифметики, чем наоборот. Представить себе арифметику, устроенную по типу современной грамматики, с ее правилами и исключениями, бездоказательными положениями и произвольными доводами, ныне невозможно, хотя вполне вероятно, что когда-то, на заре человеческой истории, арифметика и имела подобный вид. Конечно, язык — гораздо более сложная система, чем множество натуральных чисел, однако это не означает, что грамматике не следует стремиться к достижению уровня всеобщности и необходимости, отличающего подлинную науку'.

Любопытно и следующее соотношение: говорить человек обучается гораздо раньше, чем считать, и, научившись однажды, уже не теряет этих способностей (за исключением редких случаев заболевания). Далее —- тот, кто хоть немного умеет считать, легко освоит арифметику, обнаружив, что ее положения точно соответствуют приобретенному ранее опыту. Но не так обстоит дело с грамматикой. Умение говорить, в чем имел возможность убедиться всякий,

' Работа выполнена при поддержке Министерства образования России (грант № РО-02-3.13-32).

© А. Л. Савельев. 2004

изучавший грамматику, вовсе не дает знания грамматики, а порою создается впечатление, что оно даже как-то препятствует этому2. Таким образом, обучающийся счету непосредственно постигает и арифметику, но обучающийся говорить отнюдь не постигает грамматику. Отсюда можно сделать следующий вывод: грамматика по отношению к языку представляет собой не такую науку, как арифметика по отношению к числам. И очевидно, что состояние грамматики как науки менее совершенно, чем состояние арифметики. Так возможно ли добиться в грамматике той же строгости мысли, что отличает дедуктивные науки? Вопрос этот не нов. Попытки построить грамматику на прочном основании разума, придать ей демонстративно-аподиктический характер известны с давних пор и достаточно многочисленны. В совокупности они и образуют то, что принято называть традицией универсальной, или рациональной, или философской грамматики.

Обыкновенно языком называют систему знаков, предназначенную для обозначения каких-либо вещей или знаков. В наше время принято различать языки естественные и искусственные. Под первыми подразумеваются главным образом национальные языки, а область, обозначаемая этими языками, предельно широка: практически они призваны обозначать все, что угодно. Искусственные языки отличаются от естественных, прежде всего, умышленностью своего создания, а кроме того, они предназначены для обозначения более узких предметных областей. Простейшим примером искусственного языка является система сигналов светофора: «стой», «двигайся», «подожди», к более сложным искусственным языкам относятся языки, специально конструируемые для выражения различных формальных систем — логических, математических. Таковы, например, алгебраическая символика, язык логики высказываний или язык логики предикатов3. Промежуточное место занимают искусственные языки, созданные по типу естественных, как, например, офеня, эсперанто, волапюк и им подобные. Однако по своему назначению эти языки полностью соответствуют естественным, а по строению являются фактически смесью элементов отдельных национальных языков.

Как принято считать, всякий естественный или национальный язык представляет собой, во-первых, набор слов и, во-вторых, совокупность правил, при помощи которых обращаются с этими словами: создают их, изменяют и соединяют. Последние правила и составляют, собственно говоря, то, что обычно называют грамматикой. Разумеется, и словарь, и грамматика находятся в тесной связи, взаимно друг друга определяя, так что словарь как целое есть результат действия грамматических закономерностей, а последние также, в свою очередь, зависят от формы используемых слов. Так что разделение этих вещей применительно к естественному языку есть, конечно же, абстракция, но абстракция привычная и, пожалу й, необходимая. Итак, грамматика в указанном смысле представляет собой набор определенных правил обращения со словами.

Эти правила используются обыкновенно неосознанно: человек, изучая язык, воспринимает и совокупность правил, присущих этому языку. Такой набор правил можно назвать естественной грамматикой. Но какие-то правила осмысляются и получают, в свою очередь, словесную форму. Эти правила излагаются затем в учебниках, научных трудах и создаются учеными, специально занятыми исследованием языка. Это — искусственная грамматика, или грамматика ученых. (Понятно, что разделение грамматики на естественную и искусственную возможно только для естественных языков — в языках искусственных и грамматика, само собой, будет всегда искусственной.)

Таким образом, естественная грамматика воспринимается (но не осознается) человеком без посредства специалистов и в результате личного общения4: искусственная же грамматика — это грамматика, которая создается учеными и которой учат в школе; как правило, восприятие искусственной грамматики нуждается в определенном посреднике — учебнике, книге. Каково соотношение этих видов грамматик? Очевидно, что они нетождественны.

Хорошо известно, что ни один человек, изучавший иностранный язык по книгам, без живого общения, не сможет им пользоваться с той же степенью легкости, что и носитель этого языка, а возможно, и вообще будет понимать и понимаем с большим трудом. Впрочем, причин для несоответствия грамматики естественной и искусственной довольно много. Первая основана на обычае и подражании, вторая пытается представить некие аргументы для разума, заставляя понимать и осознавать то, что в первом случае происходит неосознанно. Таким образом, искусственная грамматика — это рефлексивная грамматика.

Кроме того, живой язык несомненно богаче своими формами и оборотами, чем язык, представленный в учебнике. Не говоря о диалектах и прочих особенностях живого языка, фактически каждый человек пользуется языком по-своему, только ему одному свойственным образом5. Таким образом, естественная грамматика в предельном случае распадается на столько разновидностей, сколько существует и существовало людей, говорящих на этом языке. Если бы была возможность тщательнейшим образом записывать за каким-либо определенным человеком все, что он говорит и пишет на протяжении своей жизни, то тогда, вероятно, можно было бы составить грамматику языка этого конкретного человека. И только в этом случае, как кажется, естественная грамматика совпала бы с искусственной. Однако и эта возможность представляется неосуществимой: не потому, что нет возможности записывать за каким-либо человеком все, что он говорит и пишет, — это теоретически легко себе представить, а потому, что не существует такого идеального ученого, который взялся бы за выполнение этой задачи (построения грамматики), не будучи обременен какими-либо уже существующими теоретическими предпосылками. Вместе с тем если у нашего ученого не будет никаких теоретических предпосылок, то он тем более не будет способен к выполнению подобной задачи. Выхода из этого круга, как видим, нет6.

Между тем естественная грамматика — это не только грамматика каждого отдельного человека, но и всех людей, говорящих на одном языке, иначе не существовало бы такого феномена, как понимание. Так, может быть, искусственная грамматика соответствует этой общей естественной грамматике? Но здесь мы сталкиваемся с обратной стороной вышерассмотрен-ной проблемы. Дело в том, что общая естественная грамматика, по своему определению, должна быть одна для всех, говорящих на каком-либо языке людей, а вот искусственных грамматик всегда много, фактически столько же, сколько ученых, и, разумеется, полного соответствия между ними нет. Впрочем, можно допустить, что среди множества искусственных грамматик существует все-таки одна-единственная верная грамматика, соответствующая естественной. В этом случае мы все же не будем знать, какая именно, следовательно, такое знание будет для нас бесполезным. Но вернее всего будет допустить, что такой грамматики все-таки не существует хотя бы по той причине, что естественный язык постоянно находится в движении, а любая искусственная грамматика — всегда нечто определенное и законченное. Допущение того, что какая-то искусственная грамматика все-таки попадает в плоскость временного среза развития языка и полностью его описывает, опять-таки приведет нас к предыдущему заключению — мы не сможем знать, какая. Но в действительности такого не происходит, и вот почему: всякая искусственная грамматика — это, прежде всего, рационально (обыкновенно квазирационально) организованное произведение, и всякая искусственная грамматика по прошествии некоторого количества лет опровергается (не в целом, конечно, а в деталях) рациональными же доводами последующих грамматик. Еще одно отличие грамматики естественной от искусственной связано с тем, что первая изменяется непрерывно, а вторая — дискретно.

Кроме того, всякий создатель искусственной грамматики сам освоил язык, конечно же, традиционным способом, соответственно элементы естественной грамматики неосознанно присутствуют во всякой речи, в том числе и в искусственной грамматике, которая, таким образом, строится всегда на основе естественной. Это обстоятельство не позволяет, как видно,

ученому совершенно дистанцироваться от естественной грамматики при построении теории, а такое условие необходимо, если исследование претендует на объективность.

Различаются эти грамматики и по своему происхождению — естественная возникает сразу с языком, искусственная же — только с возникновением письменности. Большим заблуждением является мнение, будто грамматика учит правильно говорить, — говорить всякий человек прекрасно может без посредства искусственной грамматики, и до возникновения письменности потребности в подобной науке не возникало. Грамматика как наука возникает лишь с появлением письменности, и только письменность, как вторичная по отношению к языку знаковая система, позволяет до некоторой степени взглянуть на исследуемые феномены языка со стороны; поэтому искусственная грамматика — это, прежде всего, грамматика письменного языка.

Возникновение письменности дало в свое время толчок развитию многих наук, связанных со знаками. Помимо различных исследований речи, сюда относятся математика, астрономия, история, география. Но особое место в этом ряду заняла грамматика, первоначально трактуемая просто как искусство письма и чтения. Мы привычно пользуемся греческим словом «грамматика», но, очевидно, что подобные г рамматики были у всех народов, создавших свою письменную традицию. Эта грамматика, первая в истории, еще не была, конечно же, учением о правилах словоупотребления, но тем не менее составила необходимую основу для возникновения такого учения в последующем. Итак, если естественная грамматика является грамматикой живой разговорной речи, то грамматика искусственная —- это, прежде всего, грамматика письменной речи; именно это обстоятельство и составляет основание отмеченного выше несоответствия между знанием языка и знанием грамматики.

Первые грамматики, созданные человечеством, ставили перед собой весьма скромные задачи, а именно превращение письменных знаков в звуковые и звуковых - в письменные, что, надо сказать, и по сей день составляет ядро этой науки. Именно с него и начинается всякое обучение, и в то же время это ядро — наиболее случайная и произвольная часть грамматики, определяемая только традицией. Действительно, нет никаких разумных оснований для того, чтобы, например, звук «а» обозначать буквой «а», а звук «б» — буквой «б», и если бы изначально мы обозначали звук «а» буквой «б», а звук «б» буквой «а», это ничего бы не изменило в характере грамматической науки. Эта произвольность делает возможными различного рода вмешательства в грамматическую науку, вначале достаточно беспорядочные, а со времени устойчивого оформления традиции инициируемые, как правило, государством. Таковы, к примеру, известные реформы русского правописания, осуществленные Петром I и Лениным. Очевидно, что подобное вмешательство немыслимо в науках, имеющих прочный теоретический фундамент, — будь то физика, математика или астрономия.

Со временем ядро грамматики обросло разного рода дополнениями и нововведениями: появилось учение о разделении частей речи и их свойствах, о порядке сочетания частей речи в предложении, различные правила и определения. Однако принципы построения грамматической науки существенно не изменились — в значительной степени все нововведения были так же произвольны и бездоказательны, как и первоначальное ядро. Эта традиция грамматики, хорошо всем знакомая по школьным учебникам, получила наименование нормативной. Определение указывает на то, что одной из целей подобного рода грамматик является установление нормы правописания и произношения. Введение таких норм, или образцов, обыкновенно не поясняется доводами разума, но основывается прежде всего на традиции, обычае. В этом плане грамматики подобного рода вполне можно было бы назвать традиционными или обычными, что даже ближе к существу дела, поскольку обычай и традиция в таких грамматиках все же играют большую роль, нежели норма, ведь сама норма определяется прежде всего традицией. Итак, основным отличием данного класса грамматик можно назвать их случайно-произ-

вольный характер, что в плане обучения характеризуется обращением, прежде всего, к памяти, а не к разуму.

Попытки избавиться от случайного и представить грамматику в виде единой связной теории и создали то, что получило название универсальной грамматики: Если нормативная грамматика апеллирует, прежде всего, к обычаю словоупотребления, к традиционным его формам, то универсальная грамматика, напротив, ориентирована в первую очередь на разум. Нормативно-традиционная грамматика вводит свои определения и правила без обоснования, универсальная грамматика пытается выводить свои правила и определения из некоторых начал. Традиционная грамматика предписывает то или иное словоупотребление, универсальная грамматика старается его объяснить.

Итак, интересующая нас грамматика носит название универсальной, или всеобщей. Это означает, что она применима ко всем языкам или, по крайней мере, претендует на то, чтобы быть применимой ко всем языкам. Название, надо сказать, имеет свои исторические корни и в принципе не вполне отражает своеобразие нового типа грамматики — всеобщность грамматики является лишь следствием ее рациональности. Но благодаря своей всеобщности универсальная грамматика относится к грамматикам нормативным, как род - к виду, все национальные грамматики оказываются как бы видами универсальной, сохраняя ее как основу.

Кроме того, этаже грамматика называется зачастую философской. Это означает: во-пер-вых, что такая грамматика всегда строится на основе некоторых общефилософских предпосылок; во-вторых, что она относится к другим грамматикам так же, как философия - к другим наукам. Также универсальная грамматика может быть названа экспликацией философии на область языкознания. Однако универсальная грамматика не совпадает с тем направлением философского знания, которое получило название философии языка, хотя связь между ними, конечно, существует. При всем том многообразии значений, которые получило в настоящее время выражение «философия языка», можно сказать, что философия языка пытается, кроме всего прочего, исследовать возможности построения универсальной грамматики, в то время как сама универсальная грамматика есть осуществление этих возможностей. Универсальная грамматика, таким образом, пытается вскрыть внутреннюю структуру языка, его собственную логику. Поэтому универсальную грамматику правильнее называть логикой (8ргасЫо§!к), а не философией языка, как это принято у немцев. Наименование универсальной грамматики «логикой языка», помимо всего прочего, удачно подчеркивает связь универсальной грамматики с логикой —- а эта связь, надо сказать, носит необходимый характер.

Универсальная грамматика также называется спекулятивной и рациональной: спекулятивной, т.е. теоретической, чтобы подчеркнуть ее отличие от грамматик эмпирических, основанных на наблюдении и не составляющих строгой системы; рациональной же она называется потому, что старается всюду, для всех грамматических явлений, предоставлять рациональные, т.е. разумные, основания и объяснения. Универсальная грамматика, помимо всего прочего, представляет некую модель, или образец, для построения всех прочих грамматик, она оказывается как бы идеей грамматики, поэтому ее называют также чистой1 грамматикой.

Все эти свойства и сопряженные с ними названия получают свое воплощение в относительно единой традиции, которая и называется универсальной грамматикой. Действительно, универсализм предполагает наличие некоторых общих философских оснований, обнаруживаемых в языке, следовательно, универсальная грамматика будет всегда и грамматикой философской. Будучи же грамматикой философской, наша грамматика будет непременно и спекулятивной, и рациональной, т.е., с одной стороны, будет представлять строгую систему взаимосвязанных положений и, с другой стороны, будет основана исключительно на аргументах разума. Всякая же подлинно спекулятивная и универсальная грамматика будет, несомненно, грамматикой «чистой» именно в силу особенностей своего построения.

Следует предположить, что подобным образом, как мы разделили всю грамматику на естественную и искусственную, делится и универсальная грамматика. Тогда искусственными универсальными грамматиками следует назвать те известные нам учения, которые претендуют на этот статус, а естественной универсальной грамматикой — всеобщую и необходимую грамматическую основу всех национальных языков. Однако вопрос о том, существует ли универсальная естественная грамматика, так и остается вопросом8. Вероятно, возможность перевода содного языка на другой позволяет нам предположить наличие подобной общей грамматики, вместе с тем эта возможность перевода вполне может основываться не на единстве языков, а на собственном единстве окружающего нас мира9. Не случайно трудности перевода возникают именно там, где речь идет о различных гражданских установлениях, не имеющих соответствия в природе. Предложения же, описывающие природу, более поддаются адекватному переводу. Несомненно, впрочем, что существуют универсальные искусственные грамматики, т.е. грамматики, созданные учеными, и вполне возможно, что их изучение способно приблизить нас и к исследованию гипотетического существования естественной универсальной грамматики хотя бы с этой стороны.

Summary

The universal grammar arose as a reaction on the inconsistency of traditional school grammar, filled with a variety of incoherent rules complicated with exceptions. So, the purpose of the first universal grammarians was to restore the authority of the reason in the grammar, turn it into a really theoretical discipline. Therefore, this grammar was also called rational, speculative, logical, philosophical and pure. It is clear from these nominations that this grammar is closely linked to logic and philosophy, and, as it pretends to be rational or speculative it occurs to be universal So this grammar tries to discover the inner rational structure of human language, which is claimed to be universal. However, generally we have to distinguish between two kinds of grammar: natural, which is grammar perse, and artificial, which is taught by the scholars. We can't say for sure, if the natural universal grammar, or the inner rational structure of human language does really exists; but there is a distinct tradition of artificial universal grammar, the study of which probably can approach us to clear up the problem.

1 Неудовлетворительное состояние грамматической науки отмечал еще Г. Гельмгольц, подчеркивавший «известную леность и смутность мысли», характеризующие современных ему грамматистов, а также их «неспособность к применению прямых универсальных законов» (Helmholz H. Popular Lectures on Scientific Subjects. New York, 1900. P. 25. Цит no: Jakobson R. Language. Universels and Linguistics // Universale of Language. Cambridge (Mass.), 1966). — Интересно, что и ныне, спустя более сотни лет, ситуация коренным образом не изменилась.

: Не случайно среди цицеронианцев эпохи Ренессанса получило распространение убеждение, что говорить на латыни — значит ее портить (таких взглядов, к примеру, придерживался Ф. Санчес) (см.: Малявина Л.А. У истоков языкознания нового времени. М., 1985. С. 32).

' Все же языками в собственном смысле являются, конечно, только национальные языки. Именование всех прочих знаковых систем «языками» — всего лишь традиция. На деле такая широкая трактовка понятия «язык» ведет к размыванию его границ; к примеру, всякая система команд, предназначенных, для управления пишущей машинкой или пылесосом, также может быть охарактеризована как особый «язык», что не вполне корректно.

4 Следует заметить, что это — лучший способ выучить иностранный язык, а в отношении родного — единственный.

5 Исключение здесь составляют журналисты и сочинители сценариев для фильмов, но лишь по отношению к своей профессиональной деятельности.

Впрочем, это относится не только к грамматике, но и ко всем эмпирическим наукам.

7 Практически все вышеперечисленные эпитеты могут рассматриваться как синонимы, и то, что в название данной

работы вынесено слово «универсальная», есть лишь следствие большей популярности данного термина.

к Попытки эмпирическим путем обнаружить универсальную основу всех языков, наиболее известной из которых является Стэнфордский проект языковых универсалий (1967-1976), так и не привели к созданию связной единой теории, хотя, конечно, исследователи получили много интересных результатов (см.: Universals of Human Language /

Ed. by J.H.Greenberg. 4 vims. Stanford, 1978).

11 См., напр : Сотпг В. Translatability and Language Universals // Universals of Language. Belgian Journal of Linguistics. 4. 1989. P. 53-67.

Статья поступила в редакцию 7 апреля 2004 г.