CC BY
780
146
О. В. Захарова
DOI 10.15393/j9.art.2015.3422 УДК 821.161.1.09"18"-31
Ольга Владимировна Захарова
Петрозаводский государственный университет (Петрозаводск, Российская Федерация) ovzakh05@yandex.ru
БЫЛИНА КАК ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖАНР (к постановке проблемы)
Аннотация. Былина — русская эпическая песня о богатырях. Известны разные жанровые трансформации былин в фольклоре: прозаические пересказы (побывальщины), богатырские сказки, сказания о богатырях, лубочные сказки с сюжетами о подвигах богатырей и рыцарей. В начале XIX века русская литература активно осваивала былинные образы и мотивы: богатыри становятся персонажами повестей, литературных сказок, поэм, романов, опер. Ряд поэтов и писателей предприняли попытку создать былину как литературный жанр. Их жанровые поиски были творческим подражанием «Слову о полку Игореве», изданному в 1800 году, а в некоторых случаях «Сборнику Кирши Данилова» (1804). Одной из первых попыток является сочинение Г. Р. Державина «Добрыня, театральное представление с музыкою, в пяти действиях» (1804). Прославляя идею государства, поэт создает произведение, в котором действуют былинные и литературные герои, а сюжет заимствован не только из былин и сказок, но и из рыцарских романов. В поэме С. С. Андреева «Левсил, русский богатырь» (1807) герой не только является фольклорным (былинным и сказочным) персонажем, но и обладает литературным характером. Оригинальным жанровым экспериментом стал роман А. Ф. Вельтмана «Кощей бессмертный. Былина старого времени» (1833), в названии которого слово былина впервые использовано в литературном жанровом значении. Из сложного взаимодействия сказки, былины, древнерусской повести и жития рождается жанр пасхальной повести В. И. Даля «Илья Муромец. Сказка Руси богатырской» (1836). Литературные трансформации фольклорного жанра были вызваны творческой потребностью авторов создать национально-исторический миф, угадать «баснословную» историю, вообразить то, что было в давние дописьменные времена.
Ключевые слова: русская литература, жанр, трансформация, былина, сказка, лубок, сюжет, богатырь, повесть, роман, поэма, драматическое представление
Бы лина — фольклорный жанр. Былины — русские эпические песни о богатырях. Они могут быть героического или социально-бытового содержания. Одним из первых
Былина как литературный жанр...
147
определение былины через отношение к сказке дал К. С. Аксаков в работе «О различии между сказками и песнями русскими: по поводу одной статьи»1. Он впервые указал на их различие по форме презентации жанра: сказка — сказывается, а былина — поется. К. С. Аксаков отмечал, что «предмет песни или религиозный (стихи), или народный: народные события, историческая и бытовая жизнь; или частный: событие и чувство личное. Все это — быль. Певца и сочинителя в песне не слышно»2. По мнению К. С. Аксакова, своеобразие былины состоит в том, что хотя в песнях «нельзя не признать чародейственного элемента, но он всегда на враждебной стороне, противен Русскому духу, и богатыри Русские не только не почерпают в нем сил, но постоянно ведут с ним бой, прибегая с молитвою к одному Богу.»3.
Подробное определение былины дал в свое время И. Лось. Он выделил такие жанровые признаки былины: «Былины являются эпическими песнями о русских богатырях; именно здесь мы находим воспроизведение общих, типических их свойств и историю их жизни, их подвиги и стремления, чувства и мысли. Каждая из этих песен говорит, главным образом, об одном эпизоде жизни одного богатыря и таким образом получается ряд песен отрывочного характера, группирующихся около главных представителей русского богатырства <...> Все былины, кроме единства описываемого предмета, характеризуются еще единством изложения: они проникнуты элементом чудесного, чувством свободы и (по мнению Ореста Миллера) духом общины»4. Внешнее же единство былины прежде всего И. Лось видел в стихе, слоге и языке5.
В. Я. Пропп выделил следующие признаки жанра: «наиболее важным, решающим признаком эпоса является героический характер его содержания» [14, 5];
«он слагается из песен, которые предназначены не для чтения, а для музыкального исполнения» [14, 6];
«весь стихотворный фольклор всегда поется», стихотворная форма эпических песен тесно связана с напевом [14, 7].
К этим признакам можно добавить, что содержание былины имеет установку на достоверность, реальность. Сказитель всегда верит, что события, о которых поется в былине,
148
О. В. Захарова
действительно имели место, и трактует их как историческое прошлое.
В фольклоре представлены разные жанровые трансформации былин: прозаические пересказы, богатырские сказки, сказания о богатырях и др. В записях XVIII — первой половины XIX веков сохранилось более сорока рукописных текстов, передающих десять былинных сюжетов. Среди них А. М. Астахова и В. В. Митрофанова выделяют следующие группы: записи былин, тексты «со значительным <...> разрушением стихотворного склада при переписке», «прозаические пересказы былинных сюжетов», тексты, содержащие «следы сознательной литературной обработки» [4, 14]. Эти неоднородные по-своему характеру тексты опубликованы в издании «Былины в записях и пересказах XVII-XVIII веков» под редакцией А. М. Астаховой, жанровым определением которых являются «повесть», «сказание», «история» («гистория»)6.
Рассматривая сказочные трансформации былины, А. М. Астахова указала на неоднородность прозаических рассказов о богатырях. Исследовательница выделила три типа: первый — побывальщина — «устные рассказы, в которых ощущается еще крепкая связь с былиной и по содержанию, и по стилю, хотя они и утратили не только напев, но и стихотворную структуру» [3, 3], второй — рассказы о богатырях, которые «сохраняют связь с былиной только в содержании сюжета в целом или в содержании отдельных его эпизодов <.> художественная структура, весь стиль полностью соответствуют жанру сказки» [3, 4], третий — «некоторые рассказы о богатырях близки к типу преданий и легенд» [3, 4] в иноязычном фольклоре. По мнению А. М. Астаховой, «грань между побывальщиной и сказкой иногда трудно уловима», так как «освобождение от стихотворной формы уже создает условия для переключения сюжета в художественную систему сказочного жанра» [3, 4], в результате чего они «теряли в известной мере свой строгий, величавый характер, отступали от “эпической историчности”, нередко растворялись в авантюрно-занимательном повествовании» [3, 115]. Используя былинный сюжет, сказка, как заметила исследовательница, «влечет за собой насыщение их чисто бытовыми
Былина как литературный жанр...
149
сценами», однако «полностью сказочная стихия былинные сюжеты не поглощала, не ассимилировала» [3, 115].
В последней трети XVIII века в России формируется лубочная сказка. Как отмечает К. Е. Корепова, основная форма лубочной сказки — «печатный текст»: «В этом отношении она литературна. Сказка жила в лубочных книжках и лубочных картинках» [7, 35]. Это были картинки с текстом и тексты с картинками. Позднее текст на лубочной картинке «“разросся” и потеснил изображение», а «надпись стала развернутой» [7, 35]. Жанровыми атрибутами лубочной сказки К. Е. Корепова называет повествовательность, рассказ с целью развлечения, фантастическое содержание [7, 28-29]. В ней реализована установка «на условную достоверность, а отсюда определенный тип пространства и времени, тип имен» [7, 54]. Популярными лубочными сюжетами были сказки о богатырях и рыцарях.
В тезаурус современного русского языка слово былина вошло из «Слова о полку Игореве»6. Читатели и писатели поняли выражение «по былинам сего времени» как указание на известный, но забытый жанр.
На близость «Слова» эпической поэзии критики обратили внимание вскоре после публикации произведения7. Этому способствовала публикация в 1804 году «Сборника Кирши Данилова». В нем собраны произведения, жанр которых К. Калайдович в предисловии ко второму изданию называл то «древними русскими стихотворениями» (вариант: «российскими»), то «древними богатырскими песнями», то «былевыми песнями», то «сказками»8.
Русская литература XVIII-XIX веков часто обращалась к былинным героям и сюжетам. Они становились персонажами и мотивами повестей, литературных сказок, поэм, романов, опер. Наряду с богатырями те же роли в повествованиях играли рыцари из переводных произведений или вымышленные герои подражательных «рыцарских» сочинений. В литературе происходил двойной перевод: с одного языка на другой и адаптация литературного типа героя «чужой» культурой. Рыцарь становился богатырем, богатыри воспринимались рыцарями [11]. Таковы герои переводных
150
О. В. Захарова
повестей Бова Королевич, Еруслан Лазаревич, герой сказки «Петр златых ключей» и др. [1], [2], [6], [8], [9], [10], [12], [15].
Литературные трансформации жанра былины были вызваны попыткой создания национально-исторического мифа, угадать предание, создать «баснословную» историю, вообразить то, как это могло быть в досторическое время, когда не вели летописание, осмыслить то, что есть в русском и зарубежном фольклоре.
Одной из первых попыток создания пантеона русских языческих богов, как в греческой мифологии, стала поэма
С. С. Андреева «Левсил, русский богатырь» (1807). Сюжет поэмы — сказочный. Поэт достаточно полно передает содержание сказки о молодильных яблоках. И. П. Лупанова отмечает, что «основная линия, по которой идет трансформация народно-поэтического текста», связана с образом бабы-яги: «...пересаженный в поэму из фольклорного источника сказочный образ преображается, приводясь в соответствие с “волшебно-рыцарским” штампом чулковско-левшинских сборников» [13, 40]. Другим источником «Левсила» исследовательница называет поэму Карамзина «Илья Муромец» [13, 40-41].
Герой поэмы С. С. Андреева — «странствующий рыцарь», «витязь». В былине богатырь совершает подвиги. В поэме они редуцированы. О них говорят, но они не показаны. Так, величая Левсила, баба-яга напоминает витязю:
Ты прошел леса дремучие;
Ты минул пески сыпучие;
Превозмог ты трудность гор крутых;
Победил в своем ты странствии,
И полканов, и змей огненных,
И русалок, усыпляющих Своим сладким вредным пением9.
Традиционный былинный мотив — поединок между богатырем и богатыршей, но в поэме он заканчивается, не успев начаться: нагнав соперника, Царь-девица сражена стрелой Купидона:
Это мщением кипящая Царь-девица в броне рыцарской
Былина как литературный жанр...
151
Настигает вероломного —
Чтоб разить, карать, губить его,
Чтобы душу низпослать мечем В черный тартар одним замахом —
Миг — достигла! — вознесен удар —
«Стой! — в моем он покровительстве» —
И Царевна держит вздетую.
Это голос был бессмертный,
Лады вечно младо-ликой —
На златом лазурном облаке Ставшей между мщеньем дышащей И смятенным, бледным Витязем.10
Как и в поэмах Гомера, события и поступки героев объясняются вмешательством языческих богов в дела людей.
Вместо богатырских подвигов Левсил претерпевает сказочные приключения: получает трудно исполнимую задачу —добыть молодильные яблоки для отца, достойно проходит все испытания, в которых обретает помощников и невесту. В сюжете поэмы на первый план выступают волшебно-сказочные образы и мотивы: молодильные яблоки, добрая помощница баба-яга, спящая красавица Царь-девица, волшебный конь, ковер-самолет. Завершается поэма сказочно: свадьбой Левсила и Царь-девицы, двенадцати девиц и двенадцати витязей.
Левсил в поэме Андреева — литературный характер. И. П. Лупанова назвала его «рыцарем-меланхоликом» [13, 486]. Эта черта характера проявляется в рефлексии героя по разным поводам и сюжетным ситуациям поэмы. Их дополняют авторские отступления и примечания, которые являются атрибутом не былины или сказки, а другого жанра — поэмы.
Интересным эпизодом освоения фольклорных жанров является сочинение Г. Р. Державина «Добрыня, театральное представление с музыкою, в пяти действиях» (1804). На титульном листе экземпляра, принадлежавшего поэту, имеется запись, сделанная Е. Н. Львовой, по предположению Я. Грота, со слов Державина: «Все действия взяты частию из истории, частию из сказок и народных песней»11.
152
О. В. Захарова
Представляя оперу как жанр, Г. Р. Державин писал, что она «не есть изобретение одной Италии, как многие думают; но она в некоторых отношениях есть не что иное, как подражание древней греческой трагедии»12. Указывая на значение чудесного и волшебного в опере, поэт отмечает, что сочинитель ее «смело уклоняется от естественного пути и даже совсем его выпускает из виду; ослепляет зрителей частыми переменами, разнообразием, великолепием и чудесностию приводит в удивление, не смотря на то, естественно или неестественно, вероятно или невероятно»13. Он писал: «По принятому издревле обыкновению, ради своей чудесности, Опера <...> почерпает свое содержание из языческой мифологии, древней и средней истории. Лица ее — боги, герои, рыцари, богатыри, феи, волшебники и волшебницы»14. По его мнению, опера «есть живое царство поэзии», «сокращение всего зримого мира», в ней «видишь пред собою волшебный, очаровательный мир, в котором взор объемлется блеском, слух гармониею, ум непонятностию, и всю сию чудесность видишь искусством сотворенну, а притом в уменьшительном виде, и человек познает тут все свое величие и владычество над вселенной»15.
В опере действуют былинные герои: князь Владимир, До-брыня (богатырь новгородский, сродник Владимира), Змей Горыныч = Змеулан Змеуланыч = Тугарин Тугариныч (царь и чародей болгарский), Тороп, и литературные: Прелепа (княжна изборская, невеста Владимирова), Добрада, жрецы, бояре, горожане и др.
Преемственность оперы и былины обнаруживается не только в выборе героев, но и в сюжете змееборства, который, в свою очередь, является контаминацией двух эпических сюжетов: «Добрыня и змей» и «Алеша и Тугарин». Как и в былине, действие в опере происходит в Киеве, но Державин создает образ языческого города. Впрочем, сюжет оперы Державина заимствован не только из былин, но и из рыцарских романов, в которых происходит испытание героев на «верность в любви и верность рыцарскому долгу-кодексу» [5]: в ней есть соперничество князя Владимира, Добрыни и Тугарина.
Былина как литературный жанр...
153
Державин предпринял попытку создания нового жанра. На основе разных жанров (былины, сказки и романа) он создает произведение, в котором влюбленные обретают счастье, зло наказано, прославляется идея государства.
Одним из первых слово былина в литературном значении употребил А. Ф. Вельтман в названии романа «Кощей бессмертный. Былина старого времени» (1833). Кроме заглавия, слово встречается в тексте произведения. Примечательно, что сначала оно переведено с татарского «наречия» и определяет татарскую быль XIII столетия «Гюльбухар». Отметим возникшую синонимичность в диалоге понятий повесть и былина. В ответ на просьбу вещуньи («не слюбна мне твоя повесть о Бир-Адаме, расскажи другую, былину сего времени!») следует ответ: «.я не сказка буду говорил, а всякой былина, начинаесе по нашему богом, — отвечал Татарин своим наречием»16. Впрочем, остаются вопросы, как слово былина звучит на татарском языке? почему предание из Орды Урги названо былиной? Этот «сумбур Татарский» продолжил иерей Симон в главе «Кощей.»: «Почну вам былину, поведаю повесть смысленую, хвальную, древнюю правду»17. Свои предания есть у конюха Лазаря, с которым спорит автор: «Много хитрых и чудных вещей знает Лазарь, да не со сказки Лазаря моя былина писана»18. В причудливой фантазии А. Ф. Вельтмана смешаны богатырская сказка, эпическая песнь, пародийный роман, книжные и устные предания из русской, татарской и мировой истории. Очевидно, что здесь былина не фольклорный жанр, а предание, которое, несмотря на всю фантастичность, выдается за быль; слово могло бы стать литературным жанром, но его поэтический потенциал не получил развития в романе Вельтмана.
В 1836 году в «Северной пчеле» В. И. Даль опубликовал оригинальное сочинение «Илья Муромец. Сказка Руси богатырской», название которого ставит проблему жанра: былинный богатырь стал героем сказки.
Сюжетом «Ильи Муромца» является чудесное исцеление и подвиги богатыря. Автор раскрывает эпическую биографию героя: освобождение Чернигова от татар, одоление Соловья-разбойника, освобождение Киева от Калин-царя,
154
О. В. Захарова
Илья Муромец и разбойники, бой Ильи Муромца с сыном. В сказку включены два рассказа: рассказ о том, как перевелись на Руси богатыри, и рассказ о подвигах русских богатырей. Как и в былине, действие в повести Даля происходит во время правления князя Владимира, встречаются такие былинные мотивы, как заминка богатырского коня, встреча и поединок Ильи Муромца с детьми Соловья-разбойника, желание князя Владимира услышать свист Соловья-разбойника. К этим мотивам он добавляет новые: крещение разбойников, освобождение от Литвы и крещение Кинешмы, избавление Киева от «чудища пса-богатыря» Полкана Пол-кановича, заимствованное из лубочной сказки.
В «Сказке Руси богатырской» В. Даль разъясняет читателю концепции двух фольклорных жанров: «Говорится: сказка складка, а песня быль: песня быль, да одинокая, а сказка складка, сложена складчиною, да братчиною; песню поет запевало, сказку семь колен одним говором вслух начитывают; песня дорога напевом, а сказка правдою — песня ладом, а сказка складом живет!»19.
Даль следует литературной традиции: его сочинение ориентировано не только на сказку или былину (старину), но и на «Слово о полку Игореве» и «Задонщину», заметно влияние житийной традиции. Оно проявляется в таких мотивах, как рождение героя от благочестивых родителей, испытание героя и его личная благочестивость, чудо исцеления происходит на Пасху, время его исцеления совпадает с прощением грехов деда Тимофея, старца Илариона. Примечательно, что ключевые события в «Сказке» Даля (исцеление и подвиги Ильи Муромца) совершаются в ночь на Пасху.
В. Даль создал произведение, жанр которого возникает в сложном взаимодействии сказки, былины, древнерусской повести и жития. Жанровая структура произведения включает в себя притчи, предание, историю образования поговорок. Объединяющим событием в повести является христианский хронотоп. Все основные события происходят в ночь на Пасху: рождение богатыря, его исцеление, освобождение Брянских и Брынских лесов, Кинешмы и Чернигова. В результате автор создал новую жанровую разновидность — пасхальную повесть.
Былина как литературный жанр...
155
Во второй половине XIX века в русской литературе была предпринята попытка создания былины как литературного жанра. В поисках нового национально-героического жанра писатели ориентировались на «Слово о полку Игореве» и «Сборник Кирши Данилова», но у каждого из них получались разные, непохожие друг на друга произведения: богатырские сказки, поэмы, повести, пасхальная повесть, роман. Оригинальную концепцию былины как литературного жанра в 1860-е годы предложил Ф. М. Достоевский, но его идея осталась в переписке с Ап. Майковым и не была реализована ни тем, ни другим. В целом попытка создания былины как литературного жанра имела «побочный» эффект — многообразие жанровых трансформаций.
Примечания
* Работа выполнена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект 15-04-00366 а.
1 Аксаков К. С. О различии между сказками и песнями русскими: по поводу одной статьи // Аксаков К. С. Полное собрание сочинений. Т. 1. М., 1861. С. 399-408.
2 Там же. С. 400.
3 Там же. С. 401-402.
4 Лось И. Былины // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. 5. СПб., 1891. С. 142-143.
5 Там же. С. 143.
6 Былины в записях и пересказах XVII-XVIII веков / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом); изд. подгот. А. М. Астахова (отв. ред.), В. В. Митрофанова, М. О. Скрипиль. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960. 320 с.
7 Ироическая пТснь о походТ на половцовъ удТльнаго князя Новагорода-СТверскаго Игоря Святославича, писанная стариннымъ русскимъ языкомъ въ исходТ XII столТля съ переложешемъ на употребляемое нынТ нарТчiе (1800). М.: Сенатская типограф1я. С. 46.
8 См. работы: Цертелев Н. Д. Взгляд на русские сказки и песни и повесть в духе старинных русских стихотворений. СПб., 1820. С. 4, при-меч. 2; Цертелев Н. Д. О произведениях древней русской поэзии // Сын Отечества. 1820. № 30. Ч. 63. С. 149-152; Полевой Н. А. История русского народа. М., 1830. Т. 2. С. 261-264; Т. 3. С. 108, 109, 112, 389-403; Буслаев Ф. И. Русская поэзия XI и начала XII века // Летописи русской литературы и древности, издаваемые Ник. Тихонравовым. М., 1859. Т. 1.
156
О. В. Захарова
С. 3-31; Слово о полку Игореве / изд. для учащихся Н. Тихонравовым. М., 1866. 68 с.; Полевой Н. А. Рец. на кн.: Слово о полку Игореве / изд. для учащихся Н. Тихонравовым. М., 1866 // Журнал министерства народного просвещения. 1867. Февраль. С. 441-455.
9 Калайдович К. Предисловие // Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым и вторично изданныя, с прибавлением 35 песен и сказок, доселе неизвестных, и нот для напева. М., 1818. С. I-XXXVI.
10 Андреев С. С. Левсил, русский богатырь. СПб., 1808. С. 17.
11 Там же. С. 38-39.
12 Державин Г. Р. Добрыня // Державин Г. Р. Собрание сочинений: в 9 т. Т. 4. СПб., 1867. С. 48.
13 Державин Г. Р. Рассуждение о лирической поэзии // Державин Г. Р. Собрание сочинений: в 9 т. Т. 7. СПб., 1872. С. 598.
14 Там же. С. 603.
15 Там же.
16 Там же. С. 601-602.
17 Вельтман А. Ф. Кощей Бессмертный. Былина старого времени // Вельтман А. Ф. Романы. М.: Современник, 1985. С. 66.
18 Там же. С. 123.
19 Там же. С. 170.
20 Даль В. И. Илья Муромец. Сказка Руси богатырской // Повести, сказки и рассказы казака Луганского: в 4 ч. СПб.: Гутенбергова тип., 1846. Ч. 4. С. 68.
Список литературы
1. Алексеев М. П. К истолкованию поэмы А. Н. Радищева «Бова» // Радищев. Статьи и материалы. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1950. — С. 158-213.
2. Астахова А. М. К вопросу об отражениях в русском былинном эпосе сказания о Еруслане // Труды Отдела древнерусской литературы / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1958. — [Т.] XIV. — С. 504-509.
3. Астахова А. М. Народные сказки о богатырях русского эпоса / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962. — 120 с.
4. Астахова А. М., Митрофанова В. В. Былины и их пересказы в рукописях и изданиях XVII-XVIII веков // Былины в записях и пересказах XVII-XVIII веков. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960. — С. 7-75.
5. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. — М.: Худож. лит., 1975. — 504 с.
Былина как литературный жанр...
157
6. Гистер М. А. Образ Алеши Поповича в русской литературной сказке XVIII — начала XIX века // А. М. П.: Памяти А. М. Пескова. — М.: РГГУ, 2013. — С. 158-183.
7. Корепова К. Е. Русская лубочная сказка. — М.: ФОРУМ, 2012. — 464 с.
8. Костюхин Е. Древняя Русь в рыцарском ореоле // Приключения славянских витязей: из русской беллетристики XVIII века. — М.: Ху-дож. лит., 1988. — С. 5-20.
9. Кузьмина В. Д. Сказка о Бове в обработке А. Н. Радищева // Проблемы реализма в русской литературе XVIII в. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1940. — С. 257-291.
10. Кузьмина В. Д. Французский рыцарский роман на Руси, Украине и Белоруссии: («Бова» и «Петр Златые Ключи») // Славянская филология. — М.: Изд-во АН СССР, 1958. — Т. 2. — С. 355-396.
11. Курышева Л. А. Повести о богатырях в «Русских сказках» В. А. Лев-шина: сказочно-историческая модель повествования. — Новосибирск: Наука, 2009. — 152 с.
12. Лотман Л. «Бова» Радищева и традиция жанра поэмы-сказки // Ученые записки ЛГУ. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1939. — № 33. Серия филологических наук. Вып. 2. — С. 134-147.
13. Лупанова И. П. Русская народная сказка в творчестве писателей первой половины XIX века. — Петрозаводск: Гос. изд-во Карельской АССР, 1959. — 503 с.
14. Пропп В. Я. Русский героический эпос. — М.: Гос. изд-во худ. лит., 1958. — 603 с.
15. Сиповский В. В. Очерки из истории русского романа. — СПб.: Тип. СПб. Т-ва печ. и изд. дела «Труд», 1910. — Т. 1. — Вып. 2. XVIII-ый век. — 944 с.
Olga V. Zakharova
Petrozavodsk State University (Petrozavodsk, Russian Federation) ovzakh05@yandex.ru
BYLINA AS A LITERARY GENRE
Abstract. The bylina is a Russian epic song about the bogatyrs. Different genre transformations of bylinas are known in folklore: prosaic narrations [pobyval’shchiny], bogatyr tales, legends about the bogatyrs, lubok tales about
158
О. В. Захарова
the feats of the bogatyrs and knights. In the early 19th century, Russian literature was actively absorbing epic images and motives: the bogatyrs were turning into characters of novellas, literary tales, poems, novels, operas. Some poets and writers were attempting to develop the bylina as a literary genre. Their genre search was a creative imitation of The Tale of Igor’s Campaign [“Slovo o polku Igoreve”] published in 1800 and in some cases of the Collection of Kirsha Danilov (1804). One of the first attempts was Gavrila R. Derzhavin’s work Dobrynya, Dramatic Musical Performance in Five Acts [“Dobrynya, teatral’noe predstavlenie s muzykoyu, v pyati deystviyakh”, 1804]. Glorifying the idea of the state, the poet composes a work where epic and literary characters act and the plot is derived not only from bylinas and tales, but also from chivalric novels. In Stepan S. Andreev’s poem Levsil, a Russian Bogatyr [“Levsil, russkiy bogatyr’”, 1807] the hero is not only a folkloric (epic and fabulous) character, but also a literary one. Alexander F. Veltman’s novel Koshchei the Immortal. A Bylina of the Old Times [“Koshchey bessmertnyy. Bylina starogo vremeni”, 1833] was an ingenious genre experiment. The word ‘bylina’ was used in its title in the literary genre meaning for the first time ever. The genre of Easter novella Ilya Muromets. A Talefrom the Rus’ of the Bogatyrs [“Il’ya Muromets. Skazka Rusi bogatyrskyi”, 1836] by Vladimir I. Dahl emerged from a complicated interaction of the tale, the bylina, the Old Russian novella and the hagiography. The literary transformations of folkloric genre stemmed from the authors’ imaginative need to create a national and historical myth, conjecture the ‘fabulous’ history and imagine what happened in the old preliterate times.
Keywords: Russian literature, genre, Transformations, bylina, fairy tale, lubok, plot, bogatyr, povest’, novel, poem, dramatic presentation
References
1. Alekseev M. P. K istolkovaniyu poemy A. N. Radishcheva «Bova» [To the interpretation of a poem by A. N. Radishcheva “Bova”]. Radishchev. Stat’i i materially [Radishchev. Articles and materials]. Leningrad, Leningrad State University Publ., 1950, pp. 158-213.
2. Astakhova A. M. K voprosu ob otrazheniyakh v russkom bylinnom epose skazaniya o Eruslane [To the question about the reflections in the Russian epic epos tales of Yeruslan]. Trudy Otdela drevnerusskoy literatury [Works of the Old Russian Literature Department]. Moscow; Leningrad, Academy of sciences of the USSR Publ., 1958, [vol.] XIV, pp. 504-509.
3. Astakhova A. M. Narodnye skazki o bogatyryakh russkogo eposa [Folk tales about bogatyrs of Russian epic]. Moscow; Leningrad, Academy of sciences of the USSR Publ., 1962. 120 p.
4. Astakhova A. M., Mitrofanova V. V. Byliny i ikh pereskazy v rukopisyakh i izdaniyakh XVII-XVIII vekov [Bylinas and their retellings in manu-
Былина как литературный жанр...
159
scripts and editions of the 17th-18th centuries]. Byliny v zapisyakh i pere-skazakh XVII-XVIII vekov [Bylinas in the Records and Retellings of the 17th-18th centuries]. Moscow; Leningrad, Academy of sciences of the USSR Publ., 1960, pp. 7-75.
5. Bakhtin M. M. Voprosy literatury i estetiki [Questions of literature and aesthetics]. Moscow, Khudozhestvennaya literatura Publ., 1975. 504 p.
6. Gister M. A. Obraz Aleshi Popovicha v russkoy literaturnoy skazke XVIII — nachala XIX veka [The image of Alyosha Popovich in Russian literature the tale of 18th — early 19th century]. A. M. P.: Pamyati A. M. Peskova [A. M. P.: To The Memory of A. M. Peskov]. Moscow, Russian State University for the Humanities Publ., 2013, pp. 158-183.
7. Korepova K. E. Russkaya lubochnayaskazka [Russian lubok tale]. Moscow, Forum Publ., 2012. 464 p.
8. Kostyukhin E. Drevnyaya Rus’ v rytsarskom oreole [Ancient Rus in knight halo]. Priklyucheniya slavyanskikh vityazey: iz russkoy belletristiki XVIII veka [The adventures of the Slavic knights: Russian fiction from the 18th century]. Moscow, Sovremennik Publ., 1988, pp. 5-20.
9. Kuz’mina V. D. Skazka o Bove v obrabotke A. N. Radishcheva [The tale of Bova in the treatment of A. N. Radishchev]. Problemy realizma v russkoy literature XVIII veka [The problem of realism in Russian literature of the 18th century]. Moscow; Leningrad, Academy of sciences of the USSR Publ., 1940, pp. 257-291.
10. Kuz’mina V. D. Frantsuzkiy rytsarskiy roman na Rusi, Ukraine i Belorussii («Bova», «Petr Zlatye Klyuchi») [French romance novel in Russia, Ukraine and Belarus: (“Bova” and “Peter the Golden Keys”)]. Slavyanskaya filologiya [Slavic Philology]. Moscow, Academy of sciences of the USSR Publ., 1958, vol. 2, pp. 355-396.
11. Kurysheva L. A. Povesti o bogatyryakh v «Russkikh skazkakh» V. A. Lev-shina: skazochno-istoricheskaya model’ povestvovaniya [The tales of the heroes in “Russian fairy tales” by V A. Levshin: the fairytale and historical model of the narrative]. Novosibirsk, Nauka Publ., 2009. 152 p.
12. Lotman L. «Bova» Radishcheva i traditsiya zhanra poemy-skazki [Radishchev and the tradition of the genre of the poem-tale]. Uchenye zapiski LGU [Scientific notes of Leningrad state University]. Leningrad, Leningrad State University Publ., 1939, no. 33, issue. 2, pp. 134-147.
13. Lupanova I. P. Russkaya narodnaya skazka v tvorchestve pisateley pervoy poloviny XIX veka [Russian folk tale in the works of writers of the first half of the 19th century]. Petrozavodsk, State publishing house of the Karelian ASSR, 1959. 503 p.
160
О. В. Захарова
14. Propp V. Russkiy geroicheskiy epos [Russian heroic epic]. Moscow, State publishing house of fiction literature, 1958. 603 p.
15. Sipovskiy V. V. Ocherki iz istorii russkogo romana [Essays from the history of the Russian novel]. Saint-Petersburg, Printing and publishing partnerships “Trud”, 1910, vol. 1, issue 2 (18th century). 944 p.
Дата поступления в редакцию: 15.03.2015
© Захарова О. В., 2015
