CC BY
324
УДК 930. 1/. 2 (07)
буркхардт и проблема особенностей исторической психологии итальянского общества в период возрождения
В. и. ШУВАЛОВ
Пензенский государственный педагогический университет им. В. Г. Белинского Кафедра новой и новейшей истории
В статье рассматривается концепция исторической психологии, нашедшая своё воплощение в наиболее известном труде выдающегося швейцарского исследователя Якоба Буркхардта (1818-1897) - "Культура Возрождения в Италии" (1860). Осмысливаются общие установки, позволившие по-новому взглянуть на заявленную проблему, актуализируется сама возможность рассматривать историко-психологический пласт материала на основе широкого культурно-исторического анализа.
Во второй половине XIX века достигнутый уровень научных исследований действительно давал повод говорить о какой-либо научности интерпретируемой информации в сфере социально-психического. Тем не менее методы и приемы исследований в этой плоскости применительно к истории еще предстояло разработать, чем и занимались учёные, находящиеся в поле нашего зрения [7].
Первоначально научные поиски в рассматриваемой сфере концентрировались вокруг позитивистских установок. Однако в последней трети XIX века тенденция социально-психологического истолкования закономерностей исторического процесса получила дополнительный толчок в связи с заметным стремлением к психологическому обоснованию научного знания вообще [5, С. 4]. Одновременно в рамках первого позитивизма набирала силу кризисная тенденция, которая привела саму эту парадигму к существенной трансформации.
В такой ситуации исследования на стыке психологии и истории на основе интуитивных установок не имели и не могли иметь какого-либо объединяющего теоретического ядра, являя достаточно скромные результаты. Тем не менее, дальнейший "уход" рассматриваемой проблематики из поля зрения "большой" науки и ее сегодняшнее возвращение в центр научного внимания заставляют обратиться к тем наработкам, которые в силу сложившейся ситуации и сегодня лежат в основе любых исследований по данной теме.
Одним из первых рассмотрел интересующую нас проблему исторической психологии выдающийся швейцарский исследователь Якоб Буркхардт (1818-1897). Признанный знаток истории искусства, разносторонний историк, он прежде всего интересен нам как автор самого известного своего труда - "Культура Возрождения в Италии" (1860).
Отечественные и зарубежные исследователи неоднократно отмечали определяющий вклад Буркхар-дта в становление новой концепции Возрождения в Италии. Так, Л. М. Брагина [1], В. М. Володарский [2], А. И. Патрушев [6] подчеркивали значение выявленного Буркхардтом типа культуры, свойственного именно Возрождению. Мы обратим внимание на другой аспект проблемы - одну из первых попыток в мировой историографии выявить на основе конкретно-исторического материала специфику исторической психологии социума, особенностей его восприятия в какую-либо эпоху.
Ученый обращается к особенностям итальянской духовной жизни, его интересует духовная картина определенного периода. Для нас принципиально важно, что в центре внимания Буркхардта - черты итальянского характера [3, С. 303], дух итальянской нации [3, С. 87]. Специфику итальянского национального характера он видит в образе мышления [3, С. 217], в основе которого, в свою очередь, лежит религиозное сознание [3, С. 323].
Выстраивая свою типологию культуры Возрождения, Буркхардт обращается к важному в свете данного исследования моменту - проблеме отношения к сверхъестественному. На ментальном, не контролируемом индивидом уровне именно вера определяет общие социально-психологические установки. Факт этот Буркхардт сомнению не подвергает и обращает внимание на его конкретно-исторические проявления. В центре интересующей нас проблемы в интерпретации ученого - отношение различных народов к высшим предметам - к Богу, добродетели и бессмертию [3, С. 283].
Специфику средневекового менталитета, в частности в Италии, Буркхардт фиксирует достаточно четко: сила воображения, социально-психологические установки конкретного индивида направлены к Богу. При этом отношение к сверхъестественному позитивно, оно не приходит в противоречие с повседневной практикой духовного бытия. Итак, средневековье, сознавая Бога, т. е. веру в божественное руководство миром, имело своим источником и опорой христианство и церковь как выражение его внешней власти.
В период позднего средневековья ситуация кардинально меняется. Ряд социально-экономических и политических обстоятельств изменяют ее на противоположную.
Во-первых, налицо явный упадок тех социальных структур, которые раньше отвечали за воспроизводство общего отношения к сверхъестественному, т. е. к Богу. Институт Церкви разлагается. Буркхардт замечает, что теоретически можно допустить, что в такой ситуации социум может провести различие между церковью как социальным институтом и собственно христианством и продолжать отстаивать "свою" религию. Однако, указывает ученый, такие установки легче сформулировать, чем выполнить. "Не всякий народ имеет достаточно спокойствия или душевной тупости для того, чтобы быть в состоянии перенести длящееся
долгое время противоречие между принципом и внешним его проявлениям" [3, С. 304].
Ответственность за меняющуюся ментальную ситуацию, по мнению Буркхардта, ложится на деградировавшую церковь. Этот социальный институт отстаивал искаженное в интересах своего всемогущества учение как чистейшей воды истину и в ситуации своей неприкасаемости допустил глубочайшее вырождение нравственности.
Немецкая Реформация обязана своим возникновением и неодолимостью позитивным религиозным учениям. «Настроение, имевшее место в Италии, не смогло подняться выше отрицания иерархии» - писал Буркхард [3, С. 305]. Ко времени расцвета Возрождения отношение высших и средних итальянских сословий к церкви как социальному институту было составлено из глубокого, полного презрения негодования, из приспособления к существующей системе церковной иерархии, а также из чувства все еще сохраняющейся традиционной ментальной зависимости от таинств, освящений и благословений.
В итоге применительно к Италии XIV-XV вв. можно говорить о гибели "средневековых культурных форм и представлений".
Во-вторых, специфика собственно политической жизни в ситуации фактической ментальной вседозволенности привела к появлению "особых человеческих типов и форм жизни" [3, С. 11]. Нарождается целый социальный слой - мелких и крупных итальянских тиранов, действующих исключительно из-за мотивов личного эгоизма.
Жизнь в условиях постоянной внешней угрозы развила в этих правителях высокие личные способности и деятельный характер. Любое сопротивление внутри того ли иного государства Италии этой концентрированной власти князя-тирана было безуспешным. Демократические элементы городской республики были уничтожены, все было ориентировано лишь на власть и силу. "Так же, как государства Италии в большинстве своем были по своему внутреннему строю художественными произведениями, т. е. осознанными, зависящими от рефлексии, покоящимися на зримых основах творениями, их отношение друг к другу и к внешнему миру также должно было быть произведением искусства" [3, С. 64].
В итоге сформировавшийся в Италии тип князя-тирана жаждал славы, мыслил монументальными образами и поэтому нуждался в таланте как таковом. "Поэт или ученый служат ему новой опорой; он почти ощущает новую легитимность" [3, С. 12].
В таких условиях в Италии возникает новая духовная среда, расцветает культура Возрождения. Ее база - гуманизм, в основе которого лежит качественно иное отношение к сверхъестественному и сопутствующие такой установке новые ментальные проявления. На этом мы и остановимся.
Важно подчеркнуть, что в основе способа мышления гуманиста осталась вера в сверхъестественное, но трансформированная самым причудливым образом. Теперь в основе ментальной доминанты лежат уста-
новки, часть которых в концентрированном виде выразилась в теизме (отсюда мнение, что Бог даровал человеку подвижность и свободу воли) и в эпикурействе, прегрешение последователей которого против церкви "состояло в общем настроении ума, находящем свое выражение в одной фразе - что душа гибнет вместе с телом". Заметим, что это только те ментальные тенденции, которые получили законченное оформление. Сам же пласт трансформированной религиозности был гораздо мощнее.
Итальянский дух был подготовлен к переменам. "Нам должно настаивать на том (и это - одно из основных положений данной книги), - подчеркивает Буркхардт, - что не одна только античность, но ее союз с существовавшим подле нее духом итальянского народа покорил весь западный мир" [3, С. 111]. В Италии религия как таковая становится по преимуществу делом отдельного индивида. В то время как на севере Европы мистические и аскетические секты одновременно создали для нового восприятия окружающего и нового способа мышления новый этический кодекс, в Италии каждый индивид шел своей собственной дорогой. Возможность проложить для себя такую дорогу давал гуманизм, явившийся закономерным выражением сконцентрированного ментального напряжения этого социума.
Зерна гуманизма упали на уже подготовленную духовную почву. Индивид к эпохе итальянского Возрождения находился в постоянном духовном напряжении или возбуждении. Духовный вакуум стремительно заполняется обмирщенностью, возникающей прежде всего через обильный приток новых воззрений, мыслей и задач в отношении природы и человека. Тупико-вость ситуации заключалась в том, что теоретически в этом случае каждый отдельно взятый человек должен был как бы от начала до конца проделать тот же огромный духовный труд, который выпал на долю немецких реформаторов. Фактически же подобное было невозможно, да еще в масштабах социума. Это предопределило трагизм Возрождения.
Трансформация отношения к сверхъестественному привела к всплеску культуры. Именно этим объясняется гениальность возрожденческого искусства. Это была попытка выработать идеал на основе нового отношения к сверхъестественному. Попытка, направленная на осуществление фактически не выполнимых задач.
В рамках заявленной в исследовании проблематики важно отметить, что на уровне духа нации, способа мышления все это выразилось в подавляющем господстве фантазии. При этом, как подчеркивал Буркхардт, "под оболочкой этого состояния продолжает биться мощная струя подлинной религиозности". Итальянский дух воспринял целый ряд философских систем или их фрагментов. При этом сложилась парадоксальная ситуация. "Почти во всех этих разнообразных мнениях и философемах присутствовало некое представление о Боге, однако в своей совокупности они образовывали мощный противовес христианскому учению о божественном руководстве миром" [3, С. 334].
Наметившийся в средневековье ментальный вакуум привел к парадоксу Возрождения: та же античная философия со своими идеями свободы воли и отсутствия бессмертия души соприкоснулась с итальянской жизнью стороной, где она приходила в наиболее резкое противоречие с христианством - ментальной доминантой на основе положительного отношения к сверхъестественному.
Возник замкнутый круг, в котором и оказался гуманизм как социально-психологическое явление. Фактически гуманизм обесценивал вмешательство Церкви в судьбу отдельного человека после смерти. Средства же, к которым социальный институт Церкви прибегал в этой борьбе, ввергали наиболее одаренных людей в отчаяние и неверие.
Все это позволило Буркхардту при описании им итальянского характера выявить как основной недостаток и как условие его величия одну доминирующую ментальную черту - развитие индивидуализма. С одной стороны, самовлюбленность как в общем, так и в конкретном смыслах делала типичного итальянца стоящим "ближе ко злу, чем любой другой народ" [3, С. 303]. С другой стороны, постоянная внутренняя напряженность создала тот всплеск фантазии, который и дал миру гениальную культуру итальянского Возрождения. "Бок о бок с глубочайшей развращенностью развивается благороднейшая личностная гармония и великолепное искусство, которое восславило индивидуальную жизнь так, как на это не были способны ни античность, ни средневековье" [3, С. 304].
Общие выводы, сделанные Буркхардтом, многократно подтверждались конкретикой его исследования.
Широкое и открытое восприятие античности начинается в XIV веке. Этому способствовало развитие городской жизни и слияние сословий, достигшие в Италии по сравнению с Европой высочайшего уровня. Величайшие представители итальянского Возрождения и стали теми людьми, которые широко распахнули двери перед безудержным увлечением античностью в XV в.
"Ростки несравненно более самостоятельного, по всей видимости, в существе своем итальянского образования ... были впоследствии полностью заглушены гуманистическими тенденциями" [3, С. 129]. В той же Флоренции около 1300 года все поголовно умели читать, даже погонщики ослов распевали канцоны Данте, лучшие из сохранившихся итальянских манускриптов первоначально принадлежали именно флорентийским рабочим. Под мощным напором гуманизма эта доморощенная тенденция стала приходить к началу 1400 гг. в упадок: разрешение всех вопросов ждали уже только от античности, литература выродилась в сплошное цитирование. Сама утрата свободы Италией, по мнению Буркхардта, также связана с данным аспектом, поскольку распространившаяся гуманистическая эрудиция покоилась на порабощении авторитетами, приносила суверенные городские права в жертву римскому праву и потому искала и находила благосклонность сильных мира.
Итак, спрос рождает предложение. Социально-экономические и политические особенности наложились
на ментальную специфику итальянского социума - и появляются гуманисты. "Гуманист ... эпохи Возрождения должен был обладать как большой эрудицией, так и способностью тащить за собой целый воз различнейших состояний и занятий" [3, С. 179].
Безусловно, итальянские князья-тираны в определенных обстоятельствах покровительствовали науке и искусству. Так, Поджо за латинский перевод "Киропе-дии" Ксенофонта получил 500 золотых. Однако более всего власть привлекала и использовала гуманистов при написании и составлении публичных и торжественных речей. Все остальное время образованный человек периода Возрождения занимался буквально обеспечением себя продовольствием. Его жизнь проходила в ситуации постоянного стресса.
В качестве примера Буркхардт приводит сочинение Пиерио Валериано "О несчастье ученых". Здесь мы знакомимся с людьми, которые теряют в неустойчивой политической обстановке сначала свой доход, а затем и место в престижном университете, с людьми, которые гонятся сразу за двумя местами работы, а не получают ни одного, с угрюмыми скрягами, которые постоянно носят свои деньги на себе, зашив их в одежду, а после ограбления сходят с ума. Есть и те, что, заняв престижное место, чахнут от меланхолической тоски по прежней свободе. Одни ученые умирают от лихорадки или чумы, а их труды сжигаются вместе с постелью и одеждой. другие вынуждены жить и мучиться от угроз убийства со стороны коллег. То одного, то другого лишает жизни алчный слуга, покровитель-тиран, или его захватывают в поездке элементарные вымогатели, и он томится в темнице, не в состоянии заплатить выкуп. Многих уносит тайное сердечное горе, перенесенная обида или оскорбление. Случаются и самоубийства.
Поэтому, исследуя творчество Рубенса и говоря о спокойной и безопасной жизни этого величайшего художника, Буркхардт, учитывая постоянную неустроенность Италии, делает оговорку по поводу того, что, живи Рубенс там, он вряд ли избежал бы печальной участи типичного итальянского интеллектуала [4, С. 15].
Вполне закономерно, считает Буркхардт, что поведение таких людей сопровождалось беспорядочными наслаждениями с целью как-то себя одурманить, безразличием ко всей общепринятой морали, крайней степенью высокомерия. Все это естественная изнанка изменившегося способа мышления, в основе которого -иное отношение к сверхъестественному.
Как уже отмечалось, новый образ мышления базировался на восприятии мира, в основе которого лежало воображение, фантазия. "Но что было силой, противостоящей нравственности наиболее высокоразвитого итальянца эпохи Возрождения в качестве самой существенной и общей предпосылки, так это сила воображения" [3, С. 287]. Создание искусственного идеала призвано было компенсировать старую систему ценностей. В Италии эти изменения носили столь широкий характер, что, по Буркхардту, можно было действительно говорить об изменениях на уровне национального характера. Гуманизм становится неотъемлемым элементом повседневной жизни.
Сама итальянская государственность до некоторой степени требовала аналогичного античности способа мышления. На место христианского жизненного идеала святости приходит идеал исторического величия. Отсюда фактическое отбрасывание моральной мотивации: слава становится самодовлеющим императивом поведения.
Идеи свободы и необходимости усилили вместе с тем и фаталистическую струю. В связи с тем что страстная итальянская натура не желала пребывать в неизвестности, многие дополняли свое мировоззрение всякого рода суевериями: отсюда расцвет астрологии, магии, хиромантии, физиогномики, чародейства и колдовства. "То, что в этом играло роль мощное воздействие воображения, само собой понятно. Лишь оно было в состоянии заставить замолчать пытливый итальянский дух" [3, С. 341].
из-за собственной фантазии итальянец становится и первым в Новое время азартным игроком. Отсюда расцвет азартных игр, в связи с чем даже римскую курию называли колоссальной лотерейной урной. Неслучайно Италия и явилась впоследствии родиной появления лотерей. Сходные ментальные установки лежат и в случае с кровной местью: вендетта, передающаяся из поколения в поколение и распространявшаяся даже на побочных родственников и друзей, проникает в самые высшие сословия. Наконец, связь фантазии с моральными качествами итальянца ярко проявилась и во взаимоотношениях на почве деградирующего института брака.
То же самое можно сказать и о других моментах обмирщения жизни. В XVI веке именно Италия задает европейский идеал красоты, внедряет в быт парфюмерные средства и гигиену, стимулирует развитие благородных телесных упражнений, изысканных манер общения, опускает музыкальные инструменты до широких дворянских масс, индивидуализирует образование, распространяя его на паритетных началах на представительниц слабого пола и т. д.
Наконец заметим, что все эти процессы происходили на фоне подлинного расцвета всевозможных зрелищных мероприятий, призванных как бы заменить идеал на небе соответствующим идеалом на земле. Страсть Возрождения к зрелищам совершенствовалась сначала посредством мистерий и различных религиозных процессий. При этом на первое место вышел именно художественно-декоративный, а не драматический элемент. "Роскошь способствовала смерти трагедии", - констатировал Буркхардт [3, С. 210]. Высшее выражение новое восприятие мира нашло себя в виде церковных процессий, выездов правителей, разнообразных карнавалов, которые являлись буквально драматическими костюмированными представлениями.
Картина нового способа мышления в Италии эпохи Возрождения была бы неполной, если бы мы не упомянули о попытках, так сказать, "лобового" решения проблемы выработки нового идеала на основе отношения к сверхъестественному. Итальянский социум так же, как германский в период Реформации, постоянно пытался сформулировать и выразить это основополагающее начало. Буркхардт упоминает о длинной череде различных социально-религиозных движений: мистики XIII века, антитринитарии, соци-ниане, проповедники покаяния. Величайший проповедник покаяния и пророк - Джироламо Савонарола из Феррары, сожженный во Флоренции в 1498 г., - обладал высочайшей личностной силой. "Предсказания, частичное осуществление которых наделило Савонаролу сверхчеловеческими свойствами, - это тот самый пункт, посредством которого всемогущая итальянская сила воображения овладевала даже лучше всего сохранившимися, преисполненными мягкости душами" [3, С. 318]. Все это лишний раз свидетельствует о том, сколь непростым было становление нового образа мышления. Процесс этот был вариативен, и только конкретно-историческая специфика Италии придала ему столь ярко выраженные специфические черты.
В целом можно констатировать, что Буркхардт не только положил начало индуктивной тенденции в проблеме изучения специфики исторической психики, но и предложил конкретный объективный критерий -отношение к сверхъестественному. В этом состоит значение его исследования с точки зрения социально-психологической проблематики.
список ЛИТЕРАТУРЫ
1. Брагина Л.М. "Культура Возрождения в Италии" Якоба Буркхардта. Традиция восприятия // Я. Буркхардт. Культура Возрождения в Италии. Опыт исследования. М., 1996. С. 541-557.
2. Володарский В.М. Якоб Буркхардт. Жизнь и творчество // Я. Буркхардт. Культура Возрождения в Италии. Опыт исследования. М., 1996. С. 521-540.
3. Буркхардт Я. Культура Возрождения в Италии. Опыт исследования. М.: Юрист, 1996. 592 с.
4. Буркхардт Я. Рубенс. СПб.: Академический проект,
2000. 240 с.
5. Кон И.С. Позитивизм в социологии. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1964. 207 с.
6. Патрушев А.И. Немецкая историография. Малогерманская историческая школа // Историография истории нового времени стран Европы и Америки. М., 1990. -С. 256-272.
7. Шувалов В.И. Социально-психологический аспект изучения истории в российской историографии последней трети XIX - первой половины XX вв. М.: МПУ,
2001. 228 с.
