CC BY
132
Заметки
УДК 069.4
БРОНЗОВАЯ СЕКИРА ИЗ ЗЛАТОУСТОВСКОГО МУЗЕЯ1 ©2015 г. С.В. Кузьминых, Н.Б. Виноградов
Впервые осуществляется полноценная публикация уникальной находки - бронзовой секиры из Златоустовского музея, которая была найдена в середине 50-х гг. XX в. окрестностях г. Юрюзань Челябинской области. Основной ареал бронзовых «парадных» секир - север и северо-восток Европы, археологические культуры ана-ньинского мира. Секира из-под Юрюзани, несмотря на морфологическую близость с ананьинскими, отличается от них рядом деталей. Уральская находка, которую мы относим к продукции иткульского металлургического очага, является модификацией, подражанием ананьинским образцам. Она по пропорциям более массивная и тяжеловесная. Все детали скульптуры и декора выполнены в восковой модели более грубо, неряшливо. Фигура волка на секире из-под Юрюзани более реалистичная; в ней передано анатомическое строение головы зверя с открытой пастью, но без присущего ананьинским секирам пинежского типа оскала и спирально закрученных вверх и вниз губ; уши небольшие, стоячие в отличие от стилизованных у ананьинских экземпляров. Рельефные и углубленные линии в декоре - продольные, в продолжение орнамента на втулке. Секиру из Златоустовского музея отличает от ананьинских образцов также массивная и слабо выступающая втулка. Но главное ее своеобразие - отсутствие фигуры грифона или орла, венчающей втулку ананьинских секир. Местонахождение секиры из-под Юрюзани свидетельствует, вероятно, о вотивном назначении предмета и его «захоронении» в одном из потаенных культовых мест уральских горняков и металлургов раннего железного века.
Ключевые слова: Южный Урал, ранний железный век, «парадные» секиры, ана-ньинский мир, иткульская культура, святилища.
История обнаружения. Поиски истоков обсуждаемого сюжета уводят нас к последним дням июля 1957 года. Именно тогда известный уральский археолог К.В. Сальников получил от научного сотрудника музея г. Златоуста Вл. Серафимова письмо2 следующего содержания: «Многоуважаемый Константин Владимирович! Недавно к нам, в Златоустовский музей, принесли бронзовый или медный топорик. В записке говорилось: топор бронзовый был найден в
1 Работа выполнена при финансовой поддержке проектов Российским фондом фундаментальных исследований (РФФИ) № 14-06-00287 и Российским гуманитарным научным фондом (РГНФ) № 14-01-00348а.
2 Письмо было передано Н.Б. Виноградову В.С. Стоколосом, получившим его, в свою очередь, после смерти К.В. Сальникова от его семьи, из личного архива исследователя.
окрестностях г. Юрюзань Челябинской области в июне 1956 г. на северо-восточном склоне горы в каменных россыпях ребятами Гуляевыми Ю.И. и Г.И. - членами кружка ИЗО под руководством Михаила Илларионовича Жерновых. Место дикое, труднопроходимое. Тов. Жерновых обещал уточнить место нахождения. Вероятно, это топор бронзовой эпохи. Голова удлиненная, возможно, это волк. Для насадки имеется отверстие. Посылаю Вам копию, счерченную с ножа. Цвет темно-зеленый - окисленной меди или бронзы. Будьте добры, пришлите нам определение. Научный сотрудник Златоустовского музея, Вл. Серафимов. 25/У11 57 г.». Ниже рукой К.В. Сальникова приписано: «Отвече-но: это бронзовая секира эпохи раннего железа, датируется серединой I тыс. до н.э.». Позднее исследователь опубликовал заметку с краткой характеристикой новых археологических находок на Южном Урале (Сальников, 1964), включая скупое описание секиры и сильно уменьшенную невыразительную фотографию. Скульптура на обухе секиры осторожно трактовалась им как «оскаленная морда хищного зверя» (там же, с. 313); само изделие было предварительно отнесено к эпохе раннего железа; определен круг аналогий и культурно-стилевая территория (ананьинский «мир»); приведено мнение А.В. Збруевой о том, что подобные предметы являлись «не боевым оружием, а символами власти» (Збруева, 1952, с. 132).
Спустя 20 лет секира из Златоустовского музея привлекла внимание одного из авторов в труде об орудиях и оружии ананьинской культурно-исторической области (АКИО) (Кузьминых, 1977; 1983, с. 143-146). С того
времени упоминания о ней содержатся в ряде работ, посвященных как новым находкам секир, так и в целом искусству Волго-Камья раннего железного века (Рябцев, Семенов, 1988; Киржнер, Арматынская, 1990; Васильев, 2002; Берлин, 2010; и др.), но источник информации оставался прежним - публикация К.В. Сальникова. В 1986 г. в ходе работ Уральской археологической экспедиции Института археологии АН СССР С.В. Кузьминых побывал в Златоусте, сделал рисунок и описание секиры, а также взял пробу для изучения химического состава металла в лаборатории естественнонаучных методов ИА АН СССР (ан. 38245). Позднее Н.Б. Виноградов осуществил фотосъемку предмета (фото 1-8) и провел необходимые архивные разыскания. В итоге стала возможной полноценная публикация этой уникальной находки.
О термине «секира». В большинстве словарей так именуется древнее или старинное рубящее холодное оружие - топор в виде полумесяца (длиной лезвия до 30 см), насаженный на топорище. Бронзовые ананьинские секиры лишь отчасти соответствуют данному определению: уточнено, что это «изделия с трапециевидно-треугольным бойком, постепенно расширяющимся от втулки к лезвию, с арковидным углублением на нем с обеих сторон» (Кузьминых, 1983, с. 144). «Парадными» они названы (там же, с. 143-145) потому, что уже первые авторы, писавшие о секирах (Штукенберг, 1903, с. 65), видели в них не оружие, а престижные, знаковые предметы. Рассказ Геродота о священном назначении секиры в легенде о происхождении скифов был перенесен на ананьинскую «почву». Мно-
Рис. 1. Бронзовая секира из Златоустовского музея. Общий вид. Fig. 1. Bronze poleaxe from Zlatoust Museum. General view.
Рис. 2. Бронзовая секира из Златоустовского музея. Общий вид. Fig. 2. Bronze poleaxe from Zlatoust Museum. General view.
Рис. 3. Бронзовая секира из Златоустовского музея. Вид сверху. Fig. 3. Bronze poleaxe from Zlatoust Museum. View from above.
Рис. 4. Бронзовая секира из Златоустовского музея. Боёк. Fig. 4. Bronze poleaxe from Zlatoust Museum. General view. Peen.
Рис. 5. Бронзовая секира из Златоустовского музея. Боёк. Fig. 5. Bronze poleaxe from Zlatoust Museum. Peen.
Рис. 6. Бронзовая секира из Златоустовского музея. Обушок. Fig. 6. Bronze poleaxe from Zlatoust Museum. Backedge.
гими поколениями исследователей «парадные» секиры рассматривались в контексте символической (ритуальной, сакральной) деятельности элиты ананьинского общества, отражая его религиозно-философские воззрения (см. обзоры: Кузьминых, 1983, с. 145; Васильев, 2001, с. 37, 38).
Общие сведения о «парадных» секирах. В настоящее время с территории северо-востока и востока Европы известно 10 секир (см. карту: Кузьминых, 1983. Рис. 78; Берлин, 2010. Рис. 1)3. Восемь из них - случайные находки и лишь две (Пашурское 1 и Кара-Абызское городища) привязаны к археологическим памятникам, но вне контекста раскопок, т.е. фактически они тоже являются случайными находками. Ниже на примере секиры из-под Юрюзани и серии «вотивных» уральских кладов эпохи раннего железа мы обратим внимание на не случайный характер подобных случайных находок.
Все «парадные» секиры (ПС) уникальны и неповторимы, но все же морфологически их можно разделить на пять типологических разрядов4. ПС-2 (пинежский и елабужский типы А.М. Тальгрена): с выступающей втулкой, завершенной головой ушастого грифона в направлении бойка и длинным обушком в виде стилизованной головы волка (5 экз.) - р. Пинега в Архангельской области (2 экз.; Таль-грен, 1919; Tallgren, 1937, fig. 1, 2), из
3 Обзор литературы о них см.: (Таль-грен, 1919; Сальников, 1964; Кузьминых, 1983, с. 143; Рябцев, Семенов, 1988; Киржнер, Арматынская. 1990; Берлин, 2010).
4 Типология секир продолжает ранее намеченную одним из авторов (Кузьминых, 1983, с. 164).
окрестностей б. Воткинского завода (ныне г. Воткинск в Удмуртии) (Шту-кенберг, 1903), Пашурское 1 городище в Шарканском р-не Удмуртии (Tallgren, 1937, fig. 4; Збруева, 1952, табл. XXXII, 2), близ пос. Курган Чер-дынского р-на Пермского края (Сокол-кова, Чуматова, 1979, фото 2). ПС-4: отличается от ПС-2 головой грифона на обушке - близ с. Слудка Сыктыв-динского р-на Республики Коми (Ряб-цев, Семенов, 1988). ПС-6: отличается от ПС-2 и ПС-4 молоточковидным обушком - городище Кара-Абыз на одноименном озере близ д. Городок Благовещенского р-на Башкирии (Шмидт, 1929, табл. I, 15). Эти три разряда объединяют головы ушастых грифонов, венчающие втулку. ПС-8 -из-под Юрюзани - отличается от них короткой, слабо выступающей в обе стороны втулкой, не увенчанной головой грифона, и стилистически иным оформлением головы волка на обушке. ПС-10: без выступающей втулки и венчающей ее головы грифона, с длинным, узким, слабо расширенным к лезвию бойком и коротким обушком (2 экз.). У секиры д. Галаново Кара-кулинского р-на Удмуртии (Киржнер, Арматынская, 1990) обушок передан в виде головы волка, поверх которой в плоском широком рельефе сформовано изображение совы; у экземпляра из неизвестного места этого же района (Берлин, 2010, табл. 2) на боковых поверхностях обушка - схематизированные изображения грифона и овала (яйца).
Описание находки из-под Юрюза-ни. Размеры (в мм): общая длина 194; длина обушка 71, ширина 24-33, толщина 6-22; длина бойка 90, ширина 23-36, толщина (у втулки) 11; длина втулки 34, ширина 31-35, толщина
Рис. 7. Бронзовая секира из Златоустовского музея. Обушок. Fig. 7. Bronze poleaxe from Zlatoust Museum. Backedge.
Рис. 8. Бронзовая секира из Златоустовского музея. Обушок. Вид сверху. Fig. 8. Bronze poleaxe from Zlatoust Museum. Backedge. View from above.
23-26, толщина ее стенок 3-5. По своим размерам секира из-под Юрюзани в одном ряду с кара-абызской, гала-новской и каракулинской (180, 185, 186 мм) (там же, табл. 2, 3); все шесть секир пинежского и слудкинского типов заметно длиннее - 310-350 мм (там же, табл. 1).
В морфологическом и декоративном оформлении юрюзанской секиры отчетливы черты своеобразия и в то же время сходства с ананьинскими разряда ПС-2. Уральская находка, которую мы с полным основанием относим к продукции иткульского металлургического очага (см. о нем: Бельтикова, 1997), является модификацией, подражанием ананьинским образцам. Последние более легкие, грациль-ные - намного длиннее; уральская по пропорциям более массивная и тяжеловесная; все детали скульптуры и декора выполнены в восковой модели более грубо, неряшливо. Фигура волка на секире из-под Юрюзани более реалистичная; в ней передано анатомическое строение головы зверя с открытой пастью, но без присущего секирам пинежского типа оскала и спирально закрученных вверх и вниз губ; уши небольшие, стоячие в отличие от стилизованных у экземпляров ПС-2. Для уральской и ананьинских секир характерны в декоре рельефные и углубленные линии: поперечные у ПС-2, 4, 6 и продольные - в продолжение орнамента на втулке - на обушке юрюзанской. Отличает эти образцы также строение втулки, слабо выступающей на уральской секире и длинной и тонкой - на ананьинских. Но главное своеобразие находки из-под Юрюзани - отсутствие фигуры грифона или орла, венчающей втулку, как на экземплярах ПС-2, 4, 6.
В мифологическом пантеоне, культах и ритуалах уральского населения эпохи раннего железа птицевидные образы занимают особое, видное место, но это всегда одиночные фигурки5. Возможно, в иткульском обществе существовало табу на их совмещение с иными фигурами, в частности, волком, на оружии и предметах символического назначения. Но это не более чем предположение.
Морфологическое и декоративное оформление секиры из-под Юрюза-ни хорошо вписывается в контекст тесных ананьинско-иткульских связей (Бельтикова, 2001), благодаря которым в сортамент продукции ит-кульского очага металлургии вошли категории изделий, которые традиционно именуются ананьинскими (кельты с овальной и шестигранной втулкой, наконечники копий с прорезным и сплошным пером и др.). Но сами образы волка и хищных хтонических птиц (грифона, фантастического ушастого орла, филина) связаны, прежде всего, с мировоззрением и искусством ранних кочевников степного пояса Северной Евразии. Именно благодаря связям с номадами, в VI-V вв. до н.э. образы волка и хтонических птиц стали популярными в мифо-ритуальной практике их северных соседей6.
Технология изготовления. Ураль-ская секира отлита из оловянной бронзы (Sn-4,6%), «загрязненной» повышенными концентрациями свин-
5 В ареале иткульской культуры учтено сейчас более 250 орнитоморфных фигурок (Чемякин, Кузьминых, 2011, табл. 3-11).
6 Об этом писали А.М. Тальгрен (Tall-gren, 1937, p. 6, 8, 10, 12), А.В. Збруева (1952, с. 138-142), К.Ф. Смирнов (1964, с. 233-235), С.В. Кузьминых (1983, с. 144, 145), А. В Берлин (2010) и др.
Рис. 9. Чаша на площадке вершины Малого Шихана. Fig. 9. Bowl on top of Maly Shikhan.
ца (0,64%), мышьяка (0,23%) и сурьмы (0,12%). Кузнецы и литейщики иткульской культуры, как показали исследования С.В. Кузьминых (2009, рис. 5), работали, прежде всего, с медью. Оловянные и оловянно-мышья-ковые бронзы использовались крайне редко - это или импорты (например, зеркала и бляхи в зверином стиле ран-некочевнических типов), или местное литье предметов повышенной сложности. Секира из-под Юрюзани именно тот случай. В пазах обушка и углублениях декора, где заметнее проявились окислительные процессы, выступили зеленоватые окислы. В целом же благородная патина бронзы - темно-красновато-коричневых оттенков.
Литье изделия осуществлялось по выплавляемой модели, в которой
втулка формовалась с помощью ко -роткого глиняного вкладыша овальной в сечении формы. Сама восковая модель соединялась из трех частей
- втулки, обушка и бойка, а затем за-формовывалась в неразъемную глиняную форму. При этом лезвийная часть модели бойка несколько искривилась и в итоге при отливке приобрела в профиле асимметричность. Осью восковой модели была массивная втулка
- к ней крепились модели обушка и бойка. Моделирование обушка в виде головы и шеи волка производилось на «шишке» или «болване» - приеме, характерном для формовки полых моделей (Минасян, 2014, с. 178, 179). На «шишку» - глиняную внутреннюю часть литейной формы «наносился слой воска, на котором прорабатывались все детали внешнего оформле-
Рис. 10. Чаши с водой на площадке Малого Шихана. Fig. 10. Bowls with water on top of Maly Shikhan.
ния модели» (там же, с. 178). На визуально изученных нами «парадных» секирах в большинстве случаев глиняные «шишки» выкрошились или намеренно удалены. Но, например, на секире с Воткинского завода глины нет только в раскрытой пасти волка; глубже, вплоть до втулки, «шишка» сохранилась. На секире из-под Юрю-зани она спрессована из цементопо-добной глины, которая сама по себе не выкрошится. Этому мешает и прикрытая пасть волка (в отличие от секир пинежского и слудкинского типов с широко раскрытой пастью). Все рельефные и углубленные детали прорабатывались на восковой модели до ее заформовки в неразъемную форму. Следы использования инструментов при резке по затвердевшему воску, подрезки его излишков, вытягива-
ния (лепки) ушей, многочисленные дефекты (размазанный воск поверх орнаментального пояска в основании бойка, капли воска и др.) фиксируются на разных частях секиры. Только нижний край втулки и лезвие несут на себе следы послелитейной доработки, вероятно, «вгорячую». К дефектам литья следует отнести газовые поры и раковины, прежде всего, на обушке и прилегающей части втулки. Обычно они концентрируются в верхней части отливок (поблизости от литника) (там же, с. 75). Скорее всего, литник был подведен к массивной верхней части торца пасти волка, но визуально он «не читается».
Секира из-под Юрюзани: случайная находка или вотивное «захоронение»? Ни в одном случае «парадные» секиры не найдены в могильниках,
хотя большая их часть происходит из ареала АКИО, где выявлены погребения. Мы не можем связать находки секир и с кладами литейщиков, которые в отличие от позднего бронзового века не характерны для археологических культур Волго-Камья и Урала эпохи раннего железа. Уральские (иткуль-ские) клады, обнаруженные обычно на вершинах гор, в скалах или у их подножия (Викторова, 2004, с. 166), интерпретируются как жертвенные (святилищные) комплексы, непосредственно связанные с магическими обрядами и ритуалами, сопровождавшими потаенную (сакральную) жизнь архаических горняков и металлургов (см. обзор проблемы: Чемякин, Кузьминых, 2011, с. 68, 69).
Пример с другого конца Европы, вошедший в учебники археологии. Во второй половине XIX века датский археолог Й.Я. Ворсо обратил внимание на то, что многочисленные клады бронзового века на севере Германии, в Дании и на юге Швеции найдены в болотах, на дне рек и озер. Причем это не только орудия и оружие из меди и бронзы, но и золотые сокровищницы (сосуды, украшения, заготовки, сырье). Ворсо усомнился в случайности их археологизации и предположил, что эти предметы являлись жертвенными и намеренно бросались в воду.
«Парадные» секиры - подлинные произведения бронзолитейного искусства раннего железного века - безусловно, являлись предметами высокого социального ранга и значимости. Предполагать, что они, как вещи утилитарные, потеряны, в отношении этой категории предметов, по меньшей мере, нелепо. Обе секиры с Пинеги найдены где-то на берегу реки; верхнекамская (близ пос.
Курган) обнаружена в лесу при рытье канавы; галановская - результат таких же земляных работ на современном кладбище; экземпляр из Слудки выпал из осыпи грунтовой дороги, земля для насыпи бралась где-то на стороне; место находки секиры из Златоустовского музея описано как «дикое, труднопроходимое». «Случайный» характер и других находок заставляет усомниться в случайности археоло-гизации «парадных» секир. Но, судя по всему, «захоронение» ананьинских секир не связано со святилищами типа иткульских «кладов» или костищ гляденовской культуры. Скорее всего, это вариант жертвенных приношений, описанный Ворсо (Worsaae, 1866, p. 314-316). Так ли было с секирой из-под Юрюзани, однозначно не ответить. И все же указание на трудно-доступность места ее находки заставляет вспомнить о жертвенных или ритуальных комплексах в столь же потаенных местах Урала. Примером могут служить находки на Азов-горе7 и на горе Караульной, в Сухореченском гроте, на Шайтанском озере (Бортвин, 1949; Берс, 1951, с. 228, 229; Смирнов
7 В сентябре 1940 г. на ее восточном склоне в тонком слое почвы под мощной каменной плитой дети, искавшие здесь клад, нашли разнообразные древние медные изделия, в основном «птицевид-ные» идолы, наконечник копья, бляху в зверином стиле и др. В 1981 г. одному из авторов вместе с Г.В. Бельтиковой и В.Е. Стояновым удалось обследовать место находки, на которое нас вывел один из тех мальчиков-находчиков. Место действительно потаенное, скрытое среди завала плит близ вершины горы. Практически этими же словами описала данное место Е.М. Берс (1963, с. 94), побывав здесь в 1949 г.
и др., 1992; Сериков, 2008) и в других уголках этой горной страны8.
Насельники Урала с каменного века обожествляли вершины гор, размещая на них свои святилища, культовые места. Некоторые из них, в частности, один из Шиханов - вершин, возвышающихся над оз. Аракуль на севере Челябинской области, сопровождались наскальными рисунками, выполненными охрой (Широков, 2009, с. 7-9). Уступы самих Шиханов оказались усеяны обломками сосудов энеолитической эпохи. Предположить бытовую жизнь на вершинах скал в древности вряд ли уместно. Иное дело - устройство святилищ, культовых мест. На площадках вершин Уральских гор исследователи давно обратили внимание на «чаши» - округлые углубления различного размера (фото 9, 10). В своем большинстве они образовались явно вследствие воздействия на гранит высоких температур и морфологических изменений самого камня.
Включение вершин гор в систему верований древних уральцев продолжалось на всем протяжении жизни людей на Урале (Викторова, 2004; Мищенко, 2004). Так, изучение одиноко стоящей скалы - Лысой горы -на оз. Большой Теренкуль показало, что на ее уступах в момент обследования лежали фрагменты керамики финала бронзового века и эпохи раннего железа. На площадке вершины скалы располагалось культовое место иткульской культуры той же эпохи со следами ритуальной плавки меди и находками (бляха с ушком и трехло-
8 См. кадастр культовых памятников горно-лесного Урала, в том числе ит-кульской культуры: (Культовые... 2004, с. 259-330).
пастные наконечники стрел со смятым острием), традиционными для подобных святилищ (Дюрягин, 2009).
Бронзовая «парадная» секира из-под Юрюзани может быть связана, как и знаменитые ананьинские секиры, с жертвенным, символическим приношением или же она являлась частью некоей древней коллекции, отложившейся в святилище более 2500 лет назад. Но это вновь предположение - жаль, что археологи в 1957 г. не обследовали по свежим следам место находки этого уникального предмета.
Вершины Уральских гор притягивали к себе людей во все времена и таят еще немало загадок. Они должны стать объектом пристального внимания археологов (а не «черных» копателей) с применением всего арсенала современных методов поиска и исследования.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бельтикова Г.В. Зауральский (иткульский) очаг металлургии (У11-Ш вв. до н.э.). Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - М.: ИА РАН, 1997. - 23 с.
2. Бельтикова Г.В. К вопросу о связях зауральского (иткульского) очага металлургии с ананьинской культурой // Древние ремесленники Приуралья. -Ижевск: УИИЯЛ, 2001. - С. 134-138.
3. Берлин А.В. Ритуальные топоры раннего железного века из Приуралья // Археологическое наследие как отражение исторического опыта взаимодействия человека, природы, общества (XIII Бадеровские чтения). - Ижевск: УдГУ, 2010. -С.150-161.
4. Берс Е.М. Археологическая карта г. Свердловска и его окрестностей // Материалы и исследования по археологии Урала и Приуралья. - Т. II / МИА. - № 21. -М.: Изд-во Академии наук, 1951. - С. 182-243
5. Берс Е.М. Археологические памятники Свердловска и его окрестностей. Изд. 2-е, исправ. и доп. - Свердловск: Свердлов. кн. изд-во, 1963. - 110 с.
6. Бортвин Н.Н. Находки на горе Азов на Урале // КСИИМК. - Вып. ХХУ. -М., 1949. - С. 118-124.
7. Васильев С.А. Ананьинские зооморфные чеканы: оружие или символ? // Вестник молодых ученых. - № 1. Серия: Исторические науки. Специальный выпуск: Археология. - СПб.: СПбНЦ РАН, 2001. - С. 30-37.
8. Васильев С.А. Искусство древнего населения Волго-Камья в ананьинскую эпоху (истоки и формирование): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - СПб.: СПбГУ, 2002. - 22 с.
9. Викторова В.Д. Клады на вершинах гор // Культовые памятники горнолесного Урала. - Екатеринбург: УрО РАН, 2004. - С. 158-173.
10. Дюрягин В.С. Святилище «Лысая Гора» раннего железного века на озере Большой Теренкуль в Чебаркульском районе Челябинской области // Проблемы археологического изучения Южного Урала. - Челябинск: Абрис, 2009. - С. 46-71.
11. Збруева А.В. История населения Прикамья в ананьинскую эпоху / Материалы и исследования по археологии Урала и Приуралья. - Т. У. / МИА. - № 30. - М.: Изд-во Академии наук СССР, 1952. - 326 с.
12. Киржнер Е.Э., Арматынская О.В. Бронзовая ананьинская секира из с. Га-ланово // СА. - 1990. - № 3. - С. 256-259.
13. Кузьминых С.В. Бронзовые орудия и оружие в Среднем Поволжье и При-уралье (I тысячелетие до н.э.). Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - М.: ИА АН СССР, 1977. - 21 с.
14. Кузьминых С.В. Металлургия Волго-Камья в раннем железном веке (медь и бронза). - М.: Наука, 1983. - 257 с.
15. Кузьминых С.В. О металле городища Чича-1 // Чича - городище переходного от бронзы к железу времени в Барабинской лесостепи. - Т. 3. - Новосибирск -Берлин: ИАЭ СО РАН, 2009. - С. 202-212.
16. Культовые памятники горно-лесного Урала. - Екатеринбург: УрО РАН, 2004. - 431 с.
17. МинасянР.С. Металлообработка в древности и средневековье. - СПб.: Гос. Эрмитаж, 2014. - 472 с.
18. Мищенко О.П. Памятники на вершинах гор в Среднем Зауралье // Четвертые Берсовские чтения. - Екатеринбург: Аква-пресс, 2004. - С. 185-193.
19. Рябцев А.Н., Семенов В.А. Ананьинская парадная секира из-под Сыктывкара // СА. - 1988. - № 1. - С. 244-245.
20. Сальников К.В. Находки на Южном Урале // СА. - 1964. - № 1. - С. 313- 315.
21. Сериков Ю.Б. Южный Шихан - новый тип святилища на Шайтанском озере // Труды II (XVIII) Всероссийского археологического съезда в Суздале. -Т. II. - М.: ИА РАН, 2008. - С. 289-292.
22. Смирнов Н.Г., Ерохин Н.Г., Быкова Г.В., Лобанова А.В., Корона О.М., Широков В.Н., Некрасов А.Е., Ражева М.В. Грот Сухореченский — памятник истории природы и культуры в Красноуфимской лесостепи // История современной фауны Южного Урала. - Свердловск: УрО РАН, 1992. - С. 20-43.
23. Соколкова Д., Чуматова О. Соликамские коллекции // Уральский следопыт. - № 11. - Свердловск, 1979. - С. 15-16.
24. Тальгрен А.М. Бронзовые топоры с головами животных из Восточной Европы (в переводе Л.Я. Залежской) // ИОАИЭ. - Т. XXX. - Вып. 1. - Казань, 1919. - С. 121-126.
25. Чемякин Ю.П., Кузьминых С.В. Металлические орнитоморфные изображения раннего железного века Восточной Европы, Урала и Западной Сибири (лесная и лесостепная зоны) // Тверской археологический сборник. - Вып. 8, том II. - Тверь: Триада, 2011. - С. 43-74.
26. Широков В.Н. Уральские писаницы. Южный Урал. - Екатеринбург: АМБ, 2009. - 128 с.
27. Шмидт А.В. Археологические изыскания Башкирской экспедиции Академии наук: (Предварительный отчёт о работах 1928 г.) / Приложение к журналу «Хозяйство Башкирии». - № 8-9. - Уфа, 1929. - С. 1-28. 28.
28. ШтукенбергА.А. Заметка: (О боевом топоре, доставленном с Воткинского завода) // ИОАИЭ. - Т. XIX. - Вып. 1. - Казань, 1903. - С. 65.
29. Tallgren A.M. The Arctic Bronze Age in Europe. In: Eurasia Septentrionalis Antiqua, 1937, vol. XI, pp. 1-46.
30. Worsaae J.J.A. Om nogle Mosefund fra Broncealderen. In: Aarbшger for nor-disk oldkyndighedog historie, vol. IV. Kobenhavn: Nordiske Oldkriftselbskab, 1866, pp. 313-326.
Информация об авторах:
Кузьминых Сергей Владимирович, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, Институт археологии РАН, чл.-корр. Германского археологического института (г. Москва, Российская Федерация); kuzminykhsv@yandex.ru
Виноградов Николай Борисович, доктор исторических наук, профессор, Челябинский государственный педагогический ушверситет (г. Челябинск, Российская Федерация); vinogradov_n@mail.ru
BRONZE POLEAXE FROM ZLATOUST MUSEUM9
S.V. Kuzminykh, N.B. Vinogradov
This is the first comprehensive publication of a unique find - a bronze poleaxe from Zlatoust Museum, which was found in mid 1950s near Yrnyuzan town, Chelyabinsk Oblast. Such bronze 'ceremonial' poleaxes are mainly spread in the north and north-east of Europe, among archaeological cultures of the Ananyino type. The poleaxe from Yuryuzan, although it is morphologically similar with the Ananyino poleaxes, has several distinctive details. The Ural find that we have attributed to the Itkul metallurgic industry is a modification, an imitation of the Ananyino items. Its proportions are more massive and heavy. Every detail of
9 The work is implemented with financial support from the Russian Foundation for the Fundamental Research (RFBR), no. 14-06-00287, and the Russian Foundation for Humanities (RFH), no. 14-01-00348а.
sculpture and decoration of the wax model is elaborated rougher and more carelessly. The wolf's figure on the Yuryuzan poleaxe looks more realistic; it renders the anatomy of the animal's head with open mouth, yet without the grin and the lips spirally twisted up and down, which are typical for the Pinega type Ananyino poleaxes; ears are small and straight, unlike in the stylized Ananyino items. Raised and depressed lines in its decoration are longitudinal and continue the ornament on the collar. The poleaxe from the Zlatoust Museum is also distinguished from the Ananyino items by its massive and hardly protruding collar. Still, its main distinction is lack of gryphon's or eagle's figure, which would crown collars of the Ananyino poleaxes. The location of the Yuryuzan find seems to suggest that the item had a votive meaning and was 'buried' in one of the secret cult places known to the early Iron Age Ural miners and metallurgists.
Keywords: Southern Urals, early Iron Age, 'ceremonial' poleaxes, Ananyino world, Itkul culture, sanctuaries.
REFERENCES
1. Beltikova, G. V. 1997. Zauralskii (itkulskii) ochag metallurgii (VII-III vv. do n.e.) (TransUrals (Itkul) Center ofMetallurgy (5th — 3rd Centuries BC). PhD Thesis. Moscow: Russian Academy of Sciences, Institute of Archaeology (in Russian).
2. Beltikova, G. V. 2001. In Drevnie remeslennikiPriuralia (Ancient Craftsmen of the Cis-Ural Region). Izhevsk: Russian Academy of Sciences, Ural Branch, Udmurtian Language, Literature and History Institute, 134-138 (in Russian).
3. Berlin, A. V. 2010. In Arkheologicheskoe nasledie kak otrazhenie istoricheskogo opyta vzaimodeistviia cheloveka, prirody, obshchestva. XIII Baderovskie chteniia (Archaeological Heritage as a Reflection of Historical Experience of Interrelations between Human, Nature, and Society). Izhevsk: Udmurt State University, 150-161 (in Russian).
4. Bers, E. M. 1951. In Materialy i issledovaniia po arkheologii Urala i Priuralia (Materials and Research on the Archaeology of Ural and the Cis-Urals Area) II. Materialy i issledovaniia po arkheologii (Materials and Research in Archaeology) 21. Moscow: Academy of Sciences of the USSR, 182-243 (in Russian).
5. Bers, E. M. 1963. Arkheologicheskie pamiatniki Sverdlovska i ego okrestnostei (Archaeological Sites in Sverdlovsk and Its Neighborhood). Sverdlovsk: "Sverdlovskoe knizhnoe izdatelstvo" Publ. (in Russian).
6. Bortvin, N. N. 1949. In Kratkie soobshcheniia Instituta istorii materialnoi kultury (Concise Bulletins of the Institute of the History of Material Culture, Russian Academy of Sciences) XXV, 118— 124 (in Russian).
7. Vasilev, S. A. 2001. In Vestnik molodykh uchenykh (Bulletin of Young Scholars) 1. Series: Istoricheskie nauki (Historical Disciplines). Special Issue: Arkheologiia (Archaeology). Saint Petersburg: Saint Petersburg Scientific Center, Russian Academy of Sciences, 30-37 (in Russian).
8. Vasilev, S. A. 2002. Iskusstvo drevnego naseleniia Volgo-Kamia v ananinskuiu epokhu (istoki i formirovanie) (Art of the Ancient Population of Volga — Kama Rivers Region in the Ananyino Age: Origins and Formation). PhD Thesis. Saint Petersburg: Saint Petersburg State University (in Russian).
9. Viktorova, V. D. 2004. In Kultovye pamiatniki gorno-lesnogo Urala (The Cult Sites of the Mountain-Forest Urals). Yekaterinburg: Russian Academy of Sciences, Ural Branch, 158-173 (in Russian).
10. Diuriagin, V. S. 2009. In Problemy arkheologicheskogo izucheniia Iuzhnogo Urala (Issues of the Archaeological Study of Southern Ural). Chelyabinsk: "Abris" Publ., 46-71 (in Russian).
11. Zbrueva, A. V. 1952. Istoriia naseleniia Prikamia v ananinskuiu epokhu (History of the Population of the Kama Basin in the Ananyino Epoch). Materialy i issledovaniia po arkheologii (Materials and Research in Archaeology) 30. Moscow: Academy of Sciences of the USSR (in Russian).
12. Kirzhner, E. E., Armatynskaia, O. V. 1990. In SovetskaiaArkheologiia (SovietArchaeology) (3), 256-259 (in Russian).
13. Kuzminykh, S. V. 1977. Bronzovye orudiia i oruzhie v Srednem Povolzhe i Priurale (I tysiacheletie do n.e.) (Bronze Tools and Weapons in the Middle Voolga and Cis-Urals Regions:
I Millennium BC). PhD Thesis. Moscow: Academy of Sciences of the USSR, Institute of Archaeology (in Russian).
14. Kuzminykh, S. V. 1983. Metallurgiia Volgo-Kamia v rannem zheleznom veke (med'i bronza) (Metallurgy of Volga-Kama Region in the Early Iron Age: Copper and Bronze). Moscow: "Nauka" Publ. (in Russian).
15. Kuzminykh, S. V. 2009. In Chicha -gorodishcheperekhodnogo ot bronzy kzhelezu vremeni v Barabinskoi lesostepi (Chicha, a Fortified Site from the Time of Transition from the Bronze to the Iron Age in the Baraba Forest-Steppe) 3. Novosibirsk; Berlin: Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences, Institute of Archaeology and Ethnography, 202-212 (in Russian).
16. Kultovye pamiatniki gorno-lesnogo Urala (Cult Sites of the Mountain-Forest Urals). 2004. Yekaterinburg: Russian Academy of Sciences, Ural Branch (in Russian).
17. Minasian, R. S. 2014. Metalloobrabotka v drevnosti i srednevekove (Metal Processing in Antiquity and Middle Ages). Saint Petersburg: State Hermitage Museum (in Russian).
18. Mishchenko, O. P. 2004. In ChetvertyeBersovskie chteniia (4thBersReadings). Yekaterinburg: "Akva-press" Publ., 185-193 (in Russian).
19. Riabtsev, A. N., Semenov, V. A. 1988. In Sovetskaia Arkheologiia (Soviet Archaeology) (1), 244-245 (in Russian).
20. Salnikov, K. V. 1964. In Sovetskaia Arkheologiia (Soviet Archaeology) (1), 313- 315 (in Russian).
21. Serikov, Yu. B. 2008. In Trudy II (XVIII) Vserossiiskogo arkheologicheskogo s"ezda v Suzdale 2008 g. (Proceedings of the 2nd (18th) All-Russia Archaeological Convention in Suzdal, 2008) II. Moscow: Russian Academy of Sciences, Institute of Archaeology, 289-292 (in Russian).
22. Smirnov, N. G., Erokhin, N. G., Bykova, G. V., Lobanova, A. V., Korona, O. M., Shirokov, V. N., Nekrasov, A. E., Razheva, M. V. 1992. In Istoriia sovremennoi fauny Iuzhnogo Urala (History of Southern Ural Present-Day Fauna). Sverdlovsk: Russian Academy of Sciences, Ural Branch, 20-43 (in Russian).
23. Sokolkova D., Chumatova O. 1979. In Uralsky Sledopyt (UralPathfinder) (11). Sverdlovsk, 15-16 (in Russian).
24. Tallgren, A. M. 1919. In Izvestiia obshchestva arkheologii, istorii i etnografiipri Kazanskom imperatorskom universitete (Proceedings of the Society of Archaeology, History and Ethnography Affiliated with Kazan Imperial University) XXX (1). Kazan, 121-126 (in Russian).
25. Chemiakin, Yu. P., Kuzminykh, S. V. 2011. In Tverskoi arkheologicheskii sbornik (Tver Archaeological Collection of Articles) 8 (II). Tver: "Triada" Publ., 43-74 (in Russian).
26. Shirokov, V. N. 2009. Uralskie pisanitsy. Iuzhnyi Ural (Urals Set of Petroglyphs: Southern Ural). Yekaterinburg: "AMB" Publ. (in Russian).
27. Shmidt, A. V. 1929. Arkheologicheskie izyskaniia Bashkirskoi ekspeditsii Akademii nauk: (Predvaritelnyi otchet o rabotakh 1928 g.) (Archaeological Investigation of the Bashkirian Expedition, Academy of Sciences. Preliminary Report on the Fieldworks in 1928). (Annex to the Bashkirian Economy Magazine. no. 8-9). Ufa, 1-28 (in Russian).
28. Shtukenberg, A. A. 1903. In Izvestiia obshchestva arkheologii, istorii i etnografii pri Kazanskom imperatorskom universitete (Proceedings of the Society of Archaeology, History and Ethnography Affiliated with Kazan Imperial University) XIX (1). Kazan, 65 (in Russian).
29. Tallgren, A. M. 1937. The Arctic Bronze Age in Europe. In Eurasia Septentrionalis Antiqua. Vol. XI, 1-46.
30. Worsaae, J. J. A. 1866. Om nogle Mosefund fra Broncealderen. In Aarboger for nordisk old-kyndighed og historie IV. Kebenhavn: Nordiske Oldkriftselbskab, 313-326.
Information about the authors:
Sergei V. Kuzminykh, Candidate of Historical Sciences, Senior Researcher, Institute of Archaeology, Russian Academy of Sciences, Corresponding Member of the German Archaeological Institute (Moscow, Russian Federation); kuzminykhsv@yandex.ru Address: Dmitry Ulyanov St., 19, Moscow, 117036, Russian Federation Nicolay B. Vinogradov, Doctor of Historical Sciences, Assistant Professor, Chelyabinsk State Pedagogical University (Chelyabinsk, Russian Federation); vinogradov_n@mail.ru Address: Lenin Ave., 69, Chelyabinsk, 454080, Russian Federation
