CC BY
281
ИСТОРИЯ МЕДИЦИНЫ
УДК: 61(09)+614.87б(09)+621.039.58 ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР ЧЕРНОБЫЛЯ
В. Г. Владимиров1, В. Г. Найда2, Л. П. Чурилов3
1 НИЦ Государственного научно-исследовательского испытательного института военной медицины МО РФ
2 Музей истории ликвидации последствий радиационных аварий и катастроф, Санкт-Петербург
3 Санкт-Петербургский государственный университет, Медицинский факультет
«Ermre humanum est, stultum est т errore perseverare».
Латинская пословица
Биосоциальная природа человека несовершенна. Она приводит к погрешимости всех его действий: как автоматических, биологических, так и осознанных [1]. Погреши-мость организма — важнейший фактор, который принимается во внимание при прогнозировании работы всех систем, где в качестве элементов участвуют живые люди. Это относится не только к развитию болезней, но и к закономерностям, определяющим функционирование социально-экономических систем, сам ход истории [2]. Основной причиной аварии, произошедшей в Чернобыле 26 апреля 1986 г., являлась, по всеобщему мнению, нестабильность работы реактора, вызванная как его конструктивными недостатками [3], так и тем режимом работы, в который он был введен во время эксперимента персоналом, способствовавшим тем самым проявлению этих недостатков. Нарушив некоторые регламентные ограничения, операторы вывели реактор в режим так называемого «белого пятна», где развитие ядерной реакции не было изучено, и в этих условиях, как оказалось, она была крайне неустойчивой [4-5]. И, тем не менее, во всех официальных документах, касающихся причин аварии, на первом месте фигурируют не конструктивные недостатки реактора, а действия персонала станции. Заключение экспертов звучало следующим образом: «Первопричиной аварии является человеческий фактор. Именно персонал, проводивший эксперимент, своими действиями создал условия для возникновения аварийной ситуации»... [4-6].
Итак, главная вина была возложена на «человеческий фактор». А теперь попытаемся проанализировать и понять, что скрывается за этими двумя словами, впервые появившимися 25 лет назад, а ныне так часто мелькающими в сводках известий о чрезвычайных происшествиях. Но начнем с небольшого экскурса в историю аварий
© В. Г. Владимиров, В. Г. Найда, Л. П. Чурилов, 2011
на ядерных объектах, а она достаточно трагична и поучительна, если отнестись к ней внимательно.
До катастрофы в Чернобыле настроение большинства отечественных атомщиков, работавших в области ядерной энергетики, было, как теперь представляется, неоправданно оптимистичным и не совпадало со взглядами зарубежных специалистов. Еще в 1962 г. Национальный комитет США по радиационной защите разработал и опубликовал комплекс мероприятий на случай чрезвычайных радиационных бедствий [6], среди которых подробно рассматривались и последствия максимальной гипотетической аварии на энергетическом реакторе с выбросом части ядерного топлива1. Реакция советских ученых и инженеров на эту публикацию была весьма самонадеянной: они не только не прислушались к высказанным предупреждениям, но вопреки американскому пессимизму, стали говорить об абсолютной надежности атомной энергетики. Более того, ряд представителей нашей атомной промышленности стал утверждать, что при проектировании АЭС закладываются неоправданные излишества, в частности, это касалось сооружений защитных оболочек реакторов, средств дозиметрии и автоматики, контролирующей действия обслуживающих лиц. Некоторые из них даже ссылались при этом на то, что подобного рода «излишества» не вытекают из стратегии обеспечения безопасности, а только удорожают строительство атомных электростанций. «Конструкция реактора, — говорили они сомневающимся журналистам, — проще ночного горшка и не требует каких-либо дополнительных доработок!».
А между тем, мировая практика строительства и эксплуатации ядерных реакторов свидетельствовала об обратном. И этот печальный опыт следовало бы учитывать и делать соответствующие выводы.
Сухая статистика, извлеченная из истории освоения мирного атома, демонстрирует следующие цифры. В период с 1949 по 1984 годы в мире произошло 296 аварийных ситуаций, связанных с несанкционированными поступлениями в окружающую среду радиоактивных веществ и сопровождавшихся сверхнормативными облучениями людей. Из них 8 аварий произошло на АЭС, 9 случилось при работах с радионуклидами и различного рода лабораторных экспериментах, а остальные 209 инцидентов возникли при монтаже и сборке атомных установок.
Облучению во всех этих авариях подвергся 1371 человек, среди которых у 633 развилась острая лучевая болезнь различной степени тяжести, а 37 пострадавших погибли [6].
Аварийные ситуации на АЭС и других объектах атомной промышленности в до-чернобыльские времена происходили и в Советском Союзе. О них только мало писали, поскольку эти сведения были засекречены. К числу наиболее крупных относится взрыв накопительной емкости с радиоактивными отходами, произошедший в 1957 г. под Челябинском и загрязнивший радионуклидами более 1000 кв. км сельскохозяйственных угодий и лесов. Аварийные происшествия происходили на Ленинградской АЭС (1975 г.), Игналинской и на той же злополучной Чернобыльской АЭС (1982 г.). До Чернобыля, за 40 лет развития ядерной науки и технологий в СССР, диагноз «острая лучевая болезнь» был поставлен 500 профессионально пораженным лицам, из которых умерли 43 человека [7].
1 Именно такая авария произошла 26 апреля 1986 г. в Чернобыле.
В последние годы выяснилось, как указывает Г. Н. Белозерский (Санкт-Петербургский государственный университет), что причины неустойчивой работы реакторов типа РБКМ стали известны специалистам еще за 2,5 года до Чернобыльской трагедии в результате анализа аварии на Ленинградской АЭС [8]. Уже тогда была доказана принципиальная возможность образования локальной взрывоопасной критической массы ядерного топлива в реакторе РБКМ. Поэтому аварию на АЭС в Сосновом Бору многие специалисты вполне правомерно рассматривают в качестве своеобразной предтечи катастрофы ЧАЭС в 1986 г.
К сожалению, конструктивные недостатки реакторов данного типа не были устранены и даже не были каким-то образом отражены в соответствующих инструкциях и регламентах работы. Об этих недостатках конструкции реактора РБКМ не знал даже персонал ЧАЭС, и их существование было провозглашено во весь голос только в «Заключении комиссии», рассматривавшей причины катастрофы [3, 9].
Авария в Чернобыле произошла отнюдь не при штатной работе станции, а, как известно, в ходе проектных испытаний одной из систем обеспечения безопасности, которая предусматривала использование механической энергии инерционного вращения останавливающихся турбогенераторов (так называемого «выбега» ротора) для получения электричества в случае аварийного обесточивания станции. При возникновении такой ситуации на станции есть дизельные генераторы, но на их включение и запуск необходим какой-то отрезок времени, который предполагалось заполнить получением электроэнергии от вращавшихся по инерции останавливающихся турбогенераторов и, тем самым, сохранить на этот момент управляемость реактора. Такая идея была высказана еще в 1967 г. главным конструктором реактора РБКМ, но с тех пор так и не была экспериментально проверена.
Реализация этой идеи в натурных условиях и составила основную цель «Программы испытаний», непосредственными разработчиками и авторами которой были заместитель главного инженера ЧАЭС А. С. Дятлов и представитель Донтехэнерго Г. П. Мет-ленко. Как и положено, «Программа» в январе 1986 г. была отправлена на утверждение в вышестоящие инстанции (в том числе и в адрес Генерального разработчика реактора). Прошло 3,5 месяца, а ни рецензии, ни утверждения документа не последовало. И тогда руководство ЧАЭС приняло решение провести все-таки эксперимент, взяв тем самым на себя всю ответственность за его исход. Это было, несомненно, грубейшей ошибкой и беспрецедентным нарушением производственной дисциплины. Но почему промолчали высокопоставленные адресаты? Может быть, это была какая-то попытка отстраниться от задуманных испытаний? Во всяком случае, в «человеческий фактор» причин аварии была добавлена новая компонента [9].
Наступили сроки испытаний — 25 апреля 1986 г. В 1 час 00 мин в соответствии с графиком «Программы» начался процесс остановки 4-го реактора на ЧАЭС, уже работавшего к тому времени на сниженных параметрах. В 14 час 00 мин от контура многократной принудительной циркуляции отключают систему аварийного охлаждения реактора (СОАР), и последний продолжает работать без нее вплоть до взрыва. Делается это вполне осознанно, дабы «бездушная техника» не могла вмешаться и нарушить ход развития эксперимента. Таковой была следующая грубейшая ошибка — на этот раз ошибка «Программы».
А в этот момент вмешивается непредвиденное дополнительное обстоятельство. Начало эксперимента неожиданно было отложено по требованию диспетчера Киев-
энерго, поскольку кому-то срочно потребовалась электроэнергия, и вывод 4-го блока из энергосети стал нежелательным. Задержка растягивается на целых 11 часов и все это время реактор работает в режиме отключения СОАР!
Наконец, в 23 часа 10 мин от диспетчера получено разрешение на остановку 4-го энергоблока.
Наступили следующие сутки — 26 апреля 1986 г. Происходит смена операторов, заступает более молодая и менее опытная команда. Ранее ее использовать не предполагалось, но произошел временной сдвиг начала испытаний, что нарушило первоначальные планы. Новая смена начала снижать мощность работы реактора, но в силу отмеченных его недостатков, она снизилась ниже планируемой величины.
К 1 часу 00 мин операторам удалось несколько поднять мощность, стабилизировать работу реактора и начать процедуру «выбега» ротора. И здесь проявился еще один просчет «Программы». По мнению специалистов, такой «выбег» ротора следовало производить не при работе реактора, а только при полном его глушении. В итоге мощность реактора упала ниже запредельной, что поставило проведение эксперимента под угрозу срыва. Операторы пытались поднять мощность реактора, и это было непосредственным началом катастрофы.
Для реактора типа РБКМ оперативный запас реактивности составлял 30 графитовых стержней (поглотителей нейтронов). Фактически, на момент аварии в реактор было опущено их 18 (по свидетельству впоследствии погибшего от переоблучения старшего инженера управления реактором А. Топтунова, а по данным МАГАТЭ даже всего 6 или 8, что и привело реактор в состояние неуправляемости и взрывоопасности) [3-5].
До катастрофы оставалось еще 17 минут 40 секунд — время, как считали специалисты, анализировавшие в последующем создавшуюся ситуацию, вполне достаточное для принятия экстренных мер. К сожалению, оно не было правильно и эффективно использовано для предотвращения неумолимо надвигающейся аварии...
На этом месте зададимся вопросом, о чем же думали вся команда и руководители эксперимента? Ведь все они были высокого класса специалистами и не понаслышке знакомы с технологиями атомной энергетики! Почему никто из них не воспротивился безумным действиям? Ведь все они знали, что за стенкой бушует ядерное топливо, в 10 раз превышающее по своему разрушительному потенциалу Хиросимскую атомную бомбу!
Ответы на эти вопросы, как представляется, кроются в том, что многие исполнители привыкли действовать по принципу перекладывания всей ответственности на головы начальства. В настоящем коллективе каждый участник эксперимента должен отчетливо представлять все детали его развития и возможные последствия. К сожалению, пассивное отношение к критическим моментам, достаточно широко распространенное в сознании нашего народа, является следствием того стиля и образа жизни, который десятками лет внедрялся в его умы. Хотелось бы, чтобы молодое поколение задумалось об этом и сделало соответствующие выводы. Еще основоположник общей теории организации А. А. Богданов показал, что надежность и устойчивость сложных систем проигрывают при их строгой иерархичности, в отсутствие какой-либо степени автономии у их элементов и, наоборот, выигрывают при оптимальном сочетании центральной регуляции с местной саморегуляцией [10].
В 1 час 03 — 07 мин 26 апреля 1986 г. к шести работающим главным циркуляционным насосам для охлаждения реактора срочно подключают еще два с целью повысить
надежность поддержания нужного теплового режима. Одновременно операторы вручную пытаются удержать давление пара и уровень воды, однако, в полной мере сделать это им не удается. Тем не менее, заместитель главного инженера станции А. С. Дятлов приказывает заблокировать (!) сигналы аварийной защиты и продолжать эксперимент. Даже в этот критический момент была еще возможность предотвратить взрыв: нужно было только одно — прекратить проведение эксперимента и включить все аварийные системы защиты.
В 1 час 22 мин 30 с была пройдена точка «невозврата»: испытания решено продолжить, а А. С. Дятлов самонадеянно успокаивает операторов: «Еще 2 — 3 минуты — и все будет кончено! Веселей, парни!» [11].
Чем все закончилось через 2 минуты, все хорошо знают.
Тем не менее кратко напомним трагический итог. В результате аварии на ЧАЭС была загублена одна из лучших советских АЭС. Загрязнены радионуклидами несколько областей России, Украины и Белоруссии, где из севооборота были выключены большие сельскохозяйственные угодья. Более 600 тыс. рабочих, инженеров и военнослужащих 2 года в опасных для своего здоровья условиях трудились на работах по ликвидации последствий аварии. Сотни тысяч людей были выселены и эвакуированы с территорий с повышенным радиационным фоном и потеряли при этом свое жилье и имущество.
Уже при непосредственной ликвидации аварии острая лучевая болезнь возникла у 115 человек (персонал, пожарные, военнослужащие), причем в остром периоде лучевой болезни умер 1 пораженный, получивший суммарную дозу общего облучения более 20 Гр [7]. Всего за время работ по ликвидации последствий аварии 150 человек (по данным Российского регистра) погибли от лучевой болезни, а многие тысячи получили непоправимый ущерб своему здоровью. И, наконец, нашей стране в целом был нанесен такой экономический урон, который не мог не сказаться на процессах ее исторического развития [12]. Истратив на ликвидацию последствий катастрофы огромные резервы, СССР оказался не готов к экономическим трудностям конца 80-х — начала 90-х годов XX столетия, страна распалась и потеряла статус великой державы.
Очень возможно, что прими простой советский человек А. С. Дятлов2 в 1 ч 22 мин 30 сек 26 апреля 1986 г. другое решение — вся карта мира сегодня выглядела бы совершенно иначе.
Поистине, глубочайшая правда заключена в словах Б. Л. Пастернака: «Истории никто не делает, ее не видно, как нельзя увидеть, как трава растет» [13].
Какие же были приняты меры по предотвращению возможных катастроф в будущем? Что касается ведомств, связанных со строительством АЭС, то сразу же после ликвидации последствий аварии в Чернобыле инженерами, наряду с немедленным переоснащением всех действующих АЭС, были разработаны принципиально новые проекты для строящихся станций. Они предполагали создание таких систем безопасности управления реакторами, которые абсолютно не позволяли бы персоналу вмешиваться в их работу. Были созданы более совершенные конструкции защитных сооружений самого реактора, которые способны защитить его от повреждений при падении тяжелых самолетов, при землетрясениях средней силы, наводнениях и т. п. Надо думать, что в атомном ведомстве не оказались без внимания и вопросы, связанные с укрепле-
2 Дятлов А. С. (1931-1995) — признан судом одним из виновников аварии, осужден на 10 лет лишения свободы, срок отбыл частично, освобожден в 1990 г., скончался от лучевой болезни.
нием технологической дисциплины, повышением квалификации и морально-этическим воспитанием персонала [6, 12]. Появились новые законы РФ, по которым в нашей стране информация о чрезвычайных ситуациях и любая, относящаяся к экологической безопасности информация не могут засекречиваться или получать гриф «Для служебного пользования» [14-15]. Наконец, в масштабе всей страны была распущена система «Гражданской обороны», оказавшаяся абсолютно не способной организовать работы по ликвидации последствий аварии. Вместо нее организовано специальное ведомство — Министерство чрезвычайных ситуаций (МЧС), успешно действующее на протяжении двух последних десятилетий при борьбе со всякого рода чрезвычайными ситуациями, как у нас, в России, так и за рубежом.
А теперь зададимся вопросом, все ли сделано для того, чтобы извлечь уроки из Чернобыльской трагедии? Надо сказать, что ответ, особенно — после трагических событий марта 2011 г. в Японии — будет неутешительный. Несмотря на масштабные мероприятия, проводимые и в нашей стране, и в мире, негативный «человеческий фактор» почти ежедневно напоминает о своем существовании, и даже расширяет сферы своего действия. Систематически падают самолеты и вертолеты, возникают пожары, уносящие большое количество жизней, ежегодно в автокатастрофах только в нашей стране погибает до 35 тыс. человек. Недавно на Саяно-Шушенской ГЭС произошла крупная авария, не превратившаяся в катастрофу только благодаря героизму некоторых инженеров и техников. Во всех этих случаях причина чаще всего не в технике, а в неправильных действиях людей, ее обслуживающих.
В последние годы важной негативной компонентой, усиливающей действие «человеческого фактора ненадежности» стали финансовые войны и коррупция. Бороться с этими явлениями очень сложно, хотя руководство страны понимает значимость этой борьбы. В настоящее время реформируются органы охраны, создаются юридические основы нового правопорядка.
Авторы же данной статьи считают первостепенными элементами борьбы за надежность сложных систем с участием человека следующие вопросы: укрепление производственной дисциплины, повышение квалификации и общего уровня образования и социально-психологического благополучия различных специалистов, вовлечение их в активную производственную жизнь. Будем надеяться, что в этих условиях негативное влияние «человеческого фактора» на нашу жизнь будет сведено к минимуму.
Человек — не компьютер и, зачастую, действует иррационально. Но, именно в связи с этим, мы обязаны рассмотреть и другую, важнейшую сторону влияния «человеческого фактора» на историю.
Ведь человеческий фактор во время событий на ЧАЭС имел и иное, позитивное измерение. Это героизм, проявленный советскими людьми при борьбе с последствиями аварии. Всего в ликвидации последствий радиационной аварии на Чернобыльской АЭС по одним данным принимало участие 600 тыс.человек, а по другим 800 тыс. граждан Советского Союза, из которых 250 тыс. россиян. В том числе, более 5,5 тыс. было ленинградцев (из них 750 человек — жителей Калининского района). Первоначально в работах по ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы в 1986-1987 годах было задействовано 350 тысяч работников аварийно-спасательной службы из армии, персонала АЭС, служащих местных правоохранительных органов и пожарных. Среди них около 240 тысяч работников участвовало в основных работах у реактора и в 30-километровой зоне отчуждения, окружающей взорванный реактор атомной станции.
Причем с первых дней и самых первых месяцев среди тех, кто работал на станции и в зоне отчуждения, около 20% были те, кого в народе назвали «ликвидаторы» — военнослужащие из разных уголков СССР. Было привлечено к участию к ликвидации последствии последствий Чернобыльской катастрофы по линии Министерства обороны СССР 8 военных округов, направлено в Чернобыль 210 воинских частей и подразделений, в том числе от Ленинградского военного округа: 21-й полк химической защиты и 1636-й военно-строительный отряд. Всего работало в Чернобыле 340 тыс. военнослужащих. из них кадровых военных лишь 24 тыс. человек, а остальные 316 тыс. были призваны на специальные военные сборы военными комиссариатами Министерства обороны СССР из резерва [6]. Они жертвовали не только своим здоровьем, но и своей жизнью, выполняя задания в самых загрязненных радиацией местах, как в тридцатикилометровой зоне отчуждения, так и на самой атомной станции. Пагубные последствия этого бедствия могли бы быть намного большими, если бы не мужество и самоотверженные действия участников ликвидации последствий радиационной катастрофы [9]. Целесообразно официально закрепить звание, присвоенное им народным сознанием, и дать статус «ликвидатора» на уровне Правительства России. Они действительно заслужили такой титул. Родина оценила их самоотверженные действия так: 12 человек стали Героями Советского Союза и России, 60 тыс. награждено государственными наградами, из них — 20 тыс. удостоены «Орденов Мужества» [12]. В том числе, только в Калининском районе Санкт-Петербурга был награжден 231 «ликвидатор», из них «Орденом Мужества» — 95 человек, «Орденом Красной Звезды» — 8, «Орденом Знак Почета» — 6, и Орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» разных степеней — 8. Медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени награждено 37, а медалью «За спасение погибавших» — 81 ликвидатор [13]. Их мужественный подвиг сравним с подвигом участников Великой Отечественной войны.
Стенды и киноматериалы в Музее истории ликвидации последствий радиационных аварий и катастроф (Санкт-Петербург, Гражданский просп., д. 104, корп. 1) рассказывают о подвигах «ликвидаторов» в Чернобыле, о том, какую цену заплатили они за здоровье и благополучие сограждан и будущих поколений. Они прикрывали собой свои семьи и свой народ, осуществляли миссию по спасению человечества [13]. И сегодня при взгляде на фотографии тех трагических четырёх лет сердца безмолвных участников и свидетелей наполняются гордостью за мужество, героизм, самопожертвование, стойкость этих людей, веривших в светлое будущее.
Негативные последствия Чернобыльской радиационной трагедии спустя 25 лет не могли не сказаться на жизни и здоровье «ликвидаторов». Из 250 тыс. человек умерло более 30 тыс., при среднем возрасте смерти... 51 год (!), а 90 тысяч стали инвалидами вследствие воздействия радиации и других патогенных факторов, прямо связанных с их участием в этих событиях — и это без учета первых лет трагедии (поскольку тогда учет такой отсутствовал) [12]. С 26 апреля 1986 года по май 1991 года, фактически до выхода «Чернобыльского закона» и создания Национального регистра, никакого учета ликвидаторов, в том числе — пострадавших и умерших, на территории Российской Федерации не велось [16]. Можно взять за точку отсчета 1992 год, когда были созданы и приступили к работе организации, ведущие такой учет, согласно вышедшим подзаконным актам ведомств и министерств России. Таким образом, это длительный процесс, и тем более — не вызывающая рвения у многих чиновников форма деятельности. Так что, 5-5,5 лет из официального «катамнеза» чернобыльцев просто «выпало».
Следовательно, могли быть совсем другие данные в количественном, и в качественном отношении, как по участникам-ликвидаторам, инвалидам и умершим, так и по их социальному статусу, медицинскому обеспечению. Истинные цифры, очевидно, должны быть гораздо выше.
В последующие за аварией на ЧАЭС годы было доказано, что и хронический стресс, связанный с переживаниями реальной невидимой опасности, и даже употребление высоких доз йода и йодидов, обусловленное необходимостью профилактики инкорпорации радионуклидов, могут быть патогенными и способствуют развитию ряда хронических заболеваний у «ликвидаторов», причем латентный период некоторых связанных с этим форм патологии, например, аутоиммунного тироидита, весьма велик [17].
В Санкт-Петербурге в настоящее время проживает 4460 «ликвидаторов» в том числе 1890 инвалидов — «ликвидаторов». На сегодня в нашем распоряжении лишь весьма неполные регистры. Других данных нет.
А ведь общество в долгу перед теми, кто 25 лет тому назад спасал здоровье нации, жертвуя своим собственным.
Последние события в Японии на АЭС «Фукусима I» показывают, что история повторяет свои уроки. Необходимо в полной мере оценить: какую огромную роль в истории играл и играет человеческий фактор — источник ошибок, неизбежных для несовершенного существа, каким является Homo Sapiens, но также и источник героических усилий людей.
Общество должно быть организовано и должно функционировать таким образом, чтобы облегчать позитивное и нейтрализовать негативное воздействие «человеческого фактора» в ключевые моменты истории.
Литература
1. Чурилов Л. П. Проблема соотношения повреждения и защиты в патологии. Заключение / Патофизиология. Т. I. Общая патофизиология с основами иммунопатологии / под ред. А. Ш. Зайчика, Л. П. Чурилова. 4-е изд., доп. и испр. СПб: ЭлБи-Спб., 2008. С. 28-30, 589.
2. Сорос Дж. Свобода и ее границы // МН. 1997. № 8. С. 18-19.
3. МАГАТЭ. Серия изданий по безопасности. № 75-INSAG 7. Чернобыльская авария: дополнение к INSAG I. Доклад международной консультативной группы по ядерной безопасности. Вена: Изд-во МАГАТЭ, 1993. 146 с.
4. International Nuclear Safety Advisory Group. Summary Report on the Post-Accident Review on the Chernobyl Accident. Safety Series No. 75-INSAG-1. IAEA, Vienna, 1986.
5. Информация об аварии на Чернобыльской АЭС и её последствиях, подготовленная для МАГАТЭ (Доклад № 1, INSAG I) // Атомная энергия. 1986. Т. 61, вып. 5. URL: http://www.magate-1. narod.ru/
6. Найда В. Г., Владимиров В. Г. Чернобыль — трагедия и подвиг. СПб.: Победа, 2009. 498 с.
7. Киндзельский Л. П., Зверкова А. С., Сивкович С. А. и соавт. Острая лучевая болезнь в условиях Чернобыльской катастрофы. Киев: Телеоптик, 2002. 223 с.
8. Белозерский Г. Н. Современные оценки масштаба аварии на ЧАЭС / Мат-лы всерос. научн.-практ. конф. с междунар. участием «Чернобыль — 25 лет спустя», 8 апреля 2011 г., Санкт-Петербург. СПб.: «Агентство ВиТ-Пресс», 2011. С. 54-58.
9. Сафонов М. М., Найда В. Г., Владимиров В. Г. Чернобыльская эпопея. СПб.: Победа, 2008. 152 с.
10. Богданов А. А. Тектология: всеобщая организационная наука: в 2 кн. Т. 1. М.: Экономика, 1989. 304 с.
11. Медведев Г У. Ядерный загар. Повести. М.: Книжная палата, 1990. 413 с.
12. Сафонов М. М., Найда В. Г., Владимиров В. Г. Воспоминания ликвидаторов. СПб.: Победа, 2007. 176 с.
12. Пастернак Б.Л. Доктор Живаго. М.: Сов. писатель, 1989. 736 с.
13. Чернобыль: трагедия и подвиг — 25 лет спустя. Музей истории ликвидации последствий ядерных аварий и катастроф. Буклет / под ред. В. Г. Найды. СПб.: Победа, 2011. 16 с.
14. Федеральный Закон РФ от 20 февраля 1995 года N 24-ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации», ст. 10. URL: http://www.internet-law.ru/law/inflaw/inf.htm
15. Федеральный Закон РФ от 21 июля 1993 года N 5485-1 «О государственной тайне», ст. 7. URL: http://www.internet-law.ru/law/inflaw/taina.htm
16. Чернобыль: 20 лет спустя. Социально-правовые и медицинские проблемы граждан, пострадавших в радиационных авариях и катастрофах / Мат-лы Всерос. научн.-практ. конф. 5-6 апреля 2006 г., Санкт-Петербург. СПб.: Агентство ВиТ-Принт, 2006. 192 с.
17. Чурилов Л. П., Строев Ю. И., Смирнов В. В. и соавт. Аутоиммунный тироидит — актуальная проблема современной эндокринологии // Вестн. С.-Петерб. ун-та. 2006. Сер. 11. Вып. 2. С. 3-25.
Статья поступила в редакцию 15 апреля 2011 г.
